"Особый агент" - читать интересную книгу автора (Кулаков Сергей Федорович)

1 мая, Москва, управление ГРУ

Перед докладом Роман успел забежать к экспертам, кое-что порасспросить. Естественно, за столь короткий срок они ничего сделать не успели, но наверняка могли сказать, что пули, найденные в трупах и стенах дома, выпущены из автоматов «АС» и пистолета «Гюрза», которые использует для своих тайных операций спецназ. В общем-то, Роман и сам это успел установить еще ночью, но все-таки услыхать подтверждение от опытных баллистиков было делом нелишним.

Генерал Слепцов ждал его, и майор Дубинин без лишних докладов ввел Романа в кабинет.

– Вы тоже останьтесь, – сказал ему Слепцов, и майор присел на углу длинного совещательного стола, раскрыл блокнот, приготовил ручку.

– Вы неплохо поработали, – едва кивнув в ответ на приветствие Романа, перешел сразу к делу генерал. – Мне доложили из компьютерного отдела, что вам удалось снять из компьютера Зимянина значительную часть имевшейся там информации. К тому же вам удалось целиком отсканировать записную книжку Зимянина и более сотни визиток, что, несомненно, поможет следствию. Теперь я хотел бы услышать лично от вас подробный отчет обо всем, что случилось до и во время вашего проникновения в дом Зимянина.

Роман приступил к докладу и в двадцать минут, не упуская ни одной детали, отчитался о проделанной работе, пропуская сущую мелочь – например, то, что у него побывала Вероника накануне операции или что к дому Зимянина он поехал, в сущности, наобум, поскольку поленился сидеть в машине перед клубом. О Веронике, как о лице сугубо постороннем, вообще упоминать не стоило, а по поводу второго Роман пару раз вскользь отметил, что Люсьен, то бишь гражданин Булавкин, с помощью мобильного телефона все время держал его в курсе своих перемещений, – и у генерала, кажется, не возникло подозрений насчет того, не слишком ли прохладно отнесся капитан Морозов к столь важной операции.

– Как вы полагаете, нападавшие не могли следить за вами до того, как вы проникли в дом? – немного помолчав, спросил Слепцов.

– Я думал над этим, – сказал Роман. – И мне кажется, что они не знали о моем присутствии в доме.

– Почему? – немедленно спросил Слепцов. – Прошу обосновать.

– Потому что в этом случае они бы поняли – по моему комбинезону, по маске, по манере работать, что я обладаю специфической подготовкой, и в доме они первым делом постарались бы нейтрализовать меня. Они же явно не знали о моем присутствии. Один из них крикнул сообщникам: «В доме чужой», что также говорит о том, что они заранее не знали обо мне. Да и возле моей машины они не появились.

– Ясно, – кивнул Слепцов. – Остается удивляться, как вам удалось проскользнуть мимо них в дом.

– Вряд ли я «проскальзывал», – возразил Роман. – Скорее всего, эти люди не вели наблюдение за домом минувшей ночью. Они провели разведку заранее, как это сделал я. И ночью действовали сразу, «с колес».

– Возможно, и так, – согласился Слепцов. – И что вы думаете по поводу этих ночных гастролеров?

– Я думаю… – Роман чуть помедлил, словно размышляя, стоит или не стоит говорить то, что он намеревался сказать, – я думаю, что это наши старые знакомые. Вернее, не совсем знакомые, но некоторым образом уже известные нам люди…

– Что? – поморщился Слепцов. – Если можно, точнее, товарищ капитан. Что за невразумительные аллегории?!

– Я думаю, товарищ генерал, что это были те же люди, которые напали на дачу банкира неделю назад.

– Хм, – сморщил нос Слепцов. – Вот как? И откуда же сие наблюдение проистекает, позвольте узнать?

– Из явной схожести общей картины нападения, – отрубил Роман.

– Подробнее, прошу вас.

– Есть. Первое: и там, и здесь действует группа специально обученных людей в составе четырех-пяти человек. Второе: характер нападения и там, и здесь характеризуется высокой согласованностью действий и профессионализмом исполнителей. Третье: баллистики уверены, что спецоружие, примененное этой ночью, было таким же, что и на даче Байкова. Четвертое: Зимянин был у нас на подозрении в связи с похищением яйца Фаберже. Пятое: он являлся нежелательным свидетелем и подлежал ликвидации. Шестое…

– Довольно, – поднял руку Слепцов, – я вас понял. Все это хорошо, но звучит не слишком убедительно. Я понимаю, что в запасе у вас есть и седьмой, и, наверное, десятый аргумент, но все они являются лишь вашими догадками, не более. Точное количество нападавших, и в первом, и во втором случае, нам неизвестно. Высокая подготовка налетчиков на дом Зимянина лично у меня вызывает сомнение, – сумели же вы уйти от них, будучи безоружным. Что касается спецоружия, то и здесь – явная натяжка. Из Чечни и других горячих точек по нелегальным каналам его доставляют сюда едва ли не эшелонами, и завладеть им может кто угодно, были бы деньги. Зимянин – неугодный свидетель? Пожалуй, это могло бы иметь место. Но у меня вопрос: зачем совершать столь громкое преступление, добывая для него яйцо Фаберже, а затем самим же убивать его? Что-то здесь не сходится, не правда ли?

– Возможно, явной связи пока не обнаружено, но мне кажется, если провести тщательное расследование… – неуступчиво начал Роман.

– Естественно, расследование, и самое тщательное, будет проведено, – тут же перебил его Слепцов. – Но для начала надо дождаться результатов сравнительной баллистической, дактилоскопической, патолого-анатомической и прочих экспертиз. Кроме того, над информацией, добытой вами в доме Зимянина, должны поработать наши аналитики и дать свое заключение, что также потребует некоторых временных затрат.

– Значит, я снова не нужен, – усмехнулся Роман, привычно подавляя разочарование. – Мавр сделал свое дело, мавр может уходить…

– Ну, почему, – возразил Слепцов. – Как только начнут поступать первые данные от экспертов, вы будете извещены и по необходимости подключены к основной работе. Так что вам еще работать и работать. А пока поделитесь своими соображениями с майором Дубининым. Он ведет это дело и внимательно выслушает все ваши замечания.

Генерал кивнул, дав понять, что прием окончен, и опустил голову к бумагам на столе.

Роман вслед за Дубининым вышел из кабинета, едва сдерживаясь, чтобы не выругаться. Старый бюрократ. Подготовка налетчиков у него вызывает сомнение! Да побывал бы ты там этой ночью, посмотрел бы я, что бы они от тебя оставили! А, да что говорить. Это бревно не переубедишь. Экспертизы, заключения… Пока всего этого дождешься, может случиться неизвестно что. И кто будет виноват? Да уж точно не генерал Слепцов. Он все делает по правилам, по закону, с него взятки гладки. А крайним, как это не раз бывало, сделают капитана Морозова, мол, не доглядел, не разгадал, не сообщил и проч. Кстати, насчет «не сообщил». Роман на всякий случай не стал докладывать Слепцову о блокнотике со списком интимных знакомых Зимянина. И о записке, найденной в мусорной корзине, тоже. А зачем? Чтобы все это бесплодно пропало в кабинетах аналитиков? Скорее всего, ничего полезного они из этих бумажек не извлекут, но Романа преимущества лишат наверняка. А вот преимущества он как раз терять и не хотел. Как учил его генерал Антонов, если с тобой начальство не согласно, действуй самостоятельно и докажи свою правоту, даже если это будет стоить тебе погон. Именно так Роман и намеревался поступить, а для этого ему необходимо было знать чуть больше, чем знает начальство.

Он сел за стол, хмуро посмотрел на майора. Дубинин стал помощником Слепцова недавно, и Роман еще не успел составить о нем определенного мнения. Вроде парень не вредный, по крайней мере, зануду-служаку из себя не строил. Хотя если Слепцов подбирал помощника по себе, то лучше держаться от него на расстоянии, по крайней мере, лишнего не говорить и карт своих не раскрывать.

– Досталось тебе этой ночью? – спросил Дубинин, садясь напротив.

– Бывало и похуже…

– Думаешь, это они были на даче банкира?

– Толку, что я думаю, – огрызнулся Роман.

– Злишься? Напрасно, – не обиделся Дубинин. – Как раз перед твоим приходом был звоночек сверху. Важный такой звоночек, соображаешь? Приказано было дело Зимянина попридержать, с расследованием не спешить. Мол, есть заботы поважнее. Товарищ генерал – человек казенный, обязан подчиняться.

– Мог бы сразу сказать, – буркнул Роман.

– Считай, что сказал, – усмехнулся Дубинин. – А ты выводы сам делай. Чем займешься теперь?

– Спать домой поеду. Больше я ни на что не годен.

Дубинин усмехнулся, покачал головой:

– Начнешь работать по своему плану?

Роман недоверчиво покосился на него. Чего в душу лезет, выведывает?

– Я читал твое личное дело, поэтому мне знаком твой «почерк», – пояснил Дубинин. – В принципе я не буду против, если ты начнешь работать самостоятельно.

Роман удивленно поднял брови.

– Да, я тоже считаю, что Байкова и Зимянина убили одни и те же люди, – спокойно сказал Дубинин. – Но доказательств маловато, тут товарищ генерал прав. Так что постарайся их найти, и как можно быстрее. Если понадобится срочная помощь – обращайся прямо ко мне. Вот номера моих телефонов. Окажу все возможное содействие. Но палку, конечно, не перегибай. Ты сам знаешь, как Слепцов не любит лишнего шума. Так что действуй аккуратно. Желательно обо всем докладывать мне лично. Ну и… – Дубинин улыбнулся, – береги себя, ты нам нужен живой и невредимый.

– Хоть кому-то я еще нужен, – проворчал Роман, все-таки приятно удивленный речью Дубинина.

– Да ладно, работа у нас такая. Ну, все, свободны, товарищ капитан. Надеюсь, вам все ясно?

– Так точно, товарищ майор.

– Тогда всего…

Они обменялись рукопожатиями, и Роман покинул приемную. На ходу он глянул в визитную карточку, накрепко запоминая телефоны. Ну вот, кажется, нашелся и у него союзник. Правда, пока неизвестно, как далеко он готов зайти, поддерживая Романа вопреки воле Слепцова, но хоть выразил сочувствие – и то неплохо.

План своих первых действий Роман наметил еще ночью, по дороге домой, перечитывая записку из корзины для мусора.

Из записки следовало, что кто-то, скорее всего сам Зимянин, должен какому-то Родику за какую-то цыпочку какие-то две «ц».

Сначала Роман подумал, что «цыпочка» – это какой-то субъект мужского пола, с которым Родик свел Зимянина для любовных утех. И в знак благодарности Зимянин должен ему два загадочных «ц».

Но затем Романа осенило. А уж не яйцо ли Фаберже Зимянин назвал в записке «цыпочкой»? Роман помнил из описания, что внутри яйца находится золотой цыпленок, клюющий зерна из драгоценных камней. Вполне вероятно, что Зимянин, как все гомосексуалисты склонный к игриво-ласковым названиям, имел в виду именно яйцо Фаберже.

Что из этого следовало? А то, что некто Родик достал для Зимянина это самое яйцо, а за это Зимянин должен Родику два «ц».

На том, что скрывается под буквой «ц», Роман поначалу застрял, и надолго. И только утром, вскочив на истошный писк будильника, подумал, что «ц», учитывая специфику химического бизнеса Зимянина, означает, вероятно, «цистерну». В самом деле, чего еще можно было требовать от Зимянина, кроме денег? Но деньги были не главной целью налетчиков и тех, кто за ними стоял, это Роман понимал отчетливо. А вот цистерны с кислотой или еще какими-нибудь химикатами вполне могли быть ставкой в этой опасной, кровавой игре.

Теперь все становилось более-менее ясно. Родик организовал похищение яйца – «цыпочки» и в качестве оплаты затребовал продукцию химкомбината. И, видимо, в изрядных количествах, ибо слово «еще» говорило о том, что Родик уже получил большую часть цистерн. Интересно, сколько тонн кислоты Зимянин заплатил за драгоценное яичко? А ведь по бумагам все должно остаться шито-крыто, чтоб комар носа не подточил. А коль записка-памятка лежала в ведре, то Родик уже получил эти две «ц». И, значит, искать его по следам из химкомбината уже бессмысленно. Остался только номер мобильного телефона в блокнотике. Если же от этого мобильника избавились, то найти Родика почти невозможно. Тем более что Зимянин, как неугодный свидетель, уже устранен.

Из всего этого следовало, что выходить на Родика – значит, совать голову прямо в пасть льва. Веселенькая перспектива. Хорошо, если все эти выкладки – лишь бурная фантазия, как полагает генерал Слепцов. А если нет? Ни за понюшку табака пропадешь.

Роман медленно подошел к уличному таксофону, скромно дожидаясь, пока освободится кабинка. Сегодня на нем была одежда в стиле ГТО, как он называл ее в шутку, то есть «Готов к труду и обороне»: просторные джинсы с карманами на бедрах, прочные ботинки на ребристой подошве, легкий свитер, черная кожаная куртка. Волосы он пригладил на прямой манер, часы от Кортье сменил на обычный китайский ширпотреб из киоска. Такой обычный парень с улицы, не то водитель, не то мелкий предприниматель. Никакого эпатажа, пройдешь мимо – не обратишь внимания.

Кабинка освободилась. Роман зашел внутрь, плотно прикрыл дверцу. Достав заветный блокнотик, раскрыл на страничке, где значилось имя Родик. Кто же ты, Родик, есть такой? В управлении Роман попытался «пробить» этот номер на базовом компьютере, но ничего путного, как и следовало ожидать, из этого не вышло.

Номер значился за человеком, умершим в прошлом году, и связать концы было невозможно. Понятно лишь было, что человек, пользующийся этим номером, очень печется о том, чтобы оставаться инкогнито.

Взяв носовым платком трубку, Роман согнутым пальцем потыкал в кнопки циферблата, набирая номер, и, услышав, что линия не занята, начал считать гудки.

После третьего гудка трубку сняли.

– Я слушаю, – послышался хрипловатый, старческий, как показалось Роману, голос.

– Это Родик? – спросил Роман, вслушиваясь в каждый шум в трубке.

– Кто говорит? – недовольно и чуть испуганно спросили на том конце.

– Неважно. У меня есть информация о Зимянине. Вас она интересует?

– Допустим, – сделав долгую паузу, сказал Родик.

– Давайте встретимся через час в кафе «Весна» у Павелецкого вокзала. Приходите один.

– Как я вас узнаю? – недовольно посопев, спросил Родик.

– У меня будет газета «Советский спорт». Я буду сидеть за столиком.

– Хорошо. Я приду. Через час в кафе «Весна» у Павелецкого вокзала.

– Именно так. И будьте один, иначе разговор не состоится.

Роман повесил трубку и вышел из будки, пряча платок в карман. Разговор был краток, вряд ли его успели засечь. Кем бы ни оказался этот Родик, следовало быть как можно более осторожным.