"Тайна моего двойника" - читать интересную книгу автора (Гармаш-Роффе Татьяна)

ГЛАВА 5 ГУСЁК.

Повесив трубку, я быстро и ярко накрасилась, надела парик, черные очки, длинную черную юбку с жакетом, из под которого выглядывала ярко-красная шелковая маечка, соблазнительно открывающая верх груди, зашнуровала ботинки на высоких каблуках и стремглав выскочила из квартиры – пора было наблюдать за наблюдателями Шерил.

С Шерил мы условились, что она потащит свой «хвост» по улице, на которой находилось мое кафе, мой наблюдательный пункт. Ловя на себе любопытные взгляды – я была одета и накрашена, прямо скажем, вызывающе, по принципу «больше смотрят на одежду – меньше на лицо» – я заняла место у окна. Самое главное, что я не похожа на Шерил, – думала я, чувствуя кожей, как прилепливаются ко мне мужские взгляды, пытавшиеся вычислить, уж не проститутка ли я, вышедшая на ранний (проститутки обычно возникают на улицах не раньше девяти вечера) улов.

Шерил появилась в начале улицы почти сразу. Медленно бредя, словно задумавшись, она прошла мимо моего окна, скосив легонько глаза на меня, и пошла дальше. «Хвост» не замедлил возникнуть в метрах пятидесяти позади нее. Это был мужчина лет сорока восьми, одетый в дешевый костюм и, поверх него, куртку бежевого цвета. Вид у него был равнодушный и усталый, он брел в такт Шерил, лениво поглядывая по сторонам. Когда он приблизился к моей витрине, я углубилась в распитие безалкогольных напитков, а именно – кока-колы с лимоном, отвернув лицо в сторону зала и для пущей надежности закрыв пол-лица стаканом, из которого медленно цедила сладкие холодные глотки. Ну и гадость, эта кока-кола, и чего это ее все так любят? Из-за рекламы, наверное. Люди так до удивления внушаемы, – думала я, высчитывая примерное расстояние, на которое «хвост» мог уже отойти от моего окна, – им умники, делающие рекламу говорят: у нас тут самое лучшее, самое вкусное, так что несите ваши денежки сюда. А народ не то что несет – бежит вприпрыжку и еще гордится тем, что его объегорили и денежки из него вытряхнули… Должно быть, уже прошел мое окно. Я повернулась.

Теперь я их видела в спину. Шерил шла к метро, «хвост» плелся за ней. Я не торопясь допила свою гнусную коку, выкурила сигарету, расплатилась, прошла с неприступным видом мимо поддатых мужиков у стойки, вышла на улицу и стала ловить такси. Необходимости тащиться за ними в метро не было: я ведь знала, что он будет следить за Шерил до дома, и рассчитывала его там подстеречь и проследить, когда он отвалит.

Завидев такси, я начала отчаянно махать рукой – боялась, что кто-нибудь перехватит его раньше, – и едва не стукнула по лбу молодого парня в джинсовом костюме и джинсовой же кепке, надетой козырьком назад на американский манер, который в это время проходил рядом. Судя по синеватой выбритости – брюнет. Я бы не удивилась, если бы оказалось, что он манекенщик – до того хорош собой… Я аж замерла, уставившись на него. Он с любопытством посмотрел на мою потрясающую внешность, и даже будто замедлил на секунду шаг, улыбнулся, обнаружив потрясающую ямочку на щеке, но приставать не стал и вскоре скрылся в конце улицы. Торопится, должно быть…

Такси меня заметило и причалило к тротуару, и я оказалась у выхода из метро на две минуты раньше, чем Шерил. В районе площади Республики, где жила Шерил, было многолюдно и оживленно, и мне было легко спрятаться. Притаившись за журнальным киоском, я видела, как поднялась по лестнице метро сначала Шерил, затем ее хвост, который шел едва ли ни ей в затылок – в толпе и темноте было легко потеряться. Я уже было собралась последовать за ними, как из того же выхода возник знакомый соблазнительный брюнет с внешностью манекенщика и улыбкой младенца.

Я снова притаилась, недоумевая. Случайное совпадение?

Брюнет направился ровно в том же направлении. Случайное ли?

Выждав, я двинулась за всей компанией. «Джинсы» не отставали от «костюма», держа, однако, от него дистанцию примерно метров в тридцать. Я подумала, что это, видимо, максимум, который можно себе позволить, чтобы их не потерять.

Что бы это значило, а?

Мы следовали друг за другом гуськом, и это могло бы быть довольно смешно, если бы, к примеру, снимать в фильме: за Шерил следил костюм, за костюмом следовали джинсы, а «гуська» заключала я – патлатая и вульгарная девица на высоких каблуках с черными очками на лбу.

Издалека я заметила, что «костюм» свернул за Шерил в ее двор, тогда как «джинсы» отправились в ближайшее кафе, расположенное недалеко от выхода из ее двора.

Поколебавшись, я вошла в другое кафе, подальше, на углу. Если они потом пойдут к метро, я должна их увидеть. Если же в другую сторону – то я их потеряю… Но делать было нечего, не могла же я сесть за соседний столик в том же кафе с брюнетом – он бы меня узнал.

Я заняла место у окна. Было уже около восьми вечера, народ начал стекаться на ужин, кафе заполнялись. Чтобы не раздражать официантов, я тоже заказала себе еду, хотя аппетита у меня не было. Я была возбуждена и курила одну сигарету за другой. Было очень странно ощущать себя в этом наряде, странно в этом непритязательном кафе, где у стойки торчали поддатые завсегдатаи, странно в роли шпионки… Припомнив читанные книжки и виденные фильмы, я пожалела, что у меня нет фотоаппарата, такого малюсенького, незаметного, какие бывают у шпионов. Сделать бы пару-тройку снимков этого парня, показать Шерил – видела ли она его раньше? В отличие от костюмного «хвоста», который и не думал скрывать свою слежку, брюнет в джинсовом костюме явно старался быть незамеченным.

И я снова спросила себя: что бы это значило? А?

* * *

Человек в костюме покинул свой пост ровно в девять часов вечера. Он быстро шел к метро, походка его была собранной и упругой – ничего общего с ленивой и слегка расхлябанной поступью, которой он шел за Шерил. Домой, наверное, торопится. Надоело торчать на посту. Дома жена, может, и дети, да и кушать хочется… Дав волю своему воображению, которое рисовало мне сцены из жизни штатного «хвоста», я едва не забыла про второго, про брюнета. А он-то где? Мимо моего кафе он не проходил. Я подошла к дверям и осторожно высунула нос на улицу: на глаза ему я не должна была попадаться, ведь он меня на той улице, где офис Шерил находится, уже видел.

Брюнет небрежной походкой пересекал улицу по направлению двора Шерил. Каскетки на нем больше не было, но я легко узнала его по джинсовому аллюру и квадратным плечам. И зачем это он идет во двор, который только пять минут назад покинул «костюмный» хвост?

Мне туда идти не следовало. Я вернулась к столику и, заказав еще кофе, стала размышлять. Ну, «размышлять» – это громко сказано. Я стала задавать себе вопросы, на которые у меня не было ответа. Вопрос первый: если они, как сказала Шерил, следят посменно, то почему джинсы не пришли к уходу костюма, а продублировали весь этот путь? Вопрос второй: если эти двое работают на одну и ту же организацию, на ДСТ или как там ее, то зачем они следят за Шерил одновременно? Они между собой никак не общались, никакими знаками или словами не обменивались… Откуда и вопрос третий: не работают ли они в разных «фирмах»? Молодой мог быть, допустим, из полиции… Или от кого-то из обиженных деятельностью Шерил фирмачей… И четвертый вопрос нашелся: а тогда, зачем он следит за ней? Что нужно ему от нее? Безопасность, – положим, что Шерил права, – следит за ней для острастки: чтоб не шалила. Потому и слежки своей не скрывает. Но что же нужно от нее джинсовому?

И что делать мне теперь? Идти домой? Ждать, пока этот тип выйдет из ее двора? Хотела бы я знать, что он там делает, чего высиживает… Зайти во двор и глянуть? Нет, это слишком рискованно, он меня может узнать…

Я решила позвонить Шерил из кафе. Проходя мимо дверей, я на всякий случай снова высунула нос на улицу. И вовремя: джинсовый садился в машину. Откуда тут взялась машина? Его машина? Бог мой, сплошные загадки! Он ее тут нарочно припарковал? В ожидании – чего?

Я стояла в проеме двери, прижавшись к выступу стены. Машина не трогалась, мотор не заводился. Она стояла темная, безмолвная, и, казалось, пустая.

Мне стало как-то нехорошо. Не по себе, не по мне. Что-то тут в этой истории не так. Охваченная смутным беспокойством, я кинулась к телефону вниз.

Шерил ответила сразу же.

– У тебя все в порядке? – выпалила я.

– Да, – удивилась Шерил. А что случилось?

– Ничего.

Мне было просто физически плохо от беспокойства, прихватывало живот, и все тело сводило. Я не могла говорить.

– У тебя есть что-нибудь интересное? – спросила Шерил, явно не понимая, что со мной.

– Есть, и даже очень… Только я потом тебе расскажу, я еще не освободилась, просто хотела узнать, в порядке ли ты. Скажи мне, окна твоей квартиры куда выходят? Во двор или на улицу?

– Одно во двор, другое на улицу… Олья, что-то случилось? Ты где?

– На углу твоей улицы, в кафе, – сказала я и меня просто полоснула боль в животе. Острое предчувствие чего-то недоброго застряло во мне, как нож.

– Потом переговорим, – сдавленно сказала я и повесила трубку.

* * *

Рядом с телефоном была дамская комната и я вошла туда. Прислонившись к столику для пеленания младенцев, я пыталась успокоиться и утихомирить спазмы. Выпила с руки воды из-под крана, прислушиваясь, как холодные глотки спускаются в мой пульсирующий желудок. Наконец, мне стало полегче. Ужасно хотелось смыть с себя всю эту косметику, снять парик… Но я устояла перед соблазном. Это было бы неразумно: в двух шагах от дома Шерил обнаружить свое настоящее лицо, такое похожее на нее. К тому же смыть килограммы краски без специального крема практически невозможно…

Домой, решила я. Больше не могу. Не по мне эти шпионские страсти.

Я тут же заказала такси по телефону и стала подниматься по лестнице.

* * *

… Парень в джинсах стоял у входа в мое кафе, разглядывая зал. Он не крутил головой, не поворачивался в стороны, но глаза его скользили цепко и внимательно по столикам. Я кубарем скатилась вниз. Сердце дрыгалось, как боксерская груша под ударами мощных рук в перчатках. Мощных накачанных рук, таких, как у этого парня…

Осторожно выглянув снова, я увидела, как к нему подошел официант. Парень кивнул в ответ и прошел к одному из свободных столиков. Он небрежно уселся и стал снова разглядывать зал. Другая часть зала ему была явно не видна и он, легонько вытягивая шею, все старался ее рассмотреть. Потом встал, махнул официанту рукой в направлении той части зала и проследовал туда, полоснув взглядом начало лестницы, ведущей вниз, к туалетам и телефону, где я стояла, прижавшись к стенке и втянув голову в плечи. Переждав, я опять высунула голову.

Теперь джинсовый брюнет мне был практически не виден за колонной, только широкое плечо в куртке выдавало место его нахождения. Но и я ему была не видна! Этим обстоятельством следовало воспользоваться. Мое такси должно было вот-вот подъехать, если еще не подъехало. Я осторожно поднялась, сделала несколько шагов в сторону, оставаясь скрытой для него за колонной, и, набравшись храбрости, не поднимая головы, быстро пересекла небольшое открытое пространство, которое было в зоне его видимости.

Такси меня ждало. Упав на сиденье, я продиктовала адрес. Такси тронулось, и окна кафе проплыли перед моими глазами. Парень в джинсах все еще сидел там, крутя головой. На меня он, похоже, не обратил внимания.

Кого же он там искал?

* * *

Я долго не могла заснуть, долго не могла угомонить стук сердца, бившийся в моих ушах. Вставала, курила, снова ложилась, снова слушала стук собственного сердца.

Не позвонить ли мне Игорю? Попросить у него совета?

Нет, это было бы глупо. Объяснять ему все это по телефону долго и сложно, он ничего не поймет, только начнет волноваться за меня и ругать, что я его ослушалась и не рассталась с Шерил…

* * *

Утром в среду, в перерыве между занятиями, я позвонила Шерил на работу.

– Ты мне говорила, что за тобой следят двое?

– Да. Только один чаще, а другой реже. Наверное, заменяет первого, когда тот не может.

– А одновременно никогда?

– Нет… Или я не замечала. А что случилось, Олья?

– Опиши мне их.

– Я не слишком вглядывалась. Но примерно это так: один постарше, лысоватый, всегда какой-то помятый, в костюме и куртке…

– Точно, я его видела. Второй?

– Помоложе, среднего роста, крепкий…

– В джинсах?

– Не знаю… Кажется, иногда в джинсах, иногда в чем-то другом. Понимаешь, я не всегда даже смотрю – какая мне разница, в конце концов? Следит так следит. А если я и оборачиваюсь, то мельком, не вглядываясь. Вижу фигуру, понимаю, что за мной – ну и ладно…

– Широкие плечи?

– Не обратила внимания.

– Брюнет?

– Кажется…

– Хорош собой?

– Так себе.

Черт, может, у нас вкусы разные?

– Он носит каскетку?

– Слушай, я не обращала внимания! Какая мне разница, что он носит!

– Значит, не носит. Если бы носил – ты бы запомнила. Тем более, что ты смотришь только мельком, схватываешь силуэт целиком, а каскетка вписывается в силуэт.

– Ты мне, наконец, скажешь, что происходит?

– За тобой следят одновременно двое. Одновременно, а не по очереди, понимаешь?

– И что это значит?

– Не знаю.

– А ты уверена, что он следил именно за мной?

– Уверена. Если только он не следил за «костюмом»… Но нет, тогда бы он сразу ушел вслед за ним! А он остался. Боюсь, Шерил, что других вариантов у нас нет. Он следил за тобой.

– Я никогда не замечала двоих.

– По одной простой причине: мужик в костюме не скрывает слежки, а парень в джинсах – прячется.

Мы обе помолчали, пытаясь обдумать этот факт, но ничего не надумали. Я вспомнила тот ужас, который я испытала, когда «джинсовый» заявился в кафе. После моего звонка Шерил…

– Ты никогда не думала о том, что твой телефон прослушивается? – спросила я осторожно.

– Думала? Я не думала, я знала. И не только телефон. У меня были «жучки» в квартире. В моей организации есть специалисты, которые регулярно проверяют наши телефоны и вообще квартиры – мою и еще двух человек из руководства… Ведь мы часто выступаем против решений на правительственном, государственном уровне, ну и занимаются нами на государственном уровне – госбезопасность, военная разведка и прочие секретные заведения. Так происходит практически во всех странах. А у них первое дело – подслушивание.

– А второе?

– Своих людей внедрить к нам… Для их распознания мы тоже держим пару умных ребят. С тех пор я практически не веду деловых разговоров из дома. Так только, договариваемся о встречах.

– Выходит, теперь твой телефон не прослушивается?

– Это не факт. Жучков больше нет, но они могли подключиться к сети, а это уже проверить невозможно… Но я, повторяю, не веду никаких деловых разговоров из дома.

Перемена кончалась.

– Шерил, – сказала я, – ты вот что… Пока не дергайся, ничего не предпринимай. Ни в коем случае не оглядывайся, когда пойдешь с работы, ни в коем случае! Он не должен догадаться, что его заметили. А я сегодня опять за ним послежу. Я тебе позвоню… Сегодня вечером, может быть… – в голове моей заметались еще не связанные обрывки плана. – Ты мне не звони, ладно? Я тебе сама позвоню…

Не те же ли самые слова сказал мне вчера Игорь?

Но мне некогда было обдумывать это странное совпадение слов и искать за ними совпадение событий.

* * *

Я нашла Джонатана в студенческой столовой.

– Ты сегодня вечером свободен? – спросила я, когда мы с ним сели за столик.

Мне стало неловко, когда я увидела радость в его глазах. Ах, мой милый Джонатан, извини, я тебя не на свидание зову…

Понизив голос, так что он меня едва слышал в разноязычном шуме студенческой толпы, я ему попыталась объяснить, что к чему и попросила мне помочь. Джонатан, молча слушал, наклонив ко мне голову, касаясь своей щекой моих светлых волос, и мне показалось, что его обычный ровный румянец сделался ярче. Должно быть, подумала я, со стороны мы похожи на влюбленную парочку. И еще должно быть, мы хорошо смотримся вместе: высокий сероглазый шатен и синеглазая блондинка… Ничем не выдав своего разочарования, (которое он, по моему предположению, должен был испытать) Джонатан согласился.

* * *

На этот раз я решила одеться иначе, менее броско. Нацепила джинсы, надела сначала короткий свитер, который меня полнил, а поверх него еще и длинный свитер, спускавшийся из-под куртки, как тут любит носить молодежь. Волосы парика я подобрала под черный берет с козырьком так, что оттуда выбивались лишь несколько прядей, глаза обвела карандашом, слегка изменив их разрез, а губы забелила пудрой, а затем нарисовала себе рот, который довольно сильно отличался от моего собственного – и, соответственно, от рта Шерил. Очень довольная плодами своего труда – это было куда умнее, чем мой вчерашний наряд – я все еще разглядывала себя в зеркало, когда в мою дверь позвонил Джонатан.

Его реакция была для меня неожиданной. Вместо того, чтобы удивиться моей новой внешности, – я, признаться, ждала восхищенных возгласов и пары-тройки комплиментов – он окинул меня оценивающим взглядом профессионала и одобрительно кивнул.

Мы с ним вышли в пять часов и уже без двадцати шесть были на месте. Сделав несколько кругов вокруг конторы, где работала Шерил, я убедилась, что знакомых мне со вчерашнего вечера личностей нигде нет. Мы уселись в одном из близлежащих кафе у окна и, заказав кофе, стали смотреть на улицу. Я тихо рассказывала Джонатану историю Шерил по-английски – незачем было посвящать в подобные дела случайного слушателя. На столе рядом с кофейной чашкой Джонатана лежала маленькая видеокамера.

– Значит, обоим известно и где она работает, и где она живет, – подытожил Джонатан. – Это нехорошо.

– А главное, почему их двое?

– Посмотрим, – сказал Джонатан, – разберемся.

И мне стало спокойнее на душе.

* * *

Первый появился ровно в шесть тридцать. Он прошелся по улочке дважды, поглядывая на двери конторы Шерил.

– Вот он, – сказала я.

Джонатан потянулся к видеокамере и включил кнопочку, не беря ее в руки. Затем сбоку вытянул маленький экранчик, на котором прекрасно было видно все, что попадало в фокус видеокамеры – не было никакой нужды брать ее в руки и приставлять к глазам. Когда в квадрате нашего окна появился костюм, Джонатан нажал еще одну кнопочку и, подпер лицо рукой со стороны окна, что прикрывало его скошенные на экранчик глаза. В экранчике двигался лысоватый мужчина в помятом костюме. Незаметным движением руки Джонатан нажал еще одну кнопку, и взял лицо лысоватого таким крупным планом, что я чуть не ахнула. Хорошая штука, видеокамера…

Люди стали выходить на улицу. Помятый костюм, должно быть, увидел Шерил, потому что он прибавил шагу и двинулся в обычном направлении – к метро. Однако джинсовый все не появлялся. Я начала волноваться. Прождав двадцать минут безрезультатно, мы решили ехать к дому Шерил.

У Джонатана была машина, и на этот раз я обошлась без такси. Мы припарковались с большим трудом между метро и домом Шерил и остались сидеть в машине. Камера лежала на коленях у Джонатана, его палец на кнопочке старта.

Вот и Шерил, вот и ее штатный хвост. А где же обольстительный брюнет?

Его не было.

Значит, это нерегулярно, может даже случайно, что они следили одновременно вдвоем, так что не мудрено, что Шерил этого никогда не замечала…

Выждав, мы с Джонатаном последовали в том же направлении. Но на улице их не было: должно быть, Шерил уже дома, а «хвост» засел в ее дворе…

И тут я увидела машину джинсового. Я ее узнала чудом, – я вам уже говорила, что я не способна отличать марки, я даже Жигули от Москвича не отличу, в моем арсенале существует только такие средства для опознания, как цвет и размер. Машина была серая, каких тысячи, и я никогда бы ее не узнала – но просто сердце екнуло.

Джинсового в ней не было. Я указала глазами Джонатану на машину.

– Кажется, это его.

– С бельгийскими номерами?

Потрясающе, как это он их различает?

– Впрочем, – добавил Джонатан, – у разведки должны быть любые машины с любыми номерами.

Джонатан осторожно приблизился к машине, прошел мимо, слегка косясь на ее окна. Я внимательно оббежала глазами улицу. На углу был телефон-автомат – отлично, он мне пригодится. Джинсового по-прежнему нигде не было видно. Идти во двор было рискованно. Джонатан вернулся ко мне.

– Ничего особенного не заметил. Салон пустой. Машина не новая, не исключено, что из проката…

– И что из этого следует?

– Ничего. Сядем в кафе?

Мы снова пошли в кафе, в то самое, где я просидела вчера.

* * *

Джинсовый сидел за столиком у окна, ровно на моем вчерашнем месте.

Я едва не сбежала. Крепко ухватив Джонатана за локоть, я, боясь даже глаза скосить в ту сторону, сказала ему тихо с искусственной улыбкой:

– Обними меня, будто я твоя девушка.

Надо сказать, что он не заставил себя упрашивать. Его рука обвила мои плечи, принеся мне успокоение. Официант провел нас к одному из столиков – я попросила зал для некурящих, так как мое вчерашнее место, которое теперь занимал джинсовый брюнет, находилось в зоне для курящих. Выбрав столик, наполовину скрытый за колонной, я села спиной к залу. Джонатану вообще ничего не было видно из-за колонны.

– Джонатан, – сказала я, – ты продолжаешь играть роль моего парня. Потянись ко мне и обними, и возле моего правого уха посмотри вперед и к окну: это тот парень в джинсовом костюме, который сидит у окна.

Джонатан взял меня за руку и сказал довольно громко, то есть так, как говорили окружающие, ни громче и не тише:

– Я понимаю, ты не хочешь торопиться, но съехаться ведь мы можем? Нам будет, кстати, куда дешевле платить за одну квартиру, чем за две!

И он вопросительно уставился на меня. Я кокетливо улыбнулась. Парень не видел меня, но надо было соответствовать роли.

– Ты согласна? – напирал Джонатан. Тоже соответствовал изо всех сил своей роли.

– Я должна подумать, – важно сказала я.

– Нинон, скажи мне, – (это я, что ли, «Нинон»? – Джонатан едва заметно улыбнулся на мой недоуменный взгляд) – ты сомневаешься в разумности моего предложения или в своих чувствах ко мне?

Это, конечно, была игра, но я растерялась. В его вопросе был какой-то намек, подвох? Или не был?

Джонатан, пронзительно глядя на меня, ждал ответа.

– Я…

Мне следовало заверить его, что я в чувствах не сомневаюсь, иначе с какой радости он должен, как мы условились, меня обнять? Но у меня язык не поворачивался. Что-то было серьезное в его игре, пусть и ненамеренно, случайно затесавшееся в его роль, – но было. Однако, за соседним столиком унылая парочка, не найдя собственного предмета для разговора, заинтересованно прислушивалась к нашему. Надо было отвечать.

– Я… Я согласна, – растерянно проговорила я.

Тут-то Джонатан и потянулся ко мне и врезался мне прямо в губы, хотя в нашем сценарии было слово «обними». Глаза его на секунду брызнули яркими лучами, словно два электрода вонзились в мое глазное дно. В ту же секунду взгляд его погас, принял обычное холодное и сосредоточенное выражение.

– Видел, – шепнул он деловито, садясь обратно. – Как бы его снять?

Я демонстративно посмотрела в сторону подслушивающей нас скучающей парочки, надеясь их смутить и заставить отвернуться, и тоже понизила голос:

– Сделай вид, что снимаешь меня.

– Если он профессионал, то это ему не понравится. И привлечет к нам лишнее внимание.

Посоображав несколько мгновений, я поставила свою сумку на стол с того краю, где была колонна. Джонатан положил рядом с ней свою камеру таким образом, то объектив просунулся между моим локтем и сумкой в направлении брюнета. Открыв экранчик, он тихо сказал мне, какую кнопку нажать. Он смотрел в экранчик, негромко командуя, как его развернуть и что теперь нажимать.

– Отлично получилось, – сказал, спустя две минуты. – По-моему, он ничего не заметил.

Я все выключила, закрыла экранчик, Джонатан снова потянулся ко мне и поцеловал меня. Это снова выходило за рамки сценария. Но мне было приятно. Впрочем, я себе в этом тогда не созналась.

Мы встали, оставив деньги за кофе на столе, и вышли из кафе в обнимку.

Джинсовый проводил нас равнодушным взглядом.

* * *

Как и вчера, в девять ноль-ноль костюм покинул свой пост. Джинсовый вошел во двор, но на этот раз не задержался там, а довольно скоро вернулся к своей машине и сел в нее, не включая огни. Выждав еще минут пятнадцать, я вошла в телефон-автомат на углу.

– Шерил, мне с тобой надо срочно поговорить. У меня есть новости, очень важные. Я в кафе на углу твоей улицы. Не могла бы ты придти ко мне?

– Может, ты поднимешься ко мне?

– Я не хочу попадаться на глаза тому лысому, который следит за тобой.

– Так он уже ушел, наверное.

– Не знаю… Но не хочу рисковать. Спустись, пожалуйста.

– Хорошо, – сказала до крайности удивленная Шерил. – Сейчас спущусь.

* * *

Я раскидала волосы по плечам, спрятав берет в сумку – его контур весьма примечателен и хорошо виден даже ночью, и если джинсовый брюнет приметил мой берет в кафе, то он мог меня узнать и что-то заподозрить – и вышла из автомата. Пройдя метров десять, я остановилась у какой-то витрины и сделала вид, что рассматриваю ее. На противоположной стороне улицы было то самое кафе, куда должна была придти Шерил, а по моей стороне в метрах ста от меня – двор Шерил. Скосив глаза, я приметила спортивный силуэт, который, выйдя из машины и заперев дверцу, чуть не бегом бросился в кафе.

Я быстро пошла в направлении двора Шерил. На другой стороне улицы от стены отделился Джонатан и пошел к оставленной хозяином машине. Я свернула во двор.

Шерил уже выходила из подъезда.

– Возвращайся домой, Шерил, это была проверка.

– Проверка чего?

– Слуха. Я к тебе. Джонатан тоже попозже придет.

* * *

Спустя десять минут появился Джонатан. Первым делом он направился к телефону Шерил и, покрутив в руках беспроволочный телефон-трубку, присоединился к нам с довольным видом.

Мы уселись вокруг низкого столика. Шерил делала коктейли с задумчивым видом.

– Вы мне объясните, наконец, что вы затеяли?

– Твой телефон прослушивается, Шерил, – сказал Джонатан. – Мы с Олей только что успешно провели эксперимент.

* * *

Возбужденные чувством опасности, мы с Джонатаном весело схватили стаканы, которые нам подала Шерил. Она, однако, не разделяла нашего веселья. Холодно посмотрев на нас, она осведомилась:

– А что, по-вашему, я полная кретинка?

Я оторопело уставилась на нее. Джонатан смутился.

– Ты что, Шерил, почему ты так…

– Вы не могли меня заранее посвятить в ваши планы? Ты ведь все еще вчера продумала, не так ли? Условилась с Джонатаном…

– Шерил, – растерянно забормотала я, – ты не обижайся, тебя нельзя было втягивать…

Ишь ты, самолюбивая у меня сестричка!

– Оля права, – сурово отрезал Джонатан. – Тебя нельзя подставлять. Следят ведь за тобой, у тебя нет никакой свободы действий!

– Но предупредить же можно было! Я выбежала из квартиры как сумасшедшая, думала, что-то стряслось…

– Именно: стряслось. Дело очень серьезно, – ответил Джонатан.

– Если бы ты знала заранее, тебе бы пришлось играть роль по телефону. Тебе нужно было бы сделать вид, что ты обеспокоена и тут же мчишься в кафе. А я не знаю, умеешь ли ты играть. У тебя могло не получиться. А так – все было очень естественно, и этот придурок помчался в кафе высматривать, с кем ты там встречаешься, – оправдывалась я.

– Ладно, – оттаяла Шерил. – Рассказывайте по порядку.

* * *

«Так что я думаю, что он до сих пор там сидит, все Шерил поджидает и ее телефонную собеседницу», – закончил Джонатан свое повествование.

Шерил встала и подошла осторожно к окну. Постояв у занавески, она обернулась к нам.

– Он меня там не дождется. И… Что он будет делать? Может, погасить свет, чтобы он решил, что я сплю?

Мы переглянулись с Джонатаном. О продолжении мы не подумали… Действительно, что же он будет делать?

– Если ты погасишь свет, то он может подумать две вещи: либо что ты спишь, либо что ты ушла…

– А если я его не погашу, – подхватила Шерил, – то он поймет, что я дома. И что его надули. И, что особенно важно, – что его раскрыли.

Я кинулась к выключателю. Комната погрузилась на некоторое время в темноту и тишину.

– Мне кажется, что лучше пусть он решит, что он чего-то не понял, чем догадается, что мы его раскрыли. Раз он прячется, значит у него есть для этого причины и нам будет легче их понять, если мы сами останемся незамеченными… А? Я права?

Джонатан пошевелился где-то в темноте и проговорил: « Да, я думаю… А, Шерил?»

Шерил откликнулась не сразу. Ее силуэт чернел, скрюченный, на диване.

– Олья, ты не могла бы встать у окна и посмотреть, не появится ли он во дворе? Я его ведь не смогу узнать…

– Мы сняли его на камеру. Как только можно будет зажечь свет, я подсоединю камеру к видику и мы на него посмотрим, – произнес Джонатан.

Я подошла к окну и отодвинула немножко занавеску, вглядываясь в темноту. Непосредственно перед домом были ухоженные газоны, вдоль которых шла проезжая часть, а за ней открывался довольно большой паркинг для машин жильцов этого дома. Слева и справа от паркинга были кусты, деревья, в которых прятались детская площадка, лавочки, а может быть, и наш обольстительный джинсовый брюнет…

– Я боюсь, – сказала Шерил.

В ее голосе не было страха, она, должно быть, приложила все свое немалое самообладание, но меня оно не обмануло. Я бы на ее месте тоже боялась. Я даже начала потихоньку бояться на своем месте. Эйфория приключения прошла и, запертая в квартире, не зная, что происходит за ее пределами, я уже была далеко не такая храбрая. Следить за неким объектом и самой быть объектом слежки – это, скажу я вам, совсем не одно и то же…

– Я останусь с тобой до утра, если хочешь, – предложил мужественный Джонатан.

В моем сердце что-то дрогнуло. Уж не ревность ли?

– Я тоже, – поспешила заверить их я.

– Спасибо… Так что же получается у нас в конечном итоге? Этот молодой, выходит, что-то вроде технической службы?

– Видимо, – ответил Джонатан. Во-первых, это не может быть простым совпадением: дважды после вашего телефонного разговора он шел в указанное Олей кафе. Во-вторых, у него в машине лежит что-то вроде маленького плеера с наушниками, из которого торчит антенна… Думаю, что эта штука может быть телефонным перехватчиком. Учитывая, что у тебя радиотелефон, это задача совсем несложная.

Шерил передернулась.

– А откуда ты все это знаешь, Джонатан? – спросила я настороженно. – Как выглядит перехватчик, как он действует и прочее?

Джонатан было раскрыл рот, чтобы мне ответить, как в кустах что-то шелохнулось и я напряглась, прижавшись к занавеске. Шерил заметила мое движение и прошептала, словно ее могли услышать: «Он там?» Я тоже ей ответила шепотом: « Не знаю. Что-то шевельнулось, а что – не знаю…» И вдруг я подумала – я где-то про такое читала – а что если у него есть аппаратура, которая ловит даже речь через стенки? Тогда он слышит все, что мы говорим сейчас!

Свистящим от напряжения шепотом я поделилась своими опасениями. Джонатан помычал и выговорил, наконец: «Сомневаюсь. Для такого прослушивания нужна техника посолидней. Специально оборудованная машина и электронный стетоскоп на окнах или хотя бы на стенах…»

Он и это знает, отметила я, – на этот раз про себя. Какая образованность в вопросах подслушивания!..

Мы замолчали. Я вглядывалась в полутемный двор. Проезжая часть была хорошо освещена, но остальная часть двора была погружена во мрак и лишь редкие машины разъезжающихся гостей или возвращающихся жильцов проскальзывали по нему фарами. Тот парень, если и торчал где-то под нашими окнами, ничем своего присутствия не выдавал.

– Интересно, давно они прослушивают мой телефон? – сказала задумчиво Шерил. – Могли они засечь наши с тобой разговоры?

– Могли, – сказала я, – только что с того? Я им не нужна. Или не буду нужна, как только они поймут, что твоя деятельность не имеет ко мне ни малейшего отношения. А вот ты… За тебя я волнуюсь, и даже очень.

– Заметьте, девочки, что телефон Шерил прослушивается не через сеть, а через специальный прибор, который работает в определенном радиусе. Из чего следует, что они могли слышать только те разговоры, которые…

– …ты вела, когда машина стояла здесь!

– Но мы не знаем, когда она стояла, кроме этих двух вечеров, – добавила Шерил.

– Ты вела за последние дня какие-нибудь важные разговоры, которые касаются твоей экологической деятельности? – заговорил было Джонатан, как вдруг телефон, предмет наших обсуждений за последние сорок минут, взорвался оглушительным звоном.

Мы окаменели.

* * *

– Кто это? – снова шепотом спросила Шерил. В голосе ее слышался ужас.

– Это ты у нас спрашиваешь? Тебе кто-то может звонить в такое время… – Джонатан покрутил запястьем, ловя слабый луч света, падавший в окно, – в одиннадцать вечера [8]?

– Не думаю, – снова прошептала Шерил. – Снять трубку?

– Раз мы сделали вид, что тебя нет дома, давай уж делать его до конца, – предложила я.

Мы молча созерцали орущий аппарат. Наконец, он угомонился. Я снова встала и подошла к окну.

– Вообще-то это логично, – сказал Джонатан. – Он не дождался никого в кафе, вернулся во двор и увидел погасшие окна. У него два возможных вывода: ты спишь или тебя нет. Вот он и решил проверить. Должно быть, ему досадно, что он тебя упустил, и теперь он гадает, как это могло получиться…

– И у него есть номер твоего телефона! – добавила я.

– Он есть, по-моему, у всех возможных спецслужб, хотя я в Красном списке [9].

– Это он! – шепотом заорала я, втираясь в занавеску. – Он смотрит на твои окна.

Шерил с Джонатаном тихо подкрались к окну и встали с обеих сторон, аккуратно вытягивая шеи, чтобы увидеть спортивную фигуру, крепко стоящую на тротуаре под нами.

– Не узнаешь? – прошептал Джонатан.

– Нет, темно, – прошептала в ответ Шерил. – Я лучше пойду сяду. У меня коленки ватные.

– Скажи-ка мне, Шерил… – медленно и в голос заговорил Джонатан. – У тебя какие замки на дверях?

– Какие «какие»? Я в них не разбираюсь, не понимаю, что ты хочешь о них узнать?

– Засов есть?

– Есть, даже два. А почему ты спрашиваешь?

– Это хорошо, – ответил Джонатан, отходя от окна. – Потому что он вошел в твой подъезд.

* * *

«Что делать? Что делать?» – заметалось по комнате полное ужаса восклицание. Однако, даже самый неподдельный страх не помешал мне осознать, что мы с Шерил повели себя совершенно одинаково: обе схватились за лица и завопили себе в ладони этот вопрос, причем совершенно риторический, поскольку ответа на него не имелось. У нас с ней, по крайней мере. Но, кажется, у Джонатана голова работала лучше, потому что он на нас прикрикнул:

– Замолчите вы, наконец, курицы! Слушайте внимательно! Сейчас я тихо выйду из квартиры и стану звонить в вашу дверь. Вы мне не открывайте и не шумите тут в квартире. Разыгрываем сцену под названием «никого нет дома». Я буду звонить долго и настойчиво…

– А если этот тип переждет, пока ты не уйдешь, и начнет сам сюда звонить?

– В крайнем случае, я сделаю вид, что ухожу, потом вернусь. Ему вы, естественно, тоже не открывайте и зубами громко не стучите от страха. Все! Я пошел.

– А это не опасно? – спросила я ему вслед.

Джонатан только махнул мне рукой, не оборачиваясь. Его жест означал, что я должна закрыть рот.

Он бесшумно приоткрыл дверь и выскользнул наружу, неслышно прижав дверь обратно. Палец Джонатана вдавился в кнопку звонка одновременно с шумом раскрывающихся дверей лифта. У нас над головой оглушительно зазвенел звонок. Я припала к глазку.

Джинсовый тип, не выходя из лифта, спросил у Джонатана, какой это этаж. Получив ответ, что четвертый, он чертыхнулся, что-то пробормотал, двери лифта закрылись и лифт поехал наверх.

– Девочки, – зашептал через дверь Джонатан, – он поехал вверх. Видимо, хочет убедиться, что Шерил мне не откроет дверь. Будет пережидать, пока я не уйду, и не исключено, что потом спустится сюда снова, чтобы, – слышишь, Шерил? – тебя подстеречь, полагая, что рано или поздно ты придешь домой… – шипел он через дверь. – Эй, слышите? Кажется, у меня есть другая идея! Шерил, открывай осторожно дверь и выходи. Мы с тобой тихо спустимся – он шум лифта услышит, но не догадается, что мы вдвоем и подумает, что это я ушел. Потом мы с тобой поднимемся вместе, будто ты только пришла, а я на тебя наткнулся, выходя.

Джонатан снова настойчиво позвонил к нам в дверь. «Шерил, – позвал он не очень громко, – ты меня слышишь? Это я, открой! Шерил!»…

Мы тихо отвели щеколду, приоткрыли дверь и Шерил через мгновение была рядом с Джонатаном.

– Закрой дверь на все замки, – прошептала мне Шерил, в то время как Джонатан снова заорал «Шерил, ты дома?» и даже легонько постучал в дверь.

Сделав небольшую паузу, Джонатан вызвал лифт.

* * *

Оставшись одна, я испугалась. Они должны были вернуться через каких-то пять минут, но я все же испугалась. Не отходя от дверного глазка, я пробежала рукой по всем замкам и все их позакрывала и задвинула, стараясь не шуметь. Когда на световом индикаторе над дверьми лифта высветился первый этаж, я услышала шаги по лестнице. Джинсовый тип спускался.

Меня словно пригвоздило к дверям, к глазку – я боялась от него оторваться, думая, что что-то может измениться в его внутреннем освещении и он может догадаться, что в квартире кто-то есть. И я осталась стоять, отделенная от него лишь весьма ненадежной дверью, через которую, казалось, он мог слышать мое учащенное дыхание. В связи с чем я едва дышала.

И вдруг с другой стороны глазка ко мне придвинулся его глаз. Меня охватила такая паника, что я чуть не помчалась прятаться под кровать. Может ли он видеть мой глаз, как я вижу его? Или с другой стороны нельзя рассмотреть? Ох, надеюсь, что нет… Как всегда бывает в таких случаях, ноги сразу затекли, стоять было неудобно, страшно хотелось сменить позу и дышать нормально. Но мне было страшно шелохнуться. Он все еще смотрел с другой стороны в глазок.

Наконец, он отодвинулся от него. Уф – сказала было я себе с облегчением, как над моей головой взорвался звонок. Я стояла, прилепившись к двери, без малейшего движения, и только мои барабанные перепонки содрогались от звона.

Должно быть, мне все-таки удалось его убедить, что дома никого нет.

Потому что в замке стал поворачиваться ключ. А может и не ключ, мне не было видно, может это была отмычка. Но что бы это ни было, оно поворачивалось где-то в области моего пупка, вызывая крайне неприятные ассоциации и ощущения. Кажется, у меня снова начинались спазмы.

Он поворочался в двух замках и легонько нажал ручку двери. Я примерзла к ее шероховатой поверхности при мысли, что она сейчас откроется.

Но она не открылась. Два засова, которые я закрыла вместе с остальными замками, надежно удерживали ее.

Кажется, парень удивился и стал разглядывать дверь. Сейчас он догадается, что на двери есть засовы, и что они открываются только изнутри, и что, следовательно, в квартире кто-то есть…

Слава Богу, лифт тронулся с первого этажа и поплыл наверх. Скользнув по индикатору глазами, парень быстро закрыл замки обратно, повернулся и бесшумно скрылся на лестнице, ведущей вверх. Из лифта вышли оживленные Джонатан и Шерил.

– Я так и не поняла, – говорила Шерил, – вроде это был ее голос, но она вряд ли бы стала так шутить… Должно быть, кто-то разыграл меня.

С бьющимся сердцем я тихо-претихо отодвинула засовы. Шерил отперла замки и они с Джонатаном шумно вошли в квартиру и зажгли свет. Я прижалась к стенке на случай, если бы этот тип подглядывал с лестницы, и молча смотрела на них, слегка прищурившись после темноты. Щелкнув замками, Шерил глянула на меня внимательно и по моему белому от страха лицу поняла, что что-то за это время случилось.

– Ты хочешь кофе? – крикнула она громко Джонатану, который стоял рядом с ней.

– Хочу! – крикнул в ответ Джонатан.

Шерил погасила в прихожей свет и осторожно заглянула в глазок. «Никого нет», – прошептала она мне и, взяв меня за руку, повела на кухню.

– Рассказывай, – велел Джонатан.

* * *

Кофе и в самом деле был нужен нам всем. Мой рассказ о попытке джинсового попасть в квартиру поверг нас всех в глубокое молчание. У меня на нервной почве разыгрался аппетит и Шерил приготовила мне бутерброд. Сама она есть не стала, только тихо помешивала ложечкой свой кофе. Джонатан стоял у темного окна гостиной, и его кофе стыл в черной чашке.

– Джонатан, – позвала я его, – или сюда, черт с ним, с этим типом. Рано или поздно он уйдет отсюда, не будет же он ночевать на лестнице…

Джонатан, помешкав еще у темного окна, присоединился к нам.

– Он хотел проверить, ушла ли я действительно? – спросила его Шерил.

– Наверное…

– Или его что-то интересовало в моей квартире?

– Не знаю, Шерил.

– Я вот что хочу понять: а если бы я не ушла, если бы он на меня наткнулся дома, что бы он тогда стал делать?

У меня у самой на языке крутился этот вопрос. Только у нас на него не было ответа. Ни у кого.

– Джонатан, – сказала я жалобно, – скажи, что ты об этом думаешь? Ты же у нас умный…

– Я Ги позвоню, – заявила Шерил, видя, что Джонатан молчит.

– Ему можно звонить в такое время? – удивилась я. Я уже знала, что во Франции звонить после десяти вечера считается неприличным, а уже была практически полночь.

– Он один живет, снимает студио…

– Ему нельзя звонить, – сказал Джонатан. – Твой телефон прослушивается, ты забыла? И тип этот в джинсах, если не сидит в своей машине, то, возможно, до сих пор торчит возле твоего дома или даже у тебя под дверью.

– Господи, ну что ему надо от меня?!

Шерил отчаянно звякнула кофейной ложкой.

Джонатан спокойно допил свой кофе, отставил чашку.

– Из всего из этого – сказал он, – я делаю один вывод: тебе надо срочно переезжать отсюда.

– Мы как раз собираемся это сделать, – сообщила я. – Уже квартиру нашли.

– Они меня все равно выследят, – возразила Шерил. – Они знают, где я работаю. Не менять же мне работу?

– Возьми отпуск, хоть на недельку. Сможешь? А мы за это время подумаем, что делать. Не нравится мне все это…

* * *

В обеденный перерыв следующего дня мы сидели в «Птичке на ветке» вчетвером – четвертым был, естественно, Ги – и обсуждали вчерашние события.

– Все очень просто, – говорил Ги, жуя, – один у них обычный «хвост», который следит, куда ты пошла и зачем. Другой же, молодой – специалист по твоим телефонным контактам – если, конечно, можно доверять заключению Джонатана, – съязвил он слегка. – Он должен засечь твои телефонные контакты и, по возможности, их проверить. Когда он потащился в это кафе и никого там не нашел, он заподозрил, что его водят за нос и вернулся, чтобы убедиться…

– А зачем он хотел войти в мою квартиру? – нервно воскликнула Шерил. – Если он действительно подозревал, что я вожу его за нос, то он мог же предположить, что я дома сижу, затаившись. И тогда бы он на меня наткнулся и… что бы он сделал?!

– Не паникуй. Ничего бы он не сделал. Он, скорее всего, рассчитывал, что если ты дома, то забеспокоишься, испугаешься, когда услышишь звук открывающегося замка, окликнешь, типа «кто там?», выдашь как-то свое присутствие. И тогда он бы просто повернулся и ушел – ушел бы уже точно зная, что он засветился. Вот и все.

Мы с Шерил переглянулись. Ги был – похоже на то – прав. Уф! Отлегло от сердца. Вот уж воистину, три головы хорошо, а четыре – лучше.

– Да! – сказала я, – Наверняка, так оно и есть. Но что он должен был подумать, когда увидел, что дверь не открылась?

– Что на двери есть засов и в квартире кто-то есть, – сказал Джонатан.

– Или, – рассудительно посмотрел на него Ги, – что он что-то не так сделал своими отмычками.

– Какой ты умный, Ги, – сказала я и посмотрела на Джонатана. Ага, уело! Так ему и надо, нечего нас пугать.

– Но Джонатан прав, – веско добавил Ги, одарив англичанина, наконец, одобрительным взглядом, – переезжать надо. И придумать, как быть с работой. Вернее, как уйти от слежки. Иначе они в первый же рабочий день «поведут» тебя прямо от твоего офиса до дверей новой квартиры.

– Я отпуск взять не могу.

– Надо, – сказал Джонатан.

– Я придумала лучше. В понедельник я пойду к врачу и нажалуюсь на кучу недомоганий. И на следующую неделю у меня будет освобождение от работы. За это время мы что-нибудь придумаем.

– Гениально. Когда переезд?

– В субботу, – ответила я. – Я уже переехала, квартира уже оплачивается, дело только за Шерил.

– Это неосмотрительно, – сказал Джонатан. – Мы не знаем, следят ли за Шерил по выходным.

– Зачем она им нужна? Даже члены экологических обществ отдыхают по выходным, правда, Шерил? – выступил Ги. – И шпионы тоже люди, им тоже надо здоровья поднабрать, у них работа вредная.

– Не следят. Я в прошлые выходные уже наблюдала.

– Я вам помогу, девочки, – сказал Ги. – У моего приятеля есть фургончик, я возьму. В котором часу приехать?

– Я приду, помогу вам грузить, – несколько хмуро предложил Джонатан. По-моему, ему не понравилось, что Ги его опередил.

– Спасибо, мальчики, – заулыбались мы с Шерил ангельскими улыбками. – Это очень мило. Приходите сразу после обеда, вас устроит?

– Значит, в субботу, в 13.30. Да, Джонатан? – весело сказал Ги, вставая.

Джонатан кивнул без улыбки.

– А сегодня я предлагаю подежурить в мою очередь. Я останусь у тебя ночевать, Шерил. Ведь надо же тебя охранять!

– Хорошо, – просто согласилась Шерил. И покраснела.

Самое смешное, что и Ги покраснел.

Мы с Джонатаном незаметно улыбнулись друг другу.

* * *

Вечером в пятницу я должна была ночевать у Шерил, чтобы помочь ей со сборами. У меня был ключ от ее квартиры и я должна была к ней приехать заранее, чтобы ее «хвосты» меня не засекли. Наши рыцари обещали быть в боевой готовности и ринуться нам на помощь по первому звонку.

До вечера, однако, у меня было свободное время и я решила послоняться по магазинам в поисках нужных мне для нового жилья вещей. И только выйдя из метро у коммерческого центра я вдруг поняла, что Игорь мне так и не позвонил, а я ему так и не дала свой новый номер телефона.. Во мне поднялась паника. Я заметалась в поисках сигаретной лавки, чтобы купить телефонную карточку, нашла, купила, ворвалась в первый же автомат и набрала наш номер. Телефон не ответил. Я долго слушала гудки, потом набрала еще раз. Его не было дома.

Что, в общем-то, было совершенно нормально. Днем его и не должно быть дома. Он ведь работает, мой Игорек, деньги зарабатывает, на которые меня и балует… Нужно просто позвонить ему попозже вечером. Но вечером я буду у Шерил, а от нее – мы договорились – больше никаких звонков. Не хватало еще только французскую разведку озадачить связями Шерил с «новыми русскими»! Значит, надо будет позвонить ему часов в семь по Москве…

Но его не было дома и в семь.

* * *

Подходя к дому Шерил, я внимательно осматривалась по сторонам, останавливалась у витрин, вглядываясь в отражения позади меня, пряталась в выступах стен – в общем, вела себя примерно так, как ведут себя шпионы в кино. Собственно, другого опыта, кроме киношного, у меня не было. Я не заметила никого. Должно быть, прав Ги – у «хвостов» уже начался уик-енд.

Вечер прошел спокойно и тихо. Мы упаковывали вещи Шерил в коробки и сумки. Мы никого не заметили под нашими окнами и никто не пытался проникнуть в нашу квартиру. Я бы сказала, что мы успокоились, если бы я успокоилась. Но я нервничала. Я думала об Игоре. Меня раздирало желание позвонить домой и проверить, там ли он. Звонит ли он в мою пустую прежнюю квартиру в надежде меня там застать? Волнуется ли, как я? Или?…

* * *

Первое, что я сделала наутро в субботу, – это кинулась звонить домой. Игоря не было.

Что ж, снова дождусь вечера.

В ожидании наших добровольных грузчиков, мы решили перевезти часть вещей сами. Загрузив до отказа машину Шерил всем тем, что было не-мебель, мы поднялись за последними сумками. Шерил взяла две самых тяжелых. «Закрой дверь, – сказала она мне, – и спускайся. Я пока разверну машину».

Я заперла дверь и, подхватив три объемистых пакета, вошла в лифт. Меня охватила непонятная тревога, словно наш переезд на новую квартиру должен был начать собой какой-то новый этап моей жизни – плохой ли, хороший ли, я не знала, но внутри меня поселился какой-то холодок. Скорее, неприятный…

Выходя из лифта, через стекло подъезда я увидела Шерил, протирающую лобовое стекло нетерпеливо урчащей машины. Она повернула голову и улыбнулась мне – так легко и радостно, что тревога тут же отпустила меня.

Шерил оторвалась от своего занятия и пошла навстречу мне, чтобы придержать для меня тяжелую дверь подъезда.

* * *

И вот тогда невозможное, не правдоподобное, ярко-оранжевое пламя взвилось столбом, раскидывая горящие осколки металла вокруг…

Не помню, куда я бросила сумки. В них что-то звякнуло и разбилось, глухо и тихо, поглощенное оглушительным взрывом. Я бежала к Шерил, к дверям, а стекла двери, рассыпаясь на тысячи острейших осколков, летели на меня…

И тело Шерил черной дугой сквозь огненные брызги.

И все.