Эрл Стенли ГАРДНЕР

КОРОЛЕВА КРАСОТЫ

1

Делла Стрит, доверенная секретарша известного адвоката по уголовным делам Перри Мейсона, подняла телефонную трубку, обменялась несколькими репликами, а затем обратилась к адвокату:

– В приемной сидит женщина. Она назвалась Элен Эддар. У тебя не было с ней предварительной договоренности, но она все же надеется на встречу. И готова понести лишние расходы, так как дело очень важное. Ко всему прочему, она очень взволнована.

Мейсон посмотрел на карманные часы, потом на бумагу, лежащую перед ним на письменном столе. Делла Стрит, заглянув в книгу записи посетителей, сказала с надеждой в голосе:

– До приема следующего клиента еще двадцать восемь минут.

– Я хотел бы кое-что обдумать за это время, – ответил Мейсон, а потом пожал плечами: – Но поскольку она говорит, что дело важное и не терпит отлагательств... Сходи в приемную, Делла, взгляни на нее. Ну и, конечно, выясни, зачем она хочет меня видеть.

Делла кивнула и сказала в трубку:

– Скажи ей, Герти, что я сейчас приду.

Она вышла из конторы и через некоторое время вернулась обратно.

– Ну и что? – спросил Мейсон.

– Она мне понравилась, – ответила Делла. – Стройная женщина лет тридцати-сорока, одета модно и дорого. Очень хорошо сложена, тоньше меня всего дюйма на два-три.

– По какому делу она пришла?

– Хочет получить у тебя консультацию, касающуюся некоторых пунктов закона, – ответила Делла Стрит. – Говорит, что это вопросы общего порядка.

– Видимо, – вздохнул Мейсон, – это один из тех случаев, когда клиент хочет остаться неизвестным. Сейчас она войдет и скажет: предположим А женился на Б, а Б получила наследство от матери из Нью-Мексико. Далее предположим, что через какое-то время А и Б разводятся. Может ли А претендовать на половину состояния Б?.. О, я хорошо знаю, как все это будет, Делла!

Вместо ответа секретарша протянула ему купюру в пятьдесят долларов:

– Она вручила это мне в качестве задатка.

Мейсон на мгновение задумался, а потом сказал:

– Отдай ей это обратно и скажи, что если я сочту возможным ответить на ее вопросы, то возьму за это соответствующий гонорар. Но если меня не удовлетворит объяснение причин ее интереса, то ей придется подыскать себе другого адвоката.

– Она говорит, что у нее нет времени на поиски и что она хочет видеть только тебя, – ответила Делла Стрит. – И немедленно.

– Понятно, – сказал Мейсон. – Она хочет взять у меня консультацию по правовым вопросам, а потом действовать сама соответствующим образом. Ну ладно, Делла, она ведь тоже человек. И, видимо, у нее неприятности. Так давай попытаемся разузнать, в чем там дело. Приведи ее сюда.

Секретарша кивнула, вышла из конторы и через несколько минут вернулась в сопровождении посетительницы.

Женщина держалась с большим достоинством: величавая походка, высокомерно вскинутая, словно у королевы, голова. Она кивнула Мейсону и сказала:

– Благодарю вас, мистер Мейсон, за то, что вы согласились меня принять. – С этими словами она спокойно опустилась в кресло и продолжила: – Пожалуйста, отнеситесь с вниманием к тому, о чем я вам скажу, поскольку я должна знать, что меня ожидает.

– А что именно случилось? – спросил Мейсон.

Она покачала головой:

– Разрешите мне задать вам вопрос! Мистер Мейсон... я кое-что слышала о праве человека на покой и уединение. Вы не могли бы пояснить, что подразумевается под этим?

– Право личности на покой и уединение, – ответил Мейсон, – следует понимать так, что никто не имеет права нарушать покой и уединение человека, если он сам того не желает.

– И оно гарантирует человеку, что не будут преданы гласности те или другие факты, если он этого не желает?

– Не совсем, – ответил Мейсон. – Всякий пункт закона имеет свои определенные подпункты. Если бы вы рассказали конкретно, что вас беспокоит, это сэкономило бы много времени, и я смог бы более точно ответить на ваш вопрос.

– Подпункты? – переспросила она. – Расскажите, пожалуйста, какие есть там подпункты.

– Если вы, например, идете по улице в толпе людей и фотограф снимает вас вместе с улицей и другими людьми, он имеет право поместить такую фотографию в журнале. Но, если фотограф снимает вас более крупным планом, он уже частично нарушает закон, а если он вздумает использовать этот снимок в коммерческих целях, то это уже полное нарушение закона... С другой стороны, если вы станете известной вследствие того, что стали, к примеру, жертвой грабежа или чего-нибудь аналогичного, или вы сами решите обратиться в общественные организации...

– Это понятно, – перебила она его, взглянув на часики. – И вы правы. Видимо, я не совсем точно сформулировала вопрос. Но, насколько я поняла, человек, который не хочет ненужной ему гласности, все-таки имеет на это право?

– За известными исключениями – да.

– А что вы скажете о правах человека, который участвует в конкурсе красоты?

– Выставляет свою кандидатуру? – спросил Мейсон.

– Да.

– То же самое относится и к этому человеку.

– И как долго может продолжаться это положение?

– Во всяком случае, такой человек неизбежно получает известность, пока идет конкурс... Как вас величать: мисс Эддар или миссис?

– Мисс! – сказала женщина резко. – Мисс Элен Эддар.

– Хорошо. И поймите, мисс Эддар, что это – относительно новые законы. И тут трудно говорить в общих чертах. К каждому случаю нужен свой подход.

– А теперь предположим, – продолжала Элен Эддар, – что вы вовлечены в какое-либо дело, где вы хотите сохранить свое право на негласность, – как вы должны поступить?

– Если вы сообщите мне конкретные факты, я могу приложить свой опыт к законам и дать вам подробный и вразумительный ответ. Если же вы попытаетесь сделать наоборот, то есть попросите меня сформулировать тот или иной пункт закона, а потом приложите его к фактам, то можете жестоко ошибиться. Мало знать законы – нужно уметь применять их.

Она на мгновение задумалась, закусила губу, нахмурилась, а потом, словно приняв внезапное решение, повернулась к Мейсону и сказала:

– Хорошо... Выслушайте меня. Двадцать лет назад в одном из городов Среднего Запада я участвовала в конкурсе красоты и завоевала первый приз. В то время мне было всего восемнадцать лет, и выигрыш главного приза вскружил мне голову. Я сразу же вообразила, что это открывает мне дорогу в Голливуд.

– И вы поехали в Голливуд на пробы? – спросил Мейсон.

– Да.

– И с тех пор живете здесь?

– Нет, – сказала она. – Я исчезла...

– Исчезли? – переспросил Мейсон с интересом.

– Да.

– По какой причине?

– Чтобы родить ребенка, – ответила она.

На какое-то время воцарилось молчание, а потом Мейсон сказал с сочувствием в голосе:

– Продолжайте.

– А сейчас, – продолжала Элен Эддар, – газета, выходящая в моем родном городе, начала цикл репортажей касающихся прошлого их города, которые так любят печатать мелкие газеты: события двадцатипятилетней, двадцатилетней, пятнадцатилетней давности и так далее.

– Понятно, – сказал Мейсон.

– И она, естественно, хочет опубликовать историю о том, как я завоевала первый приз на конкурсе красоты двадцать лет назад. Ведь это в свое время было для города целым событием. Я выиграла первый приз – и весь городок гордился мной. Тогда же, то есть двадцать лет назад, я поехала на кинопробы в Голливуд, но у меня ничего не вышло. Программа там была обширная: меня возили на машине, я летала на самолете в Лас-Вегас, но все это было лишь частью коммерческой программы, а я была еще слишком глупа, чтобы понять это. Я думала, что весь мир теперь у моих ног, что я красавица и все люди будут преклоняться перед моей красотой.

– А потом вы исчезли? – спросил Мейсон.

– Да... И совершенно внезапно, – ответила она. – Написала своим друзьям в родном городе, что получила лестное предложение съездить в Европу. Но на самом деле ни в какую Европу я не ездила.

– Теперь я понимаю, – сказал Мейсон, – почему вам не хочется, чтобы газета подбросила столь лакомый кусок на суд обывателей. В городе знают, где вы сейчас проживаете?

– Не думаю... Но они наверняка узнают.

– Каким образом?

– Об этом долго рассказывать... Когда я исчезла из города, то не сообщила даже родителям, куда я уехала. За последние двадцать лет этические нормы сильно изменились. Сейчас женщина может позволить себе иметь ребенка, даже если она и не замужем. А тогда это считалось большим позором – и для незамужней матери, и для ее родителей, и вообще для всей ее семьи. А городок, в котором я родилась, гордился мной. Но если бы там узнали, что я жду ребенка, общественное мнение буквально распяло бы меня на кресте.

– Вам не нужно мне все это объяснять, – сказал Мейсон. – Я – адвокат и знаю, с чем можно столкнуться в жизни. Итак, вы исчезли и не сообщили даже своим близким, куда вы уехали. И что произошло дальше?

– Отец мой умер. Мать вышла вторично замуж. Потом умер и ее второй супруг, а через некоторое время после его смерти умерла и моя мать. Ее состояние оценивалось приблизительно в пятьдесят тысяч долларов. Никаких других наследников не было. Оставила она и завещание, по которому все остается мне одной, если я еще жива, и меня смогут найти...

– Ваша мать до конца своей жизни жила в том маленьком городке, где она...

– Нет, она переехала в Индианаполис. Я несколько раз... Ну, в общем, я неоднократно наводила о ней справки. Хотела даже послать поздравительные открытки без подписи к Рождеству и ко дню рождения, но потом подумала, что она все равно догадается, от кого они. После ее смерти я нашла адвоката в Индианаполисе, отправилась туда, доказала свою личность и получила деньги. Ни один человек не заподозрил во мне ту девушку, которая когда-то получила первый приз на конкурсе красоты...

– Почему же вы решили, что сейчас кто-то попытается вспомнить о вашем прошлом? – спросил Мейсон.

– За двадцать лет маленький городок, в котором я жила, превратился в большой город. А вечерний листок этого города «Гловервиллская газета» суматошная и агрессивная газета. Она опубликовала ряд статей о том, что происходило в городе много лет назад и задала своим читателям вопрос, какие еще истории могли бы их заинтересовать. И вот недавно в этой газете было опубликовано письмо одного из читателей. Оно говорит само за себя.

Элен Эддар открыла сумочку, достала газетную вырезку и протянула ее адвокату. Мейсон стал читать вслух:

"Двадцать лет назад наш город был удостоен большой чести: девушка по имени Элен Калверт была признана самой красивой во всем штате. Ее ослепительная красота покорила не только наш город, но и Голливуд. Затем, вследствие своей популярности, она отправилась в Европу, и предполагалось, что это было началом ее сценической карьеры.

Но с карьерой на театральных подмостках ничего не вышло, и было бы очень интересно узнать, где находится Элен Калверт в настоящее время, чем занимается и как вообще общество использовало ее природные данные.

Отец Элен Калверт умер, мать переехала в другой город, и ходили слухи, что она вторично вышла замуж.

А какова же действительная история самой Элен Калверт? Может быть, это история ослепительной красавицы, которую красота подняла выше того окружения, в котором она жила? И сейчас она окружена почетом и счастьем? А сможет быть, наоборот? Вспыхнула, как звезда, и сразу погасла, не найдя себя в этом мире?

Я думаю, что каждый читатель вашей газеты заинтересуется судьбой девушки, получившей первый приз на конкурсе красоты двадцать лет назад."

Мейсон вернул заметку своей клиентке.

– Когда вы взяли себе имя Элен Эддар? – спросил Мейсон.

– Как только исчезла из своего города.

– Некоторые мои вопросы, возможно, покажутся вам неожиданными, сказал Мейсон. – Отца вашего ребенка случайно звали не Эддар?

Она плотно сжала губы и покачала головой.

– Есть факты, которых вам лучше не касаться, мистер Мейсон.

– Так вы считаете, что газета сможет напасть на ваш след?

– К сожалению, да. Если они начнут раскапывать прошлое моей семьи, то обязательно обнаружат, что моя мать вышла вторично замуж за Генри Леланда Берри, и после ее смерти я появлялась в том городе, чтобы доказать, что являюсь ее дочерью и получить наследство... Можете себе представить, мистер Мейсон, мое состояние. Я стыдилась попадаться матери на глаза в течение всего того времени, пока известие о моем бесчестии могло нанести ужасную травму и ей, и всей моей семье, а потом, после ее смерти, появилась и забрала все деньги! Но поверьте мне, мистер Мейсон, я сделала это только потому, что никаких других родственников уже не осталось. И деньги перешли бы в государственную казну.

– А сейчас вы хотите, чтобы об этой истории не вспоминали. Так я вас понял?

– Совершенно верно.

– Но если я вмешаюсь, – заметил Мейсон, – у газеты, естественно, будет основание предполагать, что вы находитесь где-то поблизости от меня.

– В Лос-Анджелесе живет несколько миллионов человек, – ответила она.

– Вы думаете, будет трудно напасть на ваш след?

– Они могут найти меня только одним путем – через Индианаполис. И единственное, что надо сделать, – это остановить действия газеты до того, как она обнаружит мой след в Индианаполисе.

Мейсон кивнул Делле Стрит:

– Соедини меня с главным редактором «Гловервиллской газеты», Делла.

– Мне можно сообщить ему, с кем он будет говорить? – спросила секретарша.

Мейсон кивнул:

– Только будет лучше, если звонок последует с коммутатора.

Делла Стрит кивнула и вышла из кабинета, чтобы заказать Герти телефонный разговор.

Когда она ушла, Мейсон обратился к своей клиентке:

– Скажите честно, мисс Эддар, у вас есть основания предполагать, что за всей этой историей скрывается нечто большее, чем просто желание читателя узнать о судьбе девушки, получившей приз на конкурсе красоты?

Она кивнула в ответ.

– И вы не хотите мне сказать, в чем дело?

– Я не вижу в этом необходимости. А вы скажите редактору, что я ваша клиентка?

– Подчеркивать это не собираюсь, – ответил Мейсон.

В кабинет вернулась Делла Стрит.

– Сейчас соединят, – сказала она.

– Делла, дай мисс Эддар долларовую бумажку, – попросил Мейсон.

Делла Стрит вопросительно взглянула на него.

Мейсон глазами показал на маленький выдвижной ящичек для денег. Делла открыла его, взяла оттуда доллар и с серьезным видом вручила его Элен Эддар.

– Теперь можете считать, – сказал Мейсон, – что Делла Стрит является одним из руководителей Голливуда и в данный момент собирается снимать фильм. Возможно, она захочет, чтобы вы приняли участие в нем...

В этот момент зазвонил телефон. Делла Стрит сняла трубку и передала ее Мейсону.

– Добрый день! – сказал адвокат в трубку. – Я говорю с главным редактором «Гловервиллской газеты»?.. Меня зовут Перри Мейсон. Я – адвокат из Лос-Анджелоса, представляю Голливуд, который заинтересовался делом Элен Калверт, о которой недавно писалось в вашей газете.

– Ну и ну! – отозвались на другом конце провода. – Для нас это, конечно, честь! Значит, мы привлекли внимание читателей не только нашего города...

– Как видите, – ответил Мейсон. – Вам удалось что-нибудь разузнать об Элен Калверт?

– Мы наводим кое-какие справки. Уже получили, например, несколько хороших фотографий, относящихся к тому времени, когда она победила на конкурсе красоты. В честь этого события был организован банкет в Коммерческой палате, остались кое-какие бумаги и фотографии...

– Закройте это дело, – сказал Мейсон.

– Что значит «закройте»?

– Закрыть – это значит закрыть!

– Боюсь, я вас не совсем понял.

– Я сказал, чтобы вы закрыли это дело. Снимите с него ваших людей и забудьте о нем.

– Могу я поинтересоваться, по какой причине?

– Во-первых, потому, что я вам это советую. И если вы не послушаетесь, у вашей газеты будет масса неприятностей...

– Мы не привыкли, чтобы нам звонили по телефону, диктовали свои условия и угрожали!

– Я вам не угрожаю, – ответил Мейсон. – И у меня нет никакого желания вам угрожать. Я просто представляю интересы одного из моих клиентов и делаю первый шаг, который является необходимым для защиты этих интересов, а именно: я говорю вам, чтобы вы забыли об этой истории. Вы, со своей стороны, тоже можете действовать через адвоката, который будет представлять вас. Я предпочел бы иметь дело с вашим адвокатом. Ему я и объясню, на каких с юридической точки зрения законных основаниях я поступаю подобным образом.

– А мне вы не можете назвать хотя бы одну причину, почему вы этого требуете? – спросил редактор.

– Вы когда-нибудь слышали о таком термине, как «право личности на негласность»?

– О чем только не слышат редакторы газет, – прозвучало в ответ. Хотя я представляю себе этот пункт закона довольно смутно, но все же слышал о нем.

– Этот пункт, в частности, предусматривает, что каждый человек имеет право на то, чтобы его имя не афишировали и не склоняли, если он сам того не захочет.

– Минутку, – перебил его редактор. – Я не адвокат, но все же знаю, что этот пункт имеет и исключения. Если человек становится известным или популярным, он уже не подпадает под этот пункт. И если человек сам способствует тому, чтобы стать популярным...

– Прошу вас, не трактуйте мне пункты закона, – сказал Мейсон. – А просто попросите своего адвоката позвонить мне по телефону.

– Вы считаете, что я не прав и хотите обсудить это с адвокатом? спросил редактор.

– Отнюдь нет, – ответил Мейсон. – В своей формулировке вы правы. Но после определенного срока, прошедшего с тех пор, как человек был популярен, он снова приобретает право на то, чтобы его имя не склонялось в газетах.

– Боюсь, что не совсем вас понимаю, – сказал редактор менее уверенно.

– Если кассир крадет из банка сто тысяч долларов, это считается новостью и сенсацией, – ответил Мейсон. – И газеты имеют право опубликовывать фотографии похитителя, отчеты из зала суда и так далее. Но после того, как виновный уже заплатил свой долг обществу, был выпущен на свободу и возвратился к честному труду, упоминать в газетах о преступлении, за которое он уже рассчитался, вы не имеете права. Этим вы нарушаете пункт о неприкосновенности личности.

– Все это понятно, – согласился редактор. – Но данный случай под этот пункт не подпадает. Ведь речь идет о молодой красивой женщине, которой гордится все общество. Разве есть что-либо постыдное в том, что она стала победительницей на конкурсе красоты?

– Вы можете публиковать материалы, касающиеся самого конкурса красоты, но вы не имеете права прослеживать жизнь Элен Калверт начиная с этого конкурса и кончая нашими днями... Я бы все-таки хотел, чтобы ваш адвокат созвонился со мной...

– Нет, нет, нет! – воскликнул редактор. – В этом нет необходимости, мистер Мейсон. Вы придерживаетесь такой позиции, и у нас нет оснований вам не верить. История эта не настолько важна, чтобы ради нее затевать судебный процесс. Вы говорите, что представляете интересы голливудского продюсера... Могу я задать вопрос? Видимо Элен Калверт участвует в создании фильмов, только под другим именем?

– Нет, не можете, – сказал Мейсон.

– Что не могу?

– Задать такой вопрос.

Редактор засмеялся.

– Хорошо. Вы, конечно, заинтриговали меня и внесли в эту историю элемент таинственности. К тому же мы понесли кое-какие расходы, чтобы раздобыть сведения. Например, мы узнали, что мать Элен Калверт вторично вышла замуж за Генри Леланда Берри и по брачной лицензии мы могли бы...

– В первую очередь вы можете навязать себе на шею очень неприятный судебный процесс. И я не собираюсь ни стращать вас, ни пререкаться с вами...

– Меня нелегко застращать.

– Вот и чудесно! – сказал Мейсон. – Пусть ваш адвокат свяжется со мной по телефону. Меня зовут Перри Мейсон, и я...

– Можете не продолжать, – сказал редактор. – Ведь вы довольно известный человек. Целый ряд ваших защитительных речей был даже опубликован в газетах. Мы тоже печатали ваши великолепные выступления в суде.

– Отлично, – сказал Мейсон. – Попросите вашего адвоката побеседовать со мной.

– Забудьте об этом, – сказал редактор. – Мы больше не будем заниматься этой историей... И благодарю вас за телефонный звонок, мистер Мейсон.

– Я рад, что вы поняли меня, – сказал адвокат. – Всего хорошего.

Он повесил трубку и повернулся к Элен Эддар.

– История не будет иметь продолжения, мисс Эддар.

Женщина открыла сумочку и протянула адвокату пятидесятидолларовую бумажку. Мейсон сказал Делле Стрит:

– Запиши адрес мисс Эддар, Делла, дай ей тридцать долларов сдачи и расписку в получении двадцати долларов в качестве оплаты за услуги... Думаю, что у вас больше не будет неприятностей, мисс Эддар. Но если все-таки будут – немедленно свяжитесь со мной.

– Большое вам спасибо, – ответила она. – Но я не могу оставить вам своего адреса.

Она величаво поднялась и протянула руку, давая понять, что разговор окончен.

– Но мы ведь должны будем связаться с вами, если возникнут какие-то осложнения, – сказал Мейсон.

Женщина решительно покачала головой.

– Тем не менее я осмеливаюсь настаивать на этом, – сказал Мейсон. Со своей стороны уверяю вас, что не нарушу ваш покой, если того не потребуют ваши же интересы. Мне нужен хотя бы номер вашего телефона.

Какое-то мгновение Элен Эддар находилась в нерешительности, затем написала на листке номер телефона и вручила его Делле Стрит.

– Никому не давайте этот номер, – попросила она. – И звоните мне только в случае крайней необходимости.

– Можете не беспокоиться – мы умеем хранить тайны, – заверил Мейсон.

Элен Эддар взяла расписку и сдачу, мило улыбнулась на прощание и направилась к двери в приемную.

– Вы можете выйти другим путем, – сказал Мейсон, показывая на дверь, ведущую прямо в общий коридор.

Делла Стрит распахнула дверь.

– Благодарю вас, – сказала Элен Эддар и удалилась.

Когда дверь за ней закрылась, Мейсон многозначительно посмотрел на секретаршу и сказал:

– Вот и новое дело, Делла.

– Ты так думаешь? И в чем же заключается это дело?

– А вот этого я пока не знаю. Это дело, как айсберг: над водой видна лишь небольшая часть, а что скрыто под водой – неведомо. Нам известно только то, что жила на свете девушка, которая получила первый приз на конкурсе красоты и возомнила после этого, что весь мир теперь будет У ее ног. А потом, заметив, что забеременела, внезапно исчезла. Это произошло двадцать лет назад, когда люди не так-то просто смотрели на подобные вещи, и многие юные леди предпочитали смерть публичному позору. Но в данном случае мы сталкиваемся с таким характером, которого трудностями не испугать. Она не склонила головы, решительно порвала со всеми своими друзьями, твердо встала на собственные ноги и стала независимой, как королева.

– Но, с другой стороны, она так и осталась незамужней, – заметила Делла Стрит. – Видимо, чувствовала, что не имеет права выйти замуж, не рассказав всего своему будущему супругу... Но сейчас и на этот вопрос смотрят по-другому.

Мейсон задумчиво кивнул.

– Хотелось бы знать, что стало с ребенком.

– Сейчас ему уже должно быть девятнадцать, – заметила Делла. – И этот ребенок... Скажи, шеф, у тебя есть какие-нибудь предположения относительно судьбы ребенка?

– Нет... И я не отважился задать ей этот вопрос. Иначе обязательно бы спросил. Она хотела, чтобы на этой истории был поставлен крест – я так и сделал. – Мейсон посмотрел на часы и сказал: – Пришло время принимать другого клиента. Жизнь адвоката – это цепь чертовски запутанных дел.