"Дело о немом партнере" - читать интересную книгу автора (Гарднер Эрл Стенли)

Глава 9

Был уже одиннадцатый час, когда Перри Мейсон открыл дверь своего кабинета. Он повесил шляпу и пальто в шкаф, бросил угрюмое «хэлло» Делле Стрит. Она принесла ему почту.

— Присядь на минутку, Делла. Почта пока подождет. Похоже, я здорово влип.

— Что случилось?

— Я даже не представляю, насколько скверно все это может кончиться. Ты уже читала утренние газеты?

— Да. Вы говорите об убийстве Линка?

— Угу, о нем самом.

— Милдред Фолкнер?

— Нет, ее сестра, Карлотта Лоули.

— Но в газетах ее имя даже не упоминается.

— Полиция еще не решила, стоит ли предпринимать что-либо против нее. С одной стороны, у них сейчас есть Милдред Фолкнер, и они полагают, что у них больше шансов выстроить дело против нее. С другой стороны, они еще многого не знают о Карлотте.

— Но они узнают?

— Да.

— Когда?

— Возможно, сегодня.

— Я считала, что вы представляете интересы мисс Фолкнер.

— Нет. Мне не хотелось браться за ее дело, да и она, я думаю, не очень во мне нуждается.

— А почему вы вдруг стали ей не нужны?

— Потому что она хочет, чтобы я защищал ее сестру. Она очень умна и понимает, что если я возьмусь за это, я буду драться за нее до конца.

— А сестра знает об этом?

— Нет.

— Ну а почему вы считаете, что куда-то влипли? Мейсон протянул ей свою пачку сигарет. Она покачала головой. Он вытащил одну для себя, чиркнул спичкой о подошву ботинка, закурил и некоторое время сидел, глядя на пламя спички, пока та не погасла. Тогда он произнес:

— Она может оказаться виновной.

— Кто это «она»?

— Одна из них: либо Карлотта, либо Милдред.

— Вы хотите сказать, виновной в убийстве?

— Да.

— Ну и?.. — спросила Делла.

— Видишь ли, я всегда старался защищать клиентов, которые были невиновны. До сих пор мне везло. Я часто рисковал, делая ставку на свою интуицию, и в итоге оказывалось, что я был прав. Косвенные улики могут однозначно говорить: этот человек виновен, но какая-нибудь деталь его поведения, случайный жест, то, как он ответил на очередной вопрос или просто что-то сказал, вдруг заставляет меня поверить в его невиновность. Я берусь за его дело, и все срабатывает как надо. Но я не застрахован от поражений. Процентное соотношение выигранных и проигранных мною дел должно по всем правилам быть пятьдесят на пятьдесят. Пока что в судебном гроссбухе все мои дела занесены в графу «кредит». Это удача. На сей раз у меня такое чувство, что положение вещей изменится и «дебет» пустится за мной вдогонку.

— Но, в конечном итоге, так ли это для вас важно? — спросила она.

— Не знаю, — откровенно ответил он. — Я убежден в одном: адвокат не может — знаешь, этак вальяжно — откинуться на спинку кресла и отказаться от ведения дела на том лишь основании, что не уверен в невиновности обратившегося к нему клиента. Всякий человек имеет право на представительство в суде. Его нельзя признать виновным до тех пор, пока двенадцать присяжных не вынесут единогласного вердикта. И со стороны адвоката будет просто-напросто нечестно, если он поставит себя на место присяжных, взвесит улики и скажет: «Нет, я не стану заниматься вашим делом, поскольку считаю вас виновным». Это означало бы, что обвиняемого лишают справедливого суда.

Делла проследила за ним с сочувственным видом.

— Насвистываете в кромешной тьме, чтобы было не так страшно? — спросила она.

Он широко улыбнулся ей:

— Да.

— Я так и подумала.

— Главная проблема здесь в том, — продолжал он, — что у нее слабое сердце. Ей многое пришлось пережить, и моторчик забарахлил. Понадобится довольно длительный период полного покоя, лечения и целый курс восстановительных мероприятий, чтобы оно вернулось в состояние, хотя бы отдаленно напоминающее норму. Если ее обвинят в совершении преступления, поставят перед Большим жюри и за нее возьмется окружной прокурор или даже если на нее просто устроят охоту репортеры, это будет ее концом.

— Она проиграет дело?

— Она протянет ноги.

— О!

Мейсон помолчал минуту, потом заметил:

— По сути, это будет равносильно смертельному приговору. Когда ты знаешь, что человек умрет в том случае, если ему предъявят обвинение, то… черт побери, этого просто нельзя допускать, вот и все.

— Хорошо, а что же делать?

Мейсон потер пальцами подбородок и нижнюю челюсть.

— Вот мы и подошли к той самой трудной части нашей задачи: что делать. Закон не предусматривает подобной ситуации. Я, вероятно, смог бы обратиться в суд и добиться решения поместить ее в санаторий под наблюдение врача, исключив все посещения, пока врач не даст на них свое разрешение. Но врач будет назначен самим судом. В большей или меньшей степени он будет подвержен влиянию окружного прокурора. Главная же проблема заключается в том, что с той минуты, как я появлюсь в суде, мне придется бороться за каждую мелочь в установленном законом порядке. Я, например, могу представить своего врача, который засвидетельствует, что он обнаружил при осмотре. Окружной прокурор потребует, чтобы другой врач проверил заключение моего. Судья же, скорее всего, захочет повидать ее лично. Ей придется как-то объяснять, что означают эти встречи, процедуры. И она поймет, что ей собираются предъявить обвинение в убийстве, когда она будет достаточно здорова, чтобы… Нет, этот путь для нас неприемлем. Я не могу допустить, чтобы все это дамокловым мечом висело у нее над головой, держа ее в постоянном напряжении.

— Что же тогда вам остается?

— Мне придется взять дело правосудия в свои руки. Я должен буду устроить все так, чтобы они не смогли ее найти.

— А не слишком ли это рискованно, если она им действительно понадобится?

— Как раз это меня и беспокоит. Существует только один способ удержать их в стороне от Карлотты Лоули — одновременно сделать еще кое-что, что мне нужно.

— А что вам нужно?

— Я хочу, чтобы полиция нашла Роберта Лоули.

— Разве она его не ищет?

— Ищет, но не очень рьяно. Пока что он для них лишь пропавший свидетель, который, скорее всего, исчез, пытаясь избавить себя от лишних забот и неприятностей. Все, что им нужно для дела, полиция может получить и от других свидетелей.

— Так что же вы намерены предпринять?

— Я уже предпринял, — улыбнулся Мейсон. — Сейчас я как бы оглядываюсь назад, чтобы еще раз проверить, насколько правильно мое представление обо всей этой истории. Это похоже на покорение вершины: ты постоянно смотришь вниз, чтобы знать, как высоко поднялся.

— Или как далеко тебе падать?

— И то и другое, — признался Мейсон. Последовало недолгое молчание. Затем Делла резко спросила:

— Что ж, вы говорите, что уже начали? Зачем же теперь терзаться сомнениями?

— Я переживаю вовсе не из-за этого.

— А из-за чего?

— Мне придется втянуть в это дело тебя.

— Каким образом?

— Знала бы ты, как мне этого не хочется. Но я не вижу иного способа. Если ты будешь следовать моим указаниям и не станешь задавать вопросов, я смогу оградить тебя от неприятностей, но…

— Я не хочу, чтобы меня ограждали от неприятностей, — нетерпеливо потребовала она. — Сколько раз мне нужно повторять вам, что это и моя работа тоже? Если вы рискуете, я тоже хочу рисковать.

Он покачал головой:

— Нет, Делла, так не пойдет.

— Что я должна делать?

— Следовать инструкциям и не задавать вопросов.

— Что это за инструкции?

— У меня с собой книжка дорожных чеков. На них стоит имя Карлотты Лоули. Потренируйся расписываться ее именем, пока не будет получаться похоже, но не слишком: мне потребуется, чтобы на определенном этапе у кого-нибудь возникли подозрения. Но прежде чем они возникнут, ты должна будешь получить наличными хотя бы по нескольким чекам.

Глаза Деллы выражали предельную сосредоточенность. Боясь пропустить хоть слово, она сидела абсолютно неподвижно, внимательно смотрела на него и слушала.

— Первые чеки ты должна будешь реализовать с изрядной помпой. Тебе придется заехать домой и надеть свое лучшее платье. Затем ты отправишься в ломбард и купишь там подержанную сумку или чемодан; попроси, чтобы они украсили его инициалами «К. Л.». Потом ты заглянешь в какой-нибудь отель, скажешь администратору, что еще не знаешь, будешь ли ты снимать комнату или остановишься у друзей, и пообещаешь выяснить это примерно через полчаса. Затем ты подойдешь к окошечку кассы и попросишь принять дорожный чек на меньшую сумму, у тебя есть и такие. Здесь затруднений возникнуть как будто не должно. Объясни, что ты собираешься снять у них комнату.

Потом ты позвонишь от них по телефону, скажешь администратору, что решила остановиться у друзей, и выйдешь. Проделай это в двух-трех отелях. Затем ты отправишься в универмаг, купишь какую-нибудь мелочь и, расплачиваясь, обменяешь один из мелких чеков. Все это будет нетрудно.

— А когда же начнутся трудности?

— Мне кажется, лучше всего проделать это в универмаге, — задумчиво проговорил Мейсон. — Закажи всякой мелочи долларов на пять и попытайся обменять стодолларовый чек. Кассирша будет предупредительна, но заподозрит неладное. Она захочет взглянуть на твое водительское удостоверение или на что-нибудь еще с фотографией. Ты пороешься в сумочке, посмотришь на кассиршу испуганными глазами и скажешь, что забыла кошелек вместе с водительским удостоверением в женском туалете. Скажи ей, что ты сейчас вернешься. Теперь запомни: отойдя от кассы, ты оглянешься и крикнешь ей: «Там в кошельке больше трехсот долларов».

— Что потом?

— Потом ты уходишь и к кассе уже не возвращаешься. Просто исчезаешь, и все.

— А дорожные чеки?

— Оставишь их у кассирши.

— Я не должна потребовать их назад?

— Нет. Это-то и будет приманкой.

— Как так?

— Кассирша начнет раздумывать, почему ты не вернулась. Ей также будет интересно узнать, зачем ты пыталась разменять чек в сто долларов, чтобы расплатиться за пятидолларовую покупку, когда в кошельке у тебя лежат три сотни наличными. Она начнет присматриваться к твоей подписи чуть более внимательно. В конце концов она вызовет полицию.

— Хорошо. Когда мне начинать?

— Немедленно.

Она подошла к шкафу, оделась, задержалась на секунду перед зеркалом, чтобы припудрить лицо и подкрасить губы.

— О’кей, шеф. Где чеки?

Мейсон улыбнулся.

— Ты забыла спросить меня, не попадешь ли ты в тюрьму.

— Сегодня не мой день задавать вопросы.

Мейсон встал, обнял ее одной рукой за талию и проводил до двери.

— У меня очень скверно на душе, Делла. Если бы был еще кто-нибудь, кому я мог бы доверять…

— Я бы возненавидела вас на всю жизнь, — закончила за него она.

— Если все сорвется, позвони мне, и я…

— Что вы?

— Я тебя вытащу.

— Чтобы сделать это, вам придется пожертвовать планом всей кампании.

Он покачал головой:

— Если ты попадешься, этот план и так превратится в ничто… и я вместе с ним.

— Что ж, значит, я не попадусь.

— Позванивай и сообщай, как идут дела. Я буду волноваться.

— Не переживайте за меня.

— Славная девочка. — Он потрепал ее по плечу.

Ее глаза были очень красноречивы, когда она сверкнула улыбкой ему в ответ. Затем она выскользнула в коридор. Мейсон стоял, прислушиваясь к цоканью ее каблучков по плиткам пола. Его лицо было хмурым и озабоченным. Только когда он услышал, как захлопнулась дверь лифта, он вернулся к своему столу.

В одиннадцать тридцать пять появился Гарри Пивис, и Мейсон попросил девушку, дежурившую в приемной, проводить его к нему в кабинет.

Широкими шагами Пивис подошел к столу. Весь его вид говорил о твердой решимости получить то, за чем он пришел. Адвокат оценивающим взглядом окинул высокую крупную фигуру торговца цветами.

— Как поживаете, мистер Пивис? — сказал он, пожимая ему руку.

Пивис был гладко выбрит, кожа лица матово светилась после массажа, на руках — безукоризненный маникюр. Его костюм выдавал отчаянные попытки портного скрыть покатость плеч, изнуренных в свое время тяжелой работой. Галстук за шесть долларов и дорогая рубашка ручной работы никак не вязались с обветренной, загрубевшей кожей шеи. Сильные узловатые пальцы обхватили руку Мейсона и сдавили ее крепко.

— Присаживайтесь, — пригласил Мейсон.

В манерах Пивиса легко угадывалась привычка этого человека говорить и действовать напрямик, с отвращением отвергая дипломатию и лицемерие.

— Вы знаете, кто я такой, — сказал он, и это был не столько вопрос, сколько утверждение.

— Да, — коротко ответил Мейсон.

— Вы знаете, что мне нужно.

— Да.

— Я получу это?

Крепко сжатый рот Мейсона тронула улыбка.

— Нет.

— Я думаю, что получу.

— Я думаю, что нет.

Пивис достал из кармана сигару, извлек из жилетного карманчика перочинный нож, аккуратно обрезал кончик, затем поднял глаза, посмотрел на Мейсона из-под нависших бровей стального цвета и спросил:

— Хотите одну?

— Нет, спасибо. Я предпочитаю сигареты.

Пивис закурил.

— Не думайте, что я делаю ошибку и недооцениваю вас.

— Спасибо.

— И не повторяйте эту же ошибку, недооценивая меня.

— Не буду.

— Уж постарайтесь. Когда я хочу чего-то, я это получаю. Я никогда не тороплюсь. Я не из тех, кто видит вещь и тут же говорит себе: «Я это хочу» — и пытается немедленно ее заполучить. Я очень долгое время присматриваюсь, прежде чем решаю, что это мне действительно нужно. Когда я принимаю такое решение, я получаю то, что хочу.

— И вот теперь вы захотели «Фолкнер Флауэр Шопс»?

— Я не хочу, чтобы Милдред Фолкнер выходила из дела.

— Вы хотите, чтобы она осталась и работала на вас?

— Не на меня. На корпорацию.

— Но корпорацией хотите управлять вы сами.

— Да.

— Когда миссис Лоули заболела, вы внимательно присматривались к ее мужу. В итоге вы поняли, что можете сыграть на его слабостях, не так ли?

— Я не обязан отвечать на этот вопрос.

— Верно, не обязаны. Мы бы просто сэкономили время, если бы вы ответили.

— Времени у меня достаточно.

— Я полагаю, вы знакомы с Синдлером Коллом? Или вы действовали через Эстер Дилмейер? В ее золотых волосах запутается кто угодно.

— Идите к черту.

Мейсон снял трубку с телефонного аппарата на столе и попросил девушку на коммутаторе соединить его с Детей явным агентством Дрейка, добавив, что хочет поговорить лично с Полом Дрейком.

Ожидая, пока его соединят, он взглянул на своего посетителя. Пивис сидел с абсолютно непроницаемым лицом. Он словно ничего не слышал, а если и слышал, то не придал значения этому звонку. Задумчиво попыхивая сигарой, он холодно поблескивал из-под мохнатых бровей глубоко посаженными глазами.

Через несколько секунд телефонистка сказала: «Мистер Дрейк у телефона», и в трубке раздался голос Пола.

— Привет, Пол. Это Перри Мейсон. У меня есть для тебя работа.

— Я так и думал, что ты позвонишь, — ответил Дрейк. — Сегодня утром я прочел в газете об убийстве Линка и сразу задал себе вопрос: интересно, собирается ли Перри этим заняться?

— Человек по имени Гарри Пивис, торговец цветами, контролирует большую часть цветочных магазинов города. Он пытается приобрести контрольный пакет акций «Фолкнер Флауэр Шопс». Эти три магазина представляют собой закрытую корпорацию. Одна из основных владелиц акций серьезно заболела и передала свой сертификат мужу. Пивис увидел для себя возможность приобрести этот документ. Я не знаю, был ли он знаком с Линком или с кем-то из его окружения. В сделке, возможно, фигурировали еще два человека: некто Синдлер Колл, проживающий в «Эверглейд Апартментс», номер 209, и некая Эстер Дилмейер, снимающая квартиру в «Молей Армс Апартментс». Кто-то послал Дилмейер коробку отравленных конфет — начинил вероналом. Она съела несколько штук и потеряла сознание. Сейчас она находится в больнице на попечении доктора Уиллмонта. Вероятно, она проспит еще часов двенадцать. У Харви Линка, оказывается, есть компаньон, Клинт Мейгард. Я не знаю, имеет ли Мейгард ко всему этому отношение.

— О’кей, — сказал Дрейк.

— Имена записал?

— Записал.

— Тогда принимайся за работу. Выясни, был ли Пивис знаком с Синдлером Коллом или Эстер Дилмейер. Или он действовал непосредственно через Линка. В любом случае плотно займись Пивисом и установи его причастность к этому делу.

Пивис продолжал курить с каменным выражением лица.

— Что-нибудь еще? — спросил Дрейк.

— Да. Собери по Пивису весь материал, какой только удастся. Если ему есть чего опасаться, я хочу знать, и добудь эти сведения.

— Начинать прямо сейчас? — спросил Дрейк.

— Незамедлительно, — ответил Мейсон и повесил трубку. Мейсон оттолкнул телефон в сторону и откинулся на спинку кресла, наклонив его назад.

Гарри Пивис закинул ногу на ногу, стряхнул пепел с сигары и сказал:

— Очень впечатляет. Кто-то вполне мог бы разволноваться. Но не я. Этим вы ничего не добьетесь.

— Это всего лишь обычная, можно даже сказать, рутинная работа, — ответил Мейсон. — Я бы никогда не простил себе, если бы начал с чего-то другого.

— Вы, должно быть, думаете, что я круглый идиот, — сказал Пивис безо всякого упрека.

— Я смогу подробнее поговорить с вами на эту тему, когда получу отчет Дрейка.

— Когда вы перестанете дурачиться и будете вести себя как взрослый человек, я начну разговор.

— Хорошо, давайте вести себя как взрослые люди.

— Деньги способны сделать многое, — начал Пивис.

— Вне всякого сомнения.

— Деньги у вас есть, есть они и у меня. Так что тратить их мы можем оба.

— К чему вы клоните?

— Наверное, будет лучше, если мы их сэкономим.

— Почему?

— Вы могли бы найти им лучшее применение. И я тоже. Вы наняли детективов. Я тоже могу нанять их столько же и таких же хороших, как и вы.

— И что же?

— Если говорить коротко, я могу установить, что Милдред Фолкнер ездила вчера к Линку. Она нашла дверь приоткрытой. Войдя в дом, она обнаружила тело. Она обнаружила также сертификат своей корпорации. Решив, что Линк получил его незаконным путем, она взяла этот документ и вышла. И где же в таком случае окажется мисс Фолкнер к тому времени, когда я соберу все доказательства?

— Это ваше личное дело. Вы затеяли этот пикник, так что можете подавать прохладительные.

— Хорошо, я так и сделаю. И она окажется в тюрьме. Ей предъявят обвинение в убийстве, и понадобится, черт побери, человек посметливей меня и вас, чтобы ее оттуда вытащить. Пользы никому из нас это не принесет. Причина, по которой я интересуюсь «Фолкнер Флауэр Шопс», заключается в том, что эти магазины делают деньги, а также в том, что я хочу, чтобы Милдред Фолкнер работала на меня.

— Зачем? — с любопытством спросил Мейсон. Пивис взглянул ему в глаза и медленно произнес:

— Это еще одно из того, что я хочу.

Мейсон задумчиво смотрел на пресс-папье.

— Вы меня поняли? — спросил Пивис.

— Да.

Что собираетесь предпринять?

— Пока не знаю.

— А когда вы будете знать?

— Даже не могу вам сказать.

— Хорошо. — Пивис поднялся с кресла. — Я бизнесмен, и вы бизнесмен.

— Один вопрос, — остановил его Мейсон.

— Да?

— Милдред Фолкнер знает о том, чего вы хотите на самом деле?

Мейсон почти физически ощутил упершийся в него взгляд голубовато-зеленых глаз.

— Нет, — с нажимом произнес Пивис. — И она не узнает об этом до тех пор, пока я сам не буду готов ей об этом сообщить. Я сам выберу время и способ. Вам я сказал об этом только для того, чтобы вы уяснили себе мою позицию в этом деле.

— Спасибо, что заглянули, — с доброжелательным видом кивнул Мейсон.

— Номер моего телефона есть в книге, — заметил Пивис. Он направился к двери, потом повернулся и тяжело посмотрел на адвоката. — Утверждать не берусь, — заговорил он спокойным, ровным тоном, — но может так выйти, что у нас с вами договориться не получится и начнутся всякие неприятности. Если дело дойдет до драки, будьте уверены, она не будет похожа ни на одну из тех, в которых вам доводилось участвовать. До свидания.

— До свидания.

В двенадцать тридцать пять позвонила Делла Стрит.

— Хэлло, шеф. Звоню из телефонной будки в отеле. Только что получила сто долларов по чеку.

— Возникли сложности?

— Никаких.

— Я закажу завтрак сюда, в кабинет. Буду у телефона постоянно. Если попадешь в переделку, звони немедленно. Я не выйду отсюда ни при каких обстоятельствах, пока не услышу, что ты благополучно все закончила. Постарайся управиться до трех часов.

— Сколько чеков мне поменять?

— Четыре или пять, затем постарайся, чтобы очередная кассирша заподозрила подлог.

— О’кей. Буду держать вас в курсе.

Мейсон позвонил в ресторан и заказал сандвичи и. кофе. В час тридцать Делла позвонила снова:

— Два универмага, по двадцать долларов в каждом. Так, я готова сыграть по-крупному.

— Давай. Жду тебя здесь.

Мейсон позвонил на коммутатор и передал телефонистке следующее:

— Сегодня днем я никого не принимаю. Держите мою линию свободной. Я ожидаю звонка от Деллы Стрит. Звонок может оказаться очень важным. Проследите, чтобы она не попала на сигнал «занято».

Он повесил трубку, закурил сигарету, сделал четыре затяжки и выбросил ее в угол. Через тридцать секунд закурил еще одну. Потом встал с кресла и начал мерять шагами кабинет, время от времени поглядывая на часы.

Раздался робкий стук в дверь приемной, и телефонистка с коммутатора, открыв дверь, проскользнула в его кабинет.

— Пришел мистер Мейгард, — виновато сказала она. — Он говорит, что ему необходимо вас видеть, что это крайне важно, что…

— Я не приму его. Возвращайтесь к коммутатору. Минуту спустя она опять появилась на пороге:

— Мистер Мейгард сказал, чтобы я передала вам вот эту записку.

Девушка почти бегом пересекла кабинет, уронила сложенный лист бумаги на ладонь Мейсону и кинулась к выходу.

Мейсон развернул записку и прочел:

Мейсон скомкал бумагу, швырнул ее в корзину, поднял трубку и сказал:

— Он назвал выигрышный номер. Впустите его. Мейгард оказался плотным лысым человеком с каемкой рыжих волос над ушами и на затылке. Он носил очки и имел тройной подбородок. Мейсон тут же узнал в нем человека в смокинге, входившего на его глазах в квартиру Колла.

— Присаживайтесь, — коротко бросил Мейсон. — Начинайте говорить. Я сейчас занят обдумыванием одного вопроса и не хотел, чтобы меня беспокоили. Предупреждаю сразу, я чертовски нервничаю и в данный момент склонен к раздражительности. Если то, что вы хотите сказать, не очень срочное, лучше подождать.

— Это не может ждать. Полагаю, вы считаете меня подонком.

— Не вводите меня в искушение отвечать на ваш вопрос детально. Начало разговора не окажется для вас благоприятным.

Лицо у Мейгарда было круглое и бледное, как полная луна летним вечером.

— Я понимаю ваши чувства, — сказал он.

— Что вы хотите мне сообщить?

— Я хочу, чтобы вы знали о моем отношении ко всему этому.

— Мне ровным счетом наплевать на то, как вы к этому относитесь.

— Интересы вашего клиента…

— Дальше, — оборвал его Мейсон.

— Л инк и я являемся партнерами по «Золотому рогу».

— Вы хотите сказать, являлись.

— Хорошо, являлись. Мы не очень-то ладили друг с другом. Я не имел достаточно денег, чтобы выкупить его долю за ту цену, которую он просил, а свою предлагать не хотел. Это хороший бизнес. Я и понятия не имел, что Л инк занимается на стороне подобными вещами.

— Какими вещами?

— Я говорю о Синдлере Колле, Эстер Дилмейер, нечестной игре на скачках, продаже сведений о лошадях и так далее.

— Но с Синдлером Коллом вы тем не менее находились в Приятельских отношениях?

— Я впервые в жизни увидел его прошлой ночью — вернее, этим утром, — когда зашел к нему по его просьбе.

— Зачем он пригласил вас?

— Вот об этом я и хотел с вами поговорить.

— Я вас слушаю.

— Колл полагал, что мы должны действовать сообща. Он сказал, что вы будете защищать убийцу, постараетесь отвести от нее подозрение и…

— Почему вы говорите «от нее»? Почему не «от него»?

— Потому что я думаю, что это была женщина.

— Откуда у вас такая уверенность?

— У меня есть на то свои причины.

— Хорошо, Колл пригласил вас к себе. Он полагал, что я буду представлять в деле убийцу. Ну и что?

— Он говорил, что вы умны и хитры как дьявол и постараетесь, чтобы вашего клиента оправдали.

— Это естественно.

— И что с этой целью вы попытаетесь повесить убийство на кого-то другого. Колл, оказывается, давно и с интересом следит за вашими делами. Он утверждает, что вы никогда не пытались просто добиться оправдания для своего клиента. Вы все время старались направить обвинение против кого-то еще. Он сказал, что это слишком часто вам удавалось. По его мнению, вы сначала выбирали себе подходящую жертву, а потом перетягивали присяжных на свою сторону.

— И он вызвал вас в такой час, просто чтобы побеседовать о своих умозаключениях?

— Нет, он предложил мне предпринять некоторые совместные шаги, чтобы обезопасить себя.

— Другими словами, чтобы я не мог обвинить в убийстве вас или его?

— Именно.

— Что ж, это, кстати, идея. Спасибо, что подсказали мне ее.

— Пожалуйста, — ответил Мейгард, чуть заметно улыбнувшись.

— Итак, после вашей конференции с Коллом вы приходите ко мне. Почему?

— Потому что я решил, что вы должны быть в курсе того, что делает Колл. Он хотел, чтобы я дал ему алиби, и тогда он даст алиби мне. Мы присягнем, что были вместе.

— Но вы решили не иметь с ним никаких дел?

— Совершенно верно.

— Почему?

— Видите ли, — на этот раз улыбка Мейгарда была гораздо шире, — у меня случайно уже есть алиби.

— А у Колла нет?

— Такого, чтобы выдержало любую проверку, нет.

— А ваше выдержит?

— Непременно.

— Зачем же вы пришли ко мне?

— Мне кое-что нужно от вас.

— Что именно?

— Я не дурак, мистер Мейсон. Я знаю, что, когда вы начинаете драться по-настоящему, вы вспарываете все сверху донизу. Я знаю, что Линк был замешан в достаточном количестве махинаций. Все и так будет выглядеть грязно, как ни пытайся навести на это глянец. Но вы можете… хм, вы можете представить это вообще сущим злом.

— И вы хотите, чтобы я не так усердствовал?

— Нет, речь не об этом. Но если вы сможете добиться оправдания для своего клиента, не превращая мой бизнес в помойную яму, я буду вам очень признателен.

— Я не стану давать никаких обещаний.

— Я и не жду их от вас.

— А разве полиция не закроет вас в любом случае?

Тройной подбородок Мейгарда заколыхался, губы растянулись в такой широкой улыбке, что толстые щеки поползли вверх и почти закрыли глаза.

— Предоставьте это мне, мистер Мейсон.

— Я так и сделаю, — ответил Мейсон. — Каковы ваши предложения?

— Я заинтересован в оправдании вашего клиента, не доводя дела до суда.

— Чтобы не было никакой шумихи вокруг «Золотого рога»?

— Совершенно верно.

— Что вы хотите взамен?

— Я хочу, чтобы вы были сдержаннее в беседах с репортерами. Если будет назначено предварительное слушание, я бы хотел, чтобы вы оставили «Золотой рог» в сторонке, насколько это будет возможно.

— Не пойдет, — отрезал Мейсон.

— Подождите минутку, — поспешно проговорил Мейгард, поднимая пухлый палец. — Есть одна поправка, которую вы не дали мне сделать. Я хочу, чтобы вы оставили «Золотой рог» в стороне, насколько это возможно, при условии, что это будет отвечать интересам вашего клиента.

— Это другое дело.

— Я так и подумал, что вы поймете.

— Я абсолютно ничем не стану себя связывать, Мейгард. Я не даю вам никаких обещаний. Я не…

Мейгард прервал его, подняв руку и покачивая ладонью так, словно хотел затолкать слова в рот адвокату.

— Ну погодите минутку, мистер Мейсон. Что вы сразу рвете на себе рубашку. Если интересы вашего клиента потребуют, чтобы вы меня не поджаривали, вы не станете этого делать. Я ведь прав, не так ли?

— Мой клиент всегда будет стоять на первом месте.

— Значит, вы согласны?

— Да.

— Хорошо. Я буду держать вас в курсе всего, что происходит. Я постараюсь передать вам достаточно информации, чтобы вы поняли, насколько я могу оказаться полезным. Я буду заглядывать сюда и сообщать последние новости сразу же, как только они будут ко мне поступать, — до тех пор, пока вы не начнете вскрывать грязные махинации «Золотого рога». Итак, вы не даете мне никаких обещаний, не берете на себя никаких обязательств. Вы можете поступать, как сочтете нужным, и смешать меня с грязью в любой момент, но в ту минуту, когда вы это сделаете, перестанете получать от меня какие бы то ни было сведения.

— Давайте начнем прямо сейчас, — предложил Мейсон.

— Что вы хотите знать?

— Кое-что о Пивисе. Он действовал через Линка или через Колла?

— Через Синдлера Колла и Эстер Дилмейер. Он знал их обоих и подсадил их к Линку, чтобы они вытянули из него этот сертификат. Пивис понимал, что Лоули никогда не согласится продать этот документ, если только не окажется загнанным в угол. Вот как раз в угол они и должны были его загнать..

— Им это удалось?

— Да.

— А что это за угол?

— Я не знаю.

— Девушка имеет к этому отношение?

— Думаю, да.

— Так, что еще?

— Ну, Лоули, естественно, не стал бы иметь никаких дел лично с Пивисом. Если бы он заподозрил, что за всем этим стоит Пивис, он тут же отправился бы к жене или к Милдред Фолкнер. Он считал, что имеет дело с нанимателем Колла, Линком. Ему были нужны деньги. Он предлагал сертификат в качестве обеспечения под ссуду. Линк на это не соглашался.

Он настаивал на том, чтобы акции были проданы ему окончательно, но оговаривал при этом, что будет держать сертификат у себя в течение пяти дней и позволит Лоули выкупить его в течение этого времени, если Лоули достанет нужную сумму, как он рассчитывал.

— Стало быть, Лоули рассчитывал крупно заработать?

— Да.

— Каким образом?

— Играя на скачках.

— Но, заполучив сертификат, Линк решил не отдавать его Пивису, кроме как за гораздо большую сумму, нежели та, о которой они договорились сначала?

Какое-то мгновение Мейгард ошеломленно смотрел на Мейсона.

— Как вы это узнали? — спросил он наконец.

— Я просто спрашиваю, — ответил Мейсон.

— Я не могу ответить на этот вопрос — пока не могу.

— Почему?

Мейгард потер руки. Его манеры вдруг стали игриво-благодушными.

— Ну, мистер Мейсон, постарайтесь взглянуть на все моими глазами. Мне вы ничем не обязаны. Зато у вас есть обязательства по отношению к своему клиенту. До тех пор, пока вы соблюдаете интересы своего клиента…

— Вы уже распространялись на эту тему, — прервал его Мейсон. — Нет нужды возвращаться к ней вновь.

— Я просто хотел, чтобы вы посмотрели на все с моей точки зрения. Я окажусь круглым дураком, если сразу сообщу вам слишком много.

— Мы не могли бы договориться.

— Не могли бы, — заметил Мейгард. — Я слишком хорошо вас знаю, Мейсон. Вы не пойдете ни на какие соглашения, в которых интересы вашего клиента не будут иметь безоговорочного приоритета. Если бы это было не так, вы были бы болваном. Я не хочу иметь дела с болваном. Я попробовал, что это такое, и с меня хватит.

— Значит, вы намерены выдавать мне информацию небольшими порциями? — спросил Мейсон.

— Именно.

— Я перехитрю вас с этим, Мейгард. Я использую ту информацию, которую вы мне предоставите, а потом пойду кратчайшим путем. К тому времени, когда вы придете сюда в третий раз, я буду уже на два шага впереди вас. И Тогда я подниму газетную шумиху вокруг вашего клуба просто из принципа.

— Что ж, придется мне пойти на этот риск.

— Похоже, вас это не слишком беспокоит.

— Нет, не слишком.

— Может быть, расскажете мне о вашем алиби?

Мейгард хохотнул.

— Я уже рассказал о нем полиции. — Он поднялся. — Для первого интервью, мистер Мейсон, вы узнали достаточно. До свидания.

— Когда я увижу вас снова?

— Может быть, завтра, может быть, через неделю; наверное, поэтому я и стал игроком. Я люблю рисковать. Люблю играть в опасные игры.

— Сейчас вы как раз играете в одну такую, — холодно сказал Мейсон.

Грудь Мейгарда мелко затряслась от смеха.

— Конечно, играю, — признал он и с поклоном вышел. Мейсон немного успокоился. Он закурил сигарету и теперь сидел неподвижно в своем вращающемся кресле, разглядывая узор на ковре и размышляя. Через минуту-другую он улыбнулся: улыбка становилась все шире и закончилась негромким смехом.

Зазвонил телефон. Мейсон тут же ожил, длинная рука метнулась к трубке.

— Хэлло, — сказал он, еще не успев поднести трубку к уху. Он услышал звенящий от возбуждения голос Деллы Стрит:

— Шеф, получилось. Полиция меня уже ищет.

— Быстро поднимайся в контору.

— Лечу, — бросила она и повесила трубку.

Он начал ждать, расхаживая взад-вперед по кабинету и нервно затягиваясь сигаретой. Услышав в коридоре ее торопливые шаги, он распахнул дверь, обнял ее обеими руками, прижал к себе и нежно похлопал по плечу.

— Я не должен был этого делать, — проговорил он. Делла чуть-чуть отстранилась, чтобы иметь возможность поднять голову и заглянуть ему в глаза:

— Боже праведный, что случилось?

— То, что я иногда рискую, — это нормально, — сказал он, — но я и представить себе не мог, что мне придется пережить, послав тебя на передовую. Я больше никогда не сделаю ничего подобного.

— Трус, — шепнула она улыбаясь, и ее губы приоткрылись. Он целовал ее нежно, потом жадно, потом неожиданно отпустил ее, быстро подошел к столу и сказал:

— В этом моя беда, Делла. Когда я работаю над каким-нибудь делом, я подчиняю ему решительно все. Я не вижу ничего, кроме единственной цели. Это как гипноз. Мне совершенно безразличны последствия. Я жду только результатов.

— Но это же замечательно: быть именно таким, — сказала она, снимая маленькую шляпку с узкими полями, которую носила, кокетливо сдвинув набок; внимательно рассмотрев себя в зеркало, она спокойно коснулась губ помадой.

— Расскажи мне, как все это было.

— Рассказывать почти нечего. С отелями все было ясно заранее. В универмагах все тоже закончилось без особых проблем. Затем я подошла к основной части программы — и вот тут наш сценарий не сработал.

— Почему?

— Не знаю. Я сказала кассирше, что хочу обменять чек, и протянула книжку в окошечко. Кассирша лишь мельком взглянула на нее и сразу посмотрела на меня. Ее правая рука как бы между делом скользнула в сторону. Я заметила движение плеча, словно она нажала на кнопку. Мне она сказала: «Хорошо, миссис Лоули, распишитесь вот здесь».

Глаза Мейсона заблестели.

— Как ты поступила?

— Я сказала: «О, я забыла свою авторучку», схватила чековую книжку и зашагала прочь. Кассирша крикнула мне вдогонку, что у нее есть ручка, но я притворилась, что ничего не слышала.

Я спустилась вниз на лифте. Мне казалось, что он никогда не доедет. На первом этаже все пришло в движение. Два человека бежали к лифту. Я увидела, как один из них распахнул пальто и показал лифтеру звезду. Он сказал: «Я полицейский. Доставьте меня к кассе, быстро».

— Тебе когда-нибудь случалось поджигать траву и видеть, как огонь вырывается из-под твоего контроля? — спросил он.

— Нет. Почему вы спрашиваете?

— Это дает сильнейшее ощущение полного и неожиданного бессилия. Ты собираешься спалить небольшой островок сухой травы. Подносишь спичку, и в следующий момент весь склон холма охвачен пламенем. Ты как сумасшедший бегаешь туда-сюда по краю, пытаясь затоптать огонь, но он только смеется тебе в ответ.

— Какое отношение это имеет к тому, что произошло в универмаге?

— Ты когда-нибудь встречалась с лейтенантом Трэггом?

— Нет.

— Чуть пониже меня ростом, примерно моего возраста, черные вьющиеся волосы, носит серый двубортный пиджак, нос большой, правильной формы и с тонкими ноздрями; когда бывает возбужден, имеет привычку откидывать голову назад так, что ноздри…

— Так вот кто это был! — воскликнула она. Мейсон вздохнул.

— Я становлюсь неповоротлив, — досадливо проговорил он. — Я попытался развести небольшой костер, чтобы скрыть в его дыму человека, оказавшегося на видном месте, а огонь чуть не сжег меня самого.

— О чем вы говорите?

— Разве ты не поняла, чего я добивался, Делла?

— Вы пытались внушить им мысль, что Карлотту Лоули ограбили.

— Не ограбили. Убили.

Она широко раскрыла глаза.

— Это логично. Ее мужа привязывало к ней только одно — деньги. Она его любила, но сама была для него просто жизненным удобством, талоном на еду, источником дохода. Милдред ре зря всегда терпеть его не могла. Вероятно, болезнь жены он воспринял как Божий дар. Он считал, что это даст ему возможность проявить себя, доказать Милдред, что он тоже может быть оборотистым бизнесменом, надежным стражем собственности жены, преданным хранителем ее доходов и сбережений. Однако дело у него не пошло. Видимо, он сразу же потерял ощутимую сумму. Такую потерю практически нельзя предвидеть, это может случиться с каждым, но, поскольку его все время подстегивало презрительное отношение к нему Милдред, эта неудача приобрела в его глазах совершенно фантастические масштабы.

Ему оставалось только одно. Он должен был вернуть потерянные деньги. И вернуть их с лихвой. Гонимый собственным нетерпением, он не стал дожидаться, когда представится возможность выгодно поместить капитал. Ему казалось, что потеря должна быть восполнена незамедлительно. И такой способ есть: он должен сыграть и выиграть.

Судя по тому, как далеко он в итоге зашел, первая отчаянная попытка увенчалась успехом. Он действительно сыграл и выиграл. Все было так просто.

— Но вы же его даже не знаете?

— Почему, знаю. Совсем необязательно видеть человека, заглядывать ему в лицо, пожимать руку, слушать, что он говорит, чтобы узнать его. Можно судить о нем по тому, что он делает. Можно видеть его глазами других.

— Но чужой взгляд искажен предубеждением.

— Если ты хорошо знаешь этих людей, то всегда можешь сделать на это поправку. Ты вполне можешь определить, насколько сильна их предвзятость. Только так и удается распутывать дела, Делла. Ты должна научиться видеть вещи их глазами, а это означает, что ты должна иметь сострадание и быть гуманной к преступнику в пределах разумного. Она кивнула.

— Итак, он выиграл, — продолжал Мейсон, — и он торжествовал. Он не понимал одного: выигрыш сделал его похожим на льва, отведавшего мяса. Пути назад уже не было. Никогда не сможет он забыть вкуса победы. Он опять стал терять деньги. Опять попробовал вернуть их через игру, и на этот раз ему уже так не повезло.

— Ты имеешь в виду игру в рулетку?

— Нет, не это. Вероятнее всего, это была «верная» информация о лошадях. Нашелся друг, в компетентности которого Лоули уже имел возможность убедиться, знавший, совершенно очевидно, свое дело досконально.

— Синдлер Колл?

— Возможно.

— А затем, я полагаю, с ним просто стали играть в кошки-мышки…

— Он завяз так глубоко, что выход был только один: играть ва-банк. Он поставил и проиграл, потом проиграл еще раз и еще. В конце концов наступил момент, когда он пришел в себя и попытался трезво оценить ситуацию. Впервые он увидел то положение, в котором очутился, в подлинном свете. И вот тогда его поманили настоящим кушем. Тогда-то и всплыла эта «стопроцентная наводка», воспринимаемая всеми «знающими людьми» настолько бесспорным выигрышем, что он был буквально загипнотизирован этим. Но без денег не сыграешь, а за «верное дело», «беспроигрышный вариант» с него потребовали наличные. Итак, ему понадобились деньги. Но Линк отказался одолжить ему эти деньги под дополнительное обеспечение, каким мог служить сертификат. Он, наверное, объяснял свой отказ тем, что ссуда предоставлялась для игры на скачках, что могло возникнуть слишком много всяких сложностей. Вместо ссуды он предложил Лоули купить у него акции, а тот в пятидневный срок должен был выкупить их обратно.

К тому времени Лоули был уже настолько поглощен своими планами вновь превратить потерянные деньги в прибыль, что даже не подумал о возможных последствиях предпринимаемого им шага. В этом и заключается разница между хорошим предпринимателем и плохим. Когда хороший бизнесмен хочет чего-то, он прежде всего тщательно сопоставляет цену, которую ему придется заплатить, и выгоду, которую он получит от этой сделки. По таким правилам, например, играет Пивис. Когда же недалекий человек видит что-то, что ему хочется иметь, он, не задумываясь, жертвует всем, только бы немедленно заполучить эту вещь. Цена для него лишь препятствие на пути к мгновенному счастью.

— Но при чем же здесь все-таки лейтенант Трэгг? Мейсон, спохватившись, сделал извиняющийся жест, улыбнулся и сказал:

— Прости. Занявшись восстановлением действий Лоули в их реальной последовательности, пытаясь определить, что он при этом чувствовал, я слишком увлекся… Итак, к чему я веду. В любом случае следующим шагом Лоули — как только он обнаружил, что его обманули, — стало бы… ну, да ты и сама можешь догадаться.

— О чем вы говорите? — спросила она.

— Об убийстве, — просто сказал Мейсон. — Он не сразу остановился бы на этой мысли. Вряд ли это могло быть первым, что пришло ему в голову. Но он стал бы биться о решетку безысходности, сомкнувшуюся вокруг него, как дикий зверь бьется о стальные прутья клетки, надеясь найти хоть какую-нибудь лазейку.

— И поэтому он убил Линка?

— Не Линка, — нетерпеливо заговорил Мейсон. — Линка он стал бы убивать лишь в том случае, если бы крупно выигрывал от этого, то есть смог бы вернуть себе сертификат.

— А он разве не вернул его?

— Если бы вернул, поехал бы прямо домой и дождался бы своей жены со спокойным видом, будто ничего не произошло. Нет, если Лоули убил Линка, он мог это сделать только из мести или чтобы вернуть сертификат. Только это могло быть его главной целью.

— Но ведь акции исчезли.

— Давай разберемся. Если бы Лоули убил Линка из-за акций, они бы пропали из дома последнего. Линк убит. Акции действительно пропали. Но это не обязательно означает, что убийство — дело рук Лоули. Мы должны остерегаться этого ложного вывода. Может быть, Лоули — убийца, может быть, нет. Но веду я к тому, что, если он не убивал Линка, он стал бы искать себе другую жертву.

— Вы имеете в виду его жену?

— Да.

— Но… Я не понимаю…

— Для него это единственный выход. У его жены по-прежнему оставались деньги. Были ведь и другие фонды. В случае ее смерти Лоули не пришлось бы перед ней отчитываться. Ему не пришлось бы отчитываться и перед Милдред Фолкнер. Смерть жены не вернула бы ему потерянных денег, но позволила бы продолжать играть, и, что самое главное, он сохранил бы свое лицо. Для человека такого типа, как Лоули, нет ничего важнее на свете, чем сохранить свое лицо.

— Но на него обязательно пало бы подозрение. Он оказывается единственным, кто выигрывает…

— Нет, — прервал ее Мейсон. — Как раз в таких вещах подобные люди проявляют дьявольское хитроумие. Видишь ли, обстоятельства сложились для него как нельзя более благоприятно. Он мог совершить идеальное преступление. У его жены было больное сердце. Врачи предупреждали, что любое волнение может оказаться для нее роковым. Лоули достаточно было просто поставить ее перед фактами, она не пережила бы такого ужасного потрясения, и ее смерть наступила бы от естественных причин.

— Вы полагаете, что он решился бы на такое… что любой мужчина мог бы так поступить со своей женой?

— Подобные вещи происходят ежедневно. Жены убивают мужей. Мужья убивают жен. Заметь, Делла, чтобы привести человека к убийству, нужен очень серьезный мотив. Поэтому люди редко убивают тех, с кем мало знакомы. Чем ближе отношения между людьми, тем разрушительнее бывают результаты, когда они портятся. Поэтому, если говорить в целом, женщины чаще убивают своих мужей, чем незнакомцев, и мужчины чаще убивают своих жен, чем кого-то вне семьи.

— Я не знала, что это так, — призналась она.

— Почитай газеты. Господи, да эти семейные убийства стали таким обычным делом, что о них даже перестали писать на первых страницах. Обычно в таких случаях все предельно ясно. Никакой загадки не таят в себе эти мрачные однообразные преступления, совершенные из-за неумения или неспособности сдерживать себя. Муж убивает жену и кончает жизнь самоубийством. Женщина убивает своих детей и выбрасывается в окно.

Делла кивнула.

— Поэтому, — продолжал Мейсон, — я попытался привлечь внимание Трэгга к тому, что, вероятнее всего, могло бы произойти в дальнейшем. Я хотел, чтобы он усвоил одну вещь: кто бы ни убил Линка, жизнь Карлотты Лоули в опасности. Самый лучший способ заставить его прийти к такому выводу — это дать ему понять, что второе убийство уже совершено.

— Зачем? Он не станет оберегать женщину, которая уже мертва?

— Мне и не нужно, чтобы он ее оберегал. Я сам о ней позаботился. Я хотел, чтобы он поднял всю полицию на ноги, нашел Боба Лоули и посадил его за решетку.

— По этой причине вы и отправили меня обменивать чеки?

— Да.

— Чтобы полиция решила, что у Лоули есть сообщница, что он убил жену, забрал ее дорожные чеки, и эта самая сообщница разгуливает теперь по городу и меняет чеки на наличные?

— Именно.

— Что ж, все сработало как надо, шеф, не так ли?

— Все сработало, Делла, просто замечательно. Лейтенант Трэгг уже сидел в засаде и ждал. Видимо, ему все-таки нужна была Карлотта Лоули, и он распорядился, чтобы универмаги… Боже милостивый! — вдруг вскрикнул Мейсон. — Какой же я идиот, что сразу не догадался!

— Что такое, шеф?

— В том магазине, где ты пыталась обменять последний чек, у Карлотты Лоули, вероятно, имелся свой счет. Кассирша, скорее всего, не знала ее в лицо, но видела раньше ее подпись. Лейтенант Трэгг выяснил, в каком универмаге открыт счет, и попросил кассиршу немедленно поставить его в известность, если на этот счет будут за записаны новые суммы.

— Да, это прекрасно все объясняет.

— Надевай свою шляпку, Делла. Ты отправляешься путешествовать.

— Куда?

— В разные места. Я не хочу, чтобы лейтенант Трэгг вошел со словами: «Мисс Стрит, не вы ли случайно были той женщиной, которая сегодня днем пыталась обменять дорожный чек, подписавшись именем Карлотты Лоули?»

— Ты думаешь, он может заподозрить?

— Пока нет. Но у него будет подробное описание женщины, предъявившей чек, и он должен появиться в конторе, чтобы увидеться со мной. Поэтому если он увидит тебя, пока описание еще свежо в его памяти, то… он слишком толковый детектив, чтобы не сообразить сразу что к чему.

— Значит, мне придется прятаться? — спросила Делла Стрит, взяв шляпку и надевая ее перед зеркалом.

— Нет. На это мы не можем пойти. Это было бы слишком похоже на бегство, а бегство говорит о признании за собой вины. Нет, Делла, мы сейчас уходим, чтобы снять показания с нескольких человек или поработать над каким-нибудь делом. Ты там останешься, продолжая этим заниматься, а я буду время от времени возвращаться в контору. Таким образом, на месте тебя не будет, но твое отсутствие окажется вполне объяснимым.

Ее глаза сразу загорелись.

— О, вам не придется меня долго уговаривать. У меня в голове крутится десяток мест, где можно замечательно провести время.

— Да, и еще одно, Делла. Если почтальон принесет конверт, посланный из отеля «Клермаунт» и с адресом, написанным моей рукой, не вскрывай его. Будет гораздо лучше, если ты не будешь знать, что находится внутри.

Делла Стрит прищурила глаза.

— Уж не о сертификате ли речь? — спросила она.

— Ты и лейтенант Трэгг, — твердо сказал Мейсон, — начинаете казаться мне чересчур сообразительными.