"Нейтронный Алхимик. Конфликт" - читать интересную книгу автора (Гамильтон Питер)

15

Звезда была недостаточно важной, чтобы иметь собственное имя. Статистическое управление флота Конфедерации присвоило ей только каталожный номер – DRL0755-09BG. Она относилась к среднему классу К, и ее тусклое свечение имело максимум яркости в оранжевой части спектра. Первому разведывательному судну, которое в 2396 году проводило исследование этой системы, потребовалось меньше двух недель на осмотр ее планет. Первые три были небольшими и твердыми, но ни одна из них не годилась для обитания. Из двух последующих газовых планет дальний гигант имел экваториальный диаметр, равный сорока трем тысячам километров. Его внешний облачный слой бледно-зеленого цвета демонстрировал бурную атмосферную активность. Он оказался таким же бесполезным, как и твердые планеты. Ближний к звезде газовый гигант на короткое время привлек интерес исследовательской группы. Его экваториальный диаметр составлял сто пятьдесят три тысячи километров – то есть планета была крупнее Юпитера, – и его расцвечивало множество красочных штормовых поясов. На разных орбитах кружили восемнадцать лун, две из которых имели азотистую и метановую атмосферу с высоким давлением. Взаимодействие их гравитационных полей мешало образованию общей системы колец, но крупные луны пасли большие стада астероидных глыб.

Команда разведывательного судна решила, что такое обилие легкодоступных материалов и руд идеально подходит для размещения одного из обиталищ эденистов. Компания, отправившая разведчик, ухитрилась даже продать предварительные результаты на Юпитер. Однако посредственность DRL0755-09BG сыграла свою роль. Газовый гигант действительно подходил для размещения обиталища, но он не был исключительным. Эденисты не проявили интереса к системе, поскольку в ней отсутствовали террасовместимые планеты. DRL0755-09BG игнорировали почти двести пятнадцать лет, и сюда залетали лишь патрульные корабли Конфедерации, следившие за тем, чтобы в системе не создавались станции для производства антиматерии.

Когда сенсоры «Леди Мак» провели визуальный обзор этой звездной системы, Джошуа решил, что флот здесь только зря теряет время.

Он отключил экран и осмотрел капитанский мостик. Алкад Мзу лежала ничком на запасном ложе. Ее глаза были плотно закрыты. Она рассматривала панораму системы через проектор нейросети. Рядом с ней, как всегда, парили Моника и Самуэль. Джошуа не выносил их присутствия на мостике, но агенты не желали выпускать из виду свою подопечную.

– Ладно, док, что дальше?

Следуя указаниям Мзу, он вывел «Леди Мак» почти к самой границе магнитосферы первого газового гиганта – в точку, которая находилась в полумиллионе километров над южным полюсом огромной планеты. Это давало им прекрасный обзор всей системы лун.

Алкад пошевелилась и, не открывая глаз, сказала:

– Пожалуйста, настройте антенну корабля на передачу максимально сильного сигнала в экваториальный орбитальный пояс шириной сто двадцать пять километров. Когда будете готовы, я дам вам соответствующий код.

– Это орбита «Бизлинга»?

– Да.

– Хорошо. Сара, настрой нашу тарелку. Когда будешь фокусировать луч, расширь диапазон на двадцать тысяч километров. Учтем возможность ошибки и то состояние, в котором они могли оказаться, когда прилетели сюда. Если ответа не будет, мы увеличим зону охвата до самой дальней луны.

– Все ясно, капитан.

– Док, сколько людей осталось на этом корабле? – спросил Джошуа.

Алкад с огромной неохотой оторвалась от образов, передаваемых в ее нейросеть. Она наконец достигла звезды, обозначенной глупым набором букв и чисел, который тридцать лет был для нее заветным талисманом. Как долго она ждала этого момента! Сколько всего направлялось к этой звезде: миллионы слов, повторяемых три десятилетия, миллионы любовных взглядов. Но теперь, когда она увидела эту янтарную звезду своими глазами, сомнения и страх сжали ее сердце лютым холодом. До сих пор каждый пункт их отчаянного плана превращался в пыль благодаря судьбе и человеческой небрежности. Так будет ли успешной последняя часть? Полет на черепашьей скорости. Расстояние в два с половиной световых года. Как назвал это юный капитан? Абсолютно невозможным?

– Девять, – тихо ответила она. – Их девять. А что? Возникнут какие-то проблемы?

– Нет. «Леди Мак» могла бы взять и больше.

– Вот и хорошо.

– Вы, наверное, думаете о том, что им сказать?

– Не поняла.

– О, Господи! Их родную планету уничтожили. Вам не удалось отомстить, применив Алхимика. Мертвые покоряют Вселенную, и вашим друзьям придется провести остаток жизни на Транквиллити. Док, у вас было тридцать лет, чтобы привыкнуть к геноциду, и пара недель – чтобы освоиться с фактом существования одержимых. А для них все остановилось в славном 2581 году, и они все еще выполняют боевую миссию флота. Как вы им это объясните?

– О, Мать Мария! – Она не знала, живы ли они, а на нее свалилась новая проблема.

– Тарелка готова, – сообщила Сара.

– Спасибо, – ответил Джошуа. – Док, введите код в бортовой компьютер. И начинайте сочинять приветственную речь. Пусть она будет хорошей, потому что я не поведу «Леди Мак» к кораблю, нагруженному антиматерией, если его экипаж не захочет встречаться со мной.

«Леди Макбет» перевела код Мзу в тонкий луч микроволнового сигнала. Пока корабль медленно двигался по выбранной орбите, Сара вела мониторинг на всех диапазонах частот. Отклика не последовало – да она этого и не ожидала. Через два витка Сара поменяла фокусировку луча и расширила зону охвата.

Ответ пришел через пять часов. Напряженное ожидание, царившее на мостике первые тридцать минут, давно уже сошло на нет. Эшли, Моника и Вои отправились на камбуз разогревать пакеты с едой. Сара лениво посматривала на экран, который транслировался в ее нейросеть бортовым компьютером. Внезапно там появилась небольшая зеленая точка. Тут же включились программы анализа и дешифровки. Они отсеяли радиофон газового гиганта и усилили полученный сигнал. Два телескопических штыря, выскользнувшие из корпуса «Леди Макбет», развернули сетки многоэлементных антенн, предназначенных для приема сообщений в широком спектре частот.

– Кто-то там есть, это точно, – сказала Сара. – Сигнал слабый, но ровный.. Стандартный опознавательный код без указания регистрационного номера судна. Они на эллиптической орбите – девяносто одна тысяча километров на сто семьдесят, наклонение четыре градуса. Их корабль находится в девяносто пяти километрах от верхнего слоя атмосферы... – И тут она услышала чей-то странно прозвучавший вздох.

Оторвав взгляд от дисплея, Сара обернулась. Мзу лежала на ложе в неестественно напряженной позе. Нейросеть пыталась подавить физиологические реакции оверрайдами, но Сара успела увидеть слезы, затянувшие покрасневшие глаза Алкад. Потом та моргнула, и крохотные капли разлетелись по всему помещению.

Джошуа присвистнул.

– Впечатляюще, док. Надо сказать, что ваши соратники имеют крепкие яйца.

– Они живы! – закричала Алкад. – О, Мать Мария, они действительно живы!

– Пока мы выяснили, что «Бизлинг» добрался сюда, – с показной суровостью сказал Джошуа. – Не будем делать выводов без подтверждающих фактов. У нас имеется только ответный сигнал. Теперь, я полагаю, их дежурная смена вытащит капитана из ноль-тау?

– Да.

– Хорошо. Сара, продолжай отслеживать «Бизлинг». Болью и Лайол, контролируйте полет. Дахиби, заряди растровые узлы, – я хочу быть готовым к прыжку на тот случай, если ситуация ухудшится.

Он начал рассчитывать траекторию, которая вывела бы их к «Бизлингу». Термоядерный двигатель «Леди Мак» взревел, быстро разгоняя корабль до трех g. Судно помчалось по дуге над газовым гигантом, все больше погружаясь в полутень.

– Сигнал изменился, – сообщила Сара. – Он стал более сильным, но это по-прежнему полуавтоматический отклик. Их луч не сфокусирован. Капитан, появилась картинка! Возможен только аудиовизуальный контакт.

– Ладно, док, вывожу вас на связь, – сказал Джошуа. – Пожалуйста, будьте убедительны.

Они находились в четырехстах пятидесяти тысячах километров от «Бизлинга», и это создавало временную задержку, которая ужасно действовала на нервы. Вжавшись в ложе, Алкад искоса смотрела на голоэкран, который нависал над ее головой. Красная мгла рассеялась, и появилось изображение мостика «Бизлинга». Помещение выглядело так, словно по нему прошлась банда мародеров: открытые консоли демонстрировали электронные блоки с дырами вместо плат, стенные панели отсутствовали, оборудование под ними было наполовину разобрано. Этот беспорядок усугубляла почерневшая изморозь, которая покрывала каждую поверхность. В течение нескольких лет небольшие куски обшивки, инструменты, предметы одежды и обычный мусор скапливались то там, то сям, да так и оставались в состоянии невесомости. Их нагромождения походили на куколок огромных насекомых, застывших в акте таинственных метаморфоз. Картину хаоса завершал сумрак, царивший на мостике. Единственным источником света служил аварийный светильник. Его держал в руках человек, одетый в скафандр.

– Говорит капитан Кайл Прэджер. Бортовой компьютер сообщил, что мы приняли код активации. Алкад, я надеюсь, что это прилетела ты. Вы принимаете наш сигнал? У нас почти не осталось действующих сенсоров. Черт! На всем корабле работает лишь несколько приборов.

– Мы слышим тебя, Кайл, – ответила Алкад. – И это действительно я. Вернулась за вами, как обещала.

– Мать Мария, неужели ты? У меня плохая картинка... Ты выглядишь как-то по-другому.

– Я постарела, Кайл. Очень сильно постарела.

– Прошло всего лишь тридцать лет – если только относительность не более странная штука, чем мы думали.

– Кайл, пожалуйста, скажи, Питер там? Он жив?

– Да, он здесь, и с ним все в порядке.

– Пресвятая Мать Мария! Ты уверен?

– Да. Я только что проверял его ноль-тау капсулу. Из девяти человек уцелели шестеро.

– Только шестеро? Что произошло?

– Пару лет назад мы потеряли Тэна Огиле. Он вышел в космос, чтобы починить турбину двигателя. Ремонт был необходим, иначе мы не вписались бы в стационарную орбиту. За двадцать восемь лет у нас отказало много систем, в том числе защитное поле в хранилище антиматерии. Тэн работал рядом с ним и получил смертельную дозу радиации. Его не спас даже скафандр.

– О, Мать Мария, как мне его жаль! А что с двумя другими?

– Как я уже говорил, у нас отказали многие системы. Ноль-тау может держать тебя вне времени, но детали капсул подвержены износу. Во время полета произошло несколько поломок, о которых мы узнали уже после торможения. Нам еще повезло, что погибли только двое.

– Понятно, – прошептала потрясенная Мзу.

– А с тобой что случилось, Алкад? Я не вижу на тебе формы нашего флота.

– Омутанцы сделали свое дело. Именно то, чего мы так боялись. Эти ублюдки прилетели и нанесли удар.

– И какой урон?

– Максимальный. Шесть планетоломов.

Джошуа отключился от канала связи и взял на себя управление кораблем. Ему не хотелось слышать продолжение разговора и видеть реакцию человека, который только что узнал о гибели своей планеты.

Сенсоры «Леди Мак» собирали информацию о «Бизлинге», помогая бортовому компьютеру уточнять координаты, которые предварительно рассчитала Сара. Поиск затруднялся мощными магнитными полями и электромагнитными излучениями газового гиганта. За пределами внешней атмосферы начиналась густая ионная каша, которая глушила сенсоры сильными потоками энергии.

Джошуа несколько раз менял траекторию полета, подстраиваясь под новые данные. «Леди Мак» теперь находилась на ночной стороне. Вихрь частиц вокруг ее фюзеляжа мерцал светло-розовым цветом. Планетарная магнитосфера создавала колоссальные помехи.

Среди этого смешения инструкций, корректировок и сбоев программ Болью и Лайол надежно поддерживали системы корабля в рабочем режиме. Понаблюдав за работой Лайола, Джошуа не нашел ни одной ошибки.

«Я собрал хороший экипаж, – подумал он. – Может быть, предложить ему место Мелвина? Хотя вряд ли Лайол согласится принять эту должность. Ладно, как-нибудь договоримся».

Он вновь подключился к каналу связи. После такого потрясения Кайл Прэджер почти не реагировал на сообщение Мзу о ее отношениях со спецслужбами и Ионой.

– Ты же знаешь, я не могу отдать его в чужие руки, – мрачно сказал Прэджер. – Ты не должна была тащить сюда этих людей, что бы они тебе ни посулили.

– Да? И оставить вас здесь? Я не могла так поступить. Во всяком случае, не с Питером.

– А почему бы и нет? Мы планировали такой поворот событий. Если помнишь, нам следовало разрушить Алхимика и подать сигнал бедствия. Ты сама говорила, что флот Конфедерации посылает сюда патрульные корабли. А что касается твоих сказок о мертвых, которые вернулись к жизни...

– Мать Мария! Мы с трудом вас нашли, хотя я знала, где искать. Твой сигнал едва доходит, как будто вы за пять световых лет от нас. Представляю, в каком состоянии находится «Бизлинг». А насчет Конфедерации я могу сказать только то, что, возможно, через пять месяцев или через пять лет от нее вообще ничего не останется.

– Лучше потеряться среди звезд, чем рисковать Вселенной, отдавая посторонним людям секрет Алхимика.

– От меня его никто не узнает.

– Возможно. Но представь, какой соблазн появился теперь у многих правительств, когда информация о нем просочилась в массы.

– Она просочилась в массы тридцать лет назад, а технология по-прежнему остается в секрете. Наша спасательная экспедиция предназначена и для того, чтобы навсегда избавить людей от этого страшного оружия.

– Алкад, ты просишь слишком многого. Прости, но я отвечу «нет». Если вы попытаетесь приблизиться к нам, я отключу охлаждение в камерах хранилища. У нас сохранилось небольшое количество антиматерии.

– Нет! – воскликнула Алкад. – Я не хочу смерти Питера!

– Тогда держись от нас подальше.

– Капитан Прэджер, это капитан Калверт. Я хотел бы предложить вам простое решение.

– Предлагайте, – ответил Прэджер.

– Сбросьте Алхимика на газовый гигант. Когда вы сделаете это, мы заберем вас к себе на борт. Клянусь, я не собираюсь приближаться к «Бизлингу» без вашего разрешения – особенно после высказанной вами угрозы.

– Я бы с радостью поступил так, капитан, но нам потребуется некоторое время, чтобы проверить носитель Алхимика. Затем придется выгрузить антиматерию. И даже если мы справимся с этим, вы можете попытаться перехватить его.

– Похоже, капитан, мы столкнулись с тяжелой формой паранойи.

– Она сохраняла мне жизнь тридцать лет.

– Хорошо, я сделаю еще один подход. Если бы мы были одержимыми или захотели получить технологию Алхимика, то не прилетели бы сюда. У нас имеется доктор Мзу. Вы военный человек и знаете тысячи способов выудить информацию у самых неразговорчивых людей. Поверьте, мы не придумали историю об одержимых в надежде заморочить вам голову. И мы не относимся к вам враждебно. Поэтому нам незачем обманывать вас. Знаете, что я вам скажу? Если вы не верите, что мы хотим покончить с угрозой Алхимика, то направьте свой корабль на газовый гигант и сыграйте роль гордого камикадзе.

– Нет! – закричала Алкад.

– Потише, док. Капитан, у меня к вам одна просьба. Не могли бы вы засунуть Питера Адула в скафандр и выбросить его через шлюз? Мы попробуем поймать его и затащить на корабль. Он знает технологию Алхимика. Мы не можем позволить ему умереть вместе с вами. Погибнув, Питер попадет к одержимым. Не забывайте, что охрана технологии является частью вашего долга. Как только он будет у нас на борту, я сам разнесу вас на части – если только вы выберете для себя геройскую смерть.

– А вам этого хочется, не так ли? – спросил Прэджер.

– Да, хочется. После всех неприятностей, через которые я прошел, гоняясь за доктором Мзу, это было бы наилучшим окончанием моей миссии.

– Возможно, это неверное впечатление, капитан Калверт, но вы выглядите очень молодым.

– По сравнению со многими капитанами звездолетов я действительно молод. Однако ваш выбор от этого не меняется. Вы либо умрете, либо отправитесь со мной.

– Кайл! – взмолилась Алкад. – Ради Матери Марии!

– Хорошо. Капитан Калверт, вы можете приблизиться к «Бизлингу» и забрать мою команду. После этого мы отправим судно к ядру гиганта. Алхимик останется на борту.

Джошуа услышал, как кто-то на мостике облегченно вздохнул.

– Спасибо, капитан.

– Господи! Что за неблагодарный придурок, – проворчал Лайол. – Джош, не забудь выписать ему счет на оплату расходов по их спасению.

– Наконец-то мы решим эту проблему, – добавил Эшли. – Лайол, ты настоящий Калверт.

«Бизлинг» был в ужасном состоянии. Он предстал во всей своей красе, когда «Леди Мак» вышла на более низкую орбиту и начала приближаться к нему. Оба корабля находились в тени планеты, хотя гигантский апельсиново-белый полумесяц, от которого они убегали, озарял их сияющим венцом зари. Его вполне хватало для визуальных сенсоров, так что экипаж «Леди Мак» получал детальный образ судна, до которого им оставалось лететь не больше десяти километров.

Почти на всей нижней четверти фюзеляжа отсутствовали пластины наружной обшивки. Их серебристый лепестковый узор сохранился только вокруг дюз. Ясно просматривался каркас; сквозь шестиугольные проемы виднелись какие-то внутренние конструкции, то хромово-блестящие, то черные. Некоторые компоненты, явно вставленные при замене поврежденных деталей, не стыковались с другими блоками, выпирали из центральной части шестиугольников и были наспех закреплены поверх разрушенных оснований. Верхняя половина фюзеляжа, от середины до носа, была относительно целой. Защитную пену как смело с корпуса, от нее остались лишь черные хлопья окалины. Длинные серебристые шрамы, прочертившие темный кремний обшивки, свидетельствовали о многочисленных столкновениях с метеоритами. Сотни мелких вмятин указывали места, где вандерваальсовы генераторы не выдержали перегрузок, – пар и осколки оставили свои следы на топливных баках, аппаратных модулях и монолитном корпусе боевого корабля. Хрупкие сенсорные гроздья исчезли бесследно. Из корпуса торчали лишь две искореженные панели терморадиаторов. У одной из них отсутствовал большой кусок, и она походила на надкушенную плитку шоколада.

Когда до «Бизлинга» оставалось чуть больше километра, Болью сообщила данные телеметрии:

– Я регистрирую сильное магнитное поле. Термическая и электрическая активности минимальны. Если не брать в расчет вспомогательный термоядерный генератор и трех сдерживающих камер для антивещества, «Бизлинг», можно считать, мертв.

– Маневровые тоже не работают, – добавил Лайол. – Их закрутило вокруг оси. Один оборот за восемь минут девятнадцать секунд.

Джошуа проверил радарный отклик и выровнял траекторию для подхода к шлюзу искалеченного корабля.

– Я могу погасить вращение и пристыковаться к вам, – сообщил он капитану Прэджеру.

– Не стоит, – ответил тот. – Камера нашего шлюза пробита в нескольких местах, и я сомневаюсь, что сцепления еще работают. Если вы подойдете поближе и будете оставаться в таком положении, мы перейдем к вам в скафандрах.

– Принято.

– Капитан, я засекла огни двух термоядерных двигателей, – доложила Болью. – Корабли направляются к нам.

– О, Господи!

Джошуа подключился к сканерам. Половину экрана заполнял туманный океан абрикосового цвета, освещенный сполохами полярного сияния. Звездный купол, накрывавший мглистое море чашей, походил на идеальный планетарий, где только крохотные луны двигались предписанными им путями. Красные пиктограммы венчали две самые яркие звезды над эклиптикой. Когда Джошуа переключился на инфракрасный диапазон, они стали просто ослепительными. Из них навстречу ему, как тонкие ростки, протянулись пурпурные линии полетных траекторий.

– Примерно двести тысяч километров, – сообщила Болью.

Ее синтезированный голос прозвучал механически бесстрастно.

– Я определила спектральные составляющие двигателей. Похоже, это наши старые друзья – «Уршель» и «Раймо». Во всяком случае, плазменные выхлопы имеют ту же нестабильность. Однако если это не они, то на борту все равно находятся одержимые.

– Ну а кто же еще, – мрачно проворчал Эшли.

Алкад завертела головой, осматривая лица людей, которые собрались на мостике. Те, в свою очередь, не сводили взглядов с Джошуа. Молодой капитан лежал на ложе с закрытыми глазами. Когда он хмурился, между его бровями появлялись две параллельные морщинки.

– В чем дело? – спросила Мзу. – Забирайте команду «Бизлинга» и улетайте. Эти корабли слишком далеко, чтобы их бояться.

Сара раздраженно отмахнулась от нее.

– Сейчас далеко, – ответила она. – Но это не надолго. Мы находимся у самой планеты и уйти в червоточину не можем. Нам необходимо удалиться от газового гиганта еще на сто тридцать тысяч километров. То есть примерно туда, где сейчас расположились одержимые. Следовательно, мы не можем избрать оптимальный курс, так как в этом случае нам придется лететь прямо на них.

– Что же делать?

– Он скажет, – ответила Сара, указывая пальцем на капитана. – Если есть какой-то выход, Джошуа его найдет.

Алкад удивило такое уважительное отношение к молодому капитану со стороны этой взбалмошной женщины. Однако так вела себя вся команда. Члены экипажа смотрели на капитана с тем кротким ожиданием, с каким взирают на святых или гуру. Алкад забеспокоилась.

Джошуа открыл глаза и хмуро изрек:

– У нас проблема. Их высота дает им слишком много тактических преимуществ. Я не нашел подходящего вектора. – Он огорченно вздохнул и поджал губы. – На этот раз поблизости нет подходящей точки Лагранжа. И мне бы не хотелось идти на такой риск, потому что мы находимся рядом с газовым гигантом, причем очень крупным.

– Мы можем сделать хитрый ход, – подал голос Лайол. – Пролетим через атмосферу планеты и уйдем в прыжок на другой стороне.

– В таком случае нам придется одолеть триста тысяч километров. «Леди Мак» ускоряется быстрее, чем корабли Организации, но у них имеются боевые осы с антиматерией. Как ты помнишь, они развивают ускорение в сорок пять g. Нам от них не уйти.

– О, Боже!

– Болью, наведи на них луч связи, – велел Джошуа. – Если они ответят, спроси, что им нужно. Я и так это знаю, но все же подтверждение не помешает.

– Слушаюсь, капитан.

– Док, а что, если применить против них Алхимика?

– Вы не сможете, – ответила Алкад.

– Черт! Сейчас не время для демонстрации принципов. Неужели вы не понимаете? У нас нет пути назад. Мы в ловушке. Ваше оружие – возможно, единственное преимущество, которое у нас осталось. Если мы не уничтожим их, они доберутся до вас и Питера.

– Это не принципы, капитан. Просто Алхимика нельзя применять против звездолетов. Это физически невозможно.

– Господи!

Джошуа с недоверием посмотрел на Мзу. Однако она выглядела настолько напуганной, что он поверил в ее искренность. Навигационная программа продолжала искать пути отхода. Бесстрастный и безмолвный компьютерный мозг исследовал каждую возможность, которая позволила бы им уклониться от встречи с врагом. Диаграммы появлялись и исчезали на подсознательной скорости. В его голове потрескивали крохотные молнии. Прорывы, маневры, полет в атмосфере, точки Лагранжа. Или молитва о спасении души? Он не видел выхода. Фрегаты Организации имели все преимущества. Его единственной надеждой был Алхимик. Но как превратить оружие для светопреставления в молоток, который убил бы двух муравьев?

«Я пролетел половину Вселенной, чтобы увидеть корабль, на котором он находится. Мы не можем потерять его теперь! Ставки слишком высоки».

– Ладно, док. Я хочу знать, что делает ваш Алхимик. И как он это делает.

Джошуа щелкнул пальцами, привлекая внимание Моники и Самуэля.

– Вы двое! Клянусь, я останусь на Транквиллити, если мы уцелеем. Но мне нужно знать, как работает Алхимик.

– Боже! Калверт! Если надо, я останусь там с тобой, – ответила Моника. – Только увези нас отсюда.

– Джошуа! – воскликнула Сара. – Не делай глупостей!

– А ты видишь другое решение? Вместо себя назначаю Лайола. Он будет вашим капитаном.

– Я член команды, Джош. И это судно твое.

– Смотрите, как он заговорил. Ладно, док. Передавайте файлы. И быстрее, пожалуйста!

Информация хлынула в его мозг: теория, приложения, конструкция, детали, операционные параметры. Все было аккуратно индексировано с помощью перекрестных ссылок. Примерный расчет, как погасить звезду. Фактически это оружие могло уничтожить всю галактику и даже Вселенную... Джошуа вернулся к расчетным параметрам. Он внес несколько примерных цифр в простые уравнения Мзу.

– Черт бы вас побрал! Это были не слухи, док. Вы действительно опасная женщина.

– Ты сможешь нас спасти? – спросила Моника.

Ей хотелось кричать, хотелось выбить ответ из этого самодовольного юнца, который приводил ее в бешенство. Джошуа подмигнул ей:

– Конечно. Смотрите, здесь, внизу, мы как в тупике – ни отскочить, ни увернуться. В открытом космосе мы их уделаем.

– Он это серьезно? – прошептала Моника, обращаясь к членам экипажа, собравшимся на мостике.

– Да, – ответила Сара. – Когда кто-то бросает вызов «Леди Мак», это ранит его самолюбие.

Панорама Верхнего Йорка озадачила Луизу. Колонка проектора в кают-компании «Джамраны» пересылала образы прямо в ее оптические центры. Ей недоставало оттенков и цветов. Космос казался таким черным, что она даже не видела звезд. Астероид разительно отличался от филигранного цилиндра Фобоса. Это была серая неровная глыба. Создавалось впечатление, что корабельным сенсорам не удалось сфокусировать ее изображение. На поверхности под всевозможными углами выступали какие-то механизмы. Луиза сомневалась в их масштабе. Тем не менее, если размеры были правильными, то эти предметы превосходили по объемам любой корабль, когда-либо бороздивший моря Норфолка.

Флетчер находился рядом с ней. Судя по нескольким фразам, вид астероида смущал его не меньше, чем Луизу.

Женевьева, конечно, осталась в своей крохотной каюте, исследуя игры, записанные на ее процессорном блоке. Среди молодых кузенов Пьери она нашла товарища по духу, и теперь они часами отбивались от батальонов трафальгарских «зеленых мундиров» или решали головоломки пятимерной топологии. Луизе не нравилось новое хобби сестры, но, с другой стороны, ей не приходилось развлекать малышку во время полета.

Дисковидный космопорт Верхнего Йорка пересек экран и заслонил астероид. Стены каюты завибрировали от высокотонального воя. «Джамрана» переключилась на форсаж. Земли не было видно, и Луиза огорченно вздохнула. Конечно, если бы она попросила, Пьери настроил бы сенсоры на планету – Луиза в этом не сомневалась. Но в данный момент все семейство Бюше занималось подготовкой к посадке.

Луиза подключилась к процессорному блоку и запросила информацию о полете. Бортовой компьютер корабля тут же вывел данные на экран дисплея.

– Мы будем в доке через четыре минуты, – сказала она.

С некоторых пор Луиза неплохо разбиралась в таблицах и цветных диаграммах. Большую часть полета она провела за изучением обучающих программ и теперь понимала почти все показания служебных дисплеев. Отныне она без посторонней помощи могла использовать нанопакеты и следить за здоровьем своего ребенка. В Конфедерации люди во всем полагались на электронику.

– Чем вы встревожены, моя леди? – спросил ее Флетчер. – Наше путешествие закончилось. С Божьей помощью мы еще раз одолели многие невзгоды и вернулись на славную Землю – колыбель человечества. Хотя боюсь, что после бед, случившихся со мной, мне придется довольствоваться лишь тихой радостью.

– Я спокойна, – как-то неубедительно возразила Луиза.

– Да будет вам, леди.

– Ладно. Видишь, я уже не волнуюсь. На самом деле я страшно рада, что мы сделали это. Наверное, глупо так говорить, но Земля дает мне чувство уверенности и покоя. Она очень старая и сильная. Если и есть безопасное место для людей, то только здесь. Но меня тревожат слова Эндрона.

– Если вам что-то нужно, скажите – я сделаю.

– Нет. В этом деле ты не можешь помочь. Даже наоборот: Эндрон говорил, что нам не удастся пройти таможенный контроль в космопорту Верхнего Йорка. Здесь очень строгие проверки и правила – ничего похожего на Фобос. Я порасспросила Пьери, и он сказал мне, что так оно и есть. Прости, Флетчер, но, кажется, мы зря прилетели сюда. Я боюсь за тебя.

– Мы должны попасть на Землю, – тихо ответил он. – Иначе злобный Декстер подчинит себе планету. Эта угроза стала такой очевидной, что я решил сдаться властям Земли и предупредить их об опасности.

– О, Флетчер, нет! Ты не должен так поступать. Я не хочу, чтобы тебя пытали.

– Вы все еще сомневаетесь во мне, леди Луиза. Я вижу, как ваше сердце кричит от боли. Это печалит меня.

– Я не сомневаюсь в тебе, Флетчер. Просто... Если мы не пройдем проверку, значит, и Декстеру это не удалось. И тогда все ваше путешествие окажется напрасным. Мне не нравится такой исход.

– Квинн Декстер сильнее меня. Я никогда не забуду этот горький урок. Он хитер и жесток. Если в обороне доблестных защитников Земли была хотя бы одна щель, то он нашел ее.

– О, небеса! Надеюсь, что этого не случилось. Квинн Декстер на Земле... Я боюсь даже думать об этом.

– Увы, миледи. Увы.

Флетчер сжал ее ладонь. Луиза знала, что он редко касался людей – как будто боялся осквернения.

– Именно поэтому вы должны поклясться мне, что если я споткнусь и упаду, так и не выполнив моей миссии, вы поднимете факел и понесете его дальше. Мы должны предупредить мир о дьявольских планах Декстера. Если у вас появится возможность, найдите ту женщину, Баннет, о которой он говорил с такой злобой. Передайте ей, что Квинн здесь, и расскажите об опасности, которая ее поджидает.

– Я попытаюсь, Флетчер. Я попробую. Я тебе это обещаю.

Ради спасения других людей Флетчер был готов пожертвовать своей новой жизнью и вечным бытием.

В сравнении с этим ее стремление увидеть Джошуа казалось мелким и эгоистичным.

– Будь осторожен при выходе из корабля, – попросила она.

– Я полагаюсь на Бога, моя леди. И если меня поймают...

– Не поймают.

– И кто из нас теперь бравирует? Разве не вы предупреждали меня о том, что поджидает нас на пути к цели?

– Я помню.

– Простите меня, сударыня. Я еще раз убедился в том, что мой такт оставляет желать лучшего.

– Не беспокойся обо мне, Флетчер. Из нас двоих в ноль-тау попаду не я.

– Увы, леди, эта перспектива мне не по душе. Я чувствую, что не протяну слишком долго в черном заточении.

– Я вытащу тебя, – пообещала она. – Если они поместят тебя в ноль-тау, я отключу поле или придумаю что-нибудь еще. Найму адвокатов. – Она похлопала по нагрудному карману своей куртки, где хранился ее кредитный диск. – Деньги у меня имеются.

– Будем надеяться, что их хватит, моя леди.

Она выдавила из себя «лучезарную» улыбку, будто обещая, что все так или иначе устроится.

«Джамрана» задрожала, затем последовала серия беспорядочных толчков. Лязг отозвался эхом в шахте центрального трапа, когда стыковочные захваты космопорта вошли в посадочные пазы корабля.

– Забавно, – прошептала Луиза. Картинка на экране дисплея изменилась.

– Что-то важное, леди?

– Не думаю. Просто странно, и все. Если я правильно поняла, капитан предоставил космопорту полный доступ к бортовому компьютеру. Они загрузили какие-то диагностирующие программы, которые проверяют каждого пассажира и члена экипажа.

– Это плохо?

– Не знаю. – Луиза настороженно осмотрелась и смущенно кашлянула. – Они получили доступ к видеокамерам кают и сейчас наблюдают за нами.

– О-о!

– Иди, Флетчер. Мы должны приготовиться к выходу.

– Да, госпожа, конечно.

Не моргнув и глазом, он вернулся к привычной роли слуги. Луиза надеялась, что видеокамеры не уловили ее хитрую улыбку, когда она оттолкнулась от палубы и полетела к двери.

Каюта Женевьевы была заполнена разноцветными четырехдюймовыми стеклянными кубиками. В них, словно в клетках, сидели небольшие существа. Когда Луиза активировала дверь, проекция застыла и оркестровый рок утих.

– Джен! Ты должна была уже собраться. Мы на месте. Полет закончился.

Девочка взглянула через прозрачную сеть на старшую сестру. Глаза ее были красными.

– Я только что разоружила восьмерых троголосских воинов! Представляешь? Я еще никогда не заходила так далеко.

– Молодец! Теперь собирай свои вещи. Игра подождет. Нам пора уходить.

Лицо Женевьевы помрачнело. Похоже, намечался дерзкий бунт.

– Так нечестно! Не успеем мы куда-нибудь прийти – и надо уже уходить!

– Потому что мы путешествуем, глупенькая. Через пару недель мы прилетим на Транквиллити, и там ты можешь пустить корешки. И даже листву из ушей.

– А почему мы не можем остаться на корабле? Если мы будем летать среди звезд, то одержимые нас не догонят.

– Мы не можем летать постоянно.

– Я не понимаю...

– Джен, делай что тебе говорят. Выключай игру и собирай свои вещи. Быстрее!

– Ты мне не мать, так что не командуй!

Луиза с упреком посмотрела на сестру. Маска упрямства исчезла, и Женевьева захлюпала носом.

– Ах, Джен...

Луиза подлетела к девочке и сжала ее в объятиях. Потом велела процессорному блоку отключить игру. Прежде чем исчезнуть в воздухе, мерцающие кубики замигали и выпустили сноп влажных искр.

– Я хочу домой, – захныкала Женевьева. – Домой, в Криклейд, а не на Транквиллити.

– Прости, – прошептала Луиза. – Я почти не уделяла тебе внимания во время полета, правда?

– Тебе и так было о чем беспокоиться.

– Когда ты в последний раз спала?

– Прошлой ночью.

– Хм.

Луиза приподняла голову девочки за подбородок и посмотрела на темные круги под глазами.

– Я не могу спать долго в невесомости, – призналась Женевьева. – Мне все время кажется, что я падаю, и у меня перехватывает дыхание. Это просто ужасно.

– Мы поселимся в отеле Верхнего Йорка – на наземном уровне биосферы. Ты будешь спать в настоящей постели – пока бока не заболят. Как тебе такая перспектива?

– Нравится.

– Еще бы! Эх, видела бы нас теперь миссис Чарлсворт. Представляешь себе ее лицо? Две незамужние дамы, путешествующие без пожилой компаньонки! Две юные овечки, которые летят на Землю со всеми ее греховными аркологами!

Женевьева попыталась усмехнуться.

– Она бы сошла с ума.

– Определенно.

– Луиза, я могу взять этот блок с собой? Мне понравились его игры.

Луиза покрутила в руках легкий и на вид безобидный пульт.

– Мы убежали от одержимых и пролетели полгалактики. Неужели ты решила провезти этот блок контрабандой на Криклейд и создать для нас кучу проблем?

– Нет, – вскинув голову, ответила Женевьева. – Все и так будут до смерти завидовать, когда мы вернемся. Я не могу дождаться встречи с Джейн Уокер. Она обзавидуется, когда я расскажу ей о Земле. А то она всегда хвастает, как ее семья проводит выходные на острове Мелтона.

Луиза поцеловала сестру в лоб и обняла ее.

– Собирайся. Я буду ждать тебя в воздушном шлюзе через пять минут.

Ей предстоял еще один неловкий момент. Все семейство Бюше собралось у воздушного шлюза, чтобы попрощаться с пассажирами. Пьери был мрачнее тучи, но на виду у родителей и выводка братьев и сестер старался сдерживать свои чувства. Ему удалось платонически чмокнуть Луизу в щеку, но, надо сказать, он прижимался к ней гораздо дольше, чем этого требовала обычная вежливость.

– Хочешь, я покажу тебе город? – спросил он напоследок.

– Конечно, хочу, – с улыбкой ответила она. – Но я не знаю, сколько мы здесь пробудем.

Он покраснел и смущенно кивнул. Луиза направилась в воздушный шлюз. Ее сумка висела на спине, как рюкзак. Дальний люк открылся, и в шлюзе появился мужчина, одетый в светло-зеленый мундир с белым тиснением на обшлагах. Он вежливо улыбнулся ей.

– Наверное, вы и есть семейство Кавана?

– Да, – ответила Луиза.

– Рад познакомиться. Я Брент Рои, таможенный контроль Верхнего Йорка. Боюсь, вам придется пройти несколько формальных проверок. Вы у нас первые гости из-за пределов системы с начала карантина. Все это время мои коллеги сидели и протирали штаны, маясь от безделья. Еще месяц назад вы прошли бы мимо нас, и мы даже не заметили бы таких красоток. Но теперь все по-другому. – Он улыбнулся Женевьеве: – Какая у тебя большая сумка! Ты не везешь в ней контрабанду?

– Нет!

Он подмигнул ей.

– Это шутка. Прошу вас следовать за мной.

Он заскользил вперед, перелетая от поручня к поручню. Луиза и Женевьева едва успевали за ним. За их спинами раздалось слабое жужжание – это закрылся люк «Джамраны».

«Пути назад больше нет, – подумала Луиза. – Впрочем, его никогда и не было».

Офицер таможни вел себя дружелюбно. Может, она зря нервничала по поводу предстоящей процедуры?

Помещение, в котором они оказались, походило на широкий цилиндрический патрубок десяти метров в длину и восьми в ширину. Мебели не было – только пять пунктирных линий крепежных петель, которые лучами расходились от входного люка.

В конце этого странного коридора Брент Рои слегка присел, сильно оттолкнулся и влетел в открытый люк. Луиза последовала его примеру. Кроме офицера таможни, здесь была дюжина других людей, висевших на липучках вдоль стен. Она осмотрелась, и ее сердце затрепетало от предчувствия беды. Люди были в шлемах. Луиза не видела их лиц, закрытых серебристыми пластинами. Каждый из них держал оружие. Когда Флетчер вылетел из люка, все стволы нацелились на него.

– Это таможня? – спросила она слабеющим голосом. Маленькая рука Женевьевы вцепилась в ее лодыжку.

– Луиза!

Девочка прильнула к груди Луизы. Та прижала ее к себе.

– Леди не одержимые, – невозмутимо сказал Флетчер. – Я прошу вас не подвергать их опасности. Обещаю вам, что не буду сопротивляться.

– Не качай права, урод, – огрызнулся Брент Рои.

Эшли запустил импульсные двигатели ремонтного зонда и выругался. Рывок был слишком сильным. Он изменил направление полета, но давление в камере реактора едва не достигло критической черты. Такие ошибки могли обойтись им очень дорого. Он ввел в компьютер другой набор директив, и импульсные двигатели заработали мягче.

Ремонтный зонд остановился в трех метрах над люком пусковой установки. Как и остальная часть фюзеляжа «Бизлинга», люк был жутко исцарапан и помят. Но цел.

– Сквозных пробоин не наблюдаю, – сообщил Эшли. – Установка не повреждена.

– Хорошо, – ответил Джошуа. – Вскрывай ее.

Эшли уже выдвинул три манипулятора зонда. Он ввел захват в монтажное отверстие, оставшееся рядом со сломанным сенсором, и выпустил сегменты якоря в крепежные пазы. На кончике второго манипулятора зажегся шафрановый огонь ядерного резака. Эшли начал осторожно прорезать фюзеляж по краю люка.

Зонд и «Бизлинг» содрогнулись от мощного удара. Компьютер передал предупреждение о том, что два сегмента якоря вышли из пазов. Захват на корпусе слегка сместился.

– Джошуа, еще один такой толчок, и ты стряхнешь меня отсюда.

– Прости. Этого больше не повторится. Мы уже закрепились.

Сенсорное оснащение зонда было небольшим, но Эшли мог наблюдать за маневрами «Леди Мак». Она прикрепилась к хвосту «Бизлинга». Кормовые захваты вошли в соответствующие замки потрепанного боевого корабля. Тонкий серебристый шнур отделился от пучка пуповин и начал медленный поиск стыковочного гнезда на корпусе «Бизлинга».

Фигуры в скафандрах с маневренными ранцами взлетели к яркому кругу света – это был открытый люк воздушного шлюза «Леди Мак». На фюзеляже открылась заслонка одной из пусковых установок. Из нее выдвинулась передняя часть боевой осы – темный удлиненный цилиндр, ощетинившийся сенсорами и антеннами. Рядом работала Болью. Ее скафандр блестел в отраженных бликах оранжевого света, которые переливались при каждом движении космоника. Она зацепилась ногой за межсекционную решетку, под которой хранились баки и генераторы зондов. Одна из крышек амуниционной камеры была уже удалена. Болью вытягивала из шахты электронные стержни.

Сегментная рука ремонтного зонда закончила вырезку люка. Эшли подцепил его грузовым манипулятором и оторвал от корпуса. Облако пыли и металлических стружек поднялось над краем установки и тут же растворилось в вакууме. Развернув прожектора, Эшли осветил округлый белый цилиндр, венчавший вершину конического снаряда. Его полированная серебристая поверхность напоминала зеркало.

– Это он? – спросил пилот, датавизируя на корабль изображение со своих сетчаток.

– Да, это ракетоноситель Алхимика, – ответила Мзу.

– Я не нахожу никаких признаков работы процессоров. Температура сто двадцать по Кельвину.

– Она не влияет на Алхимика.

В голосе Алкад прозвучало излишнее самодовольство, но Эшли промолчал. Он надеялся, что ее уверенность так же оправданна, как действия Джошуа. Введя манипулятор зонда в пусковую установку, он закрепил захват на конической верхней части ракетоносителя. Треугольные ключи нашли блокирующие штифты и вывинтили их. В основании модуля находились соединения термошунтов. Они не желали отделяться. Тридцать лет холода и вакуума сплавили их. Эшли увеличил натяжение, и они разорвались – с такой силой, что с рывком едва справился поглотитель инерции манипулятора.

– Значит, это он? – еще раз спросил Эшли, приподнимая конический нос ракетоносителя.

– Он, – подтвердила Мзу.

Алхимик оказался шаром диаметром полтора метра. Его поверхность серого цвета не имела ни отверстий, ни швов. Шар покоился на стойке с пятью паучьими лапами из карботания. Их внутренние поверхности была снабжены регулируемыми подкладками, которые создавали идеальный захват.

– Вы можете отделить всю стойку, – подсказала Мзу. – Если потребуется, режьте провода и силовые кабели. Они больше не нужны.

– Хорошо. – Эшли придвинул клешню манипулятора к Алхимику и с помощью сенсоров осмотрел механику в нижней части ракетоносителя. – Это не займет много времени. Заклепки стандартные. Я, пожалуй, срежу их все.

– Эшли, пожалуйста, быстрее, – датавизировал Джошуа. – Через двадцать четыре минуты корабли Организации будут здесь.

– Не дрейфь. Мы с Болью управимся за три минуты.

Он двинул резак вперед.

– Доктор!

– Да.

– Зачем вы сделали для Алхимика особый ракетоноситель, если могли установить его на обычную боевую осу?

– Несущая ступень предназначалась для доставки Алхимика к звезде. Это крупная цель, но звездолет не может подлететь к ней близко. Мы создали ракетоноситель, который был максимально защищен от высокой температуры и радиации звезды. Кроме того, в случае обнаружения он мог избегать перехвата, осуществляемого другими боевыми осами. Наша несущая ступень ускоряется при полете до шестидесяти пяти g.

В более спокойной обстановке Эшли пришло бы в голову, что она блефует. Но в нынешней ситуации неведение и вера на слово делали жизнь намного спокойнее.

Моника проводила Алкад к воздушному шлюзу. Она выдерживала благоразумную дистанцию, но не спускала с доктора глаз. Двое других агентов тоже отправились с ними. Им полагалось обыскать команду «Бизлинга», чтобы шестеро спасенных не принесли с собой оружия.

Алкад не замечала присутствия агентов. Она так долго жила под постоянным наблюдением, что эта бесцеремонность уже ничего не значила. Особенно в такой знаменательный для нее момент.

Приклеившись к липучке у люка воздушного шлюза, она с нарочито спокойным видом ожидала встречи с друзьями. Конечно, она волновалась, но, к ее собственному удивлению, не так сильно, как могла бы. Тридцать лет прошло. Разве можно любить кого-то так долго? Или сохранять идеалы любви? Одна маленькая иллюзия о светлом будущем, которая намеренно и методически ставится выше других эмоциональных слабостей.

В принципе, это хорошо, что остались воспоминания о славных временах. Об идеалах дружбы и борьбы. О привязанности, обожании и интимной близости. Но, может быть, для поддержания и обновления любовного чувства необходимо постоянное присутствие любимого? Может, Питер стал для нее абстракцией, умозрительным образом, еще одним оправданием ее ошибок и стечения обстоятельств?

Ей вдруг захотелось убежать в свою каюту, запереться там и плакать, плакать... «Мне уже больше шестидесяти, – размышляла она, – а ему по-прежнему тридцать пять». Она машинально подняла руку, чтобы поправить седые волосы. Как глупо! Если бы ее волновала внешность, она давно могла бы что-то с ней сделать. Косметические нанопакеты, протезы желез внутренней секреции, генная терапия... Но Питер стал бы презирать ее за это ложное и унизительное омоложение.

Алкад опустила руку и прижала ее к груди. Индикаторы воздушного шлюза изменили цвет – с красного на зеленый. Колесо замка в центре люка начало вращаться.

Питер Адул был первым – друзья оказали ему такую любезность. Когда силиконовая пленка скафандра «С-2» соскользнула с его головы, Алкад увидела его лицо – черты, которые хранила в памяти все эти долгие годы. Питер взглянул на нее и смущенно улыбнулся.

– Седые волосы... – сказал он растерянно. – Я никогда не представлял себе такого. Я много всего представлял, но не это.

– Волосы – ерунда. Я боялась, что с тобой могло случиться кое-что похуже.

– Но не случилось. Мы остались в живых. И ты вернулась, чтобы спасти нас от смерти. Ты вернулась к нам через тридцать лет.

– Разве я могла поступить иначе? – удивилась Алкад. Питер озорно усмехнулся. Алкад засмеялась в ответ и бросилась в его объятия.

Джошуа подключился к внешним сенсорам ремонтного зонда и проверил, как идет работа по установке Алхимика на боевую осу. Эшли с помощью манипулятора вставлял устройство Мзу в зарядную камеру – вместо той боеголовки, которую удалила Болью. Размеры Алхимика соответствовали камере, но клешни манипулятора, сжимавшие снаряд, создавали проблемы. Болью отрезала от опоры пару кусков, чтобы те не цеплялись за стенки– камеры. Монтаж был грубым от начала до конца, но работа не требовала изощренной скрупулезности.

На изображение с сенсоров накладывались схемы систем «Леди Макбет» и таблицы стартовых процедур. Джошуа мог следить за действиями остальных членов экипажа. Лайол и Сара готовили корабль к условиям высокого ускорения: они закрепляли вспомогательное оборудование, выпускали в баки жидкости из патрубков и постепенно выводили реакторы на мощность, необходимую для силовых молекулярных генераторов. Дахиби проводил диагностику бортового оборудования.

К этому времени ожидание уже могло бы довести Джошуа до психоза. Но у него было столько дел, что времени думать о чем-то еще просто не оставалось. Кроме того, ему помогала неуемная самонадеянность. Он верил в успех. Его план почти не отличался по риску от прошлого полета через точку Лагранжа – разве что был немного безумнее.

«Жаль, что я не смогу похвастать об этом в баре Харки», – подумал он. Перспектива домашнего ареста волновала его больше, чем предстоящий маневр. Ему не хотелось торчать на Транквиллити всю оставшуюся жизнь. И он не мог обсуждать эту тему с друзьями, пока рядом находились агенты эденистов.

Закрепив снаряд в зарядной камере, Эшли отвел манипулятор от боевой осы. Болью подтянула шланг распылителя к пусковой установке, и из наконечника брызнула густая красная струя, залившая Алхимика пеной. Это был дюпоксиновый затвердитель, который использовался в астроиндустрии для аварийной заделки пробоин. Плавные и уверенные движения космоника гарантировали, что пена полностью покроет снаряд и намертво свяжет Алхимика с боевой осой.

– Эшли, подведи зонд к шлюзу и перебирайся на борт в скафандре, – приказал Джошуа.

– А как же зонд?

– Здесь бросим. Он не предназначен для тех ускорений, которые нас ожидают. В его баках слишком много реакционной массы, а это штука летучая. Лопнут – рванет неслабо.

– Ты капитан – тебе и решать. А что будет с космопланом?

– Я о нем позабочусь. Возвращайся. У нас осталось мало времени. Через шестнадцать минут здесь будут корабли Организации.

– Я понял, капитан.

– Лайол!

– На связи.

– Избавься от челнока. Болью, как дела?

– Прекрасно, капитан. Я его прикрыла. Пена загустеет через пятьдесят секунд.

– Отличная работа. Возвращайся на борт.

Джошуа переключил бортовой компьютер на блок управления боевыми осами. Ракетоноситель с Алхимиком ответил сигналом готовности, и Джошуа ввел программу его запуска. Активировав процессор боевой осы, он загрузил в него рассчитанную траекторию полета.

– Док, настало время узнать, насколько вы хороши.

– Я поняла вас, капитан.

Алкад подключилась к процессору и через встроенный сенсор Алхимика ввела сложный программный код. Устройство подтвердило прием команды. Перед внутренним взором Джошуа открылся служебный экран, усеянный новыми пиктограммами. Листы секретной информации складывались пачками до самых небес. Их кипы соединялись перекрестными ссылками, создавая решетки пурпурного и желтого цветов. Узлы решеток сияли, как звездные огни. Внезапно перспектива изменилась. Кипы страниц превратились в сферические раковины, излучая потоки данных и выстраивая особый информационно-энергетический узор.

– Он заработал, – сообщила Алкад.

– О, Господи!

Перед его внутренним взором мерцало виртуальное сокровище, сложность которого находилась за гранью понимания. Какая горькая ирония, что такое восхитительно сложное и прекрасное творение человеческого ума было источником огромных разрушений.

– Ладно, док, начинайте генерацию нейтрония. Я запускаю снаряд через двадцать секунд. Отсчет пошел.

Когда панели теплообменников, антенны и сенсоры с жужжанием сложились и вошли в пазы, из ангара вылетел космоплан «Леди Мак». Вплывая в воздушный шлюз, Эшли не сводил с него глаз. Он успел заметить, как доковое кольцо на коническом носу разомкнулось, отправляя космоплан в свободный и вечный дрейф, а затем сияющий бронзовый корпус Болью закрыл собой отверстие люка, и на этом все закончилось.

«Жаль, – подумал Эшли. – Красивая была машина».

Как только внешний люк закрылся, цилиндрическая камера шлюза наполнилась воздухом. Дисплей бортового компьютера дал оценку ситуации. Включив импульсные двигатели, Джошуа начал выводить корабль на новый полетный вектор. Задвижки пусковых установок пришли в движение, открывая ряды конических боевых ос.

Эшли и Болью выплыли из шлюза и быстро направились на мостик. В коридорах никого не было. В открытые двери нескольких кают они увидели активированные ноль-тау капсулы.

Боевая оса с Алхимиком завершила процесс запуска термоядерного двигателя и взлетела. Одобрительные возгласы с мостика эхом пронеслись по пустым помещениям «Леди Мак». Через несколько секунд десять других боевых ос помчались вдогонку за первой. Их рой с ускорением в двадцать пять g направлялся к газовому гиганту.

Проскользнув через люк следом за космоником, Эшли влетел на мостик.

– К пультам, живо! – крикнул Джошуа.

Эшли едва успел опуститься на противоперегрузочное ложе, когда три дюзы «Леди Мак» взревели и на людей навалилась тяжесть ускорения. Над пилотом закрылся купол защитного поля.

– Сигнал от кораблей Организации, – сообщила Сара. – Джош, они знают, что мы здесь, и обращаются к тебе по имени.

Джошуа подключился к каналу связи. Образ, который приняла его нейросеть, был невнятным от статических помех. Он увидел мостик фрегата, фигуры на ложах. Один из мужчин был одет в двубортный костюм шоколадно-коричневого цвета, отделанный тонкой серебристо-серой тесьмой. Рядом лежала черная фетровая шляпа. Джошуа удивился этому на миг: фрегат двигался на семи g, и шляпу должно было сплюснуть в блин.

– Капитан Калверт!

– На связи.

– Я – Оскар Кирн. Аль назначил меня боссом в этом районе космоса.

– Джошуа, – передал Лайол. – Фрегаты изменили курс. Они преследуют нас.

– Я понял.

Он увеличил ускорение, выводя «Леди Мак» на семь g. Эшли застонал от досады и активировал ноль-тау поле. Мрак стазиса сомкнулся вокруг него, избавив от тяжкого бремени гравитации. Алкад Мзу и Питер Адул последовали его примеру.

– Рад встретиться с вами, Оскар, – передал Джошуа, с трудом ворочая челюстью.

– Мои люди сообщили мне, что ты чем-то пальнул в большую планету. Надеюсь, ты не придурок, приятель. Это случайно не то, о чем я думаю?

– То самое. Алхимик никому не достанется.

– Тупая ослиная задница! Ты только что угробил треть своего выбора! Теперь слушай меня, сынок. Отключи движки и отдай мне Мзу. Взамен я обещаю, что никто из твоей команды не будет убит. Это вторая треть выбора, мальчик.

– А вы не обманываете? Дайте-ка догадаюсь, какой будет последняя треть.

– Не дури, сынок. Запомни, после того, как мы уничтожим тебя и твой игрушечный кораблик, новое тело получит только мадам Мзу. Тебе же достанется бездна, малыш! На весь остаток вечности! Послушай того, кто там был, – она того не заслуживает. Там нет ничего. Поэтому отдай нам ее по-хорошему, и я никому не расскажу о том, что ты прицепил Алхимику бетонные сапоги.

– Мистер Кирн, да вы еще и кретин!

– Верни Алхимика, мальчик. Я знаю, ты имеешь радиоконтакт с осой. Отзови ее обратно, или я прикажу команде открыть огонь!

– Если вы взорвете «Леди Мак», то вообще ничего не получите. Поразмышляйте над этим. Во времени я вас не ограничиваю, так что думайте, пока не надоест.

Джошуа отключился от канала связи.

– Сколько будет длиться это проклятое ускорение? – спросила Моника.

– Семь g? – спросил молодой капитан. – Это же ерунда.

Он увеличил мощность импульсных двигателей до полных десяти g.

Моника не могла даже стонать. Ее глотка сжималась под собственным весом. Какая нелепость! Легкие отказывались правильно дышать. Импланты укрепляли мышцы ее рук и ног, но не диафрагму. Еще несколько секунд – и начнется удушье. Держать Мзу под наблюдением не представлялось возможным. Приходилось доверяться Калверту и его экипажу.

– Удачи, – передала Моника. – Увидимся на другой стороне.

Бортовой компьютер сообщил, что она активировала свою ноль-тау капсулу. Джошуа остался с тремя членами экипажа, которые не искали убежища в стазисе. Это были Болью, Дахиби и, конечно, Лайол.

– Доложите о состоянии систем, – передал он своим помощникам.

Системы и корпус «Леди Мак» держались отлично. Но Джошуа знал, что корабль рассчитан на такое ускорение. Во время испытаний его разгоняли и до больших величин.

В семидесяти тысячах километров за ними два фрегата Организации ускорились до восьми g. Это был предел для их двигателей. Экипажи торопливо отслеживали все изменения ситуации и докладывали о них Оскару Кирну, особенно подчеркивая время до того момента, когда «Леди Макбет» могла стать недосягаемой для их боевых ос.

Впереди трех кораблей, направляясь к газовому гиганту, мчался рой из одиннадцати снарядов. Ни один сенсор в галактике не мог бы определить, какая из ракет несла в себе Алхимика. И это делало ее перехват невозможным.

Статус-кво держался около пятнадцати минут, прежде чем до Оскара Кирна дошла простая истина. Он понял, что Калверт и Мзу не собирались сдаваться в плен и уж тем более отдавать ему устройство. Взревев от бешенства, он приказал «Уршелю» и «Раймо» выпустить в «Леди Макбет» рой боевых ос.

– Нехорошо, – заметил Джошуа, когда сенсоры показали ему внезапный всплеск в инфракрасном спектре фрегатов. – Но тебе, кретин, не удастся навязать мне свое восприятие реальности.

Через восемьдесят девять секунд Алхимик должен был достичь атмосферы газового гиганта. Его программы управления создавали сложный энергетический узор, воспроизводя последовательность событий, которую задала Мзу. Как только эта последовательность начнется, активация займет две пикосекунды. Никаких визуальных эффектов не будет – просто поверхность Алхимика станет абсолютно черной. Конечно, физика, стоявшая за этой переменой цвета, была сложнее. Гораздо сложнее.

Когда он спросил Алкад о способе действия, она ответила:

– Я просто поняла, как комбинировать ноль-тау поле и технику энергосжатия, которую используют в узлах звездолетов для подпространственных прыжков. В последнем случае эффект как бы замораживается, если энергетическая плотность приближается к бесконечности. Вместо того, чтобы выбросить растровый узел из нашей Вселенной, вы создаете вокруг него зону сильно искривленного пространства.

– Искривленного пространства?

– Гравитацию.

Гравитация, если она достаточно сильна, способна отклонить даже свет. Она притягивает не только яблоко Ньютона, но и отдельные фотоны. В природе тяготение мощнее всего в сердцах звезд, чья масса достаточно плотна. При определенных условиях возникает сингулярность – черная дыра, притяжение которой неодолимо ни для материи, ни для энергии.

В своем активном режиме Алхимик должен был стать такой космологической бездной: все, что падало на его поверхность, уже никогда не могло вернуться. Оказавшись в поле его притяжения, электромагнитная энергия и атомы увлекались к поверхности ядра и сжимались до феноменальной плотности. Эффект нарастал по экспоненте. Чем большую массу проглатывала черная дыра, тем тяжелее и сильнее она становилась, увеличивая свою поверхность и наращивая скорость – поглощения окружавшей ее материи.

Если бы Алхимика погрузили в звезду, каждый грамм ее вещества со временем ушел бы за грань неодолимого барьера, который воздвигала гравитация. В этом и заключалось гуманное решение Алкад Мзу. Солнце Омуты не вспыхнуло бы и не разорвалось на части, выжигая волнами жара и радиации жизнь на планете. Вместо этого оно отдало бы каждый эрг своему ядру, сжалось до маленького черного шара и навсегда потерялось во Вселенной. Омута вращалась бы вокруг ничего не излучающей точки, и ее тепло медленно уходило бы в вечную ночь. В конце концов воздух стал бы настолько холодным, что сконденсировался и выпал бы снегом.

Впрочем, у Алхимика имелась и вторая настройка – агрессивная. Парадоксально, но созданное им поле тяготения при этом было слабее.

Воидя в стазис, аппарат почернел. Однако гравитация была не так сильна, чтобы породить сингулярность. Она легко изменяла структуры атомов, но не могла вызвать тотального поглощения материи. Боевая оса превратилась в плазму, окутав Алхимика. Все электроны и протоны этой огненной оболочки сжались вместе, произведя мощный импульс гамма-радиации. Излучение быстро ослабло, оставив снаряд в однородном (глубиной в ангстрем) океане сверхтекучих нейтронов.

Когда он вонзился в верхний слой атмосферы, облака на сотни квадратных километров озарил ослепительный белый свет. Через несколько секунд глубинные слои облачного покрова засияли розовым. Через рваные воронки циклонов потекли белые тени, похожие на гигантских рыб. Затем свет погас вовсе.

Алхимик достиг полужидких внутренних слоев газового гиганта и почти без сопротивления пробил их. Снаряд продавливал материю и жадно поглощал ее. Каждый столкнувшийся с ним атом вжимался в рой нейтронов, собравшихся вокруг Алхимика, и он быстро обрастал оболочкой из чистого нейтрония. Толщина этой мантии была уже сопоставима с атомным ядром.

Сжатие частиц под действием мощного гравитационного поля снаряда высвобождало колоссальное количество энергии – на несколько порядков больше, чем термоядерный взрыв. Полутвердый материал планеты накалялся до таких температур, которые разрушали все атомные связи. По мере того как снаряд погружался в газовый гигант, вокруг него разрасталась огромная полость нестабильного вещества. Природные конвекционные потоки уже не могли отводить тепло с той скоростью, с какой оно производилось. Энергетический гнойник продолжал набухать. Это должно было привести к каким-то последствиям.

Когда «Леди Мак» находилась в семи минутах лета от перигея, ее сенсоры обнаружили первый выброс. Пробивая облачные пояса, из глубины гиганта поднялся, разбухая, гладкий купол поперечником в три тысячи километров, сияющий, точно газовая лава. В отличие от огромных пятен, присущих газовым гигантам, этот купол не имел спиральной циклонической структуры. Он больше напоминал распухшую фистулу, сквозь которую возносились вверх сжатые давлением массы нагретого водорода. Ураганы и циклоны, которые веками пробивались к верхней атмосфере, были отброшены в стороны вырвавшимся на свободу пламенным чудовищем. Его вершина поднималась над тропосферой на тысячу километров, озаряя ядовитым медно-красным светом одну треть ночной стороны планеты.

Прямо в центре зарево вдруг стало ослепительно-ярким. Спираль жесткого белого света пробила облачный купол и устремилась в космос.

– О, Иисус! – вскричал Лайол. – Что это? Неужели детонация?

– Ничего подобного, – ответил Джошуа. – Это только начало. Сейчас пойдет кое-что покруче.

«Леди Мак» была далеко от потока фонтанирующей плазмы. Она мчалась над газовым гигантом к рассветному терминатору. Тем не менее излучение плазмы омыло корпус, и термальные потоки вызвали тревогу третьей степени. Чтобы уменьшить нагрев корпуса, криогенные теплообменники подали в систему охлаждения свыше сотни литров негорючей жидкости. Мощный электромагнитный импульс нестабильной плазмы ввел процессоры корабля в аварийный режим. Пострадала даже сверхпрочная военная электроника. Но самое худшее началось при смещении магнитных полей планеты. «Леди Мак» оказалась в круговороте электрических потоков.

Дахиби ушел в ноль-тау, оставив Джошуа и Лайола в довольно тяжелой ситуации. Им приходилось вводить инструкции в бортовой компьютер, подключать резервные системы, изолировать течи и стабилизировать энергетические возмущения в генераторах и двигателях. Они работали уверенно и слаженно, интуитивно чувствуя моменты, когда другому требовалась помощь. Благодаря их мастерству корабль продолжал полет.

– Что-то странное происходит с планетой, – доложила Болью. – Сенсоры регистрируют необычные вибрации магнитосферы.

– Нам сейчас не до этого, – ответил Джошуа. – Займись контролем основных систем. Еще четыре минуты – и мы будем на другой стороне планеты.

На борту «Уршеля», стоя на мостике у одного из экранов, Икела наблюдал за извержением плазмы.

– Святая Мария, это сработало, – прошептал он. – Алхимик действительно действует.

Чувство гордости смешалось с фатальным отчаянием. Эх, если бы... Но бесплодные желания были слабостью обреченных.

Он старался не слушать истеричные приказы Оскара Кирна, который разворачивал корабль, желая «убраться подальше от этого планетного поноса». Будучи человеком двадцатого века, он просто не мог понять орбитальной механики. Они ускорялись на прежнем курсе двадцать две минуты. Торможение и новый разгон привели бы к потере времени. Им было бы лучше продолжать полет по выбранной траектории и молиться о том, чтобы корабли миновали перигей до того, как из атмосферы планеты вырвется новый выброс. Одним словом, следовать примеру «Леди Макбет». «Хорошая тактика», – с завистью подумал Икела.

Он почему-то не верил, что «Уршель» спасется. Икела не знал, как работало детище Мзу, но сомневался, что дело кончится одним извержением.

С ощущением неизбежности происходящего, которое странным образом исключало все сожаления и печали, он лежал неподвижно на ложе и смотрел на экраны. Гигантская струя плазмы иссякла. Облачный купол расплющился и раскололся на тысячи сверхмощных штормов. Но под вспенившимся верхним слоем атмосферы распространялось новое пятно света, и оно было на порядок больше и величественнее первого.

При виде этого ошеломляющего зрелища, которое обещало превратиться в настоящий ослепительный Армагеддон, Икела довольно усмехнулся.

Алхимик затормозил свой полет, входя в твердые слои планетного ядра. Плотность окружавшей его среды усилилась настолько, что повлияла на движение снаряда. Это означало, что он поглощал материю во все больших количествах, и скорость превращения атомов в нейтроний все возрастала. Энергетический шлейф тянулся за ним через нутро газового гиганта, как хвост кометы. Части шлейфа отрывались, образуя вытянутые пузыри, которые поднимались вверх через внутренние ярусы планеты. Самый короткий из них достигал в длину десяти тысяч километров. И каждый последующий пузырь был больше другого.

Из атмосферы изверглась вторая лавина огненной плазмы. По краям били ионные гейзеры. Внезапно гигантская струя расцвела красным цветком. Алые лепестки начали грациозно падать вниз, в бурлящий слой облаков. Из центральной воронки вырвался огненный шар, крупнее, чем любая из лун. Ее поверхность казалась скользкой от паутины магнитных энергий, которые конденсировались в плазму и сплетались в пурпурный узор. Рядом с ней полупрозрачные газовые струи раскрывали золотые лепестки соцветий и нежно пульсировали в такт вибрации планетарной магнитосферы.

Вероятно, на обоих фрегатах Организации произошла детонация антиматерии, но на фоне величественной игры красок и света две крохотные искры горящих кораблей быстро исчезли из виду.

«Леди Мак» триумфально прорвалась через терминатор к свету дня. Оставляя за собой по сто пятьдесят километров в секунду, она мчалась над бушующим ураганом света, который захлестнул тропосферу. Шафрановое зарево позади корабля затмевало природный рассвет.

– Пора улетать, – сказал Джошуа. – Ты готов?

– Всегда к твоим услугам, – невозмутимо ответил Лайол.

Джошуа ввел директивы в бортовой компьютер. Стазисное поле накрыло три последних ложа на мостике. В двигатели начала поступать антиматерия.

С ускорением в сорок два g «Леди Мак» ринулась прочь от обреченной планеты.

В центре газового гиганта Алхимик наконец остановился. Эту недоступную для глаз вселенную страшнейших давлений можно было представить только в математической модели. Плотность вещества в сердце огромной планеты лишь немногим уступала нейтрониевой. Тем не менее различие существовало, и приток материи продолжался. Преобразующая реакция не прекращалась. Чистая алхимия.

Энергия, излучаемая Алхимиком, уже не могла вырваться на поверхность газового гиганта. В самой сердцевине ядра разбухала полость, по предначертанной природой геометрии – шаровидная. Сфера в центре сферы: нестабильная материя была замкнута в идеально симметричный кокон давления, созданный слоем водорода толщиной семьдесят пять тысяч километров. На этот раз, в отличие от полутвердых и несимметричных ярусов планеты, здесь не было спасительного клапана. И напряжение продолжало нарастать.

Шестьсот секунд «Леди Макбет» с максимальным ускорением удалялась от смертельно раненой планеты. Над кромкой темной стороны виднелись остатки разрушенных куполов плазмы. На их месте возникали гигантские вулканы, плевавшие в звезды мутным газом. Фотосфера планеты начинала разрушаться – темный, багровый шар покрылся раскаленным докрасна лазурным ореолом. Черные луны упрямо двигались сквозь завесу змеистых молний.

Дюзы звездолета замолчали. Ноль-тау-поле отключилось, выпустив Джошуа из своих объятий, и в рассудок капитана хлынули полетная информация и данные с сенсоров. Предсмертные конвульсии планеты были чудовищны и смертоносны. Не имело значения, что корабль находился в ста восьмидесятитысячах километров от ее штормовых поясов – хотя этого хватало для того, чтобы нырнуть в червоточину.

Под мраком облаков, в неимоверных глубинах газового гиганта энергетический нарыв распух до ужасающих размеров. Масса планеты уже не могла сопротивляться его давлению, и в твердых слоях начали открываться титанические трещины.

Горизонт событий сомкнулся над обшивкой «Леди Макбет».

Уравнения Мзу, составленные тридцать лет назад, внушали уважение. Точно в рассчитанное время газовый гигант превратился в новую звезду.

Червоточина раскрылась в пятистах восьмидесяти тысячах километров над желтовато-зелеными холмами аммиачно-серных облаков Мирчуско. Края створа замерцали, пропуская кремниевый фюзеляж «Леди Макбет». Широкополосные антенны тут же начали передавать идентификационный код. На этот раз, памятуя о «жарком» приеме при возвращении с Лалонда, Джошуа решил подстраховаться.

Сенсоры осматривали пространство, антенны вели круговое сканирование, радары пульсировали, выискивая движущиеся цели. Бортовой компьютер передал сигнал тревоги третьего класса.

– Зарядить растровые узлы, – приказал Джошуа. Это был его промах – он не ожидал здесь никаких проблем. Такая ошибка могла обойтись им очень дорого. Освещение на мостике стало тусклым, когда Дахиби запустил режим аварийной перезарядки.

– Потребуется восемь секунд, – сообщил он капитану.

Перед глазами Джошуа повисло изображение с внешних сенсоров. Сначала он подумал, что корабль угодил в рой боевых ос. Пространство было усеяно небольшими белыми пятнами. Однако наличие внешних объектов отмечали не только сенсоры. Несмотря на жуткое безмолвие в эфире, бортовой компьютер рапортовал, что его следящие радары приближались к перегрузке, определяя множественные цели. Каждая из белых точек обозначалась пурпурной пиктограммой, которая указывала ее траекторию и местоположение. Три из них, пылая красным цветом, быстро приближались.

Это были не помехи. «Леди Мак» вошла в середину огромного пояса обломков. Первый кусок ударился о фюзеляж, вызвав звук, похожий на звон церковного колокола.

– Болью, сообщите об ущербе!

– Его нет, капитан. Обломок был слишком мал, чтобы пробить обшивку. Вандерваальсовы генераторы нас защитили.

– О, Господи! Что это за дерьмо?

Джошуа ввел в бортовой компьютер новый набор инструкций. Жужжание обычных сенсоров утихло. Вместо них из корпуса выдвинулись мелкие и прочные боевые антенны. Заработали программы определения целей.

В основном обломки были сплавленными кусками металла – не больше снежинок и, как правило, радиоактивными.

– Тут произошло жестокое сражение, – сказала Сара. – Это обломки боевых ос. Точнее, большинство из них. Я думаю, диаметр облака осколков достигает сорока тысяч километров. Оно рассеивается. Центр почти свободен.

– Я не получаю ответа на наш опознавательный код, – сообщила Болью. – Маяки Транквиллити отключены. Мне не удалось найти ни одного источника искусственных сигналов. Радиообмен между кораблями отсутствует.

Центр облака имел координаты, которые Джошуа знал наизусть. Это была орбита Транквиллити. Однако сенсоры «Леди Мак» видели там только пустоту.

– Оно исчезло, – прошептал молодой капитан. – Они взорвали Транквиллити! О, Боже! Нет! Иона... Мой ребенок... Там был мой ребенок!

– Нет, Джошуа, – твердо сказала Сара. – Транквиллити не был разрушен. Иначе облако имело бы большую массу.

– Но где же тогда обиталище? Куда оно, черт возьми, исчезло?

– Я не знаю. От него не осталось никаких следов. Вообще ничего не осталось.