"Предатели" - читать интересную книгу автора (Гамильтон Дональд)

Глава 17

Я, правда, не знал, кто именно там находился, но слух и опыт безошибочно подсказали мне, что нас выследили, словно лосей на поляне. Я сразу исключил Изобел. Эта работа была явно не для нее, да и одета она была не самым подходящим образом. Это вполне мог быть крючконосый, которого, как я теперь выяснил, звали Пресман, или его бронзовый подручный мистер Глори. Рог, правда, утверждал, что вывел его из строя и надолго, но для меня Рог не являлся авторитетом.

Так или иначе, скрытничать теперь было бесполезно. Мы говорили обычными голосами, окна машины были открыты. Вечер выдался тихий, идеальный для подслушивания. Я исходил из того, что человек в потемках услышал такие сведения о Джилл, каковые не должен был уже никому рассказать. Поэтому не имело значения, услышит он кое-что еще или нет. Пусть наслушается вдоволь, а потом уж я постараюсь заманить его туда, где и успокою.

Поэтому я сказал четко и достаточно громко:

– Она кое-что мне рассказала. Правда, не упомянула о том, что посвятила в свои планы половину населения Гавайских островов. Кто же еще знает, что она вступила в контакт с Вашингтоном?

– Только мы, мистер Хелм, – сказал Фрэнсис. – И еще Ланни, но он погиб.

– Кто такой Ланни и как он погиб?

– Нас было четверо – Джилл, Ланни, Рог и я. Мы, так сказать, работали вместе. Ну, сами знаете, над проблемой мира… Джилл была нашим лидером. Всегда полна разных идей…

– Ясно. Она успела поплакаться мне насчет бедных азиатов. Это в сторону. Теперь давай о Ланни. Он погиб? Где?

Фрэнсис сказал не без некоторого упрямства:

– Сначала послушайте, как мы оказались завербованными, сэр. Видите ли, после одного из наших собраний Джилл встретилась с человеком, которого звали Рат.

– С Монахом, – перебил его я. – Она мне рассказывала. Он подкинул ей идейку, а она подкинула ему вас. Вы собирались спасти мир за счет правительства США.

Подслушивающий явно приблизился. Мне просто не верилось, что мои юнцы его не слышали. Но городские мальчики, которые никогда не бродили по лесу с винтовкой, по сути дела, глухи, как не знаю кто. А может, они все прекрасно слышали, но их задание и состояло в том, чтобы разговорить меня, а их сообщник все услышал бы. Пока я был только рад пойти им навстречу.

– В конце концов, речь идет о наших жизнях. Человек имеет право знать, зачем его посылают в чертовы джунгли и за что он умирает?

Я не видел необходимости вступать в дискуссию по этому поводу. Вместо этого я спросил:

– Как же погиб Ланни? Или он умер естественной смертью?

– У него сломана шея, – сказал Фрэнсис, поежившись. – Мне кажется, это сделал Монах. Собственноручно. Ланни лежит в доме на Килауеа-стрит. Мистер Хелм, по-моему, нас обвели вокруг пальца. Просто Монаху потребовалась группа молодых людей, известных своими пацифистскими взглядами для прикрытия того, что делали люди, имена которых держались в тайне. Собственно, мы не прошли, по сути дела, никакой подготовки. И никто не получил выговора за то, что участвовал в политических выступлениях – и продолжает участвовать. Похоже, Монаху было выгодно, чтобы мы оставались на виду. И Монах не давал нам никаких поручений. Первое мое задание было следить за вами, когда вы прилетели в Гонолулу. Кажется, я делал это не очень умело.

– Скажем так: я тебя быстро вычислил, – отозвался я. – Скорее всего. Монаху это и было нужно. А теперь, если не возражаете, вернемся к вашему другу Ланни. Итак, он лежит мертвый в доме на Килауеа-стрит, так? Этот дом Монах использовал как штаб-квартиру?

– Официально да, – отозвался Фрэнсис. – Но теперь я начинаю думать, что он это использовал больше как крышу.

– А теперь дом закрыт? И в нем никого, только Ланни?

– Ну да, – подтвердил Рог. – Мы прямо-таки споткнулись об него, когда туда залезли.

– Мы стали звонить, мистер Хелм, – продолжал Фрэнсис, – чтобы получить новые инструкции, но все обычные телефоны не отвечали. Как только я проснулся, то сразу стал звонить. Я хотел передать то, что вы мне тогда сказали. Я нашел Рога, но ни с Джилл, ни с Ланни связаться не удалось. Мы еще раз позвонили по всем контактным телефонам. Без толку. Тогда поехали туда. Там было пусто. Никаких машин, никого в доме, кто бы нам открыл. Только стояла “хонда” Ланни. Мы обошла дом кругом, заметили приоткрытое окно, залезли через него и обнаружили труп Ланни. Похоже, он действовал так, как мы. Звонил без успеха, потом приехал и нашел в доме того, кого видеть был не должен. Вот его и убили.

– Значит, и Джилл вы тоже не смогли найти?

– Нет.

– Ты не рассказывал ему о катере, – напомнил напарнику Рог.

– Когда мы выбрались из дома, то решили проверить катер, – сказал Фрэнсис. – Тот, что побольше, отсутствовал уже два дня, а маленький исчез совсем недавно.

– Джилл говорила мне о них, – подтвердил я. Человек в потемках был совсем рядом. Он подкрадывался к нам слева. Меня это вполне устраивало. Между ним и мной был Рог. Я надеялся, что молодой человек обладал некоторой пуленепробиваемостью. Если дело дойдет до выстрелов, он мог бы сослужить мне неплохую службу.

– Еще пара вопросов, – сказал я. – Первый: слыхали ли вы о месте, которое зовется К? – Они покачали головами, и я продолжил: – У Ланни была только свернута шея и все? Никаких ожогов от сигарет, никаких признаков того, что его пытали?

– Нет, сэр, – отозвался Фрэнсис. – Ничего такого.

– Тогда будем надеяться, что Джилл пока что вне подозрений и на свободе. Если она, конечно, жива. Надеюсь, вы больше никому не протрепались обо всем этом?

– По-вашему, мы полные идиоты, да? – буркнул Рог. – Если бы Монах пронюхал, что мы решили выйти на связь с Вашингтоном, он бы нас всех поубивал.

– А почему вы решили выйти на связь с Вашингтоном? – спросил я.

– Я же говорил вам, сэр, – отозвался Фрэнсис. – Нам показалось, что он нас морочит. Он явно затеял что-то крупное, попахивающее государственной изменой. Нам не хотелось, чтобы он нас всех подставил. А когда Джилл сказала, что он вступил в контакт с Пекином…

– Да, я говорил, что война – штука грязная, а всеобщая воинская повинность – позор, но это, так сказать, в семейном кругу, – вмешался Рог. – Если Монах решил ввести в игру китайцев, то мы ему не товарищи. Лично я пас. Ладно, о чем вы там договорились с Джилл?

– Сейчас расскажу, – отозвался я и, понизив голос до шепота, стал излагать свою историю. Подслушивающий, естественно, не мог ничего расслышать, а потому стал придвигаться. Я же рассказывал чистую правду. Так было проще, чем на ходу что-то сочинять. К тому же это уже не имело никакого значения.

Мои спутники хоть и оказались туги на ухо, но все же не полностью оглохли. Фрэнсис вдруг поднял руку, и я осекся. Рог включил фары. Бронзовый мальчик был совсем рядом, и в руке у него сверкал револьвер.

Гаваец отскочил в сторону и выстрелил. Для человека, ослепленного фарами, выстрел получился отличным. Первая пуля досталась Рогу. Я не стал дожидаться второй, и, вывалившись из машины, бросился наутек. Убегая, я услышал новые выстрелы. Один глухой из машины, затем два четких выстрела Ханохано.

Я добежал до поворота, где дорога уходила в плантацию сахарного тростника. Затем за спиной у меня грохнул еще один выстрел, пуля ударилась о сухую, твердую как камень землю и рикошетом просвистела недалеко от меня. Я успел повернуться целым и невредимым, думая, что мистер Глори остался с одним-единственным патроном в барабане, если у него была стандартная пятизарядная модель. Или с двумя, если шестизарядная. Это, впрочем, особой роли не играло. Если он знает толк в деле, то не помчится за мной с почти пустым револьвером, а сделает паузу, чтобы перезарядить его и обдумать ситуацию.

Я еще немного потопал по дороге, изображая из себя насмерть перепуганного человека, который думает о том, как бы скорее удрать. На бегу я заметил, что на отростке дороги, уходящем влево, виднеется “джип” без верха. Я пробежал и мимо него, замедляя ход, делая вид, что выбился из сил и запыхался, что, собственно, было недалеко от истины. Затем я и вовсе перешел на шаг. Ханохано, я надеялся, услышал все, что мне было нужно. Потом практически бесшумно я вернулся к “джипу”. Он стоял в тростнике, поблескивая ветровым стеклом и металлическими частями. Я рискнул и приблизился к нему, поставив все на то, что сумел определить его хозяина. Ставка принесла успех. Никто не выстрелил в меня, не набросился с кулаками. Затем я прислушался. Стояла тишина, нарушаемая легким шорохом тростника, когда налетал очередной порыв ветра. Я тщательно выбрал позицию в тростнике, предварительно вооружившись кое-чем, чтобы оказать мистеру Глори достойную встречу.

Я по-прежнему сильно рисковал. Он вполне мог перехитрить меня, двинувшись на своих двоих к ближайшей телефонной будке. Оттуда он мог подать весточку партнеру с рацией – я не сомневался, что таковой имелся, а тот, в свою очередь, мог связаться с Монахом и доложить, что на острове находится предатель – если, конечно, Джилл добралась до острова.

Учитывая важность услышанного, это был самый надежный способ передать информацию. Лично я был ему не нужен, да и “джип” мог переночевать в поле. Но Ханохано не хотел идти пешком, когда можно было прокатиться с ветерком. Этот потомок гавайских королей не придавал большого значения еще одному слабаку из племени хаоле, то бишь белых. По крайней мере, я был готов побиться об заклад, что именно так он стал бы рассуждать.

И опять я выиграл у себя пари. Ханохано на сей раз подкрался почти бесшумно. Я и сам на такое способен, но, конечно, тот, кто ждет моего появления, все равно расслышит мои шаги. Ханохано же возник, как самый настоящий призрак. Там, в каньоне, он либо спешил, либо проявил беспечность, либо просто недооценил нас. Скорее всего, он просто поспешил, стараясь не упустить ничего из нашей беседы. Он решил, что мы так увлечены дискуссией, что перестали что-либо слышать и видеть. Но теперь он проявил осторожность – вдруг я затаился поблизости.

Я увидел его в лунном свете с поблескивающим револьвером в руке. Он шел, то и дело останавливаясь и прислушиваясь. Я не умею двигаться так бесшумно, зато способен затаиться. Тут у меня была богатая практика. Я присел на корточки, поджидая его, а когда он приблизился, махнул ремнем.

Ханохано едва не опередил меня, но все же тяжелая пряжка сделала свое дело – его револьвер полетел на землю. Гаваец было бросился за ним, но ему сразу же пришлось уворачиваться от второго удара, и, не желая потерять скальп, он решил забыть про револьвер, вскочив мягко на ноги, словно большая кошка, уставился на меня.

На нем не было рубашки. Он скинул ее то ли потому, что она была слишком яркой, то ли потому, что мешала двигаться бесшумно, то ли потому, что он вообще предпочитал действовать максимально раздетым. Он также разулся. Похоже, гавайцам так было сподручнее. Я вспомнил босоногую танцовщицу в парчовом платье. Его мощные плечи и грудь поблескивали в тусклом освещении. Он угрожающе помахивал руками, словно мастер карате. Да, он был явно сильнее меня, а возможно, и искуснее в рукопашной. О поединке, впрочем, было лучше не думать. Мы были не в спортзале, и прежде чем мой оппонент мог с кем-то поделиться услышанным, он должен был умереть.

– Не вздумай меня ударить еще раз этим ремнем, – прошипел он. – Только попробуй, и я разорву тебя на куски.

– Ханохано, ты обманщик, – рассмеялся я. – Было бы время, я бы как следует тебя от… Но я буду нежен. Я просто убью тебя.

Он усмехнулся, и его белоснежные зубы сверкнули в темноте.

– Мы постучали себя в грудь, как гориллы. А теперь давай подеремся. Держись, хаоле!

Он чуть присел, сделал ложный выпад, потом бросился на меня. Я сделал шаг в сторону, махнул ремнем и чуть было не огрел его. Он ловко упал на землю, чтобы увернуться от этого жала. Затем он снова стремительно вскочил на ноги и, покачиваясь, стал наступать. Я же стал медленно отступать, держа ремень перед собой и с вызовом им помахивая. Увидев, что ремень приковал его взгляд и он усвоил то, что я пытался внушить ему, я сделал шаг вперед и махнул ремнем. Махнул, не торопясь, так, чтобы мистеру Глори не составило большого труда ухватить его. Он так и поступил и с силой рванул ремень на себя. Я успел опередить его: тоже шагнул и его сторону, отчего он потерял равновесие и полетел навзничь, а я на него. Я вытащил нож и всадил ему в грудь по самую рукоятку. Я успел ударить его второй раз, чуть повыше, после чего откатился в сторону. Нот не производит ошеломляющего эффекта пули. Человека можно убить ударом ножа, и все же он успеет уничтожить тебя, пока до его мозга дойдет сигнал: “ты умер”.

Я вскочил на ноги, готовый увернуться, отступить или пойти в последнее наступление и прикончить его. Но он лишь сумел встать на колени. Он стоял на коленях у “джипа”, Зажимал большими коричневыми руками свои раны, из которых обильно хлестала кровь, и осуждающе смотрел на меня. Я приблизился, соблюдая, однако, осторожность. Рисковать в конце игры не было никакого смысла.

– Ты… ты обхитрил меня, хаоле, – пробормотал он, облизывая губы.

Извиняться мне было некогда, да и мои извинения были ему ни к чему. Ему хотелось лишь удостовериться, что умирает Он от руки мужчины, а не сопляка, который потом будет проливать слезы по поводу содеянного.

– Я профессионал, канака, – сказал я резко. – Я делаю это не для удовольствия.

На его лице вдруг снова блеснула улыбка.

– Это ты зря, – пробормотал он. – Ты много теряешь. Очень много.

Только теперь роковой сигнал достиг его мозга, и он рухнул ничком в тростник. Как полагается, я немного подождал, потом проверил пульс. Пульса не было. Он не притворялся, а умер взаправду. Самое смешное во всем этом то, что, хотя я и не знал его, я испытал странное чувство горечи.

Я встал, Запомнив себе, что главное заключалось в том, что тайна Джилл так и осталась в сохранности.

По крайней мере, человек, лежавший у моих ног, уже не в силах ничего разболтать. Затем я напомнил себе, что секрет этот был настолько важен, что из-за него стоило убивать.

Я сел в “джип”. Ключ был в зажигании. Я завел мотор, включил огни, объехал труп и направился к каньону, где стоял “форд”. Мистер Глори и впрямь поработал на славу. Рог был убит одной пулей в голову. Фрэнсис получил две в грудь и тоже уже отходил.

– Вы нас бросили, – прошептал он, когда я открыл дверцу “форда” и склонился над ним. Похоже, мое поведение сегодня вызывало нарекания у всех подряд. – Вы убежали…

– У вас были все пушки, – возразил я. – Что мне оставалось делать – сидеть и кидаться камнями?

– Где Ханохано?

– Он больше не вернется.

– Вы его… убили?

– Убил.

– А! – Какое-то время Фрэнсис молчал, с трудом вдыхая и выдыхая воздух. – Хорошо. Эта самая Маклейн…

Я не сразу понял, о чем он. Я уже думал о ней, как об Изобел Марнер, хотя, возможно, и это было ненастоящее имя.

– Ну так что она?

– Обыск в ее номере… ложный ход… чтобы вы ничего не заподозрили. Остерегайтесь… Не верьте… – Он замолчал. Я подумал, что он скончался, но он успел прошептать: – Джилл. С ней порядок. Спасите ее… Она осталась одна… из всех нас… Спасите ее…

– Спасу, – пообещал я.

Обещание это было непросто исполнить, но это уже не имело значения для Фрэнсиса. Он умер. Сегодня на этом острове умерли все. Остался один я.