Диана Гамильтон Преступная связь

ГЛАВА ПЕРВАЯ

В пристальном взгляде смуглого незнакомца было нечто, вызывающее непривычную растерянность. Случались минуты, когда Бесс становилось так неловко, что она не знала, куда деваться.

Эти неотступно следящие за Бесс глаза цвета потемневшего серебра временами светились непонятной задумчивостью, иногда смотрели оценивающе, вызывая смущение, наполняя ее странной смесью раздражения и нетерпения, пробуждая мучительное чувство неуверенности, как у черепахи, лишившейся панциря.

Черепахи без панциря, с расстроенным желудком, поправила себя Бесс, прислушиваясь к усиливающейся тошноте.

Бесс следовало чувствовать себя совсем иначе — ни к чему было с такой ненавистью и упорством следить за незнакомцем, особенно на вечеринке в честь ее собственной помолвки. Об этом она со всей твердостью заявила самой себе, добавив, что больше не позволит этому человеку изводить ее, и как раз попыталась взять себя в руки и обрести более подобающее настроение, когда Том прошептал ей на ухо:

— Пора пройтись, детка. Мы еще не успели поприветствовать с десяток опоздавших гостей.

Том убрал с ее талии руку, и Бесс, придя в состояние тихой паники, вцепилась ему в плечи. Кольцо, которое он недавно надел ей на палец, поблескивало в ярко освещенной, заполненной людьми комнате.

— А это обязательно?

Бесс понимала, что вопрос прозвучал по-детски, да и внутренний голос подсказывал ей, что нежелание прекращать танец, бродить среди гостей и неизбежно быть официально представленной смуглому незнакомцу — кажется, приглашенному ее сестрой — ничем не оправдано и неразумно.

Но осознание бессмысленности опасений не помогало избавиться от них.

— Ну конечно. — С кривоватой улыбкой Том убрал ее руки со своих плеч. — Сегодня мы — достояние общественности. Незачем робеть. — Однако его голос звучал терпеливо. С ней Том никогда не выходил из себя.

Бесс знала Тома добрую половину своих двадцати четырех лет, и все это время он оберегал ее, ласково поддразнивая за то, что считал робостью. Иногда Бесс казалось, что даже если бы она была самым раскованным существом о двух ногах, то и тогда Том сумел бы убедить ее, что в душе она — олицетворение скромности.

Но все не так-то просто: врожденная скромность и застенчивость были тут ни при чем. С самого детства Бесс привыкла стушевываться и научилась никогда не переступать границу яркого пятна света, который всю жизнь освещал ее сестру. Подобный поступок просто не имел бы смысла.

Двумя годами старше Бесс и ровесница Тома, Хэлен пользовалась репутацией красивой, остроумной, обаятельной особы, способной силой своих чар выпутаться из любых затруднений и каждую неприятность обратить на пользу себе, в то время как Бесс слыла заурядной девушкой, незаметной в тени Хэлен, ведущей тихую, небогатую событиями жизнь.

Бесс невольно вздохнула, и Том снова обвил рукой ее тонкую талию.

— Я уже говорил, что сегодня ты чудесно выглядишь?

Бесс улыбнулась этим словам: Том произнес их скорее из чувства долга, нежели в неподдельном восхищении. Впрочем, Бесс решила, что заслуживает этого комплимента, поскольку сегодня оделась особенно тщательно, надеясь угодить жениху.

Выбрав для вечеринки в; честь помолвки скромное бежевое шелковое платье, она знала наверняка, что Том одобрит его. Ему нравилось видеть ее изящно и со вкусом одетой, с вьющимися волосами медного оттенка, элегантно заплетенными в косу, обвивающую голову, с чисто символическим макияжем и без броских драгоценностей, кроме подаренной Томом на Рождество простой золотой цепочки вокруг стройной шеи.

Том терпеть не мог чрезмерную пышность и яркость в любом их проявлении. Видимо, именно потому он и не одобрял ни саму Хэлен, ни образ ее жизни.

В свою очередь именно поэтому спутник Хэлен неотрывно смотрел на Бесс почти с самого прибытия на вечеринку. Должно быть, незнакомцу не верится, что она приходится родственницей сногсшибательно эффектному белокурому созданию, которое он держит под руку, с досадой решила Бесс.

Но это не имеет никакого значения, да и не может иметь. Разве она; не привыкла к подобной реакции? Том любит ее такой, какая она есть, а остальное неважно, уверяла себя Бесс, двигаясь по комнате с приклеенной улыбкой на лице и принимая поздравления от гостей, прибывших после того, как они с Томом вышли на танцевальную площадку в элегантном номере люкс самого престижного отеля в окрестности.

— … да, не пройдет и года, а может быть, и на следующий год в это же время. Пока мы решили устроить свадьбу на Пасху. Разумеется, прежде надо подыскать подходящее жилье…

Бесс по-прежнему улыбалась, пока Том отвечал на неизбежные вопросы о дате свадьбы, но ее лицо медленно застывало по мере приближения к Хэлен. Золотистый наряд Хэлен выглядел так, словно был нарисован прямо на теле, а ослепительная улыбка пристыдила бы даже праздничный фейерверк.

— Я рада, что ты сумела приехать, — из чувства долга произнесла Бесс, вовсе не уверенная, правду ли она говорит.

Она старалась не смотреть на высокую, властную фигуру рядом с сестрой, потому что по какой-то невероятной причине при виде спутника

Хэлен кровь закипала в ее венах, вызывая такой выброс адреналина, что Бесс овладело желание отвесить незнакомцу пощечину!

А ведь подобные выходки были ей совершенно не свойственны.

Пару недель назад, в бессодержательном телефонном разговоре Хэлен упомянула, что вряд ли сможет найти время, чтобы приехать домой к традиционной семейной встрече, проходящей каждый год на Пасху. Ремесло фотомодели заставляло ее колесить по всему миру. Жаль, конечно, что я так и не побываю на твоей помолвке, сказала она Бесс, но тут уж ничего не поделаешь. Судя по голосу, предстоящее мероприятие казалось Хэлен невыносимо скучным.

— Да я бы не согласилась пропустить такое событие даже за королевское вознаграждение! — воскликнула она сейчас. — Подумать только, первый выход в свет моей младшей сестренки!

Теперь ей уже не скучно, подумала Бесс, стоически отказываясь обращать внимание на неприкрытую шпильку. Хэлен сияла, в ее голосе звучало почти лихорадочное возбуждение, заставляя Бесс задуматься о том, не выпила ли сестра целую бутылку.

Но Хэлен не брала в рот ни капли спиртного: она питалась исключительно минеральной водой, салатами и фруктами. О собственном великолепном теле она пеклась с фанатичным рвением. Тело и классически правильное лицо были ее единственными ценностями, и потому неудивительно, что Хэлен берегла их.

Бесс изумилась своей вспышке зависти, но быстро пришла в себя, когда Хэлен придвинулась ближе к своему молчаливому спутнику, соблазнительно изогнулась под золотистой тканью и проворковала:

— Мы думали, придется ждать целую вечность, пока старина Том наконец-то решится превратить ее в замужнюю даму. Ведь они знакомы уже много лет, представляешь. Родители считали, что это невинное увлечение, а я содрогалась при мысли о том, что, должно быть, творилось на задворках школы! Наверное, это было забавно, дорогая?

— Там никогда не происходило ничего непристойного… — сдержанно начал Том, а Бесс почувствовала, как краснеет в редком для нее приступе раздражения. По какой-то сомнительной причине ей хотелось, чтобы смуглый незнакомец поверил: они с Томом вовсе не так добропорядочны и занудны, какими кажутся на первый взгляд.

Но Том всегда недолюбливал Хэлен, а поскольку чувство юмора у него отсутствовало, он не собирался оставлять ее замечание без внимания. Бесс знала, что Том уже готов воспеть хвалу их целомудрию со свойственной ему удручающей напыщенностью, когда незнакомец уверенно вступил в разговор:

— Пожалуй, мне следует представиться. Льюк Ваккари. — У него оказался низкий протяжный голос, от которого по спине Бесс пробежали мурашки. Пытаясь подавить головокружение, она подумала об этом странном ощущении — будто по затылку прошелся валик из толстого бархата. — Поздравляю вас с помолвкой, Клейтон.

Невольно загипнотизированная сочным голосом собеседника, Бесс наблюдала, как сильная загорелая рука пожимает белые и гладкие пальцы Тома. Застыв на месте, Бесс боролась с непреодолимым желанием убежать и спрятаться. Что такого, если незнакомец с итальянской фамилией обратил на нее внимание? Она терпела его пронзительный взгляд весь вечер — значит, сможет вытерпеть и еще несколько бессодержательных пожеланий благополучия, не рискуя упасть в обморок.

— Хэлен говорила мне, что вы юрист… Он продолжал беседовать с Томом, а Бесс не могла удержаться, чтобы не рассмотреть его повнимательнее. Ей совсем не хотелось любопытствовать, но взгляд словно приклеился к его лицу. Вблизи он выглядел намного эффектней, чем казался издали. Изысканно подстриженные шелковистые темные волосы создавали идеальное обрамление для черт лица, излучающего уверенность и властность. Вместе с тем его лицо было интеллигентным, но вполне приземленным, что избавляло его от банальной нереальности полного совершенства.

А его тело, как сообщил Бесс ее жадно и беспорядочно блуждающий взгляд, было иным: высоким, стройным, гибким и переполненным силой. Потрясенная Бесс поняла, что он выглядит как любовник из тайных фантазий каждой из присутствующих здесь женщин. Всем своим существом он наносил ощутимую атаку по самым потаенным чувствам.

— Отец Тома — папин партнер, а фирма существует с незапамятных времен. — Хэлен не умела подолгу молчать. — Так что это скорее удобное слияние предприятий, нежели романтический брак. Посуди сам: к тому времени, как старики удалятся на покой, наша милая Бесс исполнит свой долг и произведет на свет следующее поколение юристов из Брейлингтона. Я пыталась убедить ее, что было бы неплохо перестать прятать голову в песок и наконец узнать, что же такое жизнь, но она просто не желает меня слушать.

А вот это уже полнейшая ложь, подумала Бесс, слегка сжимая губы. Хэлен никогда не проявляла ни малейшего интереса к судьбе своей ничем не примечательной младшей сестры. Уже собираясь извиниться и утащить Тома обратно на танцевальную площадку, Бесс была парализована бархатистой теплотой голоса Ваккари, пригвождена к месту заинтересованным блеском глаз цвета потемневшего серебра.

— Значит, Бесс — домоседка. В этом нет ничего плохого. — Странная улыбка приподняла уголки его широкого чувственного рта, а затем он обратился прямо к ней, и ненавистное смущение усилилось. Бесс почувствовала, что вся ее спина покрылась гусиной кожей. — Судя по моему первому впечатлению, Брейлингтон — типичный английский торговый город, и потому меня не удивляет, что вы предпочитаете привычный стиль жизни. Мне не терпится поподробнее осмотреть городок.

— В сущности, я живу и работаю в Лондоне, — сумела выдавить из себя Бесс.

Она терпеть не могла покровительственного отношения — ни от этого человека, ни от кого-нибудь другого. Но она не собиралась выкладывать все начистоту и признаваться, что ее работа в качестве помощника менеджера филиала сети туристических агентств в южном Кенсингтоне ни в коей мере не считалась завидной или богатой перспективами и возможностями. И потому, прежде чем Хэлен успела вмешаться и договорить то, о чем она хотела умолчать, Бесс буквально силой потащила Тома прочь.

Впрочем, прилагать слишком много усилий ей и не потребовалось. Том просунул палец под тугой воротник рубашки и пробормотал:

— Где это она его подцепила? Ума не приложу, что они в ней находят. Он выглядит довольно проницательным, чтобы не купиться на внешний блеск.

— Какая разница?

Чтобы удостоиться внимания супермодели Хэлен Райленд, мужчине следовало быть по меньшей мере миллионером. Внешность для нее мало что значила — по крайней мере прежде. Хэлен стремилась к общению с людьми, имеющими большое состояние — предпочтительно сколоченное достаточно давно, — и чем крупнее было состояние, тем лучше. Но, несомненно, вдобавок к обладанию обязательными миллионами, этот новый приятель выглядел весьма импозантно, чтобы привлечь внимание любой женщины, — потому неудивительно, что Хэлен унизилась до присутствия на помолвке младшей сестры. Вероятно, решила, что будет производить особенно выгодное впечатление на фоне Бесс.

Льюк Ваккари был первым приятелем Хэлен, которого она представила своим родственникам.

И отметила несвойственный сестре поступок не только Бесс: это выяснилось, когда их мать, поразительно красивая женщина, несмотря на возраст в пятьдесят с лишним лет, подошла к ним, преследуемая по пятам Барбарой Клейтон.

— Вам двоим пора перекусить. Барб заняла столик, а мужчины уже наполняют тарелки. Я бы пригласила и Хэлен с Льюком, но они, похоже, так увлечены друг другом, что жаль им мешать.

Обняв Бесс, мать повлекла ее в сторону комнаты, где был сервирован стол и имелся небольшой бар. Барбара Клейтон удержала сына, чтобы смахнуть воображаемую пылинку с его смокинга, а затем отправила его помогать старшим мужчинам.

Понизив голос, Джессика Райленд сообщила дочери:

— Если бы вы с Томом согласились ненадолго отложить торжество, мы могли бы справить сразу две помолвки.

— Значит, это серьезно?

Взгляд бледно-голубых глаз Барбары, совсем как у ее сына, устремился с пристальным вниманием на самодовольное лицо давней подруги, и Джессика кивнула.

— Матери в таких делах не ошибаются. Он — блестящая партия. Чрезвычайно респектабельный финансист, и хотя его отец был итальянцем, мать — из семьи глочестерширских Дермотов. — Джессика склонилась над застеленным белой скатертью столиком. — Даже если отбросить в сторону материнское чутье, стоит только спросить себя: разве Хэлен когда-нибудь привозила домой своих знакомых, а тем более приглашала их провести у нас праздники?

Вероятно, это и имел в виду Ваккари, заметив, что не дождется возможности как следует осмотреть городок. Сердце Бесс затрепыхалось где-то на уровне пяток. Этот человек уже доставил ей немало неприятностей одним своим присутствием, а пасхальные каникулы бок о бок с ним наверняка окажутся невыносимыми! Мысль о его женитьбе на Хэлен наполнила Бесс внезапной и необъяснимой паникой.

— Хэлен так прелестна… Она может позволить себе выбирать, — произнесла Барбара с задумчивой ноткой в голосе, напоминающей о том, что некогда она сама подумывала о женитьбе на ней своего единственного сына.

Гадая, не сожалеет ли по-прежнему ее будущая свекровь о выборе Тома, Бесс услышала голос матери, произносящей с оттенком хвастовства:

— Хэлен унаследовала внешность от меня, а вот Бесс — точная копия своего отца.

— А я-то удивлялась, почему мне приходится бриться по два раза в день, — сухо вставила Бесс. В принципе она не обиделась, поскольку уже привыкла к подобным заявлениям и знала, что мать вовсе не желает оскорбить ее — просто не задумывается о чувствах дочери. А вот с Хэлен дело обстояло совсем иначе…

К счастью, прибыли мужчины, нагруженные тарелками; один из официантов в белом следовал за ними с обязательным в данном случае шампанским. Бесс казалось, что она не сможет проглотить ни крошки. По какой-то нелепой причине весь праздник был для нее безнадежно испорчен.

Уловив беспокойство в ее зеленых глазах, Арнольд Райленд спросил:

— Ты довольна, Бесси?

Она кивнула — а что еще ей оставалось? и принужденно улыбнулась. Когда Том уселся рядом с ней, она солгала;

— Очень, папа. Все получилось как нельзя лучше.

Она бы предпочла тихое семейное торжество дома, а еще лучше — уютное празднование помолвки вдвоем с Томом, где-нибудь в ресторане, за простым ужином. Но все ее возражения против пышного праздника были решительно отвергнуты. Бесс давно поняла: если ее мать поставила перед собой какую-нибудь цель, никто не заставит ее отступить от намеченного курса. Джессика Райленд шла по жизни, заставляя окружающих плясать под ее дудку.

— Не найдется ли здесь местечка еще для двоих?

Самоуверенный, высокий голос Хэлен заставил Бесс поморщиться. Она не понимала, что с ней сегодня стряслось. Бесс давно привыкла, что ее очаровательной сестре требуется постоянно быть в центре внимания. Так продолжалось всю жизнь, и прежде это никогда не тревожило Бесс.

Но сегодня все вдруг изменилось, и она не знала, что явилось тому причиной.

— Льюк принесет мне что-нибудь. Он знает мои вкусы.

Сестра прищурила глаза, оглядев сидящих за столом, никого не замечая и просто впитывая реакцию на ее ошеломляющее присутствие. Том пробормотал:

— Надеюсь, от двух листиков салата и дюймового кусочка сельдерея он не надорвется.

Неимоверно длинные ресницы опустились, глаза, блестящие, как скальпели, налились холодом, и Том покраснел до корней волос.

Бесс торопливо прошептала:

— Пойдем потанцуем.

Требовалось любой ценой избежать ссоры, которая неизбежно возникала, едва эти двое проводили рядом чуть больше пары секунд.

Внезапно из-за спины Бесс прозвучал изысканно-любезный бархатистый голос:

— С удовольствием.

Бесс застыла, слыша, как грохочет ее сердце. Не шевелясь, она следила, как сильная элегантная рука Ваккари ставит тарелку китайского фарфора с золотым ободком и горсточкой салата на ней перед Хэлен, как недоверчиво взлетают брови сестры, и понимала: если Том не придет ей на помощь, отказаться от неожиданного приглашения будет невозможно.

Но Том сидел опустив голову. Его лицо горело, он рассеянно гонял вилкой по тарелке кусочки курятины с лимоном. Нет, с этой стороны помощи ждать не стоит, мелькнуло в голове у Бесс, когда Ваккари взял ее под локоть, помогая подняться.

Во всем происходящем чувствуется пугающая неизбежность, в оцепенении думала Бесс, а сердце ее колотилось так стремительно, что она испытывала легкое головокружение. Лицо Хэлен закаменело; Барбара Клейтон что-то шепнула сыну, но тот лишь хмыкнул в ответ и продолжал есть; старшие мужчины обсуждали гольф, а Ваккари увлекал Бесс к танцевальной площадке, и она ничего не могла поделать.

Заиграла медленная и томная музыка, свет погас. На танцплощадке было пусто, если не считать крепко обнявшейся, точно склеенной, парочки. Большинство гостей уже отдали должное обильным закускам, и лишь немногие еще сидели вокруг площадки за столиками, окруженными буйством парниковых цветов, свидетельствующих о том, что, когда Джессика Райленд за что-нибудь берется, у нее обнаруживается бездна вкуса.

Гибкая рука Ваккари обвила талию Бесс, и сразу же, как по мановению волшебной палочки, безвольная покорность сменилась в ней на гнев.

Ни в одном законе не сказано, что она обязана делать то, чего не желает! Бесс не хотела этого показного празднества и только ради матери согласилась на него. Но никто не имеет права заставлять ее танцевать с этим мужчиной. Пусть это покажется полным абсурдом, но мысль о его прикосновениях, объятиях и близость к этой элегантно одетой, невыразимо мужественной фигуре приводили Бесс в бешенство.

— Я не хочу танцевать, — выпалила она и в мятежной гримасе сжала губы.

Ваккари слегка склонил голову, не спеша и внимательно вглядываясь своими серебристыми глазами в ее лицо. Едва шевеля чувственно изогнутыми губами, он отозвался:

— Ошибаешься, — и тут же обнял ее сильными руками. От такой самоуверенности Бесс закаменела. — Расслабься. Незачем так пугаться.

Пугаться? Это слово поразило ее, словно удар грома.

— Не понимаю, о чем вы говорите, — жестко отозвалась Бесс. — И уверена, что вы и сами не понимаете. — Она инстинктивно сжала кулаки и беспомощно уперлась ими в грудь Ваккари, чувствуя, как зарождается в ней паника, поскольку теперь тепло его тела обволакивало ее, вызывая слабость в ногах. Дрогнувшим голосом Бесс осведомилась: — С какой стати я должна пугаться?

— Об этом надо спросить у тебя.

Ваккари плавно закружил ее под медленные соблазнительные ритмы музыки, и каждое движение мышц его сильного тела обжигало Бесс.

Ощущения были невыносимыми. Ошеломляющими.

Она попыталась отстраниться, но властная рука спустилась ниже по ее спине, заставляя придвинуться ближе. Склонив голову, Ваккари пробормотал ей на ухо:

— Когда женщина выказывает враждебность, смешанную со страхом, по отношению к одинокому мужчине, этому может быть только одна причина. Догадайся сама — какая.

Бесс невольно вздрогнула. Догадаться? Как это все унизительно, в отчаянии подумала она. Он легко уловил вспышки страха и явную враждебность и сделал вывод, до которого сама она никогда бы не додумалась.

И потом, Ваккари вовсе не одинокий мужчина: он появился здесь с Хэлен. У Бесс путались мысли. Она словно плыла в тумане, тело невольно таяло. Они находились так близко друг от друга, что казались единым целым.

Его рука дотронулась до затылка Бесс. Она в истоме закрыла глаза, чувствуя тяжесть падающих на плечи шелковистых волос, из которых длинные и умелые пальцы быстро вынимали шпильки. Затем он пробормотал:

— Вот так будет лучше. У тебя роскошные волосы, не надо прятать их.

И на короткий миг Бесс ощутила прилив неподдельной женственности, почувствовала себя бесшабашной, свободной…

Но тут жар его губ опалил пульсирующую жилку на горле. Задохнувшись, Бесс отпрянула, открыла затуманенные глаза, обнаружила, что находится в полутемном уединенном уголке, огороженном пальмами в горшках, — и тут к ней вернулся страх.

Страх перед тем, что он поймет ее чувства. Нечто безрассудное, почти животное взывало из глубин ее существа, тянулось к нему — к человеку, который был недосягаем по двум чрезвычайно веским причинам. В приступе паники Бесс открыла рот, чтобы потребовать немедленно вернуться к остальным.

Но вместо этого обнаружила, что принимает сокрушительное прикосновение его губ, разбудившее в ней неведомые чувства, увлекающее ее в водоворот порочных желаний, где не существовало ничего, кроме первобытного жара в крови, пронизывающей греховности, сжигающей ее мозг, лишающей ее остатков воли, воспламеняющей и заставляющей забыть о пристойном поведении.

Бесс и не снилось, что такие ощущения существуют. Но откуда ей было знать о них? Поцелуи Тома ничем не походили на…

Всхлипнув от отвращения к себе, она наконец нашла силы отдернуть голову.

— Не смейте! О, как вы могли? — От паники и стыда ее голос прозвучал ожесточенно; она яростно уставилась в серебристые глаза Ваккари, ненавидя его всей душой.

Несомненно, в его возмутительном поведении повинны итальянские гены, убеждала она себя. Наверняка он способен на подобные выходки с любой подходящей женщиной до сорока лет — даже оказавшись гостем на вечеринке в честь ее помолвки.

Но почему так поступила она сама? Бесс не могла ответить на этот вопрос. Одна мысль о случившемся минуту назад переполняла ее нестерпимым стыдом.

Она пребывала в агонии, когда вдруг Ваккари прошептал в ответ:

— Запросто смог. С величайшим удовольствием. — Греховная улыбка играла в уголках его чувственных губ. — А твой ответ был… — черная бровь задумчиво приподнялась, пока он старательно подыскивал верное слово, — многообещающим. — Он осторожно прикоснулся кончиком пальца к дрожащим губам Бесс. — Подумай об этом и еще о том, что я сказал раньше. Может быть, ты что-нибудь поймешь.

Бесс так глубоко вздохнула, что даже закололо в груди. Она не понимала, о чем он говорит. И не желала понимать.

Приглаживая трясущимися пальцами разметавшиеся волосы и безнадежней пытаясь привести их в хоть какое-нибудь подобие порядка, она пошла прочь.

Она никогда не простит его. Никогда!