"Записки мудрой стервы" - читать интересную книгу автора (Николаева Галина)

«Я ПОБЕЖДАЛА СВОИ ИСТЕРИКИ, А ТЫ БЕЗЗЛОБНЫЕ КОРЧИЛ РОЖИ…»

Недавно мой хороший знакомый, переживающий страшной силы разлад с женой (милая интеллигентная Таня пыталась даже его отравить, предварительно попросив вытащить из Интернета информацию о ядах, нужную ей якобы для работы) и потому невольно вынужденный подолгу гулять со мной из вечера в вечер и выговариваться, впервые за много лет сказал удивительную фразу: «Знаешь, милая, я понял – люди не меняются». Я чуть было не расхохоталась до неприличия громко, но, удержавшись, лишь сдержанно спросила: «А что… ты действительно это только сейчас понял?»

Люди не меняются. Измениться для человека равнозначно тому, что он снова окажется в утробе матери и снова покинет ее. Но это невозможно. Тем не менее, это именно тот постулат, который люди меньше всего склонны принимать на веру. «Стань таким, как я хочу» – прежде всего такой смысл вкладывают, сами того не осознавая, многие молодые женщины в свое желание жить вместе со своим парнем или женихом. Трудно придумать что-то более абсурдное, однако эта мина замедленного действия срабатывает практически во всех разводах, которые мне довелось наблюдать. Я часто спрашиваю женщин, которые жалуются на то, что муж бьет и унижает их, или на то, что его хроническое пьянство превратило дом в арену постоянного мученичества жены и детей: «Неужели до брака, когда вы встречались, ничего-ничего не смущало вас, ничего не беспокоило?» Оказывается, некоторые симптомы женщины могут припомнить, однако в большинстве своем все они надеялись на то, что их избранник ради любви к ним и под влиянием их правильного во всех отношениях мировоззрения изменит свой образ жизни и откажется от прежних «ценностей».

Я сама впала в это грустное заблуждение, влюбившись в отца своей дочери. Когда мы только начали встречаться и я оказалась в сложной и новой для меня ситуации, когда пришлось врать мужу, выдумывая такие невероятные оправдания ежедневному позднему возвращению домой, а то и невозвращению вовсе, мой новый возлюбленный, видя мои мучения, однажды завел серьезный разговор о том, что «может, не стоит…» Он честно, как я теперь понимаю, рассказал мне обо всем, что делало для него до сих пор невозможным совместное проживание с какой-либо женщиной. Когда мы сошлись, а он старше меня на шестнадцать лет, я была его первым опытом полноценного романа (я мгновенно стала не приходящей любовницей, а, скорее, приходящей домохозяйкой и впервые лет, наверное, за семь произвела в его квартире генеральную уборку), а потом – гражданского брака. Это очень известный в литературных кругах человек, всю свою жизнь он посвятил поэтическому творчеству, а ему посвятить свою жизнь возжелала я. Мне казалось, что наконец-то, методом проб и ошибок, я нашла свой истинный путь и теперь никакая публичная огласка, никакие бурные сочувствия всех наших знакомых моему мужу не заставят меня отступиться от новообретенного смысла жизни. Помните, я ведь именно об этом мечтала в семнадцать-восемнадцать – раствориться в таланте своего любимого, отказаться от себя (с тайной мыслью о том, что когда-нибудь в какой-нибудь толстой биографической книге поместят мое фото с подписью «вдохновительница и опора музыканта» или космонавта, какая разница). Но я не учла одного весьма важного обстоятельства – этот человек встретился мне, увы, не в мои семнадцать. Наверное, встреть я его тогда, я прожила бы очень счастливую жизнь, подобную жизни тех счастливых домохозяек, которые знают, что сегодня борщ им удался и что их супруг, вернувшись с охоты (из бани, из офиса), оценит его как никогда восторженно. Но с тех пор прошли годы. Я успела стать классным специалистом, защитить кандидатскую, пережить несколько эмоционально перетряхнувших меня любовных историй… и очень четко уяснить себе, что же я на самом деле люблю.

Так вот, тогда у нас состоялся разговор, в ходе которого он рассказал о том, что в быту от него толку мало. Что мне придется каждый день мыть пол в квартире, потому что у него болезненное восприятие любой пылинки-соринки (это достаточно распространенный «заскок», и относиться к нему следует, как к хроническому заболеванию), что он не столь однозначно, как все остальные, воспринимает действительность (повторяю, это известный поэт), что он очень вспыльчив и возбудим, что спорить с ним не стоит, это может довести его до нервного срыва… Что его проблемы с психикой – последствия стресса, пережитого в юности, когда его оставила его возлюбленная, с тех пор он никогда больше не сходился с женщинами, а упоминание о той женщине и о том периоде жизни запрещены в кругу его родственников. Кроме того, я заприметила нездоровую зависимость от родителей (и это в 47 лет!) и потом действительно убедилась, что он без их соизволения не возьмет даже кофе – так оно и было летом, когда мы ездили отдыхать в его родную деревню. Кроме того, гладя его руки, целуя глаза и повторяя: «Милый, ну это же все такие мелочи, мы ведь любим друг друга», я не обратила внимания на несколько фраз, которые потом догнали меня уже в период, когда я призналась себе в том, что желанный рай вдвоем превращается, мягко говоря, в чистилище. Например, он говорил: «Ты должна быть моей куклой, моей забавой и отдушиной», «Ты ведь так любишь меня, что готова спать на коврике возле моей постели, не так ли?». В телефонных разговорах со мной он называл себя «твой заюшка», «твое солнышко». Я не догадалась вовремя убежать от него, прихватив томик его стихов, которые я безумно люблю… Муж мой, кстати, сказал недавно: «Ты родила дочь не от мужчины, а от его стихов». Я снисходительно подумала, что бывает и на старуху проруха, и посоветовала ему немедленно возобновить работу над докторской по психоанализу, которую он забросил с тех пор, как хлопоты и заботы о дочери заняли в нашей жизни изрядное место.

Каюсь, мне казалось, что все эти драконовские выкладки моего Яши – часть изысканной сексуальной игры. Мне понравились все эти странности, так отличающиеся от моего прежнего рационализма и прагматизма. Кроме того, я искренне верила в то, во что верят бедные молодые женщины, приходящие ко мне побеседовать, – в то, что сила моей невиданной любви изменит этого человека и он откажется от своих глупых и диких выходок – так я теперь называю его «странности».

Период «любовничества» длился недолго, мужу все это надоело, он устроил мне скандал и в сердцах вернулся в Питер. Облегченно вздохнув, я впустила в квартиру за символическую плату подругу и ушла жить к любимому. И, Боже, как же я была счастлива первые дней пять!

Несколько наших ссор, в том числе самую первую, я помню очень хорошо. И вам о них сейчас подробно расскажу, потому что, как я успела установить, у слишком многих знакомых дам, ждущих от меня совета, происходит в семьях то же самое, и они приходят спросить – как с этим бороться, и есть ли смысл бороться вообще, что это – срыв плохого настроения или… срыв не очень хорошего человека? Первая наша ссора последовала… из-за запаха. Он утром сказал мне, что женщина после проведенной с мужем ночи пахнет не лучшим образом, потому он припас для меня свой дезодорант. Меня это очень покоробило и возмутило. Ни от кого еще я не слышала таких изысканных утренних «комплиментов», состоялся напряженный обмен ничего не значащими словами, после чего я выразила желание покурить на балконе ввиду крайней своей расстроенности. Да, я забыла сказать: у нас был накануне уговор о некурении в квартире. Сам он человек курящий, даже сильно курящий, но курит только на работе, по часам. Дома – нет. Мне он курить разрешил, но, опять-таки, лишь за пределами квартиры. Кроме того, у него была привычка, провожая меня до дверей вынимать из моей пачки все сигареты, за исключением трех-четырех и, глядя в глаза особенным «предсмертным» взглядом, спрашивать: «Ты ведь можешь мне поклясться моим здоровьем, что не выкуришь больше того, что здесь есть?» Он вообще был и остается помешанным на своем здоровье, с которым, как мне кажется, у него не все в порядке именно потому, что он слишком много печется о нем, творя культ из своих болезней. Так вот, ответом на мое робко высказанное намерение пойти покурить на балкон стала истерика столь бурная, что она не могла не вызвать слез с моей стороны. Это Яшу окончательно привело в ярость, мы долго ссорились, мирились, он сказал, что я сорвала его на несколько дней, теперь он не знает, как выйти из этого состояния, потому отправляет меня из квартиры ровно до четырех часов вечера, но вернуться я должна ни минутой позже, ни минутой раньше. Я удалилась в слезах, грызя холодный и сочный киви. Скажете – садо-мазо, скажете – надо было не киви давиться, а рюкзак побыстрее собирать? Да, наверное. Но, во-первых, как женщина с очень высокой самооценкой и до сих пор достаточно успешная, я не могла на шестой день совместного проживания признать, что этот крепкий орешек оказался мне не по зубам. И потом, я так долго встречалась с этим человеком и так гордилось тем, что мне удалось невозможное – затеять личную жизнь с подчеркнуто монашески существующей «трагической фигурой современности»… Ну не могла я вот так мигом взять и отменить свой «брэнд». И потом – у меня не было бы сейчас моей очаровательной Маргариты, которую я назвала так в честь своего обожаемого свихнувшегося Мастера. И я молча шла по улице, хлюпала носом (взрослая тетка!) и жевала киви.

Правда, Яша, сам того не ведая, сделал мне доброе дело, которое оказалось, опять же, миной замедленного действия для него самого. Я шла по улице, понимая, что сейчас мне впервые самой впору обратиться к психологу. Ну где я могла найти другого психолога, как не своего бывшего мужа (на тот момент бывшего, потому что со скоростью бешеной идиотки я умудрилась с ним развестись в течение трех недель)! Я приехала к себе домой. Подруга еще не вселилась, муж еще не уехал, он паковал вещи, готовясь к переезду в Питер. Конечно, он сразу понял, что я «вся в слезах и в губной помаде», но в подробности я вдаваться не стала. Мы поговорили. Он рассказывал, что уже договорился о новом месте работы, снова втолковывал мне, что я совершаю не самую прибыльную в своей жизни сделку, и, главное, сказал мне, что меня очень любит, и попросил, чтобы я не забыла вовремя предупредить его о том, что уже надумала вернуться к нему. Также он сказал мне, что я не настолько занята, чтобы не навещать его в Питере (он – ненавистник поездок, это его личная, фирменная фобия), что мы сможем там чудно проводить время. Я кивала и хлюпала носом. Я уже кивала… Потом приехал наш друг, они сели в машину и уехали. А я поехала к новому мужу. И все-таки я даже не помышляла о том, чтобы пресечь это все немедленно. Наверное, потому, что я все-таки стерва.

Мы прожили вместе еще долгое время. Были праздники, были обиды… но все это уже было нехорошо. У нас были ссоры, о которых даже и подругам рассказывать было как-то экзотично, они этого просто не понимали. Ну, например, прихожу я с работы и начинаю готовить ужин. Со вчерашнего дня в холодильнике лежит одинокая замерзшая котлетка, которую я машинально отправляю себе в рот, благо на сковородке вот-вот зарумянятся сочные бифштексы. Но… Яша устраивает грандиозный скандал из-за этой котлетки. Оказывается, все что есть у нас, мы должны делить пополам. Он призывает меня представить, что эта котлетка могла бы быть последней в период блокады и голода, и его совсем не отрезвляет моя шутка о том, что, будь эта котлетка последней, я бы уступила ее ему и не покусилась ни на крошечку. Но – снова слезы (мои), снова валидол (его).

Я говорила себе, что терпение и труд все перетрут. – Я говорила себе, что человек просто одичал от своего сознательного уединения и аскетизма и что со временем он научится ценить жизнь в мире со своей «половиной». Но вот незадача, я не учла главного – он вовсе не считал меня своей «половиной», то есть человеком, самостоятельно мыслящим. Я призвана была быть его тенью, его верным псом. Он любил говорить, что тратит на меня много сил и слов, тогда как женщина, любящая его так, как я об этом говорю, должна была бы понимать его по движению бровей. И для него не представляло никакой ценности то, что является главной моей ценностью – то, что я просто дышу и хожу по земле. Наверное то, что я принимаю жизнь, откликаюсь ей и к ней тянусь, было для него во мне наиболее убийственно. Он-то сам считает, что удел поэта – страдание. Но я хотела быть не поэтом, а лишь служанкой поэта. И потом, он же сам постоянно требовал от меня, чтобы я всегда улыбалась.

По формальным вопросам, связанным с дочерью, мы общаемся и теперь, хотя очень редко. Я вижу, что в нем не изменилось ничего не только после нашего романа, но и после нашего разрыва. По-прежнему я для него лишь маленькая песчинка, не оценившая своего счастья находиться в тени гения. Я смотрю на его лицо, вспоминаю, как любила каждую его морщиночку, и понимаю, что да, формально он прав, я не оказалась способной стать песком под его ногами. Почему – я расскажу вам попозже, когда мы подойдем к обсуждению еще одной проблемы.

Но ко мне по-прежнему приходят девочки, верившие некогда, что ради счастья быть с ними их ужасные звероватые возлюбленные станут милыми и воздушными. Моя подруга, у которой без отца растет одиннадцатилетний мальчик, как-то, прогуливаясь со мной по городу, попросила зайти вместе с ней на минутку по делу в семейное общежитие, в котором она когда-то жила. В коридоре нас обхамило какое-то лохматое страшилище, от которого воняло чесноком и несвежим бельем. Я поняла лишь, что оно пристает к моей Инне. Потом оно попыталось догнать нас и о чем-то с ней поговорить более мирно. На улице она сказала, что это и был ее бывший муж, о котором я раньше только слышала, отец моего любимца Димки, ребенка психически не вполне здорового. Я видела ее свадебные фото и сразу отметила, что неплохие внешние данные – • единственное, пожалуй, достоинство лица ее избранника, да и то рассчитанное на представительниц «низшего класса», потому что стеклянные пустые глаза сразу расставляли все на свои места. «Как тебя угораздило?!» – спросила я ее. «Понимаешь, – ответила она, – мы встречались всего три недели и сразу подали заявление в загс, как за это время я могла разобраться в человеке?» Впрочем, в первой части книги мы рассуждали о том, что наша задавленная средой и стереотипами девушка боится не успеть. Но еще раньше Инна рассказывала частенько, что в общежитие они были вынуждены перейти потому, что семью Инны ее молодой муж просто шокировал. Например, когда вся семья смотрела телевизор, спокойно улыбаясь в ответ на смешные либо забавные моменты, он вдруг в тишине заливался истеричным хохотом с таким повизгиванием, что все вздрагивали. Особенно это удивляло, когда дикий смех нового члена семьи озвучивал эпизоды с эротическими сценами.

«Вышла замуж за одного, а оказалась замужем совсем за другим человеком», – стереотип, согласно которому ищут причины своего неудачного супружества многие молодые женщины. Нет, совсем наоборот. Выходя замуж, вы в силу душевной лености, глупости и детского упрямства не пожелали поверить в то, что получаете в мужья живого человека, а не выдуманного героя своих девичьих грез. Часто это бывает и с теми женщинами, которые выходят замуж за человека разведенного. Они знают, что жена его была занудливой (легкомысленной), требовала унылого уединения в четырех стенах (не давала ему покоя, приводя толпы друзей), устраивала сцены из-за бокала пива (была законченной алкоголичкой), перестала заботиться о муже после того, как родился ребенок (совсем не занималась ребенком, повесив его на отца с бабушкой). Короче, змея, каких мало. И тут всплывает еще одна аксиома, в которую столь же упорно не желает верить слабая половина человечества: вам суждено стать для своего избранника повторением его предыдущей змеи. Он будет предъявлять вам те же самые претензии. Это неизбежность, которая оправдывается в девяносто четырех случаях из ста. Все ваши конфликты, хотя и будут проистекать внешне в совершенно иной форме, будут носить ту же самую подоплеку, что и его конфликты с бывшей женой. И коль уж вы решились выйти замуж за такого человека, заранее приготовьтесь к тому, что от вас потребуется куда больше мудрости, терпения, жертвенности, чем от первой жены. Вам, второй, будет прощаться еще меньше, чем прощалось первой. Ведь к первому браку люди всегда испытывают более трепетное отношение, чем к последующим, поскольку, направляясь в загс впервые, все, как правило, искренне верят в то, что это – навсегда.

Очень часто девушки, которым повезло встретить «хорошего» избранника, т. е. не уличного «крутого парня», а покладистого, воспитанного, добросовестного, зарабатывающего, практически непьющего компьютерщика или оператора пэйджинговой связи, наблюдают у него дома при знакомстве с его родителями именно такую картину. Правда, тут нужно правильно определить степень клиничности случая, например, одна моя подруга (а ее история любви длится семь лет у меня на глазах, она безумно и взаимно любит мужчину, с которым они никак не поженятся, потому Что поочередно уходят к другим партнерам, стажируются за границей, участвуют в стильных проектах и перфомансах, но недавно я поняла, что все у них в конце концов будет хорошо) некоторое время встречалась с парнем, о котором все говорили, что это наилучшая для нее партия. Просто невероятная партия! Это известный актер, любимец публики, который до того встречался с записными светскими львицами, но мою Алину полюбил по-настоящему, и она в первое время искренне пошла навстречу действительно очень богатому внутреннему миру этого человека, более того, хвасталась мне, что получила невероятно искусного любовника. Но потом они резко расстались – она сказала Юрию, что не может ему лгать, так как любит своего прежнего парня, который на тот момент разрывался между ней и своей юной сожительницей, которую сдуру умудрился к себе привязать. Она сказала, что достаточно любого знака со стороны ее Леши, и их с Юрой отношениям немедленно придет конец. И тут Юрий стал делать просто невообразимые вещи. Он привлек в союзники маму Алины, и та поначалу стала на его сторону. Ее, конечно, несколько раздражало то, что Алина с Лешей никак не дойдут до загса, это сейчас она поняла, что не вправе лезть в личную жизнь своей умной дочери, просто не понимая законов жизни, выработанных двоими любящими людьми. Сначала Юрий приходил ежевечерне к маме Алины, вынуждая ее отсиживаться и отсыпаться до утра у нас с мужем, он говорил ей вещи вроде таких: «Я слышал, что Алексея ваша дочь не устроила в постели, потому он ушел к другой. А вот меня она устраивает совершенно». Ему как-то не приходило в голову, что он выживает этим мою подругу из собственного дома, ведь мама Алины, к примеру, свято верила в то, что ее дочь будет «делать это» только в законном браке. Он стал искать встреч со мной, как с ближайшей подругой, и выспрашивать об Алине ну просто интимные подробности. Однажды он пригласил меня домой (мы с мужем тогда жили временно в Питере, и я была в статусе человека, живущего в гостях), мы засиделись допоздна, и все это время над нашими душами висела его мама, встревая в наш разговор с идиотскими замечаниями, даже не задумываясь о том, что ее сын уже, вообще-то, лысеть начинает, и странно она поступает, рассказывая мне, незнакомому человеку, о его недостатках и прошлых девушках. А когда уже поздно ночью он стал стелить мне диван, мама снова сунула нос в комнату, сказав, что постелила мне в своей комнате. Я еле отбилась от ее навязчивого гостеприимства… и поняла, что Алина категорически отказалась от «выгодной партии» именно после того, как побывала в его семье и поняла, что это такое.

Я читала, что у Франца Кафки в отношениях с родителями происходило примерно то же самое, это и помешало ему создать собственную семью, о которой он, тем не менее, мечтал. Мы же говорим о вашей обычной женской жизни, лишенной, скорее всего, желания иметь дело с сумасшедшими гениями. Потому, если вас вынесло на «хорошего парня», в семейных традициях которого вы обнаружили подоплеку случая очевидно клинического – знайте, что это, как и мужской алкоголизм, тот случай, когда лучше прервать отношения, даже если парень ну просто золотой. Вам не удастся избавиться от диктата бесцеремонной матери, даже переехав на съемную квартиру, потому что она, эта мама – в нем самом. Она в его крови. И это безнадежно. Вы, скорее, сама станете сумасшедшей истеричкой, задавливающей в себе свое отчаяние от ее попыток жить с вами вместо него и от его врожденного бессилия этому противостоять.

Но если вы все-таки полюбили этого человека и исполнены решимости помочь ему обрести самого себя, избавиться от материнского диктата, то способ у вас есть только один – заменить диктат матери собственным диктатом. Если при этом вы сильная волевая натура, привыкшая самостоятельно зарабатывать деньги и решать свои проблемы, при этом вам не свойственно отгораживаться от проблем дорогого вам человека, вам придется признать, что тандем «бой-баба и мужчина-тряпка» – это про вас. Вас это не смущает? Вам все равно, что о вашем тендерном внутрисемейном перевороте будут злословить соседки? Ну и правильно. Главное, чтобы хорошо было вам, и в постели, и на кухне. К тому же такой мужчина, хотя обычно и числится неисправимым бабником до брака, после свадьбы становится примерным семьянином и помыслить не может о том, чтобы пойти на вечеринку без вас, если вы, конечно, сами не скажете ему, что предпочитаете отпустить его одного. Все очень просто, он будет по-своему бояться вас так же, как он боится своей матери. Он будет бояться нарушить ваш уклад, вами заведенные размещения посуды на полочках и традиции семейного уик-энда. Такой мужчина обычно не гонится за молоденькими женщинами, та, которой удается занять в его сердце место его матери, чаще всего – женщина его возраста. Алинин Юрий к примеру, сейчас, встречается с женщиной, которой, как и ему, 36, мы по-прежнему приятели, он кое-что мне рассказывает, и, хотя он не любит своей новой пассии, хотя он по-прежнему видит в Алине своего кумира, он замечательно отзывается о талантах и достоинствах этой новой своей подруги. Я видела их вместе на одной ярмарке и про себя тут же решила, что вызревает еще одна успешная семейная пара.

Однако поставив на такого мужчину, вы должны продумать заранее свою кампанию и провести ее молниеносно, во всяком случае, первый ее этап. Заключаться он должен в обзаведении собственным «плацдармом», на котором вы будете отстреливаться. Тут самый верный ход – досвадебная жизнь вместе. Более того, без нее вы, наверное, и не подвигнете своего кавалера на такой шаг, как отнести заявление в загс. Лучший сценарий – вы снимаете квартиру. В ней постепенно размещаются:

а) его вам подарки. Мужчины такого типа обычно дарят много сентиментального барахла, вроде кактусов, даже если вы очевидно не ботаник; картинок в рамочках, призванных пробудить в вас нечто, одному ему понятное. Разумеется, его фотография должна висеть на самом видном месте;

б) его личные вещи, которые вам нужно заполучить любой ценой. То есть вы можете завести их для него после того, как он пару раз переночует у вас. Купите ему тапочки, бритвенный станок, его любимые дезодорант, туалетную воду, мыло, зубную пасту – подсмотрите у него в ванной;

в) «продукты» его умственного труда – какие-нибудь рабочие блокноты, над которыми он о чем-то думает, приходя к вам на кофе, и его журналы по космическому конструированию, если он изобретает космический корабль;

г) его рубашка на плечиках в шкафу, которую он залил кофе, когда вы неожиданно сели к нему на колени, и которую вы затем постирали, выдав ему новую, заблаговременно для такого случая припасенную.

Чаще, как можно чаще, говорите «мы» вместо «я» и «ты». В принципе, это хорошо действует на подкорку любого мужчины, которого вы хотите подвести к мысли о необходимости превратить гражданский брак в законный. Только не делайте этого слишком навязчиво и не к месту в присутствии его мужской компании (у слабых мужчин очень сильна привязанность к его мужской компании, обычно она неизменна в своем составе и объединена общим делом, чаще всего профессиональным интересом). Уж эти ребята хорошо знают, какой он мягкий и инфантильный, и ему не хотелось бы, чтобы перед ним это подчеркивали еще и вы. Ваше «мы» должно быть рассчитано только на него и не на кого другого. Особенно оно важно, когда речь идет только о его неприятностях. Например, на работе не приняли его рационализаторское предложение или признали отвратительным перевод Басе с японского. Говорите ему, что «мы» обязательно что-нибудь придумаем, что у вас в голове возникло несколько идей по этому поводу и что вы сейчас еще немного подумаете и ему все связно изложите. Не беспокойтесь, он и без вас все чудесно решит, но ощущение того, что правильный выход он нашел в том числе благодаря и вашей поддержке, от него никуда не денется. Недаром ведь Юрий, запомнивший, что я, сидя с ним в баре, расцвечивала его излияния репликами «позвони ей сегодня вечером» или «сегодня лучше не звони», до сих пор всем говорит, что я ему очень помогла в тот период жизни. Просто такой человек изначально настроен на то, что рядом с ним должна появиться женщина, создающая хотя бы видимость поддержки.

Не упускайте возможности решительно оттереть его маму от всех важных семейных дел. Вам незачем объединяться с ней для приобретения коллективного подарка к юбилею папы, вы сделаете папе пусть менее ценный и эффективный, но свой подарок. Тем более не позволяйте ей взять в свои руки все приготовления к свадьбе, дайте ей почувствовать себя на ней статистом. Этот урок она запомнит надолго. И, даже если вы заметили, что он скрывает от нее, насколько далеко зашли ваши отношения, не бойтесь быть наглой, в ее понимании, конечно, если у вас уже есть основания быть уверенной в своих силах. Звоните ей домой и говорите: «Витя еще не вышел? Ох, в ванной? Прошу вас, пожалуйста, скажите ему, что я просила купить хлеб и майонез». И не дайте ей опомниться для того, чтобы начать задавать вам дурацкие вопросы, которые заставят вас разволноваться из-за той ерунды, которую она начнет вам пороть, вынуждая вас делать в ответ то же самое.

И не надейтесь, будто что-то изменится с годами в его характере. Люди, как мы уже заметили в начале этой главы, с возрастом не меняются. Скорее, наоборот, – чем старше человек, тем менее гибким и подвижным он становится в своих привычках и наклонностях.