"Тайна лорда Моргана" - читать интересную книгу автора (Романова Галина Львовна)

Глава 15

Перед нами лежал Даниил Мельхиор!

Я поднял свечу и осветил его лицо.

Сомнений не было. Даниил Мельхиор, бледный, с закатившимися глазами и расплывающимся синяком на скуле — след удара Берегини, — лежал на полу, придавленный ее коленями. На нем был плащ, скрывающий мага в темноте, под ним мальчик был совершенно наг, если не считать широкого пояса, увешанного амулетами.

— Черная магия вуду, — с презрением прошептал мессир Леонард, раздавливая копытом один из них.

— Кто бы мог подумать! — промолвил я.

— Мы! — ответила дама Морана. — Мы знали, что Эмиль Голда мог покрывать настоящего преступника, и решили устроить засаду — на всякий случай. А чтобы не прогадать, пустили слух, что вызвали Инквизиторов. Мы решили, что Эмиля постараются освободить.

Я только покачал головой. Оказывается, не мне одному приходят в голову оригинальные мысли!

Даниил вдруг пошевелился и открыл глаза. Я напрягся, стискивая амулет в кулаке. Мне подумалось, что он будет сопротивляться, но мальчик повел себя странно. Оглядевшись, он захлопал глазами:

— Где я? Вы… что тут происходит?

— Это ты должен сказать нам. Откуда у тебя этот нож? — Дама Морана сунула ему под нос нож Спурия.

— Н-нашел.

— Где?

— В канализации… Понимаете, — быстро заговорил Даниил, — мы же все знаем, что мастер Спурий превратился в волка потому, что у него отняли заколдованный нож. И что его взял Эмиль. И что он его потерял. И что за это его посадили в Комнату Без Углов. Вот я и подумал, что если найду нож, то Эмиля отпустят. И я хотел его вернуть Эмилю… ну, чтобы он передал его мастеру Спурию.

— А почему ты не принес его в учительскую? И что тут делал ночью, да еще в таком виде?

Даниил оглядел себя и густо покраснел. Он попытался прикрыться, но Берегиня крепко держала его за локти.

— Пожалуйста, отпустите меня, — попросил он.

— Вот уж дудки! Попался — так ответишь, — процедила боевой маг.

— Пустите!

— Мальчик, ты только что применял запрещенную в Школе МИФ магию вуду. Ты использовал амулеты и колдовал. Это очень серьезное правонарушение. За свои поступки надо отвечать, — назидательно покачал рогами мессир Леонард.

— Позвольте ему хотя бы одеться, — не выдержал я. — Не унижайте мальчика!

— Это не мальчик — это преступник! — возразила дама Морана.

Даниил заплакал.

— Это не я! Я ничего не делал!.. Я не знаю, кто это! — причитал он сквозь слезы. — Я не хотел! Я больше не буду!

— Конечно, не будешь. — Берегиня рывком поставила его на ноги. — После того, как с тобой побеседуют инквизиторы, ты серьезно пересмотришь свое поведение!

Рыдание Даниила после этого само собой перешло в сдавленный скулеж. Даже я содрогнулся, представив себе инквизиторов, и от души посочувствовал мальчишке. Но поделать ничего не мог. Я только стоял и смотрел, как Берегиня уводит арестованного.

Рядом материализовался Нетопырь. Призрак летучей мыши был помят, одно ухо висело криво, задняя лапа нарочито поджата, но вид его был гордый.

— Ты видел, как я его? Видел? — заглянул он мне в лицо. — Пф-ф! И готово! Это было здорово, правда? Я герой, правда?

— Герой-герой, — покивал я.

— Что с тобой? Тебя зацепили?.. Эй, Невея! Тут человек помирает!

— Со мной все в порядке, — оборвал я. — Просто нет настроения.

— А ты умри и сразу все проблемы решатся! Давай прямо сейчас, а? Я помогу, если что!

— Спасибо, не хочется, — отказался я, поднял с пола забытую свечу и пошел к себе в комнату.

За неимением второй Комнаты Без Углов Даниила заперли в одном из склепов. И хотя все учителя молчали, словно набрали в рот воды, о его пленении каким-то образом стало известно всей школе.

Еще за завтраком я понял это. Старшекурсники яростно шептались, замолкая, если кто-то из учителей проходил мимо. Третий курс вообще хранил гробовое молчание, и многие порции так и остались нетронутыми, а младшекурсники озирались вокруг с откровенным страхом.

И надо же такому случиться, что в этот день вторник — все четыре моих урока были у третьего курса! Хорошо хоть группа Даниила и Эмиля сегодня не должна прийти!

Но одного взгляда на суровые лица подростков мне хватило. Я встал на кафедре, постоял, собираясь с духом, и сказал:

— Сегодня я хотел устроить контрольную работу по магическим обитателям славянского мира, но вы все знаете, что произошло накануне днем и этой ночью. Поэтому контрольной не будет. — Мальчишки удивленно переглянулись, но никто не проронил ни звука. — Предлагаю просто посидеть и помолчать.

И сел, сцепив пальцы в замок. Будь моя воля, я бы вообще отменил сегодня занятия. А сейчас мне как никогда хотелось побыть одному.

Мальчишки не сводили с меня глаз. Я чувствовал, что у них на языке вертятся десятки вопросов, и не удивился, а скорее обрадовался, когда с задней парты раздался робкий голос:

— А что теперь будет?

— С вашими товарищами? Про Эмиля Голду ничего сказать не могу, а Даниила Мельхиора отдадут Инквизиторам.

Вот тогда они все и ахнули:

— Как — отдадут? Зачем? Почему?.. Что с ним будет?

— Они его убьют? — со слезами в голосе спросил пухлый щекастый мальчик, светлыми кудряшками похожий на девочку.

— Не знаю, ребята. Надеюсь, что Даниил останется жив.

— А я слышал, что Инквизиторы отрезают у людей магию, — сказал кто-то из детей. — И что от этого умирают, потому что это очень больно.

— Нет, — ответил я. — Инквизиторы… Я, правда, не знаю, что они делают, но боюсь, Даниила ожидают большие неприятности. Его вряд ли убьют, но и хорошего тоже ждать не приходится. Инквизиторы разберутся, как его наказать.

— А мой отец говорит, что инквизиторы убивают магов! — хныкал тот же пухлый мальчик.

— Глупости! — повысил я голос. — Конечно, наказание бывает очень суровым, но надо сперва установить степень вины…

— Дэн ни в чем не виноват! — закричало сразу несколько голосов. — Он тут ни при чем!

— А кто при чем? Ребята, в школе действительно происходили странные события. Кто-то пытался возродить секту Светлый Путь. Она была запрещена двадцать лет назад. А теперь ее гуру, Белый Мигун, на свободе. И если он вернется к власти, плохо придется всем. Двадцать лет назад сектанты убили очень многих…

— Да, — сказал мальчик на задней парте, — у моей мамы погибли родители.

— Вот видите!

— Но ведь это сделал не Дэн!

— Конечно, не он. Но он мог подготовить все для возвращения Белого Мигуна. А тот вернулся, чтобы мстить. Это очень опасно, ребята… Мне тоже жалко Даниила, но… Но я боюсь Белого Мигуна. Он враг нам всем.

— Мы можем чем-нибудь помочь?

Я поискал глазами говорившего. Это был Мартин Стурулсон, младший брат Марты Стурулсон, капитана команды шестикурсниц по мамбалету. Мальчишка был решительный и деловой. Я покачал головой:

— Нет. К сожалению, мы ничем не сможем им помочь.

— Может быть, вы пойдете к директору? Мы с вами…

— Нет. Мессир Леонард отправил сообщение в Инквизиторский Совет. Завтра или послезавтра сюда должны прибыть десантники с Искателями.

— А что это такое?

— Ай-яй-яй! — притворно рассердился я. — А еще уроки учите!.. Что такое Дикая Охота, знаете? Так вот, Искатели выведены инквизиторами из собак, сопровождающих Дикую Охоту. Искатели специально натасканы на поиск магов-преступников. Они никогда не ошибаются и если берут след, то могут идти по нему годами. Три десятка Искателей сейчас рыщут по свету в поисках Белого Мигуна и рано или поздно его отыщут. И будут гнать, пока не загонят.

— А на что Искатели похожи?

— Делаю вам замечание, ученик Стурулсон, — сказал я. — Искатели похожи на Грумантского Пса со Шпицбергена. Это большие черные звери без хвоста, но с торчащими ушами. Простые смертные знают об их существовании и знают, что они преследуют магов. А поскольку простые смертные нас в большинстве своем недолюбливают, то в их понимании черные собаки считаются друзьями. Есть даже примета: увидеть во сне черную собаку, значит, обрести верного друга. А подвергнуться ее нападению — значит, верный друг тебя защитит. Ну а для мага увидеть черного пса во сне означает, что им заинтересовались инквизиторы.

— И это… эта… и оно придет в школу?

— Да. И выяснит, кто виновен, а кто нет. Искатели не ошибаются!

Мальчишки тихо зашептались, а я подумал, что очень надеюсь на чудо — чтобы Искатель ошибся и не нашел среди наших учеников преступника.

На большой перемене, когда я спустился в столовую, меня остановила дама Морана. Завуч была бледна от сдерживаемой ярости.

— Что вы себе позволяете, лорд Мортон? — прошипела она, не утруждая себя необходимостью говорить потише, ибо вокруг было полно детей. — Что за слюнтяйство? Что за пораженческие настроения? К чему вы призываете детей?

— Я вас не понимаю.

— Не понимаете? Немедленно отправляйтесь и пишите объяснительную, почему вы сорвали урок!

— Я не…

— Вы позволили себе вольнодумство относительно Инквизиторского Совета! Вы вели недопустимые речи! Вы не имели никакого права рассказывать детям об Искателях!

— Но в школьной программе…

— Разве там сказано, что надо агитировать против Инквизиторов? Делаю вам выговор, лорд Мортон. Еще раз узнаю, что вы беседуете с детьми на посторонние темы — берегитесь!

Отчитав меня, как мальчишку, на глазах доброй половины школы, завуч удалилась, гордо расправив плечи. Чувствуя на себе пристальные взгляды, я прошел на свое место. Аппетита не было, и я вяло ковырялся в салате. Я был бы рад провалиться сквозь землю.

Рядом зашуршало платье — ко мне подсела Лыбедь. Сейчас мне никого не хотелось видеть, но я накануне дал себе слово бороться с любовной магией Вероники и улыбнулся коллеге.

— Ей все это выложил третий курс, — объяснила мне преподавательница магии жеста. — Они пришли к ней и попросили раскинуть руны, чтобы узнать, что ждет обоих учеников у инквизиторов. И, естественно сообщили, что это вы им рассказали об Искателях и тому подобном. Дескать, мы все равно все знаем и взрослые не имеют права скрывать от нас правду. Каково?

— Они правы, — тихо ответил я. — Дело касается их друзей. Не стоит недооценивать детскую дружбу. Эмиль Голда пожертвовал собой ради друга…

— На ученика Голду было наложено заклятие! Маска изучила его ауру и пришла к такому выводу. Он не сознавал, что творит. Когда инквизиторы очистят его память, он ужаснется и первым откажется от Мельхиора, который довел его до этого.

— Он этого не сделает, — возразил я. — Вы не знаете детей.

— Максимилиан, я работаю в школе уже… уже много лет, — улыбнулась Лыбедь. — И подростков знаю как облупленных. Они меняют настроение по пять раз на дню. Переходный возраст, знаете ли! Их привязанности недолговечны, увлечения поверхностны…

Мимо со своими подружками проходила Вероника. Девушка нарочно не обращала на меня внимания, слишком нарочно. «У меня все хорошо!» — говорила ее улыбка и звонкий голос. «У меня все плохо!» — противоречили ее глаза. Ах, Вероника, если бы ты знала как плохо и мне! И если бы мы могли поменяться проблемами!

Наутро нас разбудил Голос Школы. Мессир Леонард опять вызывал учителей к себе в кабинет.

«Прибыли инквизиторы! — была моя первая мысль, когда я вскочил с кровати и запрыгал на одной ноге пытаясь попасть в штанину. — Прибыли инквизиторы, и директор хочет провести с нами инструктаж. Наверняка с ними и Искатель, и мне, как специалисту, необходимо познакомиться с этим зверем. Возможно, я даже буду его поводырем…» Увы, я не знал, как работают Искатели и нужны ли им люди-помощники.

Но в кабинете директора никого постороннего не было. Мессир Леонард ждал нас в своем кресле, рядом стояла мрачная дама Морана. Похоже было, что новости у нее не из приятных. Большой котел был наполнен разбавленным вином до отметки 111 — ждали важных сообщений.

Когда я вошел, сразу поискал глазами Спурия. Оборотень был уже в своем человеческом облике и крепко сжимал рукой висящий на груди заветный нож. Дама Лилита держала его под руку с радостным и независимым видом. Я искренне порадовался за эту пару. Оборотень тоже нашел меня взглядом и подмигнул, показывая на свой нож. Уж теперь-то он не доверит его никому — особенно после того, как виновник всех бед был обнаружен.

Последним в кабинет прошел Черный Вэл и встал у Двери, подпирая ее широкими плечами. Только после этого мессир Леонард спрыгнул с кресла.

— Уважаемые коллеги, — начал он, — вчера ночью произошло важное событие: нами был обнаружен виновник всех происшествий. Это Даниил Мельхиор, бывший ученик Школы Полых Холмов в Англии, племянник всем известного Клада Мельхиора. Мальчика подозревают в покушении на жизнь и здоровье некоторых учителей, а также в незаконном использовании магии вуду. Есть и другие обвинения в его адрес, но полагаю, о них не стоит распространяться…

— Но почему же? — перебила директора дама Морана. — Я думаю, можно сказать — мы считаем, что ученик Мельхиор собирался реанимировать в стенах нашей школы секту Светлый Путь, созданную Белым Мигуном много лет назад.

— Ах, как это ужасно! — тут же запричитала Лыбедь и придвинулась ко мне ближе. — Страшно подумать, Максимилиан, чем это могло нам грозить!

— Я всегда была уверена, что мысли этого отрока глубоки и таят в себе опасности, — изрекла Маска. — Он подобен океану — на поверхности может быть штиль, но медузы уже почуяли идущую со дна бурю и спешат убраться подальше. И кто знает, какие сокровища и чудовища таятся в глубине его детского "я"!

— И ведь утянул за собой невинного Эмиля! — поддакнула ей Сирена. — Совратил душу чистую!

— Простите, коллега, но тот, кто связался со злом, не может быть невинен, ибо запятнан сим деянием, вольным или невольным! — тут же пустилась в полемику Маска.

Две подруги уже готовы были сцепиться в мистико-философском споре, но директор притопнул копытом:

— При желании мы сможем устроить ради вас диспут, но сейчас мы собрались сюда для другого. Вчера утром дама Геррейд послала в Инквизиторский Совет запрос и поставила в известность Комитет по Образованию и Культуре, дабы вышестоящие смогли принять решение. Выяснять, насколько виновен каждый из детей, не в нашей юрисдикции. Мы не сможем ничего доказать, даже имея на руках все улики и факты Мы просто не имеем на это права! Поэтому Инквизиторский Совет и узнал о происходящих в Школе МИФ событиях.

Он посмотрел на даму Морану, и мрачная завуч продолжила за него:

— К сожалению, Совет отклонил мою просьбу немедленно изолировать виновника и его сообщников. Они только пообещали, что рассмотрят наше сообщение и вынесут решение сегодня утром или ближе к обеду. Пока решение не принято, мы не должны ничего предпринимать.

По ее лицу было видно, что это злит завуча больше, чем что бы то ни было.

— Мы ждем начала утренней передачи, — объяснил мессир Леонард и подошел к котлу. По поверхности воды уже бежала рябь. Потом она замутилась, и сквозь клубы тумана стал проступать герб-заставка.

Полилась мелодия — начинался выпуск новостей. Мы молча стояли вокруг котла и ждали.

Но два диктора, — один похожий на водяного зеленоватым оттенком кожи и перепонками на пальцах, а другой вполне человекоподобный, — сменяя друг друга, рассказывали о малозначащих для нас событиях. Где-то в верхах шли дебаты по новому Кодексу Внешней Политики, не все было в порядке в Новом Свете, и главы государств и различных департаментов высказывали свое мнение. Известная пророчица предсказывала политические и экономические осложнения, возникали распри с простыми смертными на почве экологии. Кто-то пропал без вести, ученые делали открытия, военные проводили учения, с Вершины Древа доходили какие-то смутные вести и сплетни о высшем свете. И наконец…

— К вопросу о странных событиях в Школе МИФ, которая находится на границе Скандинавии и Южной Лапландии, — человек-ведущий повертел перед собой официальный бланк. — Вчера днем руководством Школы в Инквизиторский Совет было послано важное сообщение о том, что на территории школы подростками предпринята попытка реанимировать запрещенную секту Светлый Путь, созданную печально известным гуру Белым Мигуном тридцать восемь лет назад и разгромленную восемнадцать лет спустя. Главарем новой секты был объявлен сын бывших сектантов, чье имя в интересах следствия пока не разглашается. В свете того, что сам Белый Мигун до сих пор пребывает на свободе, это сообщение оказалось чрезвычайно важным. Однако нет никаких доказательств того, что бывший гуру находится где-то поблизости от Скандинавии. Поэтому Инквизиторский Совет решил послать в Школу МИФ, руководит которой знаменитый профессор Потусторонней Магии доктор наук и исследователь Леонард из рода ирландских Пук, всего-навсего Искателя для прояснения ситуации. В случае, если связь подростков Школы МИФ с беглым преступником будет доказана, Инквизиторский Совет обещал принять меры! О дальнейших сообщениях из Скандинавии мы будем вас информировать. Пока же нам известно, что Искатель уже в пути и должен прибыть в упомянутую Школу во второй половине дня. Туда же мы намерены отправить корреспондента за свежими новостями… Следите за нашими выпусками!

Ведущий повертел бланком, и вдруг его изображение померкло, сменившись другой картинкой. На сей раз это была очаровательная рыжая девушка с толстой косой и в псевдорусском сарафане.

— А теперь новости спорта! — звонким голоском отчеканила она. — Команда по игре в кнаттлейк «Дети Одина» намерена обжаловать решение спорткомитета, на котором было вынесено решение исключить ее из состава чемпионата за использование магии на поле… Тренер «Детей Одина» заявил, что игроки лишь ставили защитные экраны, обороняясь от магических нападок болельщиков своих противников…

— Как! — Маска первой отстранилась от котла. — И это все? Не вижу смысла в этом сообщении!

— А Искатель? — парировала Лыбедь. — Они обещали прислать Искателя!

— Кстати, эти создания не опасны? — Лилита с тревогой посмотрела на Спурия.

— Нет. Но, понимаешь ли, дорогая… — Тот глубокомысленно замолчал, и Лилита трагически закатила глаза.

Дама Морана была недовольна. Она, видимо, ожидала чего-то большего.

— Инквизиторский Совет недооценивает опасность, — высказалась она. — Они посылают всего лишь одного Искателя и то для того, чтобы ПРОВЕРИТЬ! Чего проверять, когда и так все ясно? Даниила Мельхиора надо арестовать! И уже сегодня проводить в тюрьму! Как и его сообщников.

— Вот Искатель и выяснит, кто они, эти сообщники, — сказал мессир Леонард. — Ведь Искатели не ошибаются, не так ли, лорд Мортон?

— Э… не совсем, — помявшись, признал я. — Теоретически существует вероятность ошибки. Примерно одна миллионная доля процента!

— И этот Искатель непременно ошибется, даю вам слово! — запаниковала дама Морана, но ее никто не слушал. Об Искателях, которых никто из нас живьем не видел, тем не менее ходили самые разные слухи и большинство из них были печальными для магов. Я уже говорил, что Искатели были выведены инквизиторами специально для охоты на магов! У нас даже непослушных детей пугают: «Будешь капризничать — Искателя позову!» И вот одна из таких тварей станет расхаживать по школе! Какой удар для детей!

И, конечно, я просто не мог обойти этот факт молчанием. Едва прозвенел звонок на первый урок, я плотно прикрыл дверь в аудиторию и обратился к ученикам:

— Ребята, то, что я вам скажу, должно остаться между нами. Поклянитесь мне, что будете молчать и ни в коем случае не скажете ничего другим учителям. Только своим друзьям из других классов. Обещаете, что не проболтаетесь взрослым?

Мальчишки — это была группа Даниила Мельхиора и его друга Эмиля Голда — подались вперед.

— Я не имею права вам говорить об этом, — продолжал я, понизив голос, — потому что это должно стать полной неожиданностью, но в Школу вызван Искатель. Это особенный зверь. Таких нет в природе, их не изучают в школах и высших учебных заведениях, потому что Искателей вывели инквизиторы для охоты на магов. Запомните это! Искатель — тот, кто ищет среди магов преступников. Скрыться от него невозможно. Если он взял след, то будет идти по нему до самой смерти. Искателя очень трудно убить. Он неуязвим для ядов, ему не страшны боевые заклятия и заклятия смерти, он не боится огня и воды, он способен сразиться с драконом и в одиночку одолеет стаю грифонов. Это ужасная тварь, и от нее нет спасения… По крайней мере, я о подобном ничего не знаю.

Класс долго молчал. Мальчишки переглядывались, такие пришибленные, что я подумал, не переборщил ли, рассказывая обо всех ужасах.

— Инквизиторы натравили эту тварь на нас? — наконец спросил Антон Буре, приятель Даниила и Эмиля. Это он носил в учительскую петицию с просьбой освободить Эмиля. И последний из их тройки оставался на свободе.

— Инквизиторы надеются, что Искатель отыщет среди нас тех, кто решил возродить секту Белого Мигуна, — ответил я. — Заодно он должен выяснить, кто из двоих — Даниил или Эмиль — предстанет перед Судом Инквизиции.

— Дэн невиновен! — выкрикнуло сразу несколько голосов.

— Искатели не ошибаются, — возразил я. — Поэтому будьте готовы ко всему. И скажите это остальным. Пусть дети ждут… ждут всего на свете. Вы обещаете, что не выдадите меня?

Мальчишки не стали горячо клясться, но мне только этого и надо было. Оставалось предупредить еще одну группу четвертого курса и шестикурсниц.

С девчонками оказалось проще — тема у нас была «Хищные животные», и я просто стал рассказывать им об Искателях — когда и кем были выведены, с какой целью, как выглядят и есть ли против них средства защиты. На мое счастье, я отыскал парочку старых журналов, где были помещены статьи об этих тварях, так что информацией располагал. Девушки слушали меня во все уши. Кое-кто даже записывал.

— Смотрите! — вдруг воскликнула Инга Штурм. — Сорока! Почтовая сорока!

По карнизу, еле видная сквозь наледь стекла, скакала сорока и отчаянно колотила клювом в стекло.

Почему-то я был уверен, что это ко мне. Я распахнул заледеневшую, разбухшую за зиму раму, и птица, оглушительно треща, влетела в класс. Девушки повскакали с мест, размахивая руками, и она заметалась, натыкаясь на стены. Потом врезалась в чучело крокодила и рухнула на стол.

Я поспешил накрыть ее руками прежде, чем птица ускачет, и осмотрел, несмотря на яростное сопротивление. К ее лапке был привязан маленький, свернутый в трубочку листок. Когда я отпустил сороку, она встряхнула перьями, нагадила на классный журнал и самостоятельно покинула класс.

В телеграмме, доставленной птицей, было всего два слова:

«Уезжай немедленно!»

Клянусь, впервые в жизни я был готов безоговорочно подчиниться анонимному благодетелю и чуть не помчался собирать вещи, но вовремя вспомнил, что Йотунхеймский экспресс отправляется только дважды в сутки — рано утром и в обед. До отхода поезда оставалось минут сорок, но добраться до вокзала я мог самое раннее через час. Так что, хочешь не хочешь, пришлось остаться в Школе еще на сутки.

Настроение у меня было паршивым. За всю вторую половину дня появилась только одна хорошая новость — вторая сорока прислала сообщение от Инквизиторского Совета, что Искатель попал в снежный занос, добираясь из Невриды через Карелию, и потому не может прибыть раньше утра следующего дня. Эти звери неутомимы, они могут не спать и не есть по пять-шесть дней и все это время бежать, а потом еще и сразу кидаются в драку. Искатель может трижды переплыть туда-сюда Амазонку в ее нижнем течении и способен шесть часов продержаться в ледяной воде Арктики. Он задерживает дыхание на полчаса, переносит шестидесятиградусный мороз с ветром и сорокаградусную сухую жару. Так что я не сомневался — рано или поздно Искатель доберется до Школы.

Настенные часы отсчитывали минуты. Давно миновал ужин, на улице потемнело, несмотря на то что до Весеннего Равноденствия оставалось всего две недели. В живом уголке притихли все его обитатели. Даже водяницы и фараонки, которые чуяли весну и ворочались в своих аквариумах, лежали на дне в иле притихшие, словно мертвые.

Я сидел у себя, листая книгу и отчаянно пытаясь заставить себя читать, но мысли мои бродили далеко от сильфид и саламандр, о которых я должен был рассказывать четверокурсникам завтра. Завтра придет Искатель. Завтра… К нему выведут Даниила и Эмиля. Огромный зверь… Интересно, что он сделает? Как определит преступника? И как потом поступят учителя? Ведь того, на кого укажет Искатель, следует передать в руки Инквизиции. Нет, то, что мы делаем, неправильно. Мы не имеем права обвинять детей! За всем этим стоит кто-то из взрослых! Я был убежден в этом. И Даниил наверняка все знает. Знает, но молчит, как молчал Эмиль, покрывая его.

Даниил мне доверял — ведь только я знал правду о его мотыльке, только ко мне он прибегал, когда с душой его отца случилась беда. И если мальчик как-то связан с Белым Мигуном, я могу попробовать убедить его сотрудничать. Может быть, до прихода Искателя у нас еще есть время…

На отбой прозвонили больше четверти часа назад. Несмотря на беспокойство, Школа притихла. Факелы-фонари были потушены, рекреации заперты, на каждом этаже поставлены охранные заклинания специально для полуночников. К счастью, я, как учитель, знал все эти заклинания. Мне было достаточно протянуть вперед руку, касаясь другой своего амулета, и сигнализация не срабатывала.

Со стороны мой поступок наверняка показался бы глупым. Куда я иду и зачем? О чем хочу поговорить с Даниилом Мельхиором? Что скажу ему? Но просто сидеть и ждать завтрашнего дня я не мог. У меня было предчувствие…

Все во мне сжалось, когда я ступил на витую лестницу Башни Баньши, где в одном из склепов сидел Даниил Мельхиор. С того дня, когда меня туда загнал призрак, я не подходил к ней близко. Одно воспоминание о холодной, как лед, стене, на карнизе которой я стоял, шатаясь под порывами ветра, наводило на меня ужас. Как много бы я дал, чтобы больше не приближаться к Башне! Но выбора у меня не было. Где-то там сидел взаперти одинокий маленький мальчик. Может быть, он и был в чем-то виноват, но я не хотел в это верить.

Башня жила своей жизнью. Где-то шуршали брауни, завывал полтергейст. Раз или два мимо меня во мраке проплыло что-то бесформенное. Но — ни одного лишнего звука, жеста, силуэта.

На нижнем этаже я догадался прихватить с собой лампу и, поднявшись наверх, осветил круглый зал и череду дверей, а также высокую колонну, поддерживающую сводчатый потолок. Окошки, узкие, как трещины в скале, открывались под самым потолком. Если бы не они, на вершине Башни царила бы абсолютная темнота — остальные окна были в самих склепах.

И только я подумал об этом, как совсем рядом послышался странный хруст!

Миг — и я метнулся за колонну, пряча лампу под полой мантии и шепча охранные заклятия. Мне пришло в голову, что полночь уже близка и кто-то из мертвецов вздумал погулять. Хотя в этом замке, напичканном привидениями, лишний призрак будет только мешаться. И, тем не менее, шорох и похрустывание доносились из-за одной из дверей!

Я оцепенел, и только мысль о том, что где-то тут сидит Даниил, помешала мне упасть в обморок. Бежать-то мне было некуда, а второй раз фокус с разбитым надгробием не пройдет. Оставалось ждать и молиться, в надежде, что оживший мертвец меня не заметит.

Дверь открылась!

Я зажмурился, стараясь не дышать, и не видел, как обитатель склепа покинул свое обиталище. Только слышал легкие, крадущиеся шаги и…

Стоп! Ожившие мертвецы и призраки передвигаются совершенно бесшумно. Даже вечно таскающийся с инструментами Неугомонный Строитель и Оживающий Доспех ухитрялись не производить лишний шум. А чтобы идти, нужны настоящие ноги. Значит…

Все еще укрывая лампу мантией, я скользнул к двери склепа. Она была прикрыта — не заперта, но прикрыта достаточно плотно, чтобы с первого раза не отличить от запертой. Но когда я коснулся замка амулетом, дверь вспыхнула на миг желтоватым светом.

Ее только что открывали с помощью магии.

Как ни коротка была вспышка, я успел заметить, что заклинание было ужасно сложным и страшным, ибо на пороге были начертаны кровью две руны, одна скандинавская, другая кельтская, и обе означали дорогу. Кровь еще не успела подсохнуть. Ручка двери тоже была выпачкана в крови — я заметил следы маленьких пальцев. Интересно, чем он вскрыл себе вену?

Раздумывать было некогда, и я поспешил по следам беглеца. Ах, Даниил Мельхиор, что же ты наделал!

Я был так раздосадован, что не позаботился об осторожности, и мальчишка, конечно, меня услышал. На какой-то миг мы даже увидели друг друга. Он, кравшийся на цыпочках, замер на одной ноге на повороте лестницы, но в следующий миг сорвался с места и помчался прочь, прыгая через три ступеньки.

— Стой, Даниил! — закричал я, бросаясь следом.

Он летел сломя голову, чудом не промахиваясь мимо поворотов. Я бежал, стараясь не потерять лампу и одновременно зовя мальчишку. Но тот на все мои крики только прибавлял ходу.

— Ага! Попался! Кто тут хо…

На нашем пути возник Неугомонный Строитель. Он раскинул руки, пытаясь удержать Даниила, но тот пронесся сквозь него, и Строитель от изумления так и замер, выпучив глаза и присев.

— Извините, — пробормотал я, протискиваясь мимо. Терпеть не могу прикасаться к привидениям — всегда чувствуешь при этом жуткий холод и все тело покалывает.

— Вернитесь немедленно, оба! — закричал он нам вслед. — Вы мне так весь замок раскурочите, а я еще не придумал, что в нем переделать! Немедленно вернитесь!.. Вот я вас…

Его крики стихли вдали.

Хотя я и успел достаточно изучить замок, все-таки часть его залов и галерей оставалась для меня тайной. Я по натуре домосед и не люблю лазить по пыльным чердакам и спускаться в подземелья. Поэтому вскоре после встречи со Строителем я потерял направление и не знал, куда бегу. Просто чудо, что мне удалось не оторваться от Даниила, хотя когда мальчик наконец остановился, я едва дышал и был готов лечь и умереть на месте.

От усталости я не сразу сообразил, куда мы прибежали. Пытаясь руками унять бешено колотящееся сердце и одновременно вспомнить, на каком повороте потерял лампу, я привалился к стене. Даниил точно так же отдыхал в противоположном конце помещения. Я видел его белое лицо и широко разинутый рот, слышал хриплое дыхание.

— Даниил, — позвал я, — пойми, я… не хочу тебе зла!.. Я не… хотел… Пойми, ты должен… вернуться… я обещаю, что…

Мальчик помотал головой. Он прижимался лопатками и спиной к стене и смотрел в потолок.

— Ты должен вернуться, — настаивал я. — Так ты сделаешь только хуже…

— Ни за что, — прошептал он.

— Так надо!

— Я не хочу умирать, — промолвил он еле слышно.

— Не бойся! Доверься мне, Даниил! Я сумею…

Внезапно он выпрямился. Я рванулся следом, но усталое тело не слушалось. Мальчишка оказался быстрее. Он сделал два шага, подпрыгнул — и я поздно понял, что это он там высматривал в потолке.

Там был люк на крышу. На некоторых башнях были устроены площадки для наблюдений за звездами. Лестницы убирали, чтобы ученики не лазили на крышу в неурочное время, но Даниил цеплялся за выбоины в камнях и, как ящерица, карабкался к люку.

Я еле успел подбежать и схватил его за ногу в тот миг, когда он уже дотянулся до люка и распахнул его свободной рукой.

— Назад!

— Пустите меня! — закричал мальчишка, повисая на руках. — Я не хочу!

— Надо, Даниил!

— Они будут меня пытать! Как пытали отца! Я не хочу! Я лучше умру!

— С тобой ничего не случится, обещаю!

— Вы врете! Вы все врете! Он тоже врал!

— Кто — он? Твой отец?

— Нет!

Второй ногой мальчишка лягнул меня, попав по голове. Я вскрикнул от боли, но рук не разжал. Мелькнула мысль, что если я повисну на Данииле, то он не удержит на руках двойной тяжести.

— Мама! — закричал Даниил, когда я повис на нем.

— Слезай!

— Я лучше умру!

Он попытался лягнуть меня второй ногой, но я поймал ее, и он мог только извиваться, вися на руках. Я болтался в каком-нибудь локте над землей и удивлялся силе этого хрупкого паренька.

И тут…

Я скорее почувствовал, чем увидел, что на сцене появилось новое действующее лицо. Вернее, что оно вот-вот готово появиться. Оно возвестило о своем визите ледяным прикосновением к сердцу, дрожью в руках и туманом в глазах. Короче, мне просто стало плохо, когда противоположная стена озарилась мертвенным белым светом и в этом сиянии проступила фигура молодой женщины, связанной по рукам и ногам, с кляпом во рту и безумно вытаращенными глазами. Закладная Жертва явилась на шум.

От страха руки мои разжались, и я рухнул на пол. Закладная Жертва рванулась, завыла и нашла меня вытаращенными глазами. Если бы не путы, она бы достала меня в тот же миг, а так она только забилась и злобно замычала через кляп, пытаясь добраться до меня.

Пятясь, я отползал назад, пока не уперся спиной в стену. Встать сил не было, к тому же я, кажется, подвернул ногу — уж больно сильно болела лодыжка. Проверять времени не было — Жертва слышала меня, меня заметила, и спастись я не мог. Даже если бы я успел начертить защитный круг…

Говорят, перед смертью в памяти человека проносится вся его жизнь. Но у меня в те мгновения в голове билась только одна мысль — если я буду сопротивляться, то Жертве придется со мной повозиться, и это даст время мальчишке убраться на безопасное расстояние.

И только я об этом подумал, как наверху что-то мелькнуло. Там оставался открытый люк, в который проникал холодный ночной воздух и свет молодого месяца. Сейчас в люке мелькнула голова Даниила. Видимо, его заинтересовало завывание Закладной Жертвы.

— У… уходи, — прошептал я, дрожащей рукой нашаривая амулет. Если я успею вспомнить хоть одно боевое защитное заклинание, я проживу на несколько секунд дольше, прежде чем…

Жертве удалось наконец выпрямиться. Она издала торжествующий вопль-мычание и качнулась, собирая силы для разгона. Я сжал в кулаке амулет, зажмурился и…

Я осторожно приоткрыл один глаз. Прямо передо мной, расставив ноги, приняв боевую позу, замер Даниил Мельхиор. Его худая угловатая мальчишеская фигура закрывала от меня искрящийся, переливающийся Знак Света, по ту сторону которого корчилась от боли Закладная Жертва. Мальчишка стоял удивительно твердо, словно настоящий боевой маг. Он не шевелился, но я чувствовал напряжение его сознания, когда он начал теснить Жертву вон отсюда.

Мне даже не требовалось ему помогать. Словно простой смертный, разинув в изумлении рот, я наблюдал, как Даниил Мельхиор, применяя боевую магию пополам с черной магией вуду, изгоняет привидение.

Наконец Жертва исчезла, всосалась в стену. Даниил уронил руки, через несколько секунд погас и Знак Силы. Площадка погрузилась в темноту. Оставалось только одно светлое пятно на потолке — распахнутый люк.

А потом Даниил тихонько подошел и сел передо мной на корточки. Я попытался улыбнуться, хотя мною еще владел страх.

— Вам плохо? — прошептал мальчик.

— Наверное, я просто подвернул ногу, — ответил я. — Все пройдет.

Ловкие мальчишеские руки пробежали по обеим моим ногам от бедер до лодыжек. Задержались на левой, которая болела.

— Вот тут?

— Да.

— Ни перелома, ни вывиха… Наверное, просто ушиб.

— Да. — Я сел поудобнее, насколько это возможно на камнях, подтянул ногу и помассировал ее. Боль в самом деле отступала.

— Ты почему не ушел? Ты же хотел уйти…

— Я вернулся. — Даниил все сидел на корточках, но мои глаза уже привыкли к темноте, и я мог рассмотреть его лицо. — То есть сначала я хотел уйти, но меня что-то вернуло. Что-то сильнее меня. Оно мне словно сказало: «Ты должен его спасти!»

— Но ты хотел убежать, — напомнил я.

— Да, — мальчик обернулся на открытый люк, — я не хочу к инквизиторам. Они пытали папу и маму. Родители рассказывали мне об этом… Маме было тринадцать лет, папе пятнадцать. А их пытали…

— Твои родители были боевиками?

— Не знаю. Они не говорили. Они хотели родить сверхмага…

— Ты им стал, — улыбнулся я и, дотянувшись, потрепал его по длинным лохматым кудрям. — Ты пользуешься заклинаниями, которые не изучают и на седьмом курсе. А для тебя они будто семечки. Ты талант, Даниил!

— Скажите это инквизиторам, — скривился он. — Когда они за мной приедут.

— Сначала придет Искатель. Знаешь, кто это такой? — Даниил серьезно кивнул. — Так вот, сперва именно он решит, виновен ты или нет. И если виновен, вот тогда…

— А если нет?

— Если нет — перед тобой извинятся и отпустят. И перед Эмилем Голдой тоже.

— Эмиль пострадал зря, — убежденно прошептал мальчик. — Из-за меня. А вот я…

— А что ты?

Даниил на четвереньках подполз поближе. Глаза его вспыхнули, словно угольки.

— Я слышу голоса, — прошептал он дрожащими губами. — Вернее, один, но он… он какой-то странный. Ведь это он велел мне только что вернуться и вас спасти. И он же подсказывал мне, что и как делать. И с ножом этим… возле Комнаты Без Углов. Он сказал — и я сделал. И раньше еще было несколько раз…

— Ну, это меняет дело! — оживился я. — Тогда просто скажешь инквизиторам, что слышишь этот голос, и они отыщут того, кто с тобой разговаривает. И все! А тебя отпустят.

— Правда?

— Чистая правда, — кивнул я. — Ну, может, слегка подкорректируют твои способности, чтобы ты больше не смог слышать другие голоса. Ведь если ты один раз попался на эту удочку, можешь попасться и во второй. У человека меняется восприимчивость, понимаешь?

Даниил помолчал, обдумывая услышанное. Я же старался выглядеть как можно увереннее, потому что сам сомневался в правдивости своих слов. Инквизиторы, конечно, отыщут того, кто управляет Даниилом, но их методы поиска, мягко говоря, далеки от совершенства.

Одно было хорошо — мальчик, кажется, раздумал убегать.

— Вы пойдете к себе? — спросил он.

— Нет. — Я пошевелил левой ногой. — Посижу немножко тут. Путь предстоит долгий, так что лучше набраться сил.

— Я с вами, — сказал Даниил.

— Тогда иди сюда. Тут ужасно холодно.

Несостоявшийся беглец прижался ко мне. Вместе и правда было теплее, настолько теплее, что уже через минуту я почувствовал, как глаза мои закрываются сами собой.

Я проснулся от бурчания своего желудка. В сказках герои могут терпеть голод и холод, а уж былинные и мифологические персонажи, кажется, вовсе не нуждались в таких банальных вещах, как теплый обед, мягкая постель и уборная. У меня же затекло все тело, ломило кости, в животе бурчало, а мочевой пузырь готов взорваться. Да еще и левая рука онемела напрочь. Но именно слева ко мне прижимался во сне Даниил Мельхиор. Мальчик еще спал. Свет, лившийся из распахнутого люка, позволял разглядеть его бледное лицо, еще по-детски мягкое, но уже со взрослыми морщинками.

На улице, судя по всему, было ненастно — свет в люке был какой-то серый, и на пол время от времени падали капли. Я размял ноги и потрепал Даниила по плечу:

— Подъем, соня!

— Нет! Я не хочу! — вскрикнул он и проснулся.

— Как жизнь? — поприветствовал я его.

— Ух ты! А я думал, мне это все приснилось! — Он сел на пятки и огляделся.

— Опять голоса слышал? — догадался я.

— Ну… почти.

— Понятно. Давай-ка выбираться отсюда!

Я встал, потянулся, с трудом разминая конечности. Даниил вскочил, как кузнечик, — свеж, бодр, подтянут.

Ушибленная нога заболела шагов через десять, так что спускались мы осторожно. Даниил шел рядом, хотя мог легко меня бросить. Подозреваю, что это было от страха, — как ни силен был этот подросток вчера ночью в бою с Закладной Жертвой, при дневном свете перед лицом встречи с Искателем и инквизиторами он отчаянно трусил.

Мы спустились по винтовой лестнице и вступили на пятый этаж. По тому, что вышли мы довольно далеко от кабинета директора, возле аудитории для занятий магией рун, я понял, что ночью мы сидели в Звездной Башне — единственной, где привидения почти не появлялись.

Вот тут нас и заметили. Собственно, нас увидели, еще когда мы спускались. Кто-то из старших детей поднял тревогу, и когда мы ступили на пятый этаж, навстречу нам уже бежали.

Впереди, с развевающейся гривой, мчался сам мессир Леонард. За ним неслась Берегиня с одним из своих «Царевичей». Потом подоспели Лыбедь и Спурий. Оборотень был мокрый как мышь и с разбега хлопнул меня по плечу:

— А! Я ж говорил, что он живой!

— Максимилиан Мортон! — закричал директор, нацеливая рога мне в живот. — Где вы были всю ночь?

Я крепко стиснул ладонь дернувшегося было бежать Даниила:

— В Звездной Башне.

— Мы там были! Час назад! Вас никто не видел! Где вас носило?

Он кричал, топал ногами и все порывался пырнуть меня рогом. И пырнул бы, если бы не подбегавшие отовсюду ученики и педагоги.

— Мы ищем вас уже два часа! Вся Школа на ногах! Вы понимаете, что было бы, если бы вы погибли? Это крайне безответственно! Я вами ужасно недоволен! Если дама Морана не вынесет вам выговор, я сделаю это сам! Более того — считайте, что выговор у вас уже есть! И строгий выговор! Что вы молчите? Оправдывайтесь, если смо…

Но тут мессир Леонард увидел Даниила, и словесный поток иссяк.

— Эт-то что такое? — прошипел он. — Откуда? Как? Почему? Кто позволил?

Я уже открыл рот, чтобы все объяснить, но Даниил меня опередил.

— Я убежал, — сказал он. — А мастер Мортон меня остановил. А потом он подвернул ногу, и мы решили подождать, пока она перестанет болеть. А потом уснули. Вот.

— Вы хотели убежать?

— Да, потому что я знаю, в чем меня обвиняют. — Мальчик оглядел собравшуюся толпу. Вокруг нас уже стояло человек пятьдесят, и любопытные продолжали прибывать.

— Все считают, что я служу Белому Мигуну и хочу убить мастера Мортона, — громко произнес Даниил. — Но это неправда. Я… Я не хочу, чтобы меня допрашивали инквизиторы. Поэтому я хотел убежать. Или умереть. А мастер Мортон не дал мне это сделать.

— Мальчик невиновен, мессир. — Я крепче стиснул ладонь Даниила. — Если бы он действительно был связан с Мигуном, я был бы уже мертв.

Директор вдруг ткнулся мне рогами в живот. Я охнул от боли и покачнулся.

— Повтори это для Искателя, — проворчал он.