"Практикантка" - читать интересную книгу автора (Каменистый Артем)

Глава 1

Лина проспала почти шесть часов как убитая, даже не догадываясь, какие разнообразные события случились этой короткой июньской ночью. Честно говоря, в последнее время ей стало казаться, что все произошедшее с ней между зелеными воротами Монастыря и каменным склоном гольца Раскидистый – простой сон. Слишком быстро промелькнул перед изумленными глазами большой мир, ослепив калейдоскопом ярких красок и оставив за собой обидную горечь от многочисленных разочарований. В голове сохранилось всего несколько отдельных картин, да и то значительная их часть – красочные эпизоды из просмотренного накануне вылета эротического фильма. Сейчас девушка понемногу начинала верить в то, что на свете не существует ничего, кроме Монастыря и этого дикого, неприветливого края, с его непролазными буреломами, живописными скалами и мшистыми болотами, густыми дремучими лесами и каменными осыпями, на которых стремительно начали изнашиваться ее крепчайшие ботинки.

После затянувшейся ночевки в заброшенном поселке, она непрерывно двигалась вверх по ручью. Таким интересным манером ей ходить еще никогда не приходилось. Все русло и берега представляли собой сплошное хаотическое нагромождение красноватых валунов, размером от футбольного мяча до приличного автомобиля; меж ними пенились чистейшие водяные струи. Кое-где протягивались белесые стены наледей, сильно подмытых снизу. Эти длинные торосы интенсивно таяли, журча множеством мелких ручейков. Перебираться на труднопроходимый склон ей очень не хотелось, но время от времени девушка тщательно проверяла все подозрительные места, выискивая следы врага.

Двигаться по широкому руслу приходилось, в основном, опасными прыжками с камня на камень. Несмотря на осторожность, пару раз при этом не удалось удержаться – ноги промокли по колено. Особо рискованных трюков приходилось избегать – сломать голень среди этих нагромождений проще простого. Пугая стремительно разбегающихся хариусов, Лина пролетала над рыбными ямами, кое-где удавалось немного передохнуть, пробираясь обычным шагом через косы, сложенные гравием и не слишком большими валунами. Подойдя к одной из них, она отчетливо почувствовала свежий запах дыма.

Первым делом девушка сорвала с плеча карабин, опустила предохранитель. Упругой каплей ртути перетекая от валуна к валуну, она подобралась поближе, увидела искомое. Посреди косы чернела кучка углей от прогоревшего костра, на вершине увенчанная серой проплешиной пепла. На гравии виднелись многочисленные знакомые следы, будто кто-то старательно вдавливал в него бумеранг. Пройдясь вокруг, Лина нашла полосу смятой растительности и сломанных веток кустарника – враг, погревшись ночью у огня, ушел вверх по склону.

Присев возле остатков костра, девушка протянула к ним руку, почувствовала поток тепла. Она поняла, что разминулась с противником всего на два-три часа. Невольный страх тисками сжал сердце – опасность была очень близка. Если б Лина вчера не остановилась раньше обычного, то погоня бы уже давно закончилась, причем вряд ли в ее пользу. Тщательно осмотрев следы, она поняла: враг провел здесь довольно много времени. Он действительно не железный – устал и, скорее всего, замерз от ночной прохлады. Это хорошо. Значит, он не слишком приспособлен к этому миру, его силы тают здесь с каждым днем. Ей тоже приходится сейчас очень несладко, но она все же у себя дома.

Проверив показания спутникового навигатора, Лина убедилась, что враг по-прежнему старается выдерживать свой странный курс. В этом месте ручей резко изгибался к югу, в то время как противника интересовало исключительно северо-восточное направление. Он бросил удобное для передвижения русло, направляясь к одному ему известной цели. Ей ничего не остается делать, как продолжать следовать за ним по пятам.

Снова потянулся бесконечный подъем по очередному заросшему крутому склону. Скальные останцы, голые курумники, буреломы, колючие кусты шиповника и малины, непролазные дебри кедрового стланика, в которых, как ни странно, ей часто приходил на выручку враг. Продираясь через них, он работал как бензопила, оставляя за собой довольно неплохую тропу, теряя свои силы и помогая настырной преследовательнице.

Далеко в стороне пролетел старенький Ми-8. Лина его не услышала, а ее рация была выключена – девушка продолжала беречь остатки севшей батареи. Практикантка шаг за шагом поднималась вверх, к новому водоразделу.

Военный аэродром был резервным, созданным специально на случай большой войны с Китаем. Давно минули те благодатные времена, когда самолеты могли садиться где угодно, хоть на коровьем пастбище. Современным многотонным птицам непременно нужна была бетонная почва под ногами. В случае уничтожения своей основной базы или опасного прогиба линии фронта, реактивные машины найдут здесь теплый приют и пищу, а местные склады обеспечат их смертоносными гостинцами, предназначенными для уничтожения неприятеля.

Этот объект был режимным и довольно секретным, по крайней мере, так считал подполковник Бобриков, самый главный человек в здешнем небольшом гарнизоне. Кого зря сюда никогда не пускали – часовые были начеку. Посторонним на аэродроме делать нечего. В этой святой уверенности командир пребывал до самого полудня, пока запыхавшийся срочник, найдя его на крыльце клуба, не сообщил, что на полосу №2 сел какой-то истребитель.

Само по себе событие довольно необычное – сюда нечасто заглядывали самолеты, а, кроме того, о таких вещах всегда предупреждали заранее. Но особого волнения подполковник не ощутил – мало ли что в жизни бывает. Может, обычная вынужденная посадка из-за мелкой технической неисправности. Раз система ПВО пропустила этот истребитель – значит, он имеет правильную систему опознавания и является своим, российским. Иначе его бы встретили зенитными ракетами еще на дальних подступах к охраняемому объекту.

Поспешив к «уазику», Бобриков приказал водителю поскорее двигаться в сторону второй полосы. Но до нее они так и не доехали, истребитель уже поворачивал с рулежки, бодро направляясь к дальней площадке. Когда подполковник, наконец, добрался туда, то увидел, что фонарь боевой машины открыт, а на скошенном крыле невысокий упитанный человечек с круглым розовым лицом деловито снимает противоперегрузочный костюм. Избавившись от этой неудобной сбруи, он ловко спрыгнул вниз. Подполковник смотрел на него с немалым удивлением – тут было, отчего изумиться. На этом странном «колобке» ладно сидел парадный китель танкиста, увенчанный погонами полковника с миниатюрными золотыми лирами, что явно указывало на принадлежность к военным музыкантам. Брюки были непростыми – адмиральскими, а на голову странный человек водрузил набекрень берет десантника.

Подойдя к здоровяку Бобрикову, он пристально уставился на него с таким своеобразным видом, будто смотрит сверху вниз, а не наоборот, и деловито поинтересовался:

– Мужик, ты кто?

От такого сугубо штатского вопроса, заданного подозрительной личностью, обряженной как шут на армейской юморине, Бобриков на миг растерялся. Он не ожидал, что на его режимном аэродроме когда-нибудь произойдет подобное непотребство. С трудом сохранив присутствие духа, чеканно ответил:

– Подполковник Бобриков. Могу я узнать, кто вы такой?

– Ну, надо же! Как же мне повезло! – с бурной радостью отозвался толстячок. – Только прибыл и сразу натыкаюсь на знаменитого Бобрикова, так сказать, хозяина здешней тайги! Неслыханное везение! Наслышан, наслышан! Рад! Очень рад!

Протянув руку, странный человечек стальными тисками сжал ладонь военного и интенсивно ее затряс:

– Меня зовут Василий Иванович Чапаев, думаю, запомнить будет нетрудно. Если мы с тобой станем друзьями, то сможешь называть просто – Чапай. Так почти все делают. Ну, раз уж наше знакомство состоялось, давай, начинай!

– Что начинать?! – выдохнул вконец обалдевший подполковник, тряся раздавленной ладонью: силы у этого странного коротышки хватало.

– Как – что? Докладывай: какова обстановка на моем аэродроме.

– На вашем?!!

– Бобриков, – печально вздохнул Чапай, – ты мне начинаешь активно не нравиться. На вот, возьми, будет что в сортире почитать.

С этими словами он протянул подполковнику большой коричневый пакет, покрытый кучей сургучных печатей. Машинально на них взглянув, Бобриков подпрыгнул от удивления и едва не отдал честь:

– Что это?

– Да сам не знаю, – абсолютно честно ответил Чапай. – Однако из этих глупых бумажек ясно следует, что все местное имущество, и ты в том числе, переходит в мою собственность. Но не переживай, со мной не пропадешь, я человек нормальный, меня не раз в дурдоме проверяли.

На сию вопиющую наглость Бобриков ответить так и не успел, из подъехавшей машины выскочил лейтенант Синельников, протянул сложенный листок:

– Вам срочный приказ из штаба округа!

Пробежав взглядом по тексту, подполковник вытер вспотевший лоб и ошеломленно повернулся к Чапаю:

– Но так нельзя! Чтобы через головы всех непосредственных командиров! У нас здесь особый объект! Это грубейшее нарушение режима!

– Да понимаю я! – положив руку на грудь, вздохнул Василий Иванович. – Только надо очень, просто до зарезу!

– Я буду жаловаться!

– Вот это правильно! – охотно поддержал его Чапай. – Обязательно и немедленно! Причем сразу во все инстанции! И не затягивай с этим! Можешь написать целые мемуары из собственных жалоб, аккуратно подшить их в одну книгу и знаешь, что с ней сделать?

– Что? – совсем позорно пискнул подполковник, окончательно растерявшийся от бешеного напора наглого рыцаря.

– Засунешь себе в задницу! – торжественно заявил Чапай и поспешил уточнить: – Да-да! Предвижу твои справедливые возражения. Ты, наверное, считаешь, что крупногабаритное произведение подобного объема не сможет пролезть в рекомендованное мною место? Что ж, довольно правильная мысль. Но спешу обрадовать – в моем лице ты нашел признанного эксперта по разрешению подобных проблем. Мы свернем твой письменный труд в узкую трубочку и будем запихивать ее в твою жопу дружными усилиями, ведь совместный труд сближает, не так ли?

Справиться с Чапаем в словесном поединке получалось только у настоятельницы Монастыря, да и то не всегда. Бобриков, не отличавшийся особым даром красноречия, выпал в нерастворимый осадок через несколько минут. Его окончательно добило то, что на его драгоценный режимный аэродром один за другим стали садиться разнообразные самолеты.

В полной прострации он обалдело смотрел, как без передышки на рулевую полосу поворачивают штурмовики и тяжелые бомбардировщики, истребители и разведчики. Некоторые были явно иностранного производства, без опознавательных знаков или того хуже – с очевидной символикой других государств. К тому времени ПВО объекта уже была в загребущих руках Чапая, садиться позволялось всем желающим. Одна машина была полностью незнакомой – черная, похожая на уродливого богомола со скошенными крыльями. Бобриков не знал, что видит перед собой уникальный астральный разведчик, собранный умелыми техниками Ордена всего в одном экземпляре.

Но главное потрясение подполковника вызвала вовсе не посторонняя авиация. Он невольно схватился за сердце, когда со стороны разгружаемого транспортника мощный автокар провез ядовито-оранжевый эллипсоид, снабженный хвостовым стабилизатором. Красная надпись гласила четко и ясно – «Термоядерная бомба. Шестой уровень. М – 0,6. Не бросать!». Остальную маркировку Бобриков так и не разобрал, но увиденного ему хватило с лихвой. Дико оглядевшись, он увидел проклятого Чапая, стоявшего неподалеку с развернутой трубой спутникового телефона.

Подбежав к нему, подполковник истошно заорал:

– Там!.. Там такое творится!!! Без защитного контейнера тащат термоядерную бомбу с неправильной маркировкой!

– Да и хрен с ней, – небрежно отмахнулся Чапай, – пускай без контейнера тащат. А вот маркировку поправь – это непорядок! Наши техники вечно хоть где-нибудь да напортачат, они почти все на первое мая родились. Что уставился? Так и было, прямо на демонстрации: раз – и вывалился головой на мостовую. После этого на них надежды мало, сам понимаешь. Возьми ведро краски и немедленно принимайся за работу. Но смотри, голых баб на боеголовке не рисовать, а то в зад ее тебе засуну и будешь так ковылять до самого медпункта!

– Но так нельзя! – чуть не взвыл Бобриков. – Это грубое нарушение правил хранения и перевозки! Ведь может случиться что угодно – от облучения персонала до взрыва!

– Ничего, переживем, у нас еще есть. Я три штуки заказывал, на пару дней должно хватить.

– Да это просто безобразие! Да что здесь, в конце концов, происходит?! Что за космонавты бегают по всему объекту с пулеметами? И какого черта вы притащили сюда термоядерную бомбу?!

– Бобриков, я почему-то перестаю тебя понимать? Ты где работаешь – в армии или балете Моисеева? Скорее всего, второе, так как любой нормальный офицер хорошо знает, для чего нужны бомбы! Поясняю для разных подозрительных танцоров: их применяют, когда надо что-нибудь взорвать. И вообще, ты мне надоел со своими дебильными вопросами! Липнешь, как продажная баба! Еще раз пристанешь – оторву паршивый язык и засуну прямо в задницу! Да-да! Предвижу твои очередные возражения. Ты, конечно, считаешь, что, будучи к тому времени заполненной печатной продукцией, она не сможет его вместить? Даже не сомневайся, у такого балетного танцора, как ты, для такой мелочи в раздолбанной жопе всегда найдется подходящий уголок.

Чапая в Ордене уважали за быстроту и неудержимый напор, но работать с ним мало кто соглашался по своей воле. Неудивительно.

Вертолет осторожно облетел деревню по кругу, медленно снижаясь к небольшой посадочной площадке. Кошкин внимательно вглядывался в скопище потемневших домишек, выискивая малейшие признаки жизни. Не найдя никаких следов практикантки, он, согласно совету Клеща, повернул, к Беловодовке – ближайшей деревне. В прежние времена тут располагался большой рабочий поселок, в местных штольнях добывали смертоносный уран. Но пришли тяжелые времена перемен, стратегический элемент стал не нужен, да и рудные жилы сильно истощились; жизнь здесь быстро угасла. Свой век остались доживать несколько стариков и старух, не пожелавших перебираться в город, хотя, по закону, им почти честно выплатили компенсации. Сейчас в умирающей деревне обитало менее десятка человек, большая часть домов пришла в полный упадок, чернея дырами провалившихся крыш.

Спецназовец, выглядывающий в щель приоткрытой двери, повернул к Олегу лицевую пластину черного шлема, отрицательно покачал головой. Кошкин пожал плечами и крикнул пилоту, все время забывая, что ларингофоны не переносят сильного напряжения горла:

– Коля, как там?

– Не знаю, – прохрипело в наушниках. – Будто вымерли все. Я тут бывал не раз, к вертолету обычно хоть кто-нибудь всегда выскакивал. Для них это целое событие.

– А где они живут?

– Да по всему поселку рассыпаны, нет, чтобы в одну кучу собраться. Вон, смотри, впереди, дом с нормальной крышей. Наверняка кто-то там обитает.

Внезапно спецназовец резко дернулся, упирая в плечо демпферную скобу приклада. В следующий миг с воем заработал его огромный «Тайфун», за одну секунду выпуская семнадцать миниатюрных двенадцатимиллиметровых ракет.

– Уходим! – истошно заорал Кошкин.

Машина дрогнула, плавно заваливаясь на бок, с надрывом взревела двигателями, жалуясь на плохое обращение с заслуженным ветераном. Спецназовец едва удержался на полу, цепляясь за дверь своей ступней и не прекращая поливать короткими очередями одному ему видимую цель. Олег бросал в ту сторону напряженные взгляды, но тщетно, сравниться с натасканным зрением опытного бойца, усиленным хитроумной электроникой шлема, было попросту невозможно.

Вертолет быстро оставил деревню позади, ложась на обратный курс. Спецназовец плотно захлопнул дверь, сменил в своем оружии опустевшую кассету. Кошкин даже не стал пробовать до него докричаться – псевдохитиновый боевой скафандр нельзя было подключить к бортовой переговорной сети старенького вертолета. Что ж, на земле они узнают все, что там увидел этот опытный боец. Но одно Олег понял четко: людей в Беловодовке больше нет, этот населенный пункт человечество потеряло.

Бывалый пилот выжимал из старенькой машины все что возможно, земля отдалялась с огромной скоростью. Далеко внизу промелькнула сдвоенная вершина высокого гольца, Кошкин расслабленно откинулся на спинку кресла, решив, что на этот раз пронесло, ведь еще минута, и они бы сели в Беловодовке. В этот момент все и случилось.

Сперва вертолет сильно вздрогнул, в следующий миг салон осветила яркая вспышка, по ушам, скручивая мозги, ударил страшный, какой-то металлический визг, отдающийся вибрацией во всех костях. Крича от нестерпимой боли, Олег развернулся, увидел жуткую картину: безголовое тело спецназовца терзало что-то мерцающее, круглое, состоящее сплошь из разноцветных когтей. Кошкин, тихо зарычав, оскалил зубы, странным образом почувствовав на себе какой-то далекий, но одновременно очень близкий злобный взгляд.

– Да что это такое?! – истошно вскричал перепуганный пилот.

Олег не ответил. Выхватив из-за пояса тяжелый пистолет, он выстрелил, но по неопытности позорно промазал; разорвавшаяся пуля проделала в днище отверстие с крупный апельсин. Мерцающий агрессор стремительно подлетел к потолку, хищно крутанулся, явно намереваясь атаковать новую жертву. Едва удержав мощное оружие после чудовищной отдачи, Кошкин вернул его в боевое положение, крепко зажмурился, понимая, что сейчас этот летающий кошмар ринется на него, и начал поспешно выпускать пулю за пулей, перестав терзать спусковой крючок только после опустошения обоймы. В себя он пришел от сухих щелчков курка и только тогда понял, что стрелял, не открывая глаз.

Подняв веки, Олег увидел, что весь салон забрызган противными желтоватыми кляксами, по нему гуляет ветер из многочисленных пробоин, разнося противный сернистый запах. Только тут Кошкин осознал, что остался жив, ему захотелось закричать от радости. Он стремительно повернулся к пилоту:

– Коля, поскорее уноси нас отсюда!

Обернув к нему помертвелое лицо, пилот снял наушники и почти спокойно заявил:

– Кажись, приехали!

– Куда приехали? – удивленно воскликнул Олег и только тут понял, что вокруг царит почти полная тишина, немыслимая в этом грохочущем вертолете.

– Что… что случилось?

– Движки ты нам подстрелил, снайпер хренов, мать твою!

– Что же делать?

– Мы уже делаем все что надо – падаем!

– Парашюты! – дико заорал Кошкин. – Надо скорее прыгать!

– А хрен тебе не парашют? Нет их у нас и никогда не было! Да и как отсюда выскочишь – лопастями на мелкий фарш порубает!

– Но ведь так нельзя! Коля!!! Не сиди!!! Надо что-то делать!

– Все уже за нас делается. Держись за кресло и молись всем богам, авось поможет. Высота у нас приличная, полтора километра, глядишь, и номер удастся.

– Какой номер? – Олег чуть не плакал от ужаса.

– Сейчас хорошую скорость наберем, винт раскрутится от встречного потока воздуха, попробую сесть на авторотации!

– Коля!!! Дружище!!! Ты уж постарайся!!!

– А то я не знаю! Приклей свою задницу покрепче, посадка будет та еще!

Кошкин, удивив самого себя, до самого последнего слова вспомнил молитву, что в детстве его заставляла учить бабушка, и прочитал ее с таким искренним вдохновением, что будь дело в церкви, расплакались бы все посетители. Между тем падающая машина все более увеличивала свою скорость. Винт, реагируя на встречное давление рассекаемого воздуха вращался все быстрее и быстрее. Хрипя от усилия, Николай выжимал омертвевший штурвал, с натугой уводя вертолет от угрожающе приближающего скального останца, где их не ждало ничего, кроме неизбежной гибели.

К сожалению, скорость падения еще не слишком замедлилась, пилот понимал, что если не уведет машину в глубокое ущелье, то они рухнут на высокий горб водораздела, не успев использовать до конца эффект спасительной авторотации. Вертолет ушел в каньон едва не задев макушки деревьев по краю обрыва, продолжил сумасшедший спуск держась около самого склона, то и дело стараясь зацепить лопастями скалы. Но Коля хорошо знал свой старый Ми-8 и, хотя был в такой страшной ситуации впервые, смог выжать из него все, дотянув до самого ручья на дне.

Скрипящая машина, молотя воздух без помощи своих затихших двигателей, выровнялась в самый последний момент, тут же задрав нос к небесам. Сминая деревья и кусты стланика, вертолет с грохотом рухнул на хвост и, треща раздираемой обшивкой, тяжело завалился на бок, лишившись при этом своего огромного винта.

– Два бомбардировщика постоянно должны дежурить возле квадрата – один пусть несет спецбомбу, второй нашу фирменную девятитонку. Все понятно?

– Да Василий Иванович! Будет исполнено!

– При наличии цели они должны быть готовы сбросить свой груз на любую точку в опасном районе не позднее чем через десять минут после получения приказа. Понятно?

– Тяжеловато. Район большой, машины тяжелые. Пока развернутся, пока выйдут на цель. Могут и не успеть.

– Могут. Но учтите, на одиннадцатой минуте ваши задницы серьезно пострадают, потому что я лично засуну в них эти бомбы. Да-да! Предвижу ваши возражения: думаете, что они там не поместятся, особенно девятитонная. Коллеги, надо верить в свои силы и возможности!

На очередной водораздел Лина поднялась еще до полудня. С каждым днем она все более привыкала к тайге и уже довольно уверенно двигалась в зарослях, прежде казавшихся ей совершенно непреодолимыми. Быстро миновав неширокое плоскогорье, поросшее редкими кустами стланика, она вышла к очередному спуску. Этот склон был довольно пологим, враг не колебался, двинулся по нему, не меняя своего курса. Скал здесь не было, только редкие маленькие останцы, похожие на огромные кочаны капусты. Порода на осыпях не держалась, съезжала под ногами, она вся состояла из плоских камешков, напоминавших кусочки древесной коры.

На спуск ушло не больше часа, столь быстро Лина здесь еще никогда не ходила. Одно огорчало: враг тоже не медлил, ему наверняка пришелся по вкусу столь приветливый склон. Ни буреломов, ни стланиковых чащ – просто отдельные кусты и сосновые, светлые рощицы. Внизу девушка около километра со всеми удобствами поднималась по сухому руслу сезонного ручья, затем, свернув следом за противником, поднялась на лысоватую, скошенную холмистую гряду, на вершине остановилась – с другой стороны виднелся небольшой поселок.

Присев на колено, она подняла с окуляров защитные колпачки, осмотрела крошечную деревню в оптический прицел. Увиденное ее сильно насторожило. Местные дома не были заброшенными, наоборот, содержались в полном порядке. Их было около десятка, причем один отличался очень приличными размерами, а другой стоял в окружении дощатого забора с колючей проволокой поверху. Но самое интересное было в том, что людей не замечалось. Да и звуков с той стороны не доносилось, тишина стояла полная. Довольно странно, хотя, кто знает, может, здесь это в порядке вещей.

След врага уходил в сторону, по вершине гряды. Но в поселок надо зайти обязательно. Он был рядом, всего в полукилометре, там обязательно должна быть связь. Надо попробовать доложить руководству Ордена о своем местонахождении, а затем продолжить преследование. Кроме того, у жителей можно разжиться продовольствием, что ей не помешает.

Опустив колпачки обратно на линзы, Лина направилась вниз. Она быстро дошла до опушки сосняка и внезапно наткнулась на растерзанную собаку. Крупная пушистая лайка была практически разорвана пополам, причем произошло это совсем недавно. Жестокий удар вырвал большую часть ее спины до основания брюха, разметав внутренности животного на несколько метров. Следы изувера разобрать было невозможно – мягкая хвойная подстилка не оставляет четких оттисков. Но одно было ясно – это не медведь, или какой другой хищник, те не оставляют подобных ран.

Сжав карабин, Лина прошла несколько шагов и обнаружила изувеченные останки второй собаки. Сомнений больше не осталось – здесь происходит нечто очень странное. Она предположила, что враг, пройдя немного дальше по гряде, сделал петлю и вернулся в поселок. Что ж, если это так, сейчас все решится, они, наконец, встретятся. Поняв, что вот-вот может начаться бой, девушка ощутила необычайную легкость и странное возбуждение. Это была ее первая настоящая боевая схватка. Случай в захваченном самолете не считается, на серьезное столкновение он просто не тянет.

На миг расслабившись, Лина мобилизовала свои скрытые резервы, вводя сознание в легкий боевой транс. В таком состоянии она сможет проявить большинство своих способностей, почти полностью раскрыть физические возможности и, кроме того, будет неплохо защищена от ментальных атак. Она помнила, какой мощный импульс враг обрушил на опергруппу перед самой атакой. На нее это практически не подействует, сейчас она попросту выше чужой воли.

Двигаясь быстро, но совершенно бесшумно, девушка преодолела пару десятков метров открытого пространства, проскользнула вдоль стены, осторожно выглянула из-за угла, окинув взглядом единственную улицу крошечного поселка. Она, наконец, увидела первых людей. Четверо мужчин стояли на крыльце самого большого здания, но что-то в них с первого взгляда показалось Лине неправильным. Приглядевшись, как гротескно подергиваются их перекошенные тела, она разглядела грязно-зеленые побеги вокруг шей и голов и поняла все в одно мгновение.

Осознавая, что подобного противника одной пулей не всегда свалишь, она спряталась за угол, протянула руку за спину, нащупав клапан большого кармана разгрузочного жилета. Откинув его, вытащила удлиненный предмет, похожий на исполинскую пулю с отверстием в основании; ловко надела его на ствол карабина. Специально подогнанный компенсатор принял на себя заряд с характерным щелчком. Винтовка стала походить на подготовленный к выстрелу противотанковый гранатомет. Сунув в обойму холостой патрон, девушка передернула затвор, загоняя его в ствол. После этого начала действовать.

Выкатившись на улицу, Лина, припав на колено, нажала на спуск, аккуратно отстранив голову от струи вышибного заряда. Разбуженная вспышкой пороховых газов, дульная граната сорвалась с компенсатора, шипя выхлопом, влетела аккуратно в дверной проем. Триста пятьдесят граммов мощнейшей взрывчатки разнесли крыльцо вместе с четверкой людей и большей частью стены, щедро распылив здесь немалое количество очищающего серебра. Из пламени и дыма выскочил пятый, не обращая внимания на оторванную руку, он странным, прыгающим бегом бросился на девушку.

Грохнул карабин, мощнейшая пуля угодила человеку в нижнюю часть груди, в фонтане кровавых брызг разорванное тело рухнуло в грязь. Уже не глядя на него, Лина поворачивалась в другую сторону – из-за ближайшего дома выбегали еще двое противников. Одного удалось свалить похожим выстрелом, но второй, даже лишившись головы, продолжал свой бег. Эту жуть остановила вторая пуля, выпущенная ему в живот с десяти метров. Новый враг – очередной выстрел. Дверь соседнего дома раскрывается – опять нажатие на спусковой крючок.

Свалив еще троих, Лина отточенным движением заменила обойму, быстро поменяла позицию, смещаясь к разгорающемуся большому дому. Вовремя – из леса выскочило целых пятеро. Девушка, встав во весь рост, начала расстреливать их как в тире, краями глаз фиксируя фланги. Последний противник пал за несколько шагов, когда в карабине оставалось всего три патрона.

Сменив на всякий случай обойму, Лина медленно вышла на середину поселка и разочарованно нахмурилась. Она явственно почувствовала, что ощущение присутствия врага притупляется. Девушка поняла, что к здешним событиям он не причастен, значит, придется продолжать преследование. Уже собралась вешать карабин на плечо, как вдруг краем глаза заметила осторожное движение среди деревьев. Не поворачивая головы, она пригляделась уголком глаза, заметила прячущегося в кустах человека. Будь он обычным противником, то не стал бы таиться, давно бы уже бросился на желанную добычу – разума у них хватало лишь на то, чтобы нападать на все живое без лишних тактических маневров. Подняв руку в приветственном жесте, практикантка крикнула:

– Не бойтесь, я не причиню вам вреда!

Несколько мгновений незнакомец не двигался, но, поняв, что обнаружен, нехотя поднялся и, подойдя, встал от практикантки в десяти шагах. Это был молодой парень лет двадцати пяти в старых джинсах и грязной камуфляжной куртке. На ремне у него болтались два коротких патронташа, в руках он держал двуствольное ружье двенадцатого калибра, направляя его в сторону, но с таким расчетом, чтобы можно было мгновенно повернуть на девушку. Впрочем, глядя на его перепуганное лицо и дрожащие руки, Лина поняла – боец из него никудышный.

– Ты кто? – спросила она.

– Дима, – настороженно ответил парень, – охранник участка.

– Меня зовут Алина, я рада, что ты уцелел. Как это случилось?

– Не знаю. Я со Славиком пошел в ночь на марь – поохотиться. Нам начальник разрешил – мясо свежее не помешает, а то в леднике осталась одна почерневшая говядина, ее скоро собаки есть откажутся. Без толку – сохатого видели, но больно далеко, из двустволки никак не достать. Карабина у нас не было, на весь участок один нарезной ствол – мелкашка у механика.

Увидев, что шокированный парень начинает срываться на словесный понос, Лина поспешила его перебить:

– А где же твой друг?

– Нет его. К поселку подходили, как мне в кусты приспичило. Я под дерево сел, а он дальше пошел. Его на моих глазах убили, там он, на опушке лежит. Даже не знаю, почему меня не заметили. Да что же здесь со всеми случилось? Зачем ты их застрелила, может, это как-то можно вылечить?

– Нет, нельзя, – уверенно заявила Лина. – Это больше не люди – у них отняли жизнь. Такие создания называются навьи – живые мертвецы.

– Зомби?

– Нет, навьи, – нахмурилась девушка. – Зомби – это что-то из фильмов ужасов, а тут жизнь, надо называть все вещи своими именами.

– Но как же так?! Вечером все они были нормальными людьми!

Лина ничего не ответила, прошла несколько шагов вдоль грязной дороги, присела, указала на странный след, похожий на оттиск огромной крабовой клешни:

– Здесь недавно побывали ракшасы.

– Кто?

– Низшие, из диких кланов. Они не особо сильны и в условиях Земли долго существовать не могут, хотя адаптация происходит почти мгновенно. Однако, подкрепляясь чужими жизнями, могут весьма существенно продлить срок своего здешнего существования.

– Да я ни хрена не понимаю! Что же здесь произошло?!

– Сама не знаю, – честно ответила Лина. – По идее, здесь уже давно должны быть наши спецназовцы, ведь рядом произошел второй пробой. Но я даже самолетов не вижу. Дима, а у вас был телевизор или радио? Вы слушали новости?

– Да, ежедневно.

– Скажи, в последнее время не происходило что-нибудь странное, особенно касающееся Южной Якутии?

– Да нет, все нормально, ничего необычного не говорили. Хотя, постой! Начальник как-то говорил, что по рации слышал треп радистов, будто в Нимгер нагнали тьму солдат, военной техники и разных самолетов.

– Очень странно! Почему же их здесь нет? – сама себя спросила Лина. – Так, значит, на вашем участке есть рация?

– Ну да! Так положено по правилам. Мы три раза в день на связь должны выходить.

– А в какое время? Когда будет очередной сеанс?

– Обеденный мы уже пропустили. Теперь аж до семи часов ждать придется.

– Понятно. Покажи, где она.

Дмитрий повернулся, охотно пошел в сторону небольшого домика на дальнем краю поселка. Он все еще пребывал в немалой прострации и, по выработанной привычке иметь над собой начальника, беспрекословно подчинялся незнакомой уверенной в себе девушке. На ходу Лина поинтересовалась:

– А что это за дом, окруженный колючей проволокой?

– Склад сырья. Его по правилам режима надо так укреплять. Наш участок добывает аметист – полудрагоценный камень. Красивый такой, сиреневый. Посмотри под ноги, здесь повсюду его крошки валяются, мы грязь засыпаем отходами обогащения.

Действительно, куда не глянь, везде можно было увидеть блестящие обломки красивых кристаллов. Меж тем охранник продолжил:

– Готовое сырье в мешки ссыпаем, опечатываем. Раз в месяц его вертолет в Нимгер вывозит, там цех окончательного обогащения, огранщики работают, ювелиры.

Глазастая девушка быстро пригнулась, выковыряла из грязи крупный, размером с большой палец, фиолетовый кристалл. На ходу, счистив грязь, посмотрела сквозь него на небо, восхищенно покачала головой:

– Смотри! Этот камень просто великолепного цвета и полностью прозрачен. Почему же его выбросили?

– Тут до нас другая контора работала. У них порядка совсем не было, из богатых отвалов брали породу для засыпки улицы. Наши мужики здесь после каждого дождя ходят, собирают камни в банки из-под томатной пасты.

– Выходит, мы сейчас идем по драгоценностям?

– Типа того. Это еще что! Вон, в нашем Нимгере под главной улицей тридцать тонн золота лежит. И ничего, все ходят, не будут же полгорода сносить?

– А можно мне этот камень себе взять, на память?

– Бери, конечно! Зачем спрашиваешь?

– Ну, даже не знаю. Ведь так положено. Здесь ведь все ваше, а ты, тем более, охранник.

– Сказала тоже, наше! – хмыкнул Дима. – Да тут одни работяги, хозяева месторождения даже не в Нимгере – в Москве. Господи! – вдруг взвыл он, качая головой. – Ведь все ребята погибли, столовая горит, а мы о каких-то камнях болтаем! Вот твоя рация!

Распахнув дверь, он сделал приглашающий жест. Прямо напротив порога стоял массивный стол, на нем виднелась огромная угловатая радиостанция.

– Древность-то какая! – потрясенно охнула Лина.

– Не пугайся! Бывает, она даже работает.

– Что, совсем негодная?

– Да связь у нас здесь плохая, наверное, окружающие горы мешают, или радист плохо антенну натянул. Бывает, по два дня связаться с конторой не можем.

Осмотрев аппаратуру, Лина покачала головой:

– Она мертво настроена всего на одну частоту. Это очень плохо.

– Почему?

– Мне связь нужна прямо сейчас, я не могу ждать до самого вечера.

– Попробуй других вызвать, хотя это и не по правилам.

– Кого?

– Да тут весь день переговоры проходят. Мы же здесь не одни – есть еще старатели и лесозаготовители. Просто у каждой фирмы свое время дежурной связи.

– Понятно, – обрадовалась Лина и щелкнула тумблером.

Электроника осталась мертвой. Проверив, что кабель уходит к розетке, она заявила:

– Не работает!

– Ясное дело, – согласился Дима, – света ведь нет!

– Как?

– Молча. Дэзка не гудит.

– Дизельная электростанция?

– Типа того. Ее на ночь всегда останавливают – топливо экономим. А утром… утром уже некому было заводить.

– Аккумуляторы есть?

– Наверное. Только я не знаю где.

– Я видела на улице бульдозер и погрузчик.

– Не, на них пускачи установлены. От них заводятся, без всяких аккумуляторов.

– Понятно. Ну что же, пойдем смотреть вашу электростанцию.

Дизельный генератор стоял в большом, высоком сарае. Собственно говоря, их здесь было два, но один Дима сразу забраковал:

– Этот не работает, даже не подсоединен, там что-то с движком.

– Заводи действующий.

– Я не умею, – стыдливо ответил парень.

– Как?!

– Да просто. Нет у меня тяги к технике. Я тут простой охранник. Мешки опечатываю, штольню на замок закрываю, баню топлю и на кухне повару помогаю.

– Понятно. Ничего, сейчас сами разберемся. Если он работает, то я его непременно заведу.

Женщины не склонны к технике – так гласит расхожее заблуждение. Ничего подобного – это просто очередное табу современной цивилизации. Да, она их не слишком привлекает, но при необходимости любая барышня сможет завинтить гайку. А если вспомнить изуверские методы Монастыря, то не стоит удивляться тому, что Лина через пару минут разобралась в местной технике. Основной проблемой было найти бензин для запуска, но ее решил Дима, найдя в углу маленькую пластмассовую канистру. Накрутив промасленную веревку, девушка рванула ее на себя. Пускач затрещал с первой попытки, быстро раскрутил вал тяжелого дизеля.

Посмотрев на показания контрольного щита, Лина убедилась, что напряжение не доходит до стандартных двухсот двадцати вольт. Возможно, что-то надо было подрегулировать, но это уже выше ее понимания. Здешняя техника была, мягко говоря, не слишком новой. Многого не хватало, а кое-что, наоборот, добавлено. Быстро разобраться в этом хаосе было попросту невозможно.

Вернувшись к рации, девушка щелкнула тумблером. Загорелись индикаторы, послышалось низкое гудение трансформатора.

– Подожди пару минут, – предупредил ее Дима. – Надо подождать, пока нагреется.

Лина терпеливо выждала указанный срок, затем прижала переключатель передачи:

– Мэйдэй[6], мэйдэй! Говорит Алина Ветрова, мне требуется срочная помощь. Всем кто меня слышит, прошу ответить!

Выждав несколько секунд, она повторила вызов, затем еще раз. После четвертого в динамике затрещало, и послышался едва различимый голос:

– Я вас слышу.

– Кто вы?

– Инженер связи Сергей Махров, город Нимгер, контора старательской артели «Чарагда». У нас сейчас дежурная связь. Вам нужны спасатели? МЧС?

– Нет, они мне здесь не помогут. Извините, если я вам сейчас мешаю, но это действительно вопрос жизни и смерти. Прошу вас, запишите все, что я вам сейчас скажу, слово в слово.

– Диктуйте, записываю!

Лина четко произнесла заранее заготовленный текст. Заставила радиста дважды повторить указанные координаты, убедившись, что все записано без ошибок. Продиктовала ему телефон руководителя филиала, опрометчиво считая, что это гораздо надежнее диспетчера, не представляющего, кто она такая. Однако в Монастыре учили на совесть, чуть помедлив, девушка добавила:

– Сергей, если вдруг вам не перезвонят, то запишите другой телефон, на всякий случай. Это крайне маловероятно, но если все-таки такое произойдет – передайте сообщение по нему. Поспешите – это очень важно, я надеюсь только на вас.

– Хорошо, сразу после окончания дежурной связи постараюсь туда дозвониться.

– Сергей, вы очень постарайтесь! Вы даже представить не можете – насколько важна эта информация!

– Хорошо! До связи.

– Я очень на вас надеюсь. До…

Закончить фразу Лина не успела – треск в динамике неожиданно затих, индикаторы погасли. Переглянувшись с Димой, она выскочила на улицу и поняла все с одного взгляда. Кусок горящей крыши сполз вниз, замкнув провода. Со стороны электростанции истошно ревел дизель, сражаясь с закороченным генератором. Действуя скорее рефлекторно, чем обдуманно, девушка побежала в ту сторону. Ворвавшись в сарай, подскочила к грохочущему агрегату, морщась от едкого дыма, выжала декомпрессор. Остановив двигатель, вышла наружу, встала перед охранником:

– Дима, у вас продовольствие есть?

Тот указал рукой в сторону пылающего дома:

– Там столовая и склад.

– Понятно, – разочарованно вздохнула девушка. – Дима, тебе надо отсюда уходить, причем как можно быстрее.

– А ты?

– Мне нельзя, я на работе, должна преследовать одного неприятного гада, он еще хуже тех, что здесь похозяйничали.

– Я с тобой!

– Нет! Ты будешь мне только помехой. Здесь есть поблизости населенный пункт или действующая дорога, откуда можно добраться до города?

– Довольно недалеко Беловодовка, туда дня за два можно добраться, если очень постараться. Но там транспорта нет, дорога только по зимнику, когда лесорубы начинают работать. А на западе есть два старательских участка, связанных с трассой на Нимгер, но, чтобы туда попасть, придется через реку переправляться.

– Иди лучше на запад, так будет гораздо надежнее.

– Больно далеко!

– Ты видел, что случилось с твоими товарищами?

– Понял. Пойду на запад. Алина, да что же здесь происходит?

– Беда, Дима, очень большая беда. Я сама ничего не понимаю, знаю только один маленький фрагмент, с которого все началось. Мне теперь тем более надо спешить.

– Но ты же сама говоришь – здесь очень опасно! Пойдем со мной, что толку с тебя одной? Радист передаст сообщение, без тебя спокойно разберутся.

– Не волнуйся за меня, – преувеличенно бодро усмехнулась Лина. – Это моя работа. Я просто обязана продолжать свой путь. Если все будет нормально, то до завтрашнего вечера меня заберет вертолет. У тебя есть патроны с ракетами?

– Да, штуки три.

– Иди отсюда точно на запад, мы постараемся тебя найти. Увидишь вертолет – сразу сигналь. Все, прощай, мне пора бежать.

Развернувшись, Лина направилась в сторону холмистой гряды, возвращаясь на след врага. Но не прошла и сотни метров, как сзади послышались крики. Оглянувшись, она увидела бегущего охранника. Встав перед ней, он протянул половину прямоугольной буханки хлеба:

– Вот, в избе захватил! Он черствый, но съедобный, мы сами раз в неделю печем. Возьми, ты же голодная!

– Тебе тоже еда не помешает.

– Ничего! Я сейчас по всем балкам пройдусь, чего-нибудь еще найду. А нет, так не пропаду – ружье есть, на рябчиках да куропатках продержусь.

– Спасибо!

– Да не за что. Ты это, поосторожнее там, – смутившимся тоном произнес парень.

– Не переживай, лучше за себя думай, если вертолет не подберет, то путь предстоит неблизкий. Ладно, прощай!

– Прощай!

Проводив взглядом странную, удивительную девушку, Дмитрий удивленно покачал головой. Он все еще не мог окончательно поверить в происходящее. Гибель всех товарищей, их жуткое перевоплощение, неизвестная юная красавица, которых не бывало в здешних дебрях от сотворения мира. Все это походило на кинофильм, он даже не знал, что будет рассказывать по возвращении в город. Да и будет ли это возвращение? Алина предупредила, что опасность все еще сохраняется – по округе бегают страшные существа, превращающие живых людей в кровожадных зомби. Нет, надо уходить как можно быстрее, в Нимгере будет видно, что говорить, а о чем умолчать.

– Это надо начинать делать немедленно!

– Но, Василий Иванович, – невозможно! Нам потребуются сотни кубов раствора – десятки тонн мелкодисперсного серебра и его соединений! Мы просто не сможем быстро перебросить такое количество на Дальний Восток!

– Уже к вечеру самолеты должны начать распылять эмульсию на самых угрожающих направлениях. Все понятно?

– У нас на месте в наличии всего один специализированный ВАП[7]! Это просто невозможно!

– Если вы так решительно настроены ничего не делать, настоятельно рекомендую немедленно записаться в очередь к ближайшему проктологу.

– Но, Василий Иванович!..

– Есть альтернатива больнице – к вечеру на самых угрожающих направлениях должны появиться первые заградительные полосы. Понятно?

– Да!

– Вот и хорошо! И всегда помните о проктологе, вы же знаете: я зря подобные слова на ветер не бросаю.

Панарин Игорь Владимирович сидел за своим огромным письменным столом. Ему больше не хотелось есть, вообще в последнее время его аппетит здорово уменьшился. На него, не нарушившего ни одного приказа или инструкции, обрушилась целая лавина различных неприятностей. Все рухнуло практически в одно мгновение. Он еще продолжал занимать свое кресло, но прекрасно понимал – это затянувшаяся агония. Везде теперь распоряжались совершенно неизвестные люди, понаехавшие в один день, руководитель филиала чувствовал себя министром без портфеля.

Повернув голову на звонок телефона, он поднял трубку, догадавшись по звуку, что вызов междугородний:

– Панарин слушает.

– Это Климов, Восточно-Российский центр, – ледяным голосом представился собеседник.

– Да, я вас хорошо помню.

– Вот и славно. Игорь Владимирович, к вам сегодня вылетает Никитин Сергей Викторович. Встретите его, сдадите все свои дела и послезавтра вылетайте к нам – намечается слушание вашего дела. Понимаете?

– Д-да, – дрогнувшим голосом выдохнул Панарин.

– Вот и отлично, мы будем вас ждать с нетерпением. До свидания.

– Д-до свидания.

Чувствуя, как горит кожа на лице, руководитель положил трубку, проклятый телефон немедленно зазвонил вновь:

– Алле! – только и смог произнести он.

– Привет, Панарин! – наглым голосом заявил ненавистный Клещ. – Еще не соскучился? Я вот что хочу посоветовать для твоей задницы…

Игорь Владимирович яростно бросил ненавистную трубку, быстро вышел из кабинета, на ходу бросив секретарше:

– Я в канцелярию!

Спустившись на один этаж, он открыл огромную двустворчатую дверь из резного дерева. Ничего не говоря двум сотрудницам, прошел мимо них, нашел на стеллаже свое личное дело, встал в дальнем закутке у окна, спрятавшись от любопытных женских глаз. Панарин кожей чувствовал, что все сплетницы филиала заняты сейчас только одним – перемывают косточки своему опальному начальнику.

Глядя на коричневую картонную папку, он почувствовал, что очень близок к тому, чтобы позорно расплакаться. Двадцать два года безупречного служения! Половина жизни! Он с самого начала не стал рваться в прославленные боевые подразделения, но вовсе не из трусости – просто трезво оценивал свои скромные физические возможности. Ему там просто нечего было делать. Но в Ордене любому человеку найдут применение. Отдел связей с большим миром, канцелярия, управление кадров. Ни одного выговора или письменного порицания за все годы служения. Звезд с неба не хватал, но и бардак не разводил. Все знали четко: там, где Панарин – все будет в полном порядке. Да, в его филиале всегда хватало различных проблем. Но это касается всех удаленных структур организации – им не хватает кадров. Люди всегда тянутся туда, где южное солнце и европейские города. Хабаровск, конечно, не самый край географии, но и далеко не Сочи. Немудрено, что их комплектовали в последнюю очередь. Не раз опергруппы отправлялись по «синей тревоге» в неполном составе, бывали случаи выпадения вахт астрального пеленгатора. Но в целом – они работали хорошо, никогда не допускали вопиющих провалов. Чем же руководитель заслужил к себе такое отношение? Он ведь даже буквы не нарушил!

– Панарин? – внезапно послышалось над самой головой.

Повернувшись, он недоуменно уставился на незнакомую очень крупную женщину, облаченную в новенький камуфляж. Увидев ее гипнотический взгляд, он почувствовал себя маленьким кроликом перед голодным удавом: по спине пробежал противный холодок, во рту набух комок, почти полностью парализовав язык. С трудом, сделав глотательное движение, он чуть ли не проблеял:

– Д-д-да-а.

– Ты даже не представляешь, как давно я хотела увидеть твою дебильную рожу. И знаешь, она оказалась еще уродливее, чем я предполагала.

– А-а…

– Захлопни свое анальное отверстие, которое природа по ошибке поместила на твою переднюю часть головы. И знаешь, глядя на тебя внимательнее, я постепенно прихожу к выводу, что это вовсе не ошибка. Что ты так ласково на меня смотришь, как на любимую бабушку? Рот захлопни и слюни подбери – неужели я кажусь тебе такой красавицей? А? Отвечай!

– Н-нет.

– Что-о? Ах ты, сморчок сальный, уродиной меня назвал?!

– Нет! – чуть не взвыл перепуганный руководитель филиала, чувствуя, что ему срочно необходимо попасть в уборную, иначе может произойти позорнейший конфуз.

– Ладно, – настоятельница сменила гнев на милость, – некогда мне тут с тобой любезничать. Я вот чего зашла – Алину Ветрову хорошо помнишь?

– Д-да.

– И где же она сейчас?

– В т-тайге. П-пропала.

– Странное дело! Я ведь тебе звонила накануне практики, по-человечески просила – пригляди за моей девочкой. Просила?

– Н-но…

– А ты что сделал? Отправил в лес с компанией мужиков. Наверняка хотел, чтобы они ее там дружно трахнули?

– Н-нет.

– Молчи, дерьмо с галстуком! Хотел! В твоих поросячьих глазках все поганые мысли видны, как в раскрытой книге! Вот что я тебе скажу, Панарин: если с моей драгоценной девочкой случится что-то нехорошее, я с тобой такое чудо сотворю, что Чапаю здесь будет делать совершенно нечего. Ты меня понимаешь?

– Н-нет.

– Поясняю. Ты капитально сбавишь в весе и семенящим шагом проделаешь продолжительное турне по всему необъятному земному шару, посещая самых лучших проктологов планеты. Но это тебе не поможет. И знаешь, почему?

– Н-нет.

– Потому что после того, что я с тобой проделаю, тебе никто из них уже не поможет. Ты понял?

– Д-да.

– Молись, иуда, за здравие Ветровой Алины Игоревны! Помни – судьба твоей задницы теперь в ее слабых руках!

Развернувшись на пятке, настоятельница удалилась уверенными, четкими шагами. Панарин, с великим трудом выждав минуту, мелко семеня от сведенных мышц, проскользнул мимо работниц канцелярии, косившихся на него с нескрываемым любопытством. Уже сидя в туалете, он понял, что так и не вернул папку со своим личным делом на место. Но сейчас ему было не до этого.

В кармане бравурным маршем заиграл телефон. Глянув на номер, он поморщился – звонили из приемной. Из трубки послышался голос секретарши Нинки:

– Игорь Владимирович?

– А кто же еще?

– Вам Клещ звонил, просил напомнить про вазелин, – с плохо скрываемым злорадством произнесла секретарша.

– На хрен его! – взвыл Панарин.

– Хорошо! Еще звонили из ФСБ, спрашивали, не появлялась ли Ветрова, я сказала, что нет. А прямо сейчас какой-то инженер связи Сергей Махров звонит из Нимгера, просит лично вас.

– Его тоже на хрен! Всех на хрен!!! Нет меня ни для кого! Больше я здесь не начальник и оставьте меня, наконец, в покое!

– Так что ему сказать?

– Пусть звонит, кому хочет – меня больше ни для кого нет!

Выключив трубку, Панарин вскочил и остервенело бросил ее в унитаз, почувствовав при этом странное облегчение. Все! Пусть сами со всем здесь разбираются – они его еще вспомнят с ностальгией! Трусливые шакалы! Стервятники! Всем был хорош, как вдруг – на тебе! Ничего, они еще попляшут, забыли, наверное: новая метла и метет по-новому!

Сергей Махров внимательно выслушал ответ секретарши, нахмурился. Он вспомнил настойчивый, взволнованный голос неизвестной девушки и понял, что через час надо непременно попробовать перезвонить. Если и к тому времени Панарин Игорь Владимирович не передумает молчать, он попробует связаться по второму номеру с какой-то странной настоятельницей. Не похоже, чтобы эта Алина просто пошутила – в тайге действительно произошла какая-то беда. Да и в городе неспокойно: ходят разные странные слухи, мертвый аэродром ожил, над ним без конца ревут самолеты и вертолеты, понаехало множество людей. Сегодня утром, по пути на работу он видел целую колонну тягачей, груженных боевой техникой. Все это было очень странно – в этих краях уже давно не было ни одного военного.

Панарин не знал, что, отказавшись выслушать неизвестного инженера связи, потерял великолепный шанс на свою полную реабилитацию. Отчаянный «SOS» практикантки остался без ответа.

– Так ты понял, Мешков? Чтобы через полчаса все движение по автодороге между Чульманом и Нимгером было перекрыто!

– Но я должен уточнить у своего начальства ваши полномочия!

– Чего там уточнять – видал я твое начальство! Для них в дурдоме давно палата приготовлена, среди нормальных людей им не место. Мало того, что казенные кресла протирают, так еще и мочатся там прямо под себя, мебель поганят. Куда не глянь, от них одни убытки! На хрен нужны такие командиры?

– А…

– Послушай, Мешков, неужели все гаишники такие полные придурки? Мне это не раз говорили, но я не верил, думал – клевещут недруги на честных парней. Но теперь, тесно пообщавшись с тобой, постепенно начинаю понимать – в их словах все же были зерна истины!

– Да я…

– Че ты там бормочешь, как нищий на паперти?! Я тебе в последний раз четко и ясно повторяю: если через полчаса движение там не будет перекрыто – засуну свисток в задницу и жезлом запихаю его очень глубоко. Исключение делать только для наших машин. Все понятно?

– И-и…

– Вот и хорошо! Помни: промедлишь – сразу готовь жезл!