"Практикантка" - читать интересную книгу автора (Каменистый Артем)

Глава 8

– Временный куратор «красной тревоги» Клещ?

– Да.

– Говорит Михаил Антонов, старший эксперт полевого отдела. Мы закончили предварительное исследование нескольких образцов, собранных на гольце Раскидистом.

– И как? С чем мы сейчас имеем дело?

– Не могу сказать ничего определенного. Более всего, по своему составу эта жидкость напоминает силикатный канцелярский клей. Я, конечно, утрирую понятия, но ничего не преувеличиваю – таковы общие факты. Мы не нашли пока ничего, напоминающего обычные ткани противника. Никто даже не верит, что это вообще кровь или иная физиологическая жидкость.

– Простой клей?

– Нет, но несколько похоже на него. В образцах большое содержание аморфной серы и карбоната магния. Много свободного серебра и различных его соединений, но это, очевидно, просто продукты разрыва спецпатрона.

– Значит, сказать, кто нас здесь посетил, вы пока не можете?

– К сожалению, нет. Мы отправили представительный образец в стационарную лабораторию, но результат будет нескоро. Да и вряд ли вам он пригодится – поверьте, такого мы еще не видели, так что полезной информации не ждите.

– Все понятно. А что там по поводу слова, которое повторял враг?

– Глухо. Слишком мало информации, не на что даже опереться. Одного слова слишком мало. Русское его значение вам хорошо известно, но найдено уже десятки смыслов на разных языках Земли и наречиях противников.

– И что оно означает на чужих языках? – немедленно заинтересовался Клещ.

– На квари – скала, или гора; на фиболо – основание, начало, реликвия. Древнейший язык человечества, санскрит, говорит, что «упала» означает попросту камень. Больше ничем помочь вам не могу: если бы было хоть несколько фраз, а так, по одному слову, ничего понять невозможно. Это задача не имеет решения.

– Хорошо, только держите меня в курсе, если лаборатория выяснит хоть что-то новое. С телами закончили?

– Да. Смерть мужчин произошла от множества проникающих ранений, несовместимых с жизнью. Они вызвали мгновенный шок. Сила ударов была очень велика, у всех оперативников обнаружены переломы множества костей. Посторонних веществ в телах не обнаружено, только стимуляторы да в крови командира морфий. У одного бойца отсутствует большая часть головного мозга. Судя по следам – это поработали вовсе не птицы.

– Враг?

– Да. Совершенно очевидно, что это один из Высших. А многие из них способны усваивать некоторую информацию из свежих мозговых клеток.

– Мразь!

– Точно подмечено.

– Так, значит, с телами все в порядке, и никакой опасности от них ждать не приходится?

– Да.

– Отправляйте их побыстрее в Хабаровск, ребят надо похоронить.

Боевая группа почти бесшумно двигалась по тайге, рассыпавшись длинной цепью. Это был знаменитый иркутский отряд «Бешеные амазонки», он состоял из десяти девушек под руководством тридцатипятилетней наставницы по прозвищу Эльза. В отличие от обычной городской дружины, это подразделение могло эффективно действовать в лесной и горной местности. Больше половины бойцов состояло из воспитанниц Монастыря, причем две из них сумели завершить обучение до конца, не вылетев раньше времени за провинности или плохую успеваемость. Каждая из выпускниц, в свою очередь, стоила отделения крепких десантников и, помимо прочего, имела некоторые уникальные навыки, недоступные для солдат обычной армии.

Этих амазонок в Ордене очень ценили; боевая группа провела несколько блестящих спецопераций в городских условиях. Теперь настало время действовать на фоне дикой природы. Это их совершенно не смущало, при необходимости они спокойно могли сражаться где угодно. Самой младшей было двадцать два года, но даже она не опасалась мошкары или диких зверей. Девушка справедливо полагала, что бояться следует как раз медведям, а комары ее не беспокоили, как и всех остальных подруг.

Хитрая электроника встроенного в шлем ноктовизора высветила светлую зарубку на молоденькой лиственнице. Внимательно изучив свежее повреждение коры, воительница убедилась, что здесь поработал очень острый клинок, а посередине явственно виднелась вырезанная первая буква русского алфавита. Рация выдала сигнал:

– Говорит Рыжая. Практикантку зовут Алина?

– Да.

– Я нашла ее след.

Оператор сидел перед плоским монитором, внимательно следя за показаниями энцефалографа. Рядом, за аналогичным пультом на таком же удобном стуле располагался его напарник. Они следили за одной и той же установкой, так что контроль получался двойным. В углу комнаты поблескивала линза камеры, непрерывно контролирующей их поведение. На данном посту запрещалось даже на миг отвлекаться от работы, руководство Ордена не привыкло слепо доверять автоматике, более надеясь во всех вопросах на людей.

Далеко под ними, на глубине десятков метров под зданием Хабаровского филиала в цилиндрической рукотворной пещере размещался огромный круглый бассейн. На оси, расположенной в его центре, исполинской секундной стрелкой вращалась уплощенная по вертикали труба, открытая с одной стороны. В другом ее конце располагался дремлющий человек. Он был одет в розовый гидрокостюм и дышал из баллона специальной газовой смесью.

Стены пещеры были добротно обшиты многослойной теплоизоляцией. Источников шума здесь не было, техники ходили возле бассейна только в войлочных тапках, ношение другой обуви на этом объекте было строго запрещено. Температура воды почти точно соответствовала той, что обычно бывает у здорового человека. Специальные демпферы надежно гасили вибрации медленно вращающейся трубы, не пропуская внутрь нее возмущенные волны и металлические звуки. В центре установки при нормальном рабочем режиме царила полная тьма и безмолвие.

Человек, неподвижно лежащий в трубе, был сенсом. Так, по-простому, называли в Ордене тех специальных сотрудников, кто обладал повышенной ментальной чувствительностью. В большом мире подобных людей именовали по-разному: шарлатанами, экстрасенсами, ясновидящими или шаманами. Там они даже понятия не имели, на что способна их уникальная нервная система, и редкие приступы странного недомогания объясняли вполне естественными причинами, даже не догадываясь о страшной истине. Немудрено – ведь никто из них не знал, что такое пробой астрального поля планеты и к чему он может привести.

А вот сенс об этом знал практически все. Его отобрали еще в семилетнем возрасте из группы детей, выделенной после школьного медосмотра. Родителям красочно описали, какие блестящие перспективы ждут их ненаглядного ребенка, опытные психологи Ордена легко уговорили позволить обучить их мальчика по специальной методике. В семнадцатилетнем возрасте ему, наконец, сказали часть правды – предложили служение. Он согласился и вскоре узнал гораздо больше.

С тех пор прошло уже почти девять лет. За исключением выходных и отпусков он дважды в день надевал специальный акваланг и по служебному мостику проходил на вращающуюся площадку в центре установки. Дождавшись, когда техники помогут выбраться предыдущему наблюдателю, он по металлической лесенке быстро спускался вниз, погружаясь с головой. Затем занимал свое обычное рабочее место, вытянувшись строго горизонтально, головой в сторону свободного конца трубы. Люк над ним поспешно задраивали, и на ближайшие два часа дежурный сенс оставался в полном, абсолютном одиночестве.

Он был полностью лишен практически всех доступных ощущений. Света здесь не было, звуков тоже, вода в самой трубе оставалась спокойной, несмотря на постоянное вращение установки. Такая безмятежность достигалась за счет массы технических хитростей, но для этого нельзя было останавливать движение ни на секунду. Специальная добавка в дыхательной смеси частично отключала нервные окончания на коже; мозг, не получая никакой информации из внешнего мира, замыкался сам на себя. Это состояние было крайне опасным – неподготовленный человек за эти два часа может запросто сойти с ума или, как минимум, начнет галлюцинировать и разговаривать с разными богами. Но сотруднику Ордена это почти не грозило: он прошел специальное обучение. В несколько мгновений отключив свое сознание, он превращал свой головной и спинной мозг в уникальное высокочувствительное устройство, способное улавливать малейшие возмущения астрального поля планеты в радиусе нескольких тысяч километров.

Материал трубы был уникален и не имел аналогов в обычной земной технике. Да и мало где могли пригодиться его странные свойства. Этот сплав не пропускал практически ничего, сантиметровым листом можно было вполне эффективно укрыться от гамма-излучения при взрыве приличной атомной бомбы. Не поддавался он и всепроникающим астральным волнам, они могли поступать только через открытый, приплюснутый с боков конец трубы.

Таким образом, Орден получал надежный высокоэффективный пеленгатор, позволявший довольно точно засекать направление на точку пробоя. Каждый инцидент длился не менее трех минут, за это время установка успевала совершить как минимум два оборота. В те короткие моменты, когда труба точно указывала на место возмущения астрала, автоматика регистрировала специфический всплеск церебральной активности у сенса, это же замечали дежурные операторы. В зависимости от силы принятого сигнала, можно было легко судить о степени опасности происшествия и принимать в связи с этим соответствующие меры.

Каждый пробой необходимо было зафиксировать не менее чем двумя следящими установками. Пересечением векторов положения труб получали точку на карте. В зависимости от ее удаленности от пеленгаторов выстраивали треугольник ошибок, совершенно аналогичный тому, что делают при поиске вражеских радистов или радаров. Далее на место происшествия отправлялись оперативники – выяснять, что же именно там произошло. В случае особо сильных сигналов немедленно объявлялась «желтая тревога», группу поисковиков усиливали отрядом спецназа и обеспечивали постоянной воздушной поддержкой.

Сложная и громоздкая аппаратура астрального пеленгатора непрерывно модернизировалась не одно столетие – она была по-своему почти совершенна. Более-менее надежно укрыться от невидимого следящего луча можно только за большими залежами железных руд или крупными массивами ультраосновных горных пород. Но, к счастью, подобные образования встречались на Земле не столь часто. Ложные сигналы без конца возникали в напряженных узлах пересечения крупных тектонических разломов, в районах действующих магматических очагов и некоторых других специфических геологических структурах. Иногда мгновенный всплеск вызывало испытание современного вооружения или эффект от падения крупного метеорита. Но, что бы там ни случилось, конечное слово почти всегда оставалось за обычным поисковым отрядом. Именно оперативники, тщательно изучив район пробоя, давали свое заключение о причине тревожного происшествия. В том случае если присутствие врага на месте не отмечалось, дело обычно сдавали в архив.

До конца двухчасовой смены оставалось всего семь минут, техники уже спешно взбалтывали в высоком тонкостенном бокале специальный прохладительный коктейль, предназначенный для отпаивания живого детектора. Второй сенс неторопливо облачался в громоздкую сбрую, все шло своим обычным чередом, как вдруг под потолком пещеры нервно замигали тревожные лампы. Заметив всплеск мозговой активности, оператор покосился на часы и нажал специальную кнопку, запрещая производить смену. В случае крайней необходимости он мог продлить вахту на полчаса. Не более: потом закончится воздух в баллонах, да и показатели начнут сбиваться, поскольку существовать без внешних раздражителей человек попросту не может, тренировка лишь оттягивает неизбежный момент начала психической деградации.

Электронная развертка нарисовала в узком секторе целых семь векторов, указывающих на точки пробоя. Операторы недоуменно переглянулись, синхронно покосились на панели с индикаторами контрольных показателей, но все было в полном порядке, да и тревожная автоматика помалкивала, не сигналила о неисправностях. Установка медленно прошла полный круг, новая диаграмма выдала уже одиннадцать направлений. После четвертого захода их стало целых двадцать семь, компьютер принялся нехорошо ругаться, выдавая разные технические сообщения. Следящий луч не страдал излишней четкостью, близкие сигналы стали накладываться на одну линию.

Бешеная свистопляска продолжилась и через полчаса, после смены сенса. Операторы специально позвонили техникам, обслуживающим установку, чтобы проверили, не лег ли его предшественник по ошибке ногами к выходу. Но все было нормально. Через десять минут, после еще нескольких нажатий тревожных кнопок, компьютер вообще перестал рисовать диаграммы – отчаянно сигналил весь сектор угловым размером почти в три градуса. То же самое сейчас происходило на двух соседних станциях и даже на самых удаленных, расположенных за многие тысячи километров, контрольные мониторы рисовали тревожные вектора.

Происходило нечто совершенно невероятное. В течение полутора часов астрал попросту взбесился на огромной территории в десятки тысяч квадратных километров. Компьютерная сеть Ордена оперативно передавала данные от всех наблюдательных станций в единый аналитический центр. Но даже там, насчитав сто двадцать восемь точек пробоя, в отчаянии опустили руки. Невидимая защита Земли уже перестала реагировать на отдельные прорывы – весь район излучал тревожные волны как единая кровоточащая рана. Никто даже не заикнулся о поисковых группах – им там совершенно нечего делать. Нельзя даже мечтать о резком всплеске тектонической активности или падении большого метеорита. В глухих дебрях якутской тайги сегодня происходило что-то очень страшное и абсолютно непонятное. Такого еще никогда не было, никто даже не разработал подробных инструкций для подобных случаев.

По всей Земле в этот день сбились с ног врачи бригад «Скорой помощи». Совершенно здоровые люди неожиданно теряли сознание или жестоко страдали от нестерпимой сердечной боли. За полтора часа мозговой инсульт поразил столько людей, сколько не всегда набирается и за неделю. Многие дети, зачатые в эту страшную ночь, появятся на свет с безобразными уродствами. Тысячи обычных экстрасенсов, не являвшихся шарлатанами, или даже не подозревающих о своих сверхъестественных способностях, мучительно кривясь, жменями глотали обезболивающие таблетки и прикладывали к гудящей голове ледяные компрессы. Лина, уставшая почти до полного изнеможения, мучительно застонала во сне и повернулась на другой бок. Как ни сильна была пульсирующая боль в висках, крепкий сон воспитанницы она перебить так и не смогла.

Посмотрев на полностью покрасневший сектор круговой диаграммы, ошеломленный оператор высказал вслух общую мысль:

– Это настоящее вторжение!

Вокруг черного стола собралось всего десять человек. Кое-кого сейчас не хватало, но ждать их было некогда. Ситуация требовала немедленных решений, всякая заминка в данный ответственный момент была очень опасна.

Одиннадцатый, сидящий особняком, бегло изучил последние донесения, высвечиваемые на плоском мониторе, и устало заявил:

– Ну что ж, границы тревожного района уже четко определены, его общая площадь составляет более шестидесяти тысяч квадратных километров. Точное число точек пробоя установить попросту невозможно, но, по общему заключению аналитиков, – их не менее трех сотен. Спутниковая разведка ничего интересного не дала: чтобы покрыть всю эту территорию, надо сделать миллионы снимков да еще и успевать их интерпретировать вручную. Предвижу ваши неизбежные вопросы и сразу поясню. Инцидент на гольце Раскидистый произошел почти в восьмидесяти километрах западнее. Но наши аналитики считают, что он, несомненно, тесно связан с сегодняшними событиями – так сказать, был первой ласточкой. Я с ними полностью согласен и не исключаю, что прорывы еще будут продолжаться, астрал возмущен настолько сильно, что сенсы этого попросту не заметят еще в течение нескольких часов. Итак, каковы ваши соображения?

– Есть ли в том районе опасные объекты?

– Нет. Но рядом находятся две секретные военные точки, на них размещены шесть баллистических ракет. Там уже давно все солдаты подняты по тревоге.

– Перед этим врагом обычная армия практически бессильна.

– Это так. Но туда уже поспешно направляются укомплектованные боевые группы, усиленные нашим спецназом. Других опасных объектов в районе нет. Имеется несколько небольших деревень, участки лесозаготовителей и горнодобывающие предприятия.

– Много на них работников?

– Пока неизвестно, но, скорее всего, десятки человек. Раньше в тех краях в больших количествах добывали слюду, в этих рабочих поселках находились сотни людей. Но сейчас все полностью захирело, сохранились только отдельные участки по разработке золотых россыпей и драгоценных камней. Для этого достаточно небольшого количества рабочих.

– Даже если они захватят ракетные установки – это ни к чему страшному не приведет. Без кодов доступа боеголовки просто не сработают.

– Кто знает, на что они способны? Не удивлюсь, если враг каким-то образом обойдет электронную защиту. Но, по правде говоря, очень сомневаюсь, что они пришли для простого захвата ракетных баз. Нет, мы столкнулись не просто с террором – это что-то совершенно новое. Я уже распорядился о прекращении всех поисковых работ по первому инциденту, боевые группы отходят к Раскидистому и спешно вывозятся в Нимгер. При такой плотности противника вероятность уничтожения мелких отрядов крайне велика, а крупных подразделений у нас много не наберется, вы же понимаете – для этого сейчас не хватит сотрудников.

– А перебросить их из других регионов?

– Уже начинаем, но принципиальных изменений ситуации в скором времени не будет. Район огромный, почти непроходимый. Наземная техника там практически бессильна. Спецназовцы выдохнутся в непролазной тайге за пару суток – у них слишком тяжелое оружие и амуниция. Боевые дружины весьма немногочисленны да и большинство из них непривычны к лесным условиям. В общем, наши штабисты тут провели предварительные расчеты – для полной блокады и уверенного уничтожения противника потребуется не менее двухсот тысяч бойцов и несколько сотен единиц боевой авиатехники. Сами понимаете – для нас это просто нереально. Мы бессильны, и что здесь делать – просто не представляю.

– Атомный удар.

– Вы сказали, даже не подумав. Выжечь такую огромную площадь попросту невозможно, а точных целей у нас нет.

– Может, привлечь армию? Центральные власти в такой кризисной ситуации охотно пойдут нам навстречу. Им не нужны большие проблемы.

– Государственные военные силы раскачиваться будут очень долго, но, даже стянув туда несколько дивизий, мы попросту любезно обеспечим противника продовольствием. Солдаты не смогут ему эффективно противостоять без поддержки боевой наземной техники. Нет, придется действовать по-другому. Нам надо назначить на эту операцию одного единственного руководителя, дав ему временные полномочия диктатора.

Все присутствующие ошеломленно замерли, переваривая невероятные слова. Подобного в Ордене не было уже очень давно. Диктатор временно получит практически полную власть над всей организацией и будет пользоваться ею по своему личному усмотрению, пока не предотвратит угрозу. Десятки магистров и четыре грандмагистра останутся не при делах – по уставу, на эту роль не мог претендовать никто из них. Могущественные владыки будут послушно выполнять указания человека из более низких структур. Но, как ни обидно, придется с этим смириться. Тайга совершенно безразлична к суетливым усилиям людей, несмотря на все их старания; все очень хорошо помнили, как медленно разворачивались работы по «красной тревоге». Любая задержка с передачей важных распоряжений по руководящей цепочке еще более усугубит и без того непростую ситуацию. А ведь многие вещи надо выполнять очень быстро. Допустим, в случае санкции на применение ядерного оружия, магистры могут обсуждать этот вопрос до тех пор, пока не станет поздно – надобность в бомбежке уже отпадет. Нет, руководство должно быть непременно в одних руках, демократия здесь неуместна.

– Кого выберем? – нерешительно заикнулся кто-то с дальнего конца стола.

– Что значит – кого? Конечно, рыцаря!

– Да это понятно. Но их в нашем Ордене немало!

– Нам нужен кто-то особенный. Самый решительный и невозмутимый, круче скалы. Сами понимаете, ситуация там очень непростая, обычный человек просто растеряется, у него на раскачку уйдет несколько дней, а времени совсем нет. Лично я предлагаю поставить диктатором Чапаева.

– Этого динозавра?!!!

– Бровкина, вы же слышали.

– Да вы что!..

– Да он же!..

– Да там такое начнется!..

– Это же чудовище в человеческом обличье!..

– Он решителен? Мягко сказано! Невозмутим? Да легче смутить шагающий экскаватор! Будет долго раскачиваться? Об этом даже думать смешно – на принятие любого решения у него уходит не больше секунды! Я понимаю ваши справедливые опасения, но ситуация такова, что деваться нам сейчас попросту некуда. Это самая лучшая кандидатура. К тому же, он родом из России, это только поспособствует делу. Впрочем, может кто-нибудь предложит альтернативу?

– Да вы хоть представляете, что он может натворить?! Там трава лет двести расти не будет, если не больше!

– Я это как-нибудь переживу – не корова.

– Он в прошлый раз сколько нам нервов попортил! Наказание до сих пор не снято!

– На кону сейчас нечто большее, чем наши нервы. Аналитики не исключают, что это только начало полномасштабной агрессии диких.

– Надо как-нибудь попытаться удержать его в определенных рамках, если это вообще возможно. Ведь он получит огромную власть!

– Над этим подумаем, хотя вряд ли добьемся здесь больших успехов. Сами понимаете – он станет диктатором!

– А что? Довольно нормальная кандидатура! В тайге сатанистов нет, так что он будет вести себя довольно спокойно.

– Чтобы он вел себя спокойно, надо, чтобы там вообще не было никаких биологических объектов. Наши психиатры тщательно проверяли его уже не один раз. Они просто рыдают и не успевают писать диссертации, но упрямо признают его вполне вменяемым. Но при этом с трудом могут поверить, что перед ними человек. По словам одного из них, он создан из смеси генов говорящего попугая, карликового крокодила, деревенского петуха и Гитлера. В общем, я могу перечислять еще очень долго. Но повторюсь: у него самые максимальные шансы разобраться в сложившейся ситуации, этот человек просто создан для такого дела. Да, он может наломать немало дров. Но лично я с этим вполне смирюсь. Только бы все закончилось нашей победой.

– А как на него можно воздействовать?

– Мне кажется, в мире есть один-единственный человек, к чьим советам он хоть немного прислушивается.

– Вы думаете?..

– Да. Именно это я и думаю.

– Да она ничем не лучше его!

– Как сказать. Все же у нее есть некоторое здравомыслие.

– Да уж! Но лично я при нашей последней встрече едва в штаны не наделал!

Все понимающе усмехнулись.

– Направим ее в район действий, она сама туда давно рвется.

– Что ей там понадобилось?

– В погибшей опергруппе была молодая практикантка – ее воспитанница. При нападении она каким-то образом уцелела и отправилась преследовать врага. Нынешнее местонахождение неизвестно.

– Она что – сумасшедшая? Что ее туда понесло, не могла дождаться помощи?

– Инструкция поиска. Часть четвертая, пункт одиннадцатый, подпункт семь. В случае невозможности выйти на связь, предписывается вести преследование собственными силами оперативной группы, не давая противнику оторваться.

– Кто придумал эту инструкцию?

– Это плод работы многих штабных работников. Они старались предусмотреть все возможные ситуации.

– Это – полный бред!

– Никто не мог ожидать такого невероятного стечения обстоятельств, этот пункт, по сути дела, отписка, простая канцелярщина. В здравом уме никто не потребует от оперативников таких самоубийственных действий. Сами понимаете, это не их уровень. Если бы практикантка осталась на гольце ждать помощи, никто бы про инструкцию и не вспомнил.

– Выходит, эта девочка пропала из-за бюрократической отписки?

– Да. Так как мы уже свернули поиск, то она наверняка погибнет, если до сих пор еще жива, что сомнительно.

– Да, некоторые люди все еще понимают инструкции буквально. Придется с этим смириться, мы не можем посылать за ней людей – слишком велик риск. Да и где ее найдешь теперь в этих дебрях? Ладно, пора принимать окончательное решение. Согласны с кандидатурой Бровкина?

– Ну, если…

– Деваться-то нам…

– Я и черту буду рад…

– Черт лучше Бровкина…

– Ладно. Раз так, предложим ему роль диктатора. А кстати, где он сейчас?

– Там же, где и обычно. В нашей тюрьме.

Кошкин, зябко поеживаясь от пронизывающей ночной прохлады, вышел из огромной армейской палатки. Ему что-то не спалось – мерзко побаливала голова, да и постоянный рев авиатехники не очень располагал к спокойному отдыху. Он люто завидовал спецназовцам и дружинникам – те могли хладнокровно спать где угодно, хоть в работающей стиральной машине. Встав у входа, он закурил, наблюдая, как на посадку заходит огромный грузовой вертолет, увенчанный двумя винтами. Повернув голову, он рассмотрел, что возле штабной палатки, стоящей у края рулежной полосы аэродрома, на складном стульчике неподвижно сидит Клещ. Приглядевшись, Олег понял, что с куратором что-то не то. Могучие плечи опущены, руки сложены на коленях. Вся поза здоровяка показывала – он сейчас явно не в себе.

Бросив сигарету, парень медленно подошел к поникшему командиру, нерешительным голосом произнес:

– Что-то случилось?

Подняв голову, Клещ невесело усмехнулся:

– А, Кошкин. Что дружище, не спится?

– Вроде того. Голова разболелась.

– Вот и я о том же, – загадочно произнес куратор, – у всех вдруг мигрень началась. Бабы, те, вообще, чуть ли в голос не воют. У них ведь повышенная эмоциональная возбудимость.

– Что?

– Конь в пальто. Некоторых ребят так просто в тугой узел скрутило. Знаешь, как это по науке называется? Нет? Близкое множественное возмущение астрального поля планеты. Говоря двумя словами – глубокая задница!

– Что же теперь будет?

– Скучать нам не придется, это я тебе точно гарантирую. Без оружия и в сортир теперь не ходи – чревато. Сейчас даже в Нимгере нельзя надеяться на то, что удастся отсидеться в безопасности. Такого переполоха я еще не видел.

– У меня нет оружия. Я простой работник отдела по связям, мне не положено.

– Во, дела! – удивился Клещ, для него человек без ствола казался сородичем шимпанзе. – Кошкин, ты же нормальный парень, чего тебя туда потянуло?

– Кто-то же должен выполнять эту работу? Я очень поздно попал в сеть Ордена, меня решили не готовить, как следует, – все равно особого толку не будет, много времени потеряно. Да и сам особо не рвался. Нормальное занятие, много мест повидаешь, разных людей. На кратких курсах трезво оценил свои способности – в боевых условиях я первый кандидат в покойники. Нечего мечтать о подвигах.

– Понятно, – кивнул Клещ и добавил. – Подожди, я сейчас.

Встав, он скрылся в палатке. Выйдя оттуда через пару минут, протянул Олегу здоровенный пистолет:

– Держи. Он заряжен спецпатронами, – чуть помедлив, тихо добавил: – «Дезерт Игл», такая же модель, какую прихватила практикантка у командира опергруппы.

– А как дела с ее поисками? – оживился Олег.

– Не будет больше никаких поисков, – мрачно ответил Клещ.

– Как?!

– Молча! – куратор ожесточенно хрустнул кулаками. – Мне сказали четко и ясно: считать практикантку погибшей. Точка! Множественный прорыв, туда дивизию спецназа надо посылать, ведь никто не знает, что, собственно, происходит в этом трижды проклятом районе. Даже население запретили эвакуировать, а это около сотни жителей, не считая старателей и лесозаготовителей.

– Но так нельзя! – растерянно воскликнул Олег. – Мы же Орден! Мы ведь все давали клятву! Как можно бросить жителей и эту молоденькую девушку, которая пошла туда, повинуясь правилам поиска!

– Кошкин! Это ты мне говоришь или кому? Я же не в капусте родился – у меня почти все предки из Ордена! Мой дед хорошо помнил те времена, когда рыцарей звали иначе, не Бугаями и Клещами, – я плакал над его рассказами. Кошкин, посмотри на меня внимательно – разве можно представить слезы на моей морде?! Этот мир гниет, и мы послушно разлагаемся вместе с ним! Да разве могли бы Храбры и Лютоборы тех эпох бросить на произвол судьбы девушку в глухой тайге да еще и по соседству с врагами! Они бы легли там все до последнего, но даже мертвые дрались бы до тех пор, пока не вытащили бы ее! Орден своих не бросает – не так ли?! Она тоже давала клятву, но, в отличие от некоторых, выполняет ее неукоснительно, до последнего пункта бюрократической инструкции. Кругом дерьмо и мрази, и нас тоже хотят замазать! Это болото просто заслуживает полного уничтожения! Смотри сам: мы с каждым годом теряем свое влияние в разных районах Земли, у нас теперь остались два последних Монастыря. Сотрудников очень много, но, в основном, все вроде тебя – какие-то менеджеры, воевать сейчас просто некому. Мы больше не боевой Орден крестоносцев мира – мы обычная международная корпорация, где начинают появляться слизни, вроде Панарина! Нас даже стали называть сотрудниками. Как же – надо идти в ногу со временем, мы же теперь организация! Никто не стремится в оперативники – зачем это надо! Всегда найдется удобное местечко потеплее, да и жопа намного целее будет! Дай мне сигарету!!! – почти выкрикнул Клещ.

– Зачем, ты же не куришь? – удивился Олег.

– Подожгу и в штаны кому-нибудь запихаю, как в молодости Чапай любил проделывать.

– Кто?!

– Ты с ним, может быть, скоро познакомишься. Впечатление будет незабываемым, точно обещаю. Равнодушным еще никто не оставался. Его хотят спустить с поводка и поставить диктатором операции, меня только что поставили в известность.

– Что?

– Вполне нормальный ход! Если кто-то здесь сможет разобраться в этом дерьме – так это он. Там, где появляется Чапай, сперва ручьями льются слезы, но потом наступают полная тишина и благодать. Это не человек – это просто нечто! Таких сейчас больше не делают – не осталось таких мам, что могут родить подобное существо! На эту живую легенду день и ночь молятся все врачи и стекольщики.

– Не понял?..

– Узнаешь его получше – сам поймешь, хорошо, если не на своей заднице. Он мой бывший наставник, я верю ему как богу! Как только Чапай возьмет все в свои крепкие руки, немедленно попрошу его разрешить поиски девушки и эвакуацию жителей.

– Та веришь в то, что она до сих пор жива?

– Больше чем когда-либо. Боевая группа проследила ее метки на четырнадцать километров от места гибели оперативников. Это уже невероятно, я-то думал, что нашу практикантку давно в кустах медведи доедают. А потом внезапно понял – ведь это судьба! Знаешь, Кошкин, я ведь иногда начинал подумывать о том, чтобы оставить Орден.

– Да ты что?!

– А ничего! Мне уже давно надоело смотреть, как нас накрывает мерзкая серость. Мы боимся, что нас погубит тесный контакт с человечеством, всячески стараемся держать дистанцию, стоять в стороне. Как же: Орден вечен – государства смертны! Но мы ведь не существуем в полном вакууме: накал борьбы нарастает, штаты непрерывно увеличиваются, грядет неизбежная деградация. Мы начинаем страдать теми же опасными болезнями, что и большой мир: канцелярщина и бюрократия, разбухание управленческого аппарата, снижение общего профессионального уровня да и много других явных признаков упадка. Если здесь ничего не менять – эта гора неизбежно рухнет и похоронит нас под своими обломками. И останется только два пути – или появится что-то новое, или человечеству, в таком виде как сейчас, не сохраниться. Эта девчонка просто обязана выжить, ты понимаешь? Тогда я все-таки смогу продолжать верить в хорошее. Представь: одна, почти на другой планете, день и ночь идет по следу существа, которое убьет ее почти со стопроцентной вероятностью. Ведь это даже не подвиг! Я не могу найти подходящих слов! Я просто преклоняюсь и неистово верю в нее! И знаешь, Кошкин, – ведь не один я верю в практикантку!

– А кто же еще?

– Ты слышал, что она прибыла из женского Монастыря?

– Такие слухи ходили, – туманно ответил Олег.

– Час назад они полностью подтвердились. Мне позвонила их настоятельница, расспрашивала о своей воспитаннице.

– А ты?

– Что – я? Сказал всю правду, как есть. Знаешь, что она мне ответила?

– Ну?

– Рано мы хороним ее лучшую воспитанницу. Она сказала, что Алина еще на наши могилы цветы принесет. И почему-то я поверил этой невероятной женщине.

– Так ты ее знаешь?

– Ее только такие, как ты, не знают. Она – единственный человек, которого Чапай уважает настолько, что прислушивается к ее советам, а это, я тебе скажу, – та еще характеристика. Если наша потерянная практикантка ее лучшая воспитанница, то у девчонки действительно есть шанс. Ты знаешь, еще по пути в Хабаровск она очистила от террористов авиалайнер и смогла его самостоятельно посадить в аэропорту. Ее теперь чекисты с фонарями разыскивают, хотят что-то там уточнить. А по прибытии даже рапорт не написала, очевидно, просто не придала никакого значения случившемуся.

– Боевая малышка!

– Не знаю. Все, кто ее видели, говорят, что по ней этого никогда не скажешь.

– Слушай, Клещ, ну, раз ты уверен, что Чапаев разрешит, – давай продолжим поиски?

– Нет! Получен вполне четкий приказ – всю технику пустить на патрулирование границ опасного района. Сам я уже почти ничего здесь не решаю, а Чапай еще не объявился.

– Позволь мне.

– Что – тебе? Собрался пешком туда идти?

– Нет. Здесь в местном авиаотряде имеется грузопассажирский вертолет, я на нем летал на Раскидистый в первый раз. Там довольно грамотные пилоты, объясню им всю ситуацию, думаю, они согласятся. Мужики очень надежные, девчонку одну не бросят.

– Да? И как объяснять будешь? Дескать, покорнейше извините, наши летуны сильно обделались – туда не пойдут. Не могли бы вы сами слетать, посмотреть, где же бродит наша девушка. Так?

– Я сам с ними полечу.

– А знаешь – лети! – решительно заявил Клещ. – Я тебе всем помогу, даже своего бойца дам. Только полный экипаж не бери, вам пока хватит и одного пилота. Нечего жизнями гражданских рисковать лишний раз.

– Хорошо!

– Я тут посмотрел по карте – если рассчитывать по найденным меткам, то практикантка двигалась примерно на восток. Пойдете туда вдоль старой старательской отработки, но учти – за рекой через сорок километров начинается опасный район. Далеко туда не залетайте – пять верст, не более. Да и кружить там можно неделями – площадь просто огромная. Возьмешь рацию, и непрерывно вызывай ее на частоте оперативников, кто знает, вдруг тебе улыбнется удача. Только идите на высоте не менее полутора километров – спускаться ниже на гражданской машине очень опасно. Все понял?

– Да.

– Эх, Кошкин! Да если ты ее найдешь – считай, что твоя жизнь прожита не зря. А нет – так постарайтесь сесть в Беловодовке. Там семь стариков и старух живут, если получится, заберите их всех. Но сперва сверху хорошо осмотрите всю деревню. Там может быть враг.

Ночную таежную тишину нарушил странный треск, как будто замкнуло оголенные провода. Над влажной мшистой полянкой в недрах темного ельника из ниоткуда возникла зеркальная многогранная сфера, быстро вращающаяся вокруг вертикальной оси. Треск быстро затих, скорость странного шара начала стремительно снижаться, из него посыпались чудные, гротескные создания, в классификационных справочниках Ордена обозначаемые как ракшасы.

Раздирая мох своими когтистыми ступнями, они мгновенно разбежались в разные стороны и, развернувшись, внимательно проследили, как сфера, полностью остановившись, исчезла с тихим хлопком, оставив за собой грязное облако удушающего сернистого газа. Довольно урча, ракшасы вернулись к точке пробоя, стали в тесный круг, сплетая свои сенсоры в чувствительный единый локатор, зашаривший по окрестностям жадным лучом. Урчание немедленно усилилось – здесь была жизнь, а значит и пища. Они смогут выжить и продолжить свой путь. Самый лакомый кусочек находился на юго-востоке, всего в трех километрах. У основания небольшого холма стоял маленький горнодобывающий поселок. Там за деревянными стенами укрывались самые вкуснейшие создания – люди. Помимо жизни, они обладали душой и разумом, такое сокровище просто нельзя упускать.

Торжествующе подвывая, пятерка ракшасов стремительно бросилась вперед; они спешили подкрепиться, чтобы набраться сил перед дорогой.

Бровкин ничего не знал об экстренном совещании магистров. В последние три месяца он вообще практически не имел сведений о том, что происходит за пределами маленькой тюремной камеры. Вся его жизнь протекала в мирке площадью шесть квадратных метров. Связь с внешним миром осуществлялась через крошечное окошко, через него в узилище попадали запрошенные вещи и еда.

Справедливый внутренний суд Ордена наказал его за сущую безделицу. Он хорошо помнил тот тихий весенний день, когда возвращался к себе домой после посещения городской библиотеки, где продлевал просроченные книги. Немного отойдя от станции метро, Бровкин увидел возле обочины группу из трех мотоциклистов в байкерской амуниции. Их стальные кони стояли в один стройный ряд, а плечистые ребята, сгрудившись в кружок, оглушительно ржали над чем-то очень смешным. Рыцарь не стал бы останавливаться, но внезапно заметил, что у одного из троицы на шее болтается большой перевернутый крест.

Без малейших колебаний Бровкин скорректировал свой курс и встал перед крепышом в черной коже. Посмотрев на него снизу вверх своими добрыми, меланхоличными глазами, он практически вежливо ему предложил:

– Слышишь, ты, ошибка акушера, сними этот крест, или я его тебе в задницу по самый локоть засуну.

Паренек просто косил под сатаниста и мог бы спокойно отказаться от ношения столь кощунственной святыни. Но почему-то не стал. Зря. Сотрудники внутренних органов подоспели к месту событий в тот момент, когда парни уже лежали на асфальте, не в силах продолжать схватку. С одного из них Бровкин пытался снять штаны, явно намереваясь выполнить свою необычную угрозу. Напрасно служивые люди вздумали помешать славному деянию разгневанного рыцаря Ордена – милицию он тоже не любил. Причинив им многочисленные телесные повреждения, Чапай лихо перемахнул через забор, избегая дальнейшей эскалации конфликта. Поймать его так и не смогли, но, к сожалению, хорошо запомнили приметы и объявили тревогу по всему городу. Дежурный наблюдатель Ордена, взглянув на приметы малорослого лопоухого преступника, избившего семерых человек, опознал Бровкина почти мгновенно. Его все знали очень хорошо, почерк происшествия был стандартным, да и сам он не стал отпираться, хотя вины своей так и не признал, считая, что действовал совершенно правильно. Впрочем, это тоже было в порядке вещей.

Глядя на этого человека, просто невозможно было понять, почему он носит такое странное рыцарское прозвище. Внешностью Бровкин совершенно не походил на легендарного красного командира – невысокий, плотный, с заметным брюшком и круглой, розовой физиономией со смешными оттопыренными ушами. Ему бы больше подошло что-нибудь вроде «колобка» или «пончика», но все вышло иначе. Во-первых, характер его был не просто железным – бронированным, с немалой склонностью к экстравагантности и эпатажным поступкам; а во-вторых, имя и отчество – Василий Иванович.

В камере Чапай вовсе не скучал. Он закончил свою последнюю книгу – «Роль сатанизма в сионизме», сейчас взялся писать новую под рабочим названием «Неизбежность принудительного гомосексуализма в современной эстраде». Помимо бурной творческой деятельности, он трижды в день делал продолжительную зарядку с двухпудовой гирей, терпеливо дрессировал тюремных тараканов и тайком точил стальной супинатор, извлеченный из левой туфли. Бровкин вовсе не собирался бежать, он просто хотел разработать безупречный план побега, сделать всю подготовку для его реализации и предъявить своим стражам, чтобы те знали – их узилище не столь уж надежно, как считается.

Сидя на маленьком стульчике, Чапаев с интересом следил, как здоровенный черный таракан по кличке Абрам, шевеля длинными усами, продвигается по довольно сложной трассе с многочисленными препятствиями. Наградой за труды являлись редкие крошки подслащенного хлеба, разбросанные на ключевых участках извилистого пути. Насекомое достойно преодолело все препоны из пачек сигарет и бумажных барьеров, после чего быстро умчалось под кровать. Бровкин собрался подманить следующего усатого сокамерника, как вдруг загрохотал замок, и дверь открылась.

В камеру вошел охранник, три других встали перед проемом. Чапаев без всякого удивления взял протянутую телефонную трубку, но подносить к уху не стал, заметив огонек громкой связи.

– Василий Иванович?

– Нет, он меня бросил, – печально ответил Бровкин. – Что ему передать, если вдруг вернется?

Собеседник хмыкнул:

– И не надоело еще тараканов гонять? Выслушай внимательно мои слова, потом можешь говорить, все что угодно. Чапаев, у нас на Дальнем Востоке сложилась довольно неприятная ситуация. Мы решили временно освободить тебя от наказания и поставить заниматься решением проблемы. Для этого предлагаем принять на себя полномочия диктатора. Ну, как, согласен?

Медлительность с детских лет не являлась чертой характера Бровкина, он не раздумывал ни секунды:

– Да!

– Что прикажете, господин диктатор? – уважительно поинтересовался невидимый собеседник.

В любой момент жизни Бровкин четко знал, что ему требуется, не растерялся и сейчас:

– Парикмахера, горячую ванну, военную форму нескольких родов войск, девку, реактивный истребитель и немедленно взорвите церковь Сатаны на Пресне.

– Вам блондинку или брюнетку? – деловито уточнил голос из телефона.

– Все равно, хоть лысую. Мне она нужна не для пополнения коллекции скальпов.

– Хорошо, уже выполняется. С истребителем придется немного подождать, но, думаю, часа через два этот вопрос решится, а церковь, надеюсь, до утра не достоит.

– Смотри! – пригрозил Чапаев. – Ключевое слово «немедленно»! Затянешь волынку – попадешь в проктологию с очень неприятным диагнозом!

Повернувшись к охранникам, стоящим по стойке смирно, он гаркнул:

– Хвалю за службу!

– Рады стараться!

– Ну, и где же у вас тут ванная с парикмахером и лысыми девками?

– Не, до утра нам никак не успеть!

– Придется.

– Да времени всего ничего осталось!

– Дешевые отговорки.

– Всех наших ребят на восток угнали.

– Но кто-то же остался?

– Да я не пойму – к чему такая спешка?

– Есть такое слово – надо!

– Но зачем нам это? Церковь уже почти целый месяц спокойно работает, неужели еще день нельзя будет подождать?

– Я бы с радостью, но обстоятельства таковы, что к утру ее быть не должно. Поверь, если это не произойдет, мы все попадем в больницу с очень обидными диагнозами.

– Как будем работать?

– Что-нибудь попроще. Почему бы у сатанистов не произойти взрыву бытового газа?

– А если его там нет?

– Для такого случая придется провести. Причем непременно до утра.

Настоятельница не спала. Одетая в свой неизменный брючный костюм, она стояла у раскрытого окна своего кабинета, вглядываясь в сторону светлеющей полосы на востоке. Скоро встанет солнце, начнется новый день. Мимо окна изредка пролетали жужжащие комары, но не делали ни малейших попыток проникнуть внутрь – с Мюллером не хотели связываться даже насекомые.

Настоятельница нисколько не удивилась, когда в кармане запиликал телефон, хотя в столь ранний час ее никогда еще не беспокоили. Достав трубку, она поднесла ее к уху и спокойно произнесла:

– Слушаю!

– Чапаев назначен на Дальний Восток, только что получил статус диктатора, вылетит примерно через час.

– Понятно. И что дальше?

– Его страшно оставлять без всякого контроля, а вы – единственный человек, которого он может послушаться. Не согласитесь ли принять участие в операции?

– Хорошо, я согласна.

– Вам что-нибудь требуется? Мы готовы предоставить все, что только потребуете.

– Дайте боевой самолет с хорошим пилотом и обеспечьте его воздушную дозаправку на пути в Хабаровск. Не хочу терять время.

– Все?

– Остальное я спокойно найду и без вас.

– Как скажете. Истребитель прибудет через два часа на ваш главный полигон.

– Понятно. Буду ждать.

Спрятав телефон, настоятельница закрыла окно, вышла из кабинета. Надо было дать инструкции Кобре, оставляя ее на хозяйстве под надежным присмотром Буренки. Неплохо бы еще помыться и переодеться в летный комбинезон. И надо предупредить, чтобы ей подготовили противоперегрузочный костюм.

Давненько она не выбиралась за стены Монастыря.