Министерство беспорядков

Симфония заканчивалась, финальные аккорды торжествующей победной песни поднимались ввысь, уходя за пределы слышимости. Отзвучали последние ноты, но Поль еще несколько секунд сидел неподвижно, как будто какая-то его часть продолжала прислушиваться к окончившейся песне. Затем он встрепенулся, допил кофе и докурил сигарету, глядя в окно на расстилающийся внизу город — верхушки деревьев и башни, крыши, купола и изгибы эстакад, надоедливый рой аэромобилей, сверкающих в лучах утреннего солнца. Немногие теперь слушают музыку Джоао Коелхо, а тем более Восьмую симфонию, считая ее музыкой другого, давно минувшего времени. Тысячу лет спустя после того, как Империя разгромила неоварваров, прилетевших из другого мира, лежащего за пределами Вселенной, и вырвалась из многолетней тьмы, многие люди стали считать эту музыку беспокойной.

Поль слабо улыбнулся пустому креслу, стоящему напротив, и, прежде чем положить посуду от завтрака на поднос робота-слуги, прикурил новую сигарету. Через минуту он обнаружил, что робот все еще стоит рядом, ожидая разрешения уйти. Поль отослал его, приказав вызвать роботов-уборщиков. Он бы мог и сам их вызвать или позволить охране, которая придет проверять комнату, оказать своему императору такую услугу. Но, возможно, для робота важно почувствовать доверие и свою значимость при передаче заданий другим роботам.

Поль снова улыбнулся, на этот раз смеясь над самим собой. Робот не может чувствовать свою значимость или что-то подобное. Робот — всего лишь сталь, пластик, магнитная лента и фотомикропозитронные схемы, а человек — к примеру, его императорское величество Поль XII — всего лишь набор тканей, клеток, коллоидов и электронейронных систем. Разница, как известно, существует. Но дело в том, что никто — ни физики, ни биологи, ни психологи, ни психиатры, ни философы или теологи — не мог достаточно точно сформулировать, в чем же эта разница состоит. Поль проследил, как робот развернулся на гусеничной платформе и заскользил прочь, сопровождаемый паром, выходящим из кофейника. Глупо, наверное, обращаться с роботами как с людьми, но это по крайней мере лучше, чем обращаться с людьми, как с роботами, а такое отношение стало почти повсеместным. Хотя многие люди действительно действуют как роботы!

Поль подошел к лифту и постоял у дверей, пока крошечный встроенный энцефалограф определял характерную структуру излучений мозга. В ответ на особой структуры волну, посланную роботом, с шумом распахнулась дверь на другом конце комнаты. Поль шагнул за порог и щелкнул выключателем — в мире осталось еще несколько механизмов, которые управлялись вручную. Дверь закрылась за спиной вошедшего, и на мгновение он ощутил невесомость, когда лифт начал спускаться на сорок этажей вниз.

Внизу Поля ожидал генерал-капитан дворцовой охраны Дорфли в сопровождении капитана и десяти рядовых. Генерал Дорфли был человеком. А капитан и десять солдат — нет. Их головы украшали шлемы с изображением золотого солнца, на которое накладывалась черная шестеренка — символ Империи, а костюмы состояли из красных юбок, высоких ботинок и портупеи. На плечи капитана была наброшена узкая, зашнурованная золотом накидка. Остальные части тел солдат и их начальника покрывала жесткая, как рогожа, щетина, а лица немного походили на морды терьеров. (Хотя, несмотря на всю свою „человечность“, генерал-капитан Дорфли очень походил на бульдога.) Солдаты — горцы с южного полушария Тора — были прекрасными наемниками и успешно заменяли людей. Великолепные стрелки, храбрые и хитрые воины, воспитанные в обществе патриархальных кланов и совершенно не интересующиеся политикой вне собственной планеты, они фанатично и преданно служили любому, кого признавали своим вождем.

Поль вышел из лифта и приветственно кивнул:

— Доброе утро, джентльмены.

— Доброе утро, ваше императорское величество, — сказал генерал Дорфли, чуть поклонившись в соответствии со своим воинским званием.

Торианский капитан отсалютовал, прикоснувшись сначала ко лбу, а потом к груди на уровне сердца, находящегося справа, и к рукоятке пистолета. Поль похвалил капитана за прекрасный внешний вид солдат, и тот ответил, что иначе и быть не могло благодаря примеру и влиянию его императорского величества. Похвала и ответные комплименты являлись частью ежеутренней церемонии, незыблемой на протяжении десяти лет царствования Поля. Столь же неизменной, как и последовавший вопрос Дорфли.

— Ваше величество желает проследовать в кабинет?

Полю очень захотелось сказать: „Нет, к чертям все дела, давайте лучше сядем в аэромобиль и полетим куда-нибудь за тысячу миль“ — и посмотреть на удивленное выражение лица шокированного генерал-капитана. Но, конечно, не стоит этого делать, у бедного старого Харва Дорфли может случиться сердечный приступ.

— С вашего позволения, генерал, — чинно кивнул Поль.

Дорфли подал знак торианскому капитану, а тот кивнул своим подчиненным. Четверо из них сделали два шага вперед, остальные, взяв оружие „на караул“, быстро зашагали по коридору, некоторые по пути останавливались и замирали по стойке „смирно“, остальные продолжали идти к главному холлу. Капитан и два солдата медленно двинулись вперед, и, когда они прошли двадцать футов, Поль и генерал Дорфли последовали за ними, а два оставшихся солдата замкнули шествие.

— Ваше величество, — тихо сказал Дорфли, — позвольте мне убедительно просить вас соблюдать крайнюю осторожность. Я только что узнал о существовании предательского заговора против вашей жизни.

Поль кивнул. Дорфли просто не мог не раскрыть очередной заговор, со дня последнего минуло аж десять дней.

— Мне кажется, вы уже что-то говорили об этом. Вроде бы изменники собирались заложить свободный стронций-90 в трон в зале для аудиенций, не так ли?

Перед этим некто пытался тайно пронести во дворец в винном бочонке атомную бомбу, а до того неизвестный злоумышленник запрятал в лифте мину-ловушку, а еще раньше изменники собирались встроить автомат в обзорный экран кабинета, а…

— О нет, ваше величество. Но и на сей раз люди, замешанные в заговоре, заподозрили неладное и бежали с планеты, и я не успел арестовать их. Нет, ваше величество, этот случай — особый. Я узнал, что в одном из роботов-поваров на вашей личной кухне была произведена несанкционированная переделка. И я склонен думать, что изменники решили отравить ваше величество.

Император со свитой повернули в главный коридор и теперь шли между портретами бывших правителей, Полей и Родриков, Родриков и Полей, сменяющих друг друга на стенах. Поль почувствовал, что расплывается в улыбке, и постарался принять серьезное выражение лица.

— Речь идет о роботе, готовящем соусы для мяса, да?

— Но… Да, ваше величество.

— Прошу прощения, генерал, мне следовало предупредить вас. Переделку осуществляли специалисты по роботам из министерства безопасности, которые установили одно хитрое устройство, используемое в лабораториях криминалистов для обеспечения единообразной системы мер. То же самое они сделали для своего министра, князя Треванна, он и порекомендовал мне переделать робота.

Было очень досадно портить план убийства, обнаруженный бедным Харвом Дорфли. Такой прекрасный маленький заговор — генерал, вероятно, хорошо повеселился, придумывая его. Но всему есть предел. Нельзя допустить, чтобы Дорфли, разыскивая бомбы, переворачивал дворец вверх дном, изводил фрейлин, подозревая в каждом любовнике наемного убийцу, подвергал преследованиям музыкантов, в инструментах которых генералу мерещилось встроенное оружие. Не хватало еще, чтобы он совал нос на императорскую кухню.

Дорфли, которому бы следовало уныло, но облегченно вздохнуть, вдруг остановился, нарушив правила дворцового этикета, и с ужасом посмотрел на Поля:

— Ваше величество! Князь Треванн сделал это открыто и с вашего согласия? Но, ваше величество, я уверен, что князь Треванн как раз и есть создатель каждого из этих дьявольских планов. А в случае с лифтом я подозревал человека по имени Саммл Ганнер, одного из секретных полицейских агентов князя. В деле же с автоматом в экране был замешан техник, чья сестра служит у графини Йирзи, возлюбленной князя Треванна. А в случае с атомной бомбой…

Двое ториан и капитан прошли еще немного вперед, но, обнаружив, что император уже не следует за ними, повернули назад. Поль положил руку на плечо генерала Дорфли и подтолкнул его.

— Вы говорили об этом кому-нибудь?

— Ни слова, ваше величество. Двор напичкан предателями, и я никому не могу доверять. К тому же мы не должны вспугнуть злодеев подозрениями.

— Хорошо. Никому ничего не говорите. — Процессия уже дошла до дверей кабинета. — Думаю, что останусь здесь до полудня. Если что-то изменится, я извещу вас.

Поль вошел в большую овальную комнату, освещаемую сверху огромной звездной картой, вмонтированной в потолок, приблизился к столу, окруженному обзорными экранами, символьными мониторами и коммуникационными дисплеями, и сел. Он принялся мысленно ругать Харва Дорфли, а после минуты раздумий — самого себя. Он сам — единственный, кого следовало обвинять, ведь параноидальное состояние Дорфли — давным-давно ни для кого не секрет. Надо что-то с этим делать. Психиатр без труда зафиксирует отклонения в психике старого генерала, что послужит веским основанием для его отставки. Но поступить с Дорфли таким образом — последнее дело. Не так платят за лояльность, пусть даже лояльность безумную. Ладно, что-нибудь придумать можно.

Он прикурил и откинулся на спинку кресла, глядя на сверкающее кружение миллиардов и миллиардов крошечных огоньков на потолке. По крайней мере, считалось, что их там миллиарды миллиардов. Поль никогда не считал, так же, как семнадцать Родриков и шестнадцать Полей, которые сидели в этом кресле до него. Он потянулся к контрольной кнопке на подлокотнике, и в западной части звездной карты появилось красное пятно неправильной формы, напоминающее большую кляксу.

Империя. Все тысяча триста шестьдесят пять обитаемых вселенных, четырнадцать рас — даже пятнадцать, если считать пушистиков с Заратуштры, которые только-только пережили каменный век. Так Империя выглядела, когда Родрик IV впервые увидел карту в законченном виде, и когда Поль II построил дворец, и когда Стефан IV, дедушка Поля I, провозгласил Один императорской планетой, а Асгард — столицей. Тогда еще можно было как-то оправдать тот факт, что населена и исследована лишь небольшая часть Галактики. Империя, недавно победившая врагов, должна сначала объединиться, прежде чем начинать расширяться. Но все это происходило восемь веков назад.

Поль взглянул на ежедневный график дел, украшенный затейливым рисунком и аккуратно засунутый под стекло на столе. Завтрак на южной верхней террасе, с премьер-министром и имперскими советниками. Да, опять придется встречаться с советниками, такие встречи, увы, столь же неминуемы и регулярны, как заговоры об убийстве императора, раскрываемые Харвом Дорфли. А в полдень — пленарное заседание кабинета министров и советников. Неужели придется терпеть всех этих чиновников дважды в день? Досада на лице Поля сменилась усмешкой. Собрание советников — вот он, ответ! Надо назначить Харва Дорфли в Собрание. Этот позолоченный мусорный ящик только и нужен для размещения уволенных по старости сановников. Там старый маразматик не сможет причинить никому никакого вреда, а немного явного помешательства, возможно, оживит Собрание и привнесет хоть что-то новое.

А вечером — банкет, прием и бал в честь его величества Ранульфа XIV, короля планеты Дюрандаль, и в честь первого гражданина Жоржа Ягго, главного общественного управляющего Всенародного государства Адитья. Два руководителя имперских планет намереваются заключить торговую сделку. Интересно, чем все это кончится? Поль закрыл глаза и напряг память.

Дюрандаль — один из Клинковых миров, населенный беженцами — проигравшими во время войны Системных Штатов, которая разразилась в период существования Терранской Федерации. Несколько веков спустя небесные викинги, как стали себя величать дюрандальцы, снова промелькнули в галактической истории. Управляет Дюрандалем, как припомнил Поль, монархическое и довольно колоритное правительство. Общественный строй — нечто вроде полуфеодализма. Но про Адитью он мало что помнил. Не очень-то приятная планета, название должностей членов правительства и его главы заставляли задуматься.

Поль прикурил очередную сигарету, включил символьный монитор, чтобы посмотреть, какой же информацией его завалят нынешним утром, и чертыхнулся, увидев графическую таблицу с колеблющимися красными, голубыми и зелеными линиями. Сегодня к тому же день таблиц. Как обычно — тысяча дел одновременно.

На экране мерцала таблица межзвездной торговой ситуации, переданная министерством экономики. Красная линия означала производство, зеленая — экспорт, голубая — импорт. Таблица делилась вертикально по десяти наместничествам, каждое из которых подразделялось на префектуры. Используя клавиши увеличения и фокуса, Поль мог получить информацию по каждой планете в отдельности. Но он решил не утруждать себя этим занятием, подумав, зачем вообще нужны таблицы, информация в которых устарела как минимум двадцать дней назад, а по некоторым префектурам — еще раньше, отчего и получалось колебание линий графика. Данные для таблиц пересылались на межзвездных кораблях из планетного проконсульства в префектуры, оттуда в наместничества, после чего — в Один. Корабль с гипердвигателем развивает скорость до нескольких световых лет в час, но радиоволны все еще летят не быстрее 300 тысяч километров в секунду. Дополнительная сводка, охватывающая последние пять веков, демонстрировала фактическую картину — три совершенно ровные и абсолютно параллельные линии.

То же самое показывали остальные таблицы. Численность населения в настоящий момент немного колебалась, однако в целом оставалась неизменной в течение вот уже пяти веков. Небольшое уменьшение объемов сельского хозяйства, вызванное ростом производства синтетических пищевых продуктов. Незначительная миграция населения на наиболее урбанизированные планеты и в плотно населенные центры. Тенденция к уменьшению количества работающих — безработица возрастала приблизительно на 0,0001 процента в год. Нет, предприятия не стали создавать более совершенных роботов, просто ускорили темпы производства, производя машины и механизмы быстрее, чем те изнашивались. И у всех имелось одно и то же оправдание — стабильная экономика, неизменная численность населения, мирная и лишенная каких бы то ни было беспорядков Империя, восемь веков, или по крайней мере пять из них, абсолютного спокойствия, полностью лишенные истории. Ведь это то, чего все хотели.

Поль просмотрел оставшиеся таблицы и принялся анализировать отчеты министерств. Министерство экономики отвергло просьбу добывающего картеля санкционировать деятельность на нескольких ненаселенных планетах — в связи с перенасыщением местного рынка и чрезмерной активностью производства. Выдано разрешение на деятельность картеля по производству роботов. Поступил запрос правительства Дюрандаля на увеличение квоты импорта зерновых по конфедерации — конечно, такой запрос не отвергнут, пока в столице гостит король Ранульф.

Повинуясь внезапному порыву, Поль набрал на коммуникационном дисплее необходимую комбинацию и связался с графом Дуклассом, министром экономики.

Обратив к экрану решительное и симпатичное лицо, обрамленное редеющими рыжими волосами, граф Дукласс улыбнулся, ожидая, что император заговорит первым.

— Простите за беспокойство, ваша светлость, — сказал Поль. — Как там обстоят дела с запросом Дюрандаля об экспортных квотах? У нас сейчас гостит их король. Думаете, он приехал, чтобы надавить на членов парламента?

— Ну, сам он скорее всего не собирается ничего предпринимать по этому поводу, — довольно хихикнул граф. — Вы уже встречались с ним, сэр?

— Нет еще, короля Ранульфа представят ко двору сегодня вечером.

— Что ж, когда вы увидите его — думаю, в данном случае допустимо применить местоимение мужского рода, — то поймете, что я имел в виду, сэр. А вообще всем там заправляет лорд Корефф, обер-церемониймейстер. Он приехал сюда по делам и был вынужден привезти короля с собой, так как опасался, что кто-нибудь захватит Ранульфа за время его отсутствия. Вообще, насколько я понимаю, основная цель политиков на Дюрандале — заполучить короля в свое распоряжение. Я целых полчаса разговаривал с Кореффом по видеотелефону и вот только что избавился от него. На планете хорошо развито сельское хозяйство, и после двух очень урожайных лет подряд зерно у них теперь аж из ушей сыплется. Поэтому дюрандальцы хотят экспортировать зерновые и получать взамен наличные.

— И что?

— Ваше величество, разрешить экспорт зерна никак невозможно. Жители Дюрандаля не терпят никаких лишений, а просто не зарабатывают столько, сколько считают нужным. Если они выбросят излишки урожая в межзвездную торговлю, то тем самым вызовут самые разнообразные проблемы на других сельскохозяйственных планетах. По крайней мере, такие выводы сделали наши компьютеры.

И это, конечно, весьма убедительно. Поль кивнул:

— А почему бы дюрандальцам не перерабатывать излишки зерна в виски? Выдержать его лет пять-шесть, и получится превосходный товар, который без труда можно продать где угодно.

— Я никогда не думал об этом, ваше величество. — Глаза графа Дукласса расширились от удивления. — Минуточку, я сделаю пометку в записях, чтобы передать тому, кто займется производством виски. Прекрасная идея, ваше величество.

Закончив разговор с графом, Поль вернулся к отчетам. Как обычно, министерство безопасности немного выделялось на фоне однообразия бюрократических процедур прочих государственных учреждений. Короля планеты Экскалибур убили его брат и двое племянников, которые теперь сражаются друг с другом. Но поскольку возмутители спокойствия располагают лишь небольшими ружьями и несколькими огнеметами, вмешательство не потребуется. Несколько иная ситуация сложилась на Бегемоте — целый континент попытался отделиться от планетной республики, и имперскую армию попросили прислать оперативный отряд. Урегулировать оба случая несложно. Все разрешится без участия имперского правительства и окончится всего лишь суверенитетом на планете, располагающей ядерным оружием, и верховным суверенитетом системы, где имеются корабли с гипердвигателями.

На Аматерасу народ, возмущенный явной подтасовкой результатов выборов, поднял бунт. Поль прочитал это сообщение с недоверием и удовольствием. Ведь за последние шесть веков выборы на Одине были сплошным мошенничеством. Не голосовал никто, кроме неработающих, голоса которых покупались оптом гангстерскими боссами и продавались группам политического давления. И ни один порядочный человек не подходил в день выборов к месту голосования ближе чем на сто ярдов. Поль вызвал министра безопасности.

Князь Треванн, ровесник Поля и однокурсник по университету, сидел в своем кабинете за столом. Узкое лицо его испещряли морщины, а волосы совершенно поседели, и выглядел он старше своих лет. За спиной князя на стене виднелись солнце и шестеренка Империи, но на груди на черном кителе он носил эмблему своей семьи — серебряное изображение планеты с тремя серебряными лунами. В отличие от графа Дукласса Треванн не стал ждать, пока с ним заговорят.

— Доброе утро, ваше величество.

— Доброе утро, ваше высочество, простите за беспокойство. Я только что заметил кое-что интересное в вашем отчете. Это дело на Аматерасу. Что это за планета в политическом смысле? Что-то не припомню.

— Ну, у них республиканское правительство, сэр, очень сложной структуры. Я бы назвал это правительство грудой хлама. Как только на Аматерасу что-то не ладится, чиновники учреждают какой-либо новый правительственный орган, при этом никогда не упраздняя уже существующие. Там есть президент, премьер-министр, исполнительная власть, трехпалатная система законодательной власти и две самостоятельные и не зависимые друг от друга судебные системы. Премьер всегда является кандидатом в президенты и получает положенное большинство голосов. В настоящий момент президент, контролирующий милицию планеты, предъявил обвинение премьеру, контролирующему полицию, в подтасовке результатов выборов в средней палате законодательной власти. Каждого поддерживает судебная система, которую он контролирует. Фактически на Аматерасу всякий гражданин является помощником или полиции, или милиции. — Треванн помолчал и бесстрастно добавил: — Я ожидаю новых сообщений с Аматерасу.

— Полагаю, они окажутся достаточно интересными. Пришлите мне их целиком и, будьте так любезны, выделите наиболее важные моменты, князь Треванн.

Поль снова вернулся к отчетам. Длинное послание прислало министерство науки и техники. Все бы хорошо, да только изыскания, о которых сообщали ученые мужи, являлись повторением работы, проделанной несколько веков назад. Хотя нет. Доктор Дандрик с физического факультета Имперского университета в Асгарде сообщил, что установлен предел точности измерения скорости ускоренных нуклеиновых частиц, превышающий скорость света в 16,067543333 раза. Что ж, наука теперь действительно оперирует цифрами, далеко заходящими за десятичную запятую. Министерство образования почти ничего не прислало, зато по крайней мере историческая наука все еще оставалась активной. Поль как раз принялся читать данные о новом источнике исторических материалов, обнаруженном на Уллере и касающемся шестого века атомной эры, когда зажужжал и заморгал дверной экран.

Поль включил его и увидел своего сына Родрика с маленькой рыжей гончей Снуксом, которая взволнованно извивалась на руках наследного принца. Пес сразу же начал лаять.

— Доброе утро, отец, — сказал мальчик в микрофон, — ты занят?

— Да нет. — Поль нажал открывающую дверь кнопку. — Заходи.

В ту же секунду маленькая гончая соскочила с рук принца, стремительно бросилась в кабинет, обежала стол и вскочила на колени хозяина. Мальчик зашел не спеша, сел в кресло у стола и вытянул ноги. Поль сначала поздоровался со Снуксом — люди могут подождать, а маленькие собачки не терпят промедления, — порылся в ящике стола, нашел вафли и дал одну погрызть Снуксу. Затем он заметил, что сын одет в кожаные шорты и высоки ботинки.

— Ты куда-то собрался? — спросил Поль, немного завидуя сыну.

— Да, в горы, на пикник. Вместе с Ольвой.

И, конечно, с домашним учителем, телохранителем, дуэньей Ольвы и дюжиной торианских стрелков. И между всей этой компанией и дворцом будет поддерживаться постоянная видеосвязь.

— Надеюсь, вы славно проведете время. А ты все уроки сделал?

— Физику, математику и галактографию, — ответил Родрик. — После завтрака профессор Гилсан собирается провести для нас с Ольвой урок истории.

Отец с сыном поговорили еще немного об уроках и о пикнике, куда, конечно, отправится и Снукс. Однако Поль видел, что мальчик думает о чем-то другом. Через какое-то время Родрик наконец осмелился переменить тему разговора.

— Знаешь, отец, недавно я немного испугался, — сказал он.

— Расскажи мне об этом, сынок. Это ведь не касается вас с Ольвой, да?

Роду недавно исполнилось четырнадцать лет, а маленькой принцессе Ольве — тринадцать. Пожениться они смогут через шесть лет. И, как видели все окружающие, оба были очень даже рады предстоящей женитьбе, назначенной много лет назад.

— О нет, речь совсем о другом. Сестра Ольвы и несколько маминых фрейлин ходили к пси-медиуму, которая сказала, что грядут перемены. Большие и страшные.

— А она не уточнила, какие именно?

— Нет, единственное, что она сказала, будто перемены предстоят грандиозные и пугающие. И все, что я смог придумать, это… что с тобой что-то случится.

Снукс, съев три вафли, попытался лизнуть Поля в ухо. Тот усадил пса на колени и слегка пошлепал.

— Не стоит тревожиться из-за всяких глупостей, которые болтают медиумы. Конечно, пси-медиумы обладают способностями к ясновидению, но не могут регулировать их, включать и выключать, как водопроводный кран. Когда же наши прославленные прорицатели на самом деле ничего не видят, то начинают придумывать всякую ерунду. И вечно выдают утверждения общего характера, не говоря ничего конкретного.

— Да знаю я все это. — Мальчик обиженно насупился, словно отец пытался объяснить, что на самом-то деле мать вовсе не нашла его в капусте. — Но фрейлины обсуждали эти предсказания со своими подругами, и выяснилось, что другие медиумы говорят то же самое. Папа, а ты помнишь, как взорвался генератор в долине Хавал? Все ясновидящие Одина говорили об ужасной катастрофе за много месяцев до того, как она произошла.

— Помню, помню. — Харв Дорфли считал, что злоумышленников ошибочно проинформировали о том, что в этот день император посетит завод. — Думаю, великие и страшные перемены окажутся новым направлением в абстрактной скульптуре. Большинство людей пугают любые перемены.

Отец и сын поговорили еще о медиумах, об аэромобилях, аэрогонках и соревнованиях на Кубок императора, которые состоятся через месяц. Зажужжал и заморгал коммуникационный дисплей. Трижды Поль нажимал кодовую кнопку, чтобы дать звонящему понять, что занят. Наконец Родрик сказал, что ему пора, обошел вокруг стола, взял Снукса и вышел, пообещав вернуться домой к банкету. Как только мальчик удалился, дисплей снова заморгал.

На связь вышел князь Ганзи, премьер-министр. Выглядел он так, словно постоянно мучился от зубной боли. Впрочем, кислая мина являлась обычным выражением его лица.

— Простите за беспокойство, ваше величество. Я насчет глав государств. Ко мне обратился» граф Гадван, постельничий. Чувствую, что мне необходим ваш совет. Вопрос о праве первенства.

— У нас же есть определенное правило на этот счет. Кто из них приехал первым?

— По-моему, адитьянцы. Но король Ранульф утверждает, что право первенства принадлежит ему или же лорду обер-церемониймейстеру. А этот лорд заявил, что не собирается уступать первенство простолюдину.

— Пусть тогда убирается домой на Дюрандаль! — Поль почувствовал, что начинает злиться и готов выплеснуть на Ганзи все накопившееся за утро раздражение. Он попытался успокоиться и говорить помягче. — Для отправления дворцовых дел необходимо, чтобы кто-нибудь шел первым, а наше правило основывается на порядке прибытия во дворец. Правило это было придумано, чтобы исключить нарушение принципа равенства всех цивилизованных людей и планетных правительств. Мы не собираемся отменять свои законы для короля Дюрандаля или еще кого-нибудь.

— Разумеется, ваше величество, — кивнул князь Ганзи. Выражение его лица немного прояснилось, словно зубная боль утихла, как только принятие решений взял на себя Поль. — Вы считаете, что мы должны пойти на компромисс? То есть изменить право первенства?

— Только в том случае, если согласится первый гражданин Ягго. Если он это сделает, все славно утрясется.

— Я поговорю с ним, сэр. — Лицо Ганзи вновь приняло обычное унылое выражение. — Но к тому же, ваше величество, обоих спорщиков пригласили посетить пленарное заседание сегодня в полдень.

— Ну и что, они могут войти через разные двери и сидеть в гостевых ложах в противоположных концах зала.

— Да, хм, я как-то не задумывался о первенстве. Но предстоящее заседание — выборное: новые люди должны заменить скончавшегося князя Хавали, министра обороны, и министра науки и техники, графа Фраска, избранного в Собрание. Между министрами и советниками существует некоторая разница во мнениях. Очень вероятно, что на заседании разгорится жаркая дискуссия.

— Ужасно, — серьезно сказал Поль, — но я думаю, наши высокие гости смогут убедиться, что Империя в состоянии выдержать не только разницу во взглядах, но и настоящую полемику. Однако если вы считаете, что демонстрация наших внутренних противоречий может возыметь нежелательные последствия, то почему бы нам не отложить выборы?

— Но, сэр, мы и так уже откладывали это заседание три раза.

— И продолжайте откладывать. А еще подайте заявку на изготовление двух роботов-министров — обороны и науки и техники. Если они будут функционировать удовлетворительно, мы сможем принять проект разработки робота-императора.

Лицо Ганзи побледнело и задергалось, словно он услышал страшное богохульство.

— Ваше величество изволит шутить, — неуверенно произнес премьер-министр, словно ища подтверждения своим словам.

— К сожалению, шучу. Если бы мою работу можно было автоматизировать, я бы, наверное, взял жену, сына и нашу маленькую собачку и уехал бы куда-нибудь подальше порыбачить.

Конечно же, Поль не мог сделать этого. Существовало только два варианта: либо империя, либо галактическая анархия. Но Галактика слишком велика, чтобы проводить всеобщие выборы, ею должен руководить верховный правитель, причем хорошо знающий свое дело и уверенный в себе. Оба эти качества, как выяснилось, являлись ключами к успеху.

— Ну, чьи же мнения разделились и по какому поводу? — спросил Поль.

— Граф Дукласс и граф Таммсан хотят упразднить министерство науки и техники и перераспределить его функции и персонал. Дукласс хочет, чтобы министерство экономики взяло на себя технические отделы, а Таммсан примет научную часть под крылышко министерства образования. Это предложение собирается выдвинуть на сессии граф Гилфред, министр здравоохранения, который надеется заполучить для своего министерства отделения биологии и психологии.

— Ну конечно, Дукласс получит шкуру, Таммсан — голову и рога, а все остальные примкнувшие охотники добудут по куску мяса. Вот он — волчий закон, но я не сторонник такой дележки. Князь Ганзи, я хочу, чтобы на предстоящем заседании вы предложили кандидатуру генерал-капитана Дорфли для избрания в Собрание. Я думаю, что пора оказать ему честь и повысить в должности.

— Дорфли? Но зачем?

— Боже правый, разве вам и так не ясно? Да потому что Дорфли — помешанный, который к тому же постоянно бредит. Ему нельзя доверить даже подержать саблю, не то что пять рот вооруженных солдат. Знаете, что он сказал мне сегодня утром?

— Что неизвестный злоумышленник дрессирует ядовитую болотную гусеницу нидхог, чтобы та заползла на башню Октагона и, по-видимому, укусила вас во время завтрака. Он постоянно делает слонов из мух. А на чем основываются его подозрения на сей раз?

— Да всего лишь одно хитроумное приспособление в кухонном роботе, но мы отклонились от темы. Дорфли в конце концов назвал имя гения, придумывающего все эти ужасы. Угадайте, кто это? Йорн Треванн!

Лицо премьер-министра помрачнело сильнее, чем обычно. Что ж, было от чего помрачнеть. Иногда…

— Ваше величество, я более не могу поддерживать высказывания насчет душевного состояния старого генерала. К тому же должен сказать, что, сошел Дорфли с ума или нет, он не одинок в своих подозрениях относительно князя Треванна. Я разделяю эти подозрения. И если по этой причине и меня провозгласят сумасшедшим, я все равно буду стоять на своем.

Брови Поля удивленно поползли вверх.

— Ну вы даете, князь Ганзи.

— С вашего позволения, я все объясню. Только не думайте, что я считаю князя Треванна замешанным в одну из этих детских шалостей с лифтами, экранами или кухонными роботами, — поспешил оправдаться премьер-министр, — но я определенно подозреваю его в изменнических помыслах. Полагаю, вашему величеству известно, что Треванн — первый в истории Империи министр безопасности, который лично контролирует планетарную и местную полицию, вместо того чтобы распределить свои обязанности.

Ваше величество, должно быть, не располагает исчерпывающей информацией о том, как Треванн использует власть, которой наделен в качестве министра безопасности. А знаете ли вы, что он завербовал солдат в войска безопасности по крайней мере в десять раз больше, чем необходимо для урегулирования любой мыслимой проблемы поддержания мира на планете? И что он накопил огромное количество тяжелого боевого оружия — пушки до двухсот миллиметров, тяжелые антигравитанты, даже боевые катера и артиллерийские корабли? А знает ли ваше величество, что вся эта армада сосредоточена в пятнадцати минутах лета от дворца? Или что войска князя Треванна в два с половиной — три раза превосходят по численности и огневой мощи объединенные силы милиции и имперской армии планеты?

— Я в курсе. Все это делалось с моего одобрения. Приобщая молодых неработающих к военной дисциплине, Треванн пытается направить их на путь истинный. Многие из них, я думаю, покинули планету после демобилизации и занялись обычной торговлей, что, по-моему, гораздо лучше, чем торговля избирательными голосами.

— Да, князь Треванн подготовил прекрасное объяснение, очень даже правдоподобно, — согласился премьер-министр. — А знает ли ваше величество, что в результате неоднократных запросов о вооруженной поддержке, подаваемых министерством безопасности, имперский военный флот рассредоточен по всей Империи и в окрестности тысячи пятисот световых лет вокруг Одина нет ни одного судна крупнее, чем разведывательный катер?

Премьер сказал абсолютную правду, Полю оставалось только согласно кивнуть.

— Также я затрудняюсь объяснить некоторые весьма странные действия Треванна, которые он предпринял в качестве шефа полиции Асгарда. Например, князь Треванн оказывает поддержку двум могущественным руководителям избирательных блоков неработающих — Большому Муги Блиско и Зикко Носяре — уверяю ваше величество, не я придумал эти имена, так их зовут на самом деле. В последнее время прошли аресты более мелких гангстеров-конкурентов, руководителей не столь важных группировок, часто по сфабрикованным обвинениям. В тюрьме их держали в одиночках без права переписки, а тем временем Муги и Зикко занимали освобожденные территории и переманивали на свою сторону последователей из неработающих. Руководителей обоих избирательных блоков субсидируют соответственно сталелитейный и судостроительный картели и картель по производству реактивных веществ и химикатов. Но фактически и Зикко, и Муги контролирует князь Треванн. Они же, в свою очередь, контролируют около семидесяти процентов неработающих в Асгарде.

— И вы думаете, что из этого можно сделать выводы о заговоре против трона?

— О заговоре с целью захватить трон, ваше величество.

— Да перестаньте, князь Ганзи, вы говорите, как Дорфли!

— Послушайте меня, ваше величество! Его императорскому высочеству всего четырнадцать, и только через одиннадцать лет он официально сможет перенять полномочия императора. Не дай Бог, конечно, но в случае вашей внезапной смерти останется лишь один возможный для Империи вариант — регентство. Конечно, ваши министры и советники — единственные, кто имеет право назначить регента. Но я знаю, за кого они проголосуют, когда стражи безопасности приставят шпаги им к горлу. И регентство, возможно, не предел амбиций князя Треванна.

— Говоря вашими же словами, князь Ганзи, звучит весьма правдоподобно. Но все ваши выводы основываются на очень сомнительном предположении. Что князь Треванн настолько туп, что хочет захватить трон.

Полю пришлось самому прервать разговор и выключить экран. Изображение начало гаснуть, а Виктор Ганзи все еще недоверчиво и потерянно смотрел на императора. Князь не мог даже представить, что кто-то не хочет заполучить трон, тем более человек, который уже этот трон занимает.

Немного обеспокоенный, Поль немного посидел, глядя на темный экран. Разведывательная служба Виктора Ганзи оказалась гораздо лучше, чем предполагалось. Удивительно, сколько Ганзи выявил различных фактов, которые не замечал сам император.

Только Поль решил засесть за отчет министерства изящных искусств, как коммуникационный дисплей снова зажужжал и заморгал.

Щелкнул выключатель, и с экрана Полю улыбнулась женщина с взъерошенными светлыми волосами, в пеньюаре. Увидев Поля, она улыбнулась еще шире.

— Привет! — поздоровалась женщина.

— И тебе привет! Только встала?

— Могу поспорить, что ты уже давным-давно встал и вершишь свои императорские дела несколько часов. — Она подняла руку, чтобы скрыть зевок. — А Род и Снукс уже приходили?

— Только что ушли, — кивнул Поль. — Род отправился с Ольвой на пикник в горы. — Боже, как давно он сам ездил с Мэррис на пикник — на настоящий пикник, в сопровождении менее пятидесяти охранников и стольких же придворных. — Много дел у тебя сегодня?

— Фестиваль цветов, — скривилась женщина. — Я должна лично выступать в прямом эфире, зачитывая различные любовные послания. Три минуты в эфире, две минуты — перерыв. Мне предстоит сорок выступлений сегодня в полдень.

— Ото. Ну, желаю хорошо провести время, дорогая. А мне предстоит завтрак с советниками, а потом пленарное заседание. — И Поль рассказал жене об опасениях Ганзи о возможной полемике.

— Смешно! Может, наконец-то кто-нибудь расшевелится и хоть немного помашет кулаками. Я тоже приду.

На индикаторе вызова, стоящем перед Полем, загорелся кодовый символ министра безопасности.

— Мы всегда можем надеяться на лучшее, не так ли? А, пожаловал Йорн Треванн.

— Не заставляй его ждать. Может, нам удастся увидеться перед заседанием. — Мэррис послала мужу воздушный поцелуй, и экран погас.

Поль снова щелкнул выключателем и увидел князя Треванна. Министр безопасности не стал тратить время на извинения за беспокойство.

— Ваше величество, только что пришло сообщение о серьезном бунте в университете. Приблизительно пять — десять тысяч студентов атакуют административный центр, бросая в здание зловонные бомбы и угрожая повесить ректора Кейна. Они уже разоружили университетскую полицию. Для урегулирования инцидента я послал две роты жандармов отряда подавления мятежей под руководством офицера, которому могу доверять. Мы собираемся действовать решительно, но вежливо и не хотим применять беспорядочное оглушение или слезоточивые газы, а тем более… стрельбу. В мятеже могут участвовать сыновья и дочери самых различных людей.

— Да. Я вроде помню студенческие бунты, в которых оказались замешаны сыновья его покойного высочества принца Треванна и его покойного величества Родрика XXI. — Поль немного подумал и добавил: — Едва ли это похоже на битву между кланами или внезапный набег хулиганов. Что, по-вашему, послужило причиной беспорядков?

— Знаю я немного. Мне позвонил в довольно истерическом состоянии сам Кейн и рассказал, что студенты устроили против него акцию протеста из-за увольнения работника факультета. У меня есть парочка секретных агентов в университете, и я пытаюсь связаться с ними. Кроме того, я послал туда дополнительных агентов — которые могут сойти за студентов — с целью опередить жандармов, затесаться в студенческую толпу и узнать имена зачинщиков. — Треванн взглянул на стоящий на столе индикатор, который начал мерцать. — Прошу прощения, сэр, со мной пытается связаться граф Таммсан. Возможно, он знает какие-либо подробности. Я свяжусь с вами снова, как только узнаю что-нибудь новое.

Подобного мятежа в университете не помнили даже самые древние старожилы Одина. Ректор Кейн, насколько знал Поль, был тупым, высокомерным старым пустозвоном с непомерно высоким чувством собственной значимости. Наверняка все беспорядки возникли по вине Кейна, но неизвестно, по какой причине и кто начал всю эту заварушку. Да уж, все великое начинается с малого. Большие и пугающие перемены…

На дисплее снова возникли какие-то блики, и Поль щелкнул выключателем. Это Виктор Ганзи опять вышел на связь. Он выглядел так, будто постоянная зубная боль наконец-то отпустила его на минутку.

— Простите за беспокойство, ваше величество, но все устроилось, — доложил он. — Первый гражданин Ягго согласился уступить право первенства королю Ранульфу, и лорд Корефф отозвал все свои возражения. Насколько я понимаю, в настоящий момент все проблемы решены.

— Прекрасно. Полагаю, вы слышали о волнениях в университете?

— Да, ваше величество. Постыдное событие.

— Просто шокирующее. А вы не знаете, из-за чего все это началось? Мне известно только, что студенты протестуют против отставки работника факультета. Или он был чрезвычайно популярен, или не согласился на какую-то более чем нечестную сделку с Кейном.

— Подробности мне неизвестны. Мне лишь удалось выяснить, что мятеж начался в результате какой-то перебранки в одном из научных отделений, основания для увольнения — неподчинение и неуважение к властям.

— Я всегда придерживался мнения, что, когда власть начинает вызывать у людей презрение, она перестает быть властью. Так дело касается науки? Да уж, это только затруднит для Дукласса и Таммсана работу по ликвидации волнений в университете.

— Боюсь, что да, ваше величество. — В голосе Ганзи не проскользнуло и нотки разочарования. — Весть о бунте уже стала известна информационному картелю, который всячески смакует все известные подробности. Вскоре о событиях в университете узнает вся Империя.

Последние слова Ганзи произнес так, будто распространение сведений о мятеже имело какое-то значение. Хотя, конечно, множество министров и советников только и заботились о том, что могут подумать люди на таких планетах, как Чермош, Заратуштра, Дейрдре или Кетцалькоатль, не ведая, что интерес к политике Империи меняется обратно пропорционально расстоянию от Одина и уровню коррупции и несостоятельности местного правительства.

— Я знаю, что вы будете присутствовать на официальном завтраке. Как по-вашему, можем мы пригласить и наших гостей? Можно было бы устроить неофициальную встречу до заседания. Да? Прекрасно. Там и увидимся.

Когда экран потух, Поль вернулся к отчетам, быстро просмотрел их и, убедившись, что не пропустил ничего важного, вызвал робота, чтобы тот почистил проектор. Вскоре на связь снова вышел князь Треванн.

— Извините за беспокойство, ваше величество, но сейчас мне уже известны все факты о мятеже. Произошло следующее. Ректор Кейн уволил профессора физического факультета при обстоятельствах, вызвавших возмущение студентов научных факультетов. Часть из них вышла из аудиторий и отправилась на стадион, чтобы провести митинг протеста, который разросся настолько, что в него оказалась вовлечена половина студентов университета. Кейн потерял рассудок и приказал полиции университета очистить стадион. Студенты набросились на полицейских и смяли их. Надеюсь, что ни один из моих людей не допустил бы подобного безобразия. Человеку, которого я послал в университет, полковнику Хандросану, удалось уговорить студентов вернуться на стадион и продолжить митинг под защитой жандармов.

— Вероятно, полковник — неплохой офицер.

— Очень неплохой, ваше величество. Особенно в делах урегулирования всяческих инцидентов. Я полностью уверен в нем. Хандросан также расследует причины возникновения бунта. Я изложу вашему величеству все, что знаю на настоящий момент. Декан физического факультета, профессор Нельс Дандрик, при помощи профессора Кленна Фареса проводил эксперимент с целью более точного установления скорости субъядерных частиц, бета-микропозитов. Как сообщил Кейн Хандросану, Дандрик утверждал, что достиг предела точности, но аппаратура начала выдавать беспорядочные данные.

Поэтому профессор Дандрик приказал приостановить эксперимент. — Князь Треванн замолчал на мгновение, чтобы прикурить сигарету. — Но профессор Фарес настаивал на продолжении опыта. Как рассказывает Дандрик, когда он приказал разобрать оборудование, Фарес пришел в ярость, начал непристойно ругаться и угрожать. Дандрик пожаловался Кейну, тот приказал Фаресу извиниться, Фарес отказался, и Кейн его уволил. Студенты немедленно подняли бунт. Фарес в целом подтвердил сказанное, добавив одну маленькую деталь, которую Дандрик не посчитал нужным упомянуть. Фарес утверждает, что, когда этим микропозитам придали скорость, более чем в шестнадцать с хвостиком раз превышающую скорость света, они стали достигать цели раньше, чем источник, откуда они вылетали, регистрировал эмиссию частиц.

— Да, я… Что вы сказали?

Князь Треванн повторил сказанное — медленно, ясно и невыразительно.

— Так я не ослышался. Что ж, необходимо настоять на полном исследовании ускоренных микропозитов, включая повторение эксперимента. Под руководством профессора Фареса.

— Да, ваше величество. Я собираюсь лично присутствовать в лаборатории. Если кто-то стоит на пороге открытия путешествий во времени, думаю, министерство безопасности заинтересовано в этом прежде всего.

Снова звонил премьер-министр, который подтвердил, что первый гражданин Ягго и король Ранульф прибудут на завтрак. Граф Гадван, постельничий, выходил на связь, чтобы изложить длинную и нудную информацию о распорядке банкета. Наконец в полдень Поль подал сигнал генералу Дорфли, подождал пять минут, а затем вышел из-за стола и покинул комнату. В холле его встретил сумасшедший генерал, сопровождаемый жесткошерстными солдатами.

На южной верхней террасе также присутствовало множество ториан. После шквала приветствий, рапортов, рукопожатий и отдания чести премьер-министр двинулся вперед и сопроводил Поля туда, где позади трех высоких гостей выстроились неровным полумесяцем члены Собрания советников в количестве тридцати человек. Общий возраст почтенных старцев приближался к двум тысячам восьмистам годам. Король Дюрандаля был одет в серебристое трико и розовые колготки, на его поясе из золотых звеньев висел украшенный драгоценными камнями кинжал, чуть толще вязальной спицы. Стройный и гибкий, с большими бархатными глазами, король Ранульф, очевидно, уделял своей внешности массу внимания, и царский косметолог, вероятно, потрудился над ним сегодня пару часов. Да, видела бы это Мэррис, ужас!

Корефф, лорд обер-церемониймейстер, предпочитал, по-видимому, одежду, стандартную для Дюрандаля: довольно длинную кожаную куртку с короткими рукавами и сапоги. Дополняющий этот костюм кинжал выглядел так, словно предназначался для непосредственного применения. И лорд Корефф — толстый, с мясистым лицом и горой мускулов — держался так, словно на самом деле не прочь и вполне способен пустить кинжал в дело.

Первый гражданин Ягго, главный общественный управляющий Всенародного государства Адитья, был одет в белое, сшитое из одного куска одеяние, похожее на рабочий комбинезон, с эмблемой своего правительства и цифрой 1 на груди. Кинжал он не носил, но в любом случае самым подходящим к внешнему виду Ягго парадным оружием явилась бы логарифмическая линейка. Из-за полностью обритой головы, маленьких бледных глазок и зубастого ротика он чем-то напоминал крысу. Ягго общался с дюрандальцами с явной неприязнью, и те открыто платили той же монетой.

Король Ранульф выглядел так, словно выиграл право первенства в орлянку. Он пожал руку императора двумя руками и, выражая свое глубокое почтение и уважение, смотрел на Поля с явным обожанием. Ягго в приветствии просто прижал руки на уровне эмблемы к груди и быстро поднял их к подбородку.

— К услугам имперского государства, — сказал он и, помедлив и сделав над собой усилие, добавил: — Ваше императорское величество.

Не являясь главой страны, лорд Корефф подошел третьим и пожал Полю руку:

— Честь имею, ваше императорское величество, и благодарю от своего имени и от имени моего правителя за любезный прием, — промолвил он.

После того как попытка оказаться первым окончилась неудачей, лорд хотел вообще забыть о прецеденте. Сейчас ему было важно решить вопрос о размещении избытков зерна, и от этого зависело, останется он у власти на Дюрандале или нет.

К счастью, все три гостя уже виделись с советниками Собрания. И сразу же после того как представился Полю лорд Корефф, все направились к беседке для завтрака, установленной в двухстах ярдах. Король Дюрандаля взял Поля под левую руку, а первый гражданин Ягго мрачно ковылял слева. Князь Ганзи шел сзади, а лорд Корефф слева от Ранульфа.

— Надолго вы пожаловали в Один? — спросил Поль короля.

— О, я бы с удовольствием провел здесь несколько месяцев! В Асгарде все так прекрасно. По сравнению с ним наша маленькая столица Ронсевокс кажется такой провинциальной! Хочу открыть вашему величеству один секрет. Мне хочется узнать, не удастся ли переманить на Дюрандаль нескольких ваших восхитительных балерин. Не сочтете ли вы меня гадким, если я чуточку опустошу театры вашего императорского величества?

— Вы достойный продолжатель традиций вашего народа, — ответил Поль мрачно, — вы, люди с оружием в руках, привыкли опустошать любые страны и планеты, на которые попадаете.

— О, боюсь, эти старые ужасные времена остались в далеком прошлом, ваше императорское величество, — сказал лорд Корефф. — Но, конечно, мы неплохо постранствовали по Галактике. Кстати, я припоминаю, как читал где-то, что наши собратья с Морглеса и Фламбержа даже оккупировали Адитью в течение пары веков. Хотя, глядя на Адитью сейчас, трудно об этом догадаться.

Теперь наступила очередь первого гражданина Ягго воспользоваться правом первенства — сесть справа от императорского кресла. Лорд Корефф устроился слева от Ранульфа. Чтобы уравновесить эту компанию, князь Ганзи расположился позади Ягго и, исполненный сознания долга, начал расспрашивать главного общественного управляющего о структуре его правительства. Такие расспросы заставили Ягго начать монолог, обещающий затянуться по крайней мере на ползавтрака. После этого Полю пришлось завязать беседу с королем Дюрандаля. Для начала он похвалил серебристое трико.

Король Ранульф засмеялся нежным голоском, отряхнул кончиками пальцев пылинки с одежды и сказал, что это самая простая одежда, изготовленная по образцу костюмов крестьян Дюрандаля.

— На Дюрандале есть крестьяне?

— О, милейший, есть. Такие приятные, очаровательные люди. Конечно, все они бедны, носят такую смешную порванную одежду и ездят в шумных старых аэромобилях — удивительно, как те не разваливаются на части. Но эти крестьяне так восхитительно счастливы. Я часто мечтаю стать крестьянином. Мне так надоело быть королем.

— Речь идет о классе неработающих, ваше императорское величество, — объяснил лорд Корефф.

— На Адитье, — провозгласил первый гражданин Ягго, — нет классов, и на Адитье все работают. По принципу «от каждого по способностям — каждому по потребностям».

— На Адитье, — сказал своему соседу старший советник, сидящий через четыре кресла справа, — классы называют не классами, а социологическими категориями, и таких категорий девятнадцать. К тому же на Адитье нет слова «неработающий», таких людей называют профессиональными резервистами, и там их гораздо больше, чем у нас, в Асгарде.

— Но, конечно, я рожден королем, — произнес Ранульф печально и с достоинством. — И должен исполнять свой долг перед своим народом.

— Нет, они вообще не голосуют, — говорил лорд Корефф советнику, сидящему слева. — На Дюрандале надо сначала заплатить налоги, а потом уже голосовать.

— На Адитье не существует такого преступления, как налогообложение, — сообщил первый гражданин премьер-министру.

— На Адитье, — сказал своему соседу советник, сидящий через четыре кресла, — даже нечего облагать налогами. Вся собственность принадлежит государству, и если бы позволили имперская конституция и космический флот, государство взяло бы в собственность всех людей. Не говорите мне об Адитье. Первый большой корабль, которым я командовал, старый «инвиктус-374», простоял на Адитье четыре часа, и я бы с большим удовольствием провел это время на орбите Ниффльхейма.

Поль наконец-то вспомнил, кто это такой. Старый адмирал, а теперь советник князя Геклар. Он прекрасно поладит с советником Дорфли.

— Ничего подобного, — отвечал лорд обер-церемониймейстер на чьи-то возражения. — Мы придерживаемся мнения, что каждое гражданское или политическое право предполагает гражданские или политические обязанности. Гражданин имеет право на защиту королевством, например. А потому у него есть обязанность защищать королевство. А право гражданина быть избранным в правительство королевства подразумевает обязательство поддерживать королевство финансами. Но мы облагаем налогами только собственность, и если неработающий приобретает облагаемую налогами собственность, он должен устроиться на работу, чтобы заработать на налоги. Должен добавить, что наши неработающие чрезвычайно осторожны и стараются избегать приобретения облагаемой налогами собственности.

— Но если у них нет избирательных голосов для продажи, на что они живут? — недоуменно спросил советник.

— Неработающих поддерживают дворянство, землевладельцы, торговые бароны, лорды-промышленники. Чем больше у них приверженцев — тем выше престиж. И тем больше стрелков они наберут на случай ссоры со своими друзьями-аристократами. Кроме того, если дворянство перестанет помогать неработающим, те превратятся в разбойников. Гораздо проще поддерживать неработающих, чем вылавливать их потом в кустах и вешать.

— На Адитье нет бандитизма.

— На Адитье все бандиты входят в состав секретной полиции, только называются не полицейскими, а слугами народа, девятая категория.

Над палаткой промелькнула тень, другая. Поль быстро взглянул вверх и увидел, как два длинных черных транспортно-десантных самолета, с эмблемой министерства безопасности: железный кулак на фоне солнца и шестеренка — проскользнули мимо башни Октагона и стали спускаться на северную посадочную площадку. Промелькнул третий самолет. Поль вскочил:

— Пожалуйста, оставайтесь на своих местах и продолжайте завтракать. А я, прошу прощения, удалюсь на минутку, но тут же вернусь. — «Надеюсь», — добавил он мысленно.

На нижней террасе у основания башни Октагона показался генерал-капитан Дорфли в сопровождении дюжины офицеров — ториан и людей. За ними следовала торианская вооруженная рота в полном составе. Завидев Поля, Дорфли бросился к императору навстречу.

— Началось, ваше величество! — сказал он, как только приблизился на расстояние, где мог быть услышан, не повышая голоса. — Мы все готовы умереть вместе с вашим величеством.

— Ну, надеюсь, это не случится слишком скоро, — ответил Поль. — Но в целях безопасности возьмите с собой эту роту и сопровождающих вас джентльменов, отправляйтесь в горы и присоединитесь к наследному принцу и его компании. Вот, — он взял из ременной сумки блокнот, что-то быстро написал, поставил печать и протянул записку Дорфли, — передайте это его высочеству и переходите в его распоряжение. Я знаю, он всего лишь мальчик, но мальчик толковый. Подчиняйтесь ему во всем и ни при каких обстоятельствах не возвращайтесь во дворец и не позволяйте возвращаться Родрику, пока я вас не вызову.

— Ваше величество отсылает меня? — Старый солдат пришел в ужас.

— Императору, у которого есть сын, можно найти замену, а сыну императора, который еще слишком молод, чтобы жениться, — нет.

При всем своем сумасшествии Харв Дорфли был способен размышлять логически.

— Да, ваше императорское величество, — кивнул он. — Оба мы служим Империи в меру всех наших сил и способностей. Я буду охранять и маленькую принцессу Ольву. — Он пожал Полю руку. — Прощайте, ваше величество! — И бросился прочь, собирая по дороге своих подчиненных и роту ториан. Через мгновение они скрылись из виду.

Император посмотрел вслед Дорфли и увидел большой черный аэромобиль с изображением планеты, окруженной тремя лунами, серебряными на черном фоне — аэромобиль Треванна, приземляющийся на южной посадочной площадке. Рядом садился транспортно-десантный самолет.

Из аэромобиля вышли четверо: Йорн, князь Треванн, и три офицера в черной форме службы безопасности. Князь Ганзи, покинув заседание, шел к Полю с одной стороны, а князь Треванн спешил с другой. Они сошлись около императора.

— Что происходит, князь Треванн? — требовательно спросил Ганзи. — Зачем вы привели сюда солдат?

— Ваше величество, — спокойно ответил Треванн, — очень надеюсь, что вы простите это вторжение. Я уверен, что ничего серьезного не произойдет, но береженого Бог бережет. Студенты университета направились ко дворцу — это мирная процессия, они несут вашему величеству петицию. Но по пути, проходя через район неработающих, студенты подверглись нападению шайки хулиганов, связанных с боссом избирательного блока по имени Натчи Нож. Никому из студентов не причинили вреда, и полковнику Хандросану удалось быстро вывести процессию из района, оставив там нескольких своих людей, к которым затем прислали подкрепление, чтобы разобраться с хулиганами. События продолжают развиваться. Эти мятежи — словно лесные пожары, никогда не знаешь, когда огонь перекинется на еще нетронутый участок и выйдет из-под контроля. Надеюсь, что люди, которых я привел с собой, здесь не понадобятся. Это резервные силы для подавления мятежей, и я не собираюсь вводить их в дело до тех пор, пока уверен, что дворец в безопасности.

Поль кивнул в знак согласия.

— Князь Треванн, когда, по-вашему, студенческая процессия дойдет до дворца? — спросил он.

— Они идут пешком, ваше величество, и будут здесь примерно через час.

— Князь Треванн, пожалуйста, пошлите одного из ваших офицеров посмотреть, готов ли передний экран для обращения к общественности. Я хочу поговорить со студентами, когда они прибудут. А пока я бы хотел увидеть ректора Кейна, профессора Дандрика, профессора Фареса и полковника Хандросана — всех одновременно. И графа Таммсана тоже. Князь Ганзи, прошу вас связаться с Таммсаном и пригласить его сюда.

— Сейчас, ваше величество? — Премьер-министр сначала попытался скрыть недоверчивый взгляд, а затем все понял, но вновь постарался не показать свои эмоции. — Да, ваше величество, сию секунду.

Он слегка нахмурился, увидев, как два офицера службы безопасности отсалютовали, уходя, князю Треванну, а не императору. Затем Треванн повернулся и направился к башне Октагона.

Офицер, отошедший к аэромобилю, чтобы связаться по радио с университетом, возвратился и доложил, что полковник Хандросан уже везет ректора и обоих профессоров в ротной машине, предусмотрительно предположив, что император захочет переговорить с ними. Поль благодарно кивнул.

— Я вижу, Хандросан — весьма надежный и сообразительный человек, князь, — сказал он, — не теряйте его из виду.

— Да, ваше величество. По правде говоря, именно он организовал демонстрацию. Решил, что лучше пусть студенты идут ко дворцу с петицией, чем будут толпиться вокруг университета и попадут в очередную переделку.

Вернулся еще один офицер и принес портативный видеоэкран на антигравитационном подъемнике. К этому времени Собрание советников и три высоких гостя начали беспокоиться и все вместе вышли из беседки, тревожно осматриваясь вокруг. Заметив черную униформу солдат службы безопасности, выходящих из транспортных самолетов, советники столпились вокруг императора. Первый гражданин Ягго, король Ранульф и лорд Корефф выглядели крайне озабоченными и не подходили близко к Полю, словно тот был заражен какой-то страшной болезнью.

Включили демонстрационный экран, на котором показался город, снимаемый с аэромобиля, находящегося на высоте две тысячи футов. Вдалеке виднелся дворец с выступающей золотой колонной башни Октагона. Машина с видеопередатчиком находилась позади процессии демонстрантов, продвигающейся ко дворцу по одной из широких эстакад в сопровождении жандармов и службы безопасности, прикрывающей колонну спереди, с тыла и флангов. Виднелись несколько флагов Империи, планеты и университета, но ни одного стандартного знамени или транспаранта, по которым всегда можно узнать запланированную демонстрацию.

Князь Ганзи, отсутствовавший некоторое время, вернулся и отозвал Поля в сторону.

— Ваше величество, — тихо прошептал он, — я пытался вызвать войска, но им потребуется несколько часов, чтобы добраться сюда. А чтобы мобилизовать милицию, надо не меньше суток. Численность же регулярных войск сейчас в Одине — пять тысяч человек.

И половина из них — офицеры и сержанты основного полка. Как и флот, армия была разбросана по всей Империи — на Бегемоте, Амиде, Шипетотеке, Астарте и Йотунхейме — в соответствии с запросами службы безопасности.

— Давайте посмотрим на мятеж, князь Треванн, — сказал один из менее дряхлых советников, генерал в отставке. — Хочу полюбоваться, как ваши люди справятся с такой ситуацией.

Офицеры, прибывшие вместе с Треванном, немного посовещались и вывели на экран показания другого видеопередатчика — вероятно, одного из обычных общественных передатчиков, находящегося в каком-то высотном здании. Вид открывался теперь с места, находящегося еще на пару миль дальше, и дворец можно было узнать лишь по едва заметному блеску башни Октагона на горизонте. В небе мчалось с полдюжины аэромобилей службы безопасности, два из которых преследовали потрепанный гражданский катерок и стреляли по нему. Повсюду — на крышах, террасах и эстакадах — вели перестрелку небольшие группы солдат службы безопасности, перебегая из укрытия в укрытие, и время от времени одиночные стрелки и группы людей в штатском палили по войскам безопасности. Удивительно, но раненых и убитых не было.

— Ваше величество, — прошипел старый генерал истеричным шепотом. — Да это же просто какая-то фальшивка! Посмотрите, они ведь все стреляют мимо! Ружья почти не дают отдачи! И слишком много дыма для обычного пороха!

— Я заметил.

По-видимому, мятеж подготовили давным-давно и очень тщательно. Хотя бунт студентов выглядел совершенно спонтанным. Да, хотелось бы знать, что замышляет Йорн Треванн. Вся эта странная ситуация поставила Поля в тупик.

— Только никому не говорите об этом, — попросил он.

Прибывали все новые и новые аэромобили, большие и роскошные, расписанные гербами некоторых самых знатных семей в Асгарде. Из одного приземлившегося среди первых, с эмблемой Дукласса, высадились министр экономики, министр образования и еще несколько министров. Граф Дукласс сразу подошел к князю Треванну, отвел его в сторону от короля Ранульфа и лорда Кореффа и заговорил — быстро и настойчиво. Быстрым шагом приблизился граф Таммсан.

— Боже храни ваше величество, — поздоровался он, задыхаясь. — Что происходит, сэр? Мы слышали о каком-то мелком скандале в университете, которым очень обеспокоен князь Ганзи, но теперь похоже, что бои идут по всему городу. Я никогда не видел ничего подобного. По дороге во дворец нам пришлось пробираться через огромные территории, где повсюду сражаются. А сейчас огромная толпа движется по авеню Искусств, и… — Он посмотрел на солдат службы безопасности. — Ваше величество, что происходит?

— Большие и пугающие перемены, — заговорил граф Таммсан, который, вероятно, тоже посетил пси-медиума. — Но я думаю, что Империя переживет их. Возможно, все это обернется к лучшему.

К князю Треванну подошел офицер жандармерии в синей униформе, увел его от графа Дукласса и сказал пару слов. Министр безопасности кивнул, а затем снова вернулся к министру экономики. Они еще немного поговорили, а затем пожали друг другу руки, и Треванн отошел от Дукласса, расплывшись в улыбке. К князю приблизился офицер жандармерии.

— Ваше величество, это полковник Хандросан, офицер, который ведет университетское дело.

— Прекрасная работа, полковник. — Поль пожал Хандросану руку. — Не удивляйтесь, если ваши заслуги вспомнят на предстоящем Дне почестей. Вы привезли Кейна и двух профессоров?

— Они внизу, на нижней посадочной площадке, ваше величество. Мы пытаемся задержать студентов, чтобы вашему величеству представилась возможность поговорить с ними.

— Я встречусь с профессорами сейчас же. В моем рабочем кабинете.

Офицер отсалютовал и ушел. Поль повернулся к графу Таммсану:

— Вот почему я попросил князя Ганзи пригласить вас. Весть о мятеже уже известна слишком многим, а потому мы не можем проигнорировать все эти события, придется что-либо предпринять. Я собираюсь поговорить со студентами. Хочу выяснить, что случилось, прежде чем решу, что же делать. Джентльмены, прошу пройти в мой кабинет.

— Но я не понимаю. — Граф Таммсан в недоумении огляделся, но все же последовал за Полем и князем Треванном, сопровождаемым группой солдат службы безопасности. — Не понимаю, что происходит.

Из-под императора почти что выдернули трон, один из министров готов произвести государственный переворот, и все вместе они собираются тратить время на выяснение пустякового академического спора. Единственное, что было совершенно ясно, — министерство образования обрело очень нехорошую славу, которую в настоящее время не могло себе позволить. Князь Треванн рассказывал об атаке хулиганов на демонстрацию студентов, что встревожило Таммсана больше всего. Хулиганы из неработающих обычно действовали по приказам боссов избирательных блоков, которые, в свою очередь, выполняли указания политиков-манипуляторов, возглавляющих картели и группы политического давления. И действие сверху вниз через неработающих обычно сопровождалось влиянием снизу вверх, что в конечном итоге весьма отрицательно сказывалось на министрах.

В холле около кабинета толпилось с десяток солдат службы безопасности в черных мундирах и столько же ториан из дворцовой охраны. Увидев приближающихся министров во главе с императором, солдаты моментально построились в две шеренги, и возглавляющий их торианский офицер отдал честь.

Зайдя в кабинет, Поль подошел к столу. Граф Таммсан зажег сигарету, нервно затянулся и сел так осторожно, словно боясь, что кресло развалится под ним. Князь Треванн расположился в другом кресле и расслабился, закрыв глаза. На полу валялись остатки вафель, не доеденные утром маленькой собачкой. Поль наклонился, подобрал крошки, положил их на стол и, усевшись, уставился на них. Так он сидел до тех пор, пока не замигал и не зажужжал дверной монитор. Тогда Поль нажал открывающую дверь кнопку.

Полковник Хандросан ввел в кабинет троих ученых мужей — Кейна с багровым надменным лицом, на котором сейчас, однако, была написана явная тревога; седовласого, сутулого и крайне раздраженного Дандрика и Фареса — молодого, воинственно настроенного, со щетинистыми рыжими усами. Император поприветствовал всех вошедших разом и предложил им сесть, после чего ненадолго возникла небольшая неловкая пауза, во время которой все ожидали, что Поль заговорит первым.

— Джентльмены, — наконец нарушил он молчание, — хотелось бы наконец узнать более упорядоченные факты о студенческом мятеже и его причинах. Я хочу, чтобы кто-нибудь из вас по возможности кратко и полно рассказал, что вы знаете о последних событиях в городе.

— Вот кто заварил всю эту кашу! — провозгласил Кейн, указывая пальцем на Фареса.

— Профессор Фарес здесь ни при чем, — решительно заявил полковник Хандросан. — Он вместе с женой упаковывал вещи у себя дома, когда все это началось. Кто-то позвонил ему и рассказал о драке на стадионе, и профессор сразу направился туда, чтобы уговорить студентов разойтись. Но к этому времени ситуация на стадионе полностью вышла из-под контроля, и учащихся уже не удалось образумить.

— Я думаю, нам прежде всего следует выяснить, почему профессора Фареса уволили, — сказал князь Треванн. — Очень трудно убедить меня, что преподаватель, способный приобрести такое уважение студентов, — плохой учитель и заслуживает увольнения.

— Насколько я понимаю, — сказал Поль, — увольнение явилось следствием разногласий между профессором Фаресом и профессором Дандриком относительно эксперимента, который они вместе проводили. По-моему, целью эксперимента являлось более точное установление скорости летящих с ускорением субъядерных частиц. Бета-микропозитов, не так ли, профессор Кейн?

— Ваше величество, — Кейн с удивлением взглянул на императора, — я ничего об этом не знаю. Профессор Дандрик возглавляет физический факультет; около шести месяцев назад он пришел ко мне и сказал, что считает такой эксперимент желательным. Я просто-напросто положился на его мнение и дал санкцию на проведение опыта.

— Ваше величество только что описали цель эксперимента, — сказал Дандрик. — Очень долгое время в математических описаниях субъядерных событий существовали различные неточности. И эксперимент, о котором идет речь, был предпринят в надежде исключить их.

— Да, я понимаю, профессор, — прервал Поль Дандрика, прежде чем тот успел начать длинные математические объяснения. — Но в чем состоял сам эксперимент, в терминах физических действий?

Какое-то мгновение Дандрик беспомощно озирался по сторонам.

— Ваше величество, — вмешался Фарес, подавив смешок, — мы применили большой турболинейный ускоритель, чтобы выпустить микропозиты по трубе длиной в один километр, заполненной разреженным воздухом. Ускорение микропозитов измерялось в световых единицах, скорость которых установлена практически абсолютно точно. Я бы выразился так, что относительно света в принципе не существует наблюдаемых неточностей. И до тех пор пока мы ускоряли микропозиты до 16,067543333 скорости света, они регистрировались так, как и ожидалось. Но после дальнейшего увеличения ускорения мы стали регистрировать столкновения микропозитов с заданной целью раньше, чем выпускали их из ускорителя, хотя все приборы регистрации частиц продолжали функционировать нормально. Я известил об этом профессора Дандрика, и…

— Вы известили его. А что, профессор не присутствовал при опыте?

— Нет, ваше величество.

— Ваше величество, я — глава физического факультета университета. И у меня и без того много административной работы, чтобы еще терять время на технические аспекты подобных экспериментов, — вставил слово Дандрик.

— Как я понимаю, профессор Фарес проводил исследования микропозитов практически в одиночку. Так, вы сказали Дандрику, что случилось. И что?

— Ваше величество, профессор Дандрик просто заявил, что достигнут предел точности, и приказал прекратить эксперимент. Затем он прислал вам отчет — еще до того, как мы наблюдали этот эффект ожидания, — сообщив, что установлен новый предел точности в измерении скорости летящих с ускорением микропозитов, даже словом не упомянув об эффекте ожидания.

— Я читал краткое резюме этого отчета. Почему же вы, профессор Дандрик, не сочли нужным упомянуть о таком довольно необычном эффекте?

— Почему?! Да потому что все это до крайней степени нелепо, вот почему! — пролаял Дандрик. И добавил поспешно: — Ваше императорское величество. — Затем он повернулся и свирепо посмотрел на Фареса, ибо смотреть таким образом на императоров галактик профессорам не полагалось. — Ваше величество, предел точности был достигнут. После чего, как и следовало ожидать, техника начала давать ошибочные показания.

— Можно было предположить, что приборы прекратят регистрировать возросшую скорость относительно стандартной скорости света или начнут выдавать непропорциональные данные, — сказал Фарес. — Но, ваше величество, я утверждаю: никто не ожидал, что микропозиты будут обнаружены у цели раньше выброса из источника. И добавлю: после регистрации такого небольшого, но очевидного прыжка в будущее не наблюдалось пропорционального увеличения ожидания вместе с увеличением ускорения. Я хотел выяснить почему. Но когда профессор Дандрик понял, что происходит, он фактически впал в истерику, приказал немедленно выключить ускоритель, словно боялся, что прибор взорвется и осколки полетят прямо в него.

— Я думаю, пара осколков до него уже долетела, — спокойно произнес князь Треванн. — Профессор, имеется ли у вас какая-либо теория, или предположение, или хотя бы идея, как возник этот эффект ожидания?

— Да, ваше высочество. Я подозреваю, что кажущееся ожидание — обыкновенная иллюзия наблюдения. Подобная иллюзии перестановки временных отрезков, которую ученые впервые заметили, но не поняли, когда открыли, что позитроны иногда превышают скорость света.

— И я то же самое все время говорил! — вмешался Дандрик. — Все это иллюзия, связанная…

— С достижением предела точности наблюдений, профессор Дандрик. Продолжайте, профессор Фарес.

— Я полагаю, что при превышении скорости света в 16,067543333 раза микропозиты теряют вообще какую-либо скорость, скорость, определяемую как движение в четырехмерном пространстве. Я думаю, частицы двигались сквозь трехмерное измерение, не продвигаясь в то же время в четвертом, временном измерении. Они преодолели это расстояние от источника к мишени вне времени. Мгновенно.

Это были первые слова правды. Фарес наконец сказал то, о чем действительно думал. Дандрик с воплем вскочил на ноги:

— Он сумасшедший! Ваше величество, вы не должны… то есть я имел в виду, пожалуйста, ваше величество, не слушайте его. Он сам не знает, что говорит. Он просто бредит!

— Он прекрасно знает, о чем говорит, и это, вероятно, пугает его еще больше, чем вас. Но разница в том, что Фарес хочет взглянуть правде в лицо, а вы — нет.

На самом деле разница состояла в том, что Фарес был ученым, а Дандрик — преподавателем. Для Фареса случившееся означало, что в науке открылась новая дверь, впервые за последние восемьсот лет. Для Дандрика же это значило угрозу упразднения всего, чему он учил всю свою жизнь, с самого первого утра, когда открыл дверь аудитории университета. Он более не сможет говорить ученикам: «Вы здесь для того, чтобы я научил вас». Теперь ему придется смириться и сказать: «Мы здесь для того, чтобы получить знания из Вселенной».

Так случалось уже много раз. Удобный и устоявшийся мир существовал в соответствии со всеми известными фактами, а затем появлялись новые факты, уже не соответствующие ничему. Когда-то третья планета Солнечной системы являлась центром Вселенной, затем ею стала Терра, затем Солнце, после чего даже в масштабах Галактики были вынуждены отказаться от какого-либо понятия центра. Атом считали неделимым, пока кто-то не разделил его. Предполагали, что весь космос пронизывают невидимые, непостижимые частицы, необходимые для передачи света, и так думали до тех пор, пока не обнаружили, что такие частицы совершенно не нужны и не существуют. А скорость света когда-то считалась максимально возможной и постоянной, вне зависимости от расстояния от светового источника, и ученые утверждали, что ее нельзя превысить, точно так же, как нельзя поделить атом. А космос для объяснения некоторых наблюдаемых явлений считался расширяющимся одновременно во всех направлениях. А сколько всего было обнаружено в психологии, когда открыли пси-Феномен, который стал настолько очевиден, что его уже стало невозможно игнорировать.

— Значит, доктор Дандрик приказал вам прекратить эксперимент как раз в тот момент, когда он стал интересным, и вы отказались?

— Ваше величество, я уже не мог остановиться. Но доктор Дандрик велел разобрать и прочистить аппаратуру, и тогда я, наверное, потерял голову. Сказал, что сейчас врежу по его старой глупой морде.

— Вы слишком много себе позволяете! — закричал ректор Кейн.

— Я думаю, вы проявили недюжинную сдержанность, не выполнив подобную угрозу. Вы объяснили ректору важность эксперимента?

— Я пытался, ваше величество, но он просто не стал слушать.

— Но ваше величество! — запротестовал Кейн. — Профессор Дандрик — глава факультета, один из ведущих физиков Империи, а этот молодой человек — всего лишь один из младших помощников профессора. Он даже в общем-то не профессор, поскольку получил свою ученую степень на одной из далеких планет. В университете Браннертона, на Гимли.

— Профессор Фарес, разве вы не учились у профессора Ванна Эверетта? — резко спросил князь Треванн.

— Да, сэр, я…

— Ха, неудивительно! — закричал Дандрик. — Ваше величество, Эверетт — совершеннейший шарлатан! Десять лет назад его вышвырнули из здешнего университета, и я удивляюсь, как он вообще сумел преуспеть, даже в таком заведении, как Браннертон, и на такой планете, как Гимли.

— Ах ты, старый тупой дурак! — закричал Фарес. — Да твоих знаний физики не хватит даже для того, чтобы хотя бы смазывать маслом роботов в лаборатории Ванна Эверетта!

— Вот, ваше величество, — сказал Кейн. — Теперь вы видите, как этот хулиган уважает власти.

— Да, — сказал Поль, — на Адитье такое поведение немыслимо, там все уважают власти. Независимо от того, достойны последние уважения или нет.

Граф Таммсан хохотнул было, но подавил смешок, поняв, что он — единственный, кто смеется вслух, остальные же не уловили шутки.

— Хорошо, а как насчет студенческого бунта? — спросил Поль. — Кто начал его?

— Полковник Хандросан проводил расследование на месте, — ответил князь Треванн. — Могу ли я предложить выслушать его отчет?

— Да, конечно. Полковник, прошу.

Хандросан поднялся и заложил руки за спину, пристально глядя на стену за спиной Поля.

— Ваше величество, студенты отделения субъядерной физики, возглавляемого профессором Фаресом, аспиранты — в общем, все — узнали об увольнении профессора Фареса от одного из работников факультета, который вел занятия сегодня утром. Все они встали и вышли в холл, а затем собрались на улице, во дворе, чтобы обсудить это дело. На следующей перемене к ним присоединились студенты других научных факультетов, и все вместе они отправились на стадион, где полчаса спустя к ним присоединились остальные учащиеся университета, узнавшие об увольнении. Короче, мятежники собрались мгновенно, хотя никто их не организовывал. Весь стадион напичкан видеопередатчиками, снабженными записывающими устройствами. У нас имеется полная аудиовидеозапись событий, включая нападение на студентов полиции университета.

Приказ об атаке был отдан ректором Кейном около одиннадцати ноль-ноль. Начальнику университетской полиции было приказано очистить стадион, и на его вопрос, можно ли применить силу, ректор Кейн ответил, что можно использовать все что угодно.

— Я этого не говорил! Я только велел убрать студентов со стадиона, но…

— У начальника университетской полиции имеется персональное записывающее устройство, — монотонно и спокойно произнес Хандросан. — Приказ был отдан голосом ректора Кейна. Я сам слышал.

Полицейские, — продолжил он, — пробовали сначала применить газ, но дул встречный ветер. Тогда они попытались применить слуховые оглушители, но студенты набросились на них и переломали все приборы. Если ваше величество позволит мне выразить собственное мнение, то, хотя я и не одобряю последовавшую атаку студентов на административный центр, должен заметить, что так называемые мятежники абсолютно не вышли за рамки своих прав, защищаясь на стадионе. А ведь достаточно трудно остановить обученные и дисциплинированные войска, когда они переходят в наступление. Разгромив полицию, студенты, взбудораженные своей победой, просто продолжили атаку.

— То есть вы утверждаете, будто точно установлено, что студенты вели себя мирно и не нарушали порядка на стадионе, когда их атаковали? И приказ об атаке отдал лично ректор Кейн?

— Да, я это утверждаю, ваше величество.

— Я думаю, мы все выяснили, джентльмены. — Поль повернулся к графу Таммсану: — Это дело, в общем-то, касается министерств образования и безопасности. Я предлагаю, чтобы вы и князь Треванн провели совместное официальное и публичное расследование. И до тех пор пока не будут выяснены, разобраны и изложены все детали, увольнение профессора Фареса откладывается и он восстанавливается в своей должности на факультете.

— Да, ваше величество, — согласился Таммсан. — И думаю, что до выяснения всех обстоятельств ректору Кейну следует взять отпуск.

— Еще я предлагаю следующее. Раз решающим моментом всего этого дела послужил эксперимент с микропозитами, его необходимо повторить. Под личным руководством профессора Фареса.

— Я согласен, ваше величество, — сказал князь Треванн. — Если это так важно, как я думаю, профессор Дандрик заслужил порицания за то, что приказал прекратить эксперимент и не доложил об эффекте ожидания.

— Мы проведем совещание касательно расследования, включая эксперимент, завтра, ваше высочество, — сказал Таммсан Треванну.

— Хорошо, джентльмены. — Поль поднялся, и вместе с ним встали все остальные. — Вы все свободны. Вскоре появится процессия студентов, и я хочу рассказать им обо всем, что мы собираемся делать. Князь Треванн, граф Таммсан, вы присоединитесь ко мне?

Поднимаясь к центральной террасе, располагающейся рядом с башней Октагона, Поль обернулся к графу Таммсану.

— Я заметил, что вы засмеялись, когда я сделал замечание насчет Адитьи, — сказал он. — Вы встречались с первым гражданином?

— Только связывался с ним по видеосети, сэр. Мы беседовали около часа. По-моему, на Адитье готовится реформа системы образования. Реформы во всех сферах там проводятся каждые десять лет, надо это или нет. Ягго прибыл к нам, чтобы найти кого-либо, кто сможет заняться очередными преобразованиями.

Поль внезапно встал, заставив остановиться идущих позади, и искренне рассмеялся:

— Что ж, первый гражданин Ягго уедет домой довольным: мы преподнесем ему подарок в виде самого знаменитого преподавателя на Одине.

— Кейна? — спросил Таммсан.

— Ну да. Прекрасная идея. Если у вас есть несколько неразрешенных проблем, это причиняет массу беспокойства, но, если проблем накопилась целая куча, они начинают разрешать друг друга. Таким образом мы сможем избавиться от Кейна и создадим вакантную должность, которая может быть занята кем-либо достойным. Министерство образования выберется из скверной ситуации, а первый гражданин Ягго получит то, чего хочет.

— И, насколько я знаю Кейна и Всенародное государство Адитья, не пройдет и года, как Ягго застрелит Кейна или засадит его в тюрьму, и тогда у космического флота появится повод посетить Адитью, после чего ситуация там изменится коренным образом и уже никогда не будет прежней, — добавил князь Треванн.

Выслушав обращение Поля, студенты столпились на лужайках перед дворцом и все еще продолжали приветствовать императора криками. Солдаты службы безопасности куда-то испарились, но у входа в холл зала заседаний императора и министров встретил наряд торианских стрелков, одетых в красные юбочки. Подошел князь Ганзи в сопровождении двух офицеров дворцовой охраны: человека и торианина. Граф Таммсан в недоумении смотрел то на Поля, то на Треванна. Удивление было вызвано тем, что все как ни в чем не бывало опять происходило как обычно.

— Джентльмены, — сказал Поль, — я полагаю, что вы хотите посовещаться с коллегами в круглом зале, прежде чем начнется заседание. Вы не обязаны сопровождать меня далее.

— Ваше величество, что происходит? — недовольно спросил князь Ганзи, приблизившись к Полю, как только тот вошел в холл. — Кто в конце концов контролирует ситуацию во дворце, вы или князь Треванн? И где его императорское высочество и генерал Дорфли?

— Я отослал Дорфли, чтобы он составил компанию Родрику на пикнике. Думаю, не стоит расстраиваться по поводу отсутствия старого генерала. Представьте себе, что бы он тут натворил.

— Я думал, что владею ситуацией. — Князь Ганзи какое-то мгновение смотрел на Поля с любопытством. — Но теперь сомневаюсь. А это дело о студентах… как вы узнали о нем?

Поль рассказал. Они поговорили еще немного, затем премьер-министр посмотрел на часы и предложил начать заседание. Поль кивнул, и они проследовали в холл, а затем в зал.

В большом полукруглом вестибюле находились лишь взвод дворцовой охраны, императрица Мэррис и фрейлины. Быстро, как только позволяло узкое платье, Мэррис приблизилась к Полю и взяла его под руку; фрейлины последовали за ней, а впереди шел князь Ганзи, созывая всех на заседание: «Милорды, ваши светлости, джентльмены — его императорское величество!»

Мэррис крепко взяла мужа под руку, и они двинулись вперед.

— Поль, — прошептала она ему в самое ухо, — что это за дурацкая история с Йорном Треванном, который будто бы пытается захватить трон?

— Глупости! Йорн достаточно приближен ко двору и знает, что это за место — трон. Да он, пожалуй, пойдет на любое преступление, включая геноцид, чтобы держаться от трона подальше.

— Тогда почему, — Мэррис слегка подпрыгнула, чтобы идти с Полем в ногу, — он наполнил дворец черными мундирами? А с Родом все в порядке?

— Абсолютно. Он где-то в горах, на пикнике, удерживает Харва Дорфли от очередных глупостей.

Поль и Мэррис пересекли зал заседаний и сели на трон, предназначенный для двоих. Вслед за императором с императрицей уселись и все присутствующие, и после некоторых официальных фраз премьер-министр объявил заседание открытым. Почти моментально вскочил на ноги один из князей-советников и попросил у его величества разрешения задать несколько вопросов правительству.

— Я бы хотел спросить его высочество министра безопасности, что означают все эти беспрецедентные беспорядки, как во дворце, так и в городе.

Князь Треванн тут же поднялся:

— Ваше величество, отвечая на вопрос его светлости… — и он принялся описывать студенческий мятеж, демонстрацию с петицией к императору и неразбериху с хулиганами из неработающего класса. — Что касается происшествия в университете, то я не хотел бы касаться проблем, о которых должен побеспокоиться его светлость министр образования. Что же до сражений в городе, могу заверить его светлость, что жандармы и солдаты службы безопасности полностью контролируют ситуацию. На зачинщиков городских беспорядков проводится облава, и если министр юстиции согласится, то расследование происшедшего начнется завтра.

Министр юстиции заверил министра безопасности, что к завтрашнему дню его министерство полностью подготовится к сотрудничеству в расследовании. Встал граф Таммсан и начал рассказывать о мятеже в университете.

— Что случилось, Поль? — прошептала Мэррис.

— Ректор Кейн уволил профессора физики за то, что тот слишком интересуется наукой. Студентам это не понравилось. Думаю, что ситуацию легко исправит преемник Кейна. Как прошел фестиваль цветов?

— Я уложилась в график. — Императрица подняла веер, чтобы скрыть гримасу. — Завтра у меня еще пятьдесят выступлений.

— Ваше императорское величество! — Поднявшийся советник замолк на минутку, чтобы убедиться, что император его слушает, а затем продолжил: — Ввиду того что дело помимо всего прочего касается и научного эксперимента, в котором, вероятно, заинтересовано также министерство науки и техники, и поскольку в настоящий момент министра, возглавляющего это учреждение, нет, я предлагаю продолжить обсуждение данного вопроса после избрания министра.

На ноги вскочил министр здравоохранения:

— Ваше императорское величество, позвольте мне согласиться с предложением его светлости и дополнить его встречным предложением: упразднить министерство науки и техники, а все функции и персонал распределить между другими министерствами, а именно — образования и экономики.

Не успел оратор сесть на место, как поднялся министр изящных искусств:

— Ваше императорское величество, позвольте мне согласиться с мнением графа Гилфреда и дополнить высказанное им предложение своим: упразднить также никем в настоящий момент не возглавляемое министерство обороны, а его персонал и функции передать министерству безопасности, возглавляемому его светлостью князем Треванном.

Вот оно, началось!

— Ого! — сказала за спиной Поля Мэррис.

Поль уже давно заметил, что его жена способна одним междометием выразить то, о чем советник обычно вещает в течение получаса. Князь Ганзи был ошеломлен, шесть из восьми советников Собрания говорили одновременно, перебивая друг друга. Четверо министров вскочили на ноги, шумно требуя слова. Громче всех кричал граф Дукласс, министр экономики, которому слово и предоставили.

— Ваше императорское величество, поскольку я являюсь заинтересованной стороной, мне не подобает поддерживать предложение графа Гилфреда. Но с предложением барона Гаратта, министра изящных искусств, я готов согласиться практически полностью. Вообще, я считаю это предложение весьма замечательным…

— А я считаю его самым дьявольски опасным предложением, высказанным в этом зале за последние шесть веков! — выкрикнул старый адмирал Геклар. — В результате все вооруженные силы Империи окажутся сосредоточенными в руках одного человека. Кто знает, каким бессовестным образом решит он использовать полученную власть?

— Так вы намекаете, князь-советник, что князь Треванн намеревается применить свою власть в корыстных целях и собирается начать подрывную деятельность? — требовательно спросил граф Таммсан, обращаясь ко всем вместе.

По залу прокатился всеобщий вздох. Около половины заседающих были абсолютно уверены, что так оно и есть. Адмирал Геклар поспешил быстро увильнуть от ответа.

— Князь Треванн — не последний в истории Империи министр безопасности, — сказал он.

— Ваше величество, — вступил в дискуссию граф Дукласс, — хочу лишь напомнить, что министерство безопасности и так фактически обладает монополией на вооруженные силы на этой планете. Как мне сообщили, когда в городе возникли беспорядки, которые сейчас почти контролируют люди Треванна, был отдан приказ привезти в Асгард регулярные войска и планетарную милицию. Но, прежде чем войска или милиция доберутся сюда, пройдет несколько часов, и потребуется по крайней мере день для их мобилизации. А тогда им уже нечего будет тут делать. Не так ли, князь Ганзи?

Премьер-министр злобно зыркнул на графа, уязвленный тем, что не у него одного имеется прекрасная личная разведывательная служба, затем проглотил свою злость и согласно кивнул.

— Более того, — продолжил граф Дукласс, — министерство обороны само по себе — анахронизм, доказательством чего является то положение, в котором оно сейчас находится. У Империи в настоящий момент вообще нет внешних врагов. Все наши проблемы обороны — проблемы внутренней безопасности. Так давайте передадим все силы министерству, отвечающему за эти вопросы.

Дебаты все продолжались. Поль уделял происходящему все меньше и меньше внимания: уже и так стало очевидно, что силы оппозиции иссякают. Начали раздаваться крики сторонников предложения: «Голосовать! Голосовать!» Князь Ганзи поднялся со своего места и подошел к трону.

— Ваше императорское величество, — тихо проговорил он, — я не поддерживаю идею передачи министерства обороны в распоряжение Треванна, но уверен, что предложение будет принято большинством голосов, даже если ваше величество наложит вето. Желает ли ваше величество моей отставки до того, как начнется голосование?

Поль поднялся, встал рядом с премьер-министром и положил руку ему на плечо.

— Нет, ни в коем случае, дружище, — достаточно громко сказал он. — Вы мне еще очень пригодитесь. А что касается предложения, я не против. Думаю, это прекрасная идея, одобряю ее. Как только окончится голосование, — Поль понизил голос, — объявите имя генерала Дорфли для назначения в Собрание.

Премьер-министр грустно посмотрел на императора, кивнул, вернулся к своему месту, затем призвал собравшихся к порядку и объявил начало голосования.

— Да, когда не можешь победить врагов, лучше к ним присоединиться, — произнесла Мэррис, когда Поль сел рядом. — А если они набросятся на тебя, кричи «Да вот же он: все за мной!»

Предложение приняли почти единогласно, затем князь Ганзи выдвинул генерал-капитана Дорфли на повышение и избрание в Собрание советников, и император утвердил Харва Дорфли в новой должности. Как только был объявлен перерыв и появилась возможность улизнуть, Поль так и сделал — он незаметно вышел через маленькую дверцу за троном и направился к лифту.

В комнате на вершине башни Октагона Поль снял и отложил ремень и поясной кинжал, расстегнул мундир, сел в глубокое кресло и вызвал робота-слугу. Им оказался тот же робот, который приносил завтрак, и Поль поприветствовал его, словно хорошего друга. Тот зажег императору сигарету и налил бренди. Поль долго сидел, курил и потягивал бренди, глядя сквозь широкое окно на запад, где оранжевое солнце опалило облака за горами. Наконец он почувствовал, что ужасно устал. Что ж, не удивительно, за прошедший день в Империи свершилось больше исторических событий, чем за все годы правления Поля.

Что-то щелкнуло за его спиной. Поль повернул голову и увидел, как из потайного лифта выходит Йорн Треванн. Император ухмыльнулся и приветственно поднял бокал.

— Я думал, что ты немного опоздаешь, — сказал он. — Что, все оставшиеся хотят примкнуть к победителям?

Йорн подошел, расстегнул ремень, положил его рядом с ремнем Поля и плюхнулся в кресло напротив, а робот наполнил его бокал.

— Coup d'etat [2]. Но в данном случае переворот ли это на самом деле? Почему ты не сказал мне, что заварил всю эту кашу?

— Это не я, само собой все получилось. Я вообще ничего не знал, пока Макс Дукласс не остановил меня на посадочной площадке и не принялся долго и нудно рассказывать о последних событиях. Я намеревался сражаться за предложение о разделении министерства науки и техники, но вспыхнул этот бунт и напугал Дукласса, Таммсана, Гилфреда и остальных. Они были не слишком уверены в своем большинстве — вот почему откладывали выборы несколько раз. Но зато вся эта компания быстро сообразила, что мятеж отрицательно настроит некоторых нерешительных советников. Поэтому Дукласс, Таммсан и Гилфред предложили мне содействие в обмен на поддержку их предложения с моей стороны. Это была слишком хорошая сделка, чтобы отказаться от нее.

— Даже ценой развала министерства науки и техники?

— Да оно и так уже развалилось, давным-давно прекратило работать и покрылось ржавчиной. Основной функцией техники стало подавление всего, что может угрожать состоянию нашей экономики в rigor mortis [3], которое Дукласс называет стабильностью. Функции же науки свелись к тому, что такие пустобрехи, как Кейн и Дандрик, стали заправлять преподаванием. Что ж, у министерства обороны есть собственные отделы науки и техники, и, когда мы приблизимся к разделу этой лакомой птички, Дукласс и Таммсан собираются положить много хороших кусков на мою тарелку.

А когда поделят всю птичку, то обнаружат, что для настоящих исследований нет средств. И тогда у моего величества появится предлог для учреждения императорской службы научных исследований, независимой ни от какого министерства, и догадайся, кто его возглавит?

— Фарес. И, кстати, нам следует надавить на Кейна. Первый гражданин Ягго будет настолько же рад заполучить его, насколько мы хотим от него избавиться. А почему бы нам не пригласить Ванна Эверетта и не предоставить ему работу?

— Пожалуй. Если он приступит к работе в начале следующего академического года, через десять лет в нашем распоряжении окажется тысяча молодых людей, а может, в десять раз больше, которые не испугаются новых открытий и новых идей. Но главное то, что теперь у тебя есть министерство обороны и наш план действительно может начать работать.

— Да. — Йорн Треванн достал сигареты и прикурил одну. Поль взглянул на робота в надежде, что тот не обиделся. — Все эти местные восстания я превратил в междоусобные кулачные потасовки. А чего стоят гражданские войны, которые затевали мои люди! И таких войн вскоре станет еще больше, а я начну ратовать за соответствующее расширение космического флота, и как только мы этого добьемся, все местные проблемы исчезнут. Что мы станем делать тогда? Пустим на слом все корабли?

Они оба знали, что так и придется поступить с некоторыми из космических судов. И сделать это придется украдкой, без свидетелей. Но некоторые из кораблей полетят далеко за пределы Империи, и тогда что-то начнет происходить. Новые миры, новые проблемы. Большие и пугающие перемены.

— Поль, мы уже давно договорились обо всем, когда еще были мальчишками и учились в университете. Империя перестала расти, а когда что-то перестает расти, оно умирает, застывает и постепенно превращается в камень. А мертвый камень начинает трескаться и крошиться, и ничто не может остановить этот процесс. Но если мы сможем доставить людей на новые планеты, Империя не умрет и снова начнет расширяться.

— Ведь это не ты начал заварушку в университете сегодня утром, а?

— Да, я тут ни при чем. Но атака хулиганов — моих рук дело. Я заслал туда своих людей. Как только Хандросану удалось увести студентов, в драку вступили настоящие хулиганы. Мы захватили всех до одного, включая главаря Натчи Ножа. Стоило нам увезти его, в потасовку попытались вмешаться Большой Мути и Зикко Носяра. Вскоре мы изловим и их. К завтрашнему утру в Асгарде не останется ни одного избирательного блока неработающих, а к концу недели они перестанут существовать на всем Одине. Я раскрыл заговор, в котором участвуют все эти избирательные банды.

— Подожди-ка! — Поль вдруг вскочил. — Я же совсем забыл! Харв Дорфли прячет Рода и Ольву в горах. Я хотел, чтобы они находились подальше от столь волнующих событий. Нужно связаться с ним и сказать, что все в порядке и можно возвращаться.

— Ну, тогда застегни мундир и не забудь кинжал, а то выглядишь так, словно тебя арестовали, разоружили и обыскали.

— Да-да. — Поль поспешно привел себя в порядок, подошел к экрану на другом конце комнаты и набрал кодовую комбинацию, вызывая отряд, сопровождающий Родрика на пикнике.

Показался молодой лейтенант из отряда дворцовой охраны, которого Поль тут же заверил, что Империя вне опасности. В следующую секунду он увидел генерала Дорфли.

— Ваше величество! С вами все в порядке?

— Абсолютно, генерал, здесь вполне безопасно и можно везти назад его императорское высочество. Заговор против трона раскрыт.

— Слава Богу! Надеюсь, князь Треванн в тюрьме?

— Совсем наоборот, генерал. Князь Треванн — наш верный и преданный слуга, который как раз и раскрыл заговор.

— Но… но, ваше величество!

— Вы совершенно не виноваты, что подозревали его, генерал. Агенты Треванна соблюдали строгую конспирацию. Каждый из тех, кого вы подозревали, — конечно же, по очень веским причинам — на самом деле работал над раскрытием заговора. Вспомните, генерал: автомат в коммуникационном экране, бомба в лифте, изменники среди оркестра со встроенными в инструменты винтовками. Все это вы заметили из-за кажущейся неосторожности заговорщиков, не так ли?

— Но… но… да, ваше величество! — К завтрашнему утру Дорфли наверняка припомнит каждый из этих заговоров в деталях. — Вы имеете в виду, что такая неосторожность была преднамеренной?

— Ваша бдительность и верность Империи заставили заговорщиков прибегнуть к столь фантастическим уловкам. Но сегодня мы с князем Треванном нанесли ответный удар. Скажу вам по секрету, что все заговорщики уже мертвы. Убиты сегодня днем во время мятежа, который специально устроил князь Треванн для этих целей.

— Значит… теперь уже не будет заговоров против жизни вашего величества? — В голосе старого генерала проскользнули нотки жалости.

— Нет, ваша светлость.

— Как… как ваше величество назвали меня? — недоверчиво переспросил Дорфли.

— Имею честь быть первым, кто обратился к вам, величая вас в соответствии с новым титулом, князь-советник Дорфли.

Поль оставил старика переживать услышанное; тот громко рыдал от счастья на плече наследного принца, который подмигнул отцу с экрана. Князь Треванн взял у робота два бокала с новой порцией бренди и подал один Полю, когда тот вернулся в свое кресло.

— Думаю, в течение недели Дорфли обнаружит, что Собрание советников так и кишит заговорщиками, — произнес Треванн. — И все же это ты хорошо придумал. Это еще один случай, когда возникающие проблемы разрешают друг друга.

— Ты говорил что-то о заговоре, который раскрыл.

— О да, сей экземплярчик с успехом увенчал бы старания Дорфли. Все главари избирательных блоков на Одине вступили в заговор, намереваясь начать гражданскую войну, чтобы получить возможность разграбить планету. Конечно, правды тут — ни на йоту, но это позволит арестовать главарей и продержать их в заключении несколько дней. К этому времени некоторые из моих тайных агентов возьмут под контроль избирательный голос каждого неработающего на планете. Картели ведь положили конец конкуренции во всех сферах бизнеса, почему бы не образовать картель избирателей? И тогда во время любых выборов нам останется всего лишь подать заявку.

— Что будет означать абсолютный контроль…

— Над голосами неработающих — да. И я лично гарантирую, что через пять лет политики Одина станут настолько невыносимо продажны и коррумпированы, что творческие работники, техники, бизнесмены, даже аристократия добровольно сбегутся в избирательные участки, чтобы проголосовать. И если придет хотя бы половина из них, они сметут неработающих. А это в итоге будет означать конец торговле голосами избирателей. И тогда неработающим придется найти себе работу. Мы поможем им.

— Большие и пугающие перемены.

Йорн Треванн засмеялся, услышав эту фразу. Наверное, он сам ее и придумал. Поль поднял стакан:

— За министра беспорядков!

— За ваше величество! — Они выпили, и Йорн Треванн снова заговорил: — Еще в детстве у нас с тобой было множество невероятных идей, некоторые из них, похоже, начинают реализовываться. Знаешь, в те времена, когда мы учились в университете, студенты ни за что бы не сделали того, что натворили сегодня. Они не пошевелились даже десять лет назад, когда уволили Ванна Эверетта.

— Но ученики Ванна Эверетта вернулись на Один и стронули с места всю нашу Империю. — Поль задумался на секунду. — Интересно, что там получится у Фареса с его эффектом ожидания?

— Думаю, могу приблизительно предположить, что из этого выйдет. Если Фаресу удастся передать через различные среды волны, ведущие себя подобно микропозитам, мы перестанем зависеть от космических кораблей в области связи. Возможно, когда-нибудь мы сможем связаться по видеосети с Бальдром, Вишну, Атоном или Тором так же просто и быстро, как только что связывались с Дорфли в горах. — Йорн Треванн немного помолчал. — Не знаю, хорошо это или плохо. Но это нечто новое, вот что важно. И это единственное, что действительно важно.

— Фестиваль цветов, — произнес Поль и, когда Йорн Треванн поинтересовался, о чем идет речь, — пояснил: — Когда принцесса Ольва станет императрицей, она проклянет имя Кленна Фареса. Потому что ей придется проводить фестивали цветов по всей Галактике без конца.