"Золото дикой станицы" - читать интересную книгу автора (Незнанский Фридрих Евсеевич)

20

В магазине «Копейка», как обычно, работали только три кассы из семи. Анна Федоровна толкала перед собой нагруженную тележку и заглядывала по очереди в такие же тележки покупателей, стоящих в очереди в кассы. Выбирала, кто не пожадничал, как она, и набрал продуктов поменьше. Как назло, все закупались на неделю, а то и на две. Она покачала головой. И куда такая прорва продуктов? А теперь стой за ними, пока кассир не пробьет длиннющие чеки. Она заняла очередь за двумя девчонками. У них-то как раз в тележке покупок было немного, но у стоящих перед ними продукты чуть ли не вываливались из тележки. Анна Федоровна приготовилась к долгому стоянию и затосковала.

— …А я тогда баллончик из сумочки выхватила и ему в лицо. Прямо в глаза! — взволнованно рассказывала своей подружке стоящая впереди Анны Федоровны девушка.

— Какая ты молодец! — похвалила ее подружка. — У меня от волнения всегда руки дрожат. Я бы даже сумочку открыть не смогла, не то что баллончик вытащить.

— Думаешь, я не испугалась? У меня просто реакция хорошая. Мне еще наш тренер говорил, по волейболу. А когда этот подонок мне в нос заехал, у меня перед глазами прямо звездочки замелькали. Такая боль! Но я так разозлилась! Веришь — была бы у меня палка, так бы по голове и треснула, убить хотелось! Хорошо, что палки не было. Когда он цепочку сорвал, я в себя пришла. И мыслей никаких в голове. Только злоба. Ух, как я разозлилась! Сумочка у меня легко открывается. Пока он смотрел на меня, уж не знаю — зачем, я руку в сумочку, а баллончик сверху лежал. И ему в морду. Хорошо, папа мне все время напоминал — баллончик должен быть всегда сверху. Иначе от него никакой пользы, если рыться придется.

— А этот что? — испуганно спросила подружка.

— За глаза схватился и упал. Я даже не думала, что этот газ в баллончике такой едкий. Этот урод стал глаза тереть, а в руке у него моя цепочка. Ну я изловчилась и вырвала ее. И как побегу! Никогда еще так быстро не бегала. Сердце колотится, прямо к горлу подступило, в груди будто огонь полыхает.

— Бедная, представляю себе… А я бы точно стояла столбом, в шоке.

— Вряд ли. Ты бы тоже побежала. Жить захочешь — убежишь.

Девушка повернулась в профиль и Анна Федоровна увидела темные очки на лице девушки и распухший нос.

— Домой побежала? — продолжала расспрашивать подруга.

— Сначала в подъезд вбежала, а потом думаю: пока домой поднимусь, пока в милицию позвоню, время пройдет. А больше шансов найти преступника по горячим следам. Притом в таком состоянии вряд ли он сможет быстро убраться. Выбежала из подъезда, он все еще сидел, глаза тер, сволочь такая…А я за угол и в милицию побежала.

— Хорошо, что наша милиция близко.

— Да толку чуть. Там же просто так к следователю не зайдешь. Сначала к дежурному надо. А к нему тоже очередь, как назло. Передо мной стояли какие-то тетки, а он по телефону говорит. Я этих прошу: пустите меня без очереди, на меня только что напали. А эти бабы мне: на нас тоже только что напали! А у самих вид, будто на посиделки пришли. Такие спокойные… Я все равно кричу дежурному: срочно принимайте меры, на меня сейчас было совершено нападение. А он мне: «Не мешайте, девушка, я по телефону говорю. Сообщение принимаю, не видите?»

— Вот гад! — возмутилась подружка.

— Эти две бабы тоже гадины. Знаешь, зачем приперлись? На соседа сумасшедшего жаловаться! В ванную их не пускает. И дежурный их слушает, велит заявление писать! А меня и слушать не хочет, говорит: «В порядке общей очереди». Можно с таким отношением с преступностью бороться?

— Нельзя! — решительно поддержала девушку подружка.

— До меня дошла очередь, я ему в двух словах поскорее рассказала, а он мне: «Да, известно нам об этом маньяке. Только этим делом МУР занимается. Так что, девушка, завтра езжайте в МУР. Вас там встретят с распростертыми объятиями». Я ему и говорю: «Да вы что? Он там сидит на асфальте, его можно прямо сейчас брать, если не убежал еще, пока вы резину тянули».

— А он что?

— Говорит: «Слишком умные теперь пошли потерпевшие. Работать нас учат». Вызвал какого-то жирдяя, тот пока в машину уселся, пока мотор завел… Я ему говорю, что рядом наш дом, на соседней улице, пешком скорее дойдем. Да куда ему пешком ходить, он же как студень, растрясет свои жиры.

— Не может быть! — не поверила подруга. — Разве бывают такие милиционеры?

— Точно говорю — толстый. И как только он за бандитами гоняется?

— На машине…

— Ну да, правда, на машине. Приехали — никого, конечно, уже и нет. Он хотел меня высадить, а я думаю: фигу тебе! От меня так просто не избавишься. Говорю: сейчас будем кататься по району и смотреть. Я его узнаю. Я его лицо видела, как ваше. Я его так опишу, что лучшей наводки вам не надо. И что ты думаешь этот хряк мне говорит?

— Что?

— «Девушка, вы хоть и употребляете правильную терминологию, но не учли некоторые обстоятельства: с момента нападения на вас уже прошло сорок минут. Ваш маньяк не идиот, не станет гулять по улицам после того, как засветился. Скорее всего он уже где-то зализывает свои раны. То есть глаза». Ну не гад? А по чьей милости с момента нападения на меня прошло уже сорок минут? Уломала его, минут десять поездили по улицам и дворам. Никого, конечно, и близко уже нет. Но я им гадость сделала. Когда заявление в МУРе писала, потом еще и жалобу накатала. Прямо в МУРе и оставила. Захотят — дадут жалобе ход. Не захотят — я еще раз напишу. Ненавижу непрофессионалов!

— Ань, а ты описала в МУРе, как выглядит этот грабитель?

— Конечно, сразу с этого и начала. И что волосы длинные белые, и что ногти длинные. Интересно, почему он их не стрижет? Ведь они мешают, когда он нападает. Я видела — он их бережет, старается не задеть. Больной какой-то…

— Хорошо, что ты мне это рассказала. Я тоже всем девчонкам расскажу и опишу его, чтобы остерегались длинноволосого блондина с длинными ногтями.

— Между прочим, в МУРе мне следователь сказал, что этот ублюдок до меня нападал на пожилых женщин. Я ему напомнила, что в таких случаях нужно оповещать население, а не держать в тайне информацию. Люди должны знать, что угрожает их жизни.

— А он что?

— Недовольный был, что учу его. Говорит — нечего панику в городе сеять. Все они недовольны, когда им об их обязанностях говоришь. Вот как можно бороться с преступностью при таком отношении к работе?

Анна Федоровна сначала с интересом прислушивалась к разговору. В какой-то момент у нее в голове как будто что-то щелкнуло и стало проясняться. Только девушка замолчала, Анна Федоровна вмешалась:

— Девушка, а какого он роста — этот маньяк?

Обе девчонки повернулись к женщине.

— Наверное, как я… — удивленно ответила Аня.

— А в чем он тогда был одет, ну, в тот день, когда напал на вас? — не унималась пожилая женщина. Девушка уловила в ее расспросах не праздный интерес.

— Черная кофта с капюшоном, на груди рисунок — рогатые уроды с гитарами.

— Кажется, я его знаю… — ошеломленно заявила женщина.

Анна Федоровна прожила в общежитии в общей сложности сорок лет и не представляла себе другой жизни. Последние лет десять время от времени в общежитие наезжали какие-то важные люди, прохаживались по длинному коридору, заглядывали в кухню и душевую, пробегали, зажав пальцами нос, мимо туалета и если их приглашали, осматривали комнаты. Жильцы в такие дни ходили возбужденные, обсуждали грядущие перемены, но все оставалось по-прежнему. Почему-то о расселении общежития разговоры быстро прекращались. И так до следующей комиссии. Все, кроме Анны Федоровны, мечтали об отдельных квартирах. «И чего в них хорошего? — думала Анна Федоровна. — В отдельной квартире не с кем словом переброситься, умрешь от тоски». Нельзя сказать, чтобы она была чрезмерно общительной, но жить одной в квартире ни за что бы не хотела. Соседи, конечно, всякие бывают. И в общежитии ее всегда кто-нибудь да раздражал. Но можно было закрыться в своей комнате и не выходить, пока не надоест или продукты закончатся. А зато как весело на кухне, когда сразу на четырех электроплитках начинали готовить и препоручали друг другу последить за супом или выключить вовремя чайник. Можно было обсудить все новости, поговорить о любимых сериалах, вспомнить сообща молодость. Да мало ли какие темы для разговора возникали на кухне. Анна Федоровна была человеком добрым, со всеми сохраняла ровные отношения, в скандалы не вмешивалась и соседи за это ее уважали. Когда-то она жила в коммунальной квартире, но недолго. После смерти мужа опять вернулась в общежитие, потому что взрослый сын покойного просто выставил ее за дверь. Анна Федоровна свой брак с пожилым вдовцом не оформляла, так что никаких прав на комнату в коммуналке у нее не было, хотя и прожили они вместе четыре года. Правда, Гришка, сын ее мужа, не был законченным негодяем и сам же помог гражданской жене своего покойного отца получить комнату в общежитии. Даже спустя пятнадцать лет иногда заходил к ней в гости, приносил вино и торт, и, выпив, спьяну благодарил ее за то, что вырастила его. Вырастила — это было громко сказано. Когда она переехала к мужу, Гришка был уже здоровый парень двадцати пяти лет, не дурак выпить, но не скандальный. С ним она тоже ладила и даже не очень обиделась, когда после смерти мужа он сказал, что собирается жениться и привести жену. А комнатенка небольшая, как они все разместятся? А дети пойдут? И когда устроил ей нормальную комнату в общежитии, была ему даже благодарна.

Валерик, сын соседки Полины, ей не нравился еще с тех пор, как они поселились в общежитии. Да и Полину она невзлюбила, хотя виду старалась не подавать. Полина ходила вечно хмурая, с насупленными бровями, почти не улыбалась, да и улыбка ее тоже совсем не украшала. Потому что улыбалась она не от радости, а когда злорадствовала. Злая какая-то улыбка была у соседки. А чего злиться? Разве другим сладко жилось? Зина без мужа вообще троих растит. А как улыбнется, прямо как ясное солнышко, все тоже улыбаются ей в ответ. И Иришка одна с дочкой едва перебивается, та болеет вечно, а на бюллетенях особо не зажируешь. А Фаина? Разве ей легче оттого, что муж у нее есть? Пьет чуть ли не каждый день, что заработает — все пропивает. А у них сынок школу заканчивает, ему бы учиться дальше, мальчик умный, а за учебу теперь платить нужно. У всех проблемы, всем тяжело. У злой Полины и сын злой. Тоже брови сведет, смотрит зверьком, слова доброго не скажет. Только огрызаться умеет. И в школе едва тянул, даже вспомогательная ему не по зубам была. После девятого класса в вечернюю пошел, да и ту не закончил. Другой бы старался матери как-то помочь, а этот все из нее тянет, тянет, вечно дай ему то на кино, то на мороженое — Анна Федоровна сама слышала. Только недавно в какую-то автомастерскую мать его пристроила, машины мыть. Себе на кино стал зарабатывать. Да и то — пока мать его добудится, все нервы себе истреплет. Выскакивает из комнаты красная, злая, да бегом на фабрику. А Валерка выползает хмурый, ни на кого не смотрит, будто противны ему все на свете.

Невольно подслушав разговор девчонок, Анну Федоровну как озарило. Да ведь девушка описывает Валерку, точный его портрет! И волосы, и ногти его, а когда рост узнала, окончательно убедилась — он это. И кофту свою страшенную носит, не снимая. Она уже залоснилась вся, от грязи блестит, подойти к нему противно. И вспомнила Анна Федоровна, как накануне в общагу он пришел поздно да в ванную сразу побежал, потом не выходил полчаса, она под дверью стояла, дожидалась. И вышел — лицо от нее ладонями закрыл. Но она успела заметить, что глаза у него красные, словно тер он их долго. Тогда она не придала этому значения. А вот что нахамил ей, запомнила. А ведь дня за два до этого случая она слышала краем уха, как Иришка с Фаиной обсуждали новость — в районе маньяк появился, на женщин нападает, грабит их. По виду ужасный, в парике и с накладными ногтями, длинными, как у дикого зверя. И своими ногтями протыкает спины, одной женщине даже край легкого зацепил, в больнице теперь несчастная лежит, и неизвестно — выживет ли. Анна Федоровна как раз мимо кухни проходила, в поликлинику спешила, и только посмеялась про себя: что только люди не придумают! А оказывается, все чистая правда!

Тем временем девочки расплатились за покупки, но не ушли, дожидались ее. Одна из них, та, что посерьезнее, целый допрос учинила Анне Федоровне и даже вызвалась ее проводить домой. Но Анна Федоровна разрешила только до общежития, продукты донести. Девушка с ней согласилась и выдвинула свои доводы:

— Действительно, не буду с вами заходить. А то он меня сразу узнает. И вы не звоните из общежития, а то услышит и скроется. Давайте я сама сейчас позвоню, прямо с мобильного.

— В наше отделение? — уточнила Анна Федоровна.

— Нет, они нас все равно отошлют в МУР. Мы лучше туда сразу сами позвоним. Они этим делом занимаются, — деловито предложила девушка и начала рыться в сумочке в поисках визитки Бондарева. Надо же, какая предусмотрительная, и телефон у нее есть этого МУРа. Анна Федоровна не стала дожидаться, пока девушка дозвонится и пошла домой. Не терпелось убедиться, что сосед дома. А то ведь его может и не быть, вдруг опять пошел грабить?

Анна Федоровна Валерку совсем не боялась. Она считала его полным ничтожеством. Среднего росточка, хилый, слабый, и как он на такое решается? Хотя с пожилыми женщинами справиться легко, тут и особых усилий не надо. Особенно если в темноте перед ними неожиданно такая образина появляется. Это она к нему уже пригляделась, каждый день встречает. И то он ей всегда казался страхолюдиной. Удивлялась, как Полина позволяет ему в таком виде ходить, ни постричься не заставит, ни ногти срезать. Соседки иногда, посмеиваясь, говорили Полине, что Валерка на чучело похож в таком виде. А та отмахивалась: «Мода теперь такая у мальчишек». А вот Анна Федоровна убеждена — какой вид, такие и мысли. Вот сынок Фаины всегда аккуратный, постриженный, учится хорошо — и вежливый, мать любит, соседям всегда помочь готов. А этот и с виду придурок, и на самом деле больной на всю голову. И не удивительно, что в бандиты подался. Что хорошего может прийти в голову человеку, который и по виду-то вурдалак?

Анна Федоровна занесла пакеты с продуктами в свою комнату и прошлась по коридору мимо двери страшного соседа. Там было тихо. Она даже остановилась, прислушиваясь. Ни звука. Раз телевизор не работает, значит Валерка уже где-то шатается. Да и Полины нет дома, скорее всего не пришла еще с работы. Когда кто-то из них дома, телевизор не выключается вообще.

Анна Федоровна вернулась в свою комнату и почувствовала, что волнуется. Если сейчас нагрянут милиционеры, переполошат все общежитие, да толку от этого не будет. А вдруг Валерка в это время вернется, а кто-то из жильцов успеет предупредить его, что за ним пришли? Он ведь может и убежать. Она опять оделась и вышла на улицу. Интересно, где этот МУР? Где-то в центре, насколько она помнит из разных фильмов. И сколько им понадобится времени, чтобы добраться сюда? Она приготовилась к ожиданию и села на скамейку у подъезда. Заодно сразу увидит Валерку, когда он появится, и сможет предупредить милиционеров, что он уже дома.

Анна Федоровна дала волю своей фантазии и стала представлять, как с ее помощью задержат местного маньяка и какими глазами на нее будут смотреть соседи. Все будут удивляться и восхищаться ее смелостью. Потом подумала, что Полина, конечно, обозлится на нее и тогда прощай спокойная жизнь. Как бы чего в суп не подсыпала. Мамаша такого подонка наверняка тоже может что угодно отчебучить. Нет, лучше предупредить милиционеров, чтобы о ее помощи следствию никому не говорили. Есть ведь такое понятие как анонимность. Вот пусть она и будет анонимной помощницей. А слава — бог с ней. Главное, поможет избавиться от опасного преступника.

К подъезду уже подъезжала легковая машина, не милицейская, и сидели в ней гражданские люди. Если бы Анна Федоровна не знала, что за Валеркой должны приехать, ни за что не догадалась бы, что трое в машине имеют отношение к милиции. Но сейчас что-то подсказало ей, что эти люди из МУРа. А то, что они приехали не на милицейской машине, тоже понятно — не хотели привлекать к себе внимание. Женщина подошла к машине в тот момент, когда дверца открылась и вышел один — рослый, в курточке и джинсах, но с таким лицом, что она догадалась — милиционер.

— Я из четырнадцатой комнаты, — представилась женщина. — Ведь вы приехали за Валеркой Онуфриевым?

Милиционер внимательно взглянул на нее.

— А кто вы?

— Соседка его, Анна Федоровна Стрельчук. Это я сказала девушке Ане, что знаю, кто на нее напал. Вы же приехали по ее звонку?

— Да, Аня нам позвонила и рассказала о встрече с вами. И о том, что вы описали его так, что она сразу поняла, это тот грабитель. Может, поднимемся к вам? У меня несколько вопросов.

— Да я думаю, ко мне как раз и не надо. Соседи могут неправильно понять. А поговорить мы и здесь можем, только надо отойти в сторонку, на всякий случай. Мне ведь здесь еще жить…

— Тогда сядем в машину. Вопрос пока только один. Вы точно уверены, что грабитель и Онуфриев одно и то же лицо?

— Конечно, — твердо ответила женщина. — В тот день, когда на Аню напал грабитель и она прыснула ему в лицо из газового баллончика, Валерка вернулся домой и сразу заперся в ванной. Полчаса глаза промывал. Я видела его после этого — глаза были красные-красные. Он пытался прошмыгнуть мимо меня, лицо прикрыл руками, но я все равно успела заметить. Я сегодня у Ани спросила — в какое приблизительно время на нее напал грабитель. Так Валерка домой вернулся примерно после нападения.

— А Онуфриев сейчас дома? — спросил милиционер.

— Да в том-то и дело, что его сейчас нет. Я вышла вас предупредить.

— А он всегда возвращается ночевать домой? — спросил второй милиционер.

— Ну я за ним не слежу. Но мне кажется, дома он ночует всегда. Мать у него строгая, скорее злая, — поправила себя соседка. — И хоть он шалопут, она старается держать его в строгости.

Первый милиционер запоздало представился и протянул ей руку.

— Бондарев, МУР. Спасибо вам за помощь. Вы можете идти домой и никому пока ничего не говорите.

Когда Анна Федоровна ушла, Бондарев обратился к коллегам.

— Захват отменяется. Но ты, Константин, все-таки зайди проверь. А ты, Степанов, остаешься в машине, но поезжай за угол, поставь ее среди других машин, чтоб в глаза сразу не бросалась. Мы тут устроим засаду. Сейчас позвоню в местное отделение, пускай сегодня усилят патрулирование.