"Мое безрассудное сердце" - читать интересную книгу автора (Гудмэн Джо)

Глава 1

Бостон

Ноябрь 1844 года

Ее жизнь шла по наезженной колее.

Джонна Ремингтон стояла на окутанной туманом пристани бостонской гавани и ждала, когда появится ее корабль. Это занятие ей совсем не казалось забавным.

Ей было всего двадцать четыре года, но она вдруг ощутила страшную усталость.

По воде пробежал ледяной шквал. Белые бескозырки, сорванные вихрем, покатились по земле. Джонне пришлось ухватиться за свой плащ, чтобы его не сорвало с плеч. Она поплотнее укуталась в темно-серую шерстяную ткань, но подол плаща все равно бился об ноги. Ветер беспощадно трепал юбки девушки. В какой-то момент широкие поля ее шляпки завернулись назад и шляпка едва не слетела с головы, но ее удержали ленты, завязанные под подбородком большим крепким узлом. Ленты натянулись, и девушке даже показалось, что они вот-вот ее задушат.

Повеситься на своей собственной шляпке — только этого не хватало!

И прежде чем северный ветер снова набрал силу, Джонна, отпустив плащ, придержала одной рукой шляпку. Мучительно сознавая, какое неприглядное зрелище она сейчас представляет, девушка все же понимала, что никто ничего не скажет в ее адрес — по крайней мере так, чтобы она услышала. В конце концов она Джонна Ремингтон. И она ждет свой корабль.

Декер Торн, капитан «Охотницы Ремингтон», нового флагмана торговой империи Ремингтон, отдавал приказания своему помощнику. Голос у него был ясный и четкий, словно он только и делал, что отдавал приказы все свои двадцать восемь лет, а не только последние двадцать восемь дней. И только приподнятая бровь говорила о его удивлении тому, что подчиненные готовы тут же выполнять его указания.

Стоящий рядом с Декером Джек Куинси одобрительно кивнул.

— У вас хорошо получается, — спокойно заметил он. — Черт меня побери, если это не так. — Он переступил с ноги на ногу, вынул из-под мышки костыль и резко стукнул им по палубе, как бы желая подтвердить сказанное.

— Поосторожнее, Джек. Вы поскользнетесь и сломаете вторую ногу.

Тот неуклюже пожал плечами:

— Я держусь на ногах не с помощью этих палок, парень, а потому, что в спину мне дует ветер, а в лицо летят соленые брызги. В это утро и брызг, и ветра хватало с избытком, да еще был такой туман, какого Декер не видывал. Конечно, могло быть и хуже, как сказал Джек, и Декер не мог ему не поверить. Разве можно сравнить его трехлетний опыт с двумя десятками лет, проведенных Джеком на морских просторах. Отдав помощнику очередную команду, Декер краем глаза заметил, что Джек удовлетворенно кивнул головой. Декер усмехнулся. — Неужели вы боитесь, что я умудрюсь посадить корабль на мель? — спросил он.

Нет, Джеку такое и в голову не могло прийти. Ему нравилось умение Декера отдавать команды. Декер принял корабль под свое командование вскоре после их выхода из Чарлстона, на втором этапе их плавания, когда они направлялись в Лондон. Когда Джек позорно свалился со сходней, сломал ногу и оказался прикован к постели, командование судном он передал именно Декеру.

А ведь «Охотница Ремингтон» не какое-нибудь там суденышко! Это был самый быстроходный корабль из всех судов, бороздящих морские торговые пути по всему миру. В нынешнем рейсе Джек Куинси собирался побить рекорд скорости, а не ломать ноги. И вот теперь на долю Декера Торна выпала возможность доказать это.

Отправляться в плавание, чтобы установить рекорд, было делом рискованным. Такую цель редко ставили себе капитаны и корабельные команды. Но в случае удачи они получили бы немалые деньги и прославились. Для владельца торгового судна такой рекорд был бы всего лишь мимолетным успехом. На больших расстояниях важны надежность и скорость доставки груза. Если судно придет из Китая или Ливерпуля на несколько дней или хотя бы часов быстрее обычного, это, конечно, принесет кое-кому славу, но самое главное — груз будет доставлен по назначению быстрее, чем у конкурентов.

Это вело к успеху на рынке. Дело не в том, что какое-то быстроходное судно смогло обогнать все остальные суда, везущие такой же груз. Наибольшую прибыль можно получить, когда ты приходишь в порт со своим товаром первый. В таком случае твой товар пойдет по самой высокой цене и при этом почти не придется торговаться.

«Охотница» находилась в пути из Чарлстона в Лондон на два часа дольше и не смогла побить рекорд, но когда корабль возвращался в Бостон, еще оставалась возможность установить общий рекорд за все плавание. Все на борту это знали, и тем более это было известно Декеру Торну.

Наблюдая, как Декер отдает команды, чтобы паруса корабля захватили побольше ветра, Джек Куинси в очередной раз порадовался своему правильному выбору.

Непринужденная улыбка Декера, его свободное и спокойное поведение могли быть ошибочно приняты за беззаботность или отсутствие целеустремленности. Джек никогда не считал Декера легкомысленным, хотя сознавал, что другие думают иначе. Сам Декер знал об этом, но не подавал виду.

Декер отошел, и широкая физиономия Джека расплылась в кривой ухмылке. «Интересно, — подумал он, — сам-то я был когда-нибудь таким же подтянутым и проворным, как этот молодой человек?» Декер Торн был легок на ногу, словно кошка, ходил он вразвалку, в такт движениям палубы, качающейся на волнах. «Молодость!» — пробурчал Джек себе под нос. Он удивился зависти, внезапно охватившей его. Не стоит ломать голову над тем, что невозможно изменить. К этому относятся возраст Джека, а также растущий список его немощей. С этим нужно либо жить дальше, либо помирать. Другого выбора не дано.

Джек Куинси знал, что это его последний рейс. Впервые за два года он взялся командовать клипером. Он согласился на это только по просьбе Джонны, потратив немало времени на то, чтобы убедить ее назначить капитаном Декера Торна. За все время их долгого общения Джонна Ремингтон в первый раз не согласилась с его мнением. «Охотница» считалась очень ценным кораблем, а роль, выполняемая ею в этом рейсе, была слишком важной, для того чтобы поручить командование неопытному капитану. Если бы Джек не взял на себя капитанские обязанности, Джонна нашла бы другого человека, которому могла бы доверить судно. Ее решение насчет Декера Торна было окончательно и бесповоротно.

Паруса наполнились ветром, клипер накренился, и Джек Куинси поморщился. Ему стало неудобно стоять на костылях, они впились ему под мышки. Схватившись своими ручищами за брасы, он поднялся. Лубки натирали ему ногу. Он уже давно стоял на палубе, но ему хотелось своими глазами увидеть, как Декер введет «Охотницу» в бостонскую гавань.

Но еще больше ему хотелось увидеть лицо Джонны Ремингтон, когда она поймет, кто командует ее клипером. Пожалуй, побить рекорд еще недостаточно, чтобы усмирить ее. Он до сих пор не забыл, как резко она с ним разговаривала.

— Придется поплатиться за это, — пробормотал он про себя. — Черт меня побери, если мне не придется поплатиться за это!

Но посмотреть на ее лицо стоило того.

За спиной Джонны на пристани уже собиралась толпа. Как только пронесся слух о приходе хозяйки и причине такого раннего ее появления, все работы в оживленном порту замедлились. Повозки, которые курсировали от кораблей к складам, еле двигались, поскольку возницы, сидя на высоких козлах, все время всматривались в морскую даль: не появилась ли «Охотница»?

То, что люди напрягали зрение, пытаясь сквозь плотную пелену тумана разглядеть далекий горизонт, кое-что говорило о репутации Джонны Ремингтон. Владелица фирмы «Линия Ремингтон» не могла знать наверняка, когда появится ее судно — через час или через день, — но ее ожидание говорило о том, что она надеется на скорое появление корабля. Окружающие знали, что в голове Джонны хранятся графики движения, так же как и сведения о цифрах дебетов и кредитов, о декларациях на грузы и все морское законодательство. Ни один из тех, кто работал в порту в то утро, не сомневался, что Джонна Ремингтон сама проложила курс, по которому должен следовать ее флагман, и вычислила время его прибытия с точностью до одного удара сердца. В делах, связанных с риском, нельзя пускать на самотек то, что можно спланировать и вычислить.

Джонна обернулась только один раз, чтобы окинуть взглядом стоящую за спиной толпу. Собравшиеся почтительно сохраняли дистанцию. Это говорило не только об их уважении к Джонне. Они знали, что она предпочитает держать людей на расстоянии. Она не выглядела неприступной, но и приблизиться к ней было нелегко. Джонна отличалась спокойной сдержанностью, почти бесстрастностью, любила прямоту. Она сама много работала и того же ожидала от других. Девушка не говорила много об этом, а подавала пример. Людей, поступивших к ней на работу и не понимавших этого, очень скоро увольняли. Джонна Ремингтон не выносила дураков.

Быстрый, изучающий взгляд, брошенный Джонной на толпу, заставил людей присмиреть. Все до единого поняли, что в ожидании «Охотницы» они забросили свои дела. Но, ощущая вину, они все же не вернулись к работе. Правда, теперь им стало как-то неуютно. Кое-кто пытался ответить Джонне таким же пристальным взглядом — в жалкой попытке бросить вызов. Она словно не видела этого.

Над причалом пронесся очередной порыв ветра. Джонна почувствовала, как поля ее шляпы снова завернулись назад и пурпурный атласный узел опять стянул ей горло. На этот раз она не стала придерживать шляпу, а развязала ленты. Ветер немедленно попытался вырвать шляпу у девушки, и Джонне с трудом удалось удержать ее в руке. Она держала шляпу, прижав ее к груди, и соленые брызги обжигали ее открытое лицо и хлестали по волосам.

В то утро у нее не хватило терпения уложить волосы модными локонами. Она велела горничной просто зачесать их назад и уложить пучком. Ветер быстро разрушил всю работу горничной: шпильки, удерживавшие волосы, выпали, блестящие черные пряди рассыпались, и ветер отбросил их назад. Они развевались у Джонны за спиной, струясь в невидимых до сих пор потоках воздуха.

Девушке очень хотелось посмотреть, что творится позади нее. Заметил ли кто-нибудь, что произошло, или все увлечены ожиданием? С необычным для нее женским тщеславием она задумалась: какой из этих двух вариантов оскорбительнее? Однако она подавила желание оглянуться и крепче сжала в руках свою шляпу.

Дело не в том, что она не привыкла быть в центре внимания. К этому она как раз привыкла. Джонна на своем опыте убедилась, что вовсе не всегда за вниманием кроется что-то лестное. Первое, что обычно поражало в ней, — ее рост. Ей не хватало всего трех дюймов до шести футов. Она была выше, чем все известные ей женщины. Если люди не отпускали замечаний насчет ее роста — а почему, думала девушка, они считают, что у них есть право на это, да еще полагают, что ей приятно выслушивать их, — то они говорили о ее глазах.

«Ах, дорогая, они же фиолетового цвета! Как это необычно!» На самом деле глаза у нее были фиалковые, но когда человек видел этот странный цвет, ему тут же приходило в голову слово «фиолетовый», о чем он и говорил. Но еще больше Джонну раздражало, что глаза казались слишком большими для ее лица, а их цвет менялся от синего до серого и зависел от цвета ее одежды. Пока Джонна не сняла с себя шляпку с пурпурной лентой, глаза ее — она была уверена — казались фиалковыми. Для Джонны сейчас это не имело никакого значения. Она смотрела не в глаза, а вперед. И была рада этому.

Она подняла руку и прикрыла глаза. За туманом светило солнце. Свет его рассеивался серой дымкой, создавая почти слепящий эффект. Девушка ждала, когда лучи солнца пробьются сквозь туман. Она была самолюбива и хотела, чтобы появление ее корабля не омрачилось нависшими тучами.

«Скорее, — подумала она, — скорее же!»

«Охотница» вышла из тумана. Ветер раздувал ее паруса, и она легко взлетала на гребни волн. Подобно альбатросу с огромными распростертыми белыми крыльями, «Охотница», казалось, летит над водой, бросая вызов законам природы, силам трения и земному притяжению. Она шла с такой скоростью, что всех работавших на палубах охватила гордость.

— Земля!

Этого возгласа ждали все. Двадцать человек напрягали зрение, пытаясь рассмотреть землю, которую один из них увидел в подзорную трубу. Минута шла за минутой, и вот наконец все рассмотрели очертания береговой полосы Новой Англии. Раздалось оглушительное «Ура!». Казалось, от этих криков паруса раздулись еще больше.

Подзорную трубу передали Декеру, но прежде чем посмотреть самому, он протянул ее Джеку. Потом провел рукой по своим темным, спутанным ветром волосам. Губы его сложились в насмешливую и немного грустную улыбку.

— Скажите мне, если вы ее увидите, — попросил он Джека.

Джек Куинси поднял трубу. Он понял, кого Декер имеет в виду, хотя тот и не уточнил свою просьбу. Декер говорил о Джонне Ремингтон. Джек разразился громким хриплым хохотом, сотрясаясь всем телом, и поднес подзорную трубу к глазам.

— Ты что же, боишься ее, что ли? — спросил он.

— Сердце в пятки уходит, — с легкостью признался Декер.

Держался он, как всегда, свободно и непринужденно. Ничто в его спокойном лице не говорило о том, что он сказал правду.

Опустив на мгновение подзорную трубу, Джек бросил острый взгляд на Декера и опять поднес ее к глазам.

— Чертов враль! — проговорил он. — Я чуть было не поверил тебе. Не могу понять, почему боятся Джонну. Однако это правда. Она стала не такой приветливой к людям, как в ранней юности. Не разберу, то ли она пытается от них отделаться, то ли они избегают ее.

На это Декер ничего не сказал. У него были свои собственные мысли на этот счет, но он решил оставить их при себе.

— Она взбесится, как моя бабка Лотти, — продолжал Джек:

— В каком смысле — взбесится? Сойдет с ума или разозлится?

— С Лотти бывало и то, и другое. — Джек взглянул на Декера с интересом, когда тот тихонько вздохнул. — Я тебе никогда о ней не рассказывал?

Декер взял у него из рук подзорную трубу.

— Нет, и я сейчас не хочу выслушивать очередную вашу историю.

Но Джек продолжал как ни в чем не бывало:

— Лотти могла погрозить кулаком солнцу, если оно, по ее мнению, жгло слишком сильно, а потом раздеться догола, чтобы как следует насладиться тем же солнцем.

Выгнув темную бровь, Декер покосился на Джека.

Тот оперся всем своим мощным телом о костыль и неловко перекрестился:

— Ей-богу!..

Подняв к глазам подзорную трубу, Декер проговорил:

— Вряд ли такое может произойти с Джонной.

Декер ни разу не видел, чтобы Джонна Ремингтон была по-настоящему рассержена. Он видел ее расстроенной или взволнованной, раздраженной или недовольной, но неизменно сохранявшей контроль над своими чувствами. Она никогда не давала волю гневу. Декер подумал, что Джонна скорее хладнокровна, чем горяча. Что же до того, чтобы сорвать с себя одежду… Такое ей и в голову не могло прийти. Владелица «Линии Ремингтон» даже ванну, наверное, принимает в сорочке.

В подзорную трубу ему было видно, как на горизонте все выше и отчетливее поднимается береговая линия. Декер знал, когда под солнцем растают последние клочья тумана, паруса «Охотницы» начнут отражать свет подобно зеркалам. Если Джонна ждет их на пристани, она вскоре увидит эти паруса.

Джонна поднялась на цыпочки. На пристани все замерло, кроме людей, тянувших шеи и вглядывающихся в морскую даль. Повозки остановились. Грузы лежали без присмотра. За несколько минут до этого опустели склады — оттуда ушли последние грузчики. Если белый парус, блестящий вдали, принадлежит «Охотнице Ремингтон», то они становятся очевидцами исторического события.

Девушка раньше всех поняла, что это ее корабль. Ведь она сама начертила его чертежи на бумаге. Она сама наняла людей для постройки корабля и опекала их. Она наблюдала за работами с самого начала и до той минуты, когда корабль сошел со стапеля и взял курс на север, на Бостон. Сама Джонна ехала по прибрежной дороге, сопровождая свой корабль во время его короткого пробного рейса, и только в бостонской гавани она нарекла его «Охотницей» и проводила судно в первое настоящее испытание.

Джонна Ремингтон сделала все для своего детища, но на «Охотнице» она не плавала. Сожалений по этому поводу она никогда не высказывала. Много лет она жила уединенно, и ей просто было некому поведать свои мысли и чувства. Ее самое доверенное лицо — Джек Куинси — не понял бы ее сожалений: ведь она сама решила остаться на берегу. А Грант Шеридан, настойчиво добивавшийся ее руки, не понял бы ее желания взойти на свой корабль. Да, за уединенную жизнь приходится платить, заключила Джонна, у нее не оказалось никого, кто мог бы ее понять.

Джонна отогнала эти мысли и прищурилась, глядя в солнечную даль. Да, это ее корабль — «Охотница». Названию корабля Джонна придавала не меньше значения, чем проектированию киля и шпангоута. Этот корабль должен был стать последним из всех великолепных клиперов, что ходят по линии Ремингтон, и Джонне хотелось, чтобы он был красивым и быстроходным и не посрамил своего названия. И пока судно приобретало под ее неусыпным наблюдением свои изящные очертания, она думала о Диане — богине охоты.

Вскоре наступит эра железных кораблей. В этом Джонна была уверена. Это будут неуклюжие плавучие создания, гибриды из металла и дерева, неповоротливые громадины, которые жгут уголь, а паруса ставят только при сильном ветре. Они лишены всякого стиля и изящества, и, что еще хуже, они не действуют вместе с природой, а пытаются победить ее.

Трезвое деловое чутье подсказывало Джонне, что вскоре все суда на ее линии будут с паровыми двигателями. Но бизнес был не властен над ее страстью. А страсть ее была отдана кораблям с высокими мачтами.

Деятельность, которая теперь кипела на борту «Охотницы Ремингтон», была похожа на слаженный танец. Капитан Торн отдавал команды быстро и четко, и так же быстро и четко они выполнялись. Матросы взлетали вверх по мачтам, чтобы убрать паруса. Огромный изящный корабль содрогался: казалось, что «Охотница» не желает расставаться со своими самыми прекрасными украшениями.

При очередном толчке палубы Декер прислонился к Джеку Куинси. Даже при самом сильном шторме Джек не замечал, чтобы Декер не мог удержаться на ногах, а на этот раз качка вовсе не была сильной. Походка и движения Декера были настолько легки и проворны, что Джеку казалось, будто новый капитан просто не способен споткнуться. Старый моряк оказался совершенно прав. В следующее мгновение Декер уже твердо стоял на ногах и держал в руках подзорную трубу, которую вытащил из-за пояса у Джека. Декер Торн делал неловкие движения только в том случае, когда он этого хотел.

— Как у тебя это получается? — пророкотал Джек. — Мне что, проверить монеты у себя в кармане?

— А! Неужели они там есть? — спросил Декер — Я нащупал только две бумажки — и никаких монет.

Смех Джека напоминал пушечный выстрел, таким он был громким и взрывоподобным.

— Слушай, а правду говорят, что ты можешь снять с дамы корсет, оставляя при этом платье на месте?

Декер поднял подзорную трубу.

— А какой в этом смысл? Все равно придется снимать и платье тоже. Я никогда не задираю женщине юбки. Не стоит верить всему, что обо мне болтают, Джек. Если это не явная ложь, то вряд ли и полная правда.

Джек кивнул:

— Похоже на то. Но ты мне скажи, как это тебе удалось вытащить трубу так, что я ничего не заметил?

Декер продолжал рассматривать гавань. На пристани собралась толпа, но отдельных людей трудно было различить. Он пожал плечами:

— Волшебство, Джек.

Тот издал звук, похожий на хрюканье. Ответ его не удовлетворил.

— Кое-кто называет это ловкостью рук, — добавил Декер.

На этот раз Джек фыркнул.

— Судейские большей частью называют это воровством, — продолжал Торн.

— Это название я тоже слыхал, — согласился Джек. — А теперь отдай назад трубу.

— Один момент.

Теперь они уже так близко подошли к берегу, что в подзорную трубу было видно Джонну Ремингтон. Декер мысленно усмехнулся. Хотя прибытие ее флагмана являлось настоящим торжеством, на лице этой женщины отражалось теплых чувств не больше, чем у айсберга.

Ее нетерпение выдавало только одно: она стояла у самого края причала, и это вселяло надежду на ее хорошее настроение.

— Будь я проклят! — буркнул Декер.

— Что? — переспросил Джек, придвигаясь к нему. — Дайка мне эту штуку. Что ты там увидел?

— На ней нет шляпы. — Декер передал трубу Джеку. — Волосы мисс Ремингтон развеваются по ветру. Берегитесь, Джек. Она, чего доброго, возьмет и улыбнется.

Джек Куинси знал Джонну Ремингтон с детства. Он работал у ее отца, а после смерти Джона работал вместе с ней, пока она не достигла совершеннолетия и не взяла бразды правления всей компанией в свои руки. Джек вступился за девушку.

— Когда умерла ее мать, она была совсем крошкой, — сказал он. — И ей было всего пятнадцать лет, когда она потеряла отца. Она серьезно относится к тем, за кого в ответе. Будь же милосерден. Ты ее служащий, и она считает себя ответственной за тебя.

— Джонна вовсе не отвечает за меня, — возразил Декер. В его голосе не осталось ни тени насмешки.

— Может, оно и верно, — отозвался Джек, — я только хочу сказать, что она так считает. И с этим ничего не поделаешь. Легче изменить направление встречного ветра, чем сдвинуть Джонну с выбранного курса или заставить изменить свое мнение.

На это Декер не нашелся что возразить. И отошел в сторону.

Официально «Охотница» прибыла в бостонскую гавань в 8 часов 10 минут. Общее время ее пробега по маршруту Бостон — Чарлстон — Лондон и обратно составило, по подсчетам, тридцать три дня и шестнадцать часов. Это было намного быстрее, чем выходило по самым смелым подсчетам Джонны, когда она провожала клипер в рейс. В это раннее утро она пришла на пристань не только из-за томительного ожидания, просто она не могла спать. Когда корабль благополучно стал на якорь у пирса, толпа портовых рабочих рванулась вперед и почти вплотную приблизилась к Джонне. Она почувствовала это, не оборачиваясь. Тем временем с корабля спустили трап, и у борта появился Декер Торн. Рука Джонны, поднявшаяся, чтобы приветствовать Джека Куинси, замерла в воздухе, голова склонилась набок, а фиалковые глаза потемнели от смущения. Бросив взгляд за спину Декера, она увидела Джека, ковыляющего на костылях.

Джонна не могла рассмотреть, почему именно он передвигается на костылях, но зато прекрасно видела беззаботную усмешку Декера. так же ясно, как сигнальный огонь маяка.

Ее приоткрытые губы сжались, а улыбка Декера стала еще шире. Она коротко кивнула ему и, осознав, что рука все еще, приветственно поднята, опустила ее. Судя по всему, Декеру и это доставило удовольствие.

Интересно, можно ли найти что-нибудь, что не доставило бы удовольствия Декеру Торну, подумала Джонна. Вокруг теснились люди, и вдруг чьи-то руки уперлись ей в спину, толкнули, и последняя мысль перед тем, как она упала в воду, была о том, что Декеру Торну и это покажется очень забавным.

Из всех видевших эту сцену только два человека стали действовать. Один из них юркнул в гущу толпы и исчез. Другой сорвал с себя куртку и бросился в ледяную воду.

Вцепившись в шерстяную куртку, брошенную ему Декером, Джек Куинси беспомощно смотрел на пристань, где только что стояла Джонна. Ее падение, прыжок Декера в воду следом за ней — все это произвело на старого моряка ошеломляющее впечатление. Он сознавал, что стоит у борта «Охотницы Ремингтон», но какая-то часть его сознания перенеслась в прошлое. Почти четверть века назад он вот так же стоял на палубе другого корабля, принадлежащего «Линии Ремингтон». Тот клипер носил название «Морской танцор», а на бостонской верфи стояла женщина, поджидавшая клипер и его хозяина.

И теперь Джек увидел все, что произошло тогда, так же ясно, как видел все эти годы. Шарлотта Рид Ремингтон стояла с гордо поднятой головой в конце пирса и терпеливо ждала, когда к ней подойдет ее муж Джон. На руках она держала крошечную дочку — Джонну. Джон поспешил к ней. Он не видел жену три месяца, а своего ребенка видел вообще впервые.

Джек так никогда и не смог понять, почему Шарлотта потеряла равновесие. Только что она спокойно стояла на пристани, и вдруг он увидел, что она падает. Спас Шарлотту ее муж, а толпа, собравшаяся приветствовать корабль, подбадривала его криками. Увидев, что Шарлотта показалась на поверхности, Джек страшно обрадовался.

Но юнга, стоявший рядом с Джеком, заметил то, чего не заметили остальные. Свою жену Джон Ремингтон сумел вытащить из воды, но сама она не смогла удержать в руках свое дитя.

И прежде чем Джек понял, что означают отчаянные вопли Шарлотты, юнга, стоявший рядом с ним, прыгнул в воду, чтобы спасти Джонну. С удивительной настойчивостью мальчишка снова и снова погружался в воду в поисках свертка из одеял, в котором лежал младенец. Джек вспомнил, как он, выкупая мальчугана из Работного дома для сирот и подкидышей, подумал, что похоронит мальчика в море, еще не добравшись до Бостона. Мальчик утверждал, что ему десять лет, хозяин клялся, что двенадцать. Джек не удивился бы, окажись ему всего девять.

Парнишка то и дело удивлял Джека. Он свыкся с кораблем и морем, и с каждым днем, отдалявшим их от Лондона, становился крепче. В обязанности юнги входило много разных услуг, но они не были изнурительны, а Джон Ремингтон не был ни тираном, ни придирчивым, требовательным надсмотрщиком. Возможно, на выздоровление мальчика повлиял свежий воздух, но скорее всего решающую роль сыграла еда.

Когда Джек впервые увидел Колина Торна, он понял, что мальчик сильно истощен.

Внезапно Джек вернулся в настоящее. Он увидел, что Декер вынырнул из воды с пустыми руками. Даже на том расстоянии, с которого Джек наблюдал за попытками спасти Джонну, он видел, что лицо у Декера очень бледное, а губы уже посинели. Если он не хочет умереть от переохлаждения, придется вытаскивать из воды его самого.

Едва Джек подумал об этом, как Декер снова показался на поверхности.

Плащ и платье Джонны впитывали воду, как губка, и тянули ее вниз, когда она пыталась выбраться на поверхность. Ей удалось расстегнуть сутажную застежку у шеи и избавиться от плаща, но это мало чем помогло. Она не могла сделать ни одного взмаха, чтобы выплыть.

Течением ее бросило на сваи. Она ударилась плечом о дерево, обросшее ракушками, широко раскрыла рот от боли, и в ее легкие хлынула ледяная вода. Тьма застилала ей глаза, она не понимала, где верх, где низ. С ясностью, изумившей ее самое, девушка почувствовала, что сейчас потеряет сознание и умрет.

Что-то проплыло мимо лица Декера. Он протянул наугад руки. Плащ Джонны. Каким-то образом ей удалось избавиться от него. Декер поднялся на поверхность, бросил плащ стоявшим на пристани и, не обращая внимания на крики и протянутые руки, снова нырнул, зная, что этот раз будет последним.

Течением его отбросило к сваям, и теперь он не стал сопротивляться течению, а поддался ему. Может быть, Джонну тоже отнесло к сваям? Он с силой оттолкнулся и погрузился еще глубже. Ничего не было видно. Легкие его горели от нехватки воздуха, а ледяная вода, казалось, проникает под самую кожу. Кости ломило от холода. Тело онемело, и он едва почувствовал, как рука Джонны прикоснулась к его ноге.

Он инстинктивно отпрянул от этого прикосновения, подтянув ноги к груди. Но тут же развернулся и протянул руку к задевшему его предмету. Его рука сжала предплечье Джонны. Он рывком притянул ее к себе, схватил за плечи и стал подниматься вверх. Его руки ощущали ее, как мертвый груз. От этой мысли Декеру стало куда холоднее, чем от воды.

Мертвый груз! Он с надеждой подумал, что это не так.

Едва он с Джонной оказался на поверхности, все бросились ему на помощь. Он подтолкнул ее обмякшее тело к шлюпке, которую уже спустили на воду, подождал, пока ее поднимут, перевалился через борт и в изнеможении рухнул на дно.

Он смутно помнил, что его укрыли одеялами и перенесли на пирс. Помнил, что, повернув голову, увидел Джека Куинси, неловко наклонившегося над Джонной. Его нога в лубке была отодвинута вбок, а сам он нажимал Джонне на спину. Их обступили, и больше Декер не видел Джонну, а потом вообще перестал что-либо видеть.

Очнувшись, Декер увидел, что находится в какой-то незнакомой комнате. Мебель, постельное белье — все свидетельствовало о том, что это была весьма комфортабельная спальня. Очевидно, он оказался в доме Ремингтон на Бикон-Хилле, только непонятно, званым или незваным гостем.

Декер сел на кровати. Тяжелое одеяло сползло, открыв его до пояса, Декер увидел, что на нем ночная рубашка, которая была явно не с его плеча. Ткань пропиталась запахом кедра, видно, рубашка долгое время пролежала в шкафу. Собственной же его одежды нигде не было видно. Не было даже сапог. Декер мог только представить себе, как где-то в доме слуги стирают, сушат и чистят его одежду.

Огонь в камине был таким сильным, что его тепло ощущалось даже на другом конце комнаты. Языки пламени отражались в блестящей поверхности стен, обшитых панелями орехового дерева, и в четырех колоннах, поддерживающих полог широкой кровати. Над каминной полкой висела картина, написанная маслом. Декер подался немного вперед, чтобы лучше рассмотреть ее. На картине были изображены двое, но явно то не были брат и сестра. Рука мужчины, тщательно выбритого и безупречно одетого, покоилась на плече женщины. Глаза темноволосой красавицы были устремлены на мужчину. Взгляд ее выражал глубокую душевную умиротворенность и нежность, которые ясно говорили, что сердце этой женщины спокойно и наполнено любовью.

Декер уже встречал подобное выражение на женском лице. Мари Тибодо, когда не была в отчаянии от выходок Джимми, смотрела на него таким же взглядом. Декер вспомнил, что Мари так смотрела на Джимми до самого конца, пока тот не повис на виселице, а у нее из-под ног не выбили табурет. Мари любила Джимми Грумза с такой же верой и силой, с какой женщина на портрете любила своего мужа.

Декер отвернулся от камина. Без всякого сомнения, чета, изображенная на портрете в золоченой раме, — Шарлотта Рид и Джон Ремингтон.

Родители Джонны.

Больше Декер не мог притворяться перед самим собой, что не думает о ней. Его глаза могли сколько угодно блуждать по комнате, рассматривая платяной шкаф и высокий комод, туалетный столик, украшенный тончайшей резьбой, дорогой восточный ковер, но мысли его были заняты другим. Декер напрягал слух, надеясь услышать хоть какой-нибудь шорох в коридоре за дверью или на ступеньках лестницы, который мог прояснить ему, что же случилось после того, как он вытащил Джонну из воды.

Что означает эта мертвая тишина? Бдение у постели больной? Или горе?

На столике у кровати стоял серебряный поднос с чайным прибором. Декер предпочел бы добавить в чай чего-нибудь покрепче, чем молоко, но все же налил себе чашку. Он сел, спустив ноги с кровати, и выпил чай. И впервые с той минуты, как прыгнул в ледяную воду гавани, почувствовал, что согрелся изнутри.

Он встал. Если никто не собирается прийти к нему…

— И куда это вы направились?

Голос, в котором постоянно слышалось что-то вроде «только без глупостей», принадлежал миссис Девис, экономке Джонны. Перед собой, как боевое оружие, она несла грелку. Хотя миссис Девис была небольшого роста, вид у нее был воинственный, даже когда она не была встревожена, как сейчас. Передник ее обычно был таким же жестким, как верхняя губа у настоящего джентльмена, и таким же твердым, как ее манера говорить. Но теперь передник был немного измят и говорил о том, что миссис Девис совсем недавно пребывала в отчаянии. Белый чепец на седеющих волосах сидел несколько кривовато, а под глазами немного припухло. Кончик тонкого носа покраснел. Скомканный носовой платок был засунут под рукав.

— Ложитесь в постель! — приказала она, подходя к Декеру с грелкой. Весь ее вид отметал всякую возможность неповиновения.

— Что мисс Ремингтон? — Декер сам удивился, насколько слабо звучал его голос. Он даже усомнился, слышала ли она его.

В лице миссис Дэвис что-то дрогнуло, но она тут же взяла себя в руки, деловито меняя остывшую грелку на горячую.

— Врач был и ушел, — последовал скупой ответ. Что бы это могло означать?

— Стало быть, мисс Ремингтон…

— У себя в комнате.

Миссис Девис взбила подушки, пригладила одеяло и, крепко сжав плечи Декера, заставила его опять улечься в постель. Потом внимательно посмотрела в его осунувшееся лицо, и глаза ее стали влажными. Рот у Декера был крепко сжат, чего она раньше у него не замечала, а на щеке у молодого человека подергивался мускул. Миссис Девис подумала о его исчезнувшей беззаботной улыбке.

— Вам нужно отдыхать, мистер Торн, — спокойно сказала она. — Хотя теперь вы уже не мистер, а капитан Торн. По словам Джека Куинси, вы взяли на себя командование клипером, когда он слег. — Миссис Девис рассеянно ощупывала свой рукав, в который она засунула носовой платок. На ее глазах блестели слезы. — Он рассказывал, как в гавани вы рисковали жизнью, чтобы спасти мисс Ремингтон. Мы благодарны вам. — Слезинка, которую миссис Девис не смогла удержать, скатилась на ее изящно очерченную щеку. — Я решила, что вы должны это знать! — Лицо ее порозовело. Бросив попытки отыскать платок, она поспешила прочь.

Декер оперся на локоть.

— Послушайте, миссис Девис, вы, наверное, искали вот это.

Она остановилась, обернулась и увидела, что Декер держит двумя пальцами ее носовой платок. Она знала кое-что о нем. Все слуги знали. Но сейчас не время проверять правдивость этих слухов. Слезы ее высохли сами собой. Пока этот человек находится у них в доме, она поручит горничным пересчитывать столовое серебро. Миссис Девис взяла у Декера скомканный кусок батиста.

— Как вы это сделали?

Тут на лице у молодого человека появилась столь знакомая ей усмешка:

— Привычка.

Прежде чем выйти из комнаты, Декер немного помедлил. Халат, обнаруженный в гардеробе, он повязал поясом и вышел в пустой коридор. В доме Ремингтон он бывал всего дважды, и оба раза с Джеком Куинси, по делам. Наверху он не был никогда. С улицы Декер видел, что дом состоит из двух крыльев. Если портрет над камином повешен не случайно, то спальня, в которую его поместили, принадлежала хозяину и хозяйке дома. Находится ли спальня Джонны в этом же крыле, что и спальня ее родителей, или еще где-нибудь?

Декер подумал о женщине, изображенной на портрете. Скорее всего Шарлотте Рид хотелось, чтобы ее ребенок находился рядом. Декер уже решил было отворить дверь в соседнюю комнату, но остановился. Повзрослев, Джонна наверняка пожелала стать независимой. В этом Декер не сомневался. Он осторожно закрыл приотворенную дверь и, как был босиком, отправился в западное крыло дома.

Он не надеялся добраться до комнаты Джонны незамеченным и тем более застать ее одну. Однако в коридоре его никто не остановил, а когда он нашел ее спальню, кроме Джонны, там никого не оказалось.

Декер закрыл за собой дверь и подошел к кровати. Джонна лежала посередине; аккуратно отогнутое одеяло покоилось у нее на груди. На девушке была простая хлопчатобумажная рубашка с длинными рукавами, застегнутая до самой шеи. Руки ее лежали по бокам поверх одеяла. Поза была спокойной, но не вполне естественной. Длинные пальцы были бледны, а ногти слегка отдавали голубизной. Волосы ее привели в порядок — высушили и заплели, и сейчас через правое плечо у нее была переброшена длинная коса. При свете масляной лампы, стоявшей в изголовье, волосы казались иссиня-черными. Контраст между ее фарфорово-молочной кожей и темными волосами никогда не был таким впечатляющим.

У камина стояло кресло-качалка. На огонь давно никто не обращал внимания. Декер подбросил в камин пару поленьев. Оттуда сразу полыхнуло жаром, но он не стал наслаждаться живительным теплом, а передвинул кресло к кровати и уселся. Он не сводил взгляда с девушки до тех пор, пока у него не зарябило в глазах и веки не налились тяжестью.

Он мог заключить мир с Джонной Ремингтон, но как рассказать об этом Колину?

Почувствовав, что она не одна, Джонна резко села на постели.

Декер, которого это воскрешение из мертвых разбудило, издал удивленный возглас.

Джонна панически взвизгнула.

Декер вскочил с кресла и изумленно уставился на нее.

Джонна по-совиному щурилась и смотрела на него таким же изумленным взглядом. Декер Торн стоял перед ней с широко раскрытыми глазами, утратив свою обычную насмешливость. Джонна подумала, что это, пожалуй, забавно. В уголках ее крупного рта появилось подобие улыбки.

— У вас такой вид, будто вы увидели привидение, — сказала она. — Или, вероятно, я выглядела бы так, увидев его.

Прежде чем Декер успел что-либо сообразить, его рука протянулась вперед. Он приложил пальцы ко лбу Джонны. Она отпрянула, и его рука упала ей на шею. Большим пальцем Декер нащупал в ямке учащенный пульс. Кожа Джонны не была так холодна, как казалась с виду, а сердце билось быстро и сильно.

Она отпрянула, пытаясь скинуть с себя его руку, и Декер отступил от кровати.

— Вы живы, — сказал он.

Джонна потрогала шею. Не собирался ли он задушить ее?

— Ну да, — проговорила она медленно и смущенно. — Конечно, жива. Для этого вы ведь и прыгнули за мной в воду, не так ли?

Сарказма в ее голосе не было. Вопрос был задан вполне искренне, с обычной для нее прямотой. Декер покачал головой, не веря самому себе. Он рассеянно провел рукой по волосам. Пряди темно-кофейного цвета рассыпались в прежнем беспорядке.

— Да, — ответил он, — именно для этого. Но я… — И он снова покачал головой.

— Значит, вы пришли сюда, подумав, что я умерла? — спросила Джонна.

Эта мысль поразила его.

— Я не был уверен. Миссис Девис отвечала на мои вопросы весьма уклончиво, и я решил все разузнать сам. Когда я увидел вас… у вас был такой вид… — Он нахмурился. — Вы всегда спите на спине, вытянув по бокам руки?

Джонна опять прищурилась. Ее длинные ресницы медленно опустились, а затем поднялись над фиалковыми глазами. Вопрос был слишком откровенным.

— Полагаю, я не обязана сообщать вам, как я сплю, не так ли? — возразила она. — Это никого не касается. — Джонна подсунула под поясницу подушку. Прикосновение к спине вызвало у нее неприятное воспоминание.

— Вас что-то беспокоит?

Декер понимал, что ему нужно уйти. Было ясно, что Джонна чувствует себя неловко в его присутствии, и он не собирался ее компрометировать. Но что-то в ее лице заставило задать этот вопрос.

— Ничего.

Лгать она не умела, и скептически поднятые брови Декера сказали ей, что ложь не удалась и на этот раз. Джонна сделала еще одну попытку.

— Плечо, — объяснила она, — я ударилась о сваи. Доктор Харди говорит, что мне повезло: я могла бы вывихнуть его или сломать ключицу.

Это звучало достаточно правдоподобно, но на вопрос Декера она так и не ответила. А беспокоило ее другое — чьи-то руки на ее пояснице и сильный толчок.

Джонна откинулась к изголовью кровати, и Декер заметил, что она старается больше опираться на левый бок. Его тоже прибило течением к сваям, и ее объяснение показалось ему резонным. И только ее упорное нежелание встретиться с ним взглядом не давало ему уйти. Он привык к ее прямоте, но положение ее служащего не позволяло настаивать. Он собрался уходить.

— Это халат моего отца, — сказала Джонна. Он обернулся.

— Так я и предположил. Экономка поместила меня в комнату ваших родителей.

Джонна кивнула.

— Она решила, что вам будет там удобно.

— Я думаю, потому, что вещи вашего отца там под рукой. — Он указал на свое одеяние. — Мои собственные вещи куда-то исчезли.

Она слабо улыбнулась:

— Вам все вернут, капитан Торн.

Он поднял голову и, прищурив ясные синие глаза, посмотрел в лицо Джонны.

— Я знаю, что говорю, — ответила она. — Я не оговорилась. Мистер Куинси сообщил мне, что передал вам командование «Охотницей» и рекордный рейс — ваша заслуга.

— Я сделал это не один.

Джонна на его скромные слова махнула рукой. Легкое движение левой руки заставило ее вздрогнуть. Боль растекалась от плеча к запястью, но Джонна, не обращая на это внимания, продолжала говорить. На самом деле все могло быть и хуже. Если бы не Декер, лежала бы она сейчас на этой кровати и вообще ничего не чувствовала.

— Вам известно, я не хотела, чтобы вы командовали «Охотницей», — сказала она. — Вопреки рекомендациям мистера Куинси я считала вас слишком неопытным для управления кораблем в таком ответственном рейсе. Я навсегда останусь при своем мнении, что скорее удача, чем мастерство, принесла вам победу. — Она заметила, что у Декера дернулся уголок рта. Многие люди, услышав такие слова, принялись бы с жаром защищаться, но Декер Торн казался скорее довольным, чем оскорбленным. Джонна подавила раздражение, вызванное его реакцией. — Однако я не отвергаю удачу. Это такая же мощная сила, как ветер, огонь или вода, и некоторые знают, как заставить ее работать на себя. Я думаю, что вы один из таких людей, капитан Торн. Возможно, если быть вполне честной с собой, я даже немного вам завидую. Как бы то ни было, я полагаю, что вы заслужили право называться капитаном. — И чтобы внести ясность, Джонна добавила:

— С вашим геройским поступком на пристани это никак не связано. Но за него я вам очень благодарна.

Декер медленно, словно очарованный, кивнул. Найдется ли на земном шаре еще хоть одна такая женщина? Она совершенно лишена хитрости и элементарного такта, но при этом от нее исходит такая свежесть, как от прохладного весеннего дождя. На одном дыхании она сообщает, что он не обладает достаточным мастерством, чтобы командовать ее судами, и тут же отдает ему должное за то, что он умеет схватить удачу за хвост. А чтобы он окончательно убедился, что она вознаграждает его не за свое спасение, благодарность за это выражает отдельно.

Джонна потрогала себя за кончик носа.

— Почему вы на меня так смотрите? — спросила она, поскольку Декер не сводил с нее глаз.

Тот моргнул и вышел из своего зачарованного состояния. Известно ли ей, что в уголках ее рта появляются ямочки, когда она крепко сжимает губы? Наверное, нет, и уж он-то не станет ей сообщать об этом.

— Просто так, мисс Ремингтон, — ответил Декер. — Я рад, что с вами все в порядке.

Он круто повернулся и вышел.

Грант Шеридан поднимался по лестнице, шагая сразу через две ступеньки. На протесты миссис Девис он не обратил никакого внимания, а та не смогла быстро вызвать подмогу и помешать ему подняться наверх. Снизу она слышала, как в западном крыле дома хлопали двери, — это Грант искал комнату Джонны.

Из библиотеки на одном костыле выскочил Джек Куинси, держа в руке стакан с бренди.

— Что такое, миссис Девис? Что за шум?

Экономка стиснула в руках передник.

— Это мистер Шеридан. Он услышал о том, что случилось в гавани, и пришел убедиться, что с мисс Ремингтон все в порядке.

— Интересно, что его так задержало?.. Если бы на Джонне собирался жениться я, то будь я проклят, если бы не примчался сюда гораздо раньше! — Он обернулся и посмотрел на часы, стоящие в библиотеке на каминной полке, и убедился, что не ошибся и времени действительно прошло уже достаточно. — С тех пор как Джонна упала в воду, прошло почти полдня. Где этот молокосос ошивался все это время?

Но миссис Девис в данный момент это не интересовало, хотя совсем недавно она сама недоумевала по этому поводу.

— Но доктор Харди сказал, что мисс Ремингтон нужен покой. У нее озноб и лихорадка и сильно ушиблено плечо. Ей требуется отдых, а не посетители.

Джек опрокинул в себя треть содержимого стакана и спросил полусерьезным-полунасмешливым тоном:

— Желаете, чтобы я поднялся наверх и выдворил его оттуда?

Миссис Девис смерила его ногу в лубке таким взглядом, словно всерьез обдумывала это предложение, и наконец сказала:

— Нет, вам полагается находиться в кресле и держать ногу в поднятом положении. Так посоветовал врач.

— А я и находился в кресле и держал ногу в поднятом положении, — отозвался Джек, — пока не услышал кошачий концерт, который вы здесь устроили. — И прежде чем экономка успела что-либо возразить против такого определения, он поднял руку, словно собирался обнять ее за плечи. — А теперь, если вы будете так добры и поможете мне вернуться в библиотеку, мы дадим мистеру Шеридану возможность поворковать с невестой пару минут, а потом поднимемся наверх и спасем ее.

Миссис Девис позволила Джеку обхватить себя за плечи, а затем взглянула на него. Она покусывала губу с обеспокоенным выражением на лице:

— Официально еще ничего не объявлено, и я считаю, что называть мистера Шеридана женихом мисс Ремингтон неприлично.

Джек глубокомысленно кивнул.

— В таком случае мы дадим ему еще меньше времени, миссис Девис. Надо пойти навстречу вашим представлениям о приличиях.

Когда Грант вошел в комнату, Джонна спала крепким сном. Он сразу же подошел к кровати и присел на краешек. От его тяжести матрас прогнулся, и Джонна придвинулась ближе к нему. Грант прикоснулся кончиками пальцев к ее щеке и нежно погладил. Он знал, что она очень утомлена, но не мог остановить себя и не разбудить ее.

— Джонна, — тихо сказал он и, наклонившись, поцеловал ее в щеку. Кожа у девушки была теплая, разрумянившаяся от сна. — Джонна, дорогая. Это Грант.

Она пошевелилась, устраиваясь поудобнее, но не проснулась. Тогда Грант сделал еще одну попытку — он положил руку ей на плечо и слегка встряхнул ее.

Джонна очнулась, отчаянно ловя ртом воздух.

От пронзившей ее боли на глазах выступили слезы. Наконец, втянув в себя воздух, она вскрикнула. Вопреки ее ожиданию реакция Гранта была совершенно обратной. Он обнял ее и прижал к себе. Слова его были успокаивающими в отличие от его действий. Джонна закричала, и крик сразу же перешел в рыдания. Она сопротивлялась, пытаясь высвободить плечо. Боль стала такой сильной, что девушка почти теряла сознание.

— Ради Бога, отпустите же ее!

Грант резко обернулся, не вставая с кровати. Он узнал Декера Торна, но присутствие мужчины в доме Джонны только подлило масла в огонь, а не помогло.

— Уйдите отсюда! — бросил Грант. — И пошлите за врачом. Ей дурно.

Охваченный негодованием, Декер пересек комнату и оторвал Гранта от Джонны. Сделать это оказалось не просто. Шеридан был одного роста с Декером, но на тридцать фунтов тяжелее, а его мускулы были тверды как железо. Декеру с трудом удалось стащить Гранта с постели, где тот сидел.

— Мисс Ремингтон! — оттолкнув Гранта, Декер повернулся к Джонне. — Что с вами…

Он все понял по ее глазам: сейчас последует удар. Он осознал это за секунду до того, как его ударили. Силы его были подорваны, реакция замедленна, и он не успел вовремя уклониться от удара. Грант Шеридан подошел сзади, и его кулак угодил Декеру в висок. Декер не удержался на ногах, отлетел к креслу-качалке и без сознания рухнул на пол.

Он не слышал, как Джонна Ремингтон окликнула его по имени.