"В мышеловке" - читать интересную книгу автора (Френсис Дик)Глава 13Почти всю ночь я изучал список иностранных покупателей. Прежде всего потому, что я никак не мог улечься так, чтобы можно было уснуть, а отчасти и потому, что больше нечего было делать. Чем дальше, тем очевиднее становилось, что собранных фактов недостаточно. Сам по себе список не давал полную картину, хорошо бы к нему присоединить реестровую опись и согласовать ее с буквами и цифровыми обозначениями в правой колонке. С другой стороны числовые обозначения в списке были похожи на код. И, может быть, если изучить их повнимательнее, выявится какая-нибудь система. В меньшем разделе, который я нашел в конце папки, буква «М» встречалась редко, зато часто попадались «С», «А», «У» и «В». Номер Дональда начинался с «М», а Мейзи – с «С». «Допустим, – размышлял я, – „М“ означает просто Мельбурн, а „С“ – Сидней, города, где были куплены картины. Что тогда означали „А“, „У“ и „В“? Аделаида, Уагта и Брисбейн? Аделаида или Алис-Спрингс? В первом разделе цифры и буквы, шедшие после начального «М», казалось, не имели четкой системы. Но во втором разделе третьей буквой всегда была «К», а последней «Р». Хоть и распределенные между несколькими странами, они имели более или менее четкую последовательность. Наибольшим числом было 54 – против картины, проданной мистеру Норману Апдайку, жителю новозеландского городка Окленд, Его реестровый номер был УХК 54 Р. Дата в левой колонке соответствовала прошлой неделе, а сам мистер Апдайк еще не был вычеркнут. Все картины в последнем разделе были проданы за последние три года. А первые даты в длинном разделе отстояли от сегодняшнего дня на пять с половиной лет. Меня интересовало, был ли Уэксфорд с самого начала законченным преступником, умышленно соорудившим импозантный фасад, или когда-то честный торговец произведениями искусства открыл для себя новые, хотя и несколько криминальные возможности? Судя по респектабельной атмосфере в галерее и по моим собственным впечатлениям от самого Уэксфорда – хотя я видел его мельком, – вторая версия казалась мне более вероятной. Но все карты путала жестокость, которая была очевидным фактом в этом таинственном предприятии. Я вздохнул, сложил списки и выключил свет, обдумывая в темноте телефонный разговор, который состоялся после того, как Джик ушел в свой номер. Из мотеля такой разговор заказать труднее, чем из «Хилтона», но голос собеседника звучал громко и четко. – Вы получили мою телеграмму? – спросил я. – Я уже полчаса жду вашего звонка. – Извините. – Что вы хотите? – Я отослал вам письмо, – проговорил я, – и хочу повторить его содержание. – Но… – Сначала выслушайте, – перебил я его, – а потом будет видно… Я говорил долго, слыша в трубке только отдаленное покашливание. – Вы совершенно уверены? – спросил он. – Вообще-то да. Но кое-что я просто домыслил. – Повторите все сначала. – Ладно. – И я повторил свой рассказ, затратив приблизительно столько же времени. – Все записано на пленку. – Отлично. – Каковы ваши намерения? – Собираюсь вернуться в Англию. А пока займусь делом, которое меня не касается. – Я не одобряю излишней инициативы. – А я и не надеялся. Но если бы я остался в Англии, мы никогда бы не продвинулись так далеко. И еще одно… Могу ли я связаться с вами по телексу, если возникнет необходимость предать срочное сообщение? – Телекс?.. Подождите минуту… Да, слушайте… – Дальше шли цифры, и я записал их. – Сообщения адресуйте мне с грифом «срочно». – Ладно. И последнее: не могли бы вы найти ответы на следующие три вопроса? Он выслушал меня и сказал, что сможет. – Благодарю, – сказал я. – Доброй ночи! Утром Сара и Джик казались совсем сонными. «Удачная ночь», – сделал я вывод. Мы покинули мотель и забрались в машину, чтобы обговорить планы на день. – Нельзя ли все-таки забрать вещи из «Хилтона»? – удрученно спросила Сара. – Нет, – ответили мы с Джиком. – Сейчас я им позвоню, – сказал Джик, – попрошу запаковать багаж и поместить его в камеру хранения и сегодня же вышлю чек. – Он вылез и пошел улаживать дела. – Купи что тебе нужно на деньги из выигрыша, – посоветовал я Саре. – Нет, у меня самой есть деньги. Не в том дело. Просто… просто я хочу, чтобы все уже кончилось. – Теперь скоро, – пообещал я бесцветным голосом, и она вздохнула. – Как ты себе представляешь счастливую жизнь? – О… – Вопрос застал ее врасплох. – Думаю, что хотела бы вернуться с Джиком на кеч и чтобы все было, как до твоего приезда. – И так навсегда? Она задумчиво посмотрела на меня: – Может, тебе кажется, Тодд, будто я не понимаю, что Джик – сложный человек? Но ведь достаточно только взглянуть на его картины… Меня от них в дрожь бросает. Это Джик, которого я совсем не знаю. Со времени нашей встречи он не занимался живописью. Ты можешь считать, что мир обеднеет, если он почувствует себя немного счастливым. Но я же не дурочка и понимаю, что скоро все вернется на круги своя… И поэтому безгранично ценю те несколько месяцев, когда мы жили друг для друга… И меня пугает не опасная затея, в которую ты нас втянул, а ощущение того, что я уже утратила остаток золотого времени… Ты уже напомнил ему о прошлом, и как только уедешь, он вернется к прежней жизни… намного раньше, чем мог бы. – Отправь его в плавание, – посоветовал я. – Он всегда чувствует себя счастливым в открытом море. – А тебе не все равно, что с ним будет? Я взглянул в ее затуманенные глаза. – Мне совсем не все равно, что будет с вами обоими. – Тогда помоги, Боже, людям, к которым ты относишься плохо. «И помоги, Боже, мне самому, – подумал я, – потому что мне все милее становится жена моего лучшего друга». Я отвернулся от нее и поглядел в окно. Чувство приязни ничему не помешает. Нечто другое способно все разрушить. Джик вернулся с довольным видом. – Все улажено. Они сказали, что для тебя, Тодд, есть письмо, полученное несколько минут назад с посыльным. Спросили, куда его переслать? – Что ты им ответил? – Ответил, что ты сам им перезвонишь. – Хорошо… Тогда давайте отправляться. – Куда? – В Новую Зеландию. – Не так уж близко, – сухо заявил Джик. Он отвез нас в аэропорт, переполненный людьми, возвращающимися домой после кубка. – Если Уэксфорд и Грин ищут нас, – предположила Сара, – то они, наверное, будут следить и за аэропортом. «Если бы они этого не сделали, – подумал я, – нам пришлось бы оставить какой-нибудь след». Но Джик, который понимал ситуацию, не стал раскрывать наши карты. – На людях они не решатся ничего предпринять, – постарался он успокоить ее. Мы купили билеты и могли лететь в полдень прямым на Окленд или на час позже рейсом через Сидней. – Сидней! – решила Сара, надеясь, что у нее будет шанс ступить на собственный безопасный порог. – Нет, – возразил я, – прямой на Окленд. Подают ли в ресторане еще завтраки? Мы сели за столик и заказали бекон с большим количеством яиц. И кофе. – Почему мы летим туда? – Чтобы встретиться с одним человеком, поговорить с ним о картине и посоветовать ему дополнительно застраховать ее. – Не понимаю, зачем ехать так далеко, если Джик говорит, что найденного в галерее за глаза хватит, чтобы вывести их на чистую воду? – Наверное, потому, что мы не хотим делать это своими руками, а собираемся препоручить дело полиции. Чтобы все шло как положено. Она внимательно изучала мое лицо. – Искренность не является твоей слабостью, не правда ли? – Живописи это не касается, – добавил Джик. – Там ты весь как на ладони. Поев, мы прошлись по магазинчикам, купили зубные щетки и сумку авиатуриста. Слежки за собой мы не заметили, возможно, Уэксфорд, Грин и компания делали это очень профессионально. – Думаю, стоит позвонить в «Хилтон». Джик кивнул. Я набрал номер. – Я звоню по поводу письма… – обратился я к портье. – К сожалению, точного адреса сообщить не могу. Я буду в Новой Зеландии. Через час вылетаю в Окленд. Они спросили, что делать с письмом. – Э-э… А вам нетрудно вскрыть его и прочитать по телефону? Разумеется, рады услужить. Письмо было от Хадсона Тейлора. Он сожалел, что не встретился со мной на кубке, и сообщал, что если за время пребывания в Австралии у меня появится желание осмотреть здешние виноградники, то он с радостью покажет мне свои. – Благодарю, – сказал я. – Пожалуйста, сэр. – Если меня кто-нибудь будет спрашивать, – попросил я, – то, пожалуйста, скажите, куда я отправился. – Разумеется, сэр. С удовольствием, сэр. Потом Джик позвонил в фирму проката машин. Там он договорился об оплате и оставил автомобиль на схоянке аэропорта, а я тем временем сдал свой чемодан в багажное отделение авиакомпании «Эйр Нью-Зиланд». С паспортами проблем не было: мой всегда был при мне, а Джику и Саре они были не нужны, так как между Новой Зеландией и Австралией можно передвигаться так же свободно, как между Англией и Ирландией. Все еще не было видно ни Уэксфорда, ни Грина. Мы молча сидели в зале, ожидая приглашения на посадку. И снова, лишь когда объявили рейс, я заметил наблюдателя. «Слепец, – пронеслось в голове, – глупый слепец!» Не Уэксфорд, не Грин, не какой-нибудь набор крепких мышц. Неброское платье, аккуратная прическа, маленькая сумочка и туфли на низком каблуке. Спокойное сосредоточенное лицо. Я заметил ее, потому что она слишком упорно разглядывала Сару. Она не входила в зал для вылетающих, а только заглядывала в него – та самая женщина, которая пригласила меня в галерею и вручила каталог. Словно почувствовав на себе мой взгляд, она неожиданно посмотрела на меня. Я с безразличным видом отвернулся, надеясь, что она не заметила, как я ее разглядывал или по крайней мере не догадалась, что я узнал ее. Мы вместе с другими пассажирами направились к выходу на посадку. В стекле я видел отражение женщины: стоя неподвижно, она следила за нами. Не оглядываясь, я неторопливо пошел к самолету. Жена Нормана Апдайка, худощавая, с резкими чертами лица женщина, стоя на пороге своего дома, сказала, что если нам нужен ее муж, то придется зайти еще раз попозже. Она смерила нас взглядом: Джик со своей отросшей русой бородой, Сара в мятом кремовом платье военного покроя и я с привязанной под рубашкой рукой и пустыми рукавами пиджака. Такое трио не сразу забудется. Неодобрительно опустив уголки рта, она наблюдала, как мы удаляемся по дорожке от парадного входа в ее коттедж. – Милая, добрая душа! – бормотал Джик. Мы сели в машину, которую взяли напрокат в аэропорту. – Куда теперь? – спросил Джик. – По магазинам. – Голос Сары был решительным. – Мне нужно купить что-то из одежды. Магазины, как выяснилось, располагались на улице Квин, и оставалось еще полчаса до их закрытия. Мы с Джиком остались в машине и наблюдали за улицей. – Сейчас вылетят из своих клеток-контор птички-красавицы, – бодро проговорил Джик. – Ну и что? – Я буду считать тех, кто ходит без бюстгальтеров. – И это говоришь ты, семейный человек! – Старые привычки живучи. Мы насчитали восемь «верняков» и один сомнительный вариант до того времени, когда вернулась Сара. Теперь на ней была легкая юбка оливкового цвета и желтая блузка, и все это напомнило мне по цвету фисташковое мороженое с медом. – Так-то лучше, – заявила она, бросая на заднее сиденье две набитые коробки. – А теперь полный вперед! Целительные свойства новых нарядов давали знать себя на протяжении всего нашего пребывания в Новой Зеландии, что невероятно поразило меня. Она, казалось, чувствовала себя в большей безопасности, надев что-то новое и чистое. Соответственно улучшалось и ее настроение. «Хлопчатобумажная броня, – подумал я. – Непромокаемая и пуленепробиваемая». Безопасность – новый пунктик Сары. Мы снова потащились на холм над бухтой, где на узкой тихой улочке находился дом Нормана Апдайка. Сам город, казалось, тянулся нескончаемо вдоль береговой линии, но участки и дома на них выглядели крохотными. Однако внутри дома мы поняли, что такое впечатление создается оттого, что смотришь издалека. Общительный Норман Апдайк оказался полной противоположностью своей неприветливой жене. Круглая голова с блестящей лысиной венчала округлое, приземистое тело. Мы с Джиком отрекомендовались художниками-профессионалами, сказали, что были бы очень признательны, если бы могли полюбоваться прославленной картиной, которую он только что купил. – Вас направили из галереи? – полюбопытствовал он, польщенный косвенным комплиментом его вкусу и достатку. – В определенном смысле, – ответил я, а Джик очень серьезно добавил: – Мой уважаемый друг известен в Англии своими картинами, на которых изображены лошади. Они выставлены в ряде престижных галерей и даже в Королевской академии. Я было испугался, не переборщил ли он, однако на Нормана Апдайка его слова произвели впечатление, и он впустил нас в дом. – Проходите, пожалуйста! Картина в спальне. Он провел нас в большую, заставленную мебелью комнату с темным ковром, ворс которого доходил до щиколоток, с громоздкими темными буфетами и с великолепным видом на залив, поблескивающий под солнцем. Жена его окопалась возле телевизора, поглощенная дебильным британским комедийным спектаклем. Она кисло взглянула на нас и не поздоровалась. – Сюда, – сказал Апдайк, не без труда обходя шеренгу массивных кресел. – Ну, какого вы о ней мнения? – И он с гордостью показал на полотно, висевшее на стене. Небольшая картина, тринадцать на восемнадцать дюймов. Черный конь с удлиненной шеей и подстриженным хвостом на фоне голубого неба. На переднем плане пожухлая трава. Все полотно покрыто старым лаком. – Херринг, – благоговейно прошептал я. Норман Апдайк расцвел еще больше: – Вижу, что вы знаете свое ремесло. А вещь кое-что стоит, а? – Немало, – согласился я. – Полагаю, что я выгодно купил ее. В галерее мне сказали, что я всегда буду иметь прибыль, если захочу продать ее. – Можно мне познакомиться с техникой мазка? – вежливо спросил я. – Пожалуйста. Я осмотрел картину вблизи. Хорошая работа. Она вправду была похожа на Херринга, который умер в 1865 году. И еще чем-то неуловимым она напоминала педантичность Ренбо. Чтобы обрести окончательную уверенность, нужно было прибегнуть к микроскопу и химическому анализу. Отступив назад, я окинул взглядом комнату. Особо ценных вещей в ней не было. Несколько картин на стенах – явные копии. – Чудесно, – заявил я с восхищением, поворачиваясь снова к Херрингу. – Неповторимый стиль. Настоящий мастер! – Апдайк прямо сиял. – Вам нужно остерегаться грабителей, – посоветовал я. – Слышишь, милая, – засмеялся он, обращаясь к жене, – что говорит молодой человек? Нам нужно остерегаться грабителей. Она на секунду оторвалась от экрана и посмотрела на меня отсутствующим взглядом. Апдайк потрепел Сару по плечу: – Объясните вашему другу, что грабители нам не страшны. – Почему? – спросил я. – У нас дом на сигнализации. Джик и Сара точно так же, как раньше я, посмотрели по сторонам и не обнаружили ничего такого, что стоило бы украсть. Апдайк следил за их взглядами – и на глазах расцветал. – Показать этим молодым людям наши маленькие сокровища, милая? Милая не повела и бровью. Телевизор кудахтал металлическим смехом. – Очень интересно, – подзадорил я. Он хитро усмехнулся, как человек, который хочет показать вещь, действительно заслуживающую внимания. Сделав два-три шага, он остановился возле одного из темных буфетов, как бы вмурованного в стену. Широким жестом он распахнул двустворчатые двери. Внутри было шесть глубоких полочек, и на каждой из них по нескольку мастерски выполненных изделий из жадеита – кремово-белые и бледно-зеленые, полированные, причудливые, дорогие. Каждое изделие на массивной подставке. Освещенные электрическими лампочками, они выглядели просто изумительно. У нас вырвались возгласы восхищения. Норман Апдайк заулыбался. – Гонконг, конечно, – пояснил он. – Понимаете, я много лет работал в Гонконге. – Он передвинулся к следующему буфету, раскрыл дверцы, и там снова оказались полочки и новые изделия. Такие же красивые. – Жаль, что я не очень разбираюсь в жадеите, – проговорил я извиняющимся тоном, – и не могу оценить коллекцию. Он много рассказал нам про свои драгоценности – может, даже больше, чем нам хотелось знать. У него было четыре буфета в спальне, а столовая и холл просто заставлены жадеитом. – В Гонконге его отдают за гроши, а я проработал там больше двадцати лет. Мы с Джиком переглянулись, и я кивнул. Джик сразу же стал жать руку хозяину, говоря, что нам пора идти. Апдайк вопросительно посмотрел на супругу, все еще сидевшую у телевизора. Заметив, что она даже не повернулась в нашу сторону, он добродушно пожал плечами и повел нас к выходу. Когда наружная дверь открылась, Джик и Сара вышли, оставив меня в холле наедине с хозяином дома. – Мистер Апдайк, в галерее… кто именно продал вам Херринга? – Мистер Грей, – ответил он сразу. – Мистер Грей… Грей… – нахмурился я. – Ну, такой приятный мужчина, – широко улыбнулся Апдайк. – Я признался ему, что мало понимаю в живописи, но он заверил меня, что я буду иметь от небольшого Херринга такое же наслаждение, как и от всего своего жадеита. – Следовательно, вы рассказали ему о своей коллекции? – Разумеется… Понимаете… Если вы не разбираетесь в чем-нибудь конкретном, то стараетесь показать, что знаете что-нибудь другое. Ведь это свойственно всем людям… – Верно, всем людям, – повторил я. – Скажите, как называлась галерея мистера Грея? – А, – казалось, он даже немного растерялся, – вы же сказали, что именно он рекомендовал вам посмотреть мою картину? – Я бываю в стольких галереях, что позабыл, какая именно меня направила к вам. – Галерея изобразительных искусств «Руа-Пегу». Я ездил туда на прошлой неделе. – Куда «туда»? – В Веллингтон. – Улыбка исчезла с его лица. – Послушайте, что все это значит? Зачем вы сюда приехали? Мне кажется, вы вовсе не знаете мистера Грея. – Нет, – признался я. – Но, мистер Апдайк, мы хотим предостеречь вас. Мы действительно художники, мой друг и я. После того как мы увидели вашу великолепную коллекцию жадеита, наш долг рассказать вам, что люди, имеющие подобные ценности, были ограблены вскоре после того, как приобрели картину… На вашем месте я проверил бы, исправна ли сигнализация в вашем доме. – Но… Бог ты мой… – Существует шайка преступников. Они следят за продажей картин, а потом грабят дома покупателей. Думаю, они рассуждают так: если кто-то может позволить себе приобрести Херринга, то у него наверняка есть что украсть… Он смотрел на меня со все возрастающим пониманием. – Вы хотите сказать, молодой человек, что я, рассказав мистеру Грею про жадеит… – Думаю, – прервал я его, – вам есть смысл прибегнуть к большим, чем обычно, мерам предосторожности. – И… на какой срок? – Не знаю, мистер Апдайк. Может быть, и на достаточно долгое время. Его круглое веселое лицо приобрело выражение серьезной озабоченности. – Вы приехали сюда, чтобы рассказать об опасности. Зачем вам такие хлопоты? – Я согласился бы на куда большие хлопоты, чтобы уничтожить их подлую шайку. Мой кузен приобрел в Австралии картину. Его дом в Англии был ограблен. Жена кузена застала преступников в доме, и они зверски ее убили. Норман Апдайк посмотрел на меня долгим взглядом. Я не мог скрыть от него гнев, который кипел во мне, даже если бы и постарался. Он содрогнулся. – Просто счастье, что вы не против меня! Я с трудом заставил себя улыбнуться. – Мистер Апдайк! Пожалуйста, будьте осторожны! Когда-нибудь, возможно, и полиция придет посмотреть на вашу картину и спросить, где вы ее приобрели… Во всяком случае, если я взялся, надеюсь, так оно и будет. – Я встречу их, – твердо ответил он и понимающе улыбнулся. |
||
|