"Игра без козырей" - читать интересную книгу автора (Френсис Дик)

Глава 7

– Чико, – сказал я, – как бы ты перевернул грузовик, опрокинувшийся на трассе?

– Это легко. Какой-нибудь тяжелый подъемный механизм. Гидравлический домкрат. Кран. Что-то вроде этого.

– И сколько это займет времени?

– Если предположить, что грузовик и кран уже стоят рядом? Это ты имеешь в виду?

– Да.

– Минуту или две. А какой грузовик?

– Цистерна.

– Для бензина?

– Немного меньше. Ближе к молочной цистерне.

– Легче, чем поцеловать собственную руку. У них низкий центр тяжести, понимаешь? Нужен хороший мощный подъемник, и дело в шляпе.

– Чико занят сегодня? – Я повернулся к Долли. – Не могла бы ты уступить мне его на весь день?

Долли, покусывая карандаш, склонилась над списком сегодняшних дел. Треугольный вырез блузки опустился на пару дюймов ниже.

– В Кемптон я могу послать кого-нибудь другого... – Она перехватила мой взгляд, засмеялась и подняла вырез на полдюйма. – Ладно, сегодня он твой. – Она окинула Чико материнским взглядом.

– Чико, – сказал я, – поезжай в Сибери и поспрашивай, не видел ли кто в прошлую пятницу около скаковой дорожки тяжелый подъемник... В этих маленьких бунгало полно людей, которым нечего делать, кроме как глазеть по сторонам. Проверь, может, нанимали кого-нибудь из местных, но на это надежды мало. По-моему, дорогу на несколько минут перекрыли перед тем, как цистерна перевернулась. Посмотри, не найдешь ли кого-нибудь, кто заметил, к примеру, знак объезда, или ремонта дороги, или что-то подобное. Потом зайди в местный муниципалитет и покопайся в старых картах. Нет ли там какого упоминания о дренажных сооружениях на землях ипподрома? – Я рассказал ему, во что превратилось поле ипподрома из-за того, что в почве по необъяснимым причинам появились ямы. – И будь осторожен.

– Яйца курицу стали учить, – усмехнулся он.

– Тот, за кем мы охотимся, действует грубо.

– И ты не хочешь, чтобы он услышал, как мы подкрадываемся к нему?

– Совершенно верно.

– Маленький Чико сумеет позаботиться о себе, – сказал он, и это была истинная правда.

Когда он ушел, я позвонил лорду Хегборну и описал ему положение дел в Сибери.

– Им нужен бульдозер, чтобы быстро очистить скаковую дорожку от загрязненной почвы, а у них нет за душой ни пенни, чтобы заплатить. Не мог бы фонд Леви...

– Фонд Леви не сказочная фея, – перебил меня лорд Хегборн. – Но я посмотрю, что можно сделать. Вы говорите, почва очищена меньше чем наполовину? Хм... Насколько мне известно, капитан Оксон заверил стюардов, что ипподром будет готов к следующим соревнованиям. Он изменил свою точку зрения?

– Я не видел его, сэр. Он уезжал на целый день.

В голосе лорда Хегборна появился арктический холод:

– Следовательно, он не просил вас обратиться ко мне за помощью?

– Не просил.

– Тогда я не нахожу возможным вмешиваться в это дело. Как управляющий ипподромом капитан Оксон несет ответственность за решения, которые принимает. И я считаю, что не стоит менять заведенный порядок. Разумеется, капитан Оксон посоветуется с директором-распорядителем ипподрома, если сочтет необходимым.

– Директор ипподрома, мистер Фотертон, живет в Бристоле, он еще и директор бристольского ипподрома. В Бристоле скачки завтра и в понедельник, так что он занят.

– Хм, да, он действительно занят.

– Ведь вы можете позвонить капитану Оксону неофициально и просто поинтересоваться, как идут дела, – предложил я.

– Право, не знаю...

– Сэр, поверьте моему слову, если работы будут вестись такими же темпами, как сейчас, никаких соревнований в следующую субботу в Сибери не будет. Не уверен, что капитан Оксон понимает, как медленно эти шесть человек снимают загрязненную почву.

– Должен понимать, – возразил лорд Хегборн. – Он заверил стюардов...

– Сэр, если второй раз соревнования будут отменены в последнюю минуту, это убьет Сибери, – с нажимом сказал я.

Наступило молчание. Потом Хегборн неохотно признал:

– Да, тогда для Сибери наступит конец. Хорошо. Я спрошу у капитана Оксона и мистера Фотертона, удовлетворены ли они темпами, какими продвигается работа.

Мне не удалось подтолкнуть его на более решительные действия, а разговор с Оксоном и Фотертоном вряд ли поможет делу. «Субординация погубит Сибери», – с грустью подумал я.

Захватив телефон Долли, я позвонил в Эппинг и поговорил со старшим инспектором Корнишем.

– Есть какие-нибудь новости в деле Эндрюса? – спросил я.

– Полагаю, у вас вполне понятный личный интерес. – До меня донесся его смешок. – В ходе следствия мы выяснили, что у него есть сестра, и вчера вызвали ее для опознания тела, поскольку она родственница. Но должен вам признаться, пользы от нее было мало. Едва она взглянула на останки покойного, ее вырвало.

– Бедная девушка, вы не должны упрекать ее за это.

– Мы и не упрекаем. И не похоже, чтобы она сумела опознать вообще кого-нибудь. У нас есть ваши показания, которые неопровержимы.

– Как он умер? Вам удалось узнать?

– Да. Ему выстрелили в спину. Пуля отскочила от ребра и осталась в грудине. Эксперты сравнили ее с пулей, которую нашли в стене вашего офиса. Ваша пуля немного сплющилась, попав в стену, но нет сомнений, что обе пули одинаковы. Он был убит из того же оружия, из которого сам стрелял в вас.

– И оружие лежало где-то рядом?

– Нет, никаких следов оружия. В протоколе следствия записано: «Убит неизвестным лицом». И между нами говоря, похоже, убийца так и останется неизвестным. Веревочка, которая у нас есть, вряд ли приведет к нему.

– Какая веревочка? – спросил я.

– Рассказ сестры. – По голосу я понял, что он улыбается. – Она служит сиделкой в больнице. Перед тем как влезть в ваш офис, он провел вечер у нее. Он показывал ей револьвер. Она говорит, он очень гордился, что у него есть оружие. Похоже, он был недалеким парнем. И он сказал ей, что большой босс одолжил ему револьвер, чтобы он пошел в одно место и что-то там взял. И он пристрелит любого, кто ему помешает. Она не поверила, потому что он всегда привирал, всю жизнь, как сказала сестра. Поэтому она не стала расспрашивать ни о большом боссе, ни о месте, куда он собирается.

– Немного странно, – заметил я. – Ничего не спросила, хотя видела заряженный револьвер.

– По мнению соседей, ее больше интересуют дружки, которых она приглашает к себе, чем дела брата.

– Какие милые соседи, – вздохнул я.

– Что и говорить. Мы проверили ее показания. Все, кого мы нашли и кто видел Эндрюса в ту неделю, когда он стрелял в вас, утверждают, что он ни слова не говорил ни о большом боссе, ни о револьвере, ни о поручении на Кромвель-роуд.

– После выстрела он не вернулся к сестре?

– Нет, она сказала ему, что у нее будет гость.

– В час ночи? Соседи, должно быть, правы. Вы, конечно, расспрашивали на ипподромах? Эндрюс там хорошо известен как посыльный для сомнительных поручений.

– Да, главным образом на ипподромах мы и расспрашивали. Никаких результатов. Каждый, с кем мы говорили, удивлялся, что такого безобидного парня убили.

– Безобидного!

– Если бы вы не думали, что он безобидный, – засмеялся инспектор Корниш, – вы не подставились бы под пулю.

– Вы правы, – с чувством согласился я. – Зато теперь я вижу негодяя в каждом респектабельном гражданине. Очень неприятное чувство.

– Большинство из них и есть негодяи, – опять засмеялся он, – в том или ином смысле. Благодаря им нам не грозит безработица. Но кстати, что вы думаете о возможностях кобылы Спаркл, как она выступит в Хеннесси?...

Когда я наконец положил трубку, Долли придвинула к себе телефон.

– Ты не возражаешь? – язвительно произнесла она и попросила телефонистку соединить ее по трем номерам подряд, «чтобы не перехватил Холли».

Я усмехнулся, вынул из ящика, в котором уже не было чужого ленча, пакет с фотографиями и снова принялся рассматривать их. Письма Эллиса Болта Крею. Я подозревал в них двойной смысл, но может быть, мне действительно чудится. Негодяй в каждом почтенном гражданине? «Эту партию надо разыгрывать, держа карты поближе к себе, чтобы никто, заглянув через плечо, не увидел расклада», – подумал я. Интересно, откуда у меня это тягостное предчувствие? Определенно, пуля в животе сделала меня нервным.

Когда Долли закончила переговоры, я снова пододвинул к себе телефон и позвонил управляющему своего банка.

– Мистер Хоппер? Это Сид Холли... Да, благодарю вас, а вы? Прекрасно. Не могли бы вы уточнить сумму на обоих моих счетах, на депозите и текущем?

– Ваши счета в очень хорошем состоянии, – сказал он глубоким глуховатым басом. – В последнее время поступили дивиденды по некоторым ценным бумагам. Подождите минутку, я назову вам точные цифры. – Он поговорил с кем-то и снова обратился ко мне: – Самое время сделать новые инвестиции.

– Я тоже об этом думал, – согласился я, – и хотел бы обсудить с вами такой вопрос. Я планирую купить акции не через банк, а через биржевого маклера. Только не подумайте, что я недоволен: как я могу быть не удовлетворен, когда с вашей помощью богатею? Покупка этих акций связана с моей работой в агентстве.

– Не надо ничего объяснять. Что конкретно вы хотите?

– Разрешения сослаться на вас. Биржевому маклеру, конечно, понадобится ваша рекомендация. И я буду очень благодарен, если вы дадите ему совершенно безличную справку в строго финансовых терминах. Не упоминайте ни мою прошлую профессию, ни нынешнюю. Это очень важно.

– Я никогда не сообщаю информацию о занятиях клиентов. Что еще?

– Ничего... Ах да. Я представлюсь ему как Джон Холли. Не будете ли вы любезны называть меня так, если он обратится к вам?

– Конечно. С нетерпением буду ждать дня, когда услышу от вас объяснения. Почему бы вам не заглянуть ко мне? Я получил очень хорошие сигары. – По его голосу можно было понять, что эта ситуация его забавляет. – Ага, вот и цифры... – Он назвал мне общую сумму, которая оказалась больше, чем я ожидал.

Подвинув с ироническим поклоном телефон к Долли, я пошел наверх в Bona fides. На глинисто-сером свитере Джека Коупленда светилась огромная прореха – от середины груди и до бедра. Он пытался засунуть за пояс распустившуюся нить и сердито ворчал.

– Есть что-нибудь о Крее? Или еще рано? – спросил я.

– По-моему, у Джорджа есть предварительные сведения. Черт возьми, даст мне кто-нибудь ножницы? – Полсвитера полетело в мусорную корзину. – Проклятие!

Я засмеялся и направился к столу Джорджа. Предварительные сведения занимали одну страницу, исписанную Джорджем в присущем ему стиле: «Зк. бр. 2 г., 2 пр. жн., 1 рд., 1 см.», – а так же имена и даты.

– Ага, понятно, – сказал я.

– Вот и хорошо, – усмехнулся он. – Итак, Крей законно женился два года назад на Дории Даун, урожденной Истерман. До этого у него было две жены: первая покончила с собой, вторая развелась, причина развода – жестокое обращение.

– Спасибо, – сказал я. – Что еще?

– Если бы ты не был так нетерпелив, то получил бы прекрасно напечатанный отчет. Но раз ты уже здесь... – Он продолжал расшифровывать свои заметки, водя карандашом по строчкам. – Геологи считают его немного эксцентричным... Кварцы, которые он собирает, не имеют особой ценности и вполне обычны, за исключением отдельных драгоценных разновидностей. Крей всюду ездит и покупает образцы, если они соответствуют его причудливым вкусам. Его хорошо знают специалисты, связанные с Геологическим музеем. Он принадлежит к трем клубам, его там не очень любят, но большинство членов считают его умным человеком и прекрасным оратором. Много путешествует, всегда первым классом, но не на самолете, а на пароходе. Считается, что он живет на доходы от ценных бумаг, игры на бирже и тому подобного. Его не слишком любят, но большинство находят вежливым и культурным. Правда, один-два человека полагают, что он лицемерный болтун.

– Никто не упоминал о каком-нибудь мошенничестве, в котором он мог быть заподозрен?

– Ни слова. Хочешь, чтобы мы копнули глубже?

– Если сумеете сделать это так, чтобы он не узнал.

Джордж кивнул.

– Хочешь, чтобы мы приставили к нему «хвост»?

– Нет. По-моему, не стоит. По крайней мере сейчас. – Круглосуточная слежка требует большого штата сыщиков и дорого обходится клиенту. Кроме того, всегда есть риск, что преследуемый заметит слежку, примет меры предосторожности и испортит всю охоту. – Выяснил что-нибудь о его молодых годах?

– Ничего. – Джордж покачал головой. – Никто не знает его дольше, чем лет десять. Неизвестно, родился ли он в Британии, настоящая ли его фамилия Крей, есть ли у него родственники.

– Джордж, ты совершил маленькое чудо. Столько сведений за один день!

– Связи, дружище, связи. Много телефонных звонков, несколько кружек пива, болтовня с местными торговцами... Ничего особенного.

Джек, небрежно засунув пальцы в прореху на свитере, посмотрел на меня поверх полукруглых стекол очков и сообщил, что сведений о Болте пока нет, потому что бывший сержант полиции Картер, который разрабатывает Болта, еще не звонил.

– Если он позвонит, дай мне знать. В три тридцать у меня назначена встреча с Болтом, и мне будет полезно кое-что знать о нем.

– Договорились.

Спустившись вниз, я с полчаса смотрел из окон отдела скачек на движение по Кромвель-роуд и размышлял о том, во что я превращаю это расследование о Крее. Новичок в Большом национальном стипль-чезе – вот кто я. Но я вспомнил, как однажды работал с лошадью, первый раз выступавшей в этом соревновании, и победил. У меня чуть прибавилось уверенности, и я пригласил Долли в бар аэровокзала. Мы сидели за столиком, если сандвичи и завидовали людям, отправляющимся в путешествие. Сейчас они сядут в самолет и оставят на земле все неприятности и заботы. «Нет, это иллюзия, – с грустью подумал я. – Ваши проблемы полетят вместе с вами, отягощая умы и карманы».

Как обычно, я беззлобно подшучивал над Долли. Что мне еще оставалось делать?

* * *

Фирма «Чаринг, Стрит и Кинг» занимала две комнаты в огромном офисном здании. Контора Болта состояла из него самого, клерка и секретаря.

Я вошел в крохотную комнату-коробку со стенами желтовато-серого цвета, холодной флюоресцентной лампой и покрытым копотью окном, выходящим на пожарную лестницу. Справа лицом к окну и спиной ко мне сидела женщина. В ярде от нее белела дверь, по матовому стеклу которой шла крупная надпись: «Эллис Болт». Мне показалось, что женщина выбрала самое неудобное место в комнате, но, может быть, она просто любила сидеть на сквозняке и всякий раз поворачиваться всем телом, когда кто-то входит.

Однако она не повернулась, а лишь глянула на меня через плечо и спросила:

– Что вы хотели?

– У меня назначена встреча с мистером Болтом. В три тридцать.

– Да-да. Вы, должно быть, мистер Холли. Садитесь, пожалуйста. Сейчас я узнаю, свободен ли мистер Болт.

Она показала на стул в шаге от меня и нажала кнопку на столе. Слушая, как она сообщала мистеру Болту о моем приходе, я узнал спокойный голос, отвечавший мне по телефону, и успел рассмотреть ее: за тридцать, ближе к сорока, стройная, с прямыми блестящими темными волосами, падавшими на щеку. Ее прическа показалась мне слишком вызывающей. Она не носила колец и не красила ногти. Платье у нее было тусклое и невзрачное. У меня создалось впечатление, что она изо всех сил старается выглядеть непривлекательной. Хотя когда она повернулась и сказала, что мистер Болт ждет меня, профиль у нее оказался весьма милым. Я мельком увидел карий глаз, который тут же опустился, один карий глаз и слабую улыбку на бледных губах. Но секретарша Болта тут же повернулась ко мне спиной.

Несколько озадаченный ее поведением, я открыл дверь и вошел. Кабинет Болта выглядел таким же бесцветным, как и комната секретаря, хотя был просторнее, а на полу лежал новый зеленый ковер. От сероватых стен веяло аккуратной скукой. Два окна выходили на другую пожарную лестницу, принадлежавшую зданию напротив. Если строгая скука окружающей обстановки соответствует респектабельности фирмы, то Болт – честнейший биржевой маклер, да и Картер, позвонивший незадолго до моего ухода, не нашел ничего, что опровергало бы эту точку зрения.

Болт, стоя за столом, протянул мне руку, которую я пожал, потом жестом показал на кресло и предложил сигарету.

– Спасибо, не курю, – отозвался я.

– Счастливый человек, – добродушно заметил он, стряхивая пепел и откидываясь на спинку стула.

Лицо у него было совершенно круглым: большой круглый нос, круглые щеки, тяжелый круглый подбородок. Брови у него оказались замечательно густыми, а сам он так и лучился самодовольством.

– Итак, мистер Холли, полагаю, следует приступить прямо к делу. Чем могу служить?

Он говорил, наслаждаясь звуками своего медоточивого голоса.

– Тетя предпочла дать мне деньги сейчас, а не оставлять по завещанию, и мне хотелось бы вложить их куда-нибудь, – объяснил я.

– Понимаю. А почему вы пришли ко мне? Вам кто-то порекомендовал?... – Он украдкой изучал меня, и по глазам я понял, что Болт совсем не дурак.

– Боюсь... – поколебавшись и виновато улыбнувшись, чтобы мои слова не прозвучали обидно, я продолжал: – Я выбрал вас методом тыка. Я не знаю ни одного биржевого маклера и не знаю, как с ними знакомятся, поэтому взял справочник и ткнул, не глядя, пальцем в список имен. И попал в ваше.

– Ясно, – пробормотал он, разглядывая дрянной покрой лучшего пиджака Чико, который я одолжил у него как раз для этого случая, и слушая мой простонародный выговор, который я оживил, вспомнив детство.

– Можете вы мне помочь? – спросил я.

– Полагаю, смогу. Да, полагаю, смогу. Какую сумму составляет... э-э... подарок вашей тетушки? – Голос его сразу стал покровительственным, взгляд – чуть скучающим. Он уже понял, что время на меня потрачено напрасно.

– Полторы тысячи фунтов стерлингов.

– О да, определенно, мы сумеем что-нибудь с ними сделать. – Лицо его прояснилось. – Вы хотите наращивать капитал или ежемесячно получать проценты?

Я непонимающе глядел на него, и он объяснил мне различие между этими двумя видами инвестиций.

– Пусть лучше растет капитал, – неуверенно пробормотал я. – К старости у меня будет состояние.

Болт улыбнулся без всякой иронии и взял лист бумаги.

– Могу я записать ваше имя?

– Джон Холли... Джон Сидней Холли.

– Адрес?

Я продиктовал адрес.

– Ваш банк?

Я назвал банк.

– Боюсь, мне понадобится рекомендация, – сказал он.

– Может ли ее дать управляющий банком? – спросил я. – У меня уже два года счет в их банке... Он неплохо меня знает.

– Отлично. – Болт завинтил колпачок «Паркера». – У вас есть пожелания по поводу того, акции какой компании вы хотели бы иметь, или вы поручаете выбор мне?

– О-о, предоставляю это вам, если вы не возражаете, конечно. Видите ли, я ничего в этом не понимаю, абсолютно ничего. Но мне кажется глупым, если деньги будут лежать просто так.

– Конечно, конечно.

Я почувствовал, как надоел ему, и мысленно улыбнулся: Чарлзу понравится, что я использую его стратегию слабого противника.

– Скажите, мистер Холли, как вы зарабатываете на жизнь?

– Ну... я работаю в магазине. Мужской одежды. Очень интересная работа.

– Полагаю, действительно интересная. – Он едва сдержал зевок.

– Надеюсь, что в будущем году буду помощником менеджера, – с энтузиазмом сообщил я.

– Великолепно. Хорошая работа всегда интересна. – С него было достаточно. Он встал и проводил меня до дверей. – Все в порядке, мистер Холли, я вложу ваши деньги совершенно безопасно и на выгодных для вас условиях, так, чтобы капитал постоянно рос. Разумеется, я пришлю вам на подпись бумаги – дней через десять или через неделю. Хорошо?

– Да, мистер Болт. Большое вам спасибо, – с чувством произнес я.

Он мягко закрыл за мной дверь.

В комнате секретаря теперь были двое. Женщина, как и раньше, сидевшая спиной, и средних лет мужчина с жестким ртом и оттягивавшим от шеи воротник кадыком. Он чувствовал себя как дома и, окинув меня неспешным, равнодушным взглядом, вошел в кабинет Болта. «Видимо, клерк», – решил я.

Женщина печатала на конвертах адреса. Штук двадцать уже отпечатанных аккуратной стопкой высились слева от нее, а справа в открытой папке лежал список адресов и фамилий. Я случайно заглянул ей через плечо, и во мне проснулась ищейка. Секретарша перепечатывала адреса с первой страницы списка акционеров ипподрома Сибери.

– Вам что-то нужно, мистер Холли? – вежливо спросила она, вынимая из машинки один конверт и отработанным движением вставляя следующий.

– М-м, да, – неуверенно протянул я и попытался обойти стол сбоку, но обнаружил, что это невозможно. Большой старомодный стол с кривыми ножками стоял так, что между столешницей и стеной не оставалось пространства. – Я хотел спросить, не будете ли вы любезны рассказать, как это делается – вложение капитала и тому подобное. Я не решился расспрашивать мистера Болта, он занятой человек. А мне интересно немного узнать об этом.

– Простите, мистер Холли, но у меня есть работа, которую надо сделать. – Она отвернулась от меня и склонилась над списком акционеров Сибери. – Почему бы вам не почитать финансовые разделы в газетах или не взять книгу?

Книга у меня была. «Очерк коммерческого законодательства». Из нее я твердо усвоил, что только биржевые маклеры могут рассылать циркуляры акционерам. Циркуляр, отправленный частным лицом, считается незаконным. Если Крей пошлет письма акционерам Сибери, предлагая им купить или продать акции, он нарушит закон. А для Болта это обычное и законное дело.

– Человек объяснит лучше, чем написано в книгах, – возразил я. – Если вы сейчас заняты, можно мне прийти, когда вы кончите работу? Мы вместе перекусим. Я буду очень благодарен, если вы согласитесь.

– Мне очень жаль, мистер Холли. – Она покачала головой. – Боюсь, что не смогу.

– Если вы посмотрите на меня так, чтобы я мог видеть ваше лицо, я попрошу вас снова.

Она обернулась и наконец посмотрела мне в глаза.

– Вот так-то лучше, – улыбнулся я. – Приглашаю вас сегодня вечером пойти со мной поужинать.

– Вы догадались?

– По расстановке мебели, – кивнул я. – Так как насчет ужина?

– Вы все еще настаиваете?

– Разумеется. Когда вы заканчиваете работу?

– Сегодня в шесть.

– Я встречу вас у подъезда на улице.

– Хорошо, – согласилась она. – Если вы на самом деле приглашаете меня, то спасибо. Вечер у меня сегодня свободен...

В этих простых словах отразилась боль долгих лет безнадежного одиночества. Вечер у нее был свободен, как и почти все остальные вечера. Но ее лицо не было ужасным, все оказалось совсем не так плохо, как я ожидал. Она потеряла один глаз и носила протез. Видимо, у нее имелись ожоги и повреждения лицевых костей, но искусная пластическая операция значительно улучшила ее внешний вид. Остальное сделало время: шрамы были старыми. Страдала она от внутренней раны, которую операцией не залечишь.

Да... я знал об этом на собственном опыте, но страдал, наверное, гораздо меньше.