"Движущая сила" - читать интересную книгу автора (Френсис Дик)

Глава 8

Компьютерный мастер, от силы двадцати лет от роду, с длинными русыми пушистыми волосами, которые он каждые несколько секунд любовно ерошил театральным жестом, к моему приходу уже полностью отказался от попыток оживить нашу технику.

– Что за вирус? – спросил я, остановившись у стола Изабель и чувствуя, что нас обложили со всех сторон. Сначала грипп, потом эти присоски, потом трупы, погромщики и сотрясение мозга. Только вируса в компьютере нам и не хватало.

– Все наши отчеты, – простонала Изабель.

– И все наши счета, – вторила ей Роза.

– Полезно делать копии, – насмешливо заметил мастер. Его юное лицо выражало презрение. – Всегда снимайте копии, милые дамы.

– Что за вирус? – снова спросил я.

Он пожал плечами, как бы удивляясь моей глупости.

– Может, Микеланджело... Микеланджело активизируется 6 марта, и его еще кругом полно.

– Поясните, – попросил я.

– Разве вы не знаете?

– Если и знал, то забыл.

Он терпеливо, как неграмотному, пояснил мне:

– Шестое марта – день рождения Микеланджело. Если этот вирус попал в ваш компьютер, то он сидит, там затаившись. А когда вы включаете компьютер шестого марта, он активизируется.

– Гм. Хорошо. Шестое марта было в прошлое воскресенье. И никто этот компьютер в воскресенье не включал.

Большие глаза Изабель расширились.

– Верно.

– Микеланджело – вирус загрузочной секции, – сказал эксперт и, увидев наши недоуменные лица, все так же терпеливо пояснил:

– Тут достаточно просто включить машину. Просто включить, подождать минуту-другую и выключить. Такое включение называется загрузкой. Все данные на жестком диске мгновенно стираются вирусом, и на экране появляется надпись: “Фатальная ошибка диска”. Это и случилось с вашей машиной. Все записи стерты. И их не вернуть.

Изабель смотрела на меня, расстроенная, терзаясь угрызениями совести.

– Я знаю, ты говорил нам, чтобы мы делали копии на гибком диске, я помню. Ты все время это повторял. Пожалуйста, извини меня. Мне ужасно жаль.

– Ты должен был настоять, – сказала мне Роза. – В смысле ты должен был нас заставить.

– Что-то ты не очень огорчен, – заметила Изабель.

– А вирус активизируется на гибком диске? – спросил я мастера.

– Очень даже может быть.

– Да у нас их и нет почти, – запричитала Изабель.

Так уж получилось, что они у нас были. И на них было записано все, что мои две секретарши вводили в компьютер до прошлого четверга. Я знал, что они не любили делать копии. Видел, что они откладывают это скучное дело надолго. Я продолжал повторять, чтобы они снимали копии, и видел, что они считают меня излишне занудливым Компьютер казался им вечным и сверхнадежным. В конце концов я взял за правило делать копии сам на терминале в моей гостиной, а дискеты запирал в сейф. Как любила повторять моя мама, если хочешь, чтобы что-то было сделано хорошо, сделай это сам.

В настоящий момент, хотя копии и существовали, добраться до них не было возможности из-за искореженного замка сейфа.

Я мог успокоить девушек насчет записей и в обычной ситуации так бы и поступил, но сейчас меня остановило подозрение. Подозревал я неизвестно что. Но уж слишком невероятным казалось совпадение, что компьютер полетел именно в этот день.

– Не вы один пострадали, – утешил меня мастер. – Врачи, юристы, всякие другие фирмы тоже лишились своих записей. У одной женщины пропала даже целая книга, которую она писала. А ведь это абсолютно ничего не стоит – сделать копию.

– Бог ты мой, – Изабель готова была расплакаться.

– Что же такое этот вирус? – уныло спросила Роза.

– Такая программа, которая приказывает компьютеру перепутать или стереть все, что там хранится. – Он постепенно воодушевлялся. – Существует по меньшей мере три тысячи вирусов. Например, Иерусалим II, который активизируется каждую пятницу тринадцатого числа. На редкость пакостный вирус, причиняет множество бед.

– Но зачем? – спросил я.

– Вандализм, – ответствовал он жизнерадостно. – Разрушение ради разрушения. – Он опять взлохматил свои волосы. – К примеру, я могу изобрести такой миленький вирус, который внесет кучу ошибок в ваши счета. Конечно, это будет не Микеланджело, кое-что сохранится, но вполне достаточно, чтобы вы полезли на стену. Вы все время будете ошибаться, проверять, вычитать-складывать, а в результате снова делать ошибки. – Похоже, идея его вдохновила, видно было невооруженным глазом. – Мало просто составить такую программу, надо еще распространить ее. Я хочу сказать, что компьютеры способны заражать друг друга, в этом вся прелесть. Для этого вполне хватит гибкого диска с вирусом. Вставьте диск в компьютер и перенесите данные на жесткий диск, а так все время и делается, и готово, вирус уже затаился в компьютере и выжидает.

– А как с этим бороться? – спросил я.

– Сейчас есть много дорогих программ для обнаружения и нейтрализации вирусов. Но также полно людей, изобретающих вирусы, от которых невозможно избавиться. Целая промышленность. Блестяще. В смысле, я хотел сказать, ужасно.

Для него, сообразил я, вирус означает лишний доход.

– Как выяснить, есть у вас вирус или нет? – спросил я.

– Ну, для этого надо просмотреть информацию в компьютере. Дискета, с помощью которой я это делаю, содержит около двухсот наиболее распространенных вирусов. Она покажет, каким вирусом заражен ваш компьютер, Микеланджело или Иерусалимом II. Если бы вы пригласили меня на той неделе, я бы смог это проверить.

– На той неделе в этом не было необходимости, – сказал я. – Значит, если этот Микеланджело активизируегся шестого марта, то, по всей вероятности, в прошлом году шестого марта у нас его в компьютере не было.

Наш эксперт расстался еще с кое-какой информацией.

– Микеланджело изобрели где-то после шестого марта 1991 года, и он поражает только машины, совместимые с ИБМ, вроде вашей.

– Небольшое утешение, – заметил я.

– Да... разумеется. Вообще, я могу почистить вам эти машины и заложить программу без вируса. Следует только быть осторожным, когда вы вводите в компьютер что-то со стороны. Друзья могут дать вам зараженные дискеты. И... у вас еще есть терминалы?

– Был один у меня в доме, – сказал я. – Но кто-то его разрушил.

Эксперт был потрясен.

– Вы имеете в виду другой вирус?

– Нет, я имею в виду топор.

Физическое уничтожение компьютера привело его в негодование, сразу было видно. Злокозненные действия изнутри – привычное дело.

– Топоры – это уже слишком, – считал он.

– По мне, так и вирус уже слишком, – сказал я.

– Да, но ведь это игра.

– Если при этом не пропадает труд всей твоей жизни, – заметил я.

– Надо быть придурком, чтобы не делать копии. Хоть я и был полностью согласен с ним относительно копий, все равно считать вирусы игрой не мог. Мне они казались чем-то не менее зловредным, чем химическое оружие. Мне приходилось слышать о компьютерном вирусе, из-за которого пропали данные геологоразведки, и в результате не были своевременно пробурены скважины, что привело к смерти более тысячи людей в пустыне. Рассказывали, что творец того вируса пришел в восторг от его эффективности. Вот только умерших не вернешь.

– Думаю, нельзя определить, был ли этот вирус внесен в нашу систему умышленно или случайно? – спросил я.

Он удивленно на меня уставился, как всегда запустив руку в волосы.

– Скверно, если это делалось умышленно.

– Да.

– Большинство вирусов распространяется случайно, как СПИД.

– А как долго он мог находиться там затаившись?

– Может, и очень долго, пока не начал действовать. – В глазах эксперта проглядывалась тоска его поколения. – Надо принимать меры предосторожности.

Я сказал ему, что сожалею, что мы не были знакомы раньше, и назвал фирму, к которой мы обращались до него.

Он рассмеялся.

– В половине компьютеров, которые они продавали, было полным-полно вирусов. Они сами использовали зараженные тестовые диски, а еще вкладывали те диски, которые им в гневе возвращали люди, в новые конверты и продавали их ничего не подозревающим покупателям. Они исчезли за одну ночь, так как знали, что после шестого марта явится целая толпа разъяренных покупателей и снимет с них последние штаны, затаскав по судам. Несмотря на то, что шестое марта было воскресенье, на этой неделе у нас десятки заявок, подобных вашей. И не от наших клиентов, а от тех, кто покупал у них.

Изабель недоуменно сказала:

– Но они всегда были так внимательны, приходили по первому зову.

– И вводили в вашу машину такие программы, что вам все еще приходилось обращаться к их помощи. Не удивлюсь, что так оно и было, – сказал эксперт с плохо скрываемым восхищением.

– Если вы проделаете нечто подобное со мной, – проговорил я, мило улыбаясь, – вам всю жизнь придется ходить без штанов.

Он задумчиво посмотрел на меня.

– Не собираюсь, – сказал он и добавил, как бы пытаясь оградить себя от возможных обвинений:

– Не забывайте, что чаще всего стираются все записи из-за ошибки при программировании. Я хочу сказать, что вы можете стереть все с жесткого диска, просто напечатав DEL, что значит “Delete” lt;Стереть, уничтожить (англ.).gt;, и затем название файла.

Мы снова ничего не поняли.

Он обратился к Изабель.

– Предположим, вы напечатаете DEL, потом звезда, точка, звезда. И все. Куда эффективнее Микеланджело. Потеряете все навсегда.

– Не может быть! – пришла Изабель во вполне понятный ужас.

– Может, – улыбнулся он. – Но люди, изобретающие вирусы, делают это не ради забавы.

– Тогда зачем? – жалобно спросила Изабель. – Зачем изобретать вирусы, которые приносят столько бед?

– Чтоб выпендриться, – сказал я.

Глаза эксперта округлились. Моя точка зрения не пришлась ему по душе. Уж слишком он ценил мастерство в своем деле.

– Ну, – медленно начал он, – действительно, многие авторы вирусов подписываются под программами. Одного зовут Эдди, он автор нескольких...

– Сделайте так, чтобы мы могли продолжать работать, – перебил я, неожиданно устав от всех этих разговоров. – И следите за чистотой наших машин впредь. Давайте заключим с вами договор на обслуживание.

– Буду рад, – согласился он, удваивая темп взлохмачивания волос. – К завтрашнему дню все будет в порядке.

Я оставил его составлять список (на приличную сумму) всего, что нам может понадобиться, и отправился к себе в офис позвонить производителям моего сейфа.

– Топором? – воскликнули они в шоке. – Вы уверены?

– Мне нужно открыть сейф, – сказал я. – Сможете вы это сделать, и если да, то когда?

Они дали мне телефон их ближайшей мастерской. Вне сомнения, оттуда пришлют слесаря посмотреть, что можно сделать.

– Спасибо, – сказал я.

В ближайшей мастерской особого энтузиазма не проявили и предложили приехать на следующей неделе.

– Завтра, – потребовал я.

Последовало тяжелое молчание. Я представил себе поджатые губы и сокрушенное покачивание головой. Возможно, в пятницу утром, сказали они. Возможно. В порядке исключения.

Я повесил трубку, размышляя, не позволял ли и я себе такие недовольные интонации в разговорах с людьми, нуждающимися в моих услугах. Если так, то очень скоро я бы остался без работы. Но я не только сам ездил в любое время в любое место, если не было свободного водителя, но иногда, буквально в течение пяти минут, нанимал фургон у своего конкурента, только чтобы не отказывать заказчику. Практически не было случая, чтобы я не смог выполнить заказ. Конечно, здесь была замешана моя гордость, но ведь именно гордость является движущей силой удачного бизнеса.

Вошел Азиз за ключами от “Фортрака”, чтобы отвезти Лиззи в Хитроу. Я подал ему ключи и машинально попросил его ехать осторожнее.

– Замедлять скорость на поворотах? – улыбнулся он.

– О Господи! – Впервые за все утро у меня появилось желание рассмеяться. – Именно. Доставь ее к самолету вовремя.

Когда он ушел, я посидел, думая о том о сем, и потом снова позвонил компьютерному эксперту. Он сразу снял трубку, уверив меня, что в данный момент помогает еще одной жертве Микеланджело и что завтра утром он будет у нас.

– Договорились, – сказал я. – Да, вот еще... можно вас кое о чем спросить?

– Валяйте, спрашивайте.

– А нельзя ли изменить дату в компьютере? – спросил я. – Сделать так, чтобы на его внутренних часах шестого марта не было вовсе? Например, заменить шестое марта седьмым?

– Разумеется, – с готовностью ответил он. – Довольно распространенный способ избежать шестого марта. Переводите часы на седьмое, а затем снова переводите назад пару дней спустя. Проще простого, если знаешь, что делаешь.

– Значит. вы можете приблизить или задержать наступление шестого марта и заставить вирус активизироваться пятого или, скажем, седьмого?

– Да. – Пауза. – Тогда это уже преступление. И надо знать, что вирус в машине.

– Но такое возможно? Возможно также и время поменять?

– Да.

– А сколько на это нужно времени?

– Мне лично? Минуту, не больше.

– Ну а мне, к примеру?

– Тут такое дело, – сказал он, задумавшись. – Если кто-нибудь напишет вам, что делать, шаг за шагом, или если у вас есть книга с соответствующими указаниями и пять минут, чтобы сосредоточиться... – Он снова помолчал. – Вы что, всерьез думаете, что кто-то переставил ваши часы? Могу сказать, что в данный момент там с датой и временем все в порядке.

– Да не знаю я, – сказал я, – Просто интересуюсь.

– Всегда к вашим услугам, – ответил он. – Пока. До завтра.

“А не воюю ли я с тенями”, – подумал я. За каждым кустом мерещатся бандиты. Скорее всего мой компьютер, как и многие другие, был испорчен по чистой случайности. А если это не так, то... в нем должна была содержаться информация, с помощью которой можно разгадать все тайны. И мой враг должен был знать, что эта информация у меня есть.

Чтобы уничтожить записи, достаточно напечатать DEL, звезда, точка, звезда. Но такое можно сделать запросто, и компьютер выйдет из строя мгновенно. Переставить же часы в компьютере можно на любое удобное время, как в бомбе с часовым механизмом, и в нужный момент активизировать вирус Микеланджело.

Во двор на полицейской машине въехал Сэнди Смит и припарковался под окном офиса. Он вошел ко мне, снял фуражку и уселся на стул напротив меня. Хоть я его и не приглашал, но был рад, что он пришел.

– Было следствие по Джоггеру, – сообщил он, утирая пот со лба.

– Ну и как прошло?

Он пожал плечами.

– Открыли и закрыли, как я и предполагал. Я его опознал. Доктор Фаруэй зачитал свидетельство о смерти. Следователь посмотрел фотографии и прочитал справку о вскрытии. Затем назначил доследование и закрыл заседание. – Сэнди вздохнул. – Должен тебе сказать, было видно, что он неудовлетворен. Я тут слышал, что Джоггер умер от удара и смещения первого позвонка и что в ране была обнаружена ржавчина.

– Ржавчина? – переспросил я. Мне это не понравилось.

– Наверное, по краям твоей смотровой ямы наберется сколько-то ржавчины, – сказал Сэнди.

– Дай Бог, чтоб так оно и было. Мы посмотрели друг на друга, – и ни один не хотел облечь в слова совершенно очевидную мысль.

– Вскрытие показало, – продолжал Сэнди, – что он умер где-то около полудня.

– Вот как?

– Много чего еще придется расследовать. Я кивнул.

– Они захотят узнать, что ты в это время делал, – предупредил Сэнди. – Обязательно спросят.

Рвал цветы, отвозил их на могилу родителей, ездил на обед к Моди Уотермид. Совсем неблестящее алиби.

– Пойдем в паб, выпьем, – предложил я.

– Не могу. – Он даже слегка возмутился. – Я же при исполнении.

– Можем выпить кока-колы, – заметил я. – Мне надо туда сходить, договориться о поминках по Джоггеру.

– А, это другое дело. – На лице Сэнди промелькнуло облегчение.

– Может, поедем на твоей машине? Я отправил свой “Фортрак” по делам.

Ему не хотелось меня брать, и в то же время неудобно было отказывать.

– Да не волнуйся ты, Сэнди, – сказал я, устав поддразнивать его. – Не скомпрометирую я тебя. Поеду на старом пикапе Джоггера. И можешь не ездить, если не хочешь.

Однако он хотел. Мы друг за другом подъехали к пивнушке, где я уплатил по огромному счету. Хозяин был весьма доволен всей операцией и постарался, чтобы на листе размером с газету поместилось как можно больше подписей и всякого рода теплых замечаний в адрес Джоггера. “Бедняга Джоггер, отбегал свое”. “Счастливого тебе пути в райские кущи, Джог”.

Хозяин зачитал мне все это вслух, сопровождая чтение своим комментарием.

– “Пошел на небо менять там масло по большому счету”, – сказал хозяин. – Это я написал.

– Здорово сказано, – одобрил я. Почти половина Пиксхилла расписалась на листе, но вразброс, а не аккуратными колонками, как я надеялся. Тут были подписи и большинства моих водителей, включая Льюиса, хотя он в ту субботу был во Франции, забирал двухлеток Майкла Уотермида. Хозяин согласился, что лист подписало куда больше народу, чем было тогда с Джоггером в его последний вечер.

– Они захотели выразить свое уважение, – пояснил он.

– И пива выпить на халяву, – заметил Сэнди.

– Ну... старина Джоггер был хорошим парнем.

– Угу, – согласился я. – Так кто же из них действительно был в ту субботу? Сэнди, ты там был, должен знать.

– Я был не при исполнении, – запротестовал он.

– Но глаз-то ты не закрывал? Сэнди посмотрел на кучу имен и указал на несколько заскорузлым пальцем.

– Из твоих водителей Дейв точно, он сюда практически переселился. Фил со своей благоверной, Найджел еще с ней заигрывал, а Фил злился. Харв за. – глянул на минутку. И Бретт, ну тот, что привез мертвеца, Огдена, он точно был, хоть и говорили, что он уехал из Пиксхилла. Все ворчал, что ты с ним несправедливо обошелся.

Он продолжал разглядывать имена.

– Брюс Фаруэй? Его подпись. Я его здесь не видел.

– Доктор? – Хозяин кивнул. – Он часто приходит вместе с этой заумной публикой, которая сидит в дальнем углу и наводит порядок в мире. Он только воду пьет. – Хозяин сконцентрировал свое внимание на листе, читая снизу вверх. – Вся компания уотермидовских конюхов здесь была, а также многие из половины конюшен в Пиксхилле. Даже конюхи этой новой дамы, миссис Инглиш, приходили. Много новых лиц. Неплохие ребята. И Джон Тигвуд, он вечно взад-вперед мотается со своей коробкой для пожертвований. Сын и дочь Уотермидов тоже были в субботу, но их имен здесь нет, они больше не появлялись. Я спросил с удивлением:

– Вы говорите о Тессе и Эде?

– Ага.

– Но ведь они несовершеннолетние, – напыщенно заметил Сэнди. – Им еще нет восемнадцати. Хозяин счел нужным обидеться.

– Я подаю им только безалкогольные напитки. Оба пили диетическую кока-колу. – Он искоса взглянул на меня. – И ей по душе Найджел. Ваш водитель.

– А он ее поощряет? Хозяин расхохотался.

– Он поощряет все вокруг, что при титьках.

– Вы не должны были их обслуживать, если они без взрослых, – сказал Сэнди.

– Она сказала, Найджел их угощает.

– Попадете вы в беду, – настаивал на своем Сэнди.

– Они были недолго, – защищался хозяин. – Ушли скорее всего еще до вашего прихода. – Он чихнул. – По правде говоря, многим из конюхов тоже нет восемнадцати.

– Будьте осторожны, – снова предупредил Сэнди. – А то потеряете лицензию, и глазом моргнуть не успеете.

– Джоггер быстро напился? – спросил я.

– Я пьяных не обслуживаю, – обиделся хозяин. Сэнди фыркнул.

– Ну к какому часу он набрался? – Поправился я. – Когда начал болтать о присосках, маленьких зеленых человечках и всяком таком?

– Он был здесь с шести, пока Сэнди не увез его домой, – сказал хозяин.

– По скольку кружек в час?

– По меньшей мере по две, – ответил за него Сэнди. – Джоггер с этим делом быстро справлялся.

– Не был он пьян, – настаивал хозяин. – Может, за руль и не стоило садиться, но не пьян.

– Слегка шатался, – сказал Сэнди. – Он как раз разглагольствовал о присосках, когда я пришел сюда около восьми. И еще об арабах и вещах на лошади прошлым летом.

– А почему вы спрашиваете? – спросил хозяин.

– В самом деле, – поддержал его Сэнди. – И что имел Джоггер в виду?

– Один Бог знает.

– Джоггер у Бога, и он знает. – Хозяин пришел в восторг от собственного остроумия. – Вы слышали? Джоггер у Бога, и он знает.

– Прекрасно, – мрачно сказал Сэнди.

– Что-нибудь еще случилось? – спросил я. – Кто украл инструменты из пикапа Джоггера? Хозяин сказал, что не имеет понятия.

– Дейв велел Джоггеру заткнуться, – сказал Сэнди.

– Что?

– Джоггер действовал ему на нервы. Джоггер только рассмеялся, а Дейв на него замахнулся. Хозяин утвердительно кивнул.

– И опрокинул кружку Джоггера.

– Он ударил Джоггера? – изумился я. У Джоггера была необыкновенно быстрая реакция.

– Промахнулся, – сказал Сэнди. – Не так-то просто ударить Джоггера.

Мы все молча раздумывали над его словами.

– Да, но мне пора, – Сэнди зашевелился. – Самое время на работу. Ты задержишься, Фредди?

– Нет.

Я последовал за ним, оставив памятный лист хозяину, который собирался вставить его в рамку и повесить на стене.

– Эта Тесса, – заметил Сэнди, надевая форменную фуражку, – довольно буйная девица. Все время по грани ходит. Не удивлюсь, если она когда-нибудь попадет на скамью подсудимых.

Хоть я и полагал, что он преувеличивает, но отнесся к его словам с должным вниманием. Всю свою жизнь он имел дело с мелкими преступлениями, как и любой другой деревенский полицейский. Но он всегда старался предотвратить преступление, а не поймать и наказать виновного.

– Полагаю, тебе стоит предупредить Майкла Уотермида, сможешь? – спросил он меня.

– Сложно.

– Попытайся, – попросил он. – Может, тогда миссис Уотермид не придется плакать. Меня растрогала его озабоченность.

– Договорились, – пообещал я.

– Вот и здорово.

– Сэнди...

Он остановился.

– Да?

– Если кто-то убил Джоггера... если он не сам свалился... короче, найди ублюдка.

Он внимательно посмотрел на меня.

– И поймать ублюдка, который отвез тебя в Саутгемптон? И ублюдка, который превратил в металлолом твою машину, разгромил твой дом и изуродовал вертолет твоей сестры?

– Если возможно.

– Так ведь ты не доверяешь моим коллегам. Не хочешь им помочь.

– Если бы они смотрели на меня как на союзника, а не как на подозреваемого, дела пошли бы лучше.

– Они так привыкли.

Мы дружелюбно взглянули друг на друга – давние друзья, но до определенного предела. Если бы мы работали на пару, мы были бы соратниками в любом расследовании. Когда же за дело принимались его коллеги, между нами вырастал профессиональный барьер, подобный зубам дракона. В таких случаях он всегда будет в траншеях по другую от меня сторону нейтральной полосы, хотя возможно, что время от времени он и будет подавать мне какие-то сигналы. Выбора у меня не было. Приходилось мириться. Пусть так оно и будет.

Я отвел старый пикап Джоггера назад на ферму и припарковал около сарая. Две его задние дверцы были до сих пор открыты, и внутри ничего не было, только красноватая серая пыль. Я провел по ней рукой и посмотрел на пальцы. То, что я увидел, меня вовсе не окрылило. Не надо было обладать слишком богатым воображением, чтобы увидеть, что красноватые частицы в пыли подозрительно напоминали ржавчину.

Отряхнув пыль с рук, я вошел в сарай и осмотрел пол, особенно вокруг ямы. Масло и грязь в изобилии. Наверное, и ржавчина там есть. Кругом металл да плюс сырая погода, как уж ей не быть.

Одновременно я припомнил, какие инструменты были у Джоггера: старые салазки, острый топор, всякие ключи-плоскогубцы, моток проволоки... да, еще старая увесистая монтировка длиной в руку. Все наверняка было покрыто ржавчиной.

Я вернулся в офис и задумался, от чего меня больше подташнивало – от удара по моей собственной голове или от предполагаемого удара ржавым домкратом по голове Джоггера?

Не так-то просто ударить Джоггера.

Он умер около полудня, при ярком свете дня.

Пусть это будет несчастный случай. Мне не хотелось думать, что он умер из-за того, что работал на меня. С нападениями на меня самого я как-нибудь справлюсь. А вот быть виноватым в чьей-то смерти не хочу.

Вернулся из Хитроу Азиз, все в том же радужном настроении, с той же улыбкой на лице, которая не исчезла даже при печальном осмотре останков моего “Ягуара”.

– Непросто въехать на такой скорости машиной в вертолет. Во всяком случае, на ровном месте. Не рискуя собственной головой.

– Слабое утешение, – заметил я.

– Я тут полазил по обломкам, – сказал он, одарив меня ясным взглядом. – Я бы предположил, что педаль газа зажали кирпичом.

– Кирпичом? У меня, нет тут кирпичей.

– Тогда как там оказался кирпич?

Я только в недоумении покачал головой.

– Тут надо было пошевеливаться, – сказал он. – За какую-то долю секунды выбраться из машины перед ударом, и при этом еще успеть набрать скорость.

– В машине автоматическое переключение передач, – заметил я задумчиво. – Но самостоятельно они переключаются постепенно.

Он кивнул с довольным видом.

– Небольшая проблема возникает, верно?

– Ну и как ты ее решишь?

Видно, он об этом уже подумал, поэтому ответил без колебаний.

– Для начала я бы опустил стекло в водительской двери. Потом привязал бы кирпич к палке, а другой ее конец высунул бы в окно. Затем я сел бы в машину, завел мотор, вылез бы на небольшой скорости и захлопнул дверь. Затем через окно я бы резко опустил кирпич на педаль газа и отскочил в сторону. – Он усмехнулся. – Тут нужна смелость. И начинать все это надо на значительном расстоянии от вертолета, чтобы машина набрала скорость. А скорость была приличной, судя по разрушениям. Так что в результате пришлось побегать.

– Должен быть более простой способ, – сказал я. – Кто же будет так рисковать своей головой?

– Здесь бесполезно рассуждать о здравом смысле, – заметил Азиз. – Ваша сестра показала мне разгром в гостиной. Дело рук какого-то сумасшедшего. Разве вы его не слышите? Он же орет во все горло:

“Посмотрите на меня, на что я способен, какой я умный”. Такого рода типы любят рисковать. Для них это главное в жизни. Они от этого кайф ловят.

– Откуда ты знаешь? – спокойно спросил я. Он только сверкнул глазами.

– Приходилось наблюдать.

– За кем наблюдать?

– Ну, за одним, за другим. – Он неопределенно махнул рукой. – Ни за кем конкретно.

Я не стал уточнять. Все равно не скажет. Но, несмотря ни на что, его точка зрения меня заинтересовала. Уж очень она совпадала с тем, что сказал эксперт по поводу изобретателей компьютерных вирусов, – желание казаться умнее других и чтобы все об этом знали. Всепоглощающее самомнение, которое находит свое выражение в разрушении.

– А может один разрушитель подстрекать другого? – медленно спросил я. На его лице появилось хитрое выражение.

– Когда-нибудь слышали о футбольных фанатах? “Потенциальные убийцы”, – подумал я. Я поблагодарил Азиза за то, что он отвез мою сестру.

– Очень милая дама, – сказал он. – Так что в любое время к вашим услугам.

Я потер рукой лицо и попросил Азиза уточнить у Харва насчет заданий на завтра и сказать Изабель и Розе, что я вернусь утром.

По дороге домой я заметил, что у соседа около калитки лежит небольшая стопка кирпичей. Они, наверное, лежат там уже несколько недель, сообразил я. И я их только сегодня заметил.

Я остановил пикап у останков “Ягуара” и посмотрел в отверстие, которое когда-то было окном в дверце со стороны водителя. И верно, там лежал кирпич, вернее то, что от него осталось. Кирпич развалился на три части – кирпичи, они легко бьются. Кирпичная пыль была красноватой, как ржавчина.

“У меня бред”, – подумал я.

Ключами, которые Азиз привез от Лиззи, я открыл дом и включил в спальне телевизор, чтобы посмотреть скачки в Челтенгеме.

Сначала я сидел в кресле, потом лег на постель и неожиданно заснул как мертвый. Последняя лошадь уже давно пересекла финишную прямую, а я все спал.

В то утро, в четверг, в день финальных забегов на Золотой кубок в Челтенгеме, который когда-то заставлял мой пульс учащаться, а сердце замирать в надежде, я проснулся от боли во всех суставах и с единственным желанием свернуться в клубочек, и пусть все оно идет прахом.

Но вместо этого, движимый не столько чувством долга, сколько любопытством, я надел чистую рубашку, повязал галстук и поехал в Винчестер, задержавшись на пять минут у Изабель и Розы. Я предложил им использовать время до прихода мастера по компьютерам на составление списка всех тех, кто заходил к ним в офис в течение недели.

Они с недоумением посмотрели на меня. Надо полагать, десятки людей побывали у них за это время, включая водителей. Водители, само собой разумеется, не считаются, сказал я. Включите в список всех остальных и поставьте галочку напротив имен тех, кто был здесь в пятницу. Они сомневались, вспомнят ли. Я попросил их постараться.

Я зашел за Дейвом в столовую и взял его с собой В Винчестер, хотя он и не хотел ехать и все двадцать минут езды пребывал в не свойственном ему молчании.

Как и предполагал Сэнди, следствие по делу Кевина Кейта Огдена много времени не заняло. Следователь, судя по всему, ознакомился с бумагами заранее и не считал нужным тянуть время.

Он сочувственно говорил с худой несчастной женщиной в черном, которая подтвердила, что да, она Лин Мелисса Огден и что да, она опознала в покойнике своего мужа Кевина Кейта.

Брюс Фаруэй рассказал, что вечером в прошлый четверг его вызвали в дом Фредерика Крофта, где он и засвидетельствовал, что Кевин Кейт мертв. Следователь, сверяясь с бумагой, объявил результаты вскрытия – смерть от сердечного приступа, сопроводив свое сообщение целым рядом медицинских терминов, которых никто, кроме Фаруэя, не понял.

Следователь также получил письмо от лечащего врача Кевина Кейта с детальным описанием истории болезни и таблеток, которые ему надлежало принимать. Он спросил вдову, регулярно ли принимал ее муж таблетки. Не всегда, ответила она.

– Мистер... э... Ятц здесь? – спросил следователь, оглядываясь по сторонам.

– Я здесь, сэр, – хрипло ответил Дейв.

– Вы подвезли мистера Огдена в одном из фургонов мистера Крофта, верно? Расскажите нам об этом.

Дейв рассказал всю историю, стараясь быть кратким. Он чувствовал себя неловко и даже вспотел.

– Мы, когда приехали в Чивели, никак не могли его добудиться...

Следователь поинтересовался, не выказывал ли Кевин Кейт каких-либо признаков недомогания до того.

– Нет, сэр. Он ничего не говорил. Мы думали, он спит.

– Мистер Крофт, – обратился ко мне следователь. – Это вы вызвали констебля Смита, когда увидели мистера Огдена?

– Да, сэр.

– Констебль Смит, вы позвонили доктору Фаруэю?

– Да, сэр.

Следователь собрал все бумаги в стопку и безразлично взглянул на присутствующих.

– Настоящий суд постановляет, что мистер Огден умер от естественных причин. – Он немного помолчал и, увидев, что никто не двигается, добавил:

– Это все, господа. Спасибо, что пришли. Вы все проявили похвальную оперативность и здравый смысл в этих печальных обстоятельствах.

Он еще раз сочувственно улыбнулся миссис Огден и удалился. Когда мы выбрались на улицу, я услышал, как миссис Огден безуспешно пытается остановить такси.

– Миссис Огден, – обратился я к ней, – разрешите вас подвезти.

Она задержала взгляд своих подслеповатых глаз на моем лице и, взмахнув руками, нерешительно сказала:

– Мне только до вокзала...

– Я подвезу вас... если вы не имеете ничего против “Фортрака”.

По выражению ее лица было видно, что она никогда не слышала о “Фортраке”, но согласилась бы и на слона за неимением выбора.

Я уговорил Сэнди подбросить Дейва назад в Пикс-хилл, а сам отправился с миссис Огден, которая хоть и не плакала, но пребывала в явном шоке.

– Много времени не потребовалось, верно? – сказала она обреченно. – Ничего значительного, правда? А ведь все-таки человек умер.

– Да, ничего значительного, – согласился я. – Но ведь можно отслужить по нему молебен. Эта идея ее не вдохновила.

– Вы Фредди Крофт? – спросила она., – Правильно, – подтвердил я и посмотрел на нее. – Когда отправляется ваш поезд? – спросил я.

– Еще очень не скоро.

– Может быть, тогда выпьем кофе?

Она вяло согласилась и с безразличным видом уселась в кресло в пустом кафе гостиницы, построенной в стиле лже-Тюдор. Кофе пришлось подождать, но по крайней мере он был свежим. Подали его в кофейнике на серебряном подносе вместе со сливками и чашками в розочках.

Миссис Огден, которая до этого куталась в свое черное бесформенное пальто, начала понемногу оживать и расстегнула пуговицы. Под пальто – черное платье, туфли тоже черные, сумка черная, как и перчатки. Черный шарф. Явный перебор.

– Для вас это, должно быть, ужасный удар, – сказал я.

– Да.

– Дочь вам поможет все пережить.

– У нас никогда не было дочери. Он ее придумывал, чтобы его подвозили.

– Разве?

– Он много чего придумывал. – Я внезапно увидел в ее глазах панику. – Понимаете, он потерял работу.

– Он... работал продавцом? – догадался я.

– Нет. Но он работал в торговле. Заместителем управляющего. Фирму слили с другой. Многие должности были сокращены.

– Мне очень жаль.

– Он никак не мог найти работу. Все-таки пятьдесят четыре года, да и сердце больное.

– Жизнь несправедлива.

– Он четыре года был безработным. Мы истратили выходное пособие и все наши сбережения... строительное общество отобрало наш дом... и... мы не знали, что делать.

И он стал подделывать чеки, подумал я, и забывать платить по счетам в гостинице, и пытаться прожить на мелочевку, которую он получал за свои услуги курьера, стараясь ездить бесплатно, рассказывая душераздирающую историю о свадьбе дочери.

Казалось, жизнь вбила Лин Мелиссу Огден в землю, как колышек от палатки. У нее были седеющие волосы, стянутые на затылке черной лентой. Никакой косметики. Морщины вокруг рта. Старая жилистая шея.

Я сочувственно спросил:

– А у вас есть работа?

– Была. – Серый оттенок кожи делал ее лицо страдальческим. – Я работала у зеленщика, но Кев... он умер, не будет вреда, если я скажу... Кев взял какие-то деньги у них из кассы, и они были очень добры, не стали вызывать полицию, просто сказали, что мне придется уйти.

– Да...

– Мы питались на мою зарплату. – Она дрожала от беспомощного гнева. – И еще ели те подгнившие фрукты и овощи, которые нельзя было продать. Как он мог так поступить?

– Может, ему стоило продать то кольцо, – сказал я. – Я видел у него на пальце – золото с ониксом.

– Подделка, – сказала она устало. – Настоящее он продал много месяцев назад. Он так об этом жалел... Даже плакал, знаете ли. Ну я и купила ему это барахло... но он носил его.

Я налил ей еще кофе. Она с отсутствующим видом сделала несколько глотков и со стуком поставила чашку на блюдце.

– Почему ваш муж хотел попасть на бензоколонку в Чивели? – спросил я.

– Он должен был... – Она замолчала и задумалась, потом сказала:

– Наверное, сейчас это уже не важно. Уж в большую беду он теперь не попадет... Я все говорила, что терпению моему пришел конец, но все терпела и терпела... Мы были женаты тридцать три года... Когда-то я его любила... долго... Потом жалела. Я ведь не могла просто выгнать его, верно? Куда бы он пошел? Он и так неделями дома не бывал, скрываясь от полиции... Не знаю, почему я вам все это рассказываю...

– Потому что вам надо кому-то рассказать.

– Наверное. И сами понимаете, как мы выглядели. Я не могла поделиться с соседями, и у нас почти не осталось друзей. Ведь Кевин брал у них в долг...

И не возвращал. Яснее ясного, хоть она и не произнесла этих слов.

– Так зачем он собрался в Чивели? – снова спросил я.

– Разные люди звонили и просили, чтобы он перевозил что-то из одного места в другое. Я ему говорила, что он может попасть в беду. Понимаете, он мог перевозить части бомб, или наркотики, или что-нибудь в этом роде. Ему часто приходилось возить кошек или собак... это ему нравилось. Он иногда давал объявление в журнале “Лошади и гончие”. Люди оплачивали ему железнодорожный билет, чтобы он отвез их животных, но он билет сдавал и голосовал на дорогах. Я что хочу сказать... у него вовсе не осталось гордости, понимаете? Все пошло прахом.

– Ужасно, – согласился я.

– Мы всегда оплачивали телефонные счета, – сказала она. – Мы всегда аккуратно платили. Я записывала все, что нужно ему передать, а он мне звонил, если можно было воспользоваться телефоном бесплатно. Но так долго продолжаться не могло...

– Конечно.

– Ему повезло, что он умер.”

– Миссис Огден...

– Это правда. Ему было стыдно, понимаете, моему несчастному старику.

Я подумал о той нищете, в которой они жили, и решил, что Кевину Кейту незаслуженно повезло с Лин Мелиссой.

– Но в моем фургоне он никакое животное не вез, – заметил я.

– Нет. – Она посмотрела на меня с сомнением. – Но какое-то отношение к животным это имело. Потому что позвонили по объявлению в журнале. Женский голос. Она хотела, чтобы Кев встретился с кем-то на бензоколонке в Понтефракте, потом поехал в Саут Миммз, а оттуда в вашем фургоне до Чивели.

– Понятно, – сказал я.

Хоть ей и было ясно, как много я вложил в это слово, она явно удивилась.

– С кем он должен был встретиться в Чивели? – спросил я.

– Она не сказала. Просто объяснила, что кто-то встретит его у фургона. Встретит, заплатит ему и возьмет то, что он привезет. Вот и все.

– И вы согласились?

– Конечно, согласилась. Ведь мы на эти деньги кормились.

– А кого он должен был встретить в. Понтефракте?

– Она просто сказала, что “кто-то” встретит его и передаст маленькую сумку.

– С чем, она не сказала?

– Сказала, там будет термос, но не велела открывать его.

– Так. А он мог открыть?

– О нет. – Она явно была в этом уверена. – Он бы побоялся, что ему не заплатят. И еще он всегда говорил, чем меньше знаешь, тем лучше. С моей точки зрения – рецепт, как попасть в беду.

Она взглянула на часы, поблагодарила меня за кофе и сказала, что, пожалуй, пойдет на станцию, если я не возражаю.

– Как насчет платы за билет? – спросил я.

– Они дали мне бесплатный. Полиция или кто-то в суде. И в субботу тоже, когда я приезжала на опознание. – Она тяжело вздохнула. – Все были так добры.

Бедная миссис Огден. Я отвез ее на станцию и вместе с ней подождал поезда, хотя она и уговаривала меня не делать этого. Я с радостью дал бы ей немного денег на первое время, но боялся, что она откажется. Лучше возьму у Смита ее адрес, подумал я, и пошлю ей сколько-то в память о ее бедном старике Кевине Кейте, который, похоже, втянул меня в скверную историю.