"Кукла на качелях" - читать интересную книгу автора (Иден Дороти)

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

Канарейка в своей клетке громко запела. Старуха в дешевом розовом атласном кимоно перегнулась через перила. Она поливала каучуковое растение, и с ее лейки еще капала вода.

— Что случилось, малышка? Поругалась со своим приятелем?

— Нет. Мы искали одно место и не смогли найти. Может быть, вы что-нибудь слышали? «Роуз Бэй Косметик Компапи».

— Почему вы не посмотрели в телефонной книге? — спросила женщина.

— Конечно! Как глупо, что мы не подумали об этом.

Странно, почему Люк не подумал о телефонной книге? Это было так очевидно.

— Если вы не прочь подождать, я посмотрю.

— Спасибо. Вы очень любезны.

Все время, пока женщина отсутствовала, канарейка исступленно пела. Солнце припекало, и даже с этого расстояния запах гвоздик доносился совершенно отчетливо.

Без сомнения, ни Люк, ни Лола не верили ни в то, что с ней случилось, ни в то, что «Роуз Бэй Косметик Комиани» существовала. Потому что, если бы они верили, они бы посмотрели в телефонной книге.

— Вот книга, милая, — раздался скрипучий голос с балкона, — или то, что от нее осталось. У вас никогда не было постояльцев? Ну, и не надо, мой вам совет. Никакого уважения. Вот что я вам скажу. Никакого уважения. Подождите, пока я найду очки. Как вы сказали — Роуз Бэй…?

— «Роуз Бэй Косметик Компании», — повторила Эбби автоматически.

— Ка-ки-ко-ком, — седая голова поднялась, — Таких нет, девочка.

— Вы уверены?

— Хотите сами посмотреть?

— Нет. Как вы думаете, могли они не внести свой телефон в книгу?

— Едва ли, если они хотят вести дела. Как же они собираются продавать пудру, лосьоны и все прочее?

— Губную помаду, — сказала Эбби.

— Ах, Боже мой. На вашем месте я бы пошла в любую аптеку и купила себе другую. Нет смысла ссориться с парнем из-за какой-то губной помады.

— Да, — с отчаянием согласилась Эбби.

Она вспомнила, что надо поблагодарить женщину, и удивилась, почему находит таким необычайно грустным соседство каучуковых растений и канарейки па разрушающемся балконе. Просто печально видеть упадок, пусть даже живописный. Седая женщина в своем потрепанном розовом кимоно была частью этих руин.

После часа поисков на близлежащих улицах, заглядываний на все темные лестницы и разглядывания каждой ювелирной лавки она убедилась, что не ошиблась.

Она была также совершенно уверена, что, должно быть, ухватила работников «Роуз Бэй» в последней стадии переезда, побега (должно быть, их разыскивало слишком много кредиторов) и что компания игрушек быстро въехала для прикрытия.

Но тогда зачем лгала эта пухлая милая женщина? Должно быть, она участвовала в заговоре. У нее такие яркие возбужденные глаза. Значит, Лола тоже в заговоре? И Люк? Лола, возможно, так как вообще неизвестно, в чем она может быть замешана. К тому же она совершенно не удивилась, найдя игрушечную компанию в той комнате.

Но, конечно, не Люк! Эбби ожесточенно отвергла эту мысль, даже вспомнив подмигивание той женщины. Или намек на подмигивание. Должно быть, у нее просто нервный тик.

С тоской она поняла, что осталось только одно; вернуться на ту лестницу и снова взглянуть. Может быть, эта женщина доверится ей, когда не будет свидетелей их разговора.

Нелегко было заставить себя сделать это. Эбби с ужасом покинула солнечный свет и вошла в холодный темный дверной проем. Она могла не волноваться, так как зеленая дверь с аккуратной табличкой на верхней площадке была заперта и на этот раз, когда она постучала, изнутри не послышалось ни единого звука.

Она медленно спустилась и вошла в магазин одежды. Та же самая девушка с пустым взглядом, явно ее не вспомнившая, подошла к прилавку.

— Не могли бы вы одолжить мне вашу телефонную книгу, — спросила Эбби.

— Конечно, — девушка достала книгу из-под прилавка и протянула ее Эбби.

Эбби нашла букву «М» и быстро просмотрела названия. Она не особенно удивилась, не найдя игрушечного магазина Р. Б. Митчела. Там было много Митчелов, даже два Р. Б., но ни одного на этой улице, и никто из них не торговал игрушками. Эбби решила, что больше бы удивилась, если бы нашла компанию в телефонной книге. Она была совершенно уверена, что в комнате наверху вчера не было телефона, и хотя мебель можно передвинуть быстро, не так легко с той же скоростью установить телефон.

Она бы с удовольствием заглянула за ту перегородку. Но теперь бесполезно думать об этом.

— Те люди наверху рано уходят па ленч? — спросила она девушку.

— Я не заметила.

— Ваша хозяйка пришла?

— Нет, она звонила, что сегодня весь день будет работать дома. Послушайте, вы сегодня уже заходили сюда?

— Да. И вы были очень любезны.

— Я просто не запоминаю лица, — пробормотала девушка. — Мисс Корт всегда ругает меня за это.

— Как жаль, — сказала Эбби.

Действительно жаль. Потому что теперь бесполезно было спрашивать девушку, видела ли она когда-нибудь мужчину с лицом, как у рыбы.

Вернувшись домой, Эбби обнаружила записку под дверью: «Цветы в гараже».

Расследование в гараже привело ее к цветочной коробке с двумя дюжинами красных гвоздик. На карточке было написано: «Добро пожаловать домой — Люк».

Эбби взлетела по ступенькам к парадной двери и отперла ее.

Она прошла прямо к телефону и набрала номер конторы Люка.

— О, дорогой! Твои цветы. Они божественны.

— Я рад, что ты их получила. Я рад, что ты дома. Ты только что вошла?

— Да. Разве ты не слышишь, как я задыхаюсь? Когда я нашла цветы, я сразу бросилась звонить тебе.

— Глупости! — но его голос звучал довольно, и Эбби сморгнула слезы. — Видишь, и я иногда могу быть заботливым мужем. Мне не следовало оставлять тебя одну сегодня утром. Извини. А потом я волновался за тебя.

— Но, если ты не верил, что мне вчера угрожали, — медленно сказала Эбби, — то почему ты волновался?

— Ты несколько импульсивна, моя дорогая. И ты слишком прекрасна, чтобы ходить по Кроссу одной. Расскажи мне, что произошло? Ты нашла это таинственное место?

— Нет.

— Так что же ты делала? — его голос становился снова нетерпеливым.

— Люк!

— Да, дорогая.

— Почему мы не подумали поискать их в телефонной книге?

— Я смотрел. Там нет такой компании.

— Но в самом начале, до того, как мы ушли из дома утром. О, я знаю, что я рассеянна, но ты мог бы подумать об этом. Или Лола.

— Разве нашей целью была не таинственная пустая комната с угрожавшим тебе мужчиной?

— Думаю так, — признала Эбби. — Во всяком случае, к твоему сведению, игрушек тоже нет в телефонной книге. Я думаю, что это какое-то прикрытие.

— Эбби, пожалуйста.

Она поставила коробку с гвоздиками на стол. Их тяжелый запах напоминал о солнечной шумной улице в Кроссе с цветочным киоском и невинными лицами в магазинах, с открытыми дверями, ведущими во мрак. Те странные дурные предчувствия вернулись вместе с нею и были здесь, в ее собственном доме. Лучше бы уж Люк не присылал гвоздик.

— В любом случае, — говорил он спокойно, разумно, — если ты случайно наткнулась па какое-то прикрытие, это не имеет к тебе никакого отношения, и ты должна просто забыть об этом.

— Я бы хотела сообщить в полицию, — сказала Эбби и удивилась, почему эта мысль не пришла ей в голову раньше. — Возможно, они ищут этого человека, и мои показания могут быть полезны.

Люк ответил совершенно серьезно:

— Тебе будет довольно трудно доказать свою историю. Тот ювелир и женщина с игрушками явно прожили там несколько лет. Это достаточно очевидно. Дорогая, пожалуйста, не ставь себя в глупое положение.

Эбби сделала глубокий вдох. Она понимала, что должна выбросить это странное приключение из головы.

Оно приводило только к спорам с Люком, он и так уже почти сомневался, что она не в своем уме. Он прав, сказав, что события в Кингз-Кроссе не имеют к ней никакого отношения.

— Хорошо, Люк. Действительно, все это становится довольно скучным. Я устала и, как ты говоришь, просто зря потратила время. Давай больше не будем говорить об этом.

Она была вознаграждена облегчением в его голосе:

— Вот и умница. Теперь отдохни. Обещаешь? Давай забудем эту дурацкую историю.

И все же когда Эбби поставила гвоздики в хрустальную вазу, она вдруг поняла, что не может полностью выбросить этот эпизод из головы. Она не могла позволить ему стать наваждением.

Несколько минут спустя, зазвонил телефон. И Эбби еще больше уверилась в том, что не сможет забыть вчерашние события. Так как теперь у нее появилось нелепое предубеждение против телефона.

Она заставила себя быстро поднять трубку.

Девичий голос с ровной австралийской интонацией произнес:

— Это миссис Фиарон?

— Да.

— Я звоню по поручению миссис Моффат. Она занята с клиентом и не может подойти к телефону. Но она хотела попросить вас забрать сегодня Дэйдр из школы.

Эбби была так счастлива, что звонок оказался безобидным.

— Конечно, — ответила она с воодушевлением. — Но у них все в порядке?

— Сестра миссис Моффат должна отвезти мужа к доктору или что-то в этом роде. Она сказала, что вы предлагали свои услуги на крайний случай.

— Да, конечно. Передайте, чтобы она не беспокоилась. Я заберу Дэйдр.

Эбби была даже рада конкретному поручению. Несмотря на ее решимость быть разумной, безделье не пошло бы ей на пользу. Лодка Джока еще качалась на зеленых волнах, но она не собиралась гипнотически следить за нею или смотреть наверх, не видно ли кого из Моффатов. Лучше уж сбегать за девочкой в школу.

Она переоденется в более легкое платье и выпьет чашку кофе, затем, не спеша, пойдет по дороге к школе. Поднялся ветер, и легкий, восхитительный запах эвкалиптов будет преследовать ее. Она будет думать о том, как любит ее Люк, и будет счастлива.

Она помахала неясной фигуре в верхнем окне, похожей на миссис Моффат. Но ответа не последовало. Может быть, впервые голова миссис Моффат была повернута в другую сторону. До школы Дэйдр было примерно три четверти мили сначала вверх по холму, затем вниз по пологому склону, через шоссе, по которому с постоянным визгом мелькали машины, и, наконец, по более тихой улице с молодыми эвкалиптами. Когда Эбби подошла к школе, она увидела, что дети как раз выходят из здания. Через несколько минут ее окружила кричащая, визжащая толпа.

Эбби не ожидала увидеть Дэйдр среди них, поскольку девочке велели ждать у ворот или па площадке для игр, пока кто-нибудь за нею ни придет.

Ветер усилился, трепя Эбби волосы и развевая ее юбку.

Листья эвкалиптов сверкали и нежно шуршали. Четыре монахини шли по улице, их черные одежды развевались маленькими штормовыми облаками. Эбби пришлось пережидать новый поток машин, прежде чем она смогла перейти шоссе и подойти к школьным воротам. Костлявой фигурки Дэйдр нигде не было видно. Думая, что ее встретит Мэри, она, очевидно, не спешила. Может быть, она была в одном из своих меланхолических настроений.

На площадке для игр детей не было. Большинство из них уже шумно неслись по улице. Эбби стояла у ворот и ждала. Четыре монахини стояли на автобусной остановке и о чем-то серьезно разговаривали. Эбби показалось, что они смотрят на нее. Или они просто смотрели, не идет ли автобус? Она мечтала о том, чтобы Дэйдр поторопилась. Может, ее задержали? Она была одиноким волком и вряд ли осталась играть с другими детьми.

Теперь было почти тихо, кроме ветра в эвкалиптах и свиста проносящихся машин. Какая-то собака была привязана перед лавкой мясника немного дальше по улице.

Она неожиданно начала бешено лаять, затем так же резко замолчала. Приближался автобус. Эбби смотрела, ожидая, что монахини, ухватив свои тяжелые юбки, полезут в автобус. Но они почему-то не обратили на него внимания и продолжали болтать, а их головы все еще были повернуты в сторону Эбби.

Ее вновь одолели дурные предчувствия и подозрения. За ней снова следят. Но не четыре же монахини! Люк будет уверен, что у нее наваждение, если услышит об этом.

Эбби решила действовать. Она не могла просто стоять на месте со своими глупыми страхами. Резко повернувшись, она пошла на территорию школы. У первого же ребенка, крепкого веснушчатого маленького мальчика она спросила:

— Ты не видел Дэйдр Моффат? Ты не знаешь, может быть, ее задержали?

— Дэйдр Моффат? Не знаю ее, мисс. О, вы имеете в виду Дэйдр!

— Худенькая маленькая девочка. Прямые волосы.

— Да, я знаю ее, мисс. Ее зовут Дэйдр Хепдерсон. Конечно, у Дэйдр ведь был отец, чье имя она носила.

Просто Эбби всегда думала о ней, как о Моффат.

— Ее не было сегодня в школе, мисс. Должно быть, она заболела.

— Ты уверен? — воскликнула Эбби.

Ее натиск внезапно сделал мальчика застенчивым и неуклюжим.

— Она учится в моем классе, и ее сегодня не было. — Футбольный мяч ударился рядом, и, радостный, что может сбежать от незнакомки, мальчик с криком помчался за ним.

Эбби поспешила обратно на улицу. Во рту пересохло, сердце бешено колотилось. Кто та женщина, что звонила ей? Действительно ли она работает с Лолой? Или она сообщница мужчины с рыбьим лицом, сказавшим тогда со смешком: «Это та дамочка в красном?»

Ей пришлось ждать, чтобы снова перейти улицу. Автомобили проносились мимо на высокой скорости. Все кружилось вихрем вокруг нее. Лица за ветровыми стеклами казались дружелюбными, но люди слишком спешили. У них не было времени осознать, как она торопится.

Еще один автобус подошел к остановке, и на этот раз монахини забрались в него и уехали.

Эбби осталась совсем одна на сверкающем солнце. Она была очень испугана.

Поднявшись на вершину холма, она увидела синюю гавань и огромную арку моста. Ближе виднелись зеленая река, выцветшая серая крыша дома Моффатов и алые цветы в ее собственном саду. Ей пришлось немного замедлить шаг, чтобы перевести дух после быстрой ходьбы в гору. Здесь было не так много людей, несколько детей играли с собакой. В конце улицы она увидела склоненную фигуру Мэри, толкавшую инвалидное кресло Милтона.

Они как раз собирались повернуть за угол. Забыв об усталости, Эбби побежала. Но Мэри успела повернуть до того, как Эбби смогла ее окликнуть. Казалось, она тоже спешила. Возможно, Милтон был в дурном расположении духа. Он не любил, когда на него глазели. Как все инвалиды, он был очень чувствителен к людскому любопытству. А может, устал после визита к врачу.

Эбби бежала всю дорогу, но к тому времени, когда она тоже повернула за угол, Мэри уже исчезала в воротах большого дома. Она замешкалась на мгновение, затем повернула голову, и Эбби дико замахала и закричала. Но Мэри не услышала и вошла в дом.

Дверь через несколько минут, в ответ на отчаянные звонки Эбби открыла миссис Моффат.

— О, Эбби, — сказала она с удивлением и удовольствием. — Вы так запыхались. Вы спешили?

— Да, я пыталась догнать Мэри и Милтона.

— Они только что вошли. Милтону пришлось посетить доктора сегодня, а не завтра, как обычно, — старая леди внимательно вглядывалась в ее лицо своими сморщенными, как у ящерицы, глазками. — Что-то огорчило вас?

— Дэйдр дома? — спросила Эбби.

— Да, она весь день дома. Она заболела или сказала, что заболела, сразу, как вы все уехали утром. Я не уверена, был ли это предлог, чтобы остаться дома, но я сказала, что если она останется, то ей придется лежать в постели. Чтобы посмотреть, что ей понравится больше: школа или постель. Так что она сейчас в своей комнате. Вы хотели повидать ее?

Эбби прислонилась к двери. Она чувствовала себя глупой и слабой.

— Тогда вы можете объяснить, почему меня по телефону просили встретить ее в школе?

— Встретить Дэйдр? Сегодня? Вы хотите сказать, что Лола звонила вам?

— Это была не Лола. Это кто-то, кто работает с ней. Во всяком случае, мне сказали, что Мэри должна отвезти Милтона к врачу и попросили забрать Дэйдр.

— Боже милостивый! — изумилась миссис Моффат, — но Лола знала, что Дэйдр больна, Мэри звонила ей.

В этот момент в холле появилась Мэри. Ее лицо было совершенно бледным, но она не задыхалась. Хотя, когда она подошла ближе, Эбби заметила капельки пота на верхней губе.

— Что ты говоришь, мама? Кому я звонила?

— Эбби говорит, что ее попросили привести Дэйдр из школы, но я как раз объясняла ей, что ты сообщила Лоле по телефону, что ребенок заболел. Так кто же мог звонить?

Глаза Мэри расширились:

— Как странно. И вы прошли весь этот путь зря, Эбби?

— Это был кто-то, кто знал о визите Милтона к врачу, — добавила миссис Моффат.

— Это не так уж странно. Я ушла больше часа назад. Любой, кто следил, мог это видеть.

— Но кто?! — воскликнула Эбби.

— Да, кто? — повторила миссис Моффат. — И почему?

Эбби лишний раз убедилась в том, что основания для ее страха не выдуманы.

— Я думаю, у кого-то было намерение выманить меня из дома.

Мэри раскрыла рот, а рука миссис Моффат поднялась к горлу.

Но через мгновение старая леди пришла в себя и возмущенно заявила:

— Ну, разве это не отвратительно выманивать вас из дома такой уловкой. Вы не боитесь идти домой? Я пойду с вами. Я не боюсь грабителей.

Прозвучал слабый шорох колес по полированному полу, и появился Милтон, выглядевший необычайно здоровым, как будто прогулка пошла ему на пользу.

— У кого ограбление? Эбби, я уверен, что ничего не случилось в вашем доме.

— Мы еще не знаем, — резко ответила миссис Моффат, — но кто-то обманом заставил Эбби уйти из дома на полчаса. И самое неприятное, в тот момент, когда и тебя, Милтон, не было дома. Иначе бы ты сидел у окна. И наверняка что-то заметил. А я как назло спала, и Дэйдр тоже.

— Эбби, мне спуститься с вами? — спросил Милтон. В первый раз Эбби видела его красивое лицо без выражения раздражения или гнева. Он выглядел настороженным и заинтересованным.

— Дорогой, ты не осилишь тот склон, — беспокойно затрепыхалась Мэри. — Да и я не смогу удержать твое кресло на нем.

— Черт, черт, черт! — выругался Милтон. И беспомощно застучал сжатыми кулаками по подлокотникам кресла.

— Перестань, Милтон! — прошептала Мэри. — Мама пойдет в любом случае.

— Я не боюсь идти одна, — сказала Эбби. — Я только беспокоилась о Дэйдр. Ее безопасность важнее наших с Люком вещей.

Она чувствовала себя почти спокойной. Теперь ей хотелось только одного: докопаться до истины. Возможно, и вовсе ничего не случилось. Так, чья-то глупая шутка, а все остальное — плод ее больного воображения. Ведь она заподозрила монашек в том, что они следили за ней, а они всего лишь ждали свой автобус.

— Я иду с вами, — решительно заявила миссис Моффат, шлепая за нею в своих тапочках.

Ящерица бросилась из-под ног Эбби, ее удлиненная тень, промелькнула быстро, как звук. Эбби заметила, что дом выглядит точно так же, как она его оставила: двери заперты, шторы опущены. Лодка Джока плавно качалась на зеленой гладкой воде. Один из зимородков слетел с палисандрового дерева и уселся на трубе, распушив перья. Даже когда она вставила ключ в замок и открыла дверь, то поначалу не заметила ничего странного.

Тяжело дыша за ее спиной, миссис Моффат прошептала:

— Все в порядке?

Неожиданно Эбби обрадовалась, что она не одна, так как теперь знала, что не все в порядке. Гвоздики в вазе, которые она поставила на стол в холле, стояли немного иначе, как будто кто-то быстро прошел мимо. Один цветок свесился из вазы.

Эбби стояла неподвижно, сделав знак миссис Моффат поступить так же. Дыхание старой леди шумно вырывалось из груди.

— В чем дело, дорогая? — прошептала она напряженно.

В доме не было слышно ни звука. И никого в нем теперь не было. Занавеска в кухне шевелилась от ветра, хотя Эбби была почти уверена, что не оставляла окно открытым.

— Кто-то был здесь и ушел, — сказала она, как бы разговаривая сама с собой. — Как та ящерица, которую я только что видела.

Единственной развороченной комнатой была спальня. Ящики были выдвинуты, вещи разбросаны.

— Господи! — выдохнула миссис Моффат. — Ваши драгоценности! Вот за чем они охотились. У вас, их было много?

— Нет. Очень мало. Вор немного бы выиграл. Единственную ценность, бриллиантовое обручальное кольцо, подаренное Люком, она все время носила.

— Мне придется вызвать полицию, — сказала Эбби. Это не имело большого значения по сравнению с тем фактом, что ее и Люка спальня была испачкана и осквернена.

— Боже, мой Боже! — сказала миссис Моффат. — И подумать только, что этот вор использовал Дэйдр как свое оружие. Маленькую невинную Дэйдр!

— Профессиональные грабители всегда изучают привычки своих жертв, — сказала Эбби со знанием дела. — Я думаю, он следил за мной некоторое время. — Автоматически она перевела взгляд на реку. Джок очень хорошо знал распорядок ее дня. Он даже имел наглость явиться к ней. Не отомстил ли он за то, что она отказала ему в работе? Но как это глупо, хотя, возможно, он собирался отплыть еще до появления полиции.

— Сначала я позвоню Люку, — решила Эбби.

— Как вы можете быть такой спокойной? Все ваши прелестные вещи валяются на полу, — старая леди подняла бледно-голубую сорочку, и ее лицо стало еще более похожим на мордочку ящерицы, пребывающей в мрачном замешательстве.

— Я вовсе не так спокойна, — призналась Эбби. Она чувствовала легкую тошноту и, почему-то гораздо больший страх, чем должна была вызвать эта ситуация. К тому же ее приводила в исступление наглость грабителя. То, что все произошло почти молниеносно, средь бела дня, свидетельствовало о том, что над ней просто издеваются.

Когда она дозвонилась до Люка, он сказал с плохо скрытым беспокойством:

— Боже милостивый! Я немедленно еду домой. Не предпринимай ничего до моего приезда. Ты одна?

— Миссис Моффат здесь.

— Хорошо. Садитесь и выпейте чашку чая. Ничего не трогайте в спальне.

Он повесил трубку, даже не спросив ее, что украдено. И хорошо, потому что она не обнаружила, чтобы что-то пропало. Даже ее единственная хорошая нитка жемчуга была на месте.

Люк приехал очень быстро, очевидно, всю дорогу нарушая правила дорожного движения. Он мельком взглянул па разорение в спальне и прошел прямо к телефону звонить в полицию. Он был в ярости.

Грабитель обнаружил, что задвижка па кухонном окне достаточно легко открывается. Там было только небольшое углубление в дереве, и ему не пришлось выдавливать стекло.

— Нам придется поставить замки получше, — сказал Люк.

— Это Австралия, а не Южный Кенсингтон, — возразила Эбби нервно. — Я не думала, что ограбления здесь в порядке вещей.

— Они происходят волнами, — вступила в разговор миссис Моффат. — На моем веку шесть человек ограбили за неделю, потом долго не было ни одного случая. Видно, грабители переехали в другое место. Я надеюсь, это не признак того, что наш район снова входит в моду. Хотя Бог знает. Нам, правда, нечего терять. Я продала все свои драгоценности давным-давно, — маленькое морщинистое личико улыбнулось Эбби, как обычно, дружелюбно и беспокойно.

— Не огорчайтесь, дорогая. Теперь, когда ваш муж может позаботиться о вас, я пойду. И я надеюсь, что вы не обнаружите, что пропало что-то ценное.

— Ничего не пропало, вы говорите? — сказал молодой полицейский, теребя свой блокнот.

— Пока моя жена ничего не обнаружила.

— Должно быть, его спугнули. Возможно, вы вернулись слишком быстро, миссис Фиарон. Не могли бы вы узнать тот голос, что звонил вам?

— Не думаю. Все австралийцы, на мой взгляд, говорят одинаково. Но это был кто-то, кто знал наши имена и привычки.

— Это естественно. Старый трюк грабителей. Мы проверим отпечатки пальцев, но, похоже, что орудовал профессионал. Вряд ли он оставил какие-то следы. Я думаю, он приплыл по реке.

— По реке!? — непроизвольно Эбби посмотрела на обшарпанную лодку Джока, качающуюся на волнах.

— Да. Он не стал бы рисковать, чтобы его заметили из дома наверху. Он мог оставить лодку и проскользнуть вверх по скалам. Чья это лодка там?

— Старого Джока, — объяснил Люк. — Бродяги-поденщика.

— Я поговорю с ним.

Мужчины вышли окликнуть лодочника. Но ответа не было. Никто не появился па палубе. Лодка была пуста.

Этого не могло быть. Эбби не сомневалась, что старый Джок затаился там. Он должен знать, что происходит. Она была совершенно в этом уверена.

Однако час спустя, еще до ухода полицейских, Джок появился. Он сутуло горбился под тяжестью рюкзака.

Увидев полицейскую машину, он остановился и вытаращил глаза. Он не собирался бежать и явно был удивлен.

Один из полицейских, более молодой, подошел и стал задавать ему вопросы. Джок жестикулировал и даже разок издал какой-то блеющий смешок.

Полицейский вернулся и отрицательно покачал головой.

— У него алиби. Он работал в саду миссис Брукмэп на Силвер Стрит. Пришел туда в полдень и только что закончил работу. Он говорит, что миссис Брукмэп никуда не отлучалась. Она напоила его чаем в три часа. Приблизительно в это время и произошло ограбление. Похоже, что ваш бродяга вне подозрения.

— Он даже не свидетель, — сказал Люк задумчиво.

— Ну, мы поедем, — сказал полицейский. — Дадим вам знать, если будут новости. Но эти парни — они как ящерицы. Исчезают без следа с такой же быстротой. Я бы посоветовал вам поставить двойные замки.

Когда они остались вдвоем, Люк повернулся к Эбби.

— Надень свое самое красивое платье. Мы поедем обедать в город.

Эбби неуверенно посмотрела на пего:

— Ты думаешь, мы можем оставить дом?

— Этот проклятый дом может сам о себе позаботиться.

К Эбби начала возвращаться ее жизнерадостность.

— Как чудесно! Куда мы пойдем? Что мне надеть? Как удачно, что мой жемчуг не украли! Интересно, что собирался здесь найти грабитель? Может, он ожидал, что я привезла из Англии фамильные драгоценности? Я успею принять ванну?

Если бы Люк задумался, он мог бы понять, как редко за эти восемь недель Эбби вела себя со своей обычной жизнерадостностью.

Но ярость еще кипела в нем, и он думал о чем-то своем.

— Не спеши. Еще рано. Я должен кое-кому позвонить.

Из спальни Эбби слышала, как он говорит с мисс Аткинсон, детально инструктируя ее по какой-то работе. Она пошла в ванну и, когда вода забурлила из кранов, занялась покраской ногтей, затем разделась и легла в воду. Надо жить настоящим моментом, убеждала она себя. Сегодня вечером не будет обычного грустного заката, так как Люк остался с ней, и они собираются повеселиться. Впервые он оторвался от своей работы и поставил Эбби на первое место.

Она завернула кран и в неожиданно возникшей тишине услышала голос Люка.

— Ты просто полный дурак! Что?.. Не доверять мне!.. Мне тоже жаль…

Затем он, должно быть, почувствовал тишину в доме, так как резко понизил голос, и остаток разговора не был слышан.

Ясно, что теперь он говорил не со своей секретаршей, это можно было понять не только по тону, но и по содержанию разговора. Скорее всего, Люк воспользовался шумом воды, чтобы позвонить еще кому-то, о ком знать было не положено.

Эбби не позволила подозрениям испортить свое счастливое настроение. Но неожиданно ей захотелось проверить, скажет ли он правду.

— Люк, как ты можешь так разговаривать с мисс Аткинсон! Я бы никогда не посмела.

— Она совершила глупейшую ошибку.

— Мисс Аткинсон! Я уверена, она никогда не совершает ошибок. — Эбби еще пыталась говорить беспечно, пряча свое беспокойство. — Кто это не доверяет тебе?

— Клиент. Очень важный. Сколько ты еще будешь купаться?

— Долго, — она отбросила мысль о недоверчивом клиенте.

— Я хочу растянуть удовольствие от ожидания нашей предстоящей вечеринки.

— Ты так сильно от этого страдала? — спросил он неожиданно.

Значит, он все-таки замечал. Значит, он был не так глух и слеп, чтобы не замечать.

Эбби постаралась ответить небрежно:

— Дорогой, открой дверь, если хочешь поговорить. От чего я страдала?

— От одиночества.

— Ну — немного. Когда темнело. Ты заметил, как эти кипарисы и монастырь на холме выглядят на фоне заката? Они не вызывают во мне религиозности, только уныние.

— Ты бы хотела жить в другом месте? — снова неожиданный вопрос, который отчего-то испугал ее.

— Уехать отсюда?

— Я думал, что после всего, что случилось, ты могла бы этого захотеть. Если так, мы уедем.

Эбби подумала с тоской о домике на другом конце города, подальше от этой реки, от вечно глазеющих Моффатов. Она вылезла из ванны и, завернувшись в полотенце, открыла дверь.

— Ты действительно хочешь сказать, что… — Она увидела, как он задумчиво трогает дверной косяк, и вдруг поняла, что он гордится этим домом, который сам распланировал и построил. Она также поняла, какой непоправимой ошибкой будет настаивать на переезде.

— Люк, что за нелепость. Ты построил этот дом для меня, и я люблю его. Ничто не заставит меня переехать.

Ее слова, должно быть, прозвучали малоубедительно, так как он, взяв в ладони ее мокрое, мгновенно вспыхнувшее лицо, склонил над ним свое, ищущее, отчаянно серьезное.

— Я бы переехал, если ты здесь несчастлива.

Когда она отрицательно затрясла головой, он как будто расслабился.

— Храни тебя Бог, — сказал он.

И этот короткий миг отплатил ей за все: за одиночество и нелепые страхи, постоянные шлягеры Джока, неожиданные телефонные звонки, разгром в спальне. Она простила ему даже явную ложь, потому что была уверена, что он солгал ей, сказав, что говорил с мисс Аткинсон, и все из-за вспыхнувшей в его потеплевшем взгляде благодарности и любви.

Но пока она ждала Люка в гостиной, ее беспокойство, как рецидив болезни, вновь вернулось. Она не задернула шторы и в тусклом свете увидела две фигуры на лодке Джока. Она не могла быть уверена, Джок ли па палубе, но какая-то тень двигалась мимо окна кабины.

Полиция предположила, что грабитель мог появиться с реки.

А что если он находился на лодке Джока все это время! Тогда алиби бродяги теряло всякий смысл. Он мог позвонить Эбби, а его сообщник дождался, пока она ушла из дома.

Мужчина с рыбьим лицом, подумала она по своей привычке делать скоропалительные фантастические выводы. Фантастические или нет, но они не покидали ее.

— Люк, — сказала она настойчиво, — я думаю, что у Джока приятель на лодке.

— Ну и что из того? — Люк подошел к двери. — Дорогая, помоги мне завязать галстук.

— Но у меня странное чувство, что это тот мужчина с рыбьим лицом. Ты знаешь, тот, который…

— Я знаю, — Люк смотрел на нее с явным раздражением. — Ты, очевидно, умеешь видеть в темноте.

— Нет, я не видела его лица. Я просто чувствую, что это он. Если это так, то он и есть грабитель.

— Ладно, — сказал Люк, сердито дергая галстук, — мы поедем и посмотрим.

— Сейчас?! — воскликнула Эбби. Вдруг река показалась ей очень темной и холодной. По коже пробежали мурашки.

— Чтобы ты не говорила, будто я не обращаю внимания на твои фантазии. Может быть, ты даже права на этот раз.

— Люк, ты снова смеешься надо мной, — взмолилась Эбби.

— Наоборот, я никогда не смеялся над тобой. Абсолютно. Давай съездим. Не волнуйся так, я привык грести еще в школе. Я не забрызгаю твое платье и не опрокину тебя в реку. Действовать лучше, чем смотреть, как ты мучаешься подозрениями.

Эбби выдвинула последний аргумент:

— Мы не можем плыть по реке в вечерней одежде.

— Почему нет? Джок будет польщен.

Люк открыл дверь и вывел ее из дома в ветреные сумерки.

Ну что ж, по крайней мере они смогут что-то выяснить. Люк предпочитал действие бесконечным сомнениям. Может быть, он и прав. Может быть, это одна из причин, почему она любит его.

Он помог ей спуститься по узкой каменистой тропинке к воде.

Долговязая фигура Джока исчезла в освещенной кабине.

— Ты даже не собираешься окликнуть его и сообщить, что мы едем? — спросила Эбби.

— Чтобы ты потом сказала, что его друг успел ускользнуть с другого борта?

— Люк, ты все-таки смеешься надо мной. Он все равно заметит, что мы приближаемся.

Но Джок, увлеченный своей любимой пластинкой, явно не слышал плеска весел, потому что, когда ялик заскреб о борт лодки, он появился на палубе, явно удивленный их внезапным появлением. Одетый в одни только потертые хлопчатобумажные брюки, он обхватил руками голую грудь на холодном ветру.

— Привет, приятель. Что-нибудь нужно?

— Просто катаю жену. Она удивляется насчет твоей лодки. Ей интересно, как можно удобно устроиться на таком маленьком пространстве.

— Нормально, — сказал Джок, усмехаясь и показывая темные корни зубов. — Как насчет того, чтобы подняться на борт и взглянуть? У меня тут есть все, кроме стиральной машины. Честно.

Он отдернул парусиновую занавеску. Сильный запах жареной рыбы ударил им в нос.

Пластинка все крутилась: «Я люблю только тебя-я…» Джок наклонился и выключил проигрыватель. Он радушно усмехался.

— Прошу на борт, миссис Фиарон. Вы одеты, как на вечеринку. Боюсь, что у меня есть только пиво.

— Спасибо, но мы просто дышим свежим воздухом. — Ничего более подходящего не пришло ей в голову. Наверняка они выглядели нелепо в своих вечерних туалетах. Этот человек прекрасно читал ее мысли.

Он знал о ее подозрениях и наслаждался ее смущением.

— Поймали грабителя? — спросил он дерзко.

— Нет еще, — ответил Люк, — но поймаем.

— Конечно, приятель. Обычное дело. Извините, если эта музыка беспокоит вас, миссис Фиарон. Я очень ею увлекаюсь, ведь я все время один.

Его блестящие глаза смотрели па Эбби. Люк беспечно сказал:

— Ну, дорогая? Не замерзла? Нам лучше двигаться. Мы как-нибудь еще заглянем сюда.

Джок оживленно кивнул:

— Конечно, приятель. Рад видеть вас в любое время. — Они в молчании доплыли до берега. Затем Люк пошутил:

— Если твой знакомый с профилем акулы был на борту, то можно больше о нем не беспокоиться — его поджарили на ужин.

Он взял ее негнущуюся руку:

— Шутка, дорогая, просто шутка. Там никого больше не было, как ты сама видела.

Большое крылатое существо, черное в темноте, ударило Эбби в лицо. Она вскрикнула и ухватилась за Люка.

«Австралия! — думала она. Где летучие мыши бросаются тебе в лицо, где едва знакомые люди называют тебя „приятель“ и грабят твой дом, где человек, которого ты, казалось, знал, как самого себя, поворачивается к тебе неожиданной стороной и становится вдруг чужим».

— Я обещаю больше ничего не воображать себе, — сказала она послушно. — Так мы будем сегодня веселиться?

— Если ты перестанешь смотреть на все глазами комиссара из Скотланд-Ярда. Все будет в порядке, дорогая, обещаю тебе.

Он говорил так убежденно, что у Эбби промелькнула мысль, что он уже тайно решил эту загадку, включая личность грабителя. Или он все время знал, что происходит…

Когда Люк медленно вел машину мимо большого дома, Эбби заметила Дэйдр в освещенном окне ее комнаты. Девочка стояла спиной и расправляла юбки явно нового платья, показывая его кому-то. В первый раз с тех пор, как Эбби узнала ее, она была похожа на нормальную маленькую девочку, радующуюся обновке.

Почему Лола не забыла купить платье именно сегодня, в тот день, когда Дэйдр сидела в своей комнате с истинной или вымышленной болезнью?