"Кукла на качелях" - читать интересную книгу автора (Иден Дороти)

ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ

Несмотря па спешку, Люк заглянул в свою контору, чтобы сделать несколько телефонных звонков. Он сказал, что они очень срочные, и нельзя звонить из телефонной будки. Эбби пришлось сдерживать нетерпение и вести беседу с мисс Аткинсон.

— Как поживает ваша мать? — спросила она автоматически.

— Совсем неплохо, спасибо, миссис Фиарон. Мы только что купили телевизор, и она обожает его. Самое главное, что у нее все в порядке с головой. Она так же хорошо соображает, как любой, в два раза ее моложе.

Совсем другие мать и дочь, подумала Эбби. Мод Корт не смогла так хорошо приспособиться. Да и ее мать в маразме. Среди остальных причин это могло вызвать пристрастие к наркотикам. Бедная Мод, попавшая в ловушку между своей совестью и непреодолимым желанием…

— Надеюсь, что вы хорошо провели уик-энд, миссис Фиарон, — оживленно продолжала мисс Аткинсои. — Что вы думаете о нашей дикой природе?

— Она производит неизгладимое впечатление.

— Неизгладимое, да. По как люди там выживают? Эбби подавила нервный смешок. Появился Люк, оживленный и уверенный.

— Мы уходим, мисс Аткинсон. Постарайтесь всех ублажить. Я вернусь к нормальной работе завтра. Сегодня у нас с Эбби срочные дела.

Мисс Аткинсон вернулась к своей пишущей машинке со скучающим безразличием.

— Несмотря на все волнения, — прошептала Эбби, — этот уик-энд оказался лучше, чем, если бы я провела его с мисс Аткинсон и ее матерью у телевизора. Нам надо спешить, Люк.

К ее удивлению, он беззаботно сказал:

— Сначала мы позавтракаем.

— Ленч?!

— Не будь такой нетерпеливой. Я не тратил время зря, разговаривая по телефону. Милтон должен уехать в больницу около половины третьего. Я хочу появиться как раз тогда, когда он будет готов: одет, а его вещи сложены.

— Но Дэйдр?

— Я знаю. Тут ничего нельзя сделать, — лицо Люка было напряженным. — Нам следует исходить из того, что все, что с нею случилось, уже случилось. Следующие два часа не будут решающими.

— Ты хочешь сказать — ночью или рано утром? — Люк сжал ее руку:

— Не думай о плохом. Ее просто спрятали где-то, чтобы она не болтала лишнего. Возможно, с ее отцом. Вот, что я думаю. Так что давай выпьем кофе или что-нибудь покрепче, если ты не хочешь есть. А ты можешь еще что-нибудь рассказать мне о том дне, когда думала, что Мэри толкает кресло с Милтоном. Именно в тот день нас ограбили, не так ли?

Они поговорили об этом и других вещах. Эбби выкурила несколько сигарет и умудрилась съесть сэндвич, запив его кофе. Ожидание казалось бесконечным. Но там, где раньше их вела ее интуиция, теперь господствовал здравый смысл Люка.

Они спланировали встречу с Моффатами. Когда, наконец, они остановились перед старым серым домом, похожим на ящерицу, распластавшуюся на солнце, оба были внешне совершенно спокойны.

Кто-то наблюдал за ними, как обычно, потому что дверь открылась прежде, чем Люк зазвонил в колокольчик.

Появилась Мэри, одетая в льняной костюм, еще более бледная и нервная, чем обычно.

— Боже, Люк. Вы не на работе? Что-нибудь случилось?

— Ничего, кроме моих плохих манер. Эбби сказала, что я должен был предложить отвезти Милтона в больницу, так что я специально для этого вернулся домой.

— И забрать Дэйдр из школы, — добавила Эбби. — Я должна была вспомнить об этом еще утром.

Мэри попятилась, прикрывая дверь:

— Вообще-то в этом нет необходимости. Милтон предпочитает, чтобы я отвезла его, что всегда и делаю. Он на этом настаивает. Он ненавидит суету. Вы знаете это. А Дэйдр…

— Эбби, это вы? Эббп, вы знаете, что случилось? О, дорогая, это был такой шок для меня, — миссис Моффат спешила вниз по лестнице, призрачно звеня бусами и шлепая тапочками.

— Лола увезла Дэйдр в пансион. Не сказав ни слова никому из нас. Похоже, что она все устроила некоторое время назад и думала, что таким образом избежит сцен прощания. Вы знаете, как Лола и Милтон ненавидят сцены. Не думаю, правда, что Дэйдр бы устроила сцепу. Она не трусиха, благослови ее Бог. И теперь, когда Милтон уезжает в больницу, в доме будет так тихо. Это ужасно.

— Заткнитесь, мама, — оборвал ее Милтон. — Вы знаете, кто устроил бы сцену из-за отъезда Дэйдр. Вы!

Милтон выкатил свое кресло в холл. Он был одет в темно-серый костюм со строгим темным галстуком. До пояса он выглядит как преуспевающий бизнесмен, подумала Эбби, один из тех, кого шофер везет в город или аэропорт. Плед покрывал ноги.

— Я неделями говорил, что Дэйдр нужно отправить в пансион, — продолжал он. — Она совершенно отбилась от рук. И не о чем теперь болтать.

Его выпуклые серые глаза остановились на Эбби:

— Дэйдр не нужно сочувствие. Она его не понимает.

— Что вы сделали с ребенком? — спросила Эбби очень тихо.

Она почувствовала ладонь Люка на своей руке и сдержалась. Миссис Моффат снова сумбурно заговорила:

— Она в пансионе, Эбби. Действительно. По крайней мере…

— А я подвезу вас в больницу, Милтон, — сказал Люк. — Я не приму отказ. И прошу прощения за то, что не предложил это раньше. Что это за больница?

— Вам сказали, что я предпочитаю пользоваться услугами жены. Спасибо, — произнес Милтон сдавленным голосом.

Мэри вышла вперед.

— Милтон действительно так хочет. Он ненавидит, когда другие люди видят его беспомощность.

— Но не я же, — сказал Люк. — Я не другие люди. Я месяцами был с вами. Конечно, вы тоже поедете, Мэри, чтобы показывать мне дорогу. Мы берем инвалидное кресло?

— Ну конечно, — огромные испуганные глаза Мэри искали глаза мужа. — Мы не можем обойтись без него. Его нужно поднимать, — ее голос замер, когда она следила, как Люк пересекал холл, чтобы встать за креслом Милтона, готовый толкать его.

Милтон повернулся. Его глаза смотрели странно и яростно.

— Убери руки от кресла! Я сказал тебе, что нечего суетиться.

— Извините, — сказал Люк. Он отошел, и его рука случайно сорвала плед, покрывавший пару ног в безупречных брюках и начищенных кожаных туфлях. Люк удивленно посмотрел на Милтона.

— И как далеко вы собирались идти?

— Черт тебя возьми, не смейся надо мной!

— Он не желает носить тапочки, — запротестовала Мэри, задыхаясь от волнения. — Он говорит, что это уж слишком.

Лицо Милтона напряглось от гнева.

— Ты неуклюжий идиот! Ты можешь не задевать мое самолюбие?

— Извините, — снова сказал Люк и посмотрел на свои часы.

— Я думаю, нам пора ехать. Я всегда выезжаю за час в Сиднейский аэропорт. Движение очень интенсивное в это время дня. По-моему, Комета улетает в три тридцать, я прав?

— Комета?! — раскрыла рот миссис Моффат. Люк не обращал на нее внимания.

— У меня такое чувство, что этот госпиталь расположился в Сингапуре. Давайте посмотрим на ваш паспорт, Милтон, и ваш билет. Они в нагрудном кармане? В конце концов, если вы не можете ходить, вы в моей власти, не так ли? Точно так же, как моя жена вчера была во власти вашего наемного убийцы. Как и мой брат шесть месяцев назад. Помните? Мертвое тело в гавани?

Лицо Милтона стало серым. Его глаза скользили туда-сюда, как у пойманной ящерицы.

— Беги! Скорее! Беги!

Захваченная врасплох, Эбби повернулась к Мэри. Ее подбородок был вскинут, глубокие темные глаза, казалось, дымились от гнева. В тот же момент Милтон вылетел из кресла, в прыжке откинув его на Люка. Оттолкнув с дороги Эбби и миссис Моффат, он рванулся к открытой двери. Удивительно, но Люк не двинулся с места. Он стоял и наблюдал за происходящим почти лениво. Наблюдал не только за побегом Милтона, но и за пепельно-серым разъяренным лицом Мэри.

С улицы раздался голос старого Джока.

— Я бы не стал этого делать, приятель. Можно нарваться на пулю.

Старый бродяга, называвший всех приятелями, ни с того ни с сего угрожал Милтону пистолетом! Эбби не верила своим глазам, но это действительно был он, удивительно прямой и атлетичный, в рубашке и брюках цвета хаки, он держал револьвер с профессиональной хваткой.

Милтон остановился. На его лице появилось изумление.

— Ты! — воскликнул он злобно. — Ты, попрошайка! — Джок ухмыльнулся и кивнул в сторону Люка:

— Я. приглядывал за тобой вместе с мистером Фиароном. Успокойся и подожди, пока подойдут наши друзья.

Эбби как в тумане следила за двумя полицейскими в форме, которые вышли из машины и направились к Милтону, большому мощному мужчине в деловом сером костюме, так подходящем для путешествия. Именно тогда Мэри взвизгнула и упала в кресло, закрывая лицо руками.

— О, Боже! — прошептала миссис Моффат. Она дернула свои бусы так отчаянно, что они разорвались. В тишине, последовавшей за криком Мэри, слышен был только хрупкий звон бусин, падающих на мозаичный пол.

Гораздо более приятный звук, чем звук шагов, которые Дэйдр слышала в ночи, шагов энергичного беспокойного мужчины, весь день прикованного к инвалидному креслу, находящегося во власти своей жадной, повелительной, страдающей манией величия жены.

— Это была моя вина, — сказала Эбби, извиняясь перед миссис Моффат. — Дэйдр рассказала мне о подушках и пледе, лежащих так, что можно было подумать, что в кресле сидит человек. Пока Мэри катила пустое кресло, Милтон обыскивал наш дом. Он пытался найти губную помаду, которая к тому времени уже была выброшена. Вы плохо знаете психологию Мэри. Неужели вы могли подумать, что мой муж позволит мне пользоваться губной помадой другой женщины?

Мэри подняла искаженное злобой лицо.

— Дэйдр! — воскликнула она с ненавистью.

— Где она? — Эбби затрясла плечо Мэри. — Где она?

— Там, где она заслуживает, дьяволица! — глаза Мэри горели яростью. — Она виновата во всем этом. Она разбила все, что я так долго строила. Еще несколько месяцев, и мы с Милтоиом имели бы достаточно денег, чтобы уехать и жить где угодно. Но теперь… когда я снова увижу своего мужа? — Она истерично застучала кулаками по креслу.

— Довольно скоро, — сказал Люк успокаивающе. — Скорее чем вы думаете, Роуз Бэй.

Миссис Моффат тяжело вздохнула:

— Но вы ошибаетесь, Люк! Та женщина в Сингапуре. Я знаю. Она следит за нами.

Она виновато замолчала, и Люку пришлось сказать ласково:

— Мы все об этом знаем, миссис Моффат. Она не в Сингапуре. Это только ее муж путешествует, когда не притворяется калекой. Пошли, Мэри, пора.

Как зачарованная, Эбби следила, как Мэри встает, медленно и обреченно идет к ожидающим полицейским. Ее лицо было, как бледная маска, только в глазах горели невысказанные чувства.

— Никогда не доверяй тихоням, — сказал Люк. — Как известно, в тихом омуте… — Он выглядел очень усталым, когда повернулся к Эбби и миссис Моффат: — Нам лучше пойти домой и выпить чаю. Идемте с нами, миссис Моффат. Не горюйте о ваших бусах. Их можно собрать. К счастью, на свете немало вещей, которые можно починить.

Люк приготовил чай, и вместе с Эбби в их милой гостиной они убедили миссис Моффат выпить немного. Люк успокоил ее, сказав, что ее не арестуют и не лишат сразу наркотиков, к которым она привыкла. Она сидела, сцепив худенькие коричневые руки и глядя в пространство. Один раз она сказала:

— Что бы они ни говорили, я люблю Дэйдр.

— Конечно, любите, миссис Моффат. Скоро Дэйдр вернется. Полиция ее ищет.

— Чего я не понимаю, — сказала Эбби, — так это зачем они так старались выманить меня из дома в день ограбления. Меня и так не было все утро, они это знали. Почему же они тогда не обыскали дом?

— Потому что Джок следил, — сказал Люк. — Он не выпускал их из виду до второй половины дня и ушел только тогда, когда увидел, что ты уже возвращаешься. Так что Мэри пришлось звонить тебе. И она, возможно, наслаждалась этим маленьким спектаклем, устроенным для тебя, когда катила домой пустое кресло Милтона. Это было хорошее алиби для них всех. Вы знали, что Милтон не был калекой, миссис Моффат?

Седая завитая голова энергично затряслась:

— Нет! Они одурачили меня. Я не верила, когда Дэйдр говорила, что кто-то ходит по ночам. Я никогда ничего не слышала.

Когда зазвонил телефон, она окаменела, как и Эбби. Люк вернулся и сказал, что Лолу арестовали в ее салоне красоты.

— Я думаю, это произвело фурор среди клиентов, — сказал он устало, и Эбби поняла, что как ни мало ему было дела до Лолы с ее наглой веселостью и стройным телом, с жадностью к деньгам, которые она делила со своей сестрой, ему было ненавистно то, что это случилось с женщиной. Он ненавидел все это с тупым отчаянием, поскольку ничего не мог изменить.

— Обе. Обе мои девочки, — тихо сказала миссис Моффат. Потом добавила: — Мэри всегда хотела быть актрисой. Она очень хорошо играла. Но не сложилось, и я полагаю, она мучилась из-за этого. Она была очень волевой. Очень волевой. Должно быть, она притворялась, что нервничает из-за Милтона. Наверное, это было частью ее роли. — Старая леди немного помолчала, потом продолжила озадаченно:

— Милтон не был калекой, когда женился на ней. Они жили в Дарвине, Мэри как-то позвонила мне и сказала, что он попал в автокатастрофу. Ему пришлось бросить свое дело. Мэри спросила, можно ли им приехать сюда, пока ему время от времени необходимо госпитальное лечение. Она сказала, что проблем с деньгами не будет, и не было. Я думала, что у Милтона есть свои средства, но, конечно, теперь я знаю…

Она тяжело вздохнула, снова выглядя пристыженной и виноватой.

— Мэри начала давать мне наркотики около года назад. Она говорила, что это помогает от депрессии и головных болей и что я почувствую себя молодой и веселой. Мне нравилось быть молодой. Вы знаете, в моей жизни все так неблагополучно. Муж умер так рано, оставив меня с двумя детьми, так что молодость кончилась, не успев начаться. Мне только пятьдесят шесть, хотя я знаю, что выгляжу почти на восемьдесят. Это все ужасные наркотики, без которых я теперь не могу обойтись.

— А как насчет Лолы? — быстро спросил Люк.

— Бедная Лола. Она всегда хотела быстро разбогатеть, и ее брак был неудачным. Per здесь, но он не хотел жить в этом доме, не хотел ответственности и детей. Он химик, видите ли. Он был очень полезен, как говорила мне Мэри, для их бизнеса. Per! Я всегда думала, что он такое слабое никчемное существо…

Телефон снова зазвонил. Когда Люк вернулся, Эбби с надеждой подняла глаза. На этот раз, наверное, о Дэйдр. Но Люк покачал головой.

— Что, Люк?

— Милтон. Когда остановились заплатить пошлину на мосту, он бросился бежать.

Эбби ждала, вспоминая эти огромные балки, угрожающую тень над водой, неистребимое чувство обреченности, которое внушал ей этот мост. Теперь она знала, что скажет Люк.

— Ему удалось вырваться, но его сшибла машина, мчавшаяся навстречу. Может, быть калекой в инвалидном кресле безопаснее, в конце концов. Между прочим, арестовали мужа Лолы, твоего приятеля с рыбьим лицом. Но Дэйдр в его комнате не было.

— Тогда где она? Разве Лола не сказала?

Два зимородка уселись на палисандровом дереве. Третий стучал в окно. Неужели он стал таким уверенным и умным!

Эбби резко повернулась.

— Дэйдр! — воскликнула она.

Лицо Дэйдр, худенькое и хитрое, было прижато к стеклу. Когда Эбби открыла окно, она сказала нахально:

— Долго же вы меня не слышали. О чем вы так увлеченно говорите?

Ее лицо было грязным в потеках слез, волосы висели клочьями. Но она сказала дерзко:

— Я обещала ему, что сбегу, и сбежала. Старый ублюдок!

— Дэйдр! — воскликнула ее бабушка, несмотря ни на что способная чувствовать себя шокированной грубостью внучки.

— Он такой и есть. Если это мой отец, мне жаль, что я с ним познакомилась.

Люк поднял ее и усадил в кресло.

— Как ты думаешь, Эбби, дать ей что-нибудь холодненькое?

— Лимонад, — скомандовала Дэйдр равнодушно. Она жадно проглотила напиток.

Миссис Моффат вытерла слезы.

— Только мы с тобой остались, Дэйдр. Ты не знала? — Дэйдр была удивлена.

— Что случилось со стариной Милтоном? Он рассказал вам, что я видела, как он ходит прошлой ночыо? Глупо сидеть в этом старом кресле, когда можешь ходить! Он совершенно озверел, когда увидел меня. Вот почему мама отвезла меня сегодня к моему отцу. Но ничего хорошего из этого не вышло. Мы друг другу не понравились. Он все время орал на меня и велел мне заткнуться. Так что, когда он пошел за сигаретами, я сбежала.

— Но как ты нашла дорогу домой? — спросила Эбби.

— Я попросила, чтобы меня подвезли. Многие дети так делают.

Эбби нервно засмеялась:

— Люк, мы должны побеспокоиться о Дэйдр. Действительно, я думаю, что пансион — это выход из положения.

Дэйдр переводила взгляд с одного на другого:

— А что будет с бабушкой?

— Бабушка на некоторое время уедет, — сказал Люк. — Она нездорова, ей необходимо лечение.

— А мама?

— Ее тоже некоторое время не будет.

— Боже милостивый, все разбежались! — Дэйдр покорно пожала плечами. Она проглотила последние капли лимонада. — Вообще-то я всегда хотела в пансион. Я только надеюсь… — Она замолчала и отвела глаза.

— Надеешься на что? — настаивал Люк.

— Что Эбби будет иногда навещать меня, — пробормотала Дэйдр застенчиво.

— Конечно, буду, — ласково сказала Эбби. Люк взъерошил волосы Дэйдр:

— Чуткий маленький ребенок, а? Ты знаешь, кто здесь самый добрый?

Дэйдр повеселела и принялась строить планы.

— Я возьму с собой твой подарок куклу на качелях. Никто не посчитает меня маленькой, если я захвачу игрушку в пансион?

Эбби нежно обняла девочку. В наступившей тишине с реки донеслась мелодия: «Но я люблю только тебя-яя, я люблю только тебя…»

— Джок дома! — воскликнула Эбби и поспешила во внутренний дворик, чтобы помахать костлявой полуобнаженной фигуре на обшарпанной лодке.

Ящерица мелькнула длинной серой стрелой по согретым солнцем камням. Река была зеленой и медлительной, запах эвкалиптов — ароматным, как лаванда. Птица пролетела мимо: один из зимородков старался привлечь ее внимание. Она сделала вид, что не замечает его уловок, тогда он уселся на палисандровом дереве со своими сородичами, и они все подняли свои кремовые шейки и начали смеяться.

Знакомый звук больше не пугал Эбби. Он стал частью ее жизни здесь. Как ни странно, но теперь ей это даже нравилось. Она оглядела свои владения хозяйским оком и подумала, что если удастся уговорить Люка не продавать дом, то, пожалуй, вон там, в глубине сада, где дольше всего сохраняется прохладная тень, нужно будет поставить качели. И пусть кукабурры смеются над ней, считая, что она впала в детство. Эбби не собиралась на них за это обижаться. И потом, они могут пригодиться для Дэйдр, когда она будет приезжать домой на каникулы…