"Неотразимая" - читать интересную книгу автора (Брокуэй Конни)

Глава 9

– Нам надо поменяться маршрутами, это самое разумное решение. – Томас вытянул ноги. В руке он держал пузатый стакан с бренди, согревая его.

По другую сторону камина удобно устроился в кресле Джеймс Бартон. Это был один из редких вечеров, когда Джеймс не крутился вокруг Фиа, подобно верной, но не очень умной собачке. Томас хотел, чтобы именно сегодня они восстановили дружественные отношения, которые несколько испортились из-за Фиа. Сегодня Томас вообще не собирался упоминать ее имя, а придерживался исключительно предмета, представляющего интерес для их совместного бизнеса.

– «Звезда Альба» не будет готова к положенному сроку, – продолжал Томас. – Я не успею доставить груз вовремя. Нужен, по крайней мере, еще месяц, чтобы закончить новые паруса. Еще надо несколько раз прокрасить днище и борта корабля. А если я не уложусь в назначенные сроки, прибыли не будет.

У Джеймса был несчастный вид.

– Я не планировал покинуть Лондон так скоро, мне это не очень удобно.

– Не очень удобно? Почему? Только не говори, что у тебя светские обязанности. С каких это пор общество стало для тебя так важно? – осторожно спросил Томас.

– Нет у меня никаких обязательств, – хмуро ответил Джеймс. – Просто есть кое-какие незаконченные дела, которые мне бы хотелось завершить прежде, чем я отплыву. У меня нет уверенности, что я успею закончить их так быстро.

«Завершить? Значит, дело зашло уже так далеко», – с горечью подумал Томас, но придержал язык. Разве Джеймс прислушается к голосу разума, если его заглушает голос сердца? Конечно, нет. Убедить друга будет нелегко, но Томас обязан найти способ.

Томас опять подумал было о том, что следует рассказать Джеймсу о семье, с которой он собирается связать себя. Рассказать, как Карр уничтожил семью Томаса, как украл земли и замок Макларенов, как расправился с полудюжиной людей из рода Макларенов, включая его дядю и брата. Томас пристально посмотрел на бренди в стакане, словно пытался что-то разглядеть.

Но рассказать все – означало открыть, что каждый раз, когда Томас ступает на землю Англии, он рискует быть схваченным и казненным. Томас сознательно не хотел сообщать об этом Джеймсу, но не потому, что не доверял ему, а потому, что Джеймс, человек искренний и открытый по натуре, не смог бы сохранить это в тайне. А для Томаса очень важно держать все в секрете, поскольку от этого зависела не только его жизнь, но и жизнь людей, которые в свою очередь зависели от него. Кроме того, если бы Томас рассказал обо всем Джеймсу, тот обязательно спросил бы, какое отношение все это имеет к леди Фиа Макфарлен. К сожалению, он не отличался сообразительностью.

– У меня есть идея, – вдруг заговорил Джеймс. – Не согласишься ли ты пойти капитаном на «Морской колдунье» вокруг мыса Доброй Надежды, а когда закончатся ремонтные работы на «Звезде Альба», я пойду на ней капитаном по североафриканскому маршруту?

– Знаешь, Джеймс, корабль как женщина. – Томас покачал головой. – Чтобы плавать на нем, надо знать его хорошо, лучше, чем свою любовницу. К сожалению, ты плохо знаешь «Звезду Альба», Джеймс.

– Я имел в виду корабль, Томас. – Джеймс поджал губы.

– Я тоже, – отозвался Томас. – Но теперь, раз ты сам заговорил об этом, я был бы тебе плохим другом, если бы еще раз не предупредил в отношении Фиа Макфарлен.

– Я не понимаю твоей враждебности, на тебя не похоже ненавидеть без причины. – Джеймс поставил стакан с бренди на пол и вскочил на ноги. – Твоя ненависть к Фиа ощутима физически.

«Ненависть?» – с удивлением подумал Томас. Он вовсе не ненавидел Фиа. То, что так считает Джеймс, его очень рассердило.

– Я не питаю к ней ненависти, я боюсь за тебя.

– Почему?

– Ее отец...

– Но она же не отец, Томас.

– Она дочь своего отца.

– Какие у тебя доказательства?

– Я считаю, что ее репутация уже достаточное доказательство.

– Слухи, и только слухи. – Джеймс нетерпеливо махнул рукой. – Неужели ты не понимаешь? – Он оборвал себя, резко повернулся и подошел к окну.

– Если бы только Фиа могла исчезнуть с земли, исчезнуть совсем, раствориться в том проклятом нечистом мире, который она оставила! – пробормотал Томас, одним глотком допивая остаток бренди в стакане. Чувствовал он себя прескверно.

– Не говори так, Томас, – произнес Джеймс, поворачиваясь к нему. – Ты не знаешь, о чем сейчас говоришь.

– Ради Бога, посмотри, что она сделала с тобой!

– А что она со мной сделала, Томас?

– Вчера я встречался с сэром Фолкесом, Джеймс. Он очень хочет знать, что стало с твоими последними грузами. Он считает, что ты намеренно потерял их, чтобы получить страховку.

Томас ожидал ярости, изумления, но ничего подобного не увидел. Джеймс просто впал в задумчивость.

– А что ты ему ответил, Том?

– Я сказал, что это ложь.

Джеймс кивнул. Больше никакой реакции не последовало. Томас пристально вглядывался в него, он весь напрягся. Джеймс должен был оскорбиться, очень оскорбиться услышанным. Должен был тотчас приняться за письмо Фолкесу, требуя встречи и объяснений, по меньшей мере, взорваться от возмущения и все отрицать, назвать все услышанное ложью.

– Господи, – Джеймс внимательно посмотрел на Томаса, словно стараясь угадать его мысли, – надеюсь, ты не разделяешь подозрение Фолкеса, Том? Клянусь тебе, я не сделал ничего противозаконного, – твердо заверил его Джеймс.

Томас видел, что Джеймс говорит искренне, и поверил ему. И все-таки мысленным взором он видел лицо Фиа, когда она, смеясь, сказала ему, что Джеймс в ее власти. Не мог забыть ожерелье Амелии, которое обвивало шею Фиа.

– Верю!

– Спасибо, – выдохнул Джеймс с горечью, чувствуя сомнение в голосе Томаса. – Томас, что мне делать?

Нельзя ничего спрашивать сейчас. Стоит только начать расспрашивать Джеймса, и Томас косвенно признается, что сомневается в его честности. Это, возможно, нанесет смертельный удар их дружбе. Но если ему удастся разлучить Джеймса с Фиа Макфарлен, вызволить его из-под ее влияния, риск будет оправдан.

– Послушай, Джеймс, – заговорил Томас довольно холодно. – Сделаем так, как я предлагал. Я остаюсь здесь, пока не закончатся ремонтные работы на «Звезде Альба», и разберусь с Фолкесом, а также с другими вопросами, которые могут возникнуть.

На шее Джеймса пульсировала жилка, он сжал губы в тонкую полоску.

– Хорошо, Томас, – процедил он, – если это необходимо. Когда я должен отплыть?

– Через три недели.

Оба прекрасно понимали, что говорить больше не о чем, и поэтому не произнесли после этого ни слова.

«Дражайшая Фиа! Знаю, ты предпочитаешь, чтобы я не доверял наши отношения бумаге, но сегодня вечером я никак не могу увидеться с тобой, и завтра тоже. А известие, которое я спешу сообщить тебе, очень важно, и это оправдывает риск, на который я иду, посылая это письмо. Твои опасения относительно Томаса Донна скорее всего обоснованны. Боюсь, он хочет каким-то образом навредить тебе. И хотя я уверен, что физически он ничего плохого тебе не сделает, его слова сегодня вечером вызвали у меня огромную тревогу, потому что он с жаром говорил, как он хотел бы, чтобы ты исчезла вообще.

Если б ты только освободила меня от обещания не рассказывать ему о наших отношениях. Но пока это не случится, я, разумеется, буду хранить молчание и поступать так, как ты желаешь. Очень надеюсь, что мое предупреждение и волнение окажутся излишними, но сейчас я больше ничего не могу сделать. Хочу сообщить тебе еще кое-что, но, помня твою осторожность, не буду доверять бумаге, а дождусь встречи и тогда расскажу тебе очень важные новости.

До этого времени остаюсь твоим слугой, Джеймс Гарольд Бартон».

Карр оставался в экипаже, в то время как его ливрейный лакей взлетел по лестнице и начал колотить в парадную дверь городского дома. Было еще не поздно, но уже стемнело. Моросил мелкий дождик. Фонарь тускло освещал мокрые блестящие ступени.

На стук отозвался слуга. Окинув изумленным взглядом экипаж, стоящий на улице, он громко захлопнул дверь.

Карр равнодушно выглянул наружу. Уже не в первый раз его появление вызывало подобную реакцию. «Наверное, это благоговение или страх», – решил он. Неожиданно для себя он увидел женщину. Она сидела на самом верху фонарного столба на углу улицы. Это была Дженет.

– Что ты там делаешь? – тихонько спросил ее Карр. Он бы спросил погромче, но опыт прошедших пяти лет научил его, что громко с ней говорить бесполезно. Если повысить голос, она тут же исчезнет. Так было всегда.

Скорее всего, Дженет нравилось сидеть на столбе так, чтобы он ее видел. Она ничего не ответила, но он заметил, что она чем-то недовольна. Это недовольство не могло быть вызвано тем, что он убил ее. Она уже простила ему это и не стала бы предупреждать о необходимости покинуть замок в ночь пожара, когда он выгорел дотла. Значит, были другие причины, по которым она отказывалась говорить с ним. Карр никак не мог догадаться, что это за причины. По правде говоря, ему было все равно. Лучше молчаливое привидение, чем болтливое. Просто эта несправедливость задевала его. Потихоньку Дженет начала таять и вскоре исчезла совсем. Карр поднес к глазам руку, внимательно изучая свои ногти.

Двери в доме широко распахнулись, на этот раз слуга вышел и низко поклонился. Лакей Карра быстро сбежал по лестнице и открыл дверцу экипажа. Карр вышел и медленно поднялся по ступеням, не обращая внимания на лакея. Не задерживаясь, он решительно проследовал в холл, затем по узкому коридору и отворил дверь слева. Все эти небольшие городские дома имеют абсолютно одинаковую планировку. Гостиная может быть только здесь. Так оно и оказалось. Карр вошел. Томас Донн стоял посередине комнаты, поджидая его.

Карр огляделся. Приятная комната – обязательные полки с книгами в кожаных позолоченных переплетах, портьеры синего бархата, обюссонский ковер. Все как обычно.

– Лорд Карр, – начал Донн. Глаза его светились на загорелом лице. – Давно мы с вами не виделись. Не желаете ли присесть и рассказать, чем я обязан вашему визиту?

Карр скинул с плеч легкую накидку. Слуга, стоявший позади, мгновенно ловко поймал ее. Карр отпустил его. Тот посмотрел на Донна и, получив подтверждающий кивок, пятясь удалился.

– У меня есть мазь, которая способна помочь вам, – сказал Карр, опускаясь в кресло, на которое указал Томас.

– О чем вы, сэр?

– Ваша кожа, мой дорогой, ваша кожа. У меня есть мазь, которая поможет вам избавиться от загара.

– Благодарю вас, но вынужден отказаться. – Несмотря на мягкий тон и улыбку, Томас ни на секунду не терял бдительности. Карр помнил его слишком хорошо. Томас Донн передвигался по комнате спокойно и неторопливо, словно огромный бенгальский тигр. Он был очень привлекателен для женщин в те несколько визитов, когда посещал Уонтон-Блаш. – Сэр, я полагаю, что вы пришли сюда не для того, чтобы советовать мне, каким косметическим средством воспользоваться.

Карр поставил трость между ног, а руки сложил на серебряном набалдашнике.

– Разумеется, нет. Я пришел сюда, чтобы шантажировать вас. – Карр надеялся вывести шотландца из равновесия, но это ему не удалось. «Правда, – подумал он, – такое случается уже не в первый раз». В самом деле, в последнее время, когда Карр делал подобные заявления, он несколько раз встречал молчаливый отпор. Ни ужаса, ни истерик, будто жертвы молча подчинялись своей судьбе прежде, чем Карру удавалось насладиться произведенным эффектом. Это было очень эгоистично с их стороны.

– Шантажировать? – Донн опустился на стул напротив Карра и положил ногу на ногу. – Каким же образом?

– Я знаю, кто вы. Вы – Томас Макларен. – Взгляд Донна остался непроницаемым – он ждал, что скажет Карр дальше. «Что ж, мудро», – оценил его выдержку Карр. В этом месте разговора многие его жертвы начинали все отрицать, пытались как-то объясниться. А сейчас разговор развивался несколько необычно. – Мне достаточно только... – начал было Карр, но Томас перебил его:

– Вам нужно сказать только слово, и меня повесят. Я понял вашу угрозу. Может быть, перейдем сразу к делу? Что вам нужно от меня? – Карр недовольно поджал губы. Какой скучный человек, этот Макларен! Он явно никуда не спешит, никуда не собирается. И все же создается впечатление, что он торопится и торопит Карра. – Ну, так как? – повторил Томас. Карр громко вздохнул.

– Я хочу стать участником страховок аферы, которую вы задумали с вашим компаньоном.

Томас даже бровью не повел.

– Мы не участвуем ни в какой страховой афере, – холодно и раздельно отчеканил он.

«Что ж, уже лучше», – отметил про себя Карр.

– Неужели? А я вот пришел прямо от своей дочери, которая, кстати, купается в роскоши с прибыли, которую принесла ей ваша схема. Судя по всему, дело крайне выгодное.

– Она сказала вам, что в это втянут Джеймс? – поморщился Томас.

– Нет, мой дорогой. Это я сказал ей об этом. И она не отрицала, – с довольным видом пояснил Карр.

– Звучит не очень убедительно, – отозвался Томас с заметной сухостью.

– Хо! Поверьте, так все и было. Моя маленькая черноволосая девчушка, похоже, ждала моего приезда. У нее и план был готов, как убедить Бартона взять меня в компаньоны.

Донн молча разглядывал Карра.

«Неужели Донну совсем нечего сказать?» – раздраженно подумал тот.

– Похоже, моя милая дочь мечтает заполучить в свои руки Брамбл-Хаус, – произнес он.

– Брамбл-Хаус? – удивленно переспросил Томас.

– Да. – Карр нахмурился и недовольно посмотрел на складку, которая образовалась на кружевах его манжеты. Он тряхнул рукой и расправил кружева вокруг запястья. – Не сердитесь, если вам об этом ничего не известно. Об этом никто ничего не знает. Это сельский дом, который когда-то принадлежал покойному мужу Фиа. Сейчас он принадлежит мне. Незадолго до кончины Макфарлен заложил его мне, так же как и многое другое. Неудачно для Фиа, конечно, да и для его сына тоже.

– У Макфарлена остался сын? – с нескрываемым любопытством поинтересовался Донн.

– Да, у него есть сын, но он ничего собой не представляет.

Том поморщился, однако Карр не понял отчего.

– А зачем вашей дочери нужен этот дом? – спросил Донн.

– Она хочет его, потому что он стоит больших денег. Да и все поместье достаточно велико, а земли весьма плодородны. И если она будет владеть им, то сможет жить в роскоши на доход, который приносит поместье.

Донн задумался. Карр опустил подбородок на руки, лежавшие на набалдашнике трости, и наблюдал за Томасом. Он не собирался сообщать Донну, что Фиа спит и видит, как бы освободиться от власти отца. «Не стоит пробуждать в этом морском волке нездоровые чувства», – подумал Карр не без доли сомнения. Он припомнил, что когда Донн гостил в замке Уонтон-Блаш, Фиа явно увивалась за ним со всей непосредственностью просыпающейся юности, но он успешно сопротивлялся ее чарам, не обращая на нее никакого внимания.

Бедняжка Фиа! Для Томаса Донна ничто и никогда не изменит того факта, что Фиа – дочь его врага, и она навсегда останется дочерью его врага. Не в ее силах заставить Томаса забыть это.

– Впрочем, хватит о Фиа, – продолжил Карр, – и о Бартоне, – добавил он. – Мне хочется поговорить о вас. Может, заключим своего рода договор, Донн, или мне следует называть вас Макларен?

Донн пожал плечами.

– Знаете, вы меня не убедили, что Джеймс сделал что-то противозаконное, – с решимостью проговорил Томас. – Зато совершенно очевидно, что ваша дочь подбивала его на это. Если бы я согласился на ваше предложение, вы смогли бы приказать своей дочери оставить Джеймса в покое?

– Да мне и не пришлось бы этого делать. Если бы мы стали компаньонами, Бартон прекратил бы свои махинации достаточно быстро. Я хочу сказать, даже безмозглому болвану ясно, что если каждый застрахованный корабль сгорает, тонет или на него нападают пираты, это уже явный перебор.

– А Фиа?

– Если Фиа поймет, что ее перехитрили, она быстро оставит Бартона в покое и постарается найти еще кого-нибудь, кто обеспечил бы ей средства для... – Карр замолк. Он хотел сказать «для того, чтобы вырваться из-под моей власти», но передумал и закончил: —...кто обеспечил бы ее домом.

Томас пристально смотрел на Карра.

– А если я откажусь от вашего предложения, вы сообщите властям, кто я?

– Точно так! Конечно, если вам повезет, вы успеете покинуть Англию, но не сможете вернуться сюда, не будете никогда чувствовать себя здесь в безопасности. И в море, между прочим, тоже, потому что Англия владеет морями...

– Я вас понимаю.

– Я был уверен, что вы меня поймете. – Карр постучал тростью о ковер, показывая тем самым, что разговор закончен. – Итак, подходим к завершению переговоров. Как же мы поступим дальше? Что нам делать относительно нашего партнерства?

Донн размышлял. Карр дает ему время. Он не любит скоропалительных и эмоциональных решений.

– Пожалуй, на это уйдет не меньше месяца, – произнес Донн. – Необходимо закупить груз. Груз должен быть достаточно серьезный и дорогой. Мне придется съездить во Францию и найти что-то, что можно прилично застраховать на хорошую сумму, и отправить в зарубежный порт с прибылью, например, лен, вино или что-нибудь другое. – Он нахмурился. – Нам не придется искать получателя груза, поскольку получать-то будет нечего. Мы погрузим товар, а ночью перед выходом в море случится пожар.

– Превосходно! – воскликнул Карр, его глаза вдохновенно сияли. – Но у меня есть идея получше.

– Неужели? – сухо осведомился Донн.

– А почему бы не получить деньги за груз дважды? Погрузите его. Пусть страховая компания Ллойда проинспектирует судно, затем перед пожаром перенесите груз на берег, мы его спрячем где-нибудь и потом продадим.

– Что ж, отлично, – сдержанно ответил Томас, но Карр внезапно нахмурился.

– Я думал, у меня прекрасная идея, но у вас она не вызывает особого воодушевления.

– Извините, но я просто не очень люблю, когда меня шантажируют. Кроме того, я опасаюсь за жизнь тех, кто работает в доках, потому что огонь может легко распространиться.

Он боится за жизнь грузчиков? Как поверить в услышанное? И поэтому единственной реакцией Карра было несколько разочарованное «о-о-о!».

– Я тоже хочу кое-что получить от этой сделки. – Томас посмотрел Карру в лицо.

– Но-но-но, – помахал пальцем Карр, – или вы забыли, что нельзя ставить условия тому, кто угрожает?

– Я никому не угрожаю. Я просто хочу вам сказать, что есть только один способ получить от меня то, что вам нужно. Я не питаю особой любви к Англии, поэтому высылка из страны не будет для меня наказанием, как считаете вы.

Слова Донна прозвучали слишком серьезно. Карр призадумался. Он не любил идти на уступки своим жертвам. Но сейчас интуиция подсказывала ему, что выбора у него нет: Томас покинет страну, не раздумывая.

– Что вы хотите?

– Вот что. – Томас наклонился вперед и торопливо заговорил.

Десятью минутами позже, когда Карр уходил, лакей, придерживающий для него дверь, услышал смех графа. Смех этот звучал не очень приятно.

Томас вылил остатки бренди в камин. Пламя вспыхнуло янтарным цветом, Донн почти со стоном отвернулся. Он думал, что Джеймсу вполне хватит трех недель до отплытия из Лондона, чтобы освободиться от чар леди Фиа. Но он не был уверен в том, что Фиа подчинится отцу и оставит Джеймса в покое. Она может пойти на любой отчаянный шаг, если обнаружит, что ее загнали в угол.

К несчастью для нее, в угол уже загнали Томаса.