"Человек наизнанку" - читать интересную книгу автора (Варгас Фред)

IV

В субботу и воскресенье Лоуренс прилежно просматривал всю центральную и местную прессу, отыскивая информацию о волках, да еще наведался в кафе, расположенное в нижнем конце деревни.

– Не ходи туда, – уговаривала его Камилла. – Они будут тебя доставать.

– Why? Почему? – раздраженно поинтересовался Лоуренс. Он всегда сердился, когда ему было неспокойно. – Это же и их волки тоже.

– Это не их волки. Это волки, с которыми возятся парижане, это злые духи, истребляющие их стада.

– Я-то не парижанин.

– Ты занимаешься волками.

– Я занимаюсь гризли. Гризли – моя основная работа.

– А как же Август?

– Это другое дело. Стариков надо уважать, а слабым помогать. У него никого, кроме меня.

Лоуренс не обладал ораторскими способностями и предпочитал обходиться жестами, улыбками или гримасами, как принято у опытных охотников и ныряльщиков: и те и другие вынуждены общаться беззвучно. Построить правильную фразу было для него настоящей пыткой, чаще всего он ограничивался более или менее понятными, но не слишком связными обрывками, лелея надежду, что какая-нибудь добрая душа закончит за него этот тяжкий труд. Может, он стремился скрыться в ледяных просторах, чтобы не слышать людской болтовни, может, наоборот, продолжительное пребывание в арктической пустыне отбило у него желание выражать мысли вслух, а из-за особенностей работы речевой аппарат сам собой разладился; во всяком случае, парень говорил очень мало, низко опуская голову и заслоняясь от собеседника падающей на лоб длинной прядью светлых волос.

Камилла, любившая транжирить слова не считая, с трудом привыкла к такому экономному способу общения. Впрочем, когда привыкла, почувствовала облегчение. Она слишком много говорила в последние годы, и разве ей это что-нибудь дало, кроме отвращения к себе самой? Вот почему молчание и сдержанные улыбки канадца неожиданно погрузили ее в состояние покоя и избавили от многих старых привычек, две из которых – рассуждать и кому-то что-то доказывать, – безусловно, были крайне вредными. Камилла не могла окончательно расстаться с увлекательным миром слов, но хотя бы заставила бездействовать ту значительную часть своего мозга, что прежде отвечала за убеждение других людей. Теперь этот аппарат доказательств тихо ржавел в дальнем уголке ее черепной коробки – усталое чудовище, никому не нужное, теряющее детали аргументов и обломки метафор. Теперь, рядом с молчаливым парнем, который шел своим путем, не интересовался ничьим мнением и не желал, чтобы кто-то комментировал его жизнь, мозг Камиллы словно проветрился и стал намного легче, как чердак, откуда разом выкинули годами копившийся хлам.

Она быстро записала на нотных линейках несколько тактов.

– Если тебе наплевать на них, на этих волков, почему ты хочешь пойти в деревню?

Лоуренс шагал взад-вперед по темной комнате: окна были закрыты деревянными ставнями. Заложив руки за спину, он бродил из угла в угол, задевая светлыми волосами за потолочную балку; у него под ногами то и дело жалобно поскрипывали шатающиеся плитки пола. Домишки южан строились не для здоровенных канадцев вроде Лоуренса. Левая рука Камиллы нерешительно пробегала по клавишам, ища нужный ритм.

– Знать бы, кто из них, – задумчиво произнес Лоуренс. – Кто из волков.

Перестав играть, Камилла повернулась к нему:

– Кто из них? Ты думаешь так же, как все? Что это один волк?

– Они часто охотятся в одиночку. Надо на раны посмотреть.

– А овцы где?

– В холодильной камере, их мясник забрал.

– Он что, собирается их продавать?

Лоуренс усмехнулся и покачал головой:

– Нет. «Нельзя есть дохлых животных» – так он сказал. Это для экспертизы.

Прикусив кончик пальца, Камилла погрузилась в размышления. Она еще не думала о том, что следовало бы все выяснить об этом животном. Она не верила в слухи о звере-чудовище. Речь просто шла о волках, вот и все. Но Лоуренс, вероятнее всего, считал, что во всех этих нападениях виновно одно существо и оно имеет некий облик и некое имя.

– И кто же из них? Ты знаешь?

Лоуренс пожал мощными плечами, развел руками.

– Посмотреть раны, – повторил он.

– И что тебе это даст?

– Размеры. Пол. Вероятность велика.

– Ты кого-то подозреваешь?

Лоуренс прикрыл лицо ладонями.

– Сибелиуса, того, огромного, – смущенно пробормотал он, почти не разжимая губ, словно напрасно оговаривал кого-то. – У него отняли территорию. Маркус, он молодой и наглый. Сибелиус наверняка обозлился. Я его не видел уже несколько недель. А он крутой, этот парень, на самом деле крутой. God. Tough guy. Мог захватить новую территорию.

Камилла поднялась, обняла Лоуренса за плечи.

– Если это он, что ты можешь сделать?

– Усыпить его, закинуть в грузовик и увезти в Абруццкие Апеннины.

– А что скажут итальянцы?

– Они классные. Гордятся своим зверьем.

Камилла встала на цыпочки, поцеловала Лоуренса в губы. Молодой человек опустился на колени и крепко обхватил ее. Может, плюнуть на этого дурацкого волка и провести вот так всю жизнь, в одной-единственной комнате, вдвоем с Камиллой?

– Ну, я пошел, – вздохнул он.

В кафе после бурной дискуссии Лоуренса наконец согласились пустить в холодильную камеру. «Траппер», как его здесь называли, – а кто он, как не охотник, или, как говорят в Северной Америке, траппер, если всю жизнь шатается по канадским лесам, – теперь, похоже, переметнулся к противникам. Никто впрямую не сказал ему, что его считают предателем. Просто никто не решился. Потому что в глубине души все чувствовали, что он им еще пригодится, с его опытом, силой и смелостью. В маленькой деревушке нельзя было не считаться с такой приметной личностью. Тем более что парень имел дело с гризли, причем был с ними на равных. Значит, волки для него вроде забавы. Вот и не знали теперь, с какой стороны к трапперу подступиться, говорить с ним или лучше не стоит. Впрочем, какая разница, ведь это ничего не меняло, потому как сам траппер предпочитал отмалчиваться.

Под неусыпным наблюдением мясника Сильвена и столяра Жерро Лоуренс внимательно осмотрел овец: у одной не хватало ноги, у другой был вырван клок мяса около шеи.

– Следы зубов нечеткие, – пробормотал он. – Плохо сохранились.

Лоуренс жестом показал, что ему нужна линейка. Ни слова не говоря, Жерро сунул ее ему в руку. Лоуренс что-то измерил, подумал, потом снова принялся мерить. Через некоторое время он поднялся, махнул рукой, и мясник одну за другой перетащил овец обратно в холодильную камеру, захлопнул тяжелую дверь и опустил ручку.

– Что скажешь? – спросил он.

– Думаю, один и тот же зверь.

– Большой?

– Здоровенный самец. Пока это все.

Был уже вечер, но десятка полтора жителей деревни никак не расходились, собравшись маленькими группами на площади вокруг фонтана. Они словно не решались отправиться спать. В каком-то смысле они, не сговариваясь, уже вышли в дозор. Вооружившись, они несли охрану деревни – настоящее мужское дело. Лоуренс подошел к столяру Жерро, сидевшему в одиночестве на каменной скамье: казалось, тот мечтает о чем-то, уставившись на свои грубые башмаки. Впрочем, он, вероятно, ни о чем и не мечтал, а просто разглядывал свои грубые башмаки. Столяр был человек мудрый, молчаливый, не склонный к горячности, и Лоуренс его уважал.

– Значит, завтра ты пойдешь в горы, – задумчиво произнес Жерро.

Лоуренс кивнул.

– Будешь искать волков?

– Да, как и все остальные. Они, наверное, уже начали подготовку.

– Ты знаешь, что это за зверь? У тебя есть какие-нибудь соображения?

Лоуренс поморщился:

– Может, новый.

– С чего ты взял? Тебя что-то смущает?

– Его размеры.

– Он действительно большой?

– Не то слово, слишком большой. Зубная дуга очень широкая.

Жерро уперся локтями в колени, прищурился и внимательно посмотрел на канадца.

– Так, значит, черт побери, это правда? – пробормотал он. – Все, что они говорят? Что это необычный зверь?

– Не такой, как все, – ровным голосом произнес Лоуренс.

– Может, ты плохо промерил, траппер? Подумаешь, размеры, да они никогда не бывают точными.

– Да, зубы могли соскользнуть. Мог не сразу крепко вцепиться. Тогда следы будут больше.

– Вот видишь.

Мужчины надолго замолчали.

– Но все же он очень большой, – снова заговорил Лоуренс.

– Похоже, ему предстоит хорошенько размяться, – заметил столяр, оглядев площадь, где мужчины, переговариваясь, держа руки в карманах, сжимали кулаки.

– Не говори им-

– Да они сами уже все себе сказали. Что ты думаешь делать?

– Поймать его раньше, чем они.

– Понимаю.

В понедельник на рассвете Лоуренс сложил рюкзак, закрепил его на багажнике мотоцикла и собрался отправиться в Меркантур. Вести наблюдение за любовными играми юных Маркуса и Прозерпины, попытаться найти Сибелиуса, проследить за перемещениями стаи, проверить, кто из животных на месте, кого нет, подкормить престарелого Августа, а кроме того, поискать Электру, молодую самку, о которой уже больше недели ни слуху ни духу. Он собирался также пройти за Сибелиусом на юго-восток, до самой деревни Пьерфор, где было совершено последнее нападение.