"Последний из Рода" - читать интересную книгу автора (Авербух Наталья, Комарова Валерия)ГЛАВА 5 21 — 23 ноябряМаг затих, успокоился, Нара кое-как сумела отмыть его лицо и руки от крови, но та продолжала сочиться через поры. Ума не приложу — как он еще жив с такой-то кровопотерей? Хотя, кто их, магов, знает? Все у них не как у людей. Говорят, им голову можно отрубить — обратно прирастет. — Похоронить надо, — задумчиво пробормотал Кольд, глядя на трупы. — Оно, конечно, не жарко, вонять нескоро начнут, но… Я мысленно согласился. Надо. Только вот прямо сейчас у нас гораздо более срочное дело. Маг попросил помочь. Не себе — обозу. И я обязан исполнить его просьбу. А как мне справиться с целой бандой не использую Огнь — никого не волнует. Это исключительно мои проблемы. Моя мать любила повторять: «Назвался груздем — полезай в кузов». А я назвался Воином. И чего меня теперь удивляет, что жизнь превратилась в череду стычек и драк? Избежать этого можно было там, на торжище, отказавшись принять свое наследие. Это не спасло бы — лишь отсрочило, но… Что толку жалеть о том, что было бы? Изменить прошлое никому не под силу. Приходится жить со своим выбором. Следовать ему. Делать то, что должен. — Так что, пойдем? Эх, жаль маг не может помочь. Он бы быстро яму выкопал, а вот мы часы проковыряемся… — продолжил Кольд. Он беззастенчиво разглядывал меня, но вопросов, на удивление, не задавал. То ли знал, что означают метки — наемник вполне мог слышать о знаках Огня, — то ли просто решил не рисковать, проявляя любопытство. — Да надо бы тут пошарить, авось не все разбойники унесли, может чего ценного и найдем. Меня передернуло, но Кольд, вроде, не заметил этого. Неужели он предложил серьезно? Мародерствовать? Да я скорее руку себе отгрызу! — Пусть Нара покопается, пока мы этих похороним, — предложил наемник. Рычание родилось в горле, я сжимал зубы до скрипа — так сильно, что казалось, будто они крошатся. А потом рык вырвался, пробился сквозь стиснутые зубы, обернулся змеиным шипением, гулом разъяренного пламени, сквозь которое с трудом можно было различить слова: — Ещ-щ-ще заикнеш-ш-шься об этом: ш-ш-шкуру спущ-щ-щу! — И сам испугался этого незнакомого, угрожающего тона. Я так никогда не говорил. Не умел. А вот Кольд лишь бровь приподнял, на мгновение мне показалось — будто его кривящиеся в изумленной ухмылке губы напоминают черный разруб. Синие глаза, обычно лучащиеся смехом, вдруг стали холодны, поблекли до снежной голубизны. Нара, с недоумением наблюдавшая за нами, вскинулась: — Эй, прекратите! А Кольд все так же молча, холодно глядел на меня. Не угрожающе — оценивающе. И вот в этот момент у меня язык бы не повернулся назвать его наемником. Кто бы он ни был — не простой смертный увязался за нами. А если? Если он… Такой же, как я? Слуга Огня? Если Реи'Линэ послала за мной человека, опасаясь, что Старшего и фейри я быстро раскушу? Но вот наваждение исчезло — будто и не было его. Кольд усмехнулся, блеснули синие глаза, он засунул руки в карманы куртки и чуть склонил голову, признавая поражение. Опасения, охватившие меня вот, секунду назад, вдруг показались смешными и нелепыми. Ну какой из этого шута шпион? А Воин? Нет, не воин он — наемник. По всему видно. А эти два пути несовместимы… Почти никогда… В наемники из-за денег подаются, а Воинам на роду написано бедняками рождаться и умирать. — Но против того, чтобы похоронить их, ты не возражаешь? Или тебе твоя воинская честь не позволяет заниматься таким низменным делом? — издевается. А Нара за моей спиной едва слышно фыркает. Да, помнится именно в этом, пусть и другими словами, она меня обвиняла… Они с Кольдом, случайно, не родственники? Не отвечаю. Иду к Наре и магу, открывшему глаза и хрипло попросившему воды. Я все еще надеялся, что… — Ты просил о помощи, — жестко. — Кому я должен помочь? — Алью… спаси… увели… — прошептал он, давясь водой, поднесенной ему Нарой. Он вцепился скрюченными бурыми пальцами ей в плечо, чтобы сесть. — Спаси… А если поздно… убей… Ты же Воин, вижу, в тебе сила есть… Я еще в начале видел, что ты… Помоги… спаси ее… Что хочешь отдам, сколько попросишь заплачу… только Алью… не дай… спаси… или хоть убей без мучений, быстро… Он закашлялся, захрипел, сжал плечо Нары так, что она взвизгнула — синяки, небось, останутся. Потом по его телу прошла судорога и он обмяк, Нара едва успела подхватить его, прикрыть затылок, чтобы не ударился. — У нас нет выбора, — произнесла она, глядя на затихшего мага. Он едва дышал, быстро двигались под закрытыми веками глаза. — Ты поклялся… — Эй, вы о чем там шепчетесь? Что этот калека там выпрашивает? — Девушку спасти просит. Ее разбойники увели с собой, — объяснил я. Алья… Я помню ее. Златокудрая красавица-хохотушка. Ее все в обозе любили… Вон, маг наш так вокруг нее и вился. Только она все шутила, словно вода сквозь пальцы уходила. Я его и невзлюбил за эту вот настойчивость, с которой он переселенку преследовал, думал, позабавиться хочет. А оно вон как! И, кстати, что я его все маг, да маг зову? Какое же у него имя? Ах да… Анатоль Щитовик… — Эк умен, маг-то! Это что ж он думает, ради какой-то бабы незнакомой мы головы положим?! Ну, нет, я не самоубийца! — фыркнул наемник. — Тут команду в пять-шесть человек, да мага знающего — тогда можно было бы чего придумать, а так… Я вздохнул. Кольд, в общем-то, прав. Он озвучил мои мысли, пусть и не слишком тактично… Но у него есть выбор, а вот у меня… Проклятый фейка! Век не забуду! Удружил! А если еще окажется, что на обоз напали не случайно, а благодаря тебе — придушу. И плевать, что ты — бессмертный демон, Князь. Придушу! Сам сдохну, но тебя с собой заберу! — У нас нет выбора, Тиан дал… — А я думал, ты на голову здоровый, а оно… — Кольд оглядел меня. — Хотя вы, Воины, всегда такие… Не от мира сего… Поэтому и не доживаете до старости. — Кто бы говорил! — огрызнулся я в ответ. — А наемники что, не так быстро умирают? И за что? За деньги! Я-то по своему пути иду, а вот ты ради чего дерешься? Чтобы заработать на пару кружек и ночку с продажной девкой?! — Эй, вы! — вовремя вмешалась Нара, предотвращая назревающую драку. Не знаю, как Кольд, но я был готов вцепиться в саблю. — Хватит препираться! Какая теперь разница? Обет не снять, так что мы с Тианом идем за пленниками, а ты оставайся тут, посторожишь наши вещи и лошадей, заодно за больным присмотришь… — Ни за что! — отозвался Кольд и, одновременно с ним, я возмущенно: — Ты совсем сдурела?! Никуда ты не пойдешь! Только тебя мне и не хватало. Самому бы выжить, а еще тебя защищать! — Я иду с тобой! — непреклонно. — Одного не пущу! Меня передернуло. Я с надеждой глянул на Кольда, прося хоть его помочь… Ну не может же он не понимать, что не место Наре в бою! Меня она не слушает, но Кольд, вроде, нашел к моей менестрельке подход. Как ни горько признавать, ему проще с ней общаться… — Это не обсуждается, — наконец, произнес наемник. — Твой Воин может сколько угодно рисковать головой, не указ я ему, но тебя не пущу. Надо будет — по рукам и ногам свяжу. Она всплеснула руками и с надрывом простонала: — Так он из-за меня обет дал! Не могу я его бросить! Вот обсуждают, как будто меня тут нет… — Идиот значит, раз за тебя Нара покраснела, побагровела, а потом все краски схлынули с ее лица. — Я иду с ним, — твердо. — И не смей мне указывать, что делать. Если ты — трус, не способный помочь Тиану, значит, я ему помогу! Я застонал… Потом вздохнул. Этак можно часами препираться, но время-то идет, кто знает, что случится с девушкой за это время… Что Кольд и Нара самозабвенно орали друг на друга. Маг все еще пребывал в забытьи — повезло. А вот у меня уже уши горели от того, как двое спорящих меня именовали. Идиот — было самым ласковым. Ладно, пока они ругаются, я, пожалуй, пойду… Сабля на поясе; волосы заплести в косу, чтобы не мешались. Чем бы завязать только? Не думаю, что стоит использовать ленту. Сейчас мне Да-да, знаю, глупо… Но надеяться на это — все, что мне осталось. Нет, клятву я исполню. В тот момент, когда пойму, что не справлюсь — призову Огнь. Все одно — мне умирать, а так хоть не за медяк — за людей, не чужих мне, с кем из одного котла ел. — Хотя кое-кто и не согласился бы со мной, но воевать — не женское дело! — нависнув над менестрелькой, орал Кольд. — С чем ты на разбойников собралась идти? Гитарой их по головам лупить будешь? — Да хотя бы и гитарой! — разошлась та. Раскраснелась, глаза блестят… Красивая она все-таки. — Раз уж ты струсил, пойду я! Они так увлечены перепалкой, что и не замечают моего ухода, продолжают выяснять между собой. Не знаю, почему, но я улыбаюсь. Разбойники оставили достаточно следов, мне не нужно думать о том, чтобы сбиться с дороги, поэтому размышляю я о совсем неважных вещах. О том, что надо было купить Наре полушубок — холода наступают на пятки, а сама она так в плаще и проходит… Вспоминалась прошлая зима: белый, мягкий пух-снег валил стеной, укрывал город одеялом… Мне так хотелось, как в детстве, упасть в него, закрыть глаза… И все чудилось тогда, в ночной страже, что среди белых завихрений сияет что-то… Словно глаза чьи, аметистовые, холодные… Улыбаюсь… Разбойники далеко ушли, сейчас я даже рад этому. Сломанные ветки отмечают их путь, я как пес иду по запаху крови. Мелко подрагивает рукоять сабли? Или это руки мои дрожат? Вокруг меня не тьма, а серая, вязкая дымка, то там, то тут разбитая светящимися, движущимися пятнами. Моргаю, но ничего не изменяется. Тру глаза… Не помогает. Но так даже лучше. Понимаю, что движущиеся пятна — ни что иное, как лесные зверьки. Обычный человек никогда не заметил бы их, но для меня, с этими новыми, подаренными Огнем, глазами, это не составляло труда. Кольцо жгло мизинец, пульсировало: то сжимало до боли, грозя оторвать палец, то ослабляло хватку, что я боялся — слетит. Ухали ночные повелители леса, мерно билось в моей груди сердце, словно не зная — недолго ему осталось… — Дура! — шипел разъяренный наемник. — Неужели не можешь куцым своим умишком сообразить — в бою будешь только помехой! Твой кретин и так только о тебе и думает! Как он будет биться, если ты рядом?! — Он за нас обоих клялся! — отчаянно спорила я. Кольд меня не понимал, не мог понять. Как втолковать, что я боюсь, смертельно боюсь остаться одна в ночном лесу и ждать, умрет ли мой человек или выживет. Сидеть и ждать смерти. Лучше уж сразу, не откладывая… — Мой долг… — Твой долг — под ногами не путаться! — рявкнул наемник. — А мы с Тианом… — он оглянулся на моего человека… на то место, где тот только что стоял… и осекся. Тиана нигде не было. Ушел! Опять ушел! И ничего не сказал, только повернулся и сбежал от меня! На верную смерть сбежал. Будь проклят, Ли'ко, ты обрек меня на гибель! Я только-только собиралась разразиться подходящим к случаю воплем — воплем обиды, страха, ярости и отчаяния, как Кольд подскочил ко мне, и зажал рот. — Молчи! — приказал он. — Кого ты хочешь привлечь своим ором? Разбойников? Я вырвалась — он меня не удерживал. Прервать крик баньши — до такой наглости люди еще не доходили. Есть обычаи, есть приличия — когда баньши кричит, смертные земли замирают и прислушиваются к ее воплю-предсказанию. Другое дело, что заткнуть рот бесплотной Старшей попросту невозможно. — Но я должна… — ошеломленно пробормотала я. — Тиан… — Остаться в живых — вот что ты должна! — холодно отрезал наемник. Теперь, когда мой человек ушел, Кольд как-то собрался, сосредоточился и начисто потерял азарт спора. Отмахнуться от меня, как от ненужной помехи — вот что он собирался сделать. Я открыла рот, готовясь протестовать, но наемник не дал мне и слова вставить. — Сиди здесь! — Но Тиан… — Я пойду за ним, — отрезал Кольд. — Жди нас здесь, помоги раненому. Ему ты сейчас нужнее, чем своему… Тиану. — Но… — вякнула я. Было в Кольде что-то неправильное, пугающее. Похолодели синие глаза, неестественно искривился рот… С таким Кольдом я спорить не решалась. От такого хотелось убежать подальше: любая смерть была предпочтительнее его гнева. — Ты хочешь помочь? — спросил наемник, усилием подавляя ледяное бешенство. Я молча кивнула. — Тогда жди нас здесь! Отвернулся и побежал — туда, куда до него тайком ушел Тиан. А я осталась… одна. В стороне завозился маг. Убить бы его, но что уж теперь. Все равно он уже попросил о помощи, а его смерти Тиан не поймет, когда… если вернется. — Живи, человек, — равнодушно сказала я щитовику. — Но лучше бы тебе на свет было не рождаться, так и знай! Маг не слышал меня — он был без сознания. Хорошо ему — лежит и ни о чем не заботится. А мне остается только ждать. Бояться и ждать… Вздохнув, я кое-как стащила с одного из убитых куртку и подложила магу под голову. Поискала и нашла в одной из повозок кем-то брошенный плащ. Кое-как постелила его под человеком, тот только постанывал. Еще две куртки с убитых пошли вместо одеял. Потом позвала пауков, чтобы приложить паутину к лицу и рукам. Может, хоть так кровь остановится. Подумала еще и перевернула пострадавшего на бок. Я видела достаточно людей, чтобы теперь вспомнить: их именно так кладут, когда они без сознания. Все. Больше делать было нечего. Ох, Тиан… Разбойники не таились, я легко шел по их следу. Скоро… Вот-вот нагоню их. Я ускорил шаг, сердце уже не стучало — бухало о ребра так, будто хотело сломать клетку, вырваться из груди. Шумела в ушах кровь, а серая мгла рассеялась, я видел, словно днем. Кончики пальцев покалывало, горячие муравьи-мурашки ползли по позвоночнику, щекотали шею. Свистела за плечами тяжелая коса, рассекая со свистом холодный воздух… И как женщины такие носят, не замечая, не чувствуя неудобства? Хотя, может это потому, что я сам всегда стригся коротко? Голодная пустота притихла, чувствовала, что уже скоро я отпущу ее, позволю насытиться, открою путь Огню… — Глупый мальчишка! — раздался позади знакомый сердитый голос. Я остановился, подавив желание схватиться за саблю. — Вот за что я порой ненавижу людей — так это за их глупость. Куда ты в одиночку собрался?! И людей не спасешь, и сам сдохнешь! Его синие глаза сверкали гневом, а пустые руки были сжаты в кулаки. Ясно… Не помочь — вернуть. Жаль. Хотя, почему жаль? Наоборот… Даже вдвоем мы бы не справились. Зачем ему-то погибать? — Возвращайся. Позаботься о Наре, чтобы она благополучно добралась до Костряков. А лучше проводи ее до Вольграда, обратно. Или до Псхова. В моих вещах кошелек найдешь — этого хватит. — Я даже рад, что он бросился догонять меня. Теперь, по крайней мере, я могу позаботиться о Наре хоть чуть-чуть, убедиться, что она не останется одна. Думаю, если Кольд даст слово — он его не нарушит. Не тот человек. — Ты идиот, — неожиданно спокойно. — Хотя я могу назвать идиота еще большего, который тебя в это втравил… Но раз уж дал слово Князю — держи его. Может, сам Лис уже и жалеет о задумке своей неудачной, но ничего не поделать. Не может он слово тебе вернуть. — Ты все-таки от нее… — вздохнул. Странно, но злости не было — только разочарование. Мне действительно нравился Кольд. Я бы хотел назвать его другом… Но для него я — лишь работа. — И кто ты на самом деле? Твоя кровь — красная… Князь? Фейри? Или все же человек? — Это важно? Думаю — нет. Хотя могу ответить: человек. — Он вытащил из кармана тонкие перчатки и методично натянул их, проверяя, чтобы они вплотную прилегали к коже. Потом достал из-за ворота шнурок, помедлив пару секунд, сорвал; снял кольца, которые носил на нем — среди них то, что привлекло мое внимание там, в таверне. Подбросив их на ладони, — я испугался, уронит, — Кольд одно за одним надел четыре кольца на правую руку. Потом два тонких серебряных обода — на левую. Попробовал, как сидят, не слетят ли. Затем хмуро глянул на меня, достал меч из ножен, легонько щелкнул по черному клинку, отозвавшемуся мелодичной, высокой нотой. Он сразу стал казаться как-то выше, опасней. Вместо обычной надменной усмешки, его губы кривились в злой, хищной ухмылке, делая его лицо почти уродливым. Сияние вокруг него разливалось не светлое, а алое почти багряное, пугающее… — Аш'сса… — прошипел он. — Ш-шеиш-ша'сса…[16] Огнь со всей силы ударил по вратам, что создал в моей груди, пытаясь проломить их, открыть, придти в этот мир. Я сам не понял, когда успел выхватить саблю и приготовиться атаковать. «Опасность!» — кричали инстинкты. — Сегодня я тебе не Враг, малыш, — произнес Кольд, усмехаясь. — Сегодня я твой Союзник. Цени, мало кому удавалось услышать такие слова из моих уст… Молнией озарение промелькнуло! Союзник. Кольд Союзник. Единственный в истории маг, которого назвали «боевым». Маг-воин, силу которого понять и назвать так и не смогли. Маг, который мог бы стать Ректором, но предпочел, чтобы его имя прокляли, а самого его причислили к демонам-колдунам. Единственный человек, по силе не уступающий фейкам, которого боятся почище их самих. Колдун, влюбленный в фейку… В Огнь, мать ее так, Реи'Линэ! — Кольд Союзник, — попробовал я имя на вкус. Оно горчило на языке… — Колдун… — Тебя это смущает, Душа Огня? — насмешливо приподнял бровь. — Тебе ли меня бояться? Или лучше было бы, окажись я простым наемником? Мы бы там с тобой и полегли… Не считаешь, что помощь Колдуна окажется кстати? Если не нужна тебе она, не стану настаивать. Иди один, умирай как дурак, сохранив гордость и не запятнав себя связью с демоном… Выбирай, Тиан Берсерк. Только выбирай быстро. Нара недолго вытерпит, за нами пойдет, неуемная, уж я-то знаю. И он еще спрашивает? Может быть, я — дурак, но даже дурак предпочтет использовать шанс выжить. Гордость — слишком дорогое удовольствие для меня в данный момент. О ней я вспомню потом, когда вернусь с победой… Разбойники ничего не боялись. Их лагерь был не просто времянкой, совсем нет: два десятка крепких домов, обжитых и выстроенных на годы; чуть в стороне разбит огород. Окна были закрыты резными ставнями. На деревенской площади полыхал костер, собравшиеся горланили песни и поминутно поднимали кружки с пивом за здоровье неизвестного нам Гарая. — Мы точно туда пришли? — прошептал с сомнением Кольд. — Прямо пастораль… Не верится, что жители этих пряничных домиков по ночам на большую дорогу выходят. — Ты меня спрашиваешь? — ядовито переспросил я. — Это ты вел, а я за тобой шел. Ты и скажи — там мы или нет. Кольд провел ладонью перед лицом, словно отгоняя мошкару. Сверкнуло белое кольцо. — Странно… — заключил он, наконец. — Людей точно привели сюда, но разве это разбойничий лагерь? Ни одного часового не выставили, в домах семнадцать человек — спят, двадцать три у костра. Сколько там было, в обозе этом? Я прикинул. — Десятков пять, это если без охраны… — Вот-вот… А тут — четыре десятка… Как-то не сходится. — Думаешь, не туда пришли? — с сомнением раздраженно спросил я. — Туда, — Кольд вновь спрятался за дерево. — На месте мы. Чую. Только вот не нравится мне эта красивая обертка, которую нам показали. Не так что-то… — Магия? — поразила меня догадка. — Она самая. Маг среди них есть, да не слабый. Попали мы с тобой в переплет. Небось уже почуял нас, с-с-собака! — А ты не догадался защиту выставить, колдун-недоучка? — прошипел я. — Зачем ты тогда вообще со мной потащился?! Кольд сверкнул глазами, в неверной серой полутьме, кажущимися особенно яркими. — А кто тебе сказал, что я вообще могу защищать? Я боевой маг, не забыл?! Боевой! Не щитовик! Убивать — все, на что способна моя сила. — Как же ты тогда определил, сколько людей в лагере? — не понял я. — Обычно, — огрызнулся Кольд, всем своим видом показывая, что дальнейшее мое любопытство нежелательно. — Лучше думай, что делать будем. Тебе не кажется, что глупо было бы мчаться с саблями наголо на этих пьяниц? — Глупо. У тебя есть другое предложение? Может, воспользуешься своим колдовством? Мы бы так и продолжили препираться, не желая признавать, что не знаем, как поступить, но нас прервали. — Кхе… Молодые люди, и что вы здесь делайте, а? — сухонький старичок оперся на сучковатую палку и внимательно разглядывал нас. Его выцветшие, блеклые, светло-голубые глаза слезились, а желтоватое лицо было испещрено глубокими морщинами. — Мы мирная деревня, а вы — с оружием к нам. Нехор-р-рошо… Вот эта раскатистая, глубокая «р» пробудила меня, вырвала из оцепенения. — Берегись! — Кольд отбросил меня в сторону, мигом позже в дерево, за которым я стоял, вонзился арбалетный борт. Четверо стрелков появились за спиной старика, вышли прямо из воздуха. Заполыхала серая мгла: вокруг разбойников воздух светился зеленым, а старика окружало что-то, напоминающее по цвету болотную грязь: мерзкое, плотное, тягучее. — Ну что, голубочки мои, — мерзко захихикал маг, — попались? Кольд побагровел. Заполыхали руны на его мече, перчатка разбухла, бесформенной массой — черной с алыми и синими проблесками-кольцами — облепила руку, потом выбросила щупальца… Колдун зарычал, оскалился… Маг — а старик был тем самым магом, скрывшем пленников от нашего взора, это даже мне было понятно, — нехорошо захихикал. Быстро-быстро замелькали узловатые пальцы, рисуя в воздухе руны. Я не шевелился, лежал на земле. Кольд и сам справится. Вон — глаза бешеные, как у зверя дикого. Сейчас маг поймет, с кем связался… Нет в Академии никого, кто мог бы Союзника одолеть — это всем известно. Иначе не гулял бы демон по людским землям, где ему вздумается, свободным, как птица. Я ошибся. — Отруби ему руки! — закричал Кольд, вдруг побледнев, отступив, растеряв всю злость. — Быстрее! Отруби этому гаду руки! Я вскочил, выхватил саблю… Но было уже поздно. Руны, словно стрелы, рванули к Кольду, вошли ему в грудь, колдун взвыл, рухнул на землю, заскреб по ней пальцами, его тело билось, выгибалось дугой. Удар. Сабля рассекает воздух. Арбалетный болт пчелой свистит на палец от виска… Его защищает щит — этого мага. Я рублю, с замаха, вкладывая всю силу, сам не понимая как, уклоняюсь от болтов. Они стреляют всего с минуты, даже слепой бы не промазал — но они мажут. Я бью, бью и бью, но щит держится. За моей спиной воет Кольд — как дикий зверь воет. Маг больше не улыбается, в его глазах удивление. Рычу… А потом что-то опускается мне на затылок. Тяжелое… Серая муть темнеет, словно в воду налили чернила… Меркнут краски, мир становится зыбким, кажется, что я стою на его Краю — еще шаг, и упаду в Ничто. Темнота вокруг. Я ослеп? И чей-то протяжный стон. Не стон удовольствия, как мне вначале подумалось с чего-то, — стон боли. Произошедшее вспоминалось урывочно. Меня догнал Кольд… Кольд Союзник. Да — не Враг. Потом была деревушка… Да, пастораль, — незнакомое слово. Так ее назвал колдун-наемник. Маг-старикашка. Вой. «Отруби ему руки!» Болты-шмели… — Эй, Берсерк, ты жив? — тихо, хрипло спросила тьма голосом Кольда. — Вроде… Только ничего не вижу, — неуверенно отозвался я. — Я ослеп? — Нет. Просто здесь темень кромешная… — Кольд закашлялся, потом, справившись с приступом, продолжил: — У нас большие проблемы, малыш. Я бы даже сказал — огромные неприятности. И, между прочим, я сильно разочарован. Какой из тебя воин, если тебя может вырубить подкравшийся сзади неумеха, просто ударив по голове лопатой?! — Уж извини, я пытался спасти тебя: великого и могущественного колдуна, не способного справиться с деревенским шарлатаном! Я начинаю сомневаться, что ты тот самый Кольд, что-то не увидел я в твоем исполнении магии! — Вот об этом я и веду речь. Этот шарлатан — вовсе не шарлатан. Мастер. И он каким-то образом вычислил мое слабое место. Только одно способно причинить мне вред, остановить меня, сковать силы — и он это использовал. Я был уверен, что никто и никогда не догадается о моей уязвимости, но, как видишь, напрасно… — Что будем делать? — тьма рассеивалась, уступая место ставшему уже привычным серому туману. — Ты можешь снять его заклинание? И… Где мы вообще? — В банке, — сообщил Кольд. — Магической банке. Я ждал продолжения, но его не последовало. Кольд лишь стукнул кулаком по… дну банки?… и прошипел-прорычал: — Убью! Убью сволочную бабу! Стер-р-рва! Она все! Никто кроме нее не мог! — Слушай, Кольд, а какого же размера должна быть эта банка?! — наконец спросил я. — Как мы могли ее не заметить? — Самая обычная банка. В шесть кружек. В таких маги обычно хранят зелья, которые вроде не и нужны, а вылить жалко… Их огневики делают из белого песка. И, сразу скажу, такое стекло не бьется. — Погоди-погоди… В какие шесть кружек?! — возмутился я. — Тут места — как в целом доме! Хочешь сказать… — Именно это я и хочу сказать, идиот! Никогда не слышал о магических банках? Не слышал?! Ну ты — деревня, Берсерк! Они уменьшают то, что в них хотят положить. В сотни, в тысячи раз уменьшают! Банка — самая обычная, на шесть кружек, а вот мы с тобой сейчас размером в муравьев. Ма-а-аленьких мур-р-равьев, Хаос их пожри! И вернуть размер можно только заклинанием, а оно — для каждой банки свое! Я нащупал за спиной стенку и сполз по ней, закрыв лицо руками, давясь смехом. Нет, ну такое могло случиться только со мной! Бояться смерти в Огне и в результате погибнуть под чьим-то каблуком! Прижимая руку, облепленную шевелящимся — Эта др-р-рянь мне заплатит за это! — выплюнул Кольд вместе со сгустком крови. — Дор-р-рого заплатит! Думала, не пойму, кто против меня сыгр-р-рал, а, Ткачиха?! Слышишь меня?! Жди гостей! И пр-р-риготовь оправдания понадежней, сама знаешь, Бредит, похоже… Что ж, все хуже, чем я надеялся… Молчание. Серая муть. Надрывный кашель. Синие глаза и розовое, почти незаметное марево, окружающее его тело. — Тебе придется впустить Огнь, малыш… Этот маг… отравил… меня. Эти руны — сила противоположная той, которой я владею. Это как гниль. Пока я могу сдерживать его магию, но если не выжечь пораженное место, я погибну. Тебе придется выжечь Как он может просить о таком? Хотя… — Ты меня не так понял, — прервал мои размышления Кольд. — Я не прошу тебя уйти в Огнь, лишь чуть-чуть приоткрыть врата, дать ему просочиться между створками и дотянуться до меня. Ничего с тобой не случится, обещаю. Огнь не заберет тебя… — Хорошо, — решился я, а потом, с сомнением, добавил: — Но я понятия не имею, что делать. Кольд был белым, как полотно, на его лбу выступила испарина, сияние вокруг него практически погасло. Он дышал рвано, неглубоко. Даже мне, далекому от целительства человеку, было понятно — дело плохо. — Иди сюда, — попросил он. — Так, чтобы я мог до тебя дотянуться. Я повиновался. Встал на колени. Кольд вцепился одной рукой мне в плечо, а вторую ладонь положил мне на лоб. Его глаза казались белыми, лишь вокруг расширившихся зрачков синел тонкий ободок. — Зови, — приказал Кольд и захрипел. — Зови, Берсерк. Представь… ворота… открой… Я представил ее: пустоту, что затаилась возле сердца. Клубок шевелящейся тьмы… И искорку, тлеющую в этой тьме: маленькую, алую искорку, едва-едва заметную, но готовую в любой миг разгореться пожаром. — Помоги… — молил я. — Помоги ему. Выжги. Кольд вдруг выгнулся дугой, задыхаясь, хватая ртом воздух, заваливаясь назад, увлекая меня за собой. Я едва успел подставить руки, удержаться. Колдун отпустил мое плечо, но каким-то чудом смог удержать ладонь. — Быс… Быст… быстрее! Я уже хотел сказать, что не могу, не получается, но вместо этого… Я больше не чувствовал своих губ. Я вообще не чувствовал тела: что-то вытолкнуло меня прочь, захватило его, оставив меня наблюдать за происходящим со стороны. Мое тело горело. Сначала занялся кончик косы, пламя струйками взбежало по ней, охватило голову… Вскоре все мое тело представляло собой горящий факел: соврал колдун. А потом пламя спало, щупальцами потянулось к хрипящему, задыхающемуся Кольду, вошло в его грудь. Колдун закричал, да так, что мне поплохело… — Это был последний раз, Воин, — захватчик поднялся и посмотрел прямо на меня. — Он помог ему, потому, что не мог не помочь. Ты призвал Огнь ради него, только поэтому я уйду, не забрав то, что ему причитается. Только поэтому. Но его терпение подходит к концу. Больше он не даст тебе отсрочек… — Чуть склонив голову, пришелец осмотрел меня. То, что сейчас я был бесплотен и сам не видел себя, ему, похоже, не мешало. — Мы еще встретимся, Последний из моего Рода. Встретимся, когда придет твой срок. Помни, Последний из моего Рода, когда не останется надежды, ты всегда можешь позвать… Я изумленно уставился на свое тело, внутри которого сейчас… Полыхнул Огнь и я вновь ощутил свое тело. Пахло гарью и осенней сыростью, а кончики пальцев, казалось, были раскалены. Я затряс руками, рассыпая вокруг искры. Кольцо сдавило мизинец так, что на глаза выступили слезы. Кольд лежал недвижим, только едва вздымалась грудь, да бешено билась жилка на виске. Убедившись, что колдун жив, я понял, что самого-то меня колотит. Это было странно — чувствовать себя живым после того, как решил — все, умер. После того, как встретил его… — Эй, Кольд, — позвал я, усаживаясь рядом. Он не ответил, только невидящие глаза открыл белые. — Ты как, колдун? Нет ответа. Что ж… Значит, подожду… Ничего другого мне не остается. Интересно, сколько мы уже тут сидим? Нара, небось, извелась вся. Как бы за нами не побежала… Надо возвращаться. Она и наверняка забыла позавтракать и накормить лошадей. А что, если маг про нее узнал и послал своих подручных? А что, если… Ожидание изматывало. Никогда я не переживала ничего подобного. Ждать, когда решится судьба своего человека и не иметь никакой возможности заглянуть в будущее. Я молилась своей Эйш-тан, но ничего не происходило — Осенняя Княгиня надежно отрезала меня от моей Повелительницы. Что толку кричать проклятия? Теперь уже ничего не изменишь. Ждать, ждать, ждать. Кольд прав — в бою я только помеха. Я ничего не могу, ни к чему не способна. Ни на что не гожусь. Глупая, бездарная, никчемная баньши. Сколько можно тянуть?! Если умирать — то быстро, разве можно вынести эту муку?! Минуты тянулись — одна за другой. Бесполезно. Кричи — не кричи, проси — не проси, ничего нельзя изменить. Пустота и одиночество. Бессилие. Смерть — вот участь той, что не смогла предостеречь своего человека от ошибок. Я пыталась почувствовать Тиана, жив ли, здоров ли, а, может, ранен и умирает, но не могла, в человеческом облике мне ничего не дано. Все напрасно, напрасно… Маг зашевелился, с отвращением отшвырнул паутину с ладоней, сорвал с лица. Дурак, не ценит заботы, пауки так старались… — Пить… — простонал он. Я подала ему флягу, он приподнялся на локте и напился сам. Кольд был прав — маг поправляется. И кровь больше не идет… надеюсь, Кольд и Тиан не очень надолго задержались, рано или поздно запахи привлекут диких зверей, а от меня толку мало. Маг уселся на плаще и заозирался по сторонам. Интересно, видит ли он в темноте? Я-то вижу, но я — особый случай. А человеку и без того плохо. — Где… где? — прохрипел он. — Не вернулись еще, — успокоительно. Как бы я ни сердилась, человеку не понять, какое зло он мне причинил. Не говорить же о долгих тысячах лет, которые я прожила и которые еще могла бы прожить, если бы не он. Да и вдруг обойдется?.. Глупая надежда, но Кольд обещал… можно ли ему верить? — Жди. — Алья… — то ли всхлип, то ли стон. Я вздохнула. Лучше бы девчонка на свет не рождалась, а, родившись, не попадалась на нашем пути вместе с этим… недоразумением. — Я ничего не знаю, — вежливо. Все-таки вежливо. Как бы то ни было, сейчас мы товарищи по несчастью. — Жди, маг, это все, что нам остается. Тот собирался что-то ответить, но силы оставили его. Маг устало опустился на плащ, закрыл глаза. Я взялась за гитару. Надо было раньше догадаться. Может быть, мне удастся хоть так заглянуть в будущее, поймать видение-предсказание, которое… Из-под пальцев сама собой потекла мелодия — тоскливая, безнадежная… я вздрогнула, но не могла удержать слова, рвущиеся с губ. Отложив гитару в сторону, я зарыдала. Никогда. Не понять, не помочь — мне отказано во всем. О, Стихии! Я отдала бы все, что у меня есть, но у меня не было ничего, кроме жизни. Хаос, мне страшно было заглядывать в будущее, я не понимала, чего я хотела. Страстное желание жить, почти затихшее вместе с угасанием Рода, возродившееся, едва я увидела Тиана… почему-то сейчас оно казалось не таким уж важным. Лишь бы он был жив. Лишь бы вернулся. Смертельный холод обуял меня, когда я осознала: он нужен мне, именно этот человек и никакой другой. Пусть глупый, пусть наивный, пусть. Это неважно. Он мне нужен. Только он. Я погибла… Прошло не меньше часа. Я весь извелся: одолевали тяжелые мысли. Ненавижу неизвестность. Колдун так ни разу и не пошевелился: лежал, словно труп. Я все дергался, когда мне казалось, что он перестал дышать. Хотел было устроить его поудобней, но с него стаскивать куртку побоялся (мало ли что на ней за заклятья), я свою снять просто не мог: стоило перестать ее касаться, тут же исчезала и появлялась на мне. Плюнув, я оставил Кольда так, как есть. Ничего с ним не случится, колдуны — твари живучие. Сам я отошел к стенке. Сполз по ней, запрокинул голову. Холодно — аж пар изо рта. А кончики пальцев все покалывает. Вот сейчас бы костерок разжечь… Интересно, чем все-таки занимается Нара? Волнуется за меня? Или дуется, что ее бросили? Или… Что она сделает, если… А спать-то как хочется. И перед этим желанием закрыть глаза меркнет все: беспокойство о Наре, угроза смерти. Я всего на секунду закрою глаза. Всего лишь на мгновение. Просто веки такие тяжелые, что… Я не буду спать. Я просто посижу с закрытыми глазами, вслушиваясь в тихое, рваное дыхание колдуна. Я не буду… …не засну… …засну… Паутина. Ненавижу. Она кругом — липнет к одежде, коже. Меня передергивает: я пытаюсь снять ее хотя бы с лица, но останавливаюсь, замираю: опасность. Холодной змейкой по позвоночнику. Огненными буквами перед глазами. — Так вот ты какой, Тиан, потомок Берсерка, — насмешливо. — Не ожидала, что ты примешь мое приглашение, но тем лучше. Она красива. И, одновременно, уродлива. Тонка, словно тростинка. Истощена, словно скелет, обтянутый тонкой пергаментной кожей, чуть светящейся в темноте. Ее волосы похожи на шевелящихся синих змей, а черты лица столь правильны, что вызывают отвращение: идеала не бывает, он — лишь маска, под ним скрывается что-то безобразное. — Ты красив, Воин, смел и горд, — она лежит в паутинном гамаке, накручивая одну из нитей на палец, не глядя на меня. — Ты до боли напоминаешь его, но, в то же время, я вижу отличие. Он был силен, а ты — слаб. Слаб и беспомощен. Он был Воином, а ты… Ты же — Никто. Я молчал. Что толку спорить со сновидением? Она просто озвучила мои страхи. — Ты умрешь, Воин, — смеется она. — Я уже выткала узор твоей смерти. Тебе его не порвать. Ты слаб. Не повторить подвиг предка, не стать равным ему. Ты лишь неудачная его копия, как бы ни старались мои враги. — Отпусти его! — раздалось из тьмы, окружающей нас. — Ты перешла все гр-р-раницы, Ткачиха, призвав Берсерка в свои владения! Я узнал эту раскатистую «р». Но как это может быть? Колдун! Вот демон, уже в мои сны проник! Вот выберемся, наши пути навсегда разойдутся! — Он волен уйти, — безразлично произнесла женщина. — Я не неволила его, он сам принял приглашение, сам пришел ко мне в гости. — Он думает, что спит, — опроверг ее Кольд. — Он не понимает, кто ты. Я хотел вмешаться, прогнать Кольда из моей головы, но его следующие слова заставили передумать и возблагодарить Единого, что колдун так вовремя явился за мной: — Ты забыла представиться ему, Княгиня Судеб, та, которую зовут Ткачихой. Он вышел из переплетения нитей и тьмы, не потревожив паутины, словно был бестелесным призраком. В глазах полыхало небесно-голубое пламя. — Ты излишне нагл, Кольд Союзник, — недовольно, с угрозой. — Я знаю свое место, а вот ты, Великая, позабыла, что и на тебя найдется управа. Хочешь войти в круг Права? Думаешь, сладишь с Огнем или Листопадом? Ох, сомневаюсь… Это тут ты богиня, а там… — Я поняла, — прошипела Княгиня. — Ты заплатишь мне за свои угрозы! — Не сейчас, — уточнил Кольд. — Не сейчас, — неожиданно мирно согласилась она. — Два столетия спустя… Кольд коротко кивнул, а потом протянул мне руку. Я схватился за нее, всем сердцем желая вырваться из этого кошмара наяву. И открыл глаза, все еще чувствуя на коже противную липкость паутины. Кольд крякнул и перевернулся на бок, подложил ладонь под щеку, осмотрел меня внимательно. — Ну вот и ладненько, — заключил он. — Жив, и то хорошо. А Княгини этой не бойся, она над тобой не властна. «А над тобой?», — хотел спросить я, но не успел. — «Она угрожала тебе…» Банку тряхнуло, а потом сквозь ее стенки хлынул ослепительно-яркий свет. — Проснулись, малыши? Готовы встретить свою судьбу лицом так сказать к лицу? — прохихикал-прогремел великан-маг. Его огромное лицо, искаженное стеклом, казалось испещренной разломами-морщинами горой. — Вот погань, — Кольд встал и погладил облепившую правую руку массу: словно котенка успокаивал. — Ничего… Правильно люди говорят: «Хорошо смеется тот, кто смеется последним». Вот и посмотрим, у кого… чувство юмора… лучше. Маг потряс банку. Нас с Кольдом, судорожно цепляющихся за абсолютно гладкие стенки, кидало из стороны в сторону. Я с трудом заставил себя оставить бесплотные попытки уцепиться и прикрыл голову руками. Кольд звучно матерился после каждого удара: ему приходилось хуже, чем мне. Колдун был тяжелее и крупнее. А потом мир в очередной раз перевернулся с ног на голову. Я успел только выставить перед собой руки, как нас с Кольдом вытряхнули из нашего временного узилища. Резкая острая боль прошила правую руку. — Ты в порядке? — Кольд с трудом сел. — Руку сломал, кажется, или ушиб… — механически ответил я, баюкая поврежденную конечность и глядя за спину колдуну. — Но это мелочь, по сравнению с тем, что сделает эта штука… — Что? — не понял он. Потом оглянулся через плечо… — Твою мать! Маг-старикашка скрестил руки на груди и мерзко захихикал. Меня передернуло. Точно сумасшедший… Но, надо признать, этот сумасшедший добился того, чего не смогла Академия — он умудрился пленить и убить Кольда Союзника. И меня заодно с ним… Не думаю, что мы выживем после встречи с домашним любимцем мага — лохматым черным пауком… — Позавтракай ими, Черник, — преложил маг. — Давай же, смелее… Я знаю, они покажутся тебе гораздо вкуснее мух… Паук нападать не торопился, поблескивал глазами-бусинами, нервно подергивал жвалами. Возникало ощущение, что он либо не видит нас, либо по каким-то соображениям опасается атаковать.[18] Кольд, пошатываясь, поднялся на ноги. Я шагнул было к нему, — поддержать, — но он резким окриком остановил: — Стой там, где стоишь, если не хочешь стать кормом! — О, Колдун, хочешь попробовать убить моего малыша? — прогремел голос старика. — Попробуй-попробуй… Может сумеешь хоть поцарапать Черника перед тем, как он до тебя доберется. Что же Кольд медлит? Почему не атакует? Ведь Огнь исцелил его… Паук выставил перед собой передние лапы и, угрожающе загребая ими воздух, двинулся на Кольда. Тот пошатнулся и вдруг согнулся пополам, засунув в рот два пальца. Меня тоже поташнивало, но… Паук остановился, а Кольд, захлебываясь кашлем, выблевал… почерневшую руну… Еще одну и еще. Руны на мгновение повисали в воздухе, а потом взрывались, осыпались пеплом. — Эй! — кажется, маг понял, что его план под угрозой. — Эй, что… Он не успел договорить. Кольд разогнулся и захохотал, вырастая на глазах. Зашевелилось быстрее Шлеп! Ладонью прихлопнув паука, Кольд свесил ноги со стола. Я стоял возле его бедра, искренне надеясь, что в пылу сражения колдун не забудет обо мне. — А вот теперь, маг, тебе придется за все ответить… — промурлыкал он. Чего только не было в его голосе: и удовольствие, и предвкушение, и радость, и злость и черная ненависть… Маг запел-забормотал знакомое уже заклинание, но Кольд, казалось, ничуть не опасался. Он фыркнул и осторожно, словно боясь, что ноги его подведут, встал. Одной рукой он опирался о столешницу. — Ты думаешь, твой фокус удастся дважды? — спросил Кольд, ловя первую из рун-стрел, нацеленных ему в грудь. С оглушительным звоном взорвалась одна из банок, стоявших на полке над столом. Вонючая жидкость хлынула на стол. Я едва успел отбежать, вскарабкаться на толстый, переплетенный кожей, манускрипт. — Ну я же говорил… Видишь? Маг что-то прошипел-просвистел. Короткая тень за его спиной зашевелилась, вырастая, становясь грязно-бурой, разделяясь, поднимаясь, превращаясь в двух огромных змей. — И это все? — Кольд все-таки рискнул, отпустил стол, шагнул навстречу двум бросившимся на него порождениям тени. Поймав их, он, ничуть не смущаясь, завязал два призрачных гибких тела узлом и, сплюнув, бросил их обратно, уже в собственную тень, тут же зашевелившуюся. Может, послышалось, но в какой-то момент мне показалось — она чавкает. Маг отступил на шаг, его глазки забегали. Мне на мгновение показалось, он ищет путь к отступлению, но вдруг он рыкнул как-то по-особенному и из его ладоней вылетели два тонких, сияющих клинка. Маг как-то подобрался, разом помолодел лет на сорок, вспыхнула на разгладившемся лбу белая руна. Я упал ничком — что бы сейчас ни произошло — не уверен, что дом устоит. Комната не так велика, чтобы дать место схватке магов. — Святой Воин, ну надо же! — ухмыльнулся Кольд. — Я и не думал, что найдутся еще идиоты, использующие его. Разве ты не знаешь, маг, что за цену тебе придется заплатить? Вижу… знаешь… Ну что ж, не мое это дело. Все равно тебе не помогут ни святость, ни молодость… И Кольд атаковал. Мгновение — и перчатка на его руке превратилась в меч — черный, текучий, словно бы игрушечный. Маг принял удар перекрестьем клинков, но его сил не хватало, он пятился к стене, уступая наседающему на него колдуну. — Исчадье! — шипел маг. — Убирайся к своему хозяину! А Кольд лишь смеялся в ответ: — У меня нет хозяев, старый дурак! Нет и не было! Левой рукой он непостижимым образом ударил противника в живот. Тот отлетел к стене, прошиб ее, словно камень бумагу. — Шей, Аи, Нар![19] — выкрикнул Кольд и бросился в дыру, за которой шумел лес. — Ар-р-р! Я не видел того, что происходило дальше. Гремела и полыхала магия, рычал Кольд, шипел маг. Мне оставалось лишь ждать, пока эти двое решат, кому жить, а кому умереть. Ждать. Ненавижу ждать. …И все стихло. Только оглушительно громко отсчитывала время водная клепсидра, непонятно как уцелевшая в воцарившемся тут хаосе. А потом по коже побежали мурашки, каждую мышцу словно рвануло. Я взвыл, зажмурился, а когда открыл глаза, обнаружил, что окружающий мир вернулся к нормальным размерам. Точнее, это я вернулся обратно. Кольд, вошел сквозь пролом в стене и, глянув на меня, устало вздохнул, потер лоб, испещренный глубокими морщинами — он будто разом лет на двадцать постарел. Или мне это кажется? Ан нет, не кажется! Вон, в волосах серебрится… Не седина ли?! — Силен, собака! — в сердцах, выпалил колдун. — Силы на него потратил — немерено! Ты не пугайся, Берсерк, сейчас полчасика посижу — оно получше станет. — А у нас есть эти полчасика? — спросил я скептически. — Разбойники-то небось на подходе. Светопреставление ты устроил — Академии на зависть. У них на экзаменах так не бухает и не свистит, как сейчас было. — Не прибегут… Этот… — Кольд запнулся, видимо исчерпав все те имена, которыми мог наградить старого мага, — …этот паук мух-то своих побаивался, у него тут все загорожено-закрыто. Ни туда ни обратно ходу нет. — И как же мы выберемся? — встревожился я. — Да вот, отдохну, и выберемся. Сломать-то эту защиту мне — раз плюнуть. Бухну чем поувесистей — и лопнет как мыльный пузырь. Кольд огляделся, подошел к столу, нахмурившись осмотрел залитые зельями пергаменты и книги. Схватив банку, бухнул ее об пол с такой злостью, будто магическая вещица была в чем-то виновата, словно она по собственному желанию засосала нас в свое нутро. — Рука болит? — спросил он, уже спокойней. — Еще как, — подумав, я поднял колченогий стул и, с трудом пристроив его около уцелевшей стены, осторожно сел. Стул скрипнул, но выдержал. Эх, сейчас бы лечь! У меня все нутро отбито о стенки этой проклятой банки! Как я еще голову-то сумел не проломить?! — Сейчас пройдет, — пообещал Кольд, осторожно, двумя пальцами, за сухой уголок поднимая со стола свиток. — Ну давай, лечи, — согласился я. Кольд обернулся, приподняв в недоумении бровь. Я отметил, что морщинки начали разглаживаться, а серебряные нити из волос исчезали на глазах. — Я не по этому делу, Берсерк, уж извини. Говорил же — убивать могу, а вот наоборот — это не ко мне. — Он вернулся к разбору бумаг покойника. — Тогда это я до самых Костряков промучаюсь, — вздохнул я. Стул пугающе крякнул в ответ. Ух, рухлядь! — А вот это ты зря, — Кольд буркнул. — Ты повнимательней-то к телу прислушайся — быстрей меня оклемаешься. Ты ж не человек, дубина! Когда это Воины по неделям поломанные ходили? Вас ранить-то — удача невероятная нужна, тело — что сталь. А уж ранил — беги. Тебе руку отруби — через пару дней новая вырастет. Я выпучил глаза. Вот так ничего себе! Это ж чего меня так поломало-то тогда?! Не удержавшись, я поинтересовался у Кольда. — Говорю ж — дубина ты, небитый еще, неполоманый, — Кольд присел на краешек стола, упершись ладонями и чуть откинув голову. — Что, думаешь, я такой потрепанный? Маг-то на мне сам царапины не оставил, а вот пока мы с тобой по банке летали — мне все тело разбило, одних ребер штук пять треснуло. Человеческая плоть слаба. Он закряхтел, потирая грудь, я же последовал его совету и обнаружил, что колдун не соврал: тело все еще ломило, но боль утихала быстрее, чем после заклинания лечебного бывает. И рука почти прошла — пальцами шевелить совсем не больно. — А ты думал, Огнь только забирает, ничего не даруя взамен? — понимающе усмехнулся Кольд. — Нет, Берсерк, он своих Воинов ценит и хранит. — А раз он так их ценит и хранит, чего ж ты в него не ушел?! — огрызнулся я беззлобно. — Он тебе не платит ли случаем за то, чтоб других уйти соблазнял? С твоих слов мне прямо дар какой достался, а не проклятие! Сверкнули синие глаза, на миг посветлели до холодной зимней голубизны, а потом колдун рассмеялся, но как-то горько, невесело: — Я б ушел, Берсерк, с огромным удовольствием ушел бы… Только вот не примет он мою душонку черную. Не от него я… — Кольд замолчал, а потом неохотно, через силу продолжил: — Тебе повезло, Берсерк… Повезло родиться на свет Воином. Повезло… И замолчал. Я ждал, но Кольд ничего не добавил. Осекся, нахмурился, будто виня себя за оговорку какую, за откровенность. — Ну ты как? — спросил он, выдирая меня из дремы, в которую я провалился, сам того не поняв. — Саблю держать сможешь? Пора нам, а то твоя Нара извелась уже, точно на подмогу кинется… Я встал, стул тут же зашатался и перекосился на одну сторону. И как я умудрился на нем усидеть? Тело слушалось беспрекословно — нигде не болело, ничего не тянуло. Словно и не было ничего! Словно месяц прошел, а не полчаса! Не соврал колдун, надо же… — Идем, — Кольд спрыгнул со стола, потянулся. — Идем, Воин… Обнажи свою саблю — вдоволь сегодня она крови напьется… Глаза жгло — едкий пот струился по лбу. Я все пытался не думать — не чувствовать, но каждый раз, когда моя сабля опускалась, что-то обрывалось внутри меня. Что-то менялось, уходило… Сначала было страшно, потом — пусто. В какой-то момент я понял — мне все равно. Мне плевать на этих людей, поднявших против меня оружие. Сабля легко порхала в руках, со свистом рассекая холодный воздух. Кто-то сзади схватил меня за волосы, потянул — я зарычал, ударил, не глядя. Отпустило… И вот все — не с кем больше сражаться — лишь Кольд рядом… А я даже не запыхался, только холодно — до костей пробирает. И нет ни сожалений, ни отвращения к тому, что я натворил… — Где похищенные? — спросил я у Кольда. Голос звучал глухо и как-то незнакомо. Будто и не мой… — Давай заберем их, и обратно — холодно тут… Кольд пожал плечами и вытащил из-за пазухи банку — маленькую, раза в три меньше той, что нашей тюрьмой была. В банке что-то копошилось… Кто-то копошился… Я сглотнул. Вдруг горло сперло, а в глазах потемнело. — Зачем? — спросил-каркнул. — Зачем тогда?! И, не найдя слов, обвел вокруг себя руками. — Ты сказал… — Я ничего тебе не говорил, Берсерк, — ответил жестко синеглазый колдун. — А вот зачем — это ты и сам должен понимать. Какой из тебя Воин, если ты крови не нюхал? Эти люди заслуживали смерти, ты лишь восстановил справедливость, ты верно послужил Огню и Реи'Линэ… Я закусил губу, закрыл глаза… Нет, хватит на сегодня смертей, даже если кто-то заслужил ее больше, чем эти несчастные разбойники… — Не суди о том, чего не понимаешь, Берсерк… — Он оказался рядом, не успел я вдох сделать, доказывая — даже подаренной Огнем силе не тягаться с его колдовством. — Ты все еще слишком… человек… Ты все еще не понимаешь, куда тебя привел избранный путь. И если мне придется — обманом ли, хитростью, — заставить тебя уничтожить всех разбойников Роси — я это сделаю. Потому, что на кону слишком многое. — Их нужно было доставить в Костряки. Я не имел права… — Я сглотнул. — Я мог взять их живьем! Как ты не понимаешь — нет доблести… нет чести… — Это ты не понимаешь! — Кольд прошипел. — Этим смертным уже — Но убил их я! — кричу. — Я! Я открываю глаза и тону в холодной синеве… В его взгляде даже не сочувствие — жалость. Мне хочется стереть ее, ответить на нее ударом — выбить из Кольда. — Именно поэтому, Берсерк… Именно поэтому ты все еще не принял свой путь. Ты мертв, Берсерк. Ты умер, призвав Огнь. Тебе разрешили остаться в смертных землях, но ненадолго… Мертвым не место среди живых. Ты не увидишь прихода Зимы, Берсерк… Он отвернулся и быстро что-то пробормотал: — Не стоит этим людям помнить, о чем мы тут говорили, — произнес он, поудобней пристраивая банку. — Идем, — я, не оборачиваясь, зашагал к лесу. — Идем, колдун… — Не забывай, Берсерк, что я тебе сказал. И не вздумай пытаться от меня избавиться! Скажешь Наре, кто я — я объясню ей, что ты такое и где твое место. Не показывай виду, не вызывай подозрений: взамен я клянусь, что буду защищать ее, хранить от бед… — Бросил он мне в спину. Я рыкнул, на ходу переплетая растрепавшиеся волосы. Кровь которой я был залит с ног до головы, исчезла, будто впиталась в кожу. Хорошо, а то Нара бы испугалась… Нара… Он пообещал ее защищать. Он… Мне ли это услуга? Почему он так не хочет, чтобы менестрелька знала, кто Кольд такой? Все равно времени у меня нет… Если колдун не солгал… А он не солгал. Так не все ли равно? Я не смогу быть рядом с ней, так пусть будет Кольд. По крайней мере она будет под защитой. Может быть он — ее судьба? Чего я-то ревную? Она мне не жена, не сестра… Холодный воздух омывал горящее от унижения и стыда лицо, тихо шуршал ветер, медленно накрапывал дождь… Пустота в груди притихла, спряталась, словно понимая, что скоро… скоро она насытится, заполнится, загорится… Ожидание закончилось как-то внезапно. Только что была ночь, был стонущий от бессилия маг, был холод, дождь и страх — и вот все исчезло. Я еще не слышала шагов, а уже почувствовала — Те часы, которые я провела в одиночестве, показались мне годами. Тиан же за время нашей разлуки постарел, казалось, на несколько столетий. Усталый, опустошенный, несчастный… нет, не несчастный. Просто… у моего человека был такой вид, словно ему уже нет ни до чего дела. Будто ему уже все равно. Плевать на все… и на всех. Это заставило меня остановиться, унять ту радость, с которой я бросилась ему на встречу. Последние разделяющие нас шаги я прошла степенно и важно, как и положено Старшей при встрече со смертным. Но вот удержаться и не обнять своего человека я не сумела. Мой человек! Жив! Жив! К сожалению, он меня не так понял… — Не усидела таки? — укоризненно спросил Тиан, отнимая мои руки от своих плеч. — Видишь, и без тебя справились, не пропали. Не надо было нас искать, все хорошо… Я поразилась тому, как мертво звучал его голос. Отстранилась, внимательнее оглядела своего человека. На нем не было ни следа ран, словно и не сражался он с разбойниками. Неужели он все-таки… не решился? Нарушил слово? А, может, просто не успел ничего сделать?.. — Тиан, — не хочу пугаться, но голос дрожит. — Ты… что случилось? Люди? Та девушка? Почему?.. — В порядке все с ними, — встрял Кольд. Я даже вздрогнула: я и забыла о наемнике за это время. Да и что мне помнить о нем, когда — Вот, — наемник бережно достал из-за пазухи банку и поставил на землю. Я сначала ничего не поняла, потом вгляделась… О, Хаос, чего только люди не придумают плохого, чтобы применить к себе подобным! — Буди мага, красавица, пускай открывает… Мы оставили перепуганных людей в Гнилых Елях — деревушке, расположенной недалеко от того места, где разбойники напали вчера на обоз. Глава обоза говорил что-то про награду за спасение, но Тиан не стал даже слушать. Не пойму я моего человека, он всерьез полагает, что подаренных Листопадом денег нам на всю жизнь хватит?! Когда я попыталась заспорить, Тиан заявил, что спасал людей в счет долга Лису, а, значит, ему никто ничего не должен. Одно другому не мешает, но этот… этот слишком щедрый человек не хотел меня слушать. Глава обоза еще что-то говорил насчет того, чтобы остаться здесь с ними, пока они не оправятся от потрясения, не починят телеги, не вылечат раненых. И потом ехать, как и прежде, всем вместе. И Кольда звал. Да, охранники, вдвоем положившие банду разбойников и победившие мага — что может быть лучше? Обещали хорошо заплатить: не как раньше Тиану платили, а полновесным серебром. Мой человек колебался, но тут уже Кольд отказался наотрез. Напомнил Тиану, что он не на прогулке, что его ждут в Костряках — да кому там мой человек нужен?! — и настоял на том, чтобы мы продолжали путь. Не останавливаясь даже на день, благо, лошади за ночь успели отдохнуть — в отличие от нас троих. Ладно Кольду, он, видимо, двужильный, но о Тиане мог бы подумать! Тиан поразительно легко согласился на уговоры Кольда, хотя ничего нелепее я не слышала. Будто так и надо — спешить в никому не нужные Костряки на никому не нужную службу… Не понимаю я их. Мои возражения, как и прежде, в счет приняты не были. После того ужаса, который я испытала, ожидая Тиана с боя, мне совершенно не хотелось кричать и устраивать сцены. Точнее — не было сил. Какая разница, где находиться и что делать? Мой человек решил ехать — я с ним. К середине дня выяснилось: Кольд погорячился, требуя, чтобы мы ехали до следующей деревни, нигде на пути не задерживаясь. Моя лошадь начала отставать, лошадь Тиана — прихрамывать, а сам Берсерк заявил, что, если мы не сделаем привал, я вот-вот свалюсь на землю от усталости. Я промолчала — мне казалось, я свалюсь еще на первом часу сегодняшней скачки, но гордость Старшей заставляла сжимать зубы и держаться. Тиан спешился — гораздо лучше, чем вчера, когда мы доехали до обоза, — и помог мне слезть. Добренький — нет, чтоб меня послушаться с самого начала, сейчас бы хлопот не знали! О, Стихии, как же мне плохо! Вдруг ужасно захотелось прижаться к своему человеку и застыть так, наплевав на весь мир, позволив событиям свершать своим чередом, даже если Порядок вдруг неожиданно провалится в Хаос — просто быть рядом с Тианом и ни о чем не думать. Он нужен мне, только он, ни Род, ни потомство, которое Тиан может оставить, нет, только он. Но если я не пересилю себя и не позабочусь о том, чтобы на свет появился его ребенок, мне придется уйти в Хаос, когда жизнь человека оборвется. Нет. Не для того я тысячи лет пестовала его Род, чтобы сейчас позволить ему угаснуть из-за своей прихоти. Да и сам Тиан… Как сестру он меня любит, скажите пожалуйста! Я отошла к обочине дороги — доковыляла — и прислонилась к дереву. — Я хочу есть, — неожиданно для себя самой произнесла я. Кольд соскочил с коня. — Приехали, — насмешливо. — Не ты ли вчера заявляла, что после скачки думать о еде не можешь? — Это было вчера, — запротестовала я. — И я уже больше суток ничего не ела! — Сама же сказала, что ужинать не будешь, — напомнил Кольд. — И завтракать не захотела. — Такую гадость?! — возмущенно. В самом деле, на завтрак нам предложили что-то настолько несъедобное, что проснувшийся было аппетит заснул крепким сном до самого обеда. Которого, как оказалось, не предполагалось вовсе. Кольд пожал плечами. — Мы-то поели. И не запасали ничего в дорогу: думали, вечером поедим. Я перевела жалобный взгляд на Тиана. Тиан вопросительно взглянул на Кольда. — У меня ничего нет, — категорически заявил наемник. — А на охоту уйдет столько времени, что проще до жилья доехать. — И близко оно? — спросил мой человек. Наемник опять пожал плечами. — Часа три-четыре, после того, как ваши лошади отдохнут. — А долго они будут отдыхать? — взвыла я. — Не знаю, не меньше часа точно. — Я столько не проживу! — объявила я, сползая по стволу на землю. Тиан снова вопросительно взглянул на Кольда. — Я похож на мага? — проворчал наемник. — Который из шапки кролика достает? Жареного. — Я хочу есть, — простонала я вместо ответа. Необходимость терпеть полдневную скачку вымотала меня настолько, что теперь я не могла больше сдерживаться. Я в самом деле больше суток ничего не ела, зверски устала, а вчера еще страшно переволновалась. Зачем бы Ткачиха ни дала мне смертное тело, она не рассчитывала его на подобные издевательства. — Ладно, — решил после недолгого раздумья наемник. — Вы подождете меня тут, а я смотаюсь неподалеку и привезу еды. Негоже заставлять такую красавицу мучиться от голода. — Поедем вместе, — предложил Тиан. Кольд покачал головой. — Верхом быстрее, а вашим лошадкам надо отдохнуть. Да и лучше туда толпой не соваться, не поймут. — Куда это — туда? — не поняла я. — Да есть тут одна деревенька… чудн — Старшие? — напряженно спросил Тиан. — Нет, люди. Просто других смертных не больно-то жалуют, вот и укрываются в стороне от дороги. — Почему не жалуют? — не отставал Тиан. — Да фейки их знают, — отмахнулся Кольд. — Не бойся, не лиходеи. Мирно живут, никого не трогают, ну, и их никто не трогает. Так я еду? За час обернусь, вы пока лошадями займитесь. — А здесь безопасно вот так вот сидеть и ждать? — ляпнула я. — Да что с вами может случиться? — удивился Кольд. — Разбойники… — неуверенно промямлила. Наемник расхохотался. — Мы вчера огромную шайку разгромили, думаешь, рядом с ней другая могла прокормиться? Спокойно здесь, еще с месяц спокойно будет, пока новые не рискнут появиться. Тиан как-то побледнел при упоминании разбойников, зыркнул на Кольда так, будто тот этих самых разбойников возглавлял, а не дрался с ними… Что-то тут не так! С самого начала я ведь знала — не стоит Кольду доверять, непростой он человек! Можно ли одного его отпустить? А то отпустим, а он сюда новых разбойников приведёт или чего похуже… Нет, лучше я за ним прослежу, а то будет тут козни против моего человека строить… — А если они здесь всё-таки есть? — заспорила я, собираясь поставить на своём. Кольд собирался уже отмахнуться, но меня неожиданно поддержал Тиан: — Она права. Пусть лучше с тобой едет. — С ним?! — тут же запротестовала я, мгновенно забыв, что еще секунду назад собиралась предложить то же самое. Не нравится мне эта готовность Тиана отпустить меня с человеком, которого он знает без году неделю! Или он пытается от меня избавиться? — Это еще зачем?! Я с тобой останусь! Да и лошадь… — Могу тебя к себе в седло взять, — предложил наемник. — Ворон двоих без труда свезет. — Да вы двое с ума посходили? — возмутилась я. — Я здесь подожду, никто на нас не нападет, пока ты ездишь! Тиан некоторое время переводил взгляд с меня на Кольда, потом что-то решил для себя, и кивнул. Впрочем, что-то ему все-таки не нравилось: между бровей залегла морщинка. — Езжай с ним, так мне спокойней будет. А если что — один я легче отобьюсь. — Никуда я не поеду! Мне прошлого раза хватило, больше тебя не оставлю! — Поедешь, — начал злиться мой человек. Похоже, он панически боялся оставаться со мной наедине. Как сестру любишь, Тиан Берсерк? Думаешь, от меня так просто избавиться? — Нет тут никаких разбойников, — поспешил вмешаться Кольд. — И никто на Тиана не нападет. А тебе, Нара, лучше со мной поехать — быстрее пообедать сможешь. Да и еду себе по вкусу выберешь, а то мы с Тианом вечно тебе угодить не можем. — Не надо мне угождать, — проворчала я, но, взглянув на своего человека, застывшего с самым непреклонным видом, осеклась и безропотно позволила подсадить себя в седло. |
|
|