"Компромисс возможен" - читать интересную книгу автора (Шоу Франческа)

Глава тринадцатая

Путешествие до Лондона показалось Антонии бесконечным. День уже клонился к вечеру, когда они наконец добрались до улицы, где жила леди Онория. А вдруг бабушка снова почувствовала себя плохо и ей пришлось переехать к кузену Хьюитту? Но дом светился огнями, а дверной молоток был на своем месте. Только она собралась постучать, как дверь распахнулась и на пороге появился дородный молодой человек, в котором она сразу узнала кузена.

Они никогда не испытывали друг к другу родственных чувств: Хьюитта не устраивала привязанность бабушки к Антонии и он был только рад, когда кузина уехала в Хартфордшир. Вместе с тем он не скрывал, что девушка ему очень нравится, и никогда не упускал возможности дотронуться до нее, иди пожать ей украдкой руку, или уставиться на нее так, что ей становилось неловко от его похотливого взгляда.

Даже сейчас, глядя на нее с подозрением в бесцветных глазках, он облизнул толстые красные губы.

— Антония! Что ты здесь делаешь? Мы не ждали твоего приезда.

— Добрый вечер, Хьюитт, — сказала Антония, не отвечая на его вопрос. — Добрый вечер, Ходж, — обратилась она к старому дворецкому. — Ты здоров, я надеюсь. Как твое люмбаго?

Лицо старика просияло улыбкой: Антония всегда была его любимицей.

— Гораздо лучше, спасибо. Как я рад вас…

— Послушай, — грубо оборвал Хьюитт дворецкого, — не знаю, что ты задумала, Антония, но к бабушке нельзя. — Он загородил вход своей тучной фигурой. — Она очень больна и не может тебя принять, тем более в такой час. Тебе лучше поехать в гостиницу.

Антония увидела, как за спиной кузена старый Ходж едва заметно покачал головой.

— Глупости, Хьюитт! Я приехала по приглашению бабушки. Так что дай мне войти. Ты так растолстел с тех пор, как мы виделись в последний раз. Наверно, плохо переносишь жару? — Она взглянула на его багровое лицо и добавила с деланным сочувствием: — Выглядишь ты прескверно! Уже уходишь? Прощай! Я больше тебя не задерживаю.

— Ваша комната приготовлена, мисс Антония, а кухарке заказано ваше любимое блюдо, — хитро усмехнувшись, подыграл ей дворецкий. И хотя она знала, что все это неправда, в голосе старика не было ни капли фальши.

Антония проскользнула мимо кузена в холл, а вслед за нею два лакея внесли в дом ее багаж. Никто не обращал на Хьюитта никакого внимания, и ему оставалось лишь ретироваться.

— Осмелюсь сказать, ее светлость будет рада вас видеть, мисс Антония. Она в голубой гостиной. Доложить о вашем приезде?

— Спасибо, Ходж, я знаю дорогу. Девушка мигом взлетела вверх по лестнице. Как она была рада вернуться в свой старый дом! Антония громко постучала в дверь — бабушка Онория была глуховата, — а потом осторожно заглянула в комнату, боясь испугать восьмидесятилетнюю старушку.

Единственное, что она увидела, был замысловатый кружевной чепец, возвышавшийся над высокой спинкой обитого парчой кресла. Несмотря на теплый вечер, горел камин, рядом с креслом стояла корзинка с рукоделием.

— Это ты, Ходж? — Голос леди Грейнджер был таким же твердым и властным, как всегда. — Мой придурковатый внучек уже ушел? Думает, я не догадываюсь, зачем он сюда шляется. Сидит и болтает, болтает, а сам смотрит своими водянистыми глазками так, будто снимает с меня мерку для гроба, небось прикидывает, кому я оставлю свои деньги. Ха! За дуру он меня принимает, что ли?

Девушка улыбнулась. Старая леди никогда за словом в карман не лезла, а порой открыто выражала свое восхищение каким-нибудь смазливым молодчиком в таких выражениях, что девицы лишь краснели и смущенно хихикали.

Антония обожала свою бабушку и уже хотела войти, как услышала:

— Принеси бренди, Ходж! Мне надо смыть противный вкус этого липкого шерри, которым меня напичкал Хьюитт.

Антония взяла с бокового столика поднос с бренди и, обогнув кресло, поставила перед бабушкой.

— Господи Боже мой! Антония, детка, это ты? — Леди Грейнджер протянула руки, и Антония очутилась в облаке знакомых ароматов — розовой воды, рисовой пудры и старых кружев. — Как я рада тебя видеть!

— Прости, что явилась без предупреждения.

Девушка устроилась на скамеечке у ног бабушки и взяла ее за руку. Рука была сухонькая, словно пергаментная, но пульс под кожей бился сильно и ровно, а глаза смотрели с живым интересом.

— Так, а теперь назови настоящую причину своего приезда. — Леди Грейнджер подняла лицо внучки за подбородок и внимательно глянула на нее. — Это мужчина виноват, что у тебя такие круги под глазами? Кто он?

Антония, хорошо знавшая свою бабушку, тем не менее была поражена ее проницательностью. От нее правды не скроешь.

— Маркус Эллингтон.

— Эллингтон? — Озорной огонек вспыхнул в глазах старой леди. — Он такой же красавчик, как его дед? Какие у того были красивые ноги! И к жизни относился весьма легкомысленно. — Леди Грейнджер издала надтреснутый смешок. — Я чуть было не вышла за него замуж, но слишком уж он был большой повеса, даже для меня.

— Внук тоже довольно красив, — признала Антония, — и очень самоуверен.

— И ты, полагаю, его любишь?

— Да. — Глаза Антонии наполнились слезами.

— Не смей плакать, девочка, — пригрозила старая леди. — Помни, кто ты, и не роняй своего достоинства. Никто из них не стоит ни единой твоей слезинки, уж я-то знаю! Но почему ты уехала? Он вел себя безответственно? Ты позволила ему вольности? — Она хорошо знала Эдмунда Эллингтона и его умение обольщать женщин.

— Нет, — уверила ее Антония, но покраснела до корней волос, вспомнив, как близка была к тому, чтобы сдаться, и в ту ночь у реки, и в оранжерее.

— Тогда в чем же дело?

— Он меня не любит, и я больше не могу ни минуты оставаться поблизости от него и… его любовницы, — вырвалось у Антонии; вскочив, она подбежала к окну, чтобы как-то скрыть волнение. На улице было уже темно, и она не увидела стоящего в тени дерева старшего конюха, наблюдавшего за домом.

— Ага, значит, у него любовница, вот как? Как он мог допустить, чтобы ты об этом узнала? Нынешние молодые люди начисто лишены чувства такта. Его дед никогда бы не стал хвастать своей пассией перед девушкой, за которой ухаживает. Он сделал тебе предложение?

— Да, и я ему отказала.

— Рада слышать, что у тебя хватило на это характера. И хорошо, что ты приехала, хотя в городе сейчас скучно — ведь сезон кончился. — Леди Грейнджер прикинула в уме, кто из оставшихся в городе молодых людей мог бы отвлечь Антонию от сердечных переживаний. — Иди ко мне и сядь. Можешь оставаться у меня, детка, сколько захочешь. Нам будет хорошо вместе. — (Антония положила голову бабушке на колени и почувствовала, как маленькая ручка нежно гладит ее по волосам.) — Все забудется. Ты молода и красива, а свет не сошелся клином на твоем Эллингтоне.

На следующее утро к бабушке заявились Хьюитт и его младший брат Клэренс с молодой женой, показавшейся Антонии полной дурочкой. Леди Грейнджер была крайне недовольна столь ранним визитом.

— И за что только Бог наградил меня такими негодными внуками? — не заботясь о том, что ее могут услышать, пожаловалась она Антонии. — Мозгов у них не хватает, однако они полагают, что имеют право совать свой нос в мои дела.

По лицу Хьюитта было видно, что он слышал по крайней мере часть бабушкиных инвектив, но ему пришлось молча проглотить обиду. Он поцеловал ей руку и осведомился о здоровье. То же проделал и Клэренс. Он был моложе брата на два года и такой же тучный и краснолицый.

Затем он представил свою жену, притом с таким видом, будто это был перл творения. Простоватого вида блондинка с обожанием смотрела на мужа пустыми голубыми глазками. Антонии с трудом верилось, что кто-то из женщин может так смотреть на ее кузена, но, как только миссис Грейнджер раскрыла рот, все стало понятно.

— Вы уже бывали в Лондоне, мисс Дейн? Ах, да, какая же я глупая… Совсем забыла… Клэренс говорил мне, что вы жили здесь. Господи, что я за дурочка… — Она трещала без умолку, все время хихикая. — Мы, наверно, рано приехали, да? Но братец Хьюитт настаивал… Он сказал, что вчера…

Даже такая недалекая женщина, как Эмили Грейнджер, не могла не заметить, с каким угрожающим видом посмотрел на нее деверь. Она смешалась, покраснела и умолкла. Убедившись, что невестка больше не раскроет рта, Хьюитт обратил свой взор на Антонию.

Черт возьми, а кузина привлекательная женщина! Может, чересчур загорела в своей деревне. Но в сочетании с темными волосами и живыми глазами загар только прибавляет ей прелести. Под его взглядом Антонии стало не по себе.

— Садитесь же! Что вы столпились, как стадо баранов! Что тебе надо, Хьюитт? Ты только вчера был у меня.

Эмилия, потерявшая от страха перед грозной старухой остатки разума, пискнула и уронила ридикюль. Его содержимое вывалилось на ковер, и она стала поспешно сгребать все обратно. Мужчины молча наблюдали за ней. Наконец Клэренс решился:

— Знаете, бабушка, заботясь о вашем слабом здоровье и памятуя о том, что доктор рекомендовал вам покой…

— Я прогнала этого старого индюка. И не делай удивленное лицо. Доктор Хардкасл считает, что все это чепуха. К тому же мне сразу становится лучше, как только я вижу красивого молодого мужчину.

— И все же, бабушка, мы озабочены тем, что присутствие кузины будет для вас утомительным. Поэтому мы решили предложить Антонии переехать к нам. На пару недель, пока она в Лондоне.

— Она останется здесь, — отрезала леди Грейнджер, снова напугав Эмили грозным окриком.

— К тому же я собираюсь задержаться в Лондоне больше чем на две недели, — добавила Антония с улыбкой, — так что не решусь стеснять вас. Да и не стоит мешать молодоженам. — Последние слова были обращены к миссис Грейнджер, которая так растерялась, что снова уронила ридикюль.

— Вот дуреха, — буркнула себе под нос старая леди, но так, что ее можно было услышать. — Мы с Антонией отправимся по магазинам: ей необходимо полностью обновить свой гардероб. А еще мы накупим самых последних романов и сборников стихов и будем наслаждаться чтением. А потом уедем куда-нибудь из Лондона. Может, в Бат или Брайтон. Сними нам дом в этих местах, Хьюитт. В самом лучшем районе, понял? Это будет стоить недешево, но не могу же я унести все деньги с собой в могилу, как ты считаешь?

Леди Грейнджер дернула за шнур звонка.

— Ну, вы можете оставаться здесь, а мы с Антонией уходим. Я говорила тебе, детка, , что хочу отдать почистить свое бриллиантовое ожерелье и подарить тебе? Заедем по дороге к ювелиру. — Удовлетворенная тем, как вытянулось лицо Хьюитта при упоминании о бриллиантах, старая леди встала и, опершись на руку внучки, медленными, но твердыми шагами вышла из комнаты.

Когда они вернулись домой к ланчу, Антония была приятно удивлена тем, как благотворно повлиял на бабушку их совместный поход.

— Пойду прилягу, — сказала она после ланча. — Нет, нет, я не устала. Просто доктор Хардкасл советует сохранять энергию. А ты пойди прогуляйся. Если хочешь, возьми коляску и прокатись по городу.

— Спасибо, бабушка, я лучше пойду в парк. Я уже привыкла к дальним прогулкам, и мне, признаться, их не хватает.

Антония отправилась в Гайд-парк. Наслаждаясь прогулкой по просторным зеленым лужайкам и тенистым аллеям, она не заметила, как зашла довольно далеко в глубь парка. Сопровождавшая ее служанка У едва за ней поспевала. На обратном пути Антония поскользнулась на кочке и подвернула ногу.

— Мисс Антония, вам очень больно? — всполошилась служанка.

— Ничего, Джулия, — поморщившись, ответила девушка, потирая лодыжку. — Я обопрусь на твою руку и как-нибудь дотащусь до дому.

Они медленно побрели по дорожке, но вдруг услышали сзади стук колес и знакомый голос:

— Кузина! Что случилось?

Обернувшись, они увидели Хьюитта в новом дорогом экипаже, запряженном великолепной лошадью.

— Ничего страшного, Хьюитт, просто подвернула ногу.

— Я отвезу тебя домой, — предложил он, сойдя вниз.

Первым побуждением Антонии было отказаться. Однако глупо ковылять через парк на виду у всех, к тому же боль в ноге усиливалась.

Служанку отправили домой пешком, а Антония села рядом с Хыоиттом, положив на сиденье между собой и кузеном сложенный зонтик. Кузен натянул поводья и стал довольно лихо править, особенно на поворотах, так что экипаж опасно кренился набок.

— Хьюитт, осторожней, — предупредила его Антония.

— Боишься? Ладно, поеду помедленней, не годится пугать такую очаровательную леди… Ого, гляди, вот это конь! Красавец!

Антония повернулась и посмотрела туда, куда был направлен хлыст Хьюитта: из боковой аллеи на великолепном черном жеребце выезжал Маркус Эллингтон. Конь шел шагом, а всадник с невозмутимым видом на ходу раскланивался со знакомыми.

— Поезжай, Хьюитт, нечего глазеть, это всего лишь лошадь! — рассердилась Антония.

Что Маркус делает в Лондоне? Прошло всего два дня после скандальной истории в Брайтсхилле, и вот он здесь, как ни в чем не бывало. Одно ясно — он кинулся сюда не за ней. Откуда ему знать, где она, ведь ею были приняты все меры предосторожности.

— Да ведь это лорд Эллингтон! — воскликнул Хьюитт. — Надо бы спросить, где он купил этого великолепного коня.

— Хьюитт, прошу тебя, отвези меня домой. Я уверена, что лодыжка у меня распухла.

— Что? О… конечно! — очнулся Хьюитт, но от неожиданности выпустил поводья, отчего лошадь рванула вперед, чуть не опрокинув коляску. Девушка, потеряв равновесие, невольно схватила кузена за рукав. В этот момент ее и увидел Маркус. Он бросился наперерез коляске, но Хьюитт уже успел снова натянуть поводья. — Милорд… — начал он.

— Вы в более выгодном положении, сэр, — сказал Маркус. — Надеюсь, мисс Дейн нас представит. К вашим услугам, мэм. Не думал, что встречу вас здесь.

— Разумеется. Разрешите представить вам моего кузена Хьюитта Грейнджера. Мистер Грейнджер — лорд Эллингтон.

Джентльмены обменялись сдержанными полупоклонами. Возможно, лорд Эллингтон и гарцевал на прекрасном коне, зато рядом с ним, Хьюиттом, сидит самая прекрасная женщина в Лондоне. Он выпятил грудь и покровительственно похлопал кузину по руке, все еще лежавшей на его рукаве.

Маркус внешне ничем не проявил своего недоумения, но Антония, хорошо зная его характер, решила подлить масла в огонь:

— Вы нас извините, милорд, но мы уже давно в парке, и я устала. Хьюитт, дорогой, отвези меня домой.

Губы Маркуса изогнулись в насмешливой улыбке, доказывавшей, что он не поверил ни единому слову.

— Не смею вас задерживать, мэм. — К досаде девушки, он вежливо кивнул и отъехал прочь, не спросив ее адреса. Впрочем, она все равно его не дала бы.

На следующее утро боль в ноге еще чувствовалась, и бабушка настояла, чтобы Антония полежала. Внучка послушалась и устроилась в гостиной с томиком Байрона в руках. От чтения ее вскоре отвлек Ходж, объявивший о приезде мистера Грейнджера.

Не успев войти, Хьюитт бросился к Антонии.

— Дорогая кузина! Как твоя… — он не решался назвать столь деликатную часть женского тела, — твоя… травма?

— Спасибо, кузен, намного лучше. Прошу садиться.

Однако Хьюитт не сел, а стал прохаживаться, демонстрируя малиновый жилет.

— Какой необыкновенный жилет! — Вид кузена, наряд которого дополняли канаречно-желтые брюки, прямо-таки заворожил Антонию.

— Я знал, что ты заметишь, — просиял Хьюитт. — Женщина с таким вкусом, как моя кузина, подумал я, оценит по достоинству столь элегантную вещь. Откровенно говоря, я надел этот жилет специально для тебя.

— Правда? — не зная, что еще сказать, ответила Антония.

Внезапно Хьюитт бухнулся перед ней на одно колено и схватил за руку.

— Мисс Дейн! Кузина! Антония! Стань моею, умоляю! Скажи, что согласна стать миссис Хьюитт Грейнджер!

Антония с ужасом взирала на лысеющую макушку кузена, склонившегося к ее руке. Она вскочила, пытаясь вырваться.

— Нет! — вскричала она.

Сдержанное покашливание заставило их обернуться.

— Лорд Эллингтон, — провозгласил Ходж.

Хьюитт не отпускал ее руку, пока она с силой ее не выдернула.

— Доброе утро, милорд. Прошу садиться. — У Антонии все внутри дрожало, но голос звучал на удивление спокойно.

Не обнаружив на лице Маркуса никаких следов ревности, девушка в отчаянии продолжала:

— Могу я предложить вам чего-нибудь прохладительного, милорд?

— Спасибо, мисс Дейн. — Маркус, откинувшись в кресле, вежливо улыбался. — Рад снова встретиться с вами, мистер Грейнджер. Я хотел спросить, где вы купили такую превосходную лошадь?

Антония надеялась, что кузен уйдет, но тот, польщенный вниманием гостя, уселся поудобнее и стал рассказывать, как долго искал для своего нового экипажа достойную кобылу. Маркус перехватил взгляд девушки, и она могла бы поклясться, что он ей подмигнул. Лучшей темы для того, чтобы выставить напыщенного Хьюитта в смешном свете, нельзя было выбрать.

— Как вы узнали, где я остановилась? — удалось ей наконец вставить.

— Простите, но я приехал повидать леди Грейнджер, а не вас. Это просто приятное совпадение. Вы знаете, мистер Грейнджер, что мы с мисс Дейн соседствуем в Хартфордшире?

— Впервые слышу. Значит, вы и с моей бабушкой знакомы?

— Я никогда не имел удовольствия быть ей представленным, но леди Грейнджер была очень дружна с моим дедом. Когда я узнал, что она оправилась от болезни и снова принимает, то решил засвидетельствовать ей свое почтение. Я бы не хотел запоздать с визитом.

— Уверяю вас, милорд, — отрезала Антония, — что моя бабушка совершенно здорова. Вам не стоило торопиться так, будто она уже на смертном одре.

— Но она слаба, — поспешно сказал Хьюитт, как бы пытаясь убедить самого себя.

Однако тут особа, о которой шла речь, как раз вернулась домой после визита к портнихе и вошла в гостиную. Энергичная, подтянутая, в модном платье. На вид ей было никак не более шестидесяти. Оба джентльмена вскочили, но старая леди, не обращая никакого внимания на внука, остановила свой взор на Маркусе.

— Так, так, Ходж мог и не говорить, кто у нас с визитом. Вылитый дед, такой же красавчик. Садитесь. Терпеть не могу, когда люди маячат перед глазами. А ты что здесь делаешь, Хьюитт? Зачастил! Не пора ли тебе отправиться восвояси, а? Или дома тебе надоела эта размазня, на которой женился твой брат?

Разобиженный Хьюитт удалился, напоследок бросив на Антонию многозначительный взгляд.

Маркус улыбался, внешне ничуть не смущаясь тем, что старая леди бесцеремонно его разглядывает, но в душе признавая, что в своей жизни еще не встречал столь грозной старухи. Впрочем, ее проницательные серые глаза смотрели на него доброжелательно.

— Значит, вы считаете, что я похож на деда, мэм?

— Слеплены из одного теста! Признала бы в вас Эллингтона где угодно.

— А я узнал бы вас по описанию деда.

— Не говорите глупостей, молодой человек! — Леди Грейнджер махнула рукой, но нетрудно было заметить, что старушка польщена. — Смею надеяться, что он не все рассказал вам о нашем знакомстве.

От такого прозрачного намека Антония залилась краской, а Маркус только рассмеялся.

— Достаточно, чтобы я ему позавидовал, мэм.

Антония каким-то образом оказалась исключенной из беседы. Сидя в стороне, она наблюдала за Маркусом, прислушиваясь к веселым ноткам в его голосе. Как больно видеть его здесь, в своем старом доме, зная, что ничего нельзя изменить. Ведь нельзя же доверить свою судьбу человеку, даже не скрывающему любовной связи. И если ей придется навсегда остаться старой девой, кроме Маркуса Эллингтона, в ее сердце никогда никого не будет.