"Джокер в колоде" - читать интересную книгу автора (Пратер Ричард С.)

Глава 7

Микки М, на ступеньках не было…

Там расплылось жирное пятно крови. И все. Никакого Микки. Никакого оружия на виду.

Я услышал вой сирены. Вскоре полицейская машина, визжа шинами, остановилась; хлопнули дверцы.

— Джим, — позвал я.

Джим вышел и остановился у меня за спиной.

— Полицейские уже здесь?

— Я не поэтому позвал тебя. Взгляни. — Я ткнул пальцем в пятно на лестнице. — Ну?

— Что за черт? — удивился Джим. — Ты его перетащил?

— Нет. И ясно как Божий день, что сам он не мог исчезнуть. Наверняка он приехал сюда в машине. Но, очевидно, не один. Может, с ним была еще целая свора, включая носильщиков. — Я дал себе волю, грубо, от души выматерившись. — Я виноват…

— Как это понимать? — спросил Джим.

— Когда он в первый раз убегал отсюда, я заметил, как отъехала машина. Но я не слышал рычания стартера, а только звук акселератора, а потом хлопнула дверца. Черт побери, кто-то еще должен был находиться здесь, он сидел и ждал, двигатель работал на холостом ходу.

Микки подбежал к машине, впрыгнул в салон, и его напарник сразу рванул с места. Джим, если ты хочешь нанять другого детектива, который не окажется таким ослом…

— Перестань, Шелл.

Появились полицейские, от них рябило в глазах.

Их было много, потому что, во-первых, примчалась машина связи и двое полицейских в форме, затем команда, заступившая на ночное дежурство в управлении полиции города, а за ними подоспела сонная братия из голливудского подразделения, занимающегося убийствами, в составе лейтенанта, двух сержантов и еще одного полицейского в форме. Так что советую вам ни в кого не стрелять в окрестностях Лос-Анджелеса. По крайней мере, если чувствуете, что можете обойтись без оружия. А первым из голливудских детективов, прибывшим на место происшествия, конечно же был лейтенант Уэсли Симпсон.

Он разговаривал с одним из офицеров управления, потом заметил меня возле сенегальской финиковой пальмы и направился в мою сторону, двигаясь как во сне.

— Опять не успел снять штаны, — проворчал он. — Да и в дом не удалось войти. Услышав вызов по рации, развернулся на сто восемьдесят градусов. Правила нарушил, — добавил он с мрачной миной и огляделся по сторонам. — Где труп?

— Ну, несколько минут назад он лежал тут…

— Лежал? — Он выругался. — Вообще-то мне нравится поболтать с тобой, Скотт. Особенно в неурочное время. — «Скотт» — не «Шелл», значит, лейтенант действительно на грани срыва. — Но хочешь верь, хочешь нет, мне еще предстоит дневное дежурство. А теперь отвечай, где труп?

— Уэс, — мягко произнес я, — я не разыгрываю тебя. Я застрелил парня…

— Ты застрелил?

— Да. И он лежал здесь. — Я указал на кровавое пятно на ступеньках. — Я вошел в дом на несколько минут и не счел нужным тащить с собой мертвеца. Когда я вышел на улицу снова, его на месте не оказалось.

— Скотт! — Голос Уэса звучал как далекие раскаты грома. — Если ты смеешься…

— Уэс, прошу тебя. Я стараюсь говорить как можно проще и понятнее. Тревога объявлена, и патрульная машина еще может нагнать автомобиль. Если в ней окажется труп, тогда это тот самый.

— Ты хочешь сказать… — Его голос сделался подозрительно мягким, как если бы ему смазали медом язык. — Что после того, как ты застрелил человека, кто-то явился сюда, подхватил его и унес? Кто-то украл его?

— У тебя есть сигарета, Уэс? — спросил я.

Ночь была почти на исходе, когда я добрался до отеля «Спартан», что в Голливуде. «Спартан», расположенный напротив зеленых площадок Уилширского клуба на Норт-Россмор-стрит, — это мой дом. Самое важное в этом моменте — то, где стоит моя кровать. А кровать — то место, где я очутился вскоре после того, как вошел к себе.

Сначала я угостил тропических рыбок сухим кормом, принял душ, завел оба будильника и лишь потом упал в свою люльку. Я ужасно устал, но мой мозг был взбудоражен и мысли продолжали вертеться в голове, как карусель. И все потому, что я не мог ухватиться за что-нибудь стоящее.

Я пытался выкинуть все из головы, но картинки, как на экране, продолжали плыть у меня перед глазами. Мужчины и женщины в Лагуна-Парадиз, Микки М, разговаривает с Адамом-Аароном, Ева с обнаженными вздрагивающими грудями при мягком свете и Лори, удивительная Лори. Лори возле бассейна… Лори у двери Джима… Лори смеется, ее глаза сияют, Лори кладет руки на горловину платья, вздымаются два белых холма, и на черном — маленький розовый след, полоска, намек, подающий надежды…

Я старался думать о Лори. Но две другие картинки постепенно оттесняли ее, пока наконец совсем не стерли с экрана воображения. На одной — Аарон Парадиз лежит на спине в кровати, а я вижу, как покрывается коркой красная струйка. На другой — умирающий человек, зубы сцеплены, тело судорожно дергается, дрожит, агонизирует…

Встаю я всегда неохотно, но в это утро проснулся, хотя еще спал. Первый будильник только расшевелил мое сознание, а второй сразу выдернул меня из постели. Наконец кофе — ух, эта паршивая горячая плазма. Только за второй чашкой я смог думать о вчерашнем дне — дне, который казался чуть ли не вечностью.

Уэсли Симпсон никогда не выходил из себя, но, если такое случалось, ему долго не удавалось взять себя в руки и успокоиться. Я сказал ему, что стрелял некий Микки М., хотя у меня не было никаких вещественных доказательств. Да и не нашли они Микки. Более того, оружие тоже испарилось.

Джим Парадиз досказал мне свою историю. Его брат в конце концов оказался за решеткой, а Джим вложил свои сто пятьдесят тысяч в недвижимость: купил многоквартирные дома, улучшил их состояние и продал или обменял, урезав тем самым налог; потом инвестировал в некультивированные земли и строительство. Он приехал в Калифорнию семь лет назад, уже с солидным состоянием — незадолго до того, как мы с ним познакомились на голливудской вечеринке, — и, разумно пустив капитал в оборот, удвоил или даже утроил его. Он принялся скупать земли на Лагуна-Бич и в его окрестностях и образовал «Парадиз пропертиз инкорпорейшн». Затем объявился его брат Аарон — здоровый, как сама жизнь, и даже более похотливый, чем в колледже. После счастливого воссоединения Джим пригласил Аарона сотрудничать в его грандиозном проекте, которым тогда уже стал Лагуна-Парадиз. У Аарона было пятьдесят тысяч наличных денег, Бри-Айленд и «миллион идей» — прошлой ночью я стал свидетелем того, как осуществились некоторые из них.

Это все. А потом — убийство.

Я притащил третью чашку кофе в гостиную своей трехкомнатной квартиры, плюхнулся на шоколадно-коричневый диван возле искусственного камина и водрузил телефон себе на грудь. Набрал номер Джима, и он ответил на второй звонок.

— Джим, это Шелл. Как скоро ты будешь готов?

— Не раньше чем в девять. Что скажешь, если мы встретимся у тебя дома? Можем выехать оттуда.

— Прекрасно.

Прошлой ночью мы с Джимом договорились отправиться в его лодке на Бри-Айленд. Лодка — это «Мэттью», сорокадвухметровая, двухвинтовая яхта с каютой. Я понятия не имел, что найду на острове, но у меня возникло сильное желание взглянуть.

— Что мне нужно сделать? — спросил я Джима.

— Ну… есть одна деталь. Некоторые из присутствовавших на Лагуна-Парадиз, вероятно, хотят узнать, будет ли там открыто сегодня. После всего, что случилось прошлой ночью.

— Ты хочешь закрыть лавочку на время?

— Нет. Возможно, кое-кто только и ждет, что я закроюсь, хотя в этом мало смысла, как, впрочем, и во всем остальном. Кое-кто явно все-таки надеется, что гибель Аарона навредит Лагуне, но будь я проклят, если допущу подобное. В любом случае, если хочешь мне помочь, позвони Уэлли, и девушкам, и всем остальным и сообщи им, что ничего не изменилось? Пусть приезжают сегодня в Лагуну, как обычно.

— Заметано.

— Я бы и сам это сделал, но мне придется съездить в центр и закончить приготовления к похоронам.

— Никаких проблем. — Он продиктовал номера телефонов, а я наспех их записал. — Я вернусь к девяти и буду ждать тебя. И береги себя, Джим, — предостерег я.

Полиция конфисковала «смит-и-вессон», из которого я прошлой ночью продырявил Микки М., но мы подготовили для Джима другое оружие, револьвер 38-го калибра. Я посоветовал ему:

— Захвати с собой пушку.

— Я давно уже это сделал.

Взбодрившись разговором, я принялся всех обзванивать. Мне не удалось дозвониться лишь до Евы и Лори — у них никто не снимал трубку. Разумеется, когда я звонил Лори, я не стал долго трезвонить. Раз никто не ответил, мне нужно обязательно наведаться к ней лично. Я бросил трубку, упал в машину и помчался в «Клеймор».

Я вошел в отель и остановился у табачного киоска, что возле лифтов. Сковыривая тонкую целлофановую полоску с пачки сигарет, я увидел у киоска крупного толстощекого мужчину средних лет. Это был тот самый Санта-Клаус, что разговаривал вчера вечером с Евой.

Он тоже открыл пачку, достал сигарету с фильтром, который рекламируют как «гигиенический, безопасный и эффективный», уверяя, что он поглощает 90 процентов никотина, 95 процентов смолы и приблизительно 99 процентов дыма. Круглолицый воткнул сигарету еще и в металлический фильтр, который он потом с большой осторожностью ввел себе в рот. Он закурил, и я усомнился, чувствует ли он вообще какой-нибудь вкус. Черт возьми, стоило ли возиться так долго, чтобы на выходе получить так мало.

Он заметил, что я с интересом разглядываю его, и смутился. Белесые брови взлетели вверх над яркими голубыми глазами, и он слегка поежился.

— Добрый день, сэр, — сказал я. — Вы стали обладателем лота вчера в Лагуна-Парадиз?

Его брови медленно поползли вниз. В конце концов, я же не собирался выхватывать у него изо рта сигарету, чтобы он заговорил. Он улыбнулся — это была милая улыбка. Примерно так улыбнулся бы Санта-Клаус Дондеру и Блицен в канун Рождества.

— Да, — произнес он младенческим, ласкающим слух голосом, — да, да. — Это прозвучало так, словно он купил три лота. — Я приобрел два лота, — заявил он. — Один — это великолепный прибор для обозрения, просто великолепный. Другой — маленькая вещица, но любимая.

— Любимая? Как, лот может быть любимым? — удивился я.

— Я не помню, чтобы видел вас там, сэр, — сухо сказал круглощекий. — Мы с вами встречались?

— Нет. Я был там со своими друзьями. Я узнал вас, потому что случайно видел, как вы разговаривали с Евой.

— Ева?

— Ева Энджерс, одна из моделей.

— О, конечно. Конечно. Продавщица, или кто там. Одна из девушек действительно предоставила мне исчерпывающую информацию о лотах.

Что прозвучало весьма странно: у Евы, я помню, было множество лотов. А он продолжал:

— Довольно крупное создание эта девица, да? Однако странная у него какая-то манера описывать Еву, хотя он и не был далек от истины. Но это не все, о чем я думал. Мой мозг работал: я представлял себе комбинацию из трех королей и слышал, как Ева говорит: «Я застегну твою „молнию“, дорогуша». Я все же заставил свои мысли вернуться в нужное русло и спросил:

— Вы купили много лотов — вернее, два лота, верно?

— Да, да. — На этот раз он понял все правильно. — Я очень доволен, особенно мне нравится прибор для обозрения. Моя заветная мечта. Можно смотреть на голубой Тихий океан, на игру белых пенящихся волн.

— Да, как Дуз, — сказал я и задумался, что же случилось с этим героем. Наверное, некоторые люди все-таки разговаривают таким странным образом, и сейчас передо мной стоял один такой чудак. Не знаю почему, но у меня по спине побежали мурашки.

— Пока, — услышал я, и он важно удалился. Ева занимала 213-й номер на втором этаже, а Лори жила двумя этажами выше, в 420-м. Я приберег Лори напоследок и резко постучал в 213-й. Немного подождал, дверь скрипнула и приоткрылась на три дюйма.

Через открывшуюся щель я мало что мог разглядеть, но понял, что, должно быть, вижу Еву. Копна черных волос, каждая блестящая прядь прекрасно завита и уложена, короткая пышная челка на лбу, кошачий зеленый глаз, обрамленный длинными ресницами. Но ее глаз смотрелся как-то незнакомо. Потом я понял, что она еще не успела наложить косметику и поэтому не стала неотразимой, как обычно. Кроме того, открывшийся фрагмент — глаз, участок лба и волосы — вряд ли можно считать смертоносным оружием. Я смекнул, почему Ева так робко выглядывает и озирается по сторонам; когда же она распахнула дверь, то не только рассеяла мое недоумение, но и впрямь чуть не сразила меня наповал.

— Шелл! — удивилась она. — Это ты! Какой сюрприз.

— Сюрприз, это уж точно, — согласился я, но в моем понимании это относилось к Еве.

На ней было полотенце. Она была завернута в белое пушистое полотенце, которое как бы между прочим прикрывало лишь третью или четвертую часть ее плоти. Это было большое полотенце, правда; но и Ева была большой девочкой. Некоторые девчонки обматываются полотенцами и становятся похожи чуть ли не на кучу белья, но только не Ева. Она смахивала на сентябрьское утро, ухватившееся за облако.

— Входи, — пригласила она.

— Нет… нет, нет. — Мой голос прозвучал хоть и неестественно, но, во всяком случае, я не спешил подражать странностям речи того толстощекого типа. — Я просто пришел, чтобы передать тебе кое-что, Ева.

— Да?

Я сообщил ей, что обслуживающий персонал должен заступить на работу в Лагуна-Парадиз как обычно. Она сказала:

— Ладно, мне лучше одеться.

— Наверное, так будет лучше.

— Я только что встала. Едва успела принять душ. Она улыбалась мне и не очень-то беспокоилась придерживать полотенце — как мне показалось, она, наоборот, придерживала его весьма небрежно. На ней не было никакой косметики, и выглядела она чуть старше: четче обозначились морщинки вокруг глаз и рта, но все же смотрелась как надо, а главное, очень умело придерживала банное полотенце.

— Обычно я не лечу открывать дверь в таком виде, — уточнила она.

— Похвально, я считаю.

— Ты будешь сегодня в Лагуне, Шелл?

— Точно не знаю. Может, вечером.

— Вероятно, мы с тобой увидимся?

— Наверное.

Мы наградили друг друга улыбками, я попрощался, повернулся и помчался по коридору, как только дверь за моей спиной захлопнулась. Взлетев, как спринтер, по ступенькам на четвертый этаж, я подошел к квартире Лори и тихонько поскребся в дверь, вдобавок выстукивая какой-то мотивчик. Внутри послышалось движение.

— Кто там?

— Шелл. Шелл Скотт. Она засмеялась.

— Достаточно одного имени, Шелл, — произнесла она. — Я помню твое имя. Я помню тебя.

— И я помню тебя.

Дверь распахнулась. Я ошибся. Я не помнил. Совсем ничего. Совсем не так, как было вчера. Эта девушка казалась совсем другой каждый раз, когда я ее видел.

— Привет, Лори, — поздоровался я.

— Привет. Входи, Шелл Скотт.

Я вошел, сказал, что несколько минут назад звонил ей, но так и не дозвонился. Это была правда. Понятно, я не стал уточнять, что после двух гудков бросил трубку и помчался сюда как на крыльях, чтобы увидеть ее.

— Мне кажется, я слышала, как звонил телефон. Когда лежала в кровати.

Лори только что встала. Она стояла босиком, на ней была просторная тонкая ночная рубашка, искусно скрывающая все прелести, выставляя их напоказ, и поверх рубашки — такой же легкий и стимулирующий воображение пеньюар; мне безумно нравятся пеньюары, даже если они из грубой мешковины. Волосы спутаны, она еще не успела привести их в порядок, а на лице — ни следа косметики. Сегодня я увидел Еву и Лори до того, как они успели преобразить себя волшебными действиями краски и пудры, тенями для век и декоративной косметики, но Лори не выглядела хуже обычного. Более того, она выглядела намного лучше.

Она затараторила:

— Я ринулась к телефону, схватила трубку, а там противные короткие гудки. — Она напустила на себя хмурость. — Так, значит, это ты, негодник, меня разбудил? — И тут она прогнула спину и потянулась, словно только что проснувшаяся фея.

— Ох-х, — вырвалось у меня.

— Что стряслось?

— Ничего. — Я затряс головой. — Лори, — быстро произнес я, — я пришел сюда, чтобы сказать тебе… кое-что. Я уложусь в минуту. Ах, как жаль, но сегодня тебе придется выйти на работу.

— Я думала над этим. — Ее лицо приняло трезвый вид. — Разве это не ужасно?..

— Ты права, ужасно, — подхватил я, теперь не было смысла дипломатничать.

— До того момента, как зазвонил телефон прошлой ночью, все было замечательно. Разве не так?

— Прекрасно. Волшебно.

— Я давно столько не смеялась. Я хочу сказать, что нужно еще раз устроить поздний ужин.

— Сегодня я должен кое-куда съездить, но если вернусь вовремя и мы оба сможем освободиться на часок — ну, подкрепиться ведь надо. Может, мы могли бы пообедать…

— Я бы с удовольствием, Шелл.

— В ресторане. Знаешь, солидный ресторан. Похоже, я вел себя как идиот. Лори действовала на меня как-то так, что я был сам не свой. Но мне это нравилось. Было очень приятно чувствовать себя не в своей тарелке.

Она промурлыкала:

— Куда скажешь.

Последовало молчание. Мы так и стояли, пялясь друг на друга, и ждали. Вот как бывает в жизни. По долгу службы и благодаря тому месту, где я работаю, — Голливуду, и, если глянуть правде в глаза, по воле случая мне крупно повезло: я оказался рядом и подружился с самой красивой, самой фигуристой и трепетной женщиной, о которой другие мужчины могут только грезить. Без излишней скромности заявляю: я видел женщин всех форм и размеров, всех цветов и положений и усвоил одно правило, касающееся их. Одно лишь правило вобрало в себя полное учение о женской половине общества Шелла Скотта.

Хорошо, если женщина наделена такими чертами и изгибами тела, которые мужчина называет красивыми или классическими, сексуальными или милыми. Фигура — вот во что течет красота. Но фигура сама по себе еще не красота. Красота — это то, что живет внутри. Это что-то такое, что одухотворяет черты, зажигает глаза, согревает сердце, губы. Представьте себе одну и ту же женщину: вот она, полная жизни, смеющаяся, спокойно спящая, и она же мертвая и холодная. Одно лицо и та же фигура, ничего не изменилось — только то, что живет внутри, угасло.

Можно назвать это как кому нравится: электричество, дух, темперамент, магнетизм, огонь. И все это было у Лори. В избытке, спрессованное и переливающееся через край. Возможно, другие женщины наделены такими же правильными чертами, такими же светящимися глазами и теплыми губами, такой же безупречной грудью, такой же тоненькой талией, такими же соблазнительными бедрами и стройными ногами, но у Лори было что-то, заставлявшее все это звучать на особой ноте. В ней был поток энергии, высокий звук. Даже когда ее волосы в беспорядке, а ее лицо не тронуто косметикой, все при ней.

— О чем ты думаешь? — заинтересовалась Лори.

— Трудно сказать…

— У тебя такой… ох, я не знаю. Такое интригующее выражение лица.

— Вряд ли я найду слова, чтобы рассказать тебе, Лори. Но когда-нибудь попробую.

— Когда?

— Когда… когда придет время.

— Боже мой, ты говоришь так серьезно.

Я обиженно покачал головой — что ж, по заслугам.

— Неужели я не могу быть серьезным? Ладно, я еще не завтракал, а твои слова все будоражат…

— Ой, не говори так.

— Хорошо, хорошо. Я лучше побегу. Просто хотел предупредить тебя насчет Лагуны. Джим меня попросил.

Я нехотя повернулся и вышел в коридор.