"Четверо со «Сринагара»" - читать интересную книгу автора (Пратер Ричард С.)

Глава 18

По-моему, первым был запах. Это был густой сладковатый аромат, заполнивший мои ноздри. Потом я начал различать звуки, но сначала я не мог разобрать, откуда они доносятся: просто глухое и монотонное бормотание. Затем пришла боль, тупая и пульсирующая, возникавшая где-то вверху моей грудной клетки.

Я попытался подняться, и боль превратилась в раскаленный нож, пронзивший мне грудь у самого плечевого сустава. Я открыл глаза. Голова была достаточно ясной, и я чувствовал себя почти нормально, если не считать боли и слабости. Несколько мгновений я лежал спокойно, затем повернул голову, оглядываясь вокруг.

Больничная сестра в чепчике и белом халате что-то делала у маленького столика в противоположном углу комнаты. Она повернулась ко мне, когда я пошевелился, — простенькая, но приятная куколка лет тридцати. Я лежал на кровати, очевидно, в больнице. Запах был обычным ароматом хирургической клиники.

— Мы, кажется, уже проснулись? — улыбнулась сиделка.

Я проглотил комок в горле и сказал:

— Не знаю, как вы, а я, кажется…

Я попытался сесть, но она предупредила мою попытку.

— Лежите спокойно, мистер Скотт! Я принесу вам, что вам понадобится!

— Как я попал в больницу? Это ведь больница, верно?

— Да, Мартин Мемориал Госпитал. К вашему счастью, мы находимся всего в двух кварталах от того места, где это произошло. Нам позвонили, и мы сразу же выслали машину «скорой помощи». Вы лежали на улице без сознания. Я думаю, вы знаете, что были ранены пулей…

— Знаю. И другой парень тоже. Что с ним?

— Его увезли в морг…

Я слегка подвигал плечами, потом пошевелил пальцами. Все работало отлично.

— Насколько… э… все это серьезно?

Она улыбнулась.

— Не очень. Вам повезло, только пуля все еще сидит у вас в груди. Кость цела, нервы и сосуды не задеты. Через несколько дней вы будете как новенький!

Она, казалось, была чертовски довольна этим. Моя пуля, конечно, нисколько ее не трогала. Но зато случай со мной был из ряда вон выходящим, совершенно необычным и сенсационным в этой местности. Я не имел ничего против ее оживления, но меня озадачило другое: откуда она узнала мое имя?

Прежде чем покинуть Спартанский с Эллен и отправиться в «Красный петух», я выписал чек в уплату счета за квартиру. Но в моих карманах не было ничего, что могло бы установить мою личность: документы, лицензия и водительские права — все это покоилось на дне Нью-портской гавани.

— Как вы успели узнать, кто я такой? — спросил я у сиделки.

— Мы, естественно, сообщили о стрельбе, и два офицера полиции приехали взглянуть на вас. Один из них вас узнал. Они хотели побеседовать с вами, но вы были без сознания.

Все правильно. Полиция расследует любой случай, связанный со стрельбой. Что же, мне бы очень хотелось, чтобы они расследовали именно этот и побыстрее.

— Ладно, — сказал я. — Я тоже хочу побеседовать с ними. Прямо сейчас.

— Они уехали несколько минут назад, — она взглянула на часы, — и вернутся через час. К этому времени вас уже привезут из операционной.

Что-то словно подтолкнуло меня изнутри, что-то, заключающееся в ее словах. Но она продолжала оживленно тараторить, не дав мне возможности сконцентрироваться на этой мысли.

— Мне, конечно, не следовало бы даже говорить об этом, но там к вам пришла еще одна дама. Молодая дама. Доктор будет готов через пять минут, но она все же настаивает на свидании с вами.

— Кто она?

— Она не говорит своего имени. Но она сказала, что это ужасно важно. И она хорошенькая…

— Вот это и есть ужасно важно! Приведите ее сюда, пожалуйста! — Я улыбнулся ей одной из своих самых неотразимых улыбок. — Вы ведь хотите, чтобы я скорее поправился, верно?

Возник небольшой спор, но перед моими аргументами до сих пор не могла устоять ни одна женщина. Сестра вышла и через минуту пустила ко мне посетительницу. Это была Эллен.

Она плотно прикрыла за собой дверь и подошла к моей кровати. Лицо ее было усталым и взволнованным.

— Какого черта ты здесь делаешь? — зло прошипел я, оправившись от изумления. — Ведь я сказал тебе…

— Не надо, Шелл. Я слышала сообщение о том, что ты ранен, но не знала, насколько это серьезно. Мне показалось, что ты при смерти…

— Кто-нибудь тебя видел?

— Я… не знаю. Я видела двух полицейских, которые уходили отсюда, когда я приехала, но, кажется, они меня не заметили… — она прикусила губу. — Как ты себя чувствуешь? Сестра сообщила мне все, что ей было известно, но я хочу услышать это от тебя…

— Я чувствую, что мне надо поскорее убираться отсюда. Но сначала они отделят меня от пули…

Я замолчал. Впервые после этой перестрелки я вспомнил голубую манильскую папку, вспомнил все, что я узнал в доме Митчелла. Что ж, у меня не было больше этих документов, но, в конце концов, я помнил большинство из того, что видел собственными глазами. Даже если папка к этому времени уже уничтожена, я знал, где искать доказательства, которые мне были нужны.

Однако сделать это, лежа в госпитале, было довольно трудно. Впрочем, полиция, наверное, сумеет выполнить эту работу за меня.

Возможно, мне удастся связаться с Сэмсоном, удастся убедить его, что сейчас я действительно знаю, о чем говорю. Без доказательств, которые я несколько минут держал в руках, это будет трудной задачей, но я знал, что Сэм меня выслушает.

С другой стороны, мне вовсе не улыбалось, чтобы по палате бродили представители закона, особенно сейчас, когда здесь находится Эллен. Не только она попадет в оборот, но и мне придется туго. Я до сих пор слышал, как Сэмсон цедил эти слова: «Пять тысяч долларов… и пять лет!»

К тому же я не знал, что предпримет Митчелл, а также Госс и Сильверман к этому времени. Время… Это было самое важное сейчас!

— Как долго я здесь? Который час? — спросил я у Эллен.

Она посмотрела на часы.

— Начало одиннадцатого…

Десять вечера… Прошло всего около часа после перестрелки. Достаточно времени, чтобы уничтожить эти документы, но если они все еще у Митчелла, он будет изо всех сил держаться за эту «бумажную дубинку». У меня все еще оставался шанс, что дело наладится.

И как раз в этот момент я понял, что меня встревожило минуту назад. Это было слово сиделки о том, что пуля до сих пор еще торчит у меня в груди. Если я валяюсь здесь уже больше часа, почему же ее до сих пор не удалили? Эта мысль беспокоила меня.

— Шелл…

Эллен все еще выглядела встревоженной. И даже испуганной.

— В чем дело?

— Я… когда я приехала, то поставила машину перед больницей. И пока я ожидала, когда меня впустят к тебе, подъехала другая машина с несколькими типами. Один из них подошел к моему автомобилю, открыл дверцу и заглянул внутрь. По-моему, он интересовался регистрационным номером… — она перевела дыхание, в волнении сжимая переплетенные пальцы рук, я продолжала: — Это был тот самый человек, который танцевал птичий танец в «Красном петухе». Помнишь? Ну этот, за которым мы следили прошлой ночью…

— Джо Наварро!

Черт побери, конечно же, Наварро! Любой молокосос, когда-либо интересовавшийся моей персоной, должен был знать к этому времени, где я нахожусь и что со мной случилось. Если Эллен слышала по радио сообщение о том, как подстрелили Шелла Скотта, то и бандиты точно так же могли это услышать, включая Госса и Сильвермана… Я приподнял руки над одеялом и снова уронил их на кровать.

Этот жест не был жестом безнадежного отчаяния, хотя со стороны могло показаться и так. В моей душе закипела злость вперемешку с ощущением западни, в которую я, кажется, попал. Никогда еще я не желал так страстно вцепиться пальцами в глотку Наварро, и мне даже удалось сжать левую руку в кулак, не почувствовав боли.

— Наварро и еще кто? — хрипло спросил я. — Сколько их было с ним? И как давно ты их видела?

— С ним было еще двое. Десять или пятнадцать минут назад.

— Та-ак… Должно быть, он узнал твою машину. Они знают, что ты была на «Сринагаре» с Велденом и уехала с ним. Если они не знали раньше, как выглядит твоя машина, то они немедленно установили это, как только услышали сегодняшнее радио.

Я приподнялся и сел на кровати, придерживая простыню правой рукой. Под простыней я находился в чистом виде, без обертки. У меня забрали всю мою одежду, и мне необходимо было хоть что-нибудь надеть на себя, хотя бы вот это узорчатое полотенце.

— Что ты делаешь? — всполошилась Эллен.

От слабости у меня кружилась голова, и комната на мгновение закачалась перед моими глазами. Но только на мгновение. Взгляд мой прояснился, и я снова увидел Эллен перед собой.

— Мы уходим сейчас отсюда, — сказал я. — Немедленно!

— Но, Шелл, у тебя ведь пуля в груди!

— Да, и я считаю, что одной вполне достаточно. Следующую они постараются всадить мне в голову!

Она продолжала в отчаянии сжимать руки перед собой.

— Я… после того, что случилось прошлой ночью… и сегодня… я думаю, что ты прав…

Она с трудом проглотила нервный комок в горле.

— Я помогу тебе. Если сумею… но…

— Я вовсе не так плох, как тебе кажется. Я всегда так выгляжу. И сознание я потерял в основном от шока — меня действительно шокировал вид того парня, целившегося в меня, а также из-за физической и моральной депрессии. Я мог бы свалиться замертво и не будучи подстреленным. В течение последних шестидесяти часов я спал не более шести, ножи и кастеты сверкали вокруг меня, я едва не утонул и запарился чуть не до смерти…

— Запарился? Что такое ты… Запарился? — она озадаченно посмотрела на меня.

Я пожал плечами и быстро продолжал, чтобы обойти эту щекотливую тему:

— Кроме того, я уже почти целый час отдыхаю. Теперь я снова могу отправляться в плавание. Если ты на минуточку выйдешь и…

Я застонал. Похоже на то, что положение было поистине серьезным. Я не мог позволить Эллен даже выйти из комнаты без меня — из-за Наварро, не говоря уже о двух других.

— Может быть, я смогла бы подогнать машину к боковому выходу… — нерешительно проговорила она.

— Нет, бэби. Они уже ее заприметили. Они не только знают, что мы оба здесь, но и глаз не спускают с твоего автомобиля. Нам придется держаться от него подальше.

— Что же… Что нам делать, Шелл?

Я не ответил. Я думал. Или, во всяком случае, пытался думать. У всякого в моем положении, да еще с хорошенькой женщиной на руках, умственные процессы протекали бы не выше уровня мышления толстокожего носорога. А толстокожие носороги, к несчастью, как раз и не отличаются особо острым умом. Я снова почувствовал, как холодный пот выступил у меня на лбу.

Эллен что-то продолжала говорить. Я прислушался.

— Но ведь сюда никто не придет, чтобы стрелять в тебя, верно? Если тебя именно это беспокоит. Только не здесь…

— Возможно, ты и права. А может быть, и нет. Главное, что нас здесь двое, двое людей, которых они во что бы то ни стало стараются убрать с дороги. Игра стоит свеч: одним выстрелом можно убить двух зайцев. Если начнется стрельба… Впрочем, все может случиться даже в госпитале, уж я-то знаю…

— Да но… неужели они не могут подождать хотя бы до тех пор, пока у тебя извлекут эту пулю? Доктор Фишер уже, наверное, готов к операции.

— Мы не можем ждать. И я, дорогая моя, еще не лежу на смертном одре! Я видел ребят из морской пехоты, у которых все тело было изрешечено пулями и которые, тем не менее, дрались как черти, пока не…

И тут слова Эллен постепенно дошли до моего сознания. Я тупо посмотрел на нее:

— Что такое ты сказала?

— Я сказала, что доктор Фишер, или как там его зовут, скоро будет готов. Сиделка предупредила меня, что мне нельзя оставаться здесь долго. А в чем дело?

Я продолжал глядеть на стену ничего не видящими глазами. Ее слова привели меня в себя.

— Доктор Фишер, э? — сказал я. — Великолепно! Как раз то, чего мне не хватает! Этому доктору следовало бы делать свои операции в морге!

— Что такое?

— Детка, этот доктор будет добираться до моей пули через глотку. А может быть, начнет с левой пятки, если найдет этот путь более удобным…

— О чем ты толкуешь, во имя неба?

— Не обращай внимания. Сейчас нет времени объяснять тебе все это. Вопрос решен: мы должны немедленно убираться отсюда!

Я чувствовал себя все еще очень слабым, но был почти уверен, что смогу передвигаться без посторонней помощи. Боли я не чувствовал, ребята из «скорой помощи» неплохо потрудились надо мной, зашпаклевав дырку в груди и наложив поверх нее тугую повязку. Я встал с кровати, завернувшись в простыню, и сделал несколько шагов по комнате. Ноги слегка подгибались и дрожали в коленях, но на них все же можно было стоять.

Я снова подошел к кровати, сел и принялся размышлять над выходом из положения. Я нисколько не задумывался над тем, что сделает со мной доктор Фишер, когда получит меня, надлежащим образом захлороформированного, на операционном столе. Но если я был прав, и доктору Фишеру поручено заняться мной, то это означало, что Наварро приступит к активным действиям только в том случае, если убедится, что операция окончилась неудачей, и я остался жив. Возможно, в этом и заключается мой последний шанс…

— Где расположена эта комната, в которой мы сейчас находимся? — спросил я.

— В самом конце левого крыла здания. А дальше дверь, которая ведет в западную часть больницы.

Это означало, что от этой двери было всего несколько шагов по боковой улочке прямо по Мейлвуд Вэй, а оттуда два квартала до дома Митчелла.

— О'кей. Теперь еще одно…

Я не успел закончить. Дверь отворилась, и вошла сиделка.

— Мне очень жаль, — сказала она Эллен, — но вам придется уйти… О, вам не следовало бы садиться! — с упреком заявила она, увидев меня сидящим на кровати.

— У меня все в порядке. Принесите, пожалуйста, сюда телефон, ладно?

Она испуганно заморгала.

— Я не могу этого сделать! И потом здесь его некуда присоединить!

— Ладно… Проводите меня туда, где есть телефон.

— Об этом не может быть и речи! Вам же нельзя ходить! И меня выгонят с работы, если я…

— Ладно, оставим это. Все равно из этого вряд ли что-нибудь получится…

Я помолчал, обдумывая только что пришедшую мне в голову мысль, и спросил у сиделки:

— Этот доктор Фишер, который собирается оперировать меня, он что, местный хирург или что-нибудь в этом роде?

— О, нет! Кто-то позвонил директору и потребовал, чтобы вам было оказано особое внимание и чтобы он не беспокоился о расходах. Этот человек высказал желание, чтобы доктор Фишер — а это очень дорогой врач — занялся вами, — она улыбнулась. — У вас, должно быть, исключительно влиятельные друзья.

— Угу. Они на все пойдут ради меня. Поэтому и пуля сидит во мне до сих пор, да? Вам пришлось ждать этого специального врача, верно?

Она кивнула, и я продолжал:

— Что ж, это очень мило. А теперь я хочу повидаться с доктором Фишером. Немедленно.

— О, но ведь он не сможет прийти сюда. Он ведь уже в операционной! Вас сейчас туда отвезут…

— Я уверен, что он все-таки придет. Если вы окажете мне любезность и передадите ему пару слов от меня. О'кей?

Она кивнула.

— Скажите ему, что это очень важно для меня и для него самого. Речь идет о мертвом человеке в «табачном ящике» и о другом человеке по имени Лайм. Вот и все.

Она слегка нахмурилась, но согласилась передать доктору мои слова. Я спросил у нее, не знает ли она, где моя машина, и сестра ответила, что, должно быть, там, где я ее оставил. На стоянке у госпиталя ее нет.

— Будьте добры, передайте доктору то, что я сказал. Это очень срочно.

Она вышла из комнаты и закрыла за собой дверь.

— Ну что ж, дорогая, — сказал я Эллен. — Мы оба влипли в это дело, нравится вам это или нет. И если мы отсюда выберемся, то выберемся вместе.

— Тебе все равно никуда от меня не деться, Шелл. Поэтому я и пришла сюда, и ты это знаешь. Может быть, я смогу чем-нибудь помочь.

— Ты чертовски отчаянная женщина, Эллен!

— По крайней мере, у меня грудь не прострелена!

— Пока еще нет, — улыбнулся я ей, и это была последняя улыбка перед тем, как начать действовать. — Но имей в виду: если кто-нибудь прострелит эту грудь, я поживу достаточно долго, чтобы добраться до него, если даже пули будут тарахтеть у меня в ушах, как в пустой погремушке!

Она улыбнулась мне в ответ и сказала что-то очень приятное.

На этом интерлюдия окончилась. Я встал и огляделся кругом. Мне нужно было что-нибудь тяжелое, но такое, что я мог бы поднять одной рукой. Подходящий предмет оказался на маленьком столике в противоположном углу комнаты. Это был стеклянный графин, достаточно большой и тяжелый, с толстым литым дном дюймовой толщины. Я подхватил его, взвесил на руке и решил оставить воду внутри, чтобы он был еще тяжелей.

Затем я обернулся к Эллен.

— Я полагаю, что ты догадываешься, что я намерен делать?

— Всякий раз, когда я тебя вижу, ты кого-нибудь бьешь, так что я думаю…

— Совершенно точно. Стань подальше, чтобы тебя не заметили, и если что-нибудь пойдет не так, беги по коридору и кричи, словно за тобой гонятся черти, пока вокруг тебя не соберется побольше народу. Тогда вызови полицию. Если сможешь, позвони капитану Сэмсону в отдел убийств и заставь его прислать сюда несколько человек. Если повезет, может быть, я сам сумею сделать это, но в случае чего — это сделаешь ты.

Она ничего не ответила. В следующий момент вошла сиделка и сообщила, что доктор Фишер будет здесь через минуту. Передав это, она снова вышла из комнаты в коридор. Я подошел к двери и стал ждать.

Я услышал голос за дверью:

— Сестра, вам нечего оставаться здесь. Я сам прослежу за доставкой пациента.

Именно на это я и рассчитывал. Фишеру вовсе не нужны были лишние уши, чтобы подслушивать то, о чем я намерен был ему сообщить. Он, правда, не знал, что и его собственные уши тоже ничего не услышат.

Дверь отворилась, и он вошел в комнату. Это был доктор Фишер собственной персоной: массивный коренастый человек с мясистым носом, которого я видел в «табачном ящике» и в Окружном госпитале, разговаривающим с другим врачом. Встревоженное выражение застыло на его лице, когда он шагнул в комнату, уставившись на мою пустую кровать. Потом он заметил меня у двери и брови его опустились…

— Что… — начал он было, но так и не успел закончить. Я с размаху ударил его графином по голове, попав чуть повыше уха. Графин раскололся, заливая водой его белый халат, когда он медленно опустился на пол.

Его костюм был немного широк и короток для меня, но я не обращал внимания на такие мелочи и в две минуты был уже одет. Рана на груди снова открылась, и я почувствовал, как кровь начала сочиться из нее, пропитывая повязку, но в общем я чувствовал себя нормально.

Я обернулся к Эллен:

— Выходим вместе. Пошли!

Она была очень бледна, но спокойна. И готова на все. Я открыл дверь и вышел первым. Эллен была рядом, когда мы шли по коридору. С каждым шагом мышцы мои напрягались и напрягались все сильнее и сильнее.

— О, боже мой! — прошептала Эллен, но потом умолкла и больше не произнесла ни слова.

Мы пошли к двери. Снаружи тусклый свет уличных фонарей скупо освещал ветви деревьев, окаймлявших боковую улицу и ступеньки у входа в больницу. Проходя через просторный вестибюль, я оглянулся назад: коридор позади нас все еще был пуст. Я вздохнул свободнее, наши шансы росли.

Мы подошли к углу и свернули на Мейлвуд Вэй. В двух кварталах отсюда стоял мой «кадиллак». Во всяком случае, я надеялся, что он там стоит.

— Побыстрее! — шепнул я Эллен.

— Но как же ты…

— Бэби, если понадобится, я могу и бежать! Давай пошевеливайся!

Мы не бежали, но двигались довольно быстро. Эти два квартала показались мне длиной в добрых две мили. Один квартал мы миновали спокойно. Затем позади нас послышались голоса и крики, доносившиеся из госпиталя. Я не разобрался, о чем они там кричали, но я мог догадаться.

Мы прошли еще полквартала, прежде чем я услышал шум мотора. Когда я оглянулся, то увидел автомобиль, вырвавшийся со стоянки на улицу. В этот момент я не думал ни о чем, кроме Эллен, я просто не мог думать ни о чем, кроме нее. На мгновение все мое сознание заполнила одна мысль: куда ей бежать, где спрятаться. В один из этих домов, но они ведь знают, что она не могла уйти далеко. И мой кольт остался в больнице со всей моей одеждой… Но это было еще не все. Если ключи от «кадиллака» не окажутся на полу машины, там, где я их выронил, прежде чем потерять сознание… Я не хотел даже думать об этом.

Машина промчалась по улице и свернула в противоположную от нас сторону. Они нас не заметили, они знали только, что нам удалось уйти. Это была передышка. Но они все равно вернутся обратно.

— Беги! — скомандовал я Эллен. — Если мы доберемся до машины, если мы опередим их хотя бы на полминуты, может быть, нам удастся вывернуться.

Эллен быстро застучала каблучками впереди меня, споткнулась и чуть не упала. Я, не останавливаясь, пробежал мимо нее, набирая скорость, чувствуя, как сердце молотком колотится в моей груди, намереваясь выскочить через глотку. Позади меня каблучки снова застучали по тротуару, постепенно отставая все больше и больше.

Я добежал до «кадиллака», рванул дверцу и бросился на пол, стараясь на ощупь отыскать ключи. На какое-то мгновение мне показалось, что я их не найду. Но тут мои пальцы коснулись их, я схватил связку и сунул ключ в замок зажигания, шлепнувшись одновременно на сидение за рулем.

В моей голове промелькнуло воспоминание о динамитной бомбе под капотом, но я стиснул зубы и повернул ключ.

Мотор кашлянул и завелся. Эллен добежала до машины как раз в тот момент, когда я включил передачу. Мы стояли лицом к Мартин Мемориал Госпитал, и когда Эллен открыла дверцу на своей стороне, из-за угла, в трех или четырех кварталах впереди, выскочила машина и помчалась прямо на нас, ярко освещая фарами пустынную улицу. Она так резко вывернула из-за угла, что ее чуть не перевернуло на повороте, и она завихляла из стороны в сторону, прежде чем ее удалось вывернуть, и я отчетливо слышал, как завизжали покрышки на асфальте.

Мы ничего не могли поделать. Времени для разворота не было. Они будут здесь через две секунды. Не составляло также никакого труда догадаться, кто был в машине. Я решился как раз в тот момент, когда Эллен с размаху плюхнулась рядом со мной на сидение. Она еще не успела захлопнуть дверцу, как я изо всех сил нажал на педаль газа. «Кадиллак» прыгнул вперед, прижав нас к спинке сидения, и резкий рывок захлопнул дверцу. Другая машина была всего в сотне ярдов впереди: я направил свой «кадиллак» ей навстречу, целясь прямо в два ослепительных прожектора ее фар. Левой рукой я потянулся к выключателю дальнего света, и забытая боль раскаленной иглой моментально пронизала мою грудь. Но я все же заставил себя, сцепив зубы, дотянуться до выключателя и нажал кнопку, когда нас разделяло всего несколько ярдов. Яркий свет залил встречную машину, и я резко свернул руль вправо. Если бы водитель встречной машины не успел вовремя свернуть, мы бы все равно столкнулись. Но он успел.

Он, очевидно, изо всех сил нажал на тормоз и в паническом страхе рванул руль в сторону, потому что до меня донесся отчаянный визг резины, и машина вылетела на обочину, подпрыгивая на камнях и подминая кусты по краям кювета. Мы разминулись всего в каких-то двух дюймах.

И я увидел лицо человека за рулем, когда он пронесся мимо меня. Это было ястребиное лицо Джо Наварро. Рот его был широко раскрыт, словно он что-то кричал. Другой человек сидел рядом с ним, еще один — на заднем сидении. Собственно говоря, я не мог заметить, сколько их было там, на заднем сидении, но я заметил какое-то движение позади Наварро.

Мы проскочили мимо, и резкий поворот руля понес «кадиллак» прямо на обочину. Я вывернул руль обратно, и «кадиллак» выровнялся, качаясь из стороны в сторону, словно веселый ванька-встанька.

— Следи за ними! — крикнул я Эллен. — Не спускай глаз с этой машины!

Она повернулась на сидении и посмотрела назад.

— Они… они… — она замолчала, словно у нее перехватило дыхание. Отдышавшись, она продолжала: — Они свернули на обочину, остановились… Нет, они разворачиваются!

Я считал кварталы, которые проносились мимо нас. Нас отделяло уже три квартала, пока они развернутся и пустятся в погоню, мы, возможно, минуем еще один или даже больше. Но этого было мало, чертовски мало! Если бы нас отделяло миль пять или десять, тогда я мог считать, что мы в безопасности, но не раньше.

Я продолжал прижимать к полу педаль акселератора. Мы набирали скорость, и я знал, что на прямом участке «кадиллак» даст им сто очков вперед. Но здесь было не государственное шоссе, а окраина Лос-Анджелеса, с которой я совершенно не был знаком. Я знал, что дорога петляет по направлению к холмам Санта Моника, но не имел никакого понятия, куда ведут боковые ответвления. Я не мог позволить себе свернуть ни на одно из них из опасения, что оно закончится тупиком. Без оружия это было бы равносильно неизбежной гибели. Вскоре мы выехали за пределы жилого района, и дорога начала постепенно подниматься вверх.

— Ты знаешь, где мы находимся? — спросил я Эллен.

— Я была когда-то в этих местах. Но я не знаю… Я настолько… Я не помню…

— Лучше бы тебе вспомнить… — начал я и замолк. Слабость серым покрывалом снова начала затуманивать мое сознание. Мне показалось, будто свет фар на дороге передо мной постепенно меркнет. Сейчас я должен был бы лежать неподвижно в кровати, вытянувшись на спине, а не бегать по пустынным ночным улицам и совершать головоломные акробатические трюки за рулем автомобиля; все это вовсе не способствовало укреплению моих сил, которых и так-то оставалось не слишком много.

— Эллен, если я начну вилять из стороны в сторону или сверну в сторону, хватай руль…

Я с трудом различал светящуюся шкалу спидометра, стрелка которого сползла до шестидесяти. Сам того не сознавая, я сбавил скорость. Я снова прижал до отказа педаль акселератора.

— Шелл… О, Шелл! Не надо! Пусти меня за руль!

— Ударь меня! Слышишь? Бей так, словно хочешь вышибить из меня мозги!

Мне не пришлось повторять дважды. Она перегнулась и изо всех сил ударила меня по щеке тыльной стороной ладони. Потом еще.

Ощущение было такое, будто я боднул бульдозер, но когда в ушах перестало звенеть, все вокруг снова приняло ясные очертания.

Она размахнулась, чтобы влепить мне еще одну пощечину, во я вовремя остановил ее:

— Эй! Хватит! Не увлекайся: хорошенького понемногу!

Она охнула и с виноватым видом прижала руку к губам.

— Я очень сожалею, — вздохнула она, — я очень сожалею об этом… Ну, ты знаешь, что я имею в виду. Нет времени объяснять тебе… Может быть… может быть, они нам ничего не сделают… Даже если поймают нас…

— Нет, детка. Можешь поверить мне. Я знаю точно, кто сидит там, в той машине, и знаю точно, что они с нами сделают, если мы попадем к ним в лапы. Они нас убьют.

И как раз в этот момент, словно нарочно для того, чтобы подтвердить мои слова, пуля пробила ветровое стекло слева над моей головой. Немедленно после этого до меня донесся звук выстрела, потом второй и третий. Только первая пуля попала в машину, но за ней последуют другие…

Я взглянул в зеркало заднего обзора. Вторая машина была значительно ближе, чем я ожидал. Когда я снизил скорость, борясь со слабостью, они, должно быть, успели сократить расстояние. Они все еще были слишком далеки для прицельного выстрела, но все же это была стрельба, и неплохая. Я посмотрел на дырку в ветровом стекле и снова перевел взгляд на дорогу.

Еще три выстрела последовали один за другим, и я услышал, как пуля врезалась в обшивку «кадиллака». Я сильнее прижал педаль газа, не спуская глаз с зеркала заднего обзора. Мы уходили. Длинные томительные минуты уплывали в вечность, и затем мотор кашлянул. Машина замедлила ход, и в моторе послышались перебои, которые каждый раз заставляли «кадиллак» вздрагивать, словно он был живым существом.

Скорость, снизилась еще больше, но тут мотор снова набрал обороты, и стрелка спидометра начала медленно ползти вверх.

— Что это было? — спросила Эллен сдавленным голосом.

Я облизал языком пересохшие губы.

— По-моему, последняя пуля попала в бензобак. Я не уверен, но… Если это так…

Мотор опять кашлянул. Я посмотрел на уровень бензина. Он стоял на нуле. Я больше ничего не пытался объяснять. У нас было несколько секунд, и я сказал ей:

— Когда машина остановится, я сверну в сторону…

— Но она не может остановиться! Они…

— Слушай меня! Когда машина станет, беги. Беги прочь от «кадиллака». Прямо по дороге. Может быть, тебе удастся добежать… куда-нибудь. Если бы здесь была рощица или лесок, или… а, черт бы его подрал! Видишь ли, они не могут быть уверены в том, что я безоружен, так что, когда они подъедут, они будут осторожны на первых порах. Может быть, тебе и удастся…

Некоторое время она сидела молча. Затем снова заговорила. И голос ее неожиданно зазвучал почти спокойно и сдержанно. Это был снова глубокий низкий голос, который я когда-то впервые услышал по телефону, казалось, целую вечность тому назад.

— Здесь нет никакого леса, — сказала она, — но в миле отсюда есть парк или небольшая рощица. Может быть, немного дальше, чем в миле. Я просто вспомнила, что видела ее однажды. Не могли бы мы спрятаться там или что-нибудь в этом роде, я не знаю.

— Что за парк? Если это всего лишь кучка деревьев…

— Нет, несколько акров, но дорога туда очень грязная и ухабистая…

— Если нам удастся до нее добраться, это нас устроит.

— Неужели мы не сможем сделать это, Шелл? Неужели не дотянем?

— Пуля, должно быть, попала в самое дно бензобака. Немного бензина все болтается там и продолжает выплескиваться наружу, но немного попадает и в мотор. Я не знаю.

Мотор снова кашлянул.

— Мне кажется, мы уже близко… — начала Эллен и пригнулась к ветровому стеклу, пытаясь разглядеть неясные очертания кустов на обочине, проносящиеся мимо дороги. В этот момент мотор кашлянул в последний раз и заглох окончательно.