"Разворошенный муравейник" - читать интересную книгу автора (Пратер Ричард С.)

Глава 6

На улице стало еще прохладнее. После гула и смеха, царивших в «Серале», за его стенами мне показалось тихо, как в могиле. Глория вцепилась в мою руку, будто это был сверток со стодолларовыми купюрами, и держалась за меня, пока служащий в униформе вывел мой «кадиллак» и поставил его перед входом. Я сел за руль, брюнетка скользнула внутрь и продолжала вертеться, пока не устроилась, тесно прижавшись ко мне.

— Послушай, беби, мне ведь нужно работать. Я должен, по крайней мере, сдвинуть с места машину…

Она захихикала. Я подумал, над чем она смеется? Может, над тем, о чем я сейчас думаю?

— Это недалеко, — прошептала она.

— Что недалеко? — не понял я.

— Гм-м… — Дыхание Глории щекотало мое ухо.

— Что недалеко? — повторил я вопрос.

— Мой дом. Это на Парквью-стрит. Я тебе покажу… После того как она, приятно прижимаясь ко мне своим полным телом, показала мне дорогу, мы свернули с Уилшир на Парквью. Машина остановилась перед крошечным домиком, который, как наряд невесты, весь утопал в розах. Певица дала мне ключ и позволила открыть ей дверь.

— Входи, — пригласила она.

— Послушай, но мне надо работать… — слабо сопротивлялся я.

— Да ладно! Уже слишком поздно для дел. Или, может, ты хочешь отправиться домой спать?

— Да, я думал об этом…

— Ну, так перестань думать. — Она лукаво улыбнулась. — Думай вместо этого обо мне. Поспишь подольше завтра утром, если захочешь. Мне необходимо общество, а ты — подходящая компания.

— Ну… — замялся я.

— Входи, входи. Сейчас я приготовлю тебе выпить. Ну, черт возьми, мог же я позволить себе выпить стаканчик!

У Глории был приятный дом. Входная дверь вела в маленькую гостиную, соединявшуюся в задней части с небольшой кухней. Около кухни была еще одна дверь, как я понял, в смежную комнату. Справа находилось еще какое-то помещение, отделенное от гостиной плотной темно-синей драпировкой, прикрепленной медными кольцами к металлическому карнизу. Драпировка была немного сдвинута в сторону, и я мог видеть туалетный стол с большим зеркалом и огромную голливудскую кровать под белым покрывалом. Это была спальня. На туалетном столике стояла пара фотографий. На одной из них был изображен неизвестный мне человек, а другая очень напоминала Виктора Пила. Собственно говоря, это и был Пил.

— Уютно, — сказал я.

— По моим возможностям, — откликнулась она. — Мне здесь нравится. Садись, я сейчас все приготовлю.

— Я заметил у тебя в спальне пару мужчин, — пошутил я.

Она удивленно взглянула на меня.

— На туалетном столике. В рамках.

— О! — воскликнула она. — Эти? Ты меня удивляешь!

— Один из них — Пил!

— Да. Босс. Он ко мне удивительно хорошо относится. — Она нахмурилась. — Я ведь не слишком хорошо пою, верно?

Я не стал ее разуверять и оглядел повнимательнее гостиную. Большой цветной телевизор, аудио— и видеоустановка, проигрыватель у входа в спальню, немного подальше — мягкое серое кресло. Драпировки, в дальнем углу — два таких же кресла. Половину стены напротив входа занимало огромное окно с темно-синими шторами. Перед окном стояла длинная кушетка. Я опустился на нее.

Глория исчезла в маленькой кухне, и я услышал, как она гремит стаканами и кубиками льда. Затем она высунулась из двери и спросила:

— Что ты хочешь? Скотч, бурбон, джин? Я встал и подошел к двери кухни.

— Бурбон, пожалуйста. С водой. Не очень много воды. Брюнетка занялась смешиванием, а я наблюдал за тем, как она отмеривает компоненты на глазок, — она не была искусным барменом. Глория наливала, смешивала, наклонялась… Платье великолепно обтягивало ее полные формы. Я снова подумал, настоящие они у нее или приобретены в дамском магазине под названием «Сверхсекретно».

— Вот. — Она снова подвела меня к кушетке, села на некотором расстоянии и протянула мне стакан. Это был мягкий, хороший бурбон. Глория попробовала свой напиток, потом сделала глоток и тут же выпила его залпом и поставила на колено пустой стакан.

— Ого! — воскликнул я.

— По правде говоря, я не очень это люблю, — призналась певица. — Я пью, чтобы хорошо себя чувствовать. — Она покачала головой. — Мне сейчас хорошо.

Она встала и обошла кушетку. Я медленно проглотил половину своего напитка, как вдруг услышал какой-то металлический звук. Я повернул голову. Глории не было видно, темно-синяя штора, закрывавшая вход в спальню, была задернута. Я быстро проглотил остаток своего бурбона.

За портьерой ощущались какие-то движения, слышались звуки мелодии. Она начала расслаблять меня, в то время как я продолжал наблюдать за драпировкой. Глории понадобилось около пяти минут. Наконец занавес раздвинулся, и я увидел Глорию, освещенную сзади теплым, мягким светом. Она изменилась. О, как она изменилась! На ней было серое дымчатое прозрачное неглиже, которое, казалось, обыкновенный паук мог сплести за неделю. Глория с улыбкой направилась ко мне. Она шла как девушка, исполняющая свадебный таитянский танец. Я ее не остановил. Я люблю танцы. Покачивая бедрами, брюнетка подошла к большому окну с шаловливой улыбкой на губах и, потянув плетеный шнур, задернула занавески. Затем она прислонилась к стене.

— Нравится? — проворковала она.

— Очень, очень нравится.

Мой язык болтался, как веревочка. Девушка рассмеялась глубоким, грудным смехом:

— У тебя пустой стакан. Давай, я тебе повторю. Она близко подошла ко мне, взяла из моей руки стакан. Ее грудь была настоящей. Действительно настоящей.

Брюнетка опасно наклонилась, взяла обеими руками мою голову и откинула ее, смеясь глазами и губами. Холодный стакан, который она держала в руке, прижался к моему уху, и я почувствовал ее губы, теплые, даже горячие. Они прижались к моим. Эти губы были очень мягкими, как бархатные занавески, даже мягче. Это было сначала. Затем они стали твердыми, настойчивыми, требовательными. Я подумал, а нужен ли мне еще стакан бурбона, и решил, что нет. Я был прав.

Я открыл ключом дверь своей квартиры, вошел и включил свет — маленькую настольную лампу справа от двери. В первой комнате у меня было два аквариума с тропическими рыбками. Рыбы как люди. Они не любят, чтобы в глаза им внезапно ударил яркий свет.

Мне казалось, что я уже целую неделю на ногах. Я вошел в кухоньку и заглянул в холодильник. Нашел бутылку и приготовил себе крепкий стаканчик на ночь. Было половина четвертого ночи.

Квартирка у меня маленькая, состоит из смежных комнат — кухоньки, спальни и ванной в «Спартан-Апартмент-отеле» на Норт-Россмор-стрит, в Голливуде. Это совсем недалеко от «Уилшир-Кантри-клаб». Квартира удобная. В гостиной одно глубокое кожаное кресло для меня, еще два коричневых очень мягких кресла и очень большой, шоколадного цвета диван. Три пуфика разбросаны по всей комнате как попало. Пол покрывает золотисто-желтый, от стены до стены, ковер с высоким мягким ворсом: ступаешь по нему, и кажется, что идешь по матрасу. Есть большой низкий черный лакированный кофейный столик, на котором валяются последние номера журналов «Плейбой», «Аквариум» и «Кавалер». Причем размещены они довольно искусно — так, чтобы прикрыть водяные круги, давно оставленные стаканами со спиртным. Комнату украшает искусственный камин, а над ним — квадратная картина с изображением обнаженной женщины. Картина выполнена яркими масляными красками.

Нравится? Ну и идите к черту. Мне очень нравится.

Ну а теперь опишем спальню: голливудская постель, конечно, подушки, два стула, туалетный столик. В ванной — комбинация ванны и душа, коричневый изогнутый по форме тела керамический унитаз и медицинский кабинет с зеркалом. Наконец, в кухоньке: газовая плита, холодильник, уголок для завтраков. Бутылка бурбона. Еда.

Я отнес свой напиток в спальню и начал вылезать из своей одежды. Я повесил серый габардиновый костюм в шкаф, повесил на крючок свой галстук, засунул специальные деревянные распялки в коричневые ботинки фирмы «Кордован» и бросил рубашку, трусы и носки в мешок для грязного белья.

В ванной встал под душ. Стоя под жесткими, брызжущими струями воды, я с удивлением думал о людях, с которыми мне пришлось столкнуться в течение этого длинного, но интересного вечера. Со мной уже бывало такое: я встречал более интересные фигуры, чем те, которые изображены на квитанции из китайской прачечной. Да, сегодня был интересный вечер.

Я намылился, обмылся, выключил душ и растерся толстым полотенцем. В постели, поставив оба будильника на восемь часов утра, я лежал при открытых окнах, накрывшись простыней и ощутив наконец некоторую прохладу. Я думал о Глории, Максайн, Робин и Джо, пока не погрузился в сон.