"Убийца - Лис" - читать интересную книгу автора (Квин Эллери)

Часть третья

Глава 12 ЛИСЬЯ НОРА

Пасмурный день сменился безлунной ночью. Дневной шум стих, и Райтсвилл успокоился. Точно все дружно скончались — солнце, луна, ветер и надежды Фоксов.

Эллери изнемогал от духоты, сил хватало только на то, чтобы молча наблюдать за семейством.

Приятного в этом было мало. Страдания терзали Линду. Облегчение, которое обычно испытывает сдавшийся, не было ей доступно, она сама отвергла для себя этот путь. Она двигалась сквозь вечернюю жару по инерции, отдавшись медленному потоку. Эллери заметил, каких усилий требует от нее этот тихий дрейф, как она сдерживается, чтобы не закричать пронзительно от боли. Эта самодисциплина отчаяния предназначалась исключительно для Дэви, но Дэви был слеп. Он погрузился в свое отчаяние — неспособное к мятежу отчаяние смирения. Дэви тоже едва шевелился — воплощение скуки, не требующей выхода, поскольку давать выход нечему: в этот вечер Дэви был опустошен совершенно, в нем не осталось ничего, даже Линды.

Что касается супругов Тальбот Фокс, то между ними встали долгие годы.

Тальбот молчал из-за унижения. Эмили — из гордости. От каждого движения, каждого щелчка ее вязальных спиц гордость разлеталась искрами. Она была поглощена работой, довольная, что сталь говорит за нее. А спицы говорили на языке, который ее муж понимал без труда, и с добавлением каждого ряда шерсти покорность Тальбота росла, пока он наконец не превратился в совсем жалкую фигуру, в узника этого многозначительного молчания.

В тот вечер между Эмили и Тальботом состоялась долгая беседа, хоть и без слов и даже без единого громкого вздоха.

Все дело в том, что сегодня она ему раскрылась, подумал Эллери. Пока тайна отношений Тальбота с покойной Джессикой была спрятана у Эмили в голове, она могла невозмутимо играть роль мышки-жены, робкой, обманутой и ничего не подозревающей. Но теперь, когда Тальботу стало известно, что все эти годы она знала про них, ей нужно сыграть саму себя — отвергнутую и оскорбленную женщину, нужно ему отплатить, ведь именно этого он от нее ожидает. Да и она тоже считает это своим долгом — наверное. Вообще-то Эллери только гадал, что на самом деле происходит в мозгу, управляющем этими красноречивыми руками.

И все это были бесплодные размышления, они никак не продвигали дело Дэви и Линды Фокс. Впредь все мысли Эмили будут оставаться при ней. Эллери был уверен, что она принадлежит к тем женщинам, которые никогда не повторяют одну и ту же ошибку.

Он перешел к наблюдению за Баярдом Фоксом.

Вот где самая большая загадка! О чем думает Баярд? О своей камере в тюрьме и ее непроницаемых стенах? О радостной возможности свободной жизни? Или о более печальных материях? Высохшее лицо египетской мумии не выдавало чувств. В расслабленности худого, старого тела была некоторая покорность, но для человека, чье сопротивление себя исчерпало десять лет назад, это вполне естественно.

Если Баярд и был обеспокоен, то внешне это никак не читалось. Самый тихий из всех них.

Изучать детектива Хауи не имело смысла. Толстяк прост как булыжник. Его задача — бдеть за осужденным убийцей, вот он и бдит — всей своей тушей.

Когда все отправились спать, Эллери вышел на темную веранду и устроился в качалке, подоткнув под голову подушку и помахивая ногой. Листва яблонь и каштанов была черна, деревья стояли как нарисованные — раздражающе ненатурально. В звездах он тоже не нашел утешения — у них был какой-то непристойно разгоряченный вид.

Все на свете было не так.

Эллери отпустил поводья — как доверяешься верному коню ночью в горах, на опасной тропе, — и мысли его побрели свободно.

…Покойная Джессика, пурпурный стакан, брошенная шаль, кухня, полная застывших воспоминаний. Мысли его споткнулись о шесть бутылок виноградного сока, потом опять обо что-то споткнулись. Неуместный, ненужный хлам загромождал тропинку…

Эллери спал.

Между темной страной сна и царством яви есть ничейная зона, где призрачные персонажи сна почти касаются реального мира, потихоньку пронизывают его, пока обе части не сольются в одно целое.

Через лужайку Тальбота Фокса шла Джессика Фокс. Нижнюю часть ее тела закрывали от Эллери перила веранды, но он видел, что она в пижаме, в волосах у нее — лента, а лицо обернуто пурпурной вуалью с шелковой аппликацией в форме виноградных гроздьев. Он мог разглядеть форму ее лица, но не черты. Он все напрягал и напрягал зрение, пытаясь проникнуть под вуаль, но это ему не удавалось.

Он знал, что она ему снится. Однако вот же они, перила веранды Тальбота Фокса, а вон там, в неясном отдалении, — дорожка, ведущая к дому Баярда Фокса, и сам этот дом, и даже горячие надоевшие звезды. Все это выглядело довольно реально, хотя несколько плоско и неустойчиво. Видение Джессики ступало по реальной траве, направляясь к реальному дому, где она в мучениях умерла от яда.

Зачарованно наблюдал Эллери за ее волнообразным продвижением через лужайки.

Джессика приблизилась к своему дому и двинулась к окну на фасаде; как ни странно, окно не стало препятствием для ее тела; ни окно, ни стена не смогли ее остановить, она просто растворилась в них.

Теперь Эллери ее не видел, но так ведь во сне не бывает! Правда, он мог различить какой-то отсвет, исходящий от нее, легкое свечение — не то ореол, не то нимб — и по нему следил за ее движением по гостиной, где двенадцать лет назад она осушила стакан виноградного сока. Свет был неустойчивый, он появлялся, исчезал и возникал снова — как будто светлячок попал в комнату.

Огонек Джессики мелькал у нее в гостиной, а Эллери лежал в качалке на веранде соседнего дома, в ничейной зоне, и наблюдал.

Он не знал, долго ли это продолжалось, ведь на грани миров время отсутствует. Но в течение всего этого вневременного порхания мотылька-светлячка Эллери вел с самим собой борьбу, стараясь преодолеть границу и шагнуть в мир яви. Что-то заставляло его бороться. Что-то подталкивало. И постепенно он стал осознавать реальные вещи: скрип кресла, легкий вздох ветвей — опять задул бриз, подумал он, — горячую влажность подушки под шеей, неудобное онемение в одной ноге… деловитое тиканье часов на руке.

И внезапно он оказался по другую сторону границы.

Левая рука его лежала под левой щекой, и часы находились чуть ниже уровня глаз. Светящиеся стрелки сошлись на четверти четвертого.

Чудной какой сон, подумал Эллери. Выпрямил затекшую ногу, зевнул, бросил взгляд на соседний дом.

Через мгновение — не много таких мгновений было в его жизни — сердце у него сжалось, охваченное иррациональным ужасом.

Исходившее от Джессики свечение все так же порхало по темной, тихой комнате.

Эллери быстро сел.

Призрака запросто можно встретить, мертвецы могут посещать свои земные жилища, но что-то Эллери не слышал, чтобы призрак брал с собой в подобную экскурсию карманный фонарик.

Пока он спал, кто-то влез в дом Баярда Фокса, и этот кто-то, уж наверное, не Джессика Фокс.

Эллери рванул за шнурки, скинул туфли, бросил их на кресло и спрыгнул с веранды.

В одних носках он беззвучно зарысил по лужайкам к соседнему дому.

На бегу он сообразил, что взломщик не мог долго находиться в доме. Какой-нибудь звук, наверное, потревожил Эллери, возможно, шорох шагов по траве под верандой, вот в полудреме он и увидел сон про Джессику Фокс. Но через лужайки пробирался не вымысел из его сна, а некто настоящий, из плоти и крови. Вероятно, Эллери действительно стал свидетелем того, как этот человек — женщина или мужчина — вскрывал окно в доме Баярда Фокса и карабкался внутрь, но во сне эта картина магическим образом трансформировалась, соединившись с назойливыми мыслями, одолевавшими его целый день.

Но размышлять некогда было. Бросившись к открытому окну, он знал только одно — нужно увидеть лицо человека, блуждающего по дому Баярда Фокса.

Он даже почувствовал волну торжества: удача необычайная! Как будто молния сверкнула и осветила ему путь. Как будто это и будет конец дела Баярда Фокса.

Еще два шага, и он увидит того, кто держит фонарь.

Но как только Эллери оказался у окна, свет погас.

Он замер на месте, сжавшись в комок, касаясь пальцами подоконника, едва видимого во тьме. Нужно просто ждать — замереть и ждать. Через несколько секунд свет загорится снова. В таком режиме «включить-выключить» фонарь, должно быть, действует уже несколько минут. С какой стати он перестанет вспыхивать?

Вот!

Но радость тут же и увяла: свет хоть и зажегся, но уже не в гостиной. Эллери заметил слабый отблеск на стене прихожей, видимой ему со своей позиции у окна.

Итак, незваный гость в прихожей.

Еще одна вспышка! И на этот раз еще слабее.

Значит, он переходит в другую часть дома.

Эллери ждал.

Больше вспышек не видно, хотя бы отсветов. Логично предположить, что пришелец находится в каком-то помещении задней части дома. В кухне?

Возможно. По правде говоря, Эллери представления не имел, какая еще комната могла быть целью этого типа. Квин выругал себя за беспечность, за то, что днем не познакомился со всем домом. Он знал, что внизу находятся кухня, холл и гостиная. И все.

А где столовая? Столовая обычно располагается прямо напротив гостиной. Но свет доходил откуда-то из дальнего конца холла. Что там еще может быть, кроме кухни? Комната прислуги? Кабинет?

Эллери бросил гадать. Вопрос в том, что делать. Забраться в логово за добычей? Да ведь придется двигаться в кромешной тьме через гостиную и холл… А вдруг он на что-нибудь наткнется, спугнет гостя, и тот исчезнет через кухонную дверь. Тогда, может быть, так и торчать на месте в надежде, что этот некто выйдет через то же окно, через которое влез в дом? А что, идея неплохая. Эллери уже приготовился ждать, когда его вдруг осенило, что самое-то главное он и упустил. Почему вообще этот ночной бродяга забрался в дом Баярда Фокса? Что он там делает?

И Эллери решил войти.

Через подоконник он перевалился бесшумно и замер, чтобы успокоить дыхание и сориентироваться.

И пока он так стоял, до него донесся слабый звук из задней части дома.

Будто там открыли ящик.

Еще раз!

Незваный гость открывал и закрывал ящики, один за другим.

Значит, он что-то ищет. Что-то ищет!

Эллери стал нащупывать дорогу к прихожей. Двигался он пригнувшись, вытянув руки, пытаясь быстро и бесшумно пересечь гостиную. На полпути он с глухим стуком ударился левым коленом об острый угол какой-то низкой штуки. Он остановился, прислушиваясь, дрожа от напряжения, растирая коленку и ощупывая вещь, на которую налетел. Ага, кофейный столик. Переждал немного…

Ничего страшного. Где-то выдвинули очередной ящик и через несколько секунд задвинули.

До прихожей Эллери добрался без новых происшествий.

Там он опять замер, вглядываясь в холл. В дальнем конце был заметен слабый отсвет, вроде бы из открытой двери, но не прямо по линии его взгляда, а где-то сбоку.

А кухня с другой стороны.

Значит, пришелец орудует в комнате прислуги или в кабинете. И больше не выключает фонарь, светит себе постоянно, чтобы просматривать ящики.

Ступая осторожно, на цыпочках, Эллери двинулся вперед. Дом не отапливался двенадцать зим, и от сырости пол деформировался — Эллери вспомнил, как неприятно он скрипел днем. Поэтому приходилось быть вдвойне осторожным, ощупывать ногой в носке каждую планку, прежде чем перенести на нее полный вес тела, по дюйму приближаясь к источнику света.

Когда он уже миновал три четверти пути к цели, из неопознанной комнаты раздался резкий звук — как будто дерево треснуло, — и немедленно открыли еще один ящик. А затем свистящий звук — вздох облегчения и торжества.

Свет погас, оставив после себя самую черную черноту.

Эллери не стал тратить время на оплакивание своей неудачи. В два прыжка он одолел оставшееся расстояние, ухитрившись не вызвать протеста половых планок, поднял руки повыше, ухватился за косяки и встал посреди дверного проема лицом в комнату.

И злорадно подумал: «Вот, пусть он теперь попробует выйти, кто он там есть — мистер, миссис или мисс. Откуда ему знать, что я здесь. Ему или ей в голову не придет вылезать через окно этой комнаты. От меня исходил только один звук — когда я врубился в столик в гостиной, а он не был услышан, раз поиски продолжались. А мое дыхание услышать невозможно, если только у этого существа не лисьи уши…»

Додумать эту мысль до конца Эллери не успел.

Лоб у него раскололся.

Боль, вспыхнувшая в мозгу, пронзила все тело, колени подогнулись, руки отцепились от косяков и бессильно упали вниз. И в этот миг он увидел часы у себя на руке: стрелки показывали 3.26.

Да, но то, что мог увидеть он сам, могло быть замечено и другим: часы-то у него были со светящимся циферблатом, а он и позабыл. Поднял руку, манжета скользнула и открыла часы, а тот, в комнате, увидел светящуюся шкалу. Эллери всегда носил часы циферблатом внутрь. «Добрую же службу они тебе сослужили», — промелькнуло у него в голове, пока он падал.

Рефлекторно он отвел голову в сторону, ближе к косяку. Еще один удар пришелся по голове вскользь, третий угодил в плечо.

Потом он уже ничего не чувствовал. Даже ногу, тяжело наступившую на его руку в темноте. Не слышал и топота своего противника, убегавшего из дома.

Эллери открыл глаза и увидел великолепный небесный свод с тысячами разноцветных солнц и комет, кружившихся в сумасшедшем танце. Какое-то время его не покидало чувство, будто он плавает в черном космическом пространстве, окруженный дивными галактиками. Но постепенно осознал, что лежит на пороге все еще неопознанной комнаты в доме Баярда Фокса и вокруг него все так же темно.

Он постарался смахнуть с глаз разноцветные пятна и с трудом уселся. Резкая боль тут же напомнила ему о голове, плече и руке. Макушку жгло, левое плечо ломило, левая рука была покалечена.

Сидя на полу, он осторожно поводил головой, пытаясь привести ее в порядок, и полез за коробком спичек в карман пиджака. Спичек он не нашел и потому стал буравить мутным взглядом часы на руке. Оказалось 3.44.

Отключился на восемнадцать минут!

Не сдерживая стона, он перекатился на четвереньки, поднялся на колени и наконец, цепляясь за косяк, подтянулся и встал на ноги.

Теперь уже можно забыть об осторожности, криво усмехнулся он.

Таинственного гостя давно и след простыл.

«И чего я свет не включил», — бормотал он, волоча ноги по коридору. Проковылял через гостиную и вывалился в открытое по-прежнему окно.

Снаружи было тихо, темно и жарко. Без перемен.

На первый взгляд ничего не изменилось.

На веранде Тальбота Эллери помедлил. Все спят, кажется. Эллери вошел.

Телефон стоял в коридоре, у входной двери на крошечном столике. Эллери медленно опустился на стульчик рядом с телефоном. В желтом свете горевшего над зеркалом ночника он рассмотрел себя. Левая рука раздулась и побелела; на опухших суставах виднелись следы запекшейся крови. На лбу, у самой линии волос, гордо возвышалась область, имевшая размеры и очертания свинцового грузила. Кожа на шишке приобрела багровый оттенок. Одна ссадина кровоточила. Другая шишка росла на голове сбоку. Плечо болезненно пульсировало.

Но, осматривая свои раны, Эллери пришел в сильное возбуждение. Вот так история, подумал он. Невероятная, удивительная история! Он чуть не расхохотался вслух.

Осторожно сняв телефонную трубку, он вызвал оператора.

— Соедините меня с домом шефа полиции Дейкина, — тихо проговорил он, прижав губы к микрофону. — Это срочно.

— Мне вам перезвонить, сэр?

— Нет, я не кладу трубку.

После четвертого гудка отозвался спокойный и уверенный голос Дейкина.

— Это Квин.

— Что-то случилось, мистер Квин?

— Да уж, случилось. Подъезжайте поскорей к дому Баярда Фокса.

— Хорошо.

— Только тихо.

— Не беспокойтесь.

Эллери повесил трубку. Поморщился от боли в плече и посмотрел на лестницу. В доме стояла тишина.

Он потащился наверх, благословляя толстую ковровую дорожку на ступенях. Прежде чем постучать в нужную дверь, постоял и прислушался.

Ничего.

Тогда он тихонько постучал.

Услышав подавленную зевоту, Эллери понял, что детектив Хауи проснулся, потом до него донеслось сонное ворчание Баярда Фокса, стон старых пружин, и через несколько мгновений Хауи отпер дверь.

— Да? — Вид у сотрудника прокурора был испуганный.

— Дайте мне войти, Хауи.

Эллери тихо прикрыл за собой дверь. Хауи включил лампу на столике у кровати, а Баярд Фокс, опираясь на локоть, поднял голову с торчащими во все стороны седыми волосами и уставился на Эллери.

— Да что же это, мистер Квин! — ахнул отец Дэви. — Что с вами-то стряслось?

— Прошу вас, потише.

Детектив хрипло прокаркал:

— Похоже, дружище, вы куда-то въехали.

В пижамных штанах Хауи выглядел еще толще и противней, чем обычно. Он тоже изучал шишки на голове у Эллери.

— У меня мало времени, — оборвал его Квин. — Хауи, выходил ли Баярд Фокс ночью из комнаты?

— А?

— Закрой свой дурацкий рот и сосредоточься. Мог ли твой пленник каким-либо образом выйти из комнаты без твоего ведома?

Тупая мина сменилась жесткой ухмылкой. Детектив тяжело протрусил к двуспальной кровати и отдернул верхнюю простыню.

— Что скажешь?

«Вряд ли бы ты так ухмылялся, дружище, — подумал Эллери, — если бы знал, какое значение имеет твое маленькое подлое торжество. Только не ты».

Концом проволоки был надежно обмотан большой палец левой ноги Баярда Фокса.

— Я сплю чутко, — поглядывая на свое изобретение, сообщил детектив Хауи. — Но на такой работенке я на это не полагаюсь. Нет, сэр. Второй конец я привязываю к своей ноге. При каждом его движении я просыпаюсь, но потом засыпаю снова.

— Если бы я захотел, легко освободился бы от этого, — сказал Баярд Фокс, вспыхнув от ненависти.

— А ты попробуй, Фокс, ну давай!

— Предположим, он сумел. Освободиться-то можно, — заспорил Эллери.

— Он не выходил.

— Но предположим.

— Дверь у меня заперта.

— Ну, двери ведь отпираются.

— Без ключа — вряд ли. А ключ висит на цепочке у меня на руке. — Детектив Хауи опять осклабился, показав испорченные зубы. — Для таких любителей, как наш Фокс, этого достаточно.

— Но здесь есть окно, — продолжал возражать Эллери.

— А ты взгляни на него, дружище.

Эллери пересек комнату. Нижняя часть окна была открыта примерно на шесть дюймов. Эллери попытался поднять раму. Она не сдвинулась с места. Заинтересованный, он продолжил исследование. С помощью хитроумной системы кустарных клиньев окно было закреплено наглухо. Хауи презрительно хмыкнул:

— Наверное, он смог бы его приподнять, чтобы протиснуться наружу, но ведь сколько возни да и шума — я наверняка бы его услышал… Правда, здесь душновато, но если я терплю, то пусть и он тоже.

— Обстоятельный какой парень! — восхитился Эллери.

— Ну! А ты говоришь!

— А предположим, он ударит тебя по черепу, — сказал Эллери. — Тогда уже не будет иметь значения, сколько он провозится и какой шум поднимет.

Жирные губы скривились.

— Пока еще он не бил меня по черепу, и я бы не советовал пытаться… А-а! Скажи-ка! — Маленькие глазки Хауи округлились. — Это ведь тебя сегодня ударили по черепу!

— Уловил, наконец, — сказал Эллери. — Значит, ты готов, если понадобится, присягнуть в суде, что сегодня ночью Баярд Фокс не выходил из комнаты?

Детектив Хауи кивнул, уже без ухмылки.

— Одевайся, Хауи. Выключи свет. Открой дверь. И слушай. Мне нужно, чтобы в ближайшие два часа никто не выходил из этого дома. Можно сидеть на верхней площадке лестницы. Тогда никто не сможет в темноте проскользнуть вниз — или наверх.

Толстяк опять молча кивнул.

— А что произошло, мистер Квин? — ровным тоном спросил Баярд Фокс.

— Не знаю, Баярд, — ответил Эллери. — Но что бы там ни было, для вас, мне кажется, это очень хорошо.

На часах у Эллери было десять минут пятого, когда черный седан шефа Дейкина мягко поднялся на Холм и остановился перед домом Баярда Фокса.

Дейкин тихо подошел по дорожке, а Эллери поднялся ему навстречу с нижней ступеньки крыльца.

— Фонарик принесли, Дейкин?

— У меня большой электрический фонарь.

— Тогда пошли. Говорили они вполголоса.

Шеф Дейкин отпер переднюю дверь ключом, взятым еще днем у Эмили Фокс, и только в доме включил фонарь. Тут он и увидел Эллери во всей красе.

— Господи! — ахнул он. — Что с вами приключилось?

Эллери рассказал.

У шефа челюсть отвисла.

— И кто?

— Не имею понятия. Но только не Баярд Фокс. Хауи божится, что Баярд не выходил ночью из комнаты.

— Кто-то другой из дома Тальбота Фокса?

— Возможно.

— Или посторонний?

— Все может быть.

— Вы не помните точно, откуда появилась эта фигура, мистер Квин? Вы же говорите, что почти проснулись…

— А это также означает, что я почти еще спал, Дейкин. Нет. Если это был кто-то из дома Тальбота, то он мог выйти через боковую дверь, обойти вокруг дома и проследовать мимо передней веранды, где я лежал в качалке. Он даже мог выйти через переднюю дверь и проскользнуть мимо меня, но я не ощущал его присутствия до тех пор, пока он не спустился на траву. Или, как я уже сказал, это мог быть кто-то чужой, появившийся с дороги и выбравший кратчайший путь к этому дому через владения Тальбота Фокса.

— Обычный воришка, да, мистер Квин?

— Не думаю, — медленно произнес Эллери. — Нет, не похоже.

— Вы не знаете, что он взял?

— Я не знаю даже, было ли вообще что-либо взято. Не смотрел. Я решил дождаться вас, чтобы у меня был официальный свидетель.

— Давайте сначала бегло осмотрим окно.

— Согласен.

Дейкин выключил свой фонарь, и они подошли со стороны сада к окну, через которое взломщик забрался в дом. Дейкин провел лучом света под окном.

— Сильно утоптано. Никаких следов не разберешь, — бормотал он. — Даже не скажешь, мужчина это или женщина.

— И я еще здесь потоптался, Дейкин. Никак не думал, что он выберется. Старею, Дейкин, старею.

— Это не ваша вина, — утешил его шеф.

Он изучил стену дома от земли до подоконника. На краске осталось несколько грязных полос.

— Каблуки скользнули.

Эллери кивнул:

— На обратном пути.

— Похоже на резину, как по-вашему, мистер Квин?

— Трудно сказать.

— А по-моему, да.

— Женщины тоже носят обувь на резине, — отметил Эллери.

Дейкин выругался.

— Поддержите меня.

Эллери сцепил руки, и Дейкин тяжело ступил на них ногой. Левую руку Эллери пронзила резкая боль, и он закрыл глаза.

— Пока вы там, взгляните на задвижку, — посоветовал Эллери.

Через минуту шеф сказал:

— Свернута. Возможно, большой крепкой отверткой. Или стамеской.

— После нашего дневного собрания вы ведь запирали опять окна?

— Да. Правда, я не закрывал ставни.

— Это я знаю.

Дейкин медленно провел лучом по подоконнику.

— Ничего, — буркнул он и спрыгнул на землю. Эллери открыл глаза. — Думал, может быть, нитка или хоть что-нибудь зацепится за подоконник. Можно было бы определить, откуда она — из женского платья или мужского костюма. Но ничего не нашел. Черт, как жалко, что у меня нет оборудования: сняли бы отпечатки пальцев.

— Очень сомневаюсь, что из этого вышел был толк, Дейкин.

— Перчатки?

— Весьма вероятно. Наш человек подготовился.

— Профессионал, что ли?

— Нет. Просто пользуется известными приемами.

— Начитался народ детективов, — проворчал шеф Дейкин. — О'кей, пошли в дом, оценим ущерб.

Они снова вошли в дом через переднюю дверь.

— Сперва в гостиную, — тихо произнес Эллери. — Наш друг начинал оттуда.

Насколько они смогли определить, взломщика интересовали только две вещи: он основательно все перерыл в секретере, разбросав по полу все, что там было, а потом занялся стоявшим у стены круглым столом. Маленький ящичек был открыт, а бумаги из него, главным образом старые счета, также были беспорядочно высыпаны.

— Так ведь не определишь, взял ли он что-нибудь, — посетовал Дейкин. — Все перекопано, раскидано… Тем более, что за двенадцать лет сюда вообще никто не заглядывал.

— Резонно предположить, что отсюда он ничего не взял. Ведь на гостиной он не успокоился. Он вышел в холл и перешел в заднюю часть дома — в ту, другую комнату.

— Он точно что-то искал.

— Но здесь он эту штуку не нашел. Я абсолютно уверен, Дейкин.

Они медленно двинулись дальше. Дейкин размахивал лучом фонаря, как метлой.

— Сукин сын! Ишь как старался ничего не уронить, — пробормотал шеф.

— Сукины дети все такие.

Они подошли к открытой двери.

— Это здесь он вам вмазал?

— Да.

— А, так это же старая нора Баярда Фокса.

— Нора?

— Его, так сказать, кабинет.

— О, — сказал Эллери.

Это была малюсенькая комнатенка, обшитая мореной сосной с встроенными книжными шкафами и небольшим, облицованным мрамором камином у другой стены. Письменный стол орехового дерева занимал все свободное пространство. Ящики стола были выдвинуты, а их содержимое свалено кучей на столе.

— Та-ак. С замками ему не пришлось мытариться, — бубнил Эллери, изучая стол. — Их не запирали.

— А это что за пятнышки в пыли! — обрадовался Дейкин.

— Я уже видел. Он и правда был в перчатках, Дейкин. Голый палец оставляет хорошо различимые отпечатки, даже если частичные, их видно невооруженным глазом.

— Что еще? — пробормотал Дейкин, осматриваясь.

— А вон, секретер у стены.

Прелестная вещица, старинная, антикварная, вид имела неприличный. Нижний и средний ящики были выдвинуты на три четверти, и внутри наблюдался уже знакомый кавардак. А верхний ящик, выдвинутый только наполовину, был пуст.

— Так я и думал, — сказал Эллери, обращаясь скорее к самому себе, чем к Дейкину.

Он присел на пыльный ковер и тщательно исследовал замок пустого ящика.

— Взгляните-ка.

Дейкин вытянул шею.

— Взломан, мистер Квин. Свежие царапины вокруг замка.

— Да. Заметьте, что на двух других ящиках никаких следов нет вообще. То есть они не запирались. А верхний ящик был заперт, и наш посетитель взломал его тем же инструментом, которым открывал окно, — я ведь слышал треск дерева и щелчок, как раз когда подошел к двери. Между прочим, он меня и ударил наверняка этой штуковиной, рукояткой.

Голова сразу же подтвердила болью это предположение. В пылу охоты он забылся немного. Теперь боль крепко напомнила о себе.

— По-вашему, он что-то нашел в этом ящике, мистер Квин?

— Конечно, Дейкин.

— Почему вы так уверены?

— Пустые ящики обычно не запирают.

— Факт! А вот что там было заперто, в этом ящике, а, мистер Квин? Что свистнул жулик?

— Эх, если б знать, Дейкин… — простонал Эллери, морщась в такт пульсирующей боли, к голове мгновенно присоединилось плечо, а потом и рука. — Узнать бы это, считай полдела сделано.

— Ну, так надо только спросить у Баярда Фокса! Ведь это его нора.

— Да. Пойдемте и спросим у Баярда, что он хранил в этом ящике.