Интерлюдия

– Что ж, Денис, все это очень хорошо, очень впечатляющие истории, – сказал Тимоти Эдуардз. – Но мы должны задать себе. вопрос; могут ли эти замечательные способности Сэма пригодиться нам в будущем?

– Боюсь, я вас не понимаю, Тимоти, – ответил Денис Гонт.

Сэм Маккриди попытался откинуться настолько, насколько это позволяла прямая спинка стула. Пусть болтают, думал он. Обо мне говорят так, словно я уже стал предметом мебели, экспонатом из прошлого, о котором приятно потрепаться в клубе за портвейном.

Он посмотрел в окно на ярко-голубое небо. Начинался великолепный летний день. За окном был целый мир, другой мир, в котором скоро придется жить и ему, но уже без своих коллег, сотрудников разведслужбы, среди которых он провел почти всю свою сознательную жизнь.

Он вспомнил свою жену. Если бы она была еще жива, он бы охотно вышел на пенсию и жил. с ней вдвоем в маленьком коттедже на берегу моря в Девоне или Корнуолле. Иногда он мечтал о том, чтобы у него была своя небольшая рыбацкая лодка, чтобы она покачивалась на волнах у каменного причала, защищающего ее от злых зимних ветров, в ожидании лета, когда он будет привозить к ужину треску, камбалу или скользкую сверкающую макрель.

В своих мечтах он иногда был просто мистером Маккриди из дома над гаванью или Сэмом, когда он будет пить пиво вместе с рыбаками и краболовами в уютном местном пабе. Конечно, это была всего лишь мечта, изредка рождавшаяся в его мыслях, когда он в темных, отмытых дождями переулках Чехословакии или Польши ждал агента или наблюдал за тайником, чтобы убедиться, что за ним никто не смотрит, а потом забрать сообщение.

Но Мэй уже нет, и он остался один во всем мире, окруженный лишь духом товарищества, который царил в этом самом крохотном из миров, коллегами, которые решили служить своей стране и провести жизнь в безвестности, когда смерть приходит не в блеске славы, а в ослепительном свете направленных в лицо фонарей, в топоте солдатских сапог по булыжным мостовым.

Маккриди пережил многое, но понимал, что своих хозяев ему не пережить.

Он будет жить в одиночестве где-нибудь на юго-западе Великобритании, вдали от других ветеранов, которые любят попивать джин в клубе войск специального назначения, что в конце Херберт-кресент. Подобно большинству людей, прослуживших всю свою жизнь в Интеллидженс Сервис, в глубине души Маккриди был замкнутым, необщительным и, как старый лис, предпочитал знакомые норы открытым равнинам.

– Я хотел лишь сказать, – говорил Тимоти Эдуардз, – что теперь нет необходимости тайком пробираться в Восточную Германию. В октябре Германская Демократическая Республика формально перестанет существовать, да и сейчас она существует лишь на бумаге. Отношения с СССР радикально изменились. Теперь не будет перебежчиков, будут лишь почетные гости…

Черт побери, размышлял Маккриди, Тимоти действительно попался на эту удочку. А что будет, глупая твоя башка, если в Москве разразится голод и крепкие ребята возьмутся за вашего Михаила Горбачева? Ладно, скоро сам увидишь…

Маккриди опять отвлекся и вспомнил сына. Хороший парень, только что окончил колледж, теперь хочет стать архитектором. Это неплохо. Он живет с симпатичной блондинкой – сейчас, кажется, все так делают… Красивой девушке не нужен допуск к секретным материалам. Дэн часто навещает отца. Это приятно. Но у мальчика своя жизнь, он должен делать карьеру, заводить друзей, ездить по свету. Маккриди надеялся, что его сын увидит лучшие и более безопасные страны, чем те, которые видел он.

Нужно было бы больше времени уделять сыну, когда он был еще малышом. Было бы хорошо, если б тогда у негр нашлось время поиграть с сыном на ковре, почитать ему на ночь сказку. Слишком часто он оставлял сына на одну Мэй, потому что он был возле какой-нибудь забытой Богом границы, всматривался в стену колючей проволоки, ожидая, когда под ней проползет его агент, или прислушивался к вою сирен – это значило, что он никогда больше не увидит своего агента.

Он видел так много, провел столько операций и оказывался в таких сложных ситуациях, что говорить обо всем этом с молодым человеком, который еще называл его папой, было просто немыслимо.

– Я очень признателен вам, Тимоти, за ваше замечание, которым вы, в сущности, предвосхитили мою мысль.

Денис Гонт отлично справлялся со своим делом, он заставлял этих ублюдков слушать себя, а со временем говорил все увереннее и увереннее. Отличный специалист, в сущности, готовый руководитель отдела, даже хороший руководитель.

– Ведь Сэм понимает не хуже любого из нас, – продолжал Гонт, – что нельзя жить одним прошлым, нельзя вечно жевать жвачку холодной войны. Но суть дела в том, что нашей стране угрожают и другие силы, и эти силы отнюдь не ослабевают. Я имею в виду распространение высокотехнологичного вооружения, особенно его проникновение в страны третьего мира с чрезвычайно неустойчивыми, непредсказуемыми диктаторскими режимами – всем известно, что именно продавала Франция Ираку, – и, конечно, международный терроризм.

В этой связи… – Гонт взял у клерка из канцелярии толстую – папку и раскрыл ее, – разрешите напомнить вам о деле, которое было начато в апреле 1986 года и закончилось – если вообще когда-либо можно будет с уверенностью сказать, что ирландская проблема разрешена, – в конце весны 1987 года. Подобные дела, очевидно, будут возникать и в будущем, и задачей нашей службы, опять-таки будет предотвращение актов террора. И в такой ситуации избавиться от Сэма Маккриди? Воистину, джентльмены, это было бы непростительной глупостью.

Инспекторы западного полушария и внутренних операций кивнули, а Эдуардз одарил их предостерегающим взглядом. Такое согласие ему совсем не нужно. Тем временем Гонт ненавязчиво напоминал о событиях апреля 1986 года, которые послужили толчком для операции, продолжавшейся почти всю весну 1987 года.

– 16 апреля 1986 года истребители с американских авианосцев, базировавшихся в заливе Сидра, и истребители-бомбардировщики с британских баз разбомбили загородный дворец полковника Муамара Каддафи возле Триполи. В спальню полковника попала ракета, выпущенная истребителем с позывными «Айсмен-4» с авианосца «Эксетер». Каддафи уцелел, но пережил серьезное нервное потрясение. Когда он пришел в себя, то поклялся отомстить не только Америке, но и Великобритании, потому что мы разрешили истребителям-бомбардировщикам F-111 подняться в воздух с наших баз в Хейфорде и Лейкенхите.

Ранней весной 1987 года мы узнали, как именно Каддафи собирается отомстить Великобритании. Операция была поручена Сэму Маккриди…