"Мунрейкер" - читать интересную книгу автора (Флеминг Ян)

8. Красный телефон

Несмотря на то, что Бонд доплелся до постели не раньше двух, на другое утро ровно в десять он уже входил в штаб. Чувствовал он себя прескверно. Кроме кислого привкуса во рту и покалывания в печени после почти двух полных бутылок шампанского, он испытывал состояние апатии и подавленности, частью объяснявшееся воздействием бензедрина, частью — памятью о разыгравшейся накануне драме.

Когда он поднялся на лифте к себе и приступил к своим повседневным обязанностям, горький осадок, оставшийся после вчерашнего вечера, по-прежнему оставался во рту.

После того, как Мейер, рассыпаясь в благодарности, удалился спать, Бонд достал из карманов пиджака две колоды карт и выложил их на стол перед Бэзилдоном и М. Одной из них была та самая колода с голубой рубашкой, которую снял Дракс и которую Бонд, прикрывшись платком, подменил заранее подтасованной колодой из правого кармана. Другая колода, с красной рубашкой, была подготовлена таким же образом, однако так и осталась невостребованной.

Бонд веером разложил ее на столе, демонстрируя М. и Бэзилдону, что карты в ней тоже были подобраны для того фантастического «большого шлема», которым он раздавил Дракса.

— Эту комбинацию разработал великий Калбертсон, — пояснил он. — Он и сам частенько прибегал к ней. Пришлось сфабриковать две колоды, так как я не знал, с какой придется иметь дело.

— Все получилось как нельзя лучше, — поблагодарил Бэзилдон. — Думаю, он трезво взвесит ситуацию и либо забудет сюда дорогу, либо впредь будет играть по правилам. Вечер обошелся ему недешево. Законность вашего выигрыша не вызывает никаких сомнений, — поспешил он прибавить. — Вы всем нам — и Драксу в особенности — оказали большую услугу. Все могло случиться по другому сценарию. И тогда бы уже вам пришлось отдуваться. Чек вам доставят в субботу.

Они распрощались, и Бонд, полностью опустошенный, отправился спать. Чтобы разгрузить мозг от перипетий вечера и быть готовым к утру и к работе, он принял легкое снотворное. Но прежде чем заснуть он подумал, как делал это и в мгновения триумфа за карточным столом, что почему-то для победителя выигрыш всегда значит меньше, чем проигрыш для побежденного.

Когда он притворил за собой дверь, Лоэлия Понсонби с любопытством уставилась на черные тени под глазами Бонда. Ее интерес, как она на то и надеялась, не остался для Бонда незамеченным.

Он усмехнулся.

— Сочетание приятного с полезным, — объяснил он и тут же прибавил. — В сугубо мужской компании. И большое спасибо за бензедрин. Он действительно был мне очень нужен. Надеюсь, я не нарушил ваших вечерних планов?

— Нисколько, — успокоила она Бонда, вспомнив, однако, и ужин, и библиотечную книгу, которую пришлось отложить, когда позвонил Бонд. Она заглянула в стеноблокнот. — Приблизительно полчаса назад звонил начальник штаба. Просил передать, М. будет ждать вас сегодня у себя. Точного времени не назвал. Я сказала, что в три у вас самооборона без оружия, но он приказал отменить. Это все, если не считать оставшихся со вчера материалов.

— Слава Богу, — вздохнул Бонд с облегчением. — А то я бы, скорее всего, умер, если бы этот чертов десантник стал бы отрабатывать на мне сегодня свои приемы. Что слышно о 008?

— Да, — оказала она. — С ним вроде бы все в порядке. Его перевели в военный госпиталь в Ванерхайде. Кажется, у него обычный шок.

Бонд знал, что может означать слово «шок» в его профессии.

— Хорошо, — проговорил он без особой уверенности. Послав мисс Понсонби улыбку, он прошел в кабинет и закрыл за собой дверь.

Решительной походкой обогнув стол, подошел к креслу, сел и придвинул к себе верхнюю папку. Понедельник был позади. Наступил вторник. Новый день. Не обращая внимания на головную боль и отогнав мысли о вчерашнем вечере, он закурил сигарету и раскрыл коричневую папку с красной звездочкой на обложке. Это был меморандум Отдела главного офицера по борьбе с контрабандой управления таможен США, озаглавленный «Инспектоскоп».

Бонд прищурил глаза.

«Инспектоскоп, — читал он, — это действующий по принципу флюороскопии и служащий для обнаружения контрабанды. Он разработан компанией „Сайкьюлар Инспектоскоуп“, Сан-Франциско, и широко применяется в американских тюрьмах для скрытого поиска металлических предметов, спрятанных в одежде или на теле заключенных и посетителей. Он также используется для обнаружения контрабанды драгоценностей, а также для контроля над незаконным выносом алмазов на алмазных копях Африки и Бразилии. Прибор стоимостью 7 тыс. долларов имеет около 8 футов в длину и 7 футов в высоту и весит приблизительно 3 тонны. Инспектоскоп обслуживается двумя специально обученными операторами. Испытания прибора, проведенные в зале таможенного досмотра международного аэропорта в Айдлуайлде, показали следующие результаты...»

Бонд пропустил пару страниц с описанием подробностей нескольких случаев мелкой контрабанды и углубился в изучение «Заключения», из которого, не без некоторой доли раздражения, выяснил, что, когда он в следующий раз отправится за границу, ему придется подумать о более подходящем месте для провоза «беретты» 25-го калибра, нежели подмышка. Не забыть обсудить проблему в отделе техобеспечения, мысленно отметил Бонд.

Он поставил галочку в списке лиц, допущенных к ознакомлению с документом, и рядом с ней свои инициалы и машинально потянулся к следующей папке, на обложке которой значилось «Филопон. Японский наркотик-убийца».

«Филопон», — в этот момент мозг его сделал попытку отвлечься, но усилием воли Бонд вновь заставил себя сосредоточиться на машинописных страницах.

quot;Филопон является основным фактором роста преступности в Японии. По данным министерства соцобеспечения на сегодняшний день в стране насчитывается 1,5 млн. наркоманов, из которых 1 млн. лица, не достигшие двадцати лет. Муниципальная полиция Токио считает, что 70% подростковой преступности напрямую связано с данным наркотиком.

Пристрастие к наркотику так же, как в случае с марихуаной в США, развивается с одного приема. Филопон обладает «стимулирующим» воздействием, и его прием формирует привычку. Кроме того, он дешев — около 10 иен (6 пенсов) за 1 дозу, в силу чего жертва быстро увеличивает количество доз до приблизительно 100 в день. В таких количествах употребление наркотика резко дорожает, и это толкает наркоманов на преступления в поисках средств на приобретение филопона. Тот факт, что преступления зачастую сопровождаются насилием и убийствами, объясняется особыми свойствами наркотика. Он вызывает у наркомана острую манию преследования, рождающую иллюзию, будто за ним охотятся с целью убийства или с другими злостными намерениями. Тогда наркоман прямо на улице кидается с кулаками или с лезвием на прохожего, который, по его мнению, угрожающе посмотрел на него. Менее запущенные наркоманы склонны избегать своих старых приятелей, которые уже достигли дозы в 100 приемов в день, что усиливает в последних ощущение безысходности.

В этом случае убийство приобретает окраску акта самообороны, оправданной и законной. Нетрудно понять, что в «умелой руке» данный наркотик способен стать грозным орудием направления и руководства организованной преступностью.

Установлено, что именно филопон явился основным мотивом печально известного убийства в баре «Мекка», в связи с которым в результате действий полиции в течение нескольких недель было задержано свыше 5 тыс. продавцов наркотиков.

Как правило, обвиняют корейцев...quot;

И тут Бонд не выдержал. Какого дьявола читает он эту белиберду? Разве ему когда-нибудь пригодятся эти сведения о японском наркотике-убийце под названием филопон?

Он кое-как долистал оставшиеся страницы, отметился в списке и бросил папку в корзину исходящих материалов.

Где-то над правым глазом словно вколоченный гвоздь по-прежнему гнездилась боль. Он выдвинул ящик стола и достал пузырек «Фензика». Хотел было попросить секретаршу принести стакан воды, но мысль о том, что за ним будут ходить как за малым дитя, показалась ему нестерпимой. С отвращением разжевав две таблетки. Бонд проглотил горький порошок.

Затем, закурив сигарету, он встал и подошел к окну. Взор устремился куда-то за пределы зеленого пространства внизу, ничего не видящее глаза бесцельно блуждали по изломанному лондонскому горизонту, в то время как мозг в который раз перебирал странные события минувшей ночи.

Чем больше он думал о них, тем все более странными они ему представлялись.

Зачем понадобилось Драксу — миллионеру, всеобщему любимцу, обладателю уникального в стране положения; зачем понадобилось этому незаурядному человеку мухлевать за карточным столом? Чего хотел он этим достичь? Что хотел доказать? Думал ли он, что способен жить по собственным законам, что ему, столь высоко вознесшемуся над толпой с ее мелочным этикетом, позволено плевать в лицо обществу?

Бонд мысленно помолчал. Плевок в лицо. Очень на него похоже, если судить по поведению Дракса в клубе. Этакий сплав превосходства и презрения. Словно он имеет дело с человеческими подонками, столь презренными, что даже находясь в их обществе, нет нужды скрывать истинное свое к ним отношение за ширмой вежливости.

Возможно, Дракс любит азартную игру. Возможно, она снимает с него то напряжение, которое находит себе выход в грубых шутках, кусании ногтей и беспрестанном потении. Но ведь он не имеет права уступить. Уступить этим ничтожным людишкам, значит покрыть себя позором. Поэтому, не взирая на опасности, он всеми правдами и неправдами рвется к победе. А что касается риска быть схваченным за руку — если только Дракс вообще когда-либо об этом задумывался — то он, вероятно, считает, что способен сокрушить любую преграду. Известно, размышлял Бонд, что одержимые люди невосприимчивы к опасности. Скорее, они упрямо ищут ее. Клептоманы стремятся красть во все больших и больших масштабах. Сексуальные маньяки, не таясь, бравируют своей назойливостью, словно нарочно добиваясь ареста. Пироманы зачастую даже и не пытаются скрыть своей причастности к поджогу.

Однако какая страсть снедала этого человека? Какова природа той неодолимой силы, что влекла его по наклонной плоскости в бездну?

Все говорило за то, что это была паранойя. Мания величия, осложненная манией преследования. Это презрение, начертанное на лице. Повелительные нотки в голосе. Выражение тайного триумфа, которым он встретил поражение, после горького мига коллапса. Триумф маньяка, уверенного в своей правоте вопреки фактам. Кто бы ни попытался припереть его к стенке, он все равно выйдет победителем. Для него не существует поражений, ибо он наделен тайной властью. Он умеет делать золото. Он способен летать как птица. Он всемогущ — человек в затхлой келье, возомнивший себя Господом.

Именно так, думал Бонд, паря невидящим взором над Риджентс-Парк. Вот и ответ на вопрос. Сэр Хьюго Дракс — воинствующий параноик. Вот что за сила толкнула его добывать извилистыми путями миллионы. Таков главный мотив, подвигнувший его подарить Англии эту гигантскую ракету, которая должна была испепелить ее врагов. Благодаря всемогущему Драксу.

Но кто может сказать, когда сломается этот человек? Кто проникал сквозь завесу бравады, под покровы рыжих волос, скрывающих лицо, кто пытался увидеть во всем этом нечто большее, нежели результат скверного воспитания или закомплексованность, порожденную военными увечьями?

Видимо, никто. В таком случае был ли его, Бонда, анализ верен? На чем он его основывает? Достаточно ли одного единственного взгляда сквозь затворенное окно в душу человека, чтобы делать выводы? Возможно, и другие замечали этот зловещий блеск. Возможно, были и в Сингапуре, Гонконге, Нигерии, Танжере подобные, исполненные высшего напряжения мгновения, когда какой-нибудь сидевший напротив Дракса купец замечал и пот, и искусанные ногти, и красный туман в глазах на внезапно побледневшем лице.

Если бы позволяло время, размышлял Бонд, не плохо было бы разыскать тех людей, если они до сих пор живы, и подробно порасспросить их об этом человеке, и, как знать, запечатать губительный сосуд, пока не слишком поздно.

Слишком поздно? Бонд улыбнулся. Из-за чего он так распсиховался? Что сделал ему этот человек? Разве что подарил пятнадцать тысяч фунтов. Бонд поежился. Не его это дело. Но эта брошенная напоследок реплика: «Спешите потратить деньги, коммандер Бонд». Что он хотел этим сказать? Должно быть, именно эти слова, запав в подкорку, думал Бонд, и заставили его так глубоко размышлять о загадке Дракса.

Бонд резко отвернулся от окна. К черту, подумал он. Так недолго и свихнуться. Ему и без того есть о чем поразмыслить. Пятнадцать тысяч. Словно с неба упали. Ладно, он и в самом деле не станет тянуть. Он сел за стол и взял карандаш. Подумав секунду. Бонд прямо на меморандуме с грифом «совершенно секретно» аккуратно записал:

(1) «Роллс-Бентли» с откидным верхом — около 5 тыс. фунтов;

(2) 3 пары клипсов с бриллиантами по 250 фунтов за пару = 750.

Он задумался. Еще оставалось примерно десять тысяч. Кое-какая одежда, живопись в квартиру, набор новых металлических клюшек для гольфа фирмы «Генри Коттон», несколько дюжин шампанского марки «Тейттинджер». Однако это не к спеху. Днем он сходит и купит клипсы, и заодно справится насчет автомобиля. А остальное вложит в золотые акции. Наживет капитал. Уйдет в отставку.

Вдруг тишину разорвал гневный, протестующий зов красного телефона.

— Можешь подняться? М. хочет видеть тебя, — в голосе начальника штаба слышались беспокойные нотки.

— Иду, — сказал Бонд, почуяв вдруг неладное. — Не знаешь, в чем дело?

— Спроси чего полегче, — ответил начштаба. — Еще с ним не связывался. Проторчал все утро в Скотленд-Ярде и в министерстве ассигнований.

В трубке послышались гудки.