Предисловие

Эта книга знакомит читателя с творчеством Иосифа Флавия, одного из немногих античных историков, чьи произведения дошли до нас почти в неизмененном виде. Своей сохранностью книги Иосифа Флавия обязаны прежде всего христианской традиции. Как это ни парадоксально, но труды римского историка, иудея по вероисповеданию, обладали огромным авторитетом среди идеологов христианской церкви и были чрезвычайно популярны в христианском мире. У одного из отцов церкви – Иеронима (340-420 гг.) Иосиф Флавий заслужил оценку «Тита Ливия греков». «Иудейская война» античного историка была широко известна образованным людям Киевской Руси, затем – Российского государства. Ее переводы обычно помещались в списках новозаветных сочинений следом за ними. В сборник «Еллинский и римский летописец», знакомивший читателя формировавшегося Российского государства с античной историей, наряду с повествованием о гибели Трои была включена и «Иудейская война». Эта книга была известна и в средневековой Белоруссии. О ее популярности в Западной Европе можно судить уже хотя бы по тому, что она была издана в Германии Яном Шусслером в 1470 году, вскоре после изобретения книгопечатания. С того времени книга издавалась многократно.

Интерес христиан к сочинениям Иосифа Флавия вызывался главным образом тем, что в его трудах читатели видели свидетельства современника событий, непосредственно связанных с возникновением христианской религии. Где еще можно почерпнуть такие полные сведения об обстановке в Палестине времен жизни Иисуса, его апостолов? Новозаветные описания деятельности первых проповедников христианства обогащались отсутствующими в канонических сочинениях, историческими фактами, а многие детали повествований Нового завета подтверждались и дополнялись красочными картинами из исторических трудов Иосифа Флавия. И, пожалуй, не будет преувеличением сказать, что христианская традиция спасла и сохранила до наших дней уникальные сочинения этого античного историка.

К сожалению, в нашей стране произведения Иосифа Флавия не издавались без малого столетие. Между тем интерес к ним специалистов [4] и широкого круга читателей все возрастает. И снова он связан прежде всего с историей первоначального христианства. Ныне, когда произошла определенная переоценка во взглядах исследователей на эти проблемы, стремление представить процесс возникновения христианства более объективно делает издание произведений Иосифа Флавия особенно актуальным. В них найдет много интересного для себя и верующий, и атеист, и специалист-антиковед, и любой читатель, интересующийся историей человеческой цивилизации.

Итак, кто же он такой, этот малоизвестный для нас автор, о чем он писал в своих книгах?

Уже сама судьба Иосифа Флавия необычна. Родился он в первый год правления римского императора Гая Калигулы (т. е в конце 37 или в начале 38 г. н. э.) в Иерусалиме, который, как и вся Иудея, находился тогда под римским владычеством. Настоящее имя Иосифа Флавия – Иосиф бен Маттафия (Йосеф бен Маттитйаху). Происходил он из знатной еврейской семьи, принадлежавшей к влиятельному иерусалимскому жречеству. По уверению самого Иосифа, его прадед Симон был иерусалимским первосвященником, родословная же матери восходила к ранее царствовавшему в Иудее роду Хасмонеев. Мальчик получил традиционное тогда религиозное образование, сводившееся главным образом к умению изучать и толковать священные тексты. Имел он и светское образование, правда, успехи в нем были скромнее: в зрелые годы Иосиф Флавий признавался в своем недостаточном владении греческим языком – основным языком населения восточной части Римской империи, языком интеллектуалов.

В юности Иосиф посвятил несколько лет знакомству с учениями основных сект в тогдашнем иудаизме. Его интересовали взгляды саддукеев, фарисеев, ессеев. Увлекшись необычным образом жизни и учением ессеев, он три года прожил в пустыне, ведя аскетический образ жизни. Но Иосиф по каким-то причинам так и не примкнул к ессейской общине и, вернувшись в Иерусалим, стал приверженцем фарисеев. Вероятно, его уже тогда заинтересовала и греко-римская философия.

В 60 г., когда Иосифу было 23 года, он был послан в составе делегации в Рим к императору Нерону, от которого следовало добиться разрешения на освобождение из заключения нескольких жрецов. Миссия завершилась успешно, ее благополучному исходу содействовала очередная жена Нерона, жестокая и развратная Поппея Сабина, благосклонности которой сумел добиться юный Иосиф.

Иосиф пробыл в Риме несколько лет. За это время Нерон расправился со своей супругой Поппеей, убив ее в припадке гнева. По приказу Нерона принял яд его учитель философ Сенека. В 64 г. после страшного пожара в Риме император обвинил в нем христиан и подверг их массовым и чудовищным казням. Но не только эти ужасные события оставили след в душе Иосифа. Его поразил огромный и прекрасный Рим, в который стекались люди из разных уголков великой державы. Здесь вершились государственные дела, [5] зачарованные слушатели внимали речам философов, многочисленные и разнообразные зрелища собирали толпы зрителей, здесь совершались выгодные сделки, начинались и бесславно заканчивались карьеры, здесь поражали воображение невиданная роскошь и шедевры искусства. Оставшись верным своей иудейской религии в этом, по выражению Аммиана Марцеллина, «храме богов», Иосиф тем не менее стал поклонником римской культуры. Еще более его поразило могущество Рима, перед силой которого склонились многие народы. Позднее в своей «Жизни» он скажет: «И если тебя кто-либо спросит, где твое счастье, где твой Бог, ответь: в большом городе Риме». Но до этой фразы, произнесенной Иосифом на склоне лет, лежал еще долгий противоречивый жизненный путь.

Возвратившись на родину, Иосиф оказался в самом центре восстания населения Палестины против римского владычества. Он был непосредственным участником Иудейской войны. Ему поручили возглавить повстанцев в Галилее – районе, имевшем чрезвычайно важное стратегическое значение для судьбы восстания. Потерпев ряд поражений, Иосиф сдался в плен римлянам. Некоторое время он пробыл в цепях как пленник, а затем провозглашенный императором римский полководец Веспасиан (которому Иосиф предсказал счастливую судьбу) освободил его. Вот тогда Иосиф бен Маттафия присоединил к своему имени, как это делали римские вольноотпущенники, родовое имя Веспасиана и стал именоваться Иосифом Флавием.

С сыном Веспасиана Титом Иосиф был отправлен для покорения взбунтовавшейся Иудеи. Он служил при Тите советником и переводчиком. Во всех синагогах Иудеи его имя было предано Проклятию. Не раз изменник появлялся под стенами осажденных римлянами городов и уговаривая соотечественников покориться силе римлян, убеждая их в бесполезности сопротивления и упрекая в несоблюдении божьей воли. На его глазах пал и был уничтожен Иерусалим, на его глазах римские солдаты совершали кровавую резню, не щадя ни мала, ни велика. Что творилось в душе обеспечившего себе благополучную жизнь перебежчика? Невозможно без содрогания читать его строки из «Иудейской войны»: «В восьмой день месяца гарпея солнце взошло над дымившимися развалинами Иерусалима. За время осады город перенес столько тяжких бед, что если бы он от начала своего основания вкушал столько же счастья, то был бы поистине достоин зависти. Но ничем он не заслужил столько несчастья, как тем лишь, что воспитал такое поколение, которое его ниспровергло» (VI, 8,5).

Что испытывал Иосиф Флавий, описывая леденящие душу сцены массового самоубийства защитников крепости Масады, закалывавших мечами своих детей, жен, а затем самих себя, желая избежать участи римских рабов? Вряд ли мы когда-нибудь узнаем это – в «Иудейской войне», одобренной императором Веспасианом, постоянно звучит лишь официальный мотив о неразумном упорстве иудеев перед силой непобедимого римского оружия.

После победы римлян в Иудейской войне Иосиф Флавий отправился в Рим, где присутствовал на пышном триумфе Веспасиана [6] и Тита. Ни капли жалости к своему восставшему народу мы не найдем в его описании этого пышного торжества мощи Рима. За свои заслуги Иосиф Флавий получил от императора права римского гражданина, ежегодное содержание, земли в Иудее. Он жил в императорском дворце на Эсквилине. Отныне Иосиф Флавий стал влиятельнейшим человеком среда иудеев Рима. По его заверению, к нему благосклонно относились Веспасиан и его наследники Тит и Домициан. И это было немаловажно, так как на Иосифа неоднократно поступали доносы, в которых его обвиняли в предательстве интересов Рима. Императоры отвергали эти доносы, а Домициан даже казнил нескольких обвинителей. Приходилось Иосифу отбиваться и от обвинений соотечественников в измене своей родине. Особенно в этом плане показательна его «Жизнь», где он полемизирует с Юстом Тивериадским, также написавшим книгу об Иудейской войне. Иосиф старается отразить обвинения с обеих сторон, при этом подчеркивает и то обстоятельство, что по его просьбе Тит помиловал несколько десятков иудеев, в том числе и брата самого Иосифа.

В Риме Иосиф Флавий и написал свои сочинения. Наибольшую известность ему принесло первое из них – «Иудейская война». Оно было закончено в 79 г. и прошло цензуру Веспасиана и Тита. В середине 90-х годов Иосиф Флавий завершил работу над обширным трудом «Иудейские древности». В 20 книгах этого сочинения излагается история Иудеи от древнейших ветхозаветных времен до начала Иудейской войны. При императоре Домициане (81-96 гг.) появилась и «Жизнь», где повествуется в основном о действиях Иосифа в качестве командующего войсками повстанцев в Галилее в начале войны против римлян. Примечательно, что в конце жизни Иосиф пишет еще одно небольшое произведение «Против Апиона», которое по содержанию выглядит иудейской апологией. И этот его труд, и, особенно, «Иудейские древности» были созданы с целью ознакомить языческий мир с историей и культурой еврейского народа. Преклонение перед Римом не привело его к нигилизму в отношении к культуре и традициям собственного народа. В его трудах уживались раболепие перед Римом и глубокое убеждение в богоизбранности иудеев. Иосиф Флавий оставался правоверным иудеем. Он строго придерживался ветхозаветной концепции бед еврейского народа от нарушений божьего закона. «Злу не избежать гнева божьего, его справедливость всемогуща, и рано или поздно постигает она грешных», – убеждает он в «Иудейской войне» (VII, 22). В духе фатализма он излагает и события самой войны, доказывая, что бог выступал на стороне римлян, наказавших иудеев за пренебрежение к нему. Не случайно Иосиф Флавий постоянно подчеркивает факты святотатственного отношения к Иерусалимскому храму со стороны зелотов и сикариев. В то же время его позиция по отношению к различным группировкам среди населения Иудеи во время восстания выдает и социальные интересы представителя иудейской знати. Такая тенденциозность сочинений Иосифа Флавия делает необходимым предпослать краткий исторический очерк истории Иудеи, которая освещается в «Иудейской войне». Это [7] произведение хронологически охватывает значительно больший период, чем восстание 66-73 гг., тематически оно разделяется на две части история Иудеи до восстания против римлян и сама Иудейская война. Первая из них базируется на исторических источниках, которым Иосиф Флавий дает собственную интерпретацию, вторая – главным образом на личном опыте автора, участвовавшего в войне.

Значительную часть «Иудейской войны» Иосиф Флавий посвятил событиям, предшествовавшим восстанию 66-73 гг. Им он отводит почти половину этого труда. Свое повествование Иосиф Флавий начинает с изложения ситуации в Иудее накануне Маккавейской войны (167-142 гг. до н. э.).

Иудея входила тогда в состав эллинистической державы Селевкидов, возникшей при распаде огромного государства, созданного в результате походов Александра Македонского. Селевкидский правитель Антиох III (223-187 гг. до н. э.) окончательно отвоевал Палестину у правителей соседней эллинистической державы Птолемеев.

Еще со времен персидского владычества в Палестине существовала иудейская гражданско-храмовая община. В державе Ахеменидов она не была исключением, подобные общины существовали в Вавилонии, Малой Азии. Начало формированию иудейской общины вокруг храма в Иерусалиме было положено в 538 г. до н. э. распоряжением персидского царя Кира II, разрешившим выселенным еще вавилонянами евреям возвратиться в Палестину. Окончательно эта община сложилась к середине IV в. до н. э. Персидские цари покровительствовали восстановленному при них Иерусалимскому храму, разрушенному в 586 г. до н. э. вавилонским царем Навухудоносором II, не желая при этом восстанавливать в Иудее прежнюю местную царскую династию Давидидов. Храм в Иерусалиме становился центром консолидации иудейского населения Палестины. Во главе гражданско-храмовой общины стояли первосвященники. Общинники делились на две категории: жрецов и нежрецов. Жрецам принадлежала ведущая роль, с течением времени их численность даже превысила количество нежрецов. Конечно, не все жрецы выполняли культовые обязанности, в это своеобразное сословие входили и люди, далекие от такого рода дел. Нежреческое население общины делилось на «отцовские дома», которые включали в себя множество семей по признаку родства по мужской линии. Земля общины находилась в неотчуждаемой собственности «отцовских домов», внутри которых наследственные земельные наделы отдельных семей могли отчуждаться. Иерусалимский храм не имел собственной земли, жрецы жили за счет разнообразных налогов и податей с остального населения. Это – десятина от хлебов и плодов, первый приплод от скота и первые доли урожая, первая снятая с овец шерсть, первые плоды садов и виноградников, а также обильные дары храму от множества паломников.

Кроме жрецов и нежрецов (свободных и полноправных общинников) на территории общины проживали пришельцы и поденщики, трудившиеся в хозяйствах общинников. Там же работали [8] и рабы, доля которых в иерусалимской общине, в сравнении с другими подобными ей, была невелика – рабы составляли около 1/5 населения общины.

Основным занятием населения Иудеи было земледелие. Выращивались пшеница, ячмень и другие зерновые культуры. Местные жители культивировали оливковые деревья, финиковые пальмы, смоковницы, виноград. Ценился палестинский бальзам, добывавшийся из коры особого кустарника. Развито было и животноводство – разводили овец, коз, верблюдов и других животных. Поощрялось занятие ремеслами, из которых наиболее важное значений имели ткачество, сукноделие, покраска тканей, выделка кож. В эллинистическую эпоху новый импульс получило развитие торговли, благо Палестина располагалась на важных торговых путях.

Эпоха эллинизма привела к серьезным изменениям в жизни населения Палестины. При Птолемеях и Селевкидах там увеличилась доля нееврейского населения, прежде всего за счет греков и сирийцев, населявших приморские города, полисы к востоку от Иордана. Эллинистические полисы находились и к северу от Иудеи, на юге же Иудея граничила с Идумеей, население которой было насильственно иудаизировано только в конце II в. до н. э. Иудеи составляли менее половины населения Палестины.

Несомненно то, что Иудея была в течение долгого времени объектом раздора между державами Птолемеев и Селевкидов, отрицательно отразилось на развитии ее экономики и на положении основной массы населения. Однако в целом вовлечение Иудеи в эллинистический мир ускорило социально-экономические процессы в ней. Усилилась социальная дифференциация, росла крупная и мелкая частная собственность на землю, войны привели к увеличению числа рабов. Богатства знати, прежде всего связанной с эллинистическими правителями, росли, росло и число безземельных поденщиков и арендаторов, росли доходы ростовщиков и увеличивались случаи продажи разорявшимися земледельцами собственных детей в рабство.

Существенные изменения произошли и в сфере идеологии, где также сказалось мощное влияние процесса эллинизации. Многие жители Палестины усваивали греческие обычаи и нравы, приобщались к греческой культуре, религии, распространялся греческий язык. Даже в самом Иерусалиме первосвященник Ясон предпринял попытку создать гимнасий по греческому образцу, а управление города реформировал на манер полиса. Неоднозначным было отношение различных слоев и групп населения Иудеи к этим изменениям. Здесь были связаны воедино и экономические, и социальные, иг религиозные интересы. В Иудее тогда возникли два движения: эллинистов и хасидеев. Эллинисты, к которым принадлежала значительная часть местной знати, а также торговцы и ремесленники, заинтересованные в новых рынках, выступали против замкнутости иудейской общины, не считая при этом свои действия и взгляды отступлением от иудаизма. Хасидеи же стремились сохранить прежнюю замкнутость, осуждали эллинистическое влияние как противоречащее основам иудаизма. [9]

Толчком к восстанию против селевкидского владычества послужил ряд акций Антиоха IV Эпифана, который стремился подавить сопротивление эллинизации, видя в нем попытку противодействия своему режиму. В 170 г. до н. э. Антиох IV устроил страшную резню в Иерусалиме, ограбив при этом храм; через два года он снова послал большое войско в Иерусалим, стены которого были срыты, а в центре города в построенной крепости был размещен сильный сирийский гарнизон. Изданный им в 167 г. до н. э. указ, запретивший важнейшие культовые предписания иудейской религии и насильственно насаждавший греческую религию, послужил той последней каплей, которая привела к взрыву возмущения. Восстание Маккавеев не было просто религиозной войной. В нем переплелись и национально-освободительная борьба, и борьба народных масс против местной аристократии, связанной с греко-македонскими завоевателями, и религиозная борьба.

В ходе длительной Маккавейской войны (167-142 гг. до н. э.) вожди повстанцев довольно умело использовали в своих интересах междоусобную борьбу за престол, которая развернулась в Селевкидской державе после смерти Антиоха IV. По сути дела уже тогда начался распад этого эллинистического государства. Определенную роль в успехе восстания сыграл и договор, заключенный в 161 г. до н. э. Иудой Маккавеем с Римом (договор был подтвержден и после гибели Иуды). Это соглашение хотя фактически и не предусматривало военной помощи Рима иудейским повстанцам, имело, однако, большое политическое значение: независимость Иудеи была признана сильнейшей тогда державой Средиземноморья. Маккавейская война закончилась обретением Иудеей независимости от Селевкидов.

Маккавеи положили начало правлению в Иудее династии Хасмонеев. В 104 г. до н. э. правитель из этой династии Аристобул I принял царский титул, восстановив таким образом царскую власть в Иудее, не существовавшую там со времен вавилонского плена.

Придя к власти на волне широкого народного восстания, Хасмонеи все более выступали выразителями интересов иудейской аристократии. Добившись независимости Иудеи, они тут же приступили к завоеванию соседних территорий, которое сопровождалось насильственным обращением местного населения в иудаизм. Агрессивная внешняя политика требовала все больших средств, которые выкачивались в виде налогов из населения Иудеи. При Хасмонеях страна превратилась из гражданско-храмовой общины в монархию эллинистического типа с огромным бюрократическим аппаратом, пышным двором, наемным войском, что также привело к значительному росту налогов. Все это вызвало ряд народных восстаний. О некоторых из них повествует (в своей интерпретации) Иосиф Флавий – например, о двух восстаниях, одно из которых, при Александре Яннае (103-76 гг. до н. э.), длилось шесть лет.

Между тем римские войска, покоряя одно за другим государства в Малой Азии, приближались к границам Иудеи. Воспользовавшись борьбой за власть между сыновьями Александра Янная, римляне бесцеремонно и открыто вмешались во внутренние дела Иудеи. [10] Римский полководец Гней Помпей, выступивший арбитром в споре за иудейский престол, в 63 г до н. э. захватил Иерусалим. На Иудею была наложена дань, часть ее территории была включена в римскую провинцию Сирию. Назначенный Помпеем хасмонейский правитель Иудеи Гиркан II получил лишь титул первосвященника, но не царя. Отныне римляне стали распоряжаться судьбой Иудеи. И не случайно Иосиф Флавий излагает дальнейшие события иудейской истории в тесной связи с событиями политической истории Рима.

Наместник Сирии, прокуратор Авл Габиний провел в 57 г. до н. э. реформу, по которой Иудея была разделена на пять округов со своими органами управления – синедрионами, и Иерусалим утратил значение столицы. Авл Габиний беспощадно подавлял всякие попытки сопротивления римскому диктату.

Один из участников первого триумвирата Марк Лициний Красс, получивший под свое начало провинцию Сирию, по сути дела разорил Иудею, не остановившись и перед грабежом Иерусалимского храма. Во время гражданских войн в Риме (49-30 гг. до н. э.) из Иудеи продолжали выкачиваться все новые и новые средства, необходимые римским полководцам для борьбы за власть. Правящая верхушка Иудеи, как правило, ориентировалась на сильнейшего в Риме. Показательна в этом плане позиция Гиркана II, вначале всячески содействовавшего Помпею, а после его разгрома тут же переметнувшегося к Юлию Цезарю и оказавшего ему немало ценных услуг, особенно в трудной для Цезаря ситуации в Александрии. На это время приходится взлет карьеры соратника Гиркана уроженца Идумеи Антипатра, который был назначен Юлием Цезарем наместником Иудеи. Это время было и началом карьеры сына Антипатра Ирода, одним из первых шагов которого в качестве наместника Галилеи был разгром повстанцев во главе с Иезекией, боровшихся против римского владычества.

В ходе усобиц в Римской державе после смерти Юлия Цезаря Ирод проявил невероятную изворотливость и коварство. Он сумел выслужиться при Кассии, беспощадно вымогая у населения Иудеи огромную контрибуцию в пользу римлян, за что был назначен наместником Келесирии. После разгрома Брута и Кассия Октавианом и Марком Антонием Ирод сумел убедить последнего в своей преданности. В 40 г. до н. э. Ирод прибыл в Рим, где с помощью триумвиров добился того, что сенат провозгласил его царем Иудеи. Действуя как римский ставленник и опираясь на помощь римлян, Ирод беспощадно подавлял антиримские выступления в Иудее. Совместно с римскими легионами он в 37 г. до н. э. взял Иерусалим и расправился со своим конкурентом Антигоном, который за антиримские действия пользовался поддержкой населения. В Иудее установилось правление Ирода (37-4 гг. до н. э.), династия Хасмонеев была отстранена от власти. Положение Ирода не смогли поколебать ни происки египетской царицы Клеопатры – любовницы, а затем и жены Марка Антония, ни даже разгром Антония Октавианом, которого Ирод также сумел убедить в своей преданности, несмотря на прежнее раболепие перед Марком Антонием.

Ирод установил в Иудее режим кровавых репрессий. Он жестоко [11] расправлялся со знатью (например, он казнил почти всех членов иерусалимского синедриона), имущество которой конфисковывалось в его пользу. Захваченные земли Ирод раздавал своим родственникам и приближенным. Мнительный и подозрительный, он жестоко пресекал любые посягательства на свою власть и не остановился даже перед казнью трех сыновей. Ирод развернул бурную строительную деятельность, требовавшую огромных средств, которые беспощадно изымались у населения Иудеи. Немалые расходы потребовались я на его подарки греческим городам, на проведение различных игр, в том числе и Олимпийских. Тяжелый налоговый гнет, раболепие перед римлянами, чудовищный режим террора вызывали массовые и частые выступления против кровавого деспота, но Ирод беспощадно их подавлял. Антиримские выступления продолжались и после его смерти. Иосиф Флавий приводит немало тому примеров. Он повествует о восстании в Иерусалиме, о восстании в Галилее под предводительством сына Иезекии Иуды, о восстании в Перее, которое возглавил некий Симон, бывший раб Ирода, о чрезвычайно опасном для римлян и проримски настроенной местной знати восстании во главе с пастухом Афронгом. Впрочем, Иосиф Флавий обычно характеризует этих повстанцев как «разбойников».

Долгими были споры о власти многочисленных наследников Ирода. Они были разрешены в Риме Октавианом Августом. Император разделил владения Ирода между тремя его сыновьями, несколько городов получила и сестра покойного Ирода Саломея. Примерно половина царства Ирода досталась Архелаю, Ирод-Антипа получил Галилею и Перею, остальное выпало на долю Филиппа.

Жестокость, которой сопровождалось правление в Иудее Архелая (4 г. до н. э.-6 г. н. э.), привела к тому, что Октавиан Август, опасаясь новых волнений в Палестине, сместил его и отправил в ссылку.

Отныне Иудея была превращена в римскую провинцию. Ее статус в римской провинциальной системе не совсем ясен. Скорее всего она была включена в провинцию Сирию, но управлялась своим прокуратором с весьма широкими полномочиями. Первым прокуратором Иудеи был Колоний (6-9 гг. н. э.). Одним из прокураторов были Понтий Пилат (26-36 гг.). Он «прославился» своим взяточничеством, многочисленными казнями без суда, издевательствами. Открыто пренебрегая религиозными чувствами местного населения, Понтий Пилат приказал внести в Иерусалим римские воинские знаки с изображением императора, хотя изображения людей были несовместимы с иудейскими религиозными традициями. Для постройки водопровода он ограбил казну Иерусалимского храма. После безжалостной резни повстанцев в Самарии на него последовала жалоба сирийскому наместнику. Опасаясь всеобщего восстания из-за произвола Понтия Пилата, тот отстранил его от поста и отправил в Рим.

При римском господстве в Иудее скапливалось все больше «горючего материала», вспыхивавшего то тут, то там почти беспрерывно и приведшего, наконец, к мощному взрыву в 66-73 гг. н. э. [12] Основная масса населения Иудеи находилась под все усиливавшимся двойным гнетом Рима и местной аристократии. Наиболее плодородные земли находились в собственности крупных землевладельцев, которые эксплуатировали труд поденщиков, рабов, арендаторов. Все больше мелких собственников разорялось, лишалось земли. Страдали они и от ростовщиков. Немалая часть доходов населения отдавалась храму, что было особенно тяжело для мелких землевладельцев. Мощный налоговый пресс римлян безжалостно выжимал из местного населения огромные средства. Произвол наместников еще более обострял ситуацию. Сопротивление вызывал" и процесс романизации Палестины, население которой приверженностью к своей традиционной религии противодействовало влиянию официальной римской идеологии.

Все это привело к тому восстанию, которое известно как Иудейская война (именно так называет его Иосиф Флавий). В нем тесно переплелись национально-освободительная борьба против римского гнета и социальные противоречия, существовавшие в самом иудейском обществе. Это можно проследить по «Иудейской войне», которая характеризует основные религиозно-философские и политические группировки в Иудее. Оценки автора субъективны, и поэтому следует искать объективные критерии подхода к этим движениям.

В «Иудейской войне» (II, 8, 2-14) Иосиф Флавий дает краткую характеристику трем иудейским «философским школам», сложившимся после ликвидации селевкидского владычества в Иудее. Это ессеи, фарисеи, саддукеи. Иосиф называет их также сектами. Такое определение в большей мере следует отнести к ессеям. Фарисеи и саддукеи скорее составляли религиозно-политические группировки, не только проповедовавшие свои воззрения, но и активно участвовавшие в борьбе за власть. Если в «Иудейской войне» Иосиф Флавий не высказывает откровенно своих симпатий к какой-либо из них, то в «Иудейских древностях» (XVIII, 1, 2) и в «Жизни» (2) он заявляет о том, что фарисеи являются выразителями интересов народа, пользуются его поддержкой, а сам он примыкает к этой секте.

В «Иудейской войне» и «Иудейских древностях» автор акцентирует внимание на отличительных чертах религиозных взглядов фарисеев, выделяя их учение о том, что все в мире совершается по воле бога и предопределению судьбы, но человеку предоставлена свобода выбора между добром и злом, хотя и сам этот выбор в значительной мере зависит от божьей воли. Фарисеи были убеждены в бессмертии душ, для которых «под землей» существует суд, где душам грешников будут определены вечные муки, а душам праведных будет предоставлена возможность воскреснуть.

Иосиф Флавий отмечает строгий образ жизни фарисеев, их пренебрежение к жизненным благам и наслаждениям. Он сообщает о том, что их товарищества базируются на преданности друг другу.

Среди фарисеев преобладали торговцы, ростовщики, землевладельцы, чиновники, служители культа. Но встречались и крупные землевладельцы, и представители низших слоев (пастухи, [13] поденщики). Своеобразную элиту составляли законоведы, занимавшиеся толкованием «закона Моисея». Они признавали и устную традицию, сложившуюся после составления Пятикнижия Моисея. Фарисеи своими истолкованиями приспосабливали нормы «закона» к новым условиям жизни. Достигалось это с помощью утонченных приемов.

Простолюдинов (ам-гаарец) фарисеи считали невеждами в вопросах вероучения, культа, в знании «законов». В Талмуде повествуется и о ряде ограничений, установленных для них в отношениях с простонародьем (купля-продажа ряда продуктов, их приготовление и т. п.). В новозаветных сочинениях выражено весьма негативное отношение первохристиан к фарисеям. В евангелиях Иисус неоднократно называет фарисеев лицемерами (Мф., 15, 7; 23, 14, 23, 25, 27, 29; Лк., 11, 44). Он упрекает их в показном благочестии, в отступлении от заповедей (Мф., 15, 3-6; 23, 25-28; Лк., 18, 10-14). Более того, Иисус требует от своих учеников остерегаться «закваски фарисейской», подразумевая под этим учение фарисеев (Мф., 16, 6, 11, 12; Лк., 12, 1). В то же время в «Деяниях святых апостолов» (23, 6-9) Павел апеллирует к фарисеям, утверждая, что верит в воскресение мертвых, и получает поддержку фарисеев. Вполне вероятно, что этот элемент учения фарисеев, так же как и их представления об ангелах и демонах, оказал определенное влияний на христианство.

Участие фарисеев в политической жизни Иудеи не может быть оценено однозначно, тем более так, как у Иосифа Флавия. В правление Александра Янная фарисеи выступили во главе народных восстаний в 95, 94-89 гг. до н. э., вызванных резко возросшим налоговым гнетом. При правлении вдовы Александра Янная фарисеи получили господство в синедрионе. Во времена Ирода «Великого» б тысяч фарисеев отказались принести ему присягу, за что были подвергнуты штрафам. Впрочем, Иосиф Флавий в «Иудейских древностях» (XVII, 2, 4) резко осуждает их. В период Иудейской войны фарисеи в общем придерживались линии на примирение с Римом, для чего пошли и на союз с саддукеями, хотя рядовые фарисеи участвовали в подготовке и в ходе восстания.

Характеризуя саддукеев, Иосиф Флавий в «Иудейской войне» также кратко излагает лишь отличительные черты их вероучения. Он отмечает, что саддукеи отрицают влияние бога на человеческие поступки, утверждая в этом свободу воли человека. В «Иудейских древностях» (XVIII, 1,4) он добавляет, что саддукеи отрицали бессмертие души (душа уничтожается вместе с телом), а следовательно, и загробное воздаяние, признавали только «закон Моисея», отрицая последующую устную традицию. Иосиф прямо заявляет, что приверженцы этой секты немногочисленны и принадлежат они к высшей знати. Речь идет, конечно, прежде всего о жреческой аристократии, а также о крупных землевладельцах. Именно саддукеи занимали посты первосвященников, при Хасмонейской династии они обладали огромным весом в Иудее. При римском господстве саддукеи служили его опорой. Отношение к ним в раннехристианской литературе также крайне отрицательное. [14]

Однако наиболее подробно Иосиф Флавий описывает секту ессеев, резко отличавшуюся и от фарисеев, и от саддукеев. Интерес к его данным о ессеях резко возрос после открытия в 1947 г. в районе Мертвого моря кумранских рукописей и последовавших затем раскопок. Кумранские находки дали гораздо более обильный материал о ессействе, чем тот, который был изложен Иосифом Флавием, но тем не менее следует подчеркнуть, что сама идентификация кумранской секты с ессейством была осуществлена главным образом по сведениям автора «Иудейской войны». Правда, многие исследователи отрицают предположение, что Иосиф Флавий описал именно кумранитов. Ныне господствует точка зрения, что ессейство не было однородным течением, а представляло собой конгломерат группировок и сект, имевших не только общие черты, но и заметные отличия. К ессеям стали относить помимо секты, изображенной Иосифом Флавием, кумранских сектантов, общину, описанную в «Дамасском документе», и живших в Египте терапевтов, о которых подробно повествует Филон Александрийский в своем трактате «О созерцательной жизни».

Ессеи жили общинами, в которых существовала общность имущества. Каждый вступавший в секту должен был отдать свое имущество общине. У них не было рабов – они осуждали рабовладение, так же как и богатство. Все ессеи занимались физическим трудом. Помимо этого они много внимания уделяли изучению священных текстов.

Ессеи жили в условиях коллективного быта: трудились, питались, молились они совместно. Вступление в их общины осуществлялось через испытательный срок, который, по данным кумранских текстов, длился два года, а по сведениям Иосифа Флавия – три. Несмотря на демократическое устройство общин, в них существовала определенная иерархия. Иосиф Флавий говорит о четырех разрядах ессеев в зависимости от времени вступления в секту, причем это разделение выражалось даже в том, что при прикосновении старших к младшим первые должны были совершать обряд очищения. Кумранские тексты свидетельствуют о делении полноправных общинников на два разряда: «Аарон» (жрецы) и «Израиль» (остальные сектанты).

Свое учение ессеи скрывали от непосвященных. Говоря об их идеологии, Иосиф Флавий уделил особое внимание их учению о душе. По его словам, они считали тело смертным, но признавали бессмертие души, верили в загробное воздаяние: души злых людей попадают в мрачную пещеру, где их ждут вечные муки, души же праведников оказываются в стране блаженства.

Ессеи кумранской общины верили в приход мессий, они были убеждены, что скоро состоится спасительный для верующих приход двух мессий (из царского рода Давида и из жреческого рода Аарона), а также пророка. Возможно, мессианскими функциями наделялась кумранитами и персона их «праведного учителя», бывшего основателем и руководителем секты и казненного в результате интриг «нечестивого жреца». Кумраниты истово верили в скорый конец света, «божий суд», на котором «сыны света» (как называли [15] себя кумранские общинники) будут очищены «святым духом» от всех «нечестивых дел», все же остальные люда будут истреблены. После этого счастливая «община нищих» будет наслаждаться «всеми благами земли».

В идеологических воззрениях кумранитов заметен значительный отход от официального иудаизма. Обнаруживается немало схожих черт с идеологией раннего христианства: ярко выраженное ожидание «конца света» и его сверхъестественное переустройство со спасением верой, учение о прирожденной греховности человечества, два «пути», отрицательное отношение к богатству, мессия из рода Давида и др. Но имеются и весьма важные различия. Например, христианство не знало трех мессианских персон, мессианизм в христианстве был связан с верой в искупление людских грехов, христианский мессия не считался происходящим из жреческого рода. Самое, пожалуй, существенное отличие состояло в том, что христиане верили в уже осуществившийся приход своего мессии – Иисуса.

Несомненно, учение, культ и организация общин ессеев оказали большое влияние на первоначальное христианство, хотя ессейство было замкнутым движением. Христианство же взяло курс на широкую пропаганду своего вероучения среди людей любой этнической и социальной принадлежности.

В идеологии ессеев под религиозной оболочкой нашли свое выражение идеи социального протеста. Кумраниты называли себя «общиной нищих». По-видимому, они принадлежали преимущественно к социальным низам. Все помыслы ессеев сводились к ожиданию сверхъестественного вмешательства, достижению праведности путем усердного выполнения религиозных предписаний.

Ессеи отрицательно относились к войнам, они никогда не изготавливали оружия или доспехов. Вместе с тем Иосиф Флавий приводит факты их участия в Иудейской войне. Например, в качестве одного из полководцев повстанцев фигурирует ессей Иоанн. Иосиф повествует и о мужестве, с которым ессеи выдерживали пытки.

Вообще «Иудейская война» является одним из важнейших источников по истории первоначального христианства. Из нее мы черпаем сведения (часто весьма подробные) о многих людях, фигурирующих в новозаветных сочинениях. Здесь идет речь и о коварном царе Иудеи Ироде «Великом», и об Ироде-Антипе, о пророке-мессии Февде, о некоем египтянине, также объявившем себя мессией, о жестоком прокураторе Понтии Пилате, о других прокураторах Иудеи – Феликсе, Порции Фесте... И хотя о христианах в «Иудейской войне» Иосиф Флавий не рассказывает ничего, без сведений из этой книги мы просто не поймем многое из событий, описанных в сочинениях первых христиан.

Сведения о христианах Иосиф Флавий приводит в другой своей книге – «Иудейские древности». Особый интерес вызывает его рассказ об Иисусе (XVIII, 3, 3). Долгое время была известна лишь следующая версия этого повествования как часть сообщения. Иосифа Флавия о деяниях прокуратора Понтия Пилата: «Около [16] этого времени жил Иисус, человек мудрый, если его вообще можно назвать человеком. Он совершил изумительные деяния и стал наставником тех людей, которые охотно воспринимали истину. Он привлек к себе многих иудеев и эллинов. То был Христос. По настоянию наших влиятельных лиц Пилат приговорил его к распятию на кресте. Но те, кто раньше любили его, не прекращали этого и теперь. На третий день он вновь явился им живой, как об этом и о многих других его чудесных делах предсказывали боговдохновенные пророки. И до нынешнего дня существует еще секта христиан, которые от него получили свое имя». Этот рассказ Иосифа Флавия, где он по сути дела вопреки своим религиозным воззрениям признает Иисуса мессией (Христом), верит в его воскресение, вызывал немалые сомнения в его подлинности у многих исследователей, тем более что видный раннехристианский автор Ориген в своем сочинении «Против Цельса» прямо заявлял, что Иосиф Флавий не признавал Иисуса Христом. В дошедшем до нас греческом тексте «Иудейских древностей» явно чувствуется христианская редакция.

Однако в начале нашего века была обнаружена иная версия этого повествования, которую процитировал по-арабски христианский епископ X века Агапий в своей «Всемирной истории»: «В это время был мудрый человек, которого звали Иисус. Весь его образ жизни был безупречным, и он был известен своей добродетелью, и многие люди среди евреев и других народов стали его учениками. Пилат осудил его на распятие и на смерть. Но те, кто стали его учениками, не отказались от его учения. Они рассказывали, что он им явился через три дня после распятия и что он был тогда живым; таким образом, он был, может быть, мессия, о чудесных деяниях которого возвестили пророки». Эта версия более соответствует фарисейским взглядам Иосифа Флавия. Здесь он не утверждает, что Иисус был мессией (ссылка следует лишь на слова его учеников), что он воскрес из мертвых и сотворил множество других чудес. Для Иосифа Иисус был одним из многих пророков и самозванных мессий, которые довольно часто появлялись в те времена в Палестине.

Следует заметить, что в нашей литературе, посвященной истории первоначального христианства, долгое время господствовали выводы так называемой мифологической школы с ее отрицанием историчности Иисуса и с гиперкритическим отношением к новозаветным источникам, которые датировались II веком н. э. (за исключением «Откровения Иоанна»), Под эти выводы подгонялся и тезис о «молчании века», в соответствии с которым об Иисусе и христианах I века не имелось никаких сведений у нехристианских авторов I-II вв. н. э. Но такие сведения существуют – у Иосифа Флавия, у Тацита, у Светония, в переписке Плиния Младшего с императором Траяном. Однако их объявили позднейшими вставками, сделанными христианскими переписчиками. Ныне, когда Происходит критическая и объективная переоценка выводов мифологической школы, исследователи находят все больше доказательств подлинности сведений о христианах в сочинениях [17] античных авторов. Пример с «Иудейскими древностями» Иосифа Флавия в этом плане весьма показателен.

В «Иудейских древностях» есть сведения об Иакове, брате Иисуса, казненном в Иерусалиме по приговору синедриона (XX, 9, 1). Любопытен рассказ Иосифа Флавия и об Иоанне Крестителе (XVIII, 5, 2), где излагается версия казни пророка, отличная от евангельской.

В то же время следует соблюдать определенную осторожность при работе с текстами книг Иосифа Флавия, особенно если это переводы. Например, в древнерусском переводе «Иудейской войны» есть несколько мест, где упоминается Иисус, но это плод творчества древнего переводчика, греческий оригинал этих слов не содержит.

Сведениями об участии христиан в восстании 66-73 гг. мы не располагаем. Главную роль в нем сыграли группировки зелотов и сикариев.

Движение зелотов сложилось еще в начале I в. н. э. Одним из его вождей был Иуда Галилеянин, упоминаемый Иосифом Флавием. Приверженцы этого движения (а это были разорившиеся крестьяне, ремесленники, торговцы) с оружием в руках выступали против римского владычества, за восстановление независимости Иудеи, против местной аристократии, связанной с чужеземными поработителями.

Еще более радикальной была группировка сикариев, выражавшая интересы социальных низов, в том числе и рабов. Они боролись как против римлян, так и против представителей местной социальной верхушки. Иосиф Флавий приводит много примеров расправ сикариев с иудейской знатью (первой их жертвой пал иерусалимский первосвященник), захвата ими имущества богачей, сожжения долговых записей и т., п.

Возвратившись из Рима в Палестину, Иосиф сразу же оказался в гуще событий. Его описание Иудейской войны представляет собой наиболее тенденциозную часть сочинения, поскольку едва ли не главной целью автора было оправдание собственных действий в ходе восстания. Переход Иосифа Флавия на сторону римлян определил и те оценки, которые он дает вождям и участникам повстанческого движения.

С самого начала восстание против римского господства разворачивалось в обстановке острой борьбы внутри самого иудейского общества. «Партия мира», выражавшая интересы крупных землевладельцев, ростовщиков, высшего жречества, сразу же попыталась успокоить стихийно вспыхнувшее антиримское движение, не останавливаясь перед использованием военной силы, в том числе и римской. Взгляды этой группировки подробно изложены Иосифом Флавием в речи, которую он вкладывает в уста Агриппы II, царя-марионетки, волею Рима назначенного управлять северной частью Палестины и осуществлять надзор над Иерусалимским храмом. Широкое возмущение призывами последнего покорно подчиняться власти Рима привело к изгнанию из Иерусалима этого лидера «миротворцев». [18]

В последовавшем затем вооруженном столкновении между силами «партии мира» и зелотами, которых поддержали прибывшие из Масады сикарии, сторонники решительной борьбы с Римом взяли верх. Многие аристократы были убиты, был разгромлен и римский гарнизон. Однако среди победителей разгорелась вражда. Группировка умеренных зелотов во главе с Элеазаром, сыном Анания, во время богослужения в храме напала на сикариев. В бою погибло множество сикариев, пал и их вождь Менахем.

Тем временем к Иерусалиму, беспощадно расправляясь на своем пути с населением Палестины, двигалось выступившее из Антиохии большое войско наместника Сирии Цестия Галла. В ходе боев за Иерусалим саддукеи и фарисеи снова призвали повстанцев покориться римской силе и попытались установить связь с Цестием. Повстанцы сурово расправлялись с изменниками. Цестию Галлу не удалось захватить Иерусалим. Его отступление превратилось в бегство, римское войско под ударами повстанцев бежало, бросая осадные и метательные машины и неся огромные потери.

Плодами победы, одержанной, главным образом, силами зелотов и сикариев, воспользовалась иудейская аристократия. В своей «Жизни» Иосиф Флавий откровенно признавался в том, что знать вынуждена была возглавить антиримское движение, опасаясь потерять свою жизнь, имущество, власть. Приходу аристократии к руководству движением во многом способствовали раздоры среди радикального крыла повстанцев. На выборах в Иерусалиме к власти пришли сторонники «партии мира»; вожди зелотов и сикариев, игравшие главную роль в борьбе с римлянами, оказались на вторых ролях. Именно тогда Иосиф бен Маттафия был назначен военачальником Галилеи. Это было по меньшей мере странным, так как Иосиф не имел никакого опыта в военном деле. Но, с другой стороны, факт его назначения легко объяснялся тем обстоятельством, что он принадлежал к «партии мира», по-прежнему не верившей в успех восстания и рассчитывавшей на соглашательскую позицию своего ставленника. А ведь именно Галилея в силу своего географического положения должна была встретить и выдержать первый натиск противника, через нее проходил путь к сердцу Палестины. Однако Иосиф с самого начала был убежден, что воевать против римлян бесполезно. В организации военных сил он проявлял трудноскрываемую пассивность. Вскоре это нежелание вести вооруженную борьбу с Римом было замечено и стало предметом публичных разоблачений. Иерусалимский синедрион решил привлечь Иосифа к ответу и потребовал, чтобы он прибыл в Иерусалим. Иосиф игнорировал этот приказ, хитростью и обманом вышел из опасной игры. Не веря в успех борьбы и преклоняясь перед могуществом римлян, он все же крепко держался за свою руководящую роль в борьбе с открытыми и тайными врагами.

С первых дней порабощения Галилея стала одним из главных очагов антиримского движения. Галилеяне были стойкими солдатами, и в них не было недостатка.

Галилея – цветущий край, который сравним, по словам Иосифа, [19] только с раем. Среди ее многочисленных городов два соперничали между собою за первенство – Сепфорис и Тивериада. Сепфорис был заселен греко-сирийцами, сочувствовавшими римлянам и потребовавшими от них помощи римского гарнизона для защиты города. Тивериада стала на сторону восстания, хотя и среди ее населения происходила борьба различных группировок. Тивериада была родиной историка Юста, ставшего затем одним из оппонентов Иосифа Флавия. В дальнейшем они станут обвинять друг друга во всевозможных грехах во времена Иудейской войны, хотя и Юст оказался таким же перебежчиком, как и Иосиф. Большим влиянием в Тивериаде пользовался Иоанн Гисхальский, руководитель повстанцев в галилейском городе Гисхале, один из лидеров зелотов и один из наиболее выдающихся героев Иудейской войны. Он был решительным противником инертного военачальника Галилеи, и Иосиф Флавий в своих сочинениях изображает в самых черных красках деятельность этого руководителя радикального крыла восставших.

Опасаясь захвата власти в Тивериаде сторонниками Иоанна Гисхальского, Иосиф потребовал от них сдачи оружия. Часть зелотов вынуждена была исполнить это требование. Ослаблением зелотов воспользовалась местная аристократия, которая, встав на путь измены, попросила помощи у Агриппы II. Повстанцы Галилеи требовали от Иосифа суровой расправы с изменниками. Но тот, заняв город, не собирался выполнять это требование, его в большей мере занимала борьба со сторонниками Иоанна.

Подобные столкновения, за которыми стояли социальные противоречия, происходили и в других местах мятежной Палестины. Например, дело дошло до того, что в Акрабатский округ, где активно действовали сикарии, расправлявшиеся с богачами и захватывавшие их имущество, иерусалимские власти двинули крупные военные силы для защиты своих сторонников.

Отсутствие единства среди военачальников и единого плана обороны, слабость армии, плохо обученной и вооруженной, сыграли пагубную роль в дальнейших событиях.

Обеспокоенный поражением Цестия Галла в Палестине, римский император Нерон направил для подавления мятежа крупные силы во главе с опытным полководцем Веспасианом, одержавшим до того ряд блестящих побед, особенно в Германии и Британии. В Палестину двинулись три легиона, более двух десятков вспомогательных когорт, отдельные конные отряды. К ним присоединились войска союзных Риму царей Агриппы II, Антиоха IV из Коммагены, аравийского правителя и царя Эмесы Соема. Под началом Веспасиана оказалась 60-тысячная армия. Сосредоточивая в его руках такие огромные силы, Нерон исходил не только из необходимости подавления мятежа в важном регионе империи, но и из интересов борьбы за власть в самом Риме. Нерон не видел в Веспасиане опасного претендента на императорский престол «из-за его незнатного происхождения и негромкого имени», как сообщает Светоний (Весп., 4). Несмотря на продолжавшуюся борьбу с галлами и кельтами, Рим сумел отправить для подавления [20] опасного мятежа в Палестине, как считают исследователи, до половины всех своих войск.

Из Антиохии Веспасиан двинулся в Птолемаиду, где к нему присоединился его сын Тит со своим легионом. Одним из первых шагов Веспасиана была военная помощь Сепфорису. Попытка Иосифа захватить город закончилась неудачей. Но неудачной была и попытка захвата Иотапаты военачальником Веспасиана Плацидом. Тогда Веспасиан выступил со своей армией в Галилею.

Войско Иосифа находилось в это время неподалеку от Сепфориса. По его словам, при известии о наступлении огромной римской армии повстанческое воинство стало разбегаться, и единственным выходом для Иосифа было бегство в Тивериаду.

Рассказ Иосифа об этом вызывает сомнения. Похоже, он стремится создать впечатление, что не он виноват в развале обороны Галилеи (а ее укрепление было его главной и непосредственной обязанностью), а повинна в этом трусость его воинов. Но в той же «Иудейской войне» он откровенно признается в собственном неверии в благополучный исход войны. Трудно поэтому было ожидать успеха в военных действиях, если военачальник был напуган мощью Рима и не верил в победу над противником. При наступлении Веспасиана не могли не разбежаться иудейские воины, когда их полководец со своими мыслями и убеждениями первый показал пример бегства.

Появление военачальника-беглеца произвело крайне удручающее впечатление на жителей Тивериады. Отсюда Иосиф отправил послов в Иерусалим с целью прозондировать позицию столичных властей: не собираются ли они вступить в мирные переговоры. На случай отказа от этого Иосиф предусмотрел просьбу послать ему крупные дополнительные силы.

Пока галилейский командующий решал мучительные для себя проблемы и не предпринимал никаких самостоятельных шагов к отражению римского наступления, Веспасиан захватил оставленную Иосифом Габару, сжег город и окрестные деревни, а население продал в рабство. Затем римская армия двинулась к Иотапате, где собрались многие повстанцы. Положение военачальника вынудило Иосифа отправиться туда же.

Этот город был наиболее укрепленным из всех галилейских городов. Оставлять его в своем тылу для римлян было опасно. Оцепив Иотапату тройной линией, Веспасиан начал осаду, которая затянулась благодаря мужеству и упорству осажденных. Голод и жажда не сломили защитников города. Однако Иосиф, по своему собственному признанию, полагал, что Иотапата не сможет долго сопротивляться. Опасаясь за свою судьбу, он с горсткой знатных лиц обдумал план бегства из города. Конечно, невозможно по-другому оценить это действие как акт предательства по отношению к защитникам Иотапаты. Но план Иосифа не осуществился: дело приняло огласку, и ему ничего не оставалось, как заявить, что все делается не ради личного спасения, а в интересах города и его жителей. Напрасно старался Иосиф убедить воинов и жителей в том, что счастье на стороне римлян, а сопротивление равносильно [21] самоубийству. Все это могло закончиться расправой народа над ним.

Только в результате измены римляне ворвались в Иотапату. Но каждый дом стал крепостью, и римским легионерам пришлось вести бой за каждый из них. Иосиф же с 40 товарищами скрылся на некоторое время в гроте. Вопреки всем своим заверениям умереть с ними, он остался жить. Иосиф добрался до римского лагеря и добровольно сдался в плен Веспасиану. С тех пор Веспасиан был неразлучен с Иосифом и принимал его советы.

При первой встрече с Веспасианом Иосиф предсказал ему императорскую власть, что сразу благоприятствовало пленнику. Снисхождение и благосклонность римских властей повсеместно сопутствовали Иосифу.

В покорении Галилеи римлянам содействовало то, что они находили здесь сильную опору в лице аристократических кругов, которые ради сохранения своего богатства, классовых привилегий и господства над народом готовы были идти на примирение с врагом. Они надеялись с помощью римского оружия подавить народное движение и сохранить свое положение. Веспасиан не спешил с походом на столицу. Он последовательно захватил Тивериаду, Тарихею, затем римская армия штурмом взяла считавшуюся неприступной крепость Гамалу в Гавланитиде. Римский отряд разгромил повстанцев, собравшихся на горе Табор. Последним очагом сопротивления в Галилее оставалась Гисхала, во главе обороны которой стоял ненавидимый Иосифом Иоанн. Понимая бессмысленность сопротивления, Иоанн при подходе римлян ночью вместе со своими воинами оставил Гисхалу и прибыл в Иерусалим. К концу 67 г. римляне подавили восстание в Галилее.

Неспособность иерусалимского руководства, состоявшего из приверженцев «партии мира», организовать должным образом оборону страны вызвала массовое недовольство населения Иудеи. Стекавшимся из разных мест Палестины в Иерусалим зелотам удалось взять верх в столице. Они устранили прежнее руководство, расправились с теми, кого подозревали в проримских настроениях. Зелоты ликвидировали привилегированное положение первосвященников и установили новый порядок избрания на высшую жреческую должность. Если раньше этот пост находился только в распоряжении аристократии, то отныне первосвященник стал избираться по жребию. Первосвященником таким путем был избран некий простой крестьянин, что вызвало у Иосифа Флавия особое возмущение.

Однако междоусобицы в Иерусалиме не прекратились, более того, они вылились в настоящую гражданскую войну. Иерусалимская аристократия, первосвященники и другие руководители жречества и фарисеев не смирились с утратой своих привилегий и подняли горожан против зелотов. В результате столкновения враждующих группировок погибло много людей. Зелотов осадили во внутреннем дворе храма. Однако на помощь им прибыли повстанцы из Идумеи, и ситуация кардинально изменилась. Зелоты и их союзники разгромили своих противников. Они казнили лидера «партии мира» первосвященника Анана. По мнению Иосифа Флавия, [22] характеризующего зелотов как «разбойников», смерть Анана явилась началом падения Иерусалима, так как мир с римлянами становился невозможным.

Но победа радикального крыла повстанцев в столице не означала прекращения вражды между его приверженцами. В результате идумейские повстанцы покинули Иерусалим вместе с освобожденными ими из тюрем сикариями.

Между тем Веспасиан планомерно смыкал кольцо римских гарнизонов вокруг Иерусалима. Пали Ямния, Лидда, Эммаде, Иерихон. Римляне разграбили Идумею и заняли Заиорданье. Веспасиан не торопился, выжидая удобного момента для решительной атаки, когда ослабленных в результате внутренних распрей повстанцев можно будет покорить без особых усилий и затрат. Правда, Тацит (Ист., V, 13) объясняет это тем, что у Веспасиана не были готовы осадные машины.

Тем временем в Палестину прибыла весть о том, что 9 июня 68 г. император Нерон покончил с собой. Веспасиан, в распоряжении которого находилась значительная часть военных сил империи, стал выжидать дальнейшего хода событий. Приготовления к осаде Иерусалима были прерваны.

На сей раз междоусобицы в Риме помогли повстанцам Иудеи. Однако они прекратились гораздо быстрее, чем распри среди восставших иудеев.

За смертью Нерона последовала быстрая смена императоров (Гальба, Отон, Вителлий), а 1 июля 69 г. египетские легионы провозгласили императором Веспасиана. В конце декабря того же года сенат утвердил это избрание. Сбылось предсказание сдавшегося в плен галилейского военачальника. Император Веспасиан отправился в Александрию, ожидая там благоприятных условий для прибытия по морю в Италию. В главный город Египта отправился и Иосиф Флавий. Однако ему не было суждено вступить в Рим в свите Веспасиана, когда тот добрался туда летом 70 г. Поручив командование римскими войсками в Палестине своему сыну Титу, император отправил к нему и Иосифа. Вместо красот Рима объявленный иудейскими повстанцами изменником Иосиф Флавий увидел разорение своей родины, вместо боев гладиаторов перед его глазами развернулась кровавая вакханалия подавления восстания иудеев.

Последний акт трагедии приближался, а ожесточенные распри между повстанцами Иерусалима не прекращались. Борьбу за власть с оружием в руках там вели три группировки: часть зелотов во главе с Иоанном Гисхальским, другая их часть, объединившаяся вокруг Элеазара, сына Симона, и сикарии во главе с Симоном, сыном Гиоры, провозгласившим свободу рабам и обещавшим улучшить положение бедноты. Сторонники группировок вели бои на улицах и в храме Иерусалима, уничтожены были многолетние запасы продовольствия, истреблено множество людей, в том числе и тех, кто прибывал в столицу в надежде спастись от расправы римлян.

Тем временем в апреле 70 г. Тит со своей армией подошел к [23] Иерусалиму. Смертельная опасность ненадолго примирила враждовавшие партии восставших. Сторонники Иоанна Гисхальского в праздник Пасхи ворвались в храм, где устроили резню приверженцев Элеазара. После этого вожди двух оставшихся группировок под грохот мощных таранов римлян, потрясавших стены Иерусалима, сумели наконец-то прекратить вражду и объединить усилия для защиты города.

Силы были неравными. В распоряжении Тита находились четыре легиона, ряд римских вспомогательных отрядов и многочисленные войска союзных царей. Объединенные же силы защитников Иерусалима, по данным Иосифа Флавия, не достигали и 25 тысяч воинов.

Во время осады Иосиф Флавий, официально исполняя роль адъютанта Тита, неоднократно получал от него неприятные задания выходить к стенам Иерусалима и склонять своих соотечественников к сдаче на милость римлян. Это вызывало бурное негодование иерусалимцев, они пускали в Иосифа стрелы, бросали в него камни и однажды, свалив его ударом камня с ног, даже попытались захватить. Иосифа сумели спасти римские солдаты.

Осажденные неоднократно осуществляли смелые вылазки, уничтожая осадные орудия и сооружения римлян. Римское же войско упорно продолжало осадные работы, постоянно обстреливая город из метательных машин. Разрушив две стены Иерусалима, Тит приостановил дальнейший штурм, рассчитывая, что ужасный голод и нехватка воды в городе заставят его защитников сдаться. Но ни голод, доводивший до людоедства, ни нестерпимая жажда, ни предательские уговоры Иосифа Флавия, ни демонстрация сил римлян во всем их великолепии не заставили осажденных просить милости у римского полководца. Они предпринимали отчаянные попытки уничтожить осадные сооружения римлян, возводимые перед последними очагами сопротивления. В целях обороны защитники Иерусалима использовали имущество и продукты, хранившиеся в храме, что дало повод Иосифу Флавию обвинить их еще раз в страшном святотатстве.

Вскоре территория храма стала главным театром сражения. Тит созвал совет, чтобы обсудить вопрос о судьбе иудейской святыни. В рассказе Иосифа Флавия Тит представлен горячим сторонником спасения храма, а подожжен он был, по его уверению, римскими солдатами, не слышавшими приказа своего военачальника. Однако версия Иосифа Флавия не подтверждается другими источниками. Хроника Сульпиция Севера (II, 30) повествует, что именно Тит на военном совете настаивал на уничтожении храма. Это же подтверждают другой христианский историк V века Павел Орозий (Хрон., VII, 9, 5-6), римский историк начала III века Дион Кассий в своей «Римской истории» (66, 4), а также современник Веспасиана поэт Валерий Флакк (Арг., I, 12-14).

Огонь полыхал не только в храме – Тит приказал поджечь и захваченные жилые районы города. Пожар сопровождался массовой резней населения. Последним оплотом отчаянно сопротивлявшихся изможденных повстанцев оставались укрепления Верхнего [24] города. Потратив большие усилия на разрушение сохранявшихся еще укреплений Иерусалима, ворвавшиеся через пробитые таранами бреши римские воины убивали всех, кто им попадался. Победители буквально сровняли Иерусалим с землей.

Иосиф Флавий был свидетелем расправы римлян с его соотечественниками. Покидая разрушенный город, он видел вдоль дороги множество крестов с умиравшими на них в муках повстанцами, среди которых узнал и своих знакомых. Тысячи людей были проданы в рабство и сосланы в рудники. Несколько сот пленников было отправлено в Рим для участия в триумфе.

Рим пышно отпраздновал победу Веспасиана и Тита. Но в Иудее еще горели очаги сопротивления. Города-крепости Иродион, Махерон и Масада продолжали оставаться у восставших, и для их захвата был отправлен императорский легат Луцилий Басс. Если Иродион был взят им без особых забот, то Махерон оказался для римского полководца крепким орешком. Расположенная на скалистом холме, окруженная со всех сторон пропастями крепость выглядела совершенно неприступной. Махерон был сдан его защитниками только после того, как Луцилий Басс гарантировал им сохранить жизнь.

Последним оплотом повстанцев была труднодоступная горная крепость Масада, единственный путь к которой шел по узкой тропе, а по обеим ее сторонам лежали глубокие пропасти. Оборону Масады держали сикарии во главе с Элеазаром, сыном Иаира. Римлянам все же удалось добраться до стен крепости и пробить брешь в ее стене. Предпринятый утром штурм, к их изумлению, не встретил никакого сопротивления. Видя безысходность своего положения, защитники Масады по призыву Элеазара совершили массовое самоубийство. Ворвавшиеся воины Флавия Сильвы (он сменил умершего Луцилия Басса) увидели сотни мертвых тел. Так завершилось семилетнее покорение восставшей Палестины.

В своем сочинении Иосиф Флавий постоянно выдвигает себя на первый план, стараясь предстать перед читателем мудрым советчиком римлян. Часто он связывает красочное описание происходящего с каким-нибудь эпизодом из собственной жизни.

Характерная черта изложения хода войны – постоянное ее оправдание и восхваление римских полководцев Веспасиана и Тита. Так, Тит, творивший кровавые злодеяния в Палестине, в изображении Иосифа Флавия предстает благородным, мягким по характеру человеком, выступающим нередко в защиту пленных и уступающим только под настойчивыми уговорами двоих подчиненных. Показателен в этом отношении тенденциозный рассказ об уничтожении Иерусалимского храма. Благородство Тита придворный историк усматривает и в эпизоде, в котором военачальник возмущается тем, что его солдаты распарывали животы многим беглецам из Иерусалима в поисках проглоченного золота. Благородный порыв Тита наказать своих солдат, по уверению Иосифа, был остановлен лишь тем обстоятельством, что их оказалось слишком много.

Трудную задачу пытался выполнить Иосиф Флавий в своей [25] «Иудейской войне». Он стремился и восславить военную силу Рима и мудрость его полководцев, и убедить в то же время читателя в своем патриотизме, снять с себя обвинение в измене. Выставляя себя в ореоле патриота Иудеи, он прилагает все усилия для того, чтобы показать в негативном свете вождей восставших, особенно тех, которые расправлялись и с местной знатью.

В его сочинении встречается немало преувеличений, неточностей, невероятных случаев, других сомнительных мест. Трудно поверить, например, в то, что крики из горящего храма в Иерусалиме были слышны в городах Переи или что пущенный из римской катапульты камень срывал человеку голову и отбрасывал ее на расстояние в три стадии (1800 шагов). Если Иосиф Флавий утверждает, что в Иерусалиме жило 1 100 000 горожан, то, по сведениям Тацита, их было почти вдвое меньше (600 000). Не следует доверять длинным речам героев его сочинения – Иосиф Флавий пользовался приемом, известным еще от Фукидида, когда составленная самим автором речь вкладывалась в уста героя произведения.

Главной задачей историка Иосиф Флавий считал «спасти от забвения то, что еще никем не написано, и сделать достоянием потомков события собственных времен». Весьма резко в своем предисловии к «Иудейской войне» он отзывался о тех современных ему историках, которые создавали свои труды как переработку сочинений прежних авторов, не внося при этом чего-либо нового, ранее неизвестного. Особое недовольство Иосифа Флавия вызывали труды греческих историков, которые, по его словам, избегали писать о важных современных им событиях, а снова и снова обращались к событиям далекой от них истории. Он не называет их имен, и трудно с достоверностью судить, кому именно адресовались его упреки. Возможно, они относились к Дионисию Галикарнасскому, чья «Римская археология», написанная в самом конце I в. до н. э., охватывала период римской истории с древнейших времен до первой Пунической войны. А может быть, Иосиф Флавий упрекал Диодора Сицилийского, который в своей «Исторической библиотеке» осветил историю ряда восточных стран (а это, по мнению автора «Иудейской войны», и так достаточно изложено древними историками), Греции и Рима до времен Цезаря, хотя был современником борьбы за власть не только Юлия Цезаря, но и Октавиана Августа.

Впрочем, здесь следует учитывать одно немаловажное обстоятельство. Историография в эпоху Римской империи была весьма политизированной. И, понятное дело, объективности меньше всего следовало бы ожидать в описании историками современных им событий. Та или иная характеристика происходящего могла вызвать недовольство сильных мира сего. Не случайно, например, от I в. н. э. сохранилось совсем немного исторических сочинений, вышедших из среды сенаторской оппозиции, а такой известный римский историк, как Тацит (младший современник Иосифа Флавия), сумел опубликовать свои труды только после смерти императора Домициана, развернувшего настоящий террор против сенаторов (за что и [26] был проклят сенатом). «Смелый» вызов Иосифа Флавия своим коллегам-историкам, увлекавшимся описанием древностей, вытекал не только из его воззрений на задачи истории, а и из того факта, что его труд благополучно прошел императорскую цензуру и получил одобрение.

Однако и сам Иосиф Флавий, как уже отмечалось, почти половину своего труда посвящает событиям, отстоящим на годы, десятилетия и века от восстания 66-73 гг.

В предисловии к «Иудейской войне» ее автор старательно подчеркивает, что именно он дает наиболее объективное изложение событий, произошедших при нем в Иудее. Он обосновывает это тем, что, в отличие от других историков, не собирается превозносить ни силу римлян, ни отвагу его соотечественников. Но тут же, по сути дела, сам поясняет, что его сочинение будет не чем иным, как панегириком могуществу Рима – умаление силы иудеев и изображение легкости покорения римлянами Иудеи, по его словам, уменьшает подлинное величие римской победы.

Иосиф Флавий был не чужд и такому приему античной историографии, как описание разного рода предзнаменований, вещих снов и т. п. (характерный пример – предсмертный сон Глафиры, увидевшей своего казненного супруга, который обещал забрать ее к себе).

От греческих и латинских авторов Иосиф унаследовал и еще один литературный прием – он говорит о себе обычно в третьем лице.

Описывая события» Иосиф Флавий часто указывает часы суток, однако читателю следует иметь в виду, что время древними измерялось относительно восхода и захода солнца.

Автор «Иудейской войны» не замыкается в рамках описания истории одной Иудеи. Он часто переносит читателя из одной страны в другую, из одного города в другой, и мы можем познакомиться и с Иерусалимом, и с Римом, и с Сирией, и с Египтом, и с дунайскими провинциями, и с территорией, где жили племена германцев, и с Арменией... Положение Иудеи и происходящие в ней события показаны на фоне всего известного тогда Иосифу Флавию мира. Особое внимание автор «Иудейской войны» уделяет событиям римской истории. Он попутно приводит интересные сведения по географии и топографии многих мест и городов, привлекает элементы устного народного творчества, преданий.

Иосиф Флавий сообщает в своей книге ряд уникальных сведений, которых мы не встретим в сочинениях других античных авторов. И это не только факты из истории Иудеи. Например, уникальны его сообщения о включении в Римскую империю Коммагены, описание современного ему Иерусалимского храма. Такое детальное и красочное описание организации, вооружения, боевых порядков и тактики римской армии исследователи находят только у Полибия.

Источники, используемые Иосифом Флавием, – это многочисленные сведения от времен Антиоха IV Эпифана вплоть до конца войны за независимость. Книги Маккавеев послужили прологом [27] к истории иудеев до римских завоеваний. Сочинения Николая Дамасского, придворного историка Ирода, широко привлечены в первой половине «Иудейской войны». В этой части много материала из легенд, устных народных преданий о семье Хасмонеев: смерть Антигона и Аристобула, злоключения Фазаеля, брата Ирода, и первосвященника Гиркана в лагере парфян. Часть глав первой книги (1,13-21) восходят к какому-то не дошедшему до нашего времени героическому эпосу, прославлявшему юного Ирода, его силу, ловкость, выносливость, охотничьи подвиги и воинскую доблесть (I, 21, 13). Привлечена также «Всеобщая история» Полибия. В освещении же самой войны Иосифу не потребовались какие-то источники – он сам был свидетелем происходящих событий. Как очевидец он описал все, достойное его внимания. Личные наблюдения, записи, которые он вел регулярно, материалы допросов перебежчиков и пленников – вот главные источники Иосифа Флавия.

Много, как уже было отмечено, Иосиф преувеличивал о многом умолчал, не договорил. Слишком тенденциозны его рассуждения и выводы. Его нельзя считать беспристрастным историком. Он – идеолог рабовладельческого строя, который для него извечен и установлен самим богом.

Убежденный сторонник Римской империи, Иосиф Флавий не мог по-другому осветить происходящие события. В многочисленных речах он постоянно призывал соплеменников к покорности. Его кредо: «И диким зверям, и людям предпослан нерушимый закон, чтобы уступали сильнейшим и чтобы побеждали те, у кого вся сила оружия» (V, 9, 3). Руководствуясь такими рассуждениями, Иосиф Флавий исказил сущность социальных отношений в Иудее, а поэтому действительные причины и движущие силы классовой борьбы и восстания против Рима остались нераскрытыми. Зелотов и сикариев он представил читателю в самых мрачных тонах. По его мнению, все несчастья народа от них; падение Иерусалима и уничтожение храма, печальный исход войны также связаны с ними. В противовес им представлены великодушные римские рабовладельцы, добивающиеся только того, что им положено по праву и освящено традицией.

И все же «Иудейская война» Иосифа Флавия для нас источник чрезвычайной ценности. Из введения к книге мы узнаем, что это произведение Иосиф написал «языком матери», т.е. арамейским, но потом перевел на греческий. Книга и сохранилась на этом языке. Она написана не ранее 75 г. н. э., так как автор (VII, 5, 7) говорит о постройке Веспасианом храма Мира в Риме. Позже 79 г. книга не могла быть написана, так как это год смерти Веспасиана, а он читал ее и одобрил. Книга была прочитана и Титом. Подтвердив точность описания фактов, императоры всячески способствовали распространению этого прославлявшего их произведения.

Большое влияние оказало сочинение Иосифа Флавия на последующее развитие духовной культуры. Его сюжеты привлекали и деятелей христианской церкви, и историков, и писателей, и художников. Многие люди средневековья впервые знакомились через нее с античной историей. Еще в прошлом веке ряд русских ученых [28] обратил внимание на то, что выдающееся произведение древнерусской литературы «Слово о полку Игореве» одним из своих источников имело «Иудейскую войну» Иосифа Флавия, весьма популярную в Киевской Руси.

Ныне известно более 30 списков древнерусских переводов «Иудейской войны». Они датируются XV-XVIII веками. Особое место среди них занимает Виленский список XV века. Но парадоксальным выглядит то обстоятельство, что до сих пор нет перевода «Иудейской войны» Иосифа Флавия на современный русский язык с языка ее оригинала. В конце XVIII века М. Алексеевым был сделан перевод с латинского текста, несовершенный и по точности, и по стилистике. Еще один перевод, на сей раз с немецкого языка, был осуществлен в самом конце прошлого века Я. Л. Чертком. Но и он, особенно его стиль, далек от оригинала. Остается только сожалеть, что один из важнейших памятников мировой культуры до сих пор не имеет полноценного русского перевода, Предлагаемый же читателю перевод Я. Л. Чертка мы попытались по возможности приблизить к современному языку, сохранив, правда, его стилевые особенности. Для уточнения была проведена сверка с новейшими переводами на немецкий язык и с древнегреческим текстом оригинала.

Необходимые пояснения читатель может найти в комментариях и указателях. При подготовке их были использованы работы многих советских историков-античников{1}, и прежде всего профессора Г. М. Лившица, чьи труды по истории античной Иудеи до сих пор не имеют себе равных в нашей исторической науке.

К. А. Ревяко, В. А. Федосик