"Торопун-Карапун и тайны моего детства" - читать интересную книгу автора (Балл Георгий)ПО ТЕМНОЙ ЛЕСТНИЦЕ. Я ВСПОМИНАЮ КУЗНЕЧИКАВосьмой день. Раннее утро. Звучит музыка. Толпы шоколадных человечков устремляются на дворцовую площадь. Шоколадная дверь моей комнаты с шумом распахивается, и на пороге появляется Управляющий в золотистой шляпе с фруктами. Управляющий отвешивает низкий поклон: — Доброе утро! Как спали-почевали — на бочку или на спинке? Мягка ли была зефирная подушечка? Не давило ли кремовое одеяльце? — Нет, — пробормотал я. Он поклонился еще ниже: — Разрешите поздравить вас с нашим общим праздником в честь Шоколадного Солнца. — Я вас тоже поздравляю, — сказал я. — Идите за мной, — кивнул он. — Я проведу вас самым коротким путем. Мы вышли в коридор. Там уже стояли Цыпленок, Ложка и Солдатик. Слева неожиданно раздвинулась стенка, открылся темный проход, и мы стали подниматься по лестнице. Мы шли гуськом — впереди Управляющий, за ним я. Цыпленок, Солдатик и Ложка. Управляющий поднимался быстро, и мы еле поспевали за ним. Трудно было дышать. Пахло испорченными пирожными и прокисшим вареньем. Я задыхался, кружилась голова. И вдруг я вспомнил. Когда я был маленьким и жил в детской колонии, ко мне пришел Кузнечик. Как раз в тот день мы с Витей назначили срок побега: через три дня в среду. У нас уже было собрано немного хлеба, и еще Витя решил продать свою куртку из верблюжьей шерсти. Она была хоть и старенькая, но теплая. И мы отправились на ташинский рынок. Мы уверенно вошли в ворога и остановились, удивленные: воскресный рынок был почти пуст. Возле стоек, занесенных снегом, кое-где маячили бабы, закрученные в платки. Одна продавала варенец в стаканах. И поверх каждой порции — желто-коричневая пенка. Витя замедлил шаг, достал курточку. — Меняешь? — тотчас спросила женщина. — Да. Женщина сняла варежку, пощупала шерсть: — Старая. Ну, берите по стакану, кушайте. — Мы на хлеб меняем, — сказал Витя. — Тю-у-у! Где ж его взять? — едва разжимая замерзшие губы, ответила женщина. И мы пошли дальше. Мы долго бродили по рынку — мы ждали, когда принесут продавать хлеб, — до самой темноты ждали. Я замерз. Сырой февральский ветер забрался под мое старенькое пальто и не уходил оттуда до самого дома. Даже у печки я не мог отогреться. Я раньше всех забрался в постель, свернулся, обхватив колени руками. Медленно, медленно входило в меня тепло, глаза мои слипались, мысли начало сносить в сторону… И вот тогда пришел ко мне Зеленый Кузнечик. Он пришел и сказал: «Идем, я тебе покажу». «Что?» «Тес! Не говори так громко, — сказал Кузнечик. — Идем, я тебе покажу, где можно достать хлеб». «А где?» «Идем! Идем!» — Он быстро поскакал, и его трудно было увидеть в зеленой траве. «Эй! Эй! Погоди! — Трава била меня по коленям. — Эй! Я сейчас упаду». «Что ты так медленно ползешь?» — кричал Кузнечик. «У меня почему-то нога… они не ицуг… Мне больно… — И я понял, что не могу ступать. Я наклонился, и в этот момент огромный цветок ударил меня в лицо. Я упал. — Эй! Я упал!» «Я вижу. — Передо мной, совсем радом, стоял Кузнечик и жалостливо на меня смотрел. — Тут уж совсем недалеко», — сказал он. Я с трудом поднялся. «Вон, — показал Кузнечик, — видишь, Ташино. А на окраине, вон там, за прудом, — ваша столовая». «Далеко», — сказал я. «А я тебе покажу короткую тропинку». «Наверно, я сломал ногу». «Да нет, ты просто ушибся. Идем скорее!» Я пошел вслед за Кузнечиком. Но почему-то очень быстро темнело. Я уж не видел Кузнечика, а только слышал, как он цокал ножками. «Эй! Эй!» Передо мной поднимался забор. «Вот и пришли», — услышал я снизу голос Кузнечика. «Но это не похоже на нашу столовую. Где же калитка? И где ребята?» «Мы пришли другим путем. Этот забор с другой стороны столовой». «Как здесь плохо пахнет». «Свалка тут. Да ты не обращай внимания. Иди». Я пошел по тропинке вдоль забора. Тропинка становилась все уже и уже. С одной стороны тянулся забор, а с другой была черная пропасть. Я все время прижимался руками к забору: «Эй! Где же калитка? Эй!» Никто не ответил. Полезу через забор, решил я. И уцепился за доску. Я начал подтягиваться и опять больно ударился коленкой. Еще немножко! Чуть бы подтянуться… Ну, еще хоть чуточку… Хоть ка… Доска заскрипела, и я вместе с ней рухнул вниз… — Он никак не проснется, — услышал я знакомый голос. Это был голос Вити. — Ты горячий, — сказал мне Витя. — Простыл, что ли? А я был рад, что проснулся. И я подумал, как хорошо, что можно проснуться. Можно проснуться, когда тебе страшно. Можно проснуться, когда ты летишь в пропасть. Можно всегда проснуться… |
||
|