"Мы встретимся вновь" - читать интересную книгу автора (Карр Филиппа)

КОНЕЦ МЕЧТЕ

Наступил май. Должны были произойти великие события, и говорили, что скоро война кончится. Ричард мало рассказывал о своих делах, и я догадалась, что он занят какой-то секретной работой. Отпуска его стали менее частыми, и мы старались сделать их более насыщенными.

Он очень радовался тем вечерам, которые мы проводили в той маленькой квартире. Ричард заранее предупреждал меня о своем приезде, и я ехала туда, чтобы приготовить обед.

Однажды я получила письмо, в котором Ричард просил меня о встрече.

Ужин был почти готов, когда он пришел. Выглядел Ричард слегка напряженным.

– Жизнь кипит?

– Пожалуй, так! Ни секунды покоя. Похоже, скоро разразится буря.

– Давай я за тобой поухаживаю, – я налила ему вина.

– Хорошо здесь. Я начинаю любить эту маленькую квартирку. А ты, Виолетта?

– Я тоже.

– Никогда не бывал в оазисе в пустыне, но думаю, что это похоже.

– Ужин уже готов.

– Блаженство…

– Значит, ты думаешь, что-то надвигается? Он пожал плечами.

– Сугубо секретно? – улыбаясь, спросила я.

– Сверхсекретно.

– Понимаю. Ужин тебе понравится, надеюсь. Немного импровизации, и вот…

– Очень вкусно. Просто уверен…

– Не будь уверен, но надейся.

Я присела и подождала, пока он допьет вино.

Мне казалось, что Ричарду как-то не по себе, и я постаралась развеселить его рассказами о моей работе и о драме Мэриан.

Вдруг он сказал:

– Виолетта, я хочу серьезно поговорить с тобой. Боюсь, что это посещение квартиры последнее на некоторое время.

Я разволновалась. Что-то необычное было в его настроении.

– Просто не могу выразить, как важны были для меня эти встречи с тобой. Помнишь, как было когда-то?

– Помню…

– Я еще просил твоей руки. Если бы ты согласилась…

– Мы оба знали, что все шло не так.

– Взаимное недопонимание. Мы должны были избавиться от этого, а затем появился тот корнуоллец.

– Не появился, а был всегда.

– Думаешь, он вернется?

– Должна думать, что так будет. Должна надеяться. – Есть только одна надежда. Если он попал в плен, то, когда освободят Европу, он сможет вернуться.

– Я чувствую, что он жив.

– Просто ты хочешь верить в это. Но это мало похоже на правду, Виолетта. Ты ведь знаешь, что я люблю тебя?

– Знаю, что мы хорошие друзья. И всегда ими были.

– Последнее время мы были вместе, но я удерживался, чтобы рассказать тебе все.

– Все?

– Да. Нам о многом нужно поговорить.

– Я слушаю.

– Мне нелегко говорить об этом, но… Когда война кончится и будет абсолютно ясно, что Джоуэн не вернется, выйдешь ли ты за меня замуж?

– О, Ричард! – воскликнула я. – Даже если так случится, я не думаю, что смогу выйти замуж за кого-либо.

– Ты не можешь прожить всю жизнь, скорбя о том, кто никогда не вернется.

– Но я не верю, что он погиб. Некоторое время мы помолчали, затем он сказал:

– Наверное, ты очень удивлялась нашим теперешним отношениям… которые отличаются от тех, какие были прежде. Помнишь, как когда-то я настаивал на том, чтобы ты вышла за меня?

– Да. Но этого не произошло.

– У меня была причина не делать тебе новое предложение.

– Я думала, что мы просто друзья и с прошлым покончено.

– Не для меня. И… я должен сказать, почему не предлагал тебе выйти за меня замуж. Потому что я, Виолетта, сотворил великую глупость. Я уже женат…

Удивленно я смотрела на него:

– Тогда… где…

– Где моя жена? Не имею никакого представления. Я не слышал о ней более года. Это была ужасная ошибка. Только что началась война, у меня появились друзья в армейской среде. И у одного из них была сестра, очень изысканная молодая женщина. Ее зовут Анна Тарраго-Ли. Она умна, немного высокомерна, и мне льстило ее внимание ко мне. Не понимаю, почему я вел себя так глупо, но, наверное, сказалось возбуждение первых дней войны. Мы все ждали, когда начнется битва. Война казалась какой-то нереальной. Мы рассчитывали на легкую и скорую победу и были так воодушевлены.

От изумления я не находила слов. Ричард, которого я считала таким практичным, полным здравого смысла, вдруг необдуманно женился! Трудно было поверить в это.

Он понял, что я чувствую.

– Вижу, тебе трудно понять. Полагаю, виновато время. Мы все были так ошеломлены… – И ты уже больше не ошеломлен? Он кивнул головой:

– Скоро я понял, какую сделал глупость.

Он замолчал, и вдруг послышался сигнал воздушной тревоги, вначале тихий, затем все громче и громче.

Он не обратил на него внимания. В конце концов, мы все привыкли слышать эти частые завывания.

Я спросила:

– И где твоя жена?

– Повторяю: не имею ни малейшего представления.

– Вы не видитесь друг с другом?

И тут мы вскочили, потому что звук падающей бомбы пронзил воздух.

– Недалеко отсюда, – прокомментировал Ричард. – Надеюсь, они не полетят в нашу сторону… Я считаю, что она так же хочет быть свободной от нашего брака, как и я.

– Значит, развод?

– Вероятно. Таких, как мы, много. В военное время мы поспешно женимся, а затем начинаем думать, как развестись.

Взорвалась еще одна бомба, послышался шум рушащегося здания.

– Очень близко, – сказал Ричард. – Нам лучше выйти отсюда.

Я поднялась и приготовилась спуститься в подвал, который служил бомбоубежищем для жильцов дома. Взяла пальто и сумку и пошла к двери, но дойти до нее не успела. Пол подо мной качнулся, и я словно провалилась куда-то. Сознание покинуло меня.

Очнулась я в незнакомой комнате, увидела белые стены, ряд кроватей и поняла, что нахожусь в больнице.

Ричард… Где Ричард? Мы ведь были вместе, когда это произошло…

Девушка в форме медсестры встала возле моей кровати.

– Привет, – сказала она. – Чувствуете себя хорошо?

– Где я?

– В больнице святого Томаса.

– В больнице?

– Точно. Жуткое потрясение, не так ли?

– Нас бомбили…

– И вас и других. Плохая ночь.

– Мой друг?

– Он здесь, но ему повезло меньше, чем вам.

– Могу я увидеть его?

– Увидите, когда сможете встать. А сейчас вам нужен сон.

– Который час?

Она посмотрела на часы:

– Ровно два.

– Ночи?

– Дня, дорогая.

– Значит, я все это время…

– А сейчас вам нужно отдохнуть.

– Но я должна знать… – С вами все в порядке. Вам повезло.

Я почувствовала себя уставшей и подавленной. Думать ни о чем не хотелось.

Когда я проснулась вновь, у моей кровати сидели родители.

– Она просыпается, – услышала я мамин голос. – Виолетта, дорогая! Все в порядке. Мы здесь, рядом. Отец, я и Дорабелла. Мы сразу же пришли, как только узнали.

– Это была бомба, – сказала я.

Мама держала мою руку, а отец сидел с другой стороны кровати. И Дорабелла была здесь.

Я слишком устала, чтобы думать о чем-то, но на душе стало спокойнее.

На следующий день я почувствовала себя гораздо лучше. Мама сказала, что я находилась в школе. Бомба разрушила соседний дом, и мы пострадали от взрывной волны.

А еще через день мне разрешили выписаться. Перед уходом я зашла к Ричарду. На лице у него были ссадины, и он потерял довольно много крови из-за раны в ноге, но кости были целы, и врачи сказали, что через неделю его выпишут, хотя, конечно, ногу надо будет продолжать лечить.

Мама пригласила Ричарда приехать в Кэддингтон, когда он будет достаточно хорошо себя чувствовать.

Как замечательно было снова оказаться дома. Меня радостно встретили Тристан и нянюшка Крэбтри, которая нежно обняла меня и сердито пробормотала что-то по поводу «этого Гитлера». Со слезами на глазах она смотрела на меня.

– Я всегда была против этой работы в министерстве. Хорошо, что ты дома. Здесь мы тебя подкормим, ты у нас растолстеешь.

Лечение, по понятию нянюшки, притом лечение от всех болезней, состояло в хорошей и обильной пище.

То были дни, полные лени. Раз или два мне приснилось, будто я снова в квартире, снова слышу взрывы бомб и снова лечу куда-то в пропасть. Думается, память сохранит случившееся навсегда.

Я много думала о том, что так откровенно рассказал мне Ричард. Трудно было представить, чтобы он мог неудачно жениться. Он всегда казался таким практичным и расчетливым…

Видно, очень уж хороша была эта Анна. Леди Анна! Возможно, его привлек титул. Такой распрекрасный, такой обольстительный… бедный Ричард, оказалось, что ему не везет в любви. Я вдруг подумала, что ни один человек не может по-настоящему знать другого.

Итак, Ричард женился. Наверное, он серьезно занят разводом, если еще раз сделал мне предложение. Мне было жаль его. Очевидно, ему не очень хотелось, чтобы знали о его, неудачном браке. Люди такого типа ненавидят, когда их считают в чем-то неудачниками. Потому он держал свой брак в тайне. В конце недели в Кэддингтон приехала Дорабелла, и мы очень мило провели два дня. Но я видела, что моим родителям приходится не сладко. Им не нравилось, когда одна из их драгоценных дочерей попадала в тяжелое положение, и на этот раз я вызывала их страхи.

Ричард вышел из больницы и получил недельный отпуск. Половину его он провел у нас, половину со своей семьей в Лондоне.

Я хорошо помню тот летний день – шестое июня 1944 года.

Мы жили в ожидании великих событий и ждали сообщений по радио.

И радио заговорило:

«Под командованием генерала Эйзенхауэра союзные военно-морские силы, поддерживаемые авиацией, начали высадку десанта союзных армий на северном берегу Франции…»

Началась битва на континенте.

Ни о чем другом мы не говорили. Ричард присоединился к своему полку, хотя и не был вполне здоров. А на следующей неделе я была в Лондоне и приступила к работе в министерстве.

Все было пронизано эйфорией. Люди постоянно обсуждали десант, и говорили, что это начало конца. Мы выходили из мрака, который длился пять лет, скоро жизнь станет такой, как была.

Правда, премьер-министр выступил против излишнего оптимизма. Мы прекрасно начали, но впереди много работы. С нетерпением все ждали сообщений с фронта. Союзные войска заняли несколько французских портов.

Хотя я с удовольствием провела время дома, мне очень хотелось опять увидеть моих подруг по работе.

Мэри Грейс приходила ко мне и рассказывала, как они там. В общем-то, ничего не изменилось, лишь Мэриан стала более раскованной и жизнерадостной. Удивляет, что такая незначительная вещь так глубоко действовала на нее. Но мелочи зависят от того, какое значение им придают люди.

Я должна была вернуться в Лондон в воскресенье вечером, а в пятницу мы услышали о новом оружии, использованном против нас. Так называемое «секретное оружие Гитлера». Мы назвали его «последним отчаянным броском». В ночь на пятнадцатое первая ракета перелетела через пролив и устремилась к Лондону. Взрыв ее причинил мало вреда, и ясно было, что это оружие никак, не могло изменить ход войны. Официально ракеты называли «летающими снарядами», но люди скоро придумали им свое название: «жужжалки», потому что их можно было услышать издалека. Если двигатель работал громко, значит, они были над нами, а если умолкал, то грозила непосредственная опасность, что эта штука падает. Скоро мы хорошо познакомились с ними. Да, это мешало, но никак не снижало общего подъема и не уменьшало нашей веры в то, что победа близка.

В министерстве мне был оказан самый радушный прием. Все подходили ко мне и поздравляли с благополучным спасением. Билли Бантер назвал меня «наша героиня», что слишком преувеличивало мои заслуги, поскольку на самом деле я не сделала ничего героического.

Мэриан решила, что мое возвращение надо отпраздновать, И, конечно, мы пошли в кафе «Рояль» и пили шерри.

Как-то, выходя из министерства, я встретила молодую женщину.

– Вы мисс Виолетта Денвер? – обратилась она ко мне.

Я ответила, что это так.

– Я Анна Тарраго-Ли. Могу я поговорить с вами?

Я была просто шокирована. Жена Ричарда!

– Что вы хотели мне сказать? Она оглянулась:

– Не можем же мы разговаривать здесь. Пойдемте и посидим где-нибудь. Выпьем вина или кофе…

Я ошеломленно посмотрела вокруг. Единственное место – это кафе, куда мы ходили обедать.

– Пойдемте вот туда, – предложила я. Она сморщила носик и ответила:

– Выбора, пожалуй, нет.

Анна выглядела очень элегантно: бледно-серый костюм из тонкой ткани, шляпка, украшенная мягкими серыми перьями и надетая чуть набок… Изящная, высокая, с точеными чертами лица… но была в ней некая холодность и равнодушие.

Мы сели и заказали кофе.

– Чувствую, что вас интересует, почему я здесь, – сказала она.

– Да. Не представляю, почему вам захотелось встретиться со мной.

– Вы ведь знаете, кто я. Ричард рассказывал вам обо мне?

– Да, как-то упоминал.

– И рассказал все, полагаю?

– Не думаю. В действительности, он рассказал мне очень мало. Он упоминал о вас как раз перед бомбежкой.

– Да, я слышала об этой бомбежке. Вы были вдвоем в квартире, когда это произошло, не правда ли? Должно быть, это потрясло вас. А как Ричард?

– Вы не знаете? Его выписали из больницы, и он отбыл на место службы.

– Надеюсь, он не присоединился к десанту?

– Ему надо еще немного подлечиться, прежде чем он будет способен принять участие в боевых действиях.

– Наш брак был ошибкой, – жалобно произнесла Анна. – Мы не подходим друг другу. Странно, надо вначале что-то сделать, чтобы потом разочароваться.

– Такое случается со многими.

– Вы хорошо знаете Ричарда?

– Он друг моей семьи, я знаю его несколько лет. – У него была эта квартира…

– Да. Она принадлежала его другу, который позволил ему жить там в свое отсутствие. Ричард нашел это весьма удобным, хотя у его семьи есть дом в Кенсингтоне.

Она странно улыбнулась:

– Знаю. Там живут его мать и сестра. Квартира, должно быть, очень подходила вам.

Сплошная загадка. Удивительно, что я сижу здесь, пью кофе и говорю с ней, как будто мы старые знакомые.

Она смотрела через меня, куда-то вдаль. Странная она была женщина! Я не понимала, что значит эта встреча, но чувствовала, что за нею кроется нечто важное. Во всяком случае, это было не простое любопытство к одному из друзей Ричарда.

– Думаю, с ним все будет в порядке. Он легко ранен, – сказала я.

– Да, – Анна поставила чашку на стол. – Очень интересно было познакомиться с вами.

– Как вы узнали обо мне?

– Я услышала о бомбежке и о том, что вы были с ним в это время. Раз или два он упоминал ваше имя. Итак, я решила прийти и увидеть вас. Хотела узнать, насколько тяжело он пострадал.

– Как его жене вам должны были сообщить об этом…

– О, я не встречалась с ним некоторое время. Мы уже давно не живем вместе. И я сменила фамилию на девичью.

– Понимаю. Вам не стоит о нем волноваться. Вскоре он будет в норме.

– Спасибо, что уделили мне время.

Она встала. Люди оглядывались на нее. Такие элегантные создания не каждый день появлялись в этом кафе.

Мы вышли на улицу.

– До свидания, – холодно произнесла Анна. Я так и не смогла тогда понять, какую цель преследовала эта встреча.

Ричарда не сразу отправили за пролив, а оставили на некоторое время на берегу. Я разыскала его и рассказала о визите его жены. Я не могла рассказать о встрече с женой Ричарда Дорабелле или родителям, так как догадывалась, что он хочет сохранить в тайне свой брак.

Я пыталась не думать об этой встрече, но это было не так легко. Было в леди Анне что-то зловещее, дурное, что-то отталкивающее.

Жизнь постепенно входила в нормальную колею. Были те же шутки, те же обеды в кафе, но теперь, входя туда, я всегда вспоминала изящную фигурку в сером.

«Летающие снаряды» все чаще и чаще появлялись над городом. Много их сбивали еще на подлете, но многие прорывались и наносили сильные разрушения, и были смертельно опасны для любого.

Но в общем настроение было хорошее. «Летающие снаряды» не могли испортить впечатления от наших побед на континенте. Я хорошо помню тот день. Наверное, я никогда не забуду его. Наступил душный июль. Мы сидели за столом, работали и тихо сплетничали. Билли Бантер, зная, что не может прекратить разговоры, разрешил говорить шепотом, лишь бы не кричали.

Флоретт была очень счастлива: неделю тому назад она познакомилась с молодым человеком, который имел какое-то отношение к артистическому миру. Он был фокусником, не лучшим, но и не худшим. А сейчас работал в отделе культуры армии, потому что по здоровью не мог служить в боевых частях. И конечно, надеялся на великое будущее.

Флоретт нашла брата по духу, с которым могла поделиться своими мечтами и научиться кое-чему в театральном деле.

Пегги так беспокоилась о будущем Флоретт, как никогда бы не побеспокоилась о своем. Итак, свободная духом Мэриан, Мэри Грейс я и Флоретт мирно сидели и работали в тот прекрасный день.

Терри Траверс, фокусник, дал Флоретт несколько вырезок из газет, где рассказывалось о его выступлении в Блэкпуле. Все их она положила в альбом рядом с заметкой, рассказывающей о ней самой, и принесла показать нам. На столе не было места, поэтому Флоретт оставила альбом в гардеробе.

Некоторое время спустя завыли сирены, предупреждающие о воздушном налете. Как обычно, никто не обратил на это внимания. Но вдруг послышался пронзительный свист. Это был сигнал «угроза», означавший, что снаряд летит на нас.

Мы подбежали к окнам. Никогда мне не приходилось видеть «летающий снаряд» так близко. Мы в ужасе смотрели на него. Бежать в укрытие было уже поздно, он завис над нами.

Флоретт крикнула:

– Я же оставила свои вырезки в гардеробе! Мы рассмеялись тому, что в момент, когда смерть стоит перед нами лицом к лицу, она думает о каких-то вырезках. А в общем-то было не до смеха.

«Ау, ау!» – орала эта проклятая штука. Мы бросились под стол. Еще мгновение, и она упадет, и все кончится для нас. «Ау, ау!». Мэри Грейс крепко ухватилась за мою руку. Я стала вспоминать прошлое: миниатюры, которые она нарисовала для меня и Дорабеллы, день, когда мы узнали, что Дорабелла утонула, ожидание вестей от Джоуэна…

Время остановилось. Стояла глубокая тишина, и слышался только гул работающего двигателя этой летающей бомбы, который мог замолчать в любую секунду… и наступит конец.

«Ау, ау!» Звук стал звучать немного глуше. Билли Бантер вскочил и закричал:

– Он пролетел мимо, не вылезайте. Сам же подошел к окну.

Флоретт сказала:

– Побегу за альбомом, а то я могу потерять его. Я ведь всегда держу его при себе. – Подожди! – крикнула я, но ее уже не было.

Билли Бантер повернулся к нам:

– Эй, похоже, что… Боже мой! Оно возвращается!

В комнате наступила тишина. Штуковина, по-видимому, развернулась и приближалась к нашему зданию.

«Ау, ау, ау!» – звучало все громче.

– Все в укрытие! – закричал Билли, и мы опять бросились под столы.

Звук становился все громче и громче, все ближе и ближе, и вдруг наступила жуткая тишина.

Все было почти так же, как и в прошлый раз. Взрыв, сильный удар, грохот.

Что-то обрушилось на стол, под которым мы спрятались. Должно быть, часть потолка.

Попал снаряд в здание? Оно было не особенно высоким, но довольно вытянутым. Я почувствовала себя загнанной. Вот уже второй раз такое происходит со мной, притом с промежутком всего в несколько недель. Судьба просто преследовала меня.

Я слышала, как кричали люди. Билли Бантер снова был на своем посту. Мэри Грейс лежала рядом. Пегги дрожала, Мэриан находилась в полушоковом состоянии. Но они были живы…

Это старый крепкий стол спас нас от ран, которые нанесли бы нам куски падающей штукатурки.

Кругом ревели сирены пожарных машин. Все походило на кошмар. Не знаю, сколько это продолжалось… Знакомые нам звуки. Так много раз мы слышали их, эти сирены. Но сейчас все было по-другому. Это касалось нас лично.

Трудно вспомнить точно, что случилось. Помню лишь необычайное оживление вокруг. Сами же мы оцепенели, были ошеломлены… и удивлены, что остались живы.

Затем я услышала, как кричит Пегги:

– Где Флоретт? Ее не было с нами. Она побежала за альбомом…

Билли Бантер сказал, что нам следует как можно быстрее покинуть здание, оно может рухнуть. Бомба явно не попала в него, но упала совсем близко. Разрушения были велики, и нам лучше уйти отсюда.

– О вас позаботятся, автобус развезет вас по домам. Но вы должны обратиться в больницу, чтобы проверить, все ли в порядке. Уходите спокойно, без суеты…

Мы сгрудились вокруг Пегги, которая причитала:

– Флоретт… Где Флоретт? И почему она убежала? Почему не осталась с нами?

– Она может быть в гардеробе, – сказала Мэри Грейс.

– Надеюсь, с альбомом все в порядке, – успокаивала Мэриан.

Казалось, мы целую вечность выходили из здания. Автобус стоял рядом, и мы втиснулись в него. Когда мы отъезжали, я оглянулась и посмотрела на здание. Одно его крыло полностью исчезло, на его месте зияла пустота. Мелькнула часть комнаты с рабочими столами, открытыми дождям и солнцу…

Через два дня мы узнали, как погибла Флоретт.

Гардероб находился в том крыле здания, которое очень сильно пострадало от взрыва бомбы, и Флоретт умерла, сжимая в руках свой альбом с вырезками.

Эта новость выбила нас из колеи, а Пегги как-то съежилась и выглядела совсем сбитой с толку.

Мы потом встретились, но не в кафе, а у Мэри Грейс. Мы не могли теперь пойти в «Рояль», когда с нами не было нашей смешной фантазерки Флоретт. Вечер в доме Доррингтонов прошел печально. Наша веселость исчезла. Мы чувствовали себя несчастными, когда думали о Флоретт, вспоминали ее мечты о будущем, которым никогда не сбыться. Мы даже говорить нормально не могли.

Мэриан и Пегги переводили работать в филиал министерства, который находился недалеко от тех мест, где они жили. Когда-то они так боялись потерять работу, а теперь не чувствовали себя счастливыми оттого, что она у них была.

Я сообщила им, что возвращаюсь на некоторое время к родителям, а затем уж что делать дальше. Мэри Грейс не хотела возвращаться в министерство.

Было бесполезно умалчивать о Флоретт, потому что казалось – она не погибла, а находится вот здесь, рядом с нами.

– Если бы она только не побежала за этим альбомом, – говорила Пегги. – Ведь ее не было с нами под столом. Почему она побежала?

– Никто не знает, что заставляет нас совершать те или иные поступки, – сказала я.

– О, почему она так сделала? – зарыдала Пегги. – Если только…

Ее лицо постарело и выглядело более уставшим, чем обычно, и даже более печальным, чем тогда, когда она просила взять ее в качестве щенка. Она так глупо потеряла подругу. Ничего бы не произошло, если бы Флоретт не побежала за альбомом.

– Такова жизнь, – сказала Мэриан. – Все зависит от случая.

Мы молча сидели, думая о Флоретт, которая так мечтала о будущем и которую так безжалостно убили, прежде чем она смогла претворить свою мечту в действительность.