"Река любви" - читать интересную книгу автора (Картленд Барбара)

Глава 3

Пересекая Францию в личном вагоне герцога, прицепленном к экспрессу, направлявшемуся в Марсель, Лили окунулась в роскошь и комфорт, о которых прежде не имела представления.

«Вот что значит быть по-настоящему богатым!» — думала она с удовлетворением.

Замужество с герцогом представлялось ей теперь чем-то вроде плавания на золотой тучке в окружении звезд из бриллиантов.

Один его вид уже погружал ее в романтические чувства, не говоря о его владениях, обрамлявших его внешнюю привлекательность подобно позолоте.

Из бесед с другими она все больше узнавала о чудесах замка в Дарле, а также о владениях герцога в других частях Англии.

Остальные гости в этом путешествии, как выяснила Лили, принадлежали к классу людей, чья роскошная жизнь была несравнима с существованием ее бывшего мужа сэра Эвана.

Кроме нее, единственной женщиной в компании была леди Саутуолд, и Лили ждала встречи с нею с некоторой тревогой.

Они познакомились в салон-вагоне поезда на вокзале Виктория, и с первого же взгляда Лили поняла, что Эми Саутуолд уже порядочно за тридцать и опасаться какого-либо соперничества с ее стороны не придется.

Вскоре же после отправления поезда Лили убедилась, что леди Саутуолд хотя и не была красавицей, но обладала несомненным очарованием, остроумием и веселым нравом.

Поэтому герцог и пригласил ее с супругом присоединиться к их компании, и Гарри полностью одобрил его выбор.

Лорд Саутуолд, лишь недавно ставший пэром благодаря своей дружбе с принцем Уэльским, был чрезвычайно умным человеком, сумевшим самостоятельно удвоить и утроить унаследованное им немалое состояние.

Люди, критиковавшие принца Уэльского, Намекали, что лорд Саутуолд был одним из тех финансистов, которые помогали принцу вкладывать свои деньги и заботиться о том, чтобы он не потерял их.

Чарльз Саутуолд занял место в кругу таких людей, как Ротшильд, но он при этом продолжал нравиться всем, кто знал его, и, хотя он был старше герцога и Гарри, они считав ли его одним из своих ближайших друзей.

Эми завоевала высший свет своим веселым нравом, и герцог был уверен, что она может спасти от скуки любую компанию.

Когда он пригласил ее отправиться с ним в Египет, она воскликнула:

— О, Счастливчик, ты, как всегда, отзываешься на мои мольбы! Чарли слишком много работает в последнее время, и я подумала, куда бы нам уехать, чтобы он ничего не мог делать, кроме как есть, пить и наслаждаться солнцем.

— Как раз этим мы и будем заниматься на «Наяде», — ответил герцог.

— Он, как и я, с радостью поедет с тобой и Гарри, — сказала Эми Саутуолд. — Ты не только самый привлекательный мужчина, но и самый добрый.

— Ты смущаешь меня, — отвечал герцог, — но мне тоже хочется уехать к солнцу, и я очень благодарен тебе и Чарли за то, что вы согласились составить мне компанию.

Эми не сомневалась, что стремление уехать было вызвано слухами, не прошедшими мимо ее ушей, о завершившемся романе с Миртли. Но когда она увидела Лили, то поняла, что путешествие имело и другую причину.

Четвертый гость герцога, Джеймс Башли, служил когда-то вместе с ним в одном полку и был желанным гостем на каждой вечеринке, так что все хозяйки соперничали из-за него, а недоброжелатели утверждали, что ему так часто приходится менять место ночлега, что у него не остается времени обзавестись женой в собственной постели.

Он часто говорил, что вместе с герцогом и Гарри они являются «тремя мушкетерами».

— Три холостяка в поисках приключений! — пояснял он. — До сих пор не помню случая, чтобы нас постигла неудача.

Романы Джимми Башли длились дольше, чем увлечения герцога, но он наловчился ускользать из ловушек, расставляемых для него амбициозными мамашами.

Он должен был стать со временем графом Тэмским после смерти его отца, еще сравнительно молодого человека, если нынешний граф Тэмский не обретет наследника, г Эти будущие перспективы не беспокоили, однако, Джимми, хотя светский мир не обходил их вниманием.

Как и герцог, он всегда говорил, что не собирается жениться, и, как и герцогу, ему всегда напоминали, что рано или поздно придется побеспокоиться о наследнике.

А пока он наслаждался жизнью, и хотя не блистал умом, как герцог, но был для него хорошим компаньоном, готовым разделить с ним любое увлечение.

Когда Джимми увидел Лили, в уголках его губ заиграла насмешливая улыбка, и он вполголоса сказал Гарри:

— Теперь я понимаю это поспешное бегство из Англии!

Глаза Гарри весело сверкнули, но он ничего не ответил.

Он думал о том, что Лили, несомненно, одна из тех прекраснейших женщин, каких он когда-либо встречал, а его любовь к герцогу заставляла надеяться, что и за этой красивой оболочкой скрывается нечто, не менее привлекательное.

Когда путешественники достигли Кале и личный вагон герцога был прицеплен к экспрессу, они наконец с упоением устроились в нем, готовые чувствовать себя «дома вдали от дома», куда бы ни приехали.

Слуги герцога сервировали великолепный стол, поскольку блюда готовились его личным поваром, вина были превосходными, и Лили спала в купе, где большая комфортабельная кровать была застелена простынями с вышивкой короны герцога.

Ей казалось, что она имеет дело с джинном, по волшебному мановению которого на свет может появиться все, что она пожелает.

Лили невольно гадала: когда герцог открыто проявит свои чувства к ней?

Она размышляла, стоит ли ей показаться шокированной и сказать, что не намеревается вступать в какую-либо связь, которая не предполагает предложения обручального кольца.

Но затем она сказала себе, что в таком случае она может отпугнуть его с самого начала.

Она была не молодой девушкой, которую он не посмел .бы соблазнить, а вдовой, и считалась, выражаясь на жаргоне светских клубов, «честной добычей».

Видя теперь всю остальную компанию. Лили хорошо понимала роль, которую герцог отвел ей, и знала, что она больше других будет занимать его.

Он и сам, как никто другой, так безудержно наслаждался жизнью, что увлекал всех вокруг, заражал радостным настроением, подзуживал Эми Саутуолд, забавлявшую компанию шутками и смешными словечками, острыми как стрелы. Он с Гарри и Джимми так потешно острословил, что казалось, будто наблюдаешь за театральным зрелищем.

Лили понимала, что ей не справиться с ролью исключительно умной женщины, чтобы быть с ними наравне, и в первый же вечер призналась себе, что с ее ограниченными познаниями той жизни, которую вели гости, у нее нет шансов быть звездой в их обществе.

Продумав все это, она решила, что может привлечь герцога своей красотой и в отсутствие соперниц удержать его возле себя до тех пор, пока не узнает его достаточно хорошо, чтобы приковать к себе.

По мере того как они проезжали по Франции, она замечала, что его страсть к ней все возрастает, и по выражению его глаз видела, что он должен будет вскоре сделать первый шаг.

Она считала, что это случится, когда они приедут на яхту в Марселе.

Внимательно прислушиваясь ко всему, что говорилось вокруг нее, она осторожно попыталась использовать свой метод «ясновидения», применявшийся ею ранее.

Однажды за ужином она сказала лорду Саутуолду:

— Вы руководствуетесь вашей интуицией, когда покупаете акции на фондовой бирже?

— Моей интуицией? — переспросил он. — Нет, не часто, хотя у меня иногда появляется то, что можно было бы назвать «предчувствием».

— Это я и имела в виду.

— И твои «предчувствия» определенно оправдываются, Чарльз! — рассмеялся Гарри.

— Мне рассказывали о человеке, — сказала Лили, — который сделал состояние, потому что следовал указаниям звезд.

— Как интересно! — воскликнула Эми. — И как же он делал это?

— Астролог читал для него знамения звезд.

— Египтяне верили в астрологию, — сказал герцог. — Фараоны почти ничего не предпринимали, не посоветовавшись с придворными астрологами, которые, как я могу судить, были очень загружены работой.

— Интересно, есть ли они там теперь?

— Я совершенно уверен, что там есть орды шарлатанов, жаждущих предсказать твое будущее, — сказал Гарри. — Все, кто приезжает из Индии, жалуются на надоедливых ясновидцев, которые к тому же жестоко обращаются со своими Цыплятами, которых используют в ворожбе.

— Я не это имела в виду! — возразила Лили. — Я говорила о людях, подобных шотландским «фей».

— Да, конечно! Они действительно могут «видеть» будущее, — согласилась Эми.

— Да… я знаю! — произнесла Лили тихим голосом.

То, как она сказала это, заставило Чарльза Саутуолда внимательно взглянуть на нее.

— Не хотите ли вы сказать нам, — спросил он, — что вы тоже «фей»?

— Временами. Это всегда кажется невероятным сначала, но потом, когда мои предчувствия оправдываются, это удивляет меня и других!

— Ну, в таком случае я должен буду просить вас использовать ваши способности для меня, — сказал Чарльз Саутуолд. — Сейчас мне предстоит совершить три сделки, и было бы очень интересно услышать мнение относительно их будущего успеха.

— Я… попытаюсь… сказать вам, — смущенно промолвила Лили.

— Но это превосходно! — возбужденно воскликнула Эми. — Конечно, вы должны рассказать нам все, что ожидает нас в будущем.

— Вы пугаете меня! — запротестовала Лили. — Если я скажу вам что-то неприятное, вы разгневаетесь и, чего доброго, оставите меня в пустыне и уплывете дальше!

— Я обещаю вам, что подобное вряд ли возможно, — сказал герцог.

Лили видела выражение его глаз и ощутила радостное возбуждение. Не было сомнений, что она очаровала его и, видимо, преуспела в своем плане заинтересовать герцога не только своей внешностью, но и заинтриговать какой-то неуловимой загадочностью души.

Марсель был залит солнцем, однако ветер пронизывал холодом, и сумерки наступали рано.

«Наяда» оказалась больше и внушительнее, чем представляла себе Лили. Яхта была последним приобретением герцога, и он очень ею гордился.

В Британии это была самая большая личная яхта, после королевской, и герцог сам следил за ее постройкой, так что «Наяда» в большей мере отвечала его желаниям и характеру, нежели любой из унаследованных им домов.

Яхта была снабжена самыми последними изобретениями и устройствами, а внутреннее убранство отличалось прекрасным вкусом и красотой.

Кроме стюардов, в составе команды были и некоторые личные слуги герцога, путешествующие с ним, а на камбузе командовал его кок.

Лили с довольной улыбкой отметила, что ее просторная и комфортабельная каюта соседствовала, как она и предполагала, с апартаментами владельца яхты.

В первый вечер они не выходили из гавани. За великолепным ужином леди Саутуолд и Лили были одеты в свои лучшие вечерние наряды, сверкая драгоценностями, украшавшими их обнаженные шеи.

Они все долго беседовали за столом в обеденном салоне, а когда перешли в другой, чрезвычайно комфортабельный салон, леди Саутуолд сказала:

— Надеюсь, Кэрнс, что вы покажете нам сегодня ваши способности к ясновидению. Здесь по крайней мере спокойно и тихо.

Когда они просили ее предсказать их будущее в вагоне поезда, она отказалась под тем предлогом, что стук колес мешал ей, а покачивание вагона не позволяло ей сосредоточиться.

Теперь же она улыбнулась и сказала:

— Я, конечно, попытаюсь, но я сожалею, что упомянула об этом. Я всегда чувствовала, что подобные предсказания не совершаются по произволу. Они приходят сами, как неожиданный луч лунного света сквозь облака, и ими невозможно управлять.

Пока они говорили, мужчины присоединились к ним, и Эми Саутуолд сказала:

— Это поразительно! Леди Кэрнс говорит, что испытает свои силы сегодня. Я знаю, что это интересует всех нас.

— Не потребуется ли какой-либо реквизит для вашей демонстрации? — поинтересовался Гарри.

Что-то в его тоне и веселье в глазах заставили Лили заподозрить, что он расценивает ее слова как стремление привлечь к себе внимание.

Но если даже так, то для нее это было не важно, и, когда она взглянула на герцога, ища поддержки, он сказал:

— Не обращайте внимания на Гарри. Я уверен, что способность «фей» для вас — нечто серьезное, к чему нельзя подходить легкомысленно.

— Вы… понимаете, — сказала она.

— Я хочу понять.

Какой-то момент она продолжала глядеть в его глаза, как будто забыла о присутствующих.

Словно почувствовав, что должна подтвердить наличие своего дара, она сказала:

— Мне будет легче, если я на чем-либо сосредоточусь, и то же потребуется тому, для кого я буду предсказывать.

— Что же вам нужно? — спросил герцог.

— Вряд ли у вас на борту есть хрустальный шар, — отвечала Лили, — поэтому сгодится и колода карт.

После своего визита к миссис Макдональд она просмотрела в библиотеках книги по ясновидению и гаданию и удивилась, что их было довольно много, хотя большинство показалось ей вздором.

Однако Лили нашла в них то, что ей было нужно, то есть значение каждой карты. Она узнала также, что в течение веков предпочитали гадать с помощью колоды из семидесяти восьми карт, на которых были картинки, и назывались они Таро.

Это гадание показалось ей довольно сложным, и она решила, что игральных карт вполне достаточно, чтобы при их раскладывании продемонстрировать свои красивые руки, используя одновременно свою натренированную «интуицию» для определения характера сидящего перед нею человека и «напророчить» именно то, что ему хотелось бы услышать.

Она была уверена, что секрет успеха гадания госпожи Макдональд заключается в ее проницательности, умении разгадать душу клиента, и поэтому она тоже постаралась собрать все сведения о друзьях герцога, беседуя с леди Раштон перед тем, как покинуть Лондон.

К сожалению, у Лили не было много времени для подробных расспросов, но она почерпнула недостающую информацию о своих будущих спутниках в справочнике Дебре. Вечером же, накануне отправления в Египет, она присутствовала на званом ужине, где, к счастью, сидела рядом с известным светским сплетником.

Когда она сказала ему, что будет гостьей герцога Дарлестонского, а также в чьем обществе собирается путешествовать, он поведал ей немало любопытного, которое пригодилось бы в нынешнем гадании.

— Сначала я проникну в судьбу лорда Саутуолда, — сказала она, — однако при условии, что он пообещает мне в случае финансовых потерь, вызванных моим советом, не требовать от меня возмещения образовавшегося дефицита на его банковском счету!

Последовал всеобщий смех, и Гарри заметил:

— Если Чарльз потеряет деньги, он спишет их на статью «Расходы на приобретение опыта», а опыт он, несомненно, получит от вас, леди Кэрнс.

Герцог принес Лили колоду новых карт, и она уселась за карточным столиком.

Повернувшись ко всем, она сказала:

— По-моему, как-то неловко, если все будут слушать нас.

Вы, возможно, будете смеяться и нарушите ход моих мыслей.

Не лучше ли, если вы поиграете пока в бридж и не станете обращать внимания на нас с лордом Саутуолдом?

— Хорошая идея! — согласился герцог. — Леди Кэрнс может погадать нам всем по очереди, а потом мы обменяемся наименее личными откровениями!

Все рассмеялись, а Джимми сказал:

— Если леди Кэрнс займется откровениями о Счастливчике, на это, наверное, уйдет весь вечер, поэтому пускай он будет последним!

Все согласились и стали рассаживаться за другим карточным столиком, установленным для них стюардом. Лили тем временем раскрыла колоду карт, которую держала в руке, перетасовала ее и протянула лорду Саутуолду.

— Вы действительно считаете, что карты нужны вам? — спросил он.

— Как я сказала, они лишь помогут мне, — ответила она. — Я и без карт знаю, что вы сами обладаете очень сильной и верной интуицией.

Лили быстро обрисовала характер лорда настолько лестным для него образом, что он не пытался оспаривать ее откровение. Затем ей удалось произвести разумную оценку тех финансовых предложений, о которых он говорил ей.

— Две сделки, — сказала она, — оправдают все ваши ожидания, но будьте настороже относительно третьей, которая кажется чрезвычайно привлекательной, но, в сущности, не так надежна.

Одарив его очаровательной улыбкой, она сказала:

— Впрочем, нет необходимости говорить все это вам, я уверена, что вы настолько проницательны, что и сами уже знаете, в чем таится опасность, поскольку разбираетесь в своих делах так же, как и в людях.

— Что вы имеете в виду? — спросил он.

— Я думаю, что вы обладаете аналитическим умом, — отвечала она, — и человеку, которого вы хорошо знаете, было бы очень трудно или почти невозможно обмануть вас.

И это умение разбираться в людях вы просто распространяете на фонды и акции.

— Может быть, вы правы! — задумчиво сказал лорд Саутуолд.

— Я уверена в этом, — отвечала Лили. — Поскольку вы недооцениваете эти ваши способности, вы считаете, что успех в бизнесе является лишь результатом эффективной работы. На самом же деле все гораздо сложнее.

К этому времени за другим столиком закончился первый роббер, и Гарри, выбывший из игры, подошел к столу, за которым разговаривали Лили и лорд Саутуолд. Лили чувствовала, что уже одержала первую победу.

— Вы очень умная женщина! — сказал Чарльз Саутуолд, поднимаясь с некоторой неохотой со своего места напротив Лили. — Говорят, что Наполеон ничего не совершал, не посоветовавшись с астрологом и несколькими прорицателями, и я готов принять вас к себе на работу.

— Берегитесь, — предупредила Лили. — Я могу принять ваше предложение!

Гарри уселся напротив нее, и она чувствовала, что ее затея не производит на него особенного впечатления, и даже подумала, что он несколько враждебно настроен к ней, хотя и не была в этом уверена.

Она предложила Гарри перетасовать карты, затем разложила двенадцать из них вокруг одной, которая представляла его самого.

— Вам очень трудно делать предсказание, поскольку вы возвели барьер вокруг себя. Сегодня я буду штурмовать его, но подожду, пока вы не откроете дверь для меня, которая сейчас закрыта.

— Вы хотите сказать, что вам нечего сообщить мне? — спросил Гарри.

— Да, мистер Сэтингем, — ответила Лили, — и я объяснила, по какой причине.

— Вы говорите: барьер? Какой барьер?

— Вам виднее. Я точно знаю, что он есть.

Она глядела на него через стол, и ей казалось, что он оценивает ее, как дуэлянт, прикидывающий, насколько ловок его противник.

Затем он улыбнулся.

— Я надеюсь, что вы будете добрее ко мне в другой вечер, — сказал он. — Но я понимаю, что неверующий всегда вызывает проблемы.

— Неизменно! — согласилась Лили.

Гарри поднялся, и леди Саутуолд воскликнула:

— Неужели вы уже закончили? Или леди Кэрнс нечего сказать вам?

— Она не допустила меня к храму познания, — ответил шутя Гарри. — Она говорит, что я — «неверующий».

— Тогда я займу твое место, — сказал герцог. — Лично я готов поверить всему, что леди Кэрнс скажет мне!

Он сел на стул, который освободил Гарри.

Все знали, что он только этого и ждал, и продолжали свою игру, переговариваясь друг с другом, а герцог тихо произнес:

— Только вы можете сказать мне, сбудется ли то, что я хочу более всего.

— Перетасуйте карты, ваша светлость.

— Здесь не нужны карты, — сказал он. — Посмотрите на меня, Лили, и ответьте на мой вопрос одним словом, которым, я надеюсь, будет… «да»!

Она делала вид, будто не понимает, что он хочет сказать, и лишь глядела через стол в его глаза, ощущая охватывающее ее волнение и возбуждение.

Невозможно было не понимать света, горевшего в его глазах, призыва его губ.

Перед нею был герцог Дарлестонский, тот, о котором она думала и мечтала годы, мужчина, женой которого она решила стать.

Но ее острый ум говорил ей, что было бы ошибкой уступить слишком быстро, и она сказала:

— Вам никогда не снилось, что вы стоите на вершине очень высокой горы или наверху огромной башни и думаете: а может быть, прыгнув вниз, вы взлетите свободно на крыльях?

— На крыльях, которые у вас есть, если вы захотите взлететь?

— Да.

— Тогда вы взлетите не одна.

Его голос был нежным и казался Лили неотразимо привлекательным.

— Я хочу, чтобы вы ответили мне. Лили, — сказал он.

Она глядела на него, не произнося ни слова, и он добавил:

— Но чтобы избавить вас от этого, я сам отвечу за вас.

— Спасибо! — прошептала Лили.

Позднее, этим же вечером, она лежала в его объятиях и говорила себе, что хотя битва и может показаться уже выигранной, но до полной победы предстоит еще долгий путь.

Герцог восторгался ее красотой, она знала, что приводит его в возбуждение, но и хорошо осознавала, что вопрос о женитьбе даже не приходит ему в голову.

В Лондоне накануне путешествия она узнала на вечере, как в обществе удивлены тем, что леди Гэрфорт не едет в Египет.

— Вы сказали: Египет? — услышала она, как леди Гэрфорт переспросила леди Раштон. — Боже милостивый! Зачем герцогу Дарлестонскому понадобилось вдруг отправиться туда?

— Неплохо в такую погоду прокатиться к солнцу, — сказал какой-то мужчина. — Кто поедет с ним?

— Моя невестка — одна из них, — ответила леди Раштон.

— Ваша невестка?

Мужчина, казалось, был поражен.

— Но я думал, что леди Гэрфо…

Он осекся, осознав свой промах, но Лили поняла, что он хотел сказать.

Она припомнила тогда, что в Мальборо-Хаус леди Гэрфорт была рядом с герцогом.

С ним был еще один мужчина, но Лили заметила, какими глазами леди Гэрфорт глядела на герцога, и, хотя в то время она не придавала этому значения, теперь она вспомнила все.

Значит, именно с нею он был связан прежде!

Возвращаясь с вечера, она узнала, что леди Гэрфорт, как и она, была вдовой, и, следовательно, у герцога не было препятствий к женитьбе на ней, если бы он пожелал этого.

«Я должна быть очень осторожной! Очень осторожной!» — думала она.

Но ей нелегко было думать, когда губы герцога стремились к ее губам, его руки касались ее тела, и она понимала, как правы были женщины, говорившие, что он — обворожительный, захватывающий любовник.

Обхватив его шею руками и прижимаясь к нему, она с неистовым жаром обещала себе, что удержит его рядом с собой во что бы то ни стало.

На следующий день они уже плыли по Средиземному морю, и герцог вполне недвусмысленно все время держался рядом с Лили.

Он водил ее на капитанский мостик, гулял с ней на палубе, приводил к себе в личную каюту, куда без особого приглашения не входил никто из гостей.

— Ты прекрасна! — говорил он ей. — Я поступил правильно, забрав тебя из Лондона, пока тебя не испортило всеобщее восхищение, которое рано или поздно вскружило бы тебе голову!

— Я заслужила это! — отвечала Лили. — Хотя в Шотландии куропатки, орлы и дрозды, может быть, восхищались мной, но не очень красноречиво проявляли это.

— Я постараюсь исправить их ошибку, — отвечал герцог.

Он притягивал ее к себе и целовал до тех пор, пока она не начинала ощущать головокружение от наслаждения.

— Я не верю, что Клеопатра могла быть прелестнее, чем ты, — сказал он на следующий день.

Они снова были в его каюте, и она медленно перебирала книги о Египте, которые он читал.

— Я рада, что ее уже нет.

— Почему? — поинтересовался герцог.

— Потому, что ты мог предпочесть ее мне. Какой мужчина устоял бы перед обаянием царицы, да еще такой, которая могла предложить ему тайны Египта?

— Я вполне удовлетворен твоими тайнами.

— Я еще не погадала тебе.

— Мне не хочется знать будущего, — сказал герцог. — Если бы ты сказала мне, какие скачки я выиграю, они утратили бы для меня остроту неожиданности, да и не в спортивных это правилах делать, ставки с уверенностью в выигрыше.

— Я не говорю о скачках.

— Тогда о чем же?

— О тебе, о твоих чувствах.

— О, это легко, — сказал герцог. — Мне не нужны карты, чтобы знать, что ты воспламеняешь меня, и в настоящий момент я озабочен лишь тем, чтобы воспламенить тебя.

Он вновь целовал ее, так что говорить было невозможно, и Лили сказала себе, что теперь это бесполезно.

Другие же, наоборот, жаждали предсказаний.

И леди Саутуолд, и Джеймс Башли настаивали на гадании, а лорд Саутуолд продолжал воспевать ее как чрезвычайно проницательную провидицу.

Однажды, улучив подходящий момент для беседы с Лили наедине, он сказал:

— Я хотел бы снова воспользоваться вашей способностью предвидения, но в настоящий момент наш хозяин, кажется, завладел вами полностью.

— У меня всегда найдется время для вас, лорд Саутуолд.

— Благодарю вас, — ответил он. — Я чувствую, что должен воспользоваться этим.

Она одобряюще улыбнулась ему, и он сказал:

— У меня есть на уме одно дельце, относительно которого я хотел бы получить ваш совет или скорее использовать ваше «провидение». Если оно мне удастся, вы должны будете назвать мне ваш любимый камень. Мне кажется, это изумруд.

— Это как раз мой камень, — тихо сказала Лили, — по дате моего рождения.

— Значит, я думаю, пора устроить вам день рождения.

Лили закрыла глаза и, не открывая их, произнесла:

— Я вижу, что вы должны продолжать то, что запланировали, но будьте начеку. Там есть один человек, которому я не доверяю. Вы должны относиться ко всему, что он предлагает вам, с очень большой осторожностью. Как бы настойчиво он ни пытался убеждать вас, взвешивайте все тщательно, прежде чем сделать какой-либо шаг, пользуясь собственной интуицией, которая, как я говорила вам, необычайно восприимчива.

Лили остановилась, и, хотя все еще не открывала глаза, она знала, что лорд Саутуолд напряженно смотрит на нее;

— Что вы еще видите? — спросил он.

— Я вижу, что вы достигаете всего, чего желаете. Неудача невозможна. Вы всесильны и непогрешимы, но в то же время будьте настороже!

— Это как раз то, что я и сам предчувствовал, — заметил лорд Саутуолд, и Лили, открыв глаза, подумала, что все это было слишком легко.

Единственным в компании, кто не проявлял ни малейшего уважения к ее способностям провидицы, был Гарри.

Когда она встречалась с ним глазами через стол за обедом и когда лорд Стаутуолд говорил о ее даре с ноткой почтительности, она чувствовала, что Гарри ей не обмануть.

Лили даже казалось, что если бы он захотел, то мог выставить ее перед всеми обманщицей, шарлатанкой и мошенницей.

Но она тут же убеждала себя в том, что она чрезмерно мнительна и пуглива.

Она не сделала и не сказала ничего плохого, она лишь посеяла в людях, сохранивших почти детскую веру в счастливую удачу, мысль, что она может видеть их будущее.

Что же касается ее самой, то ей не была уготована заранее усыпанная розочками дорожка и горшочек с золотом там, где радуга упирается в землю.

«Они так богаты и влиятельны, — говорила про себя Лили, оставаясь одна в каюте. — Они могут чувствовать себя вне опасности нищеты, одиночества и страха».

У нее дрожь пробежала по телу при воспоминании о том, как бедны они были с отцом и как она страшилась будущего, когда поняла, что сэр Эван после смерти не оставит ей почти ничего.

Однако ей удалось улучшить свое положение, когда сэр Эван был прикован к постели. Она ходила тогда по замку, собирая все, что могло быть не учтено в его завещании, и отсылала в Эдинбург.

Когда они навещали родственников мужа в Эдинбурге, она вступала в переговоры с дельцом, занимавшимся антиквариатом.

Она рассказала ему длинную и запутанную историю о том, как семья вручила ей большое количество вещиц, чтобы она хранила их как память о прожитых годах, но они стали ей в тягость.

— Я не хотела бы огорчать родных, проявивших доброту ко мне, — она выглядела трогательно, говоря своим детским голосом, — но я очень нуждаюсь в деньгах и вынуждена продавать кое-что время от времени, и, конечно же, это должно оставаться в абсолютной тайне.

— Я понимаю, — сказал делец, — и обещаю вам, что все продаваемое вами будет как можно скорее отправлено в мой магазин в Лондоне.

Лили послала ему несколько табакерок, принесших ей на удивление большую сумму, а также какое-то столовое серебро из сейфа, что, по ее мнению, не должно было обнаружиться, поскольку они теперь не устраивали приемов, и даже небольшие картины, которых она не нашла в каталоге среди перечисленного имущества.

После смерти сэра Эвана она отправилась в Эдинбург и продала там его золотые часы и цепочку, несколько пар прекрасных жемчужных запонок для манжет.

Алистер даже спросил ее, куда они подевались.

— Не знаю, — отвечала она, — прежний камердинер вашего отца умер пять лет назад, и он вместо него нанял человека, который ему не нравился, поэтому, когда тот ушел от нас, ваш отец предпочел, чтобы его обслуживали дворецкий и лакей.

Алистер Кэрнс сжал губы в жесткую линию.

— Я думаю, бесполезно просить полицию поинтересоваться этим человеком?

— Перед уходом он сказал, что собирается в Австралию, — отвечала Лили, — якобы у него там живут родственники.

Она знала, что Алистер вряд ли этим займется, и вырученные деньги пошли на ее секретный счет в банке, который она перевела в Лондон, как только отправилась на Юг, используя вымышленное имя, под которым открыла счет в Шотландии. Однако сколько бы она ни накопила законным или незаконным путем, все это было каплей в сравнении с океаном огромных богатств герцога, лорда Саутуолда и, как она могла предположить, большинства его друзей.

Леди Саутуолд поддразнивала Гарри, называя его «богатым холостяком, тратящим деньги лишь на себя», а Джимми хотя и не слыл пока денежным воротилой, однако его, очевидно, ожидало большое будущее.

Со своими спутниками Лили чувствовала себя, как в пещере Аладдина, где вокруг нее все ослепительно сверкает, особенно сам герцог. Ей казалось, что его сильное, атлетическое тело переливается самоцветами, которыми усыпана и его корона.

«Я хочу, чтобы такая же была на моей голове», — думала Лили.

Она представляла себя среди жен пэров, с огромной диадемой в рыжих волосах, с бриллиантовым ожерельем, обвивающим ее белую шею, и с браслетами, ослепительно сияющими при каждом ее жесте.

«Герцогиня Дарлестонская!» — вот кем она станет, а кроме этого титула, у нее будет самый обаятельный, самый очаровательный муж, о каком можно только мечтать.

И тут она внезапно вспомнила, что, когда о нем заходила речь, его награждали и другим эпитетом — беспутный!

Дожидаясь герцога в каюте, она испугалась, что сильное сердцебиение, вызванное ее бурными мечтаниями и расчетливыми размышлениями, выдадут ее истинные намерения!