"Лабиринт любви" - читать интересную книгу автора (Картленд Барбара)

Глава 7

Девайна была в полном отчаянии.

Она почти не могла дышать, и ее лодыжки болели сильнее с каждой минутой.

Она была уверена, что никто никогда не узнает, где она, и она будет лежать на жесткой земле, пока не умрет.

Почему герцог должен вдруг вообразить, что она в лабиринте? Разве что он чудом вспомнит, что она была там прошлой ночью.

Она послала ему отчаянную мольбу. «Спасите… меня! Спасите… меня!»— просила она.

Ей казалось, что она видит его красивое лицо и сверкающие глаза и слышит его голос, говоривший, как вчера: «Вы прелестно выглядите!»

«Спасите… меня!»— снова попросила она.

Теперь, казалось, этот крик исходит из самой глубины ее души.

Услышав шаги, она вздрогнула.

Она подумала, что это возвращается Филипп Хедли. Затем, как вспышка света в темноте, мелькнула мысль, что это, может быть, герцог.

Он опустился на колени рядом с ней, и она услышала его голос:

— Что они с вами сделали! — гневно воскликнул он.

Он развязал спутывавшую ее веревку, и, когда он снял тяжелый ковер, Девайна вскрикнула севшим голосом: «Вы. — пришли! Вы, пришли!».

Она едва могла поверить в такое счастье и поэтому разразилась слезами.

Герцог обнял ее и прижал к себе.

— Все в порядке, все кончилось, и никто вам больше не причинит вреда.

Она пыталась сдержать слезы, и он почувствовал, что она дрожит.

Она находилась совсем рядом с ним. Он опустил руки, чтобы снять веревку с ее лодыжек и помог ей подняться на ноги.

Он взглянул на нее.

С глазами, полными слез, блестевших также на ее щеках, она казалась очень трогательной и в то же время совершенно прелестной.

Некоторое время они просто смотрели друг на друга в лунном свете.

— Идемте, — сказал герцог, — мы должны выбраться отсюда, вдруг Хедли вернется.

— Вы — , думаете, он… может вернуться? — ее голос дрожал.

— Я слышал, как он говорил об этом леди Люсиль, — коротко ответил герцог.

Говоря это, он заметил, что ноги Девайны босы, поднял ее на руки и понес мимо высоких изгородей лабиринта.

В этот момент он говорил себе, что она не должна узнать, что Хедли собирался утопить ее в озере.

Это бы ужаснуло ее еще больше, и лучше всего ей было бы обо всем забыть.

Выбравшись из лабиринта, герцог не отпустил ее.

Вместе со своей ношей он побежал к двери, стараясь двигаться осторожно, чтобы не сделать ей больно.

Он считал, что Хедли еще не ушел от своей жены и, скорее всего, проведет там еще какое-то время.

В любом случае он не хотел рисковать.

Он внес Девайну в дом и опустил, лишь подойдя к лестнице.

— Я… боюсь… вдруг он… снова… меня унесет, — шепотом произнесла она.

— Он этого не сделает, — твердо сказал герцог.

Он взял ее за руку и повел вверх по ступеням, и в коридоре почувствовал, что она боится остаться в спальне одна.

Тогда он решил отвести ее в комнату рядом со своей, откуда наблюдал за Хедли.

Они вошли, и он захлопнул дверь.

Он зажег две свечи, и Девайна увидела, что находится в очень уютной спальне с красиво задрапированной кроватью.

Она вопросительно взглянула на герцога.

— Здесь вы будете в безопасности, — сказал он спокойно, — тут есть дверь, ведущая в мои покои. Мы оставим ее открытой, и если вы испугаетесь, то сможете прийти ко мне.

Она улыбнулась, и улыбка, казалось, осветила ее лицо.

— Обещаю вам, что буду защищать вас, заботиться о вас и этого больше никогда не случится! — с этими словами он обнял ее и очень нежно привлек к себе.

Глаза Девайны, не отрывавшиеся от его глаз, расширились. И губы герцога коснулись ее губ.

Он почувствовал, как она сжалась, словно от испуга.

Он целовал ее очень нежно, как будто целует цветок. Он чувствовал, что она дрожит.

Ее губы были очень мягки, сладки и невинны.

Он подумал (хотя как это могло быть), что ее еще никто не целовал.

Он знал, что благодаря ему ее охватил неизведанный ею ранее экстаз, который словно бы излучали ее губы.

Его поцелуй стал более настойчивым и требовательным, и он подумал, что она отдает ему душу и сердце.

Такого ему еще не приходилось ощущать.

Подняв голову, он взглянул на нее, и только тогда она пролепетала несвязно:

— Я… люблю вас… но никогда не думала, что вы… поцелуете меня.

В ее голосе звучал восторг.

— И я не знал, что поцелуй может быть таким удивительным! — прошептал ей в ответ герцог.

Потом он целовал ее снова, целовал, пока ей не стало казаться, что мир начинает вращаться вокруг них и они летят в небе.

Нечеловеческим усилием герцог оторвался от ее губ.

— Ложитесь в постель, моя дорогая, — сказал он, — и засыпайте. Вы в безопасности, а мне необходимо кое-что сделать.

— Но вы… не будете… в опасности? — спросила Девайна, и он понял, что она боится за него.

— Вы спасли меня, — успокаивающе сказал он. — Теперь поступайте так, как я сказал, и, если чего-то испугаетесь, помните, что я за той дверью возле камина.

Он прошел через комнату, запер входную дверь и отпер ту, что вела в его комнату.

— Теперь ложитесь спать, — сказал он, — Худшее уже позади.

Он улыбнулся ей, но она была настолько смущена и сбита с толку его поцелуями, что не заметила, как он исчез.

Стремясь повиноваться ему, она сняла голубой пеньюар и легла в постель.

Она задула свечи и увидела слабый свет из соседней комнаты.

«Он там, он в безопасности!»— сказала она себе.

Она закрыла глаза, чтобы вспомнить восторженное ощущение от его поцелуя и фантастические чувства, охватившие все ее тело, когда его губы касались ее губ.

«Я люблю его! Я люблю его!»— твердила она себе.

Вдруг она словно спустилась на землю: она вспомнила, что обманула его. Она об этом даже не подумала. Теперь она снова почувствовала страх.

Выйдя от Девайны, герцог быстро пошел по коридору в комнату Фредди.

Лунный свет проникал в помещение через окна с поднятыми занавесками.

Увидев, что Фредди спит, герцог присел на его кровать и положил руку ему на плечо.

— Что такое? Что случилось! — спросонья забормотал Фредди.

— Мне нужна твоя помощь.

— Сейчас?!

— Это важно! Скорее, нельзя терять ни минуты!

Быстро и кратко герцог пересказал ему все, что случилось с тех пор, как Фредди ушел к себе в комнату.

Через несколько минут тот был одет так же, как и герцог.

Когда они вернулись в спальню герцога, он достал еще один револьвер.

— Что мы будем делать? — спросил Фредди.

— Попробуем войти к Люсиль, — ответил герцог, — и, если ее дверь заперта, подождем, пока он выйдет.

Вдруг он вскрикнул.

— Что такое? — встревожился Фредди.

— Я вспомнил, что спальня Люсиль ведет в будуар, и держу пари, они не заперли эту дверь! Фредди усмехнулся:

— Ну что ж, попробуем ее открыть!

Они молча пошли по коридору, и когда герцог толкнул дверь будуара, то убедился, что был прав: она оказалась незаперта.

В комнате стоял запах цветов.

Герцог двинулся вперед осторожно, чтобы не наткнуться на мебель, Фредди шея за ним.

Они добрались до двери в спальню. Услышав мужской голос, они остановились, достали револьверы, и герцог распахнул дверь.

По обеим сторонам широкой кровати горели свечи. Люсиль лежала в постели, ее темные волосы прикрывали обнаженные плечи и грудь. Рядом с кроватью стоял Филипп Хедли, застегивающий рубашку.

Герцог и Фредди остановились в дверях, держа в руках оружие. Люсиль и ее муж, казалось, окаменели.

На мгновение воцарилась тишина, затем герцог сказал:

— Я точно знаю, как вы двое собирались получить с меня деньги. Я также знаю, что вы, Хедли, собирались убить одного из моих гостей!

— Это не правда! — воскликнула Люсиль.

— Это правда, и я думаю, Хедли, что у вас скоро возникнут трудности, когда придется объяснять полиции, каким образом вам, которого считают мертвым, удалось вернуться сюда!

— Вы не посмеете привлечь полицию! — закричала Люсиль.

— Если вы оба не станете мне повиноваться, я обязательно сделаю это, — возразил герцог.

Произнося эти слова, он смотрел на Филиппа Хедли.

Тот свирепо поглядел на герцога, потом повернулся к своей жене и в ярости сказал:

— Зачем, черт возьми, ты меня в это втянула?!

— Мне кажется, что это вы хотели денег! — презрительно произнес герцог.

Выражение лица Хедли подсказало ему, что он был прав.

— Я оставлю вас на свободе, — сказал он, — на следующих простых условиях: вы оба немедленно исчезнете из этого дома и этой страны. Если завтра днем вы все еще будете в Англии, вас обоих арестуют по обвинению в попытке убийства!

Люсиль содрогнулась от ужаса, а Хедли спросил:

— Похоже, у нас нет выбора?

— Нет! — резко ответил герцог.

— Как ты можешь так поступить со мной, Рэйк! — леди Люсиль разрыдалась.

Герцог не обратил на нее внимания:

— Когда вы оденетесь, — сказал он Хедли, — то покинете мой дом, а мой друг вас проводит. Вы, должно быть, прибыли сюда в каком-то экипаже, так что можете подать его к главному входу, а ваша жена, одевшись, присоединится к вам.

Филипп Хедли, казалось, еще колебался.

— Вы бы лучше поторопились, — предупредил его герцог, — а то я могу передумать и послать за полицией!

Хедли торопливо подхватил лежавший на стуле пиджак и направился к двери.

Фредди последовал за ним.

— Не оставляй его одного, пока они не уедут, — приказал герцог.

— Я прослежу! — отозвался Фредди. Хедли отпер дверь, и они вышли. Люси откинула одеяло.

— Рэйк! Ты не можешь так со мной обращаться! Ты знаешь, что я люблю тебя!

— Вы мне отвратительны! — ответил герцог — И если вы не поторопитесь присоединиться к своему мужу, то, предупреждаю, я позабочусь и о вашем аресте.

Он вышел в будуар и, захлопывая за собой дверь, услышал, как Люсиль испустила крик ярости.

Герцог вернулся в свою спальню и запер дверь. Он подумал, что Люсиль вряд ли последует за ним, но не хотел рисковать.

Он подошел к двери, ведущей в спальню Девайны и прислушался. Было тихо, и он решил, что она спит.

Через двадцать минут герцог услышал шаги ночного лакея, который выносил багаж из комнаты леди Люсиль.

Он вспомнил, что к завтрашнему дню следует подготовить разумное объяснение ее внезапного отъезда.

Обычная причина — болезнь близкого родственника — по его мнению — вполне подходила.

Однако он знал, что через некоторое время в Мальборо-Хаус обязательно пойдут разговоры.

Почему леди Люсиль внезапно уехала за границу?

Почему он вдруг утратил к ней интерес?

Это его не волновало. Он думал только о том, что Божьей милостью и с помощью Девайны он спасен.

Через некоторое время Фредди постучал в его спальню.

— Они уехали! — довольно произнес он, когда герцог отпер дверь.

— Спокойно?

Глаза Фредди блеснули.

— Брань на вороту не виснет! Герцог рассмеялся. И затем сказал:

— Никто не должен об этом знать!

— Я не дурак, — откликнулся Фредди, — и думаю, что вы разделались с ним очень умно! — Помолчав, он добавил:

— Неужели они собирались утопить леди Бранг?

— Хедли следовало бы повесить! — жестко сказал герцог. — Без сомнения, так оно и будет рано или поздно.

— Он, конечно, этого заслужил, — согласился Фредди. Говоря это, он зевнул:

— Я возвращаюсь в постель, — сказал он, — если, конечно, у нас под рукой нет других драм?

— Я думаю, для одной ночи этого достаточно! — ответил герцог.

Фредди ушел в свою комнату, а герцог захлопнул дверь и лег в постель.

Он снова подумал о том, как он благодарен Девайне.

Девайна тоже слышала, как лакей переносил чемоданы леди Люсиль, и гадала, что происходит.

Ей хотелось это узнать. Она спрашивала себя, будет ли ошибкой войти в комнату герцога и спросить, все ли в порядке.

Тут она сказала себе, что ее мать была бы шокирована этой идеей, и осталась в постели, дрожа от страха, но не за себя, а за герцога. «Я люблю его!»— снова и снова говорила она себе.

Как будто лунный свет пронизывал ее тело.

Когда все успокоилось, она стала думать о себе и своем положении в доме герцога.

Она спасла его, он поцеловал ее, и это было самое прекрасное в ее жизни.

В то же время он считал, что она была замужем, но не думал, что был обманут ею, а если бы узнал об этом, еще не известно, как стал бы себя вести с ней.

Она считала, что не может оставаться в Hope.

Так или иначе, но он ее скомпрометировал.

Когда он все узнает, то, вероятно, почувствует себя обязанным спасти ее репутацию. А поскольку она спасла его от леди Люсиль, он будет вынужден сделать ей предложение.

Она знала, что он этого не хочет и будет в ужасе от этой неожиданной ловушки.

В то же время он посчитает обязательным вести себя, как джентльмен.

«Я должна уехать», — сказала она себе.

Все ее существо восставало при мысли о том, что, любя герцога, она оставляет его.

Но раз она любила его, она должна была спасти его еще раз, правда, теперь не от леди Люсиль, а от себя.

Она лежала без сна, думая о том, что должна сделать.

В четыре часа звезды стали меркнуть, и первые лучи золотой зари появились из-за горизонта.

Девайна вернулась в свою спальню.

Она знала, что одолженный ей Люси чемодан лежит в стенном шкафу. Он был таким большим, и Девайна решила, что он, должно быть, когда-то был чуланом. Она принесла чемодан в комнату.

Она сложила свои вещи, положив сверху наряд феи, и затем оделась.

Она подумала, что слуги уже встали, хотя было еще пять часов, и позвонила. Через несколько минут горничная заглянула к ней в комнату.

— Вы звонили, миледи?.. — начала она. Видя, что Девайна одета, она воскликнула:

— Что случилось, миледи? Почему вы одеты?

— Вчера поздно вечером я узнала, что моя мать больна и хочет, чтобы я приехала! — сказала Девайна.

— О, как жаль! — сочувственно произнесла девушка.

— Мне не хотелось испортить праздник, — продолжала Девайна, — и я никому ничего не сказала, но вы понимаете, что мне немедленно нужно в Лондон.

— Конечно, миледи, и это так грустно — вчера вы были так хороши.

— Вы не могли бы вызвать экипаж, чтобы мне доехать до станции? — спросила Девайна. — Я уверена, что будет ранний поезд.

— О, да, миледи, через нашу станцию проходит главный путь.

— Вы понимаете, — продолжала Девайна, — я бы не хотела беспокоить кого-то, особенно вашего хозяина! Это могло бы огорчить гостей.

— Да, конечно, миледи, я понимаю, — согласилась горничная.

Экипаж подали к главному входу, и вскоре Девайна уже уезжала из Нора по длинной дубовой аллее.

Она не оглянулась.

Она думала, что не сможет вынести вида великолепного дома, который навсегда останется для нее дворцом хана Хубилая.

Она успела на поезд, идущий в Лондон.

Девайна чувствовала, что оставила здесь все, что когда-либо имело для нее значение. Не только волшебную страну из сказки о феях, но и свое сердце.

«Больше никогда, — сказала она себе, — я не встречу человека, который был бы таким красивым, величественным и в то же время таким волнующим, как герцог. — Она коротко всхлипнула:

— Больше никогда я не приду в восторг от его поцелуев. Никогда я не смогу полюбить!»

Девайна знала, что это правда.

Она всегда верила, что однажды встретит настоящую любовь. Ту, которую испытывал ее отец к ее матери и которая сделала их такими счастливыми.

Девайна нашла ее, но счастливый конец не наступил.

Она отдала герцогу душу и сердце. Отныне это уже не могло принадлежать никому другому.

По прибытии в Лондон носильщик поставил ее багаж в кэб, и она поехала в Айлингтон.

Завтра, подумала она, когда откроется магазин, она отвезет Люси ее прекрасные платья.

Но она никогда не расскажет ей, что случилось в Hope.

В девять тридцать кэб остановился возле маленького домика.

Девайна вышла, чтобы постучать в дверь, а кэб-мен стал снимать ее багаж. Дверь открыла Эми.

— О, мисс Девайна! — воскликнула она. — Как вы думаете, кто…

Ей можно было не продолжать.

За ее спиной Девайна увидела сложенный в коридоре багаж и вскрикнула от радости.

Она вбежала в дом и поднялась вверх по ступенькам.

Как она и ожидала, ее отец был там. Он сидел рядом с матерью в ее спальне.

— Папа! — закричала она. — О, папа, благодарение Богу, ты вернулся!

Она обвила руками его шею и поцеловала его, прежде чем он успел заговорить:

— Я как раз объяснял твоей матери, дорогое дитя, как я сожалею, что так долго отсутствовал.

— Но теперь он здесь, — сказала леди Брантфорд, и в ее глазах показались слезы радости.

Она сидела в кровати, светясь от счастья. Ее щеки порозовели, а глаза сияли. Она совсем не походила на себя прежнюю.

— Ты вернулся, папа! — повторила Девайна. — Как ты мог быть таким недобрым и так долго нами пренебрегать?

— Дело в том, — сказал сэр Теренс, — что я был в Ассаме, а это очень далеко.

— В Ассаме?! — воскликнула Девайна. Пока она говорила, в дверях появилась Эми.

— Мне нужны деньги для кэбмена, мисс Девайна, — сказала она с легким упреком в голосе.

Сэр Теренс сунул руку в карман и вынул несколько монет.

Он положил их в руку Эми.

— Это ему слишком много, сэр!

С этими словами она исчезла, а сэр Теренс сел на кровать своей жены и сказал, держа ее за руку:

— Меня попросили поехать в Ассам, чтобы разобраться в конфликте с племенем люшесов.

— Ну почему, папа? Почему ты должен был ехать с ними? — спросила Девайна.

— Они похитили маленькую девочку по имени Мэри Винчестер, — ответил сэр Теренс. — И я должен был помочь разыскать ее, поскольку говорю на их языке.

— С твоей стороны большая ошибка, — сказала Девайна, поддразнивая его, — знать еще что-нибудь кроме английского языка!

— Я тоже так думаю, — сказала леди Брантфорд, — но, дорогой Теренс, ты вернулся и должен поклясться, что никогда меня больше не оставишь.

— Надеюсь, что смогу сдержать свое обещание, — ответил сэр Теренс. — Я слишком стар для этих дальних путешествий.

Ему так много надо было им рассказать.

Жена и дочь хотели знать обо всем, что произошло с ним, и даже об этом неизвестном им племени. И он поведал, как люшесы совершают набеги на чайные плантации и о том, как они были за это наказаны.

Все были так счастливы, что сэр Теренс вернулся домой, что никто даже не спросил Девайну, почему она отсутствовала и что она делала.

При первой же возможности она сняла платье, в котором ехала, и положила его в чемодан с другими вещами Люси.

Она надела прелестное платье, которое сшила сама, и была несказанно рада, что мать забыла расспросить ее о том, чем она занималась последние несколько дней.

Когда сэр Теренс и Девайна завтракали, он сказал:

— Теперь, когда я вернулся, как я и намеревался, я должен ввести тебя в общество.

— Ты говоришь обо мне, как о корабле, папа! — пошутила Девайна. — Однако ты опоздал! Сезон окончился!

Говоря это, она подумала, что это хорошо.

Если бы она начала посещать балы или вечера вместе с отцом, то могла бы встретить там гостей герцога.

Они бы наверняка ее узнали.

— Поскольку мама больна, — сказала она, — хотя, раз ты дома, она скоро поправится, то, я думаю, нам следует вернуться в поместье.

— Ты действительно этого хочешь? — спросил сэр Теренс. — Я бы сам это предпочел после такой утомительной поездки. Но я думаю о тебе, моя прекрасная дочь.

— Я уверена, ты сможешь устроить вечера для меня и в поместье, — сказала Девайна, — и, возможно, мы еще вернемся в Лондон.

— Конечно, мы сможем это сделать, — согласился сэр Теренс, — однако я очень сердит на себя за то, что испортил твой дебют. Может быть, если мы останемся на неделю или две, кто-нибудь из моих друзей даст бал.

— Нет, нет, папа! — быстро сказала Девайна. — Мы должны подумать о маме. Она действительно была очень больна, потому что так волновалась о тебе. Я уверена, что сэр Уильям Дженнер посоветовал бы ей уехать из города.

— Тогда так и сделаем, — ответил сэр Теренс, — и спасибо тебе, моя дорогая, зато, что ты такая отзывчивая.

Девайна встала и обвила его шею руками.

— Самое главное, что с тобой все в порядке, — сказала она.

Она радовалась за отца, но, произнося эти слова, она думала о герцоге.

Теперь она была почти абсолютно уверена, что больше никогда его не увидит.

На следующее утро она отвезла чемодан к Люси. Хотя было еще рано, но, к ее удивлению, в магазине находилось довольно много покупателей.

Ей пришлось прождать наверху почти час, прежде чем Люси к ней присоединилась.

— О, Девайна! — воскликнула она. — Я едва могу в это поверить, но у меня полно новых заказов!

— Для костюмированных балов?

— Конечно, — ответила Люси, — и трое клиентов уже заказали наряд Королевы фей! Девайна хлопнула в ладоши:

— На это я и надеялась, и теперь приглашение леди Брант сыграло свою роль!

Люси оглянулась, как будто боялась, что их кто-то может подслушать.

— Никому никогда не говори, что ты это сделала, — сказала она. — Все ужаснутся! Когда мои клиенты спрашивали меня, кто ты, я сказала правду и объяснила, что тебя сопровождала твоя мать.

Девайна коротко вздохнула.

Она знала, что со стороны Люси это было весьма разумно.

Но не могла не думать, что это означало продолжение лжи.

— А теперь расскажи мне о Hope! — настаивала Люси.

Девайне было легко описать дом, игру в поло и, конечно, бал, где она была в костюме феи.

— Как тебе понравился герцог? — спросила Люси.

Девайна знала, что это был неизбежный вопрос и Люси пыталась узнать, как он к ней относился.

— Он очарователен, — удалось ей сказать спокойно, — и, конечно, никто не мог бы быть лучшим хозяином.

И поскорее заговорила о других гостях.

— Леди Люсиль Хедли была там? — поинтересовалась Люси.

— Да, и она прекрасно выглядела! — откликнулась Девайна, — но она явно недолюбливает других женщин!

Люси рассмеялась:

— Я тоже так думаю! — Она вздохнула. — Ну, я рада, дорогая, что все прошло без осложнений.

— Я кое-что должна тебе сказать, — тихо сказала Девайна.

— Что именно?

— Папа вернулся, и я не рассказала ни ему, ни маме, где была.

— Нет, конечно, нет! — воскликнула Люси. — Это было бы огромной ошибкой, и я уверена, они рассердились бы из-за того, что я тебя поощряла.

— Завтра мы возвращаемся в поместье, — сказала Девайна, — и мама так счастлива, что папа вернулся, и, конечно, скоро поправится.

— Я в этом уверена, — согласилась Люси. Девайна поднялась.

— Спасибо, спасибо тебе, Люси, благодаря тебе я пережила самые удивительные события в моей жизни!

— Надеюсь, у тебя их будет еще много!

— Сомневаюсь, — откликнулась Девайна. — Ничто не может быть таким очаровательным, как Бал в Мальборо-Хаус, таким величественным, как Нор!

Ей хотелось добавить: «И никто не будет таким красивым, волнующим и изумительным, как герцог Норминстер!»

Она думала о нем всю обратную дорогу в Айлингтон. Фантазировала о том, что он решил, обнаружив, что она опять исчезла, жалела, что не оставила ему записку, но вряд ли сумела что-то написать, не прибегая ко лжи.

Она любила его и поэтому не хотела этого делать.

«Скоро он забудет обо мне», — сказала она себе. Но эта мысль повергла Девайну в отчаяние, ведь она его не забудет никогда.

После ленча в их маленьком домике в Айлингтоне ее отец сказал:

— Мне нужно зайти к графу Гранвиллу отчитаться о моей миссии в Ассаме.

Леди Брантфорд быстро заснула, приняв прописанное сэром Уильямом Дженнером лекарство. Девайна знала, что она проспит по меньшей мере два-три часа.

Дом казался очень тихим и спокойным, она нашла книгу об Индии, которую хотела прочесть, но ей было трудно сосредоточиться.

Она могла думать лишь о герцоге, о прелести Нора и о чудесных норминстерских лошадях.

Она видела, как он сидит во главе стола и кажется членом королевской семьи.

Она видела, как он мчится рядом с ней на черном жеребце.

Она помнила их чудесный вальс.

Но лучше всего она помнила, как он отыскал ее в лабиринте, отнес в дом и поцеловал в спальне рядом с его собственной.

Эти воспоминания возродили чувства, вспыхнувшие в ее душе благодаря ему.

Она снова ощущала, как ее тело дрожит, а душа словно уносится в небо.

«Я люблю его… Я люблю его!»— снова подумала она.

Она знала, что будет вспоминать его до конца своей жизни.

Она не слышала стука в дверь и вздрогнула, услышав полный благоговения голос Эми.

— Герцог Норминстер, мисс Девайна!

Секунду Девайна думала, что это сон.

Герцог, высокий, широкоплечий, красивый, как будто заполнил собою всю комнату.

Словно загипнотизированная им, она не могла сдвинуться с места.

Когда он подошел, ей все же удалось подняться ему навстречу. Книга об Индии упала на пол.

— Так, значит, вы здесь! — произнес герцог. Казалось, слова взрываются, слетая с его губ. Поскольку Девайна молча смотрела, он продолжал:

— Как вы могли сбежать, оставив меня обезумевшим от мысли, что я больше никогда вас не найду?

— Я-я и не хотела, чтобы вы н-нашли меня. Ее голос был очень слабым и испуганным.

— Почему?

Девайна взглянула в сторону, и краска вновь вернулась на ее щеки.

— Я. — я не хотела, чтобы вы узнали, что я… обманула вас.

— Выдавая себя за леди Брант? — спросил он. — Конечно, с вашей стороны было совершенно возмутительно отправиться в Мальборо-Хаус вместо нее! И в то же время это был очень мужественный поступок!

— К-как вы… узнали? — прошептала Девайна.

— Ваша подруга, мадам д'Арси, сказала мне.

— Люси сказала вам?

Девайна в изумлении уставилась на него.

— Мне было нелегко убедить ее сделать это, — сказал герцог. — Но в конце концов она сдалась.

— Я не могу в это поверить! — ужаснулась Девайна. — Ведь это Люси сказала, что… никто не должен… знать, что я… поступила так… плохо.

— Не то чтобы плохо, — отозвался герцог, — но, конечно, очень неожиданно, и это непременно вызовет сплетни.

— О… пожалуйста… не говорите… никому! — умоляюще произнесла Девайна, — и я очень удивлена, что… Люси рассказала… вам!

— У меня была уважительная причина, — ответил герцог.

— Я… я не могу представить… что бы это… могло быть.

Говоря это, она думала, что уж очень было непохоже на Люси выдать ее.

Она теперь боялась, что ее отец и мать узнают, что она была в Мальборо-Хаус и в Hope.

— Если вам любопытно, — сказал герцог, — то я скажу вам, почему ваша подруга Люси сказала мне правду.

— Мне… не только… любопытно, ноя и… очень сердита… на нее! — ответила Девайна.

— Я сказал ей, — медленно сказал герцог, — что я влюблен в леди Брант! И что я намереваюсь жениться па ней.

Девайна смотрела на него не в состоянии поверить в то, что только что услышала.

— Вы… ей сказали… что?

— Что я люблю вас, — спокойно повторил герцог, — и я думаю, дорогая, что и вы любите меня.

— Но вы думали, что я… вдова!

— Вы сказали мне об этом, — ответил герцог — Но я сомневался в этом почти с первой минуты, как вас увидел, а когда я поцеловал вас, то понял, что это не правда.

— К-как, вы могли… узнать об этом.

— Потому что вас никогда никто не целовал! — сказал герцог. — Это правда, не так ли? Скажите мне, что это правда!

Девайна дрожала, но взглянула на него.

— Только. — вы, — прошептала она.

Герцог привлек ее к себе.

Он начал целовать ее — дико, страстно, требовательно, как будто боялся снова ее потерять.

Он целовал ее до тех пор, пока стало невозможным дышать, думать.

Девайне показалось, что они очутились на небе и окружены звездами и луной.

— Я… люблю… тебя! — сказала она, когда смогла говорить.

— А я обожаю тебя! — ответил герцог, — когда, мое сокровище, ты выйдешь за меня замуж? Девайна спрятала лицо на его плече. Она не отвечала, и через секунду он сказал:

— Я не могу поверить, неужели ты собираешься мне отказать?

— Н-но… ты такой восхитительный… такой великолепный, изумительный, — прошептала она, — что я боюсь, что… надоем тебе.

Герцог улыбнулся:

— Тебе придется заняться более важными вещами.

— Чем., же?

— Любить меня, заботиться обо мне и спасать меня, как ты это уже сделала. Он крепче сжал ее в объятиях.

— Без тебя, Девайна, мое дорогое сокровище, я был бы сейчас намного беднее, а к тому же испытал бы унижение от необыкновенно умной пары мошенников!

Девайна вздохнула:

— Благодарение… Богу, я смогла… спасти тебя!

— И если ты не станешь за мной присматривать, — сказал герцог, — что-то в этом роде снова может случиться со мной. Так что, ты видишь, моя любовь, как ты мне нужна!

Она взглянула на него, как будто спрашивая, правду ли он говорит.

— Кроме того, ты — самая прекрасная женщина из всех, кого я встречал, и ты так не похожа ни на одну из них.

Он прижал ее к себе, и его губы касались ее лба, когда он говорил:

— Меня восхищает твой ум и то, что ты так много знаешь о вещах, интересующих меня. Он поцеловал ее глаза и сказал:

— Меня восхищает то, что ты находишь прелесть во всем и это волнует тебя так же, как волнует меня.

Приблизив свои губы к ее, он сказал:

— Я преклоняюсь перед твоим прекрасным телом, и ты безумно волнуешь меня как женщина. Сдерживая дыхание, он продолжал:

— Есть и еще кое-что. Девайна с трепетом ждала.

— С той минуты, когда мы шли рядом в Мальборо-Хаус, — сказал он, — я знал, что в тебе есть чистота и совершенство. Невинность, которую я всегда искал, но не надеялся найти.

Девайна издала звук, похожий на рыдание:

— Как — , ты можешь говорить мне… такие вещи? — спросила она, — когда я… обманывала тебя, выдавая себя за другого человека?

— Это, возможно, и достойно порицания, — ответил герцог, — но, если бы ты не поехала в Мальборо-Хаус по приглашению леди Брант, я бы никогда тебя не встретил!

Он прижал ее к себе.

— В этом случае, моя дорогая, я бы остался повесой до конца своей жизни!

Она взглянула на него вопросительно, и он понял без слов ее вопрос.

— Все это позади, — сказал он. — Я летал от цветка к цветку в поисках совершенства — совершенства, которое обрел в одной белой лилии, — в тебе!

Он снова поцеловал ее, и Девайна почувствовала, что его поцелуи стали иными.

В них было благоговение, и с этой минуты она знала, что он будет боготворить и лелеять ее, но совсем не так, как леди Люсиль.

Он целовал ее, пока ей не стало казаться, что комната наполнилась ангельской музыкой и их обоих окутал Божественный свет, Она знала, что их любовь друг к другу была плодом ее молитв и веры в Бога и красоту, трогавшую ее повсюду, красоту, которую она увидела в Hope и которую в будущем они умножат своей любовью.

«Я хочу любить, защищать и вдохновлять его до конца моей жизни», — сказала себе Девайна.

— Скажи мне, что ты чувствуешь, — потребовал он.

— Я люблю тебя, — прошептала она.

Иными словами она не смогла бы объяснить свои чувства.

— Навсегда? — спросил он.

— Навсегда… навек.

— И никогда не полюбишь другого?

— Разве я смогу?

Она подвинулась ближе к нему и прошептала:

— Когда я… убежала… из Нора… Я знала, что отдала тебе свою душу… свое сердце.

Она чувствовала, как он тронут ее словами.

— Именно этого я и хочу, — сказал он. — О, моя дорогая, обожаемая, маленькая будущая жена, больше никогда меня не оставляй!

— Никогда, никогда.

— Я восхищаюсь тобой и хочу тебя. Господи, как я хочу тебя!

Она чувствовала, что ее сердце бьется так же бешено, как и его.

Ее душа поднялась в небо, и они коснулись звезд. Они нашли настоящую любовь. Любовь, идущую от Бога, которая и есть Бог и вечная жизнь.