"Мятежное сердце" - читать интересную книгу автора (Фетцер Эми)

Глава 11

Рейн крепко прижимал девушку к себе, ветер рвал на них одежду. Но преследователи не отставали, и капитан снова подумал, что им нужна его жизнь, а не медальон. И теперь он снова вовлек в свои неприятности Микаэлу. Когда их почти нагнали, Рейн осадил Нараку, спустился по крутому откосу и спрятался под мостом, ощущая, как настил содрогается от ударов копыт. Впервые с начала их бешеной скачки он посмотрел на девушку.

Закинув голову, Микаэла глядела вверх. В ее глазах не было страха, а только решимость, хотя большинство женщин давно бы пришли в ужас. Или она не понимает опасности прогулок в темноте?

— Зачем, Микаэла?

— Чтобы никто не догадался, что я не сплю в своей постели, как послушная маленькая девочка. — Рейн не улыбнулся, лицо оставалось мрачным, как у демона. — Я работаю на благотворительной кухне, к большому неудовольствию своего дяди.

— Ты возвращалась не с кухни для бродяг. — Он знал, что в этом районе нет подобных заведений.

— То есть я лгунья?

— Да, и притом весьма неумелая.

— Не стану тратить время, чтобы переубедить вас. — Микаэла показала пятна на своей куртке и блестевшие от жира перчатки.

Рейн нахмурился, не веря ее словам, но все же не исключал и такую возможность. Если девушку схватят, то одним нагоняем от дяди она не отделается, а ему совсем не хотелось, чтобы ее били.

— Я отвезу тебя домой, отведу прямо в твою комнату…

— Мне не нужна ваша помощь. И если я не арестована… Рейн схватил ее за плечи и тряхнул.

— Можешь не сомневаться, Микаэла, тебя убьют. Жаждущие крови мужчины не моргнув глазом расправятся с уличным мальчишкой!

— Вы хотите сказать, они гнались за вами?

— Не имеет значения. Я вооружен, а ты нет.

— Кроме того, вы мужчина, а я нет? Я беспомощна…

— Прекрати!

Рейн быстро оглянулся, надеясь, что они не привлекли ничьего внимания.

— Господи, до чего невозможная женщина! — Он сделал глубокий вдох, пытаясь успокоиться. — Я знаю, что ты не беспомощная, в доказательство могу предъявить шрам, но тебе не следует так безрассудно рисковать. Особенно ради любовника, который бросил тебя в опасности.

— Лгунья, тупица, шлюха. Как еще вы меня назовете?

— Я не это имел в виду.

— Неужели?

— Микаэла… — В его голосе слышалась враждебность. Есть ли у нее любовник?

— Я делаю то, что должна.

На этой чертовой благотворительной кухне?

— Не дай Бог нам еще раз встретиться на улице! Я уже не буду таким покладистым.

Ну что ж, в таком случае она позаботится, чтобы их пути больше не пересекались.

— Я тоже могу спросить, что вы делали вдали от порта? Убивал человека.

— Вообще-то не слишком далеко, — пробормотал он. Рейн выехал из-под моста, но промчавшаяся мимо карета вынудила их прижаться к деревьям. Он грубо выругался.

— Там не было кучера. Может, нам следует… что-нибудь предпринять?

Его взгляд заставил Микаэлу воздержаться от дальнейших вопросов. Небеса будто разверзлись, начавшийся ливень в момент промочил их насквозь.

— Когда только кончится эта ночь, — вполголоса проворчал Рейн, выезжая на дорогу.

Ягодицы Микаэлы прижимались к его чреслам, но он пытался не обращать на это внимания, забыть, что она смела, очаровательна и так приятно чувствовать ее рядом. Он сконцентрировался на том, что она безрассудна, упряма и ее могли застрелить лишь потому, что она имела несчастье случайно встретиться с ним. К тому же она недосягаема для него.

Микаэла поерзала, стараясь отодвинуться.

— Сиди спокойно.

— Ваш медальон колется. Рейн окаменел.

— Что?

— Ваш медальон, боевая награда. Я видела его, когда вытаскивала пулю.

Рейн схватил ее за плечо, заставляя повернуться.

— Что тебе известно об этом?

— У моего дяди есть похожий.

Господи, неужели ее дядя тоже вероятный кандидат и они родственники? Он подумал, что если она проговорится, то люди, намеревающиеся расправиться с ним, убыот и ее.

— Поклянись, что никому не скажешь о его существовании.

— Но…

Он встряхнул ее:

— Обещай!

— А вы обещаете никому не рассказывать о моем сегодняшнем приключении?

Красивые губы Рейна угрожающе скривились, и Микаэла ощутила неприятный холодок.

— Договорились.

Он передвинул медальон на спину, пришпорил коня, и Нарака вновь ринулся сквозь тьму.

Напряженное молчание было прервано только тогда, когда они пересекли границу владений Дентонов. Рейн, следуя указаниям девушки, подъехал к боковой стене дома, где остановил жеребца и взглянул сквозь пелену дождя на окно.

— Ты не можешь вернуться тем же путем.

— Не только могу, но и должна.

— Если ты упадешь, я не намерен терять остаток ночи, выкапывая тебя из этой чертовой грязи.

— Боитесь испачкать свою красивую одежду, Рейн?

Он усмехнулся, соскочил с коня и посмотрел на нее. Отвергнув протянутую руку, Микаэла спрыгнула на землю, поскользнулась и ухватилась за седло, чтобы не упасть.

Лицо Рейна осталось бесстрастным, что весьма ее раздражало.

— Ты можешь попасть в свою комнату через кухню?

— Да, только двери заперты.

Схватив девушку за руку, он потащил ее за собой вдоль стены. Она дернулась, пытаясь освободиться, но Рейн только молча посмотрел на нее. Их шаги по мокрой земле казались в тишине оглушительно громкими. Возле черного хода он извлек из сапога металлический стержень, просунул его в замок, едва коснувшись пальцами задвижки.

— Как вы собираетесь его…

Дверь приоткрылась, и Микаэла перевела изумленный взгляд на лицо Рейна. Тот пожал плечами:

— Наверное, ее плохо закрыли.

Дверь она закрывала сама и сделала это как следует.

— Вы к тому же опытный вор?

— Не опытнее тебя.

— Сомневаюсь.

Когда дверь скрипнула, Рейн осторожно провел ладонью по петлям, и она распахнулась, не издав ни звука. Микаэла стояла у порога, охваченная сотней различных чувств, о которых не желала думать.

— Тебе лучше войти, пока кто-нибудь не почувствовал сквозняк. — Она кивнула. — Уходи, Микаэла. Пожалуйста. Если ты не уйдешь, я не смогу больше сопротивляться тому, чего не должен делать.

Хотя он ругал ее, но оставался джентльменом: стоял под дождем в промокшем плаще и треуголке, почти не защищавшей его лицо, а она была укрыта навесом. Сегодня Рейн опять спас ей жизнь, правда, она справилась бы и сама, проведя ночь в старой бочке или каком-нибудь не менее отвратительном месте, но все равно она у него в долгу.

— Значит, мы заключили договор?

Рейн уколол себя металлическим стержнем и поднял окровавленный большой палец. Микаэла сделала то же самое, и они, глядя друг другу в глаза, прижали пальцы.

— Молчание за молчание.

— Да. Вы когда-нибудь расскажете почему?

— Нет, — ответил Рейн, шагнув назад.

Микаэла проскользнула в открытую дверь и выглянула из-за косяка, глядя, как он уходит. Вдруг он остановился. Струи дождя хлестали по его плащу, по широкой спине, по треуголке, с которой низвергался водопад, но Рейн не двигался. Она с замиранием сердца ждала.

Все его инстинкты кричали, что нужно идти, что промедление нарушит не только сегодняшние планы. Остаться — значит балансировать на грани, рискуя потерять контроль над своими чувствами, и попасть в безнадежную ситуацию. Ради своенравной девчонки. Только для того, чтобы коснуться ее и в ответ почувствовать ответное прикосновение. Рейн закрыл глаза, призывая на помощь всю стойкость, которая должна защитить его, защитить ее.

Наконец он повернулся, в три шага преодолел разделявшее их расстояние и прижал Микаэлу к себе. Она удивленно вскрикнула, откинула голову, а Рейн сдернул с нее шапку, освободив тяжелую косу, и не отрывал светлых глаз от ее лица, будто хотел навечно запечатлеть его в памяти. Желание не давало ей дышать. Безрассудное, дикое, готовое выплеснуться наружу, но она не могла себе этого позволить. Никогда.

— В твоих глазах я вижу больше, чем ты хотела бы, — вкрадчиво сказал он.

— Вы видите лишь собственные фантазии.

— Неужели?

И опять, словно в подтверждение его слов, незримые нити протянулись от него к ней. У Микаэлы возникло ощущение, что ее тело гладят, ласкают, оно воспламеняется от страсти.

— Помни о договоре, который мы заключили этой ночью, — сказал Рейн. — Он скреплен кровью. Твоя тайна умрет вместе со мной.

— И со мной.

Чему он удивился? Думает, она не имеет представления, что значит отдать жизнь ради чести? Глупец. Видя, как Рейн наклоняет голову, она поняла, что сейчас он ее поцелует, а она снова ощутит жар его поцелуя. Да, снова. Когда губы властно прижались к ее рту, Микаэла ответила. Без колебания и страха.

Рейн осознавал, что это, наверное, единственная возможность прикоснуться к ней, сравнить запечатлевшийся в его памяти образ с реальностью, и на миг он открыл ей то, что обуздал и спрятал внутри. Она приняла его, язык проник ему в рот, рука скользнула под плащ и камзол, чтобы обнять его талию. Рейн упивался ее ответной реакцией, образы, созданные его воображением, передавались ей. Микаэла их видела, не зная, откуда они приходят. Чувственные сцены возникали у нее в мозгу, она их не хотела, боролась с ними, но они все равно появлялись: сплетенные обнаженные тела, ласкающие плоть губы, языки, касающиеся мест, которые приносили наслаждение, о чем она раньше не подозревала. Она никогда не познает ничего подобного и уже перестала спрашивать себя: «Почему этот человек, почему именно он?»

Она не хотела, чтобы в ее жизни появился мужчина, не хотела никаких уз, однако радовалась украденным мгновениям. Это пришло внезапно, без стыда и отвращения, свободное от лжи и обвинений. Микаэла еще сильнее выгнулась, ее руки скользнули по спине Рейна, он приподнял ее, прислонив к дверному косяку, и она бесстыдно согнула ногу, чтобы теснее прижаться к нему. Сквозь ветхую ткань штанов она почувствовала его возбужденную плоть, и у нее по телу пробежала дрожь. Но Рейн вдруг отстранился и тяжело дыша заглянул ей в глаза.

— Иди к себе в комнату. Будь осторожна. Если я понадоблюсь тебе — я приду.

— А как вы узнаете?

— Узнаю, — печально улыбнулся он.

Ему хотелось унести девушку отсюда, вскочить на коня и умчаться в темноту ночи. Но вместо этого он наконец отпустил ее, медленно, растягивая секунды расставания, затем подтолкнул в дом и закрыл дверь.

— Иди, Микаэла, пока нас не застали, — тихо прошептал он, глядя ей вслед.

Она торопливо поднялась по лестнице, остановилась только снять мокрые сапоги и тяжело вздохнула.

«Я конченый человек. Дядя был прав, называя меня распутницей. Я недостойна такого восхищения», — думала она, запирая дверь спальни и подходя к окну. Микаэла поискала взглядом жеребца и вдруг увидела Рейна, который укрылся под деревьями и смотрел на нее. Она могла бы простоять так всю ночь, однако почему-то знала, что он тоже не двинется с места, пока в ее комнате не погаснет свет.

Поднеся свечу ближе к окну, девушка прикрыла рукой пламя, затем еще раз, и только после этого Рейн пошел к своему великолепному жеребцу. Когда его фигура растворилась в темноте, Микаэла задула свечу и тяжело опустилась на подоконник. Ее била дрожь, но внутри разливалось тепло и приятное возбуждение. Она закрыла глаза, стараясь продлить это ощущение. Рейн заставил ее снова почувствовать себя женщиной, привлекательной и желанной.

Эрджил проводил взглядом удаляющегося Монтгомери. Черт бы побрал эту девчонку! Значит, они друзья? Но понимает ли Микаэла, что даже ее ночные прогулки по Ист-Энду намного безопаснее связи с таким человеком? Да, ему следует внимательнее приглядывать за ней. «Она независимая, ловкая девушка, — с улыбкой подумал Эрджил, направляя лошадь к амбару. — Просто удивительно, как Монтгомери удалось хотя бы на несколько секунд обуздать ее. Не говоря уже о том, чтобы поцеловать».

Посыльный терпеливо ждал у черного хода, категорически отказываясь разговаривать с кем-либо, кроме хозяйки. Миссис Стокард заламывала руки, бросая взгляды то в противоположный конец коридора, где находился кабинет генерала, то в сторону винтовой лестницы, по которой поднялась горничная, чтобы разбудить Микаэлу. Наконец она с облегчением вздохнула, увидев девушку. Та была в ночной рубашке, халате и комнатных туфлях. Одну из них Микаэла опять потеряла, и Агнесс едва удержалась, чтобы не поторопить ее, пока посыльного не обнаружили. Генерал уже завтракал, но поглощал еду слишком быстро, поэтому им нельзя было терять время.

— Господи, ведь еще совсем рано. Милли сказала, что для меня есть… посылка? — Девушка зевнула, потом нахмурилась, увидев молодого человека в великолепном черном камзоле, дорогом жилете, штанах и треуголке, расшитых золотыми и белыми нитями.

— Мисс Дентон? «Индус», — подумала она. -Да.

Красивый юноша шагнул вперед и с низким поклоном протянул ей шкатулку, причем с таким видом, будто там находились сокровища магараджи.

Девушка поставила ее на рабочий столик, развязала серебристую ленту, свернула и положила в карман. Открыв крышку, она едва сдержалась, чтобы не вскрикнуть: в центре лежала орхидея, черная как ночь, окруженная белыми гардениями. Очень нежными и очень редкими.

Микаэла взяла дрожащими пальцами сложенный лист пергаментной бумаги с восковой печатью, на которой был женский профиль: только голова и длинные волосы, струящиеся по шее. «Белая императрица», — подумала она, ломая черный воск.

«Я же знаю, что ты не будешь вести себя прилично.

P.M.».

Коротко и дерзко. Микаэла вопросительно посмотрела на юношу, но тот остался бесстрастным. Странно, к аромату цветов примешивался другой запах. Когда она сунула руку глубже, ее пальцы нащупали металл и дерево. Ей не нужно было заглядывать внутрь, чтобы узнать отцовский пистолет, спрятанный под редкими благоухающими цветами. Вычищенный, смазанный.

И наверняка заряженный.

— Могу я передать моему хозяину, что мемсаиб довольна?

— Да, можете, — улыбнулась она.

Юноша поклонился, прижав ладонь к сердцу, но тут звякнул колокольчик вызова. Микаэла жестом велела Агнесс идти к генералу, а когда снова повернулась к юноше, его уже не было.