"Октавия" - читать интересную книгу автора (Купер Джилли)

Глава первая

Я влюбилась в Джереми Уэста с первого взгляда.

Я сидела в «Арабелле», наблюдая за танцующими, если только их бестолковые движения можно было назвать танцем, как вдруг, отодвинув бамбуковую занавеску, вошел светловолосый парень и остановился, отыскивая глазами официантку.

Несмотря на обычный для «Арабеллы» интимный полумрак, было видно, что парень очень хорош собой. Высокий и стройный. Хорошо вылепленное лицо. А глаза! Миндалевидные, мечтательные, как у Рудольфа Нуриева.

Подошла пышногрудная официантка. Мне было интересно, прореагирует ли он на ее прелести. Нет, остался равнодушен. Она проводила его к столику через один от нашего. Было заметно, что он кого-то ждет.

Бамбуковая занавеска раздвинулась, пропустив пухлую девушку. Она остановилась, моргая близорукими глазами. Поднявшись, парень помахал ей рукой. В улыбке, озарившей ее лицо, было что-то удивительно знакомое. И тут я узнала ее. Да это же Гасси Форбис, с которой мы учились в одной школе. Уму не постижимо, как ей удалось закадрить такого потрясающего парня!

— Смотри-ка, — сказала я, толкнув Чарли. — Гасси Форбис. Мы учились вместе в школе.

Чарли вгляделся, опустив очень темные очки, которые он носит исключительно для того, чтобы усилить свое сходство с мафиози.

— Она не выдерживает никакого сравнения с тобой, — заметил он. — Бьюсь об заклад, что в женских журналах ее привлекают статьи не о диетах, а об очаровании форм. Подозреваю, что тебе так и хочется кинуться к ней и пуститься в воспоминания о ваших проделках и волосатой училке французского.

Я уже не слушала.

— Ты только посмотри, — продолжала я, — он заказывает шампанское. Тебе не кажется, что они что-то празднуют?

— Не представляю, что можно праздновать с подобной подружкой, — заметил Чарли, подзывая официантку и заказывая еще виски.

Чарли — чрезвычайно преуспевающий нувориш, молодой, и вроде меня, ничем не обремененный. Его не интересует никто, кроме тех, кто может способствовать его карьере или положительно повлиять на его репутацию. Именно теперь, когда он мне наскучил, он воспылал ко мне страстью. Меня это скорее утомляло, чем беспокоило. Я привыкла к окружению поклонников. Если дать ему отставку он будет недели две нянчиться со своей уязвленной гордостью, а потом сменит цвет «феррари» и пустится в следующую авантюру.

Я не могла оторвать глаз от парня, который заказывал шампанское для Гасси Форбис. Она потянулась к нему со своим бокалом, он взял ее за руку и улыбнулся. У него была красивая мягкая улыбка, которая очень ему шла. Теперь он гладил ее по щеке. Это была какая-то мистика.

Чарли, не умолкая, болтал о магазине модной мужской одежды, владельцем которого он являлся: кто туда заходил, как трудно было подобрать подходящий персонал и прочее. Гасси и ее спутник встали, собираясь танцевать. Он двигался легко, с грацией дикой кошки. Гасси скакала рядом, размахивая руками и вихляя мощным задом. Больше всего она была похожа на слоненка, которого загнали в крохотный бассейн.

Чарли извлек золотой портсигар, прикурил две сигареты и одну протянул мне. Несмотря на вкрадчиво-сексуальные манеры он был далеко не Кэри Грант.

Гасси теперь трясла своими волосами.

— В школе ее так и не научили танцевать, — заметил Чарли, страшно развлекаясь, наблюдая за ней.

— Она тогда была чуть ли не самой высокой из нас, поэтому всегда танцевала за кавалера.

Танцующих прибавилось, и Гасси и ее спутник двигались теперь, тесно прижавшись друг к другу. Он касался щекой ее волос, лениво обводя взглядом все вокруг. Ее глаза были прикрыты в экстазе, по лицу блуждала бессмысленная улыбка. Боже мой, да ее же совершенно развезло, как когда-то в школе! Осушив свой бокал, Чарли положил руку мне на колено.

— Пойдем? — предложил он.

— Подожди, давай выпьем еще.

Музыка смолкла. Они возвращались на свое место, направляясь мимо нашего столика. Я взъерошила волосы и прикрыла прядью один глаз.

— Привет, Гасси, — сказала я громко.

— Ради Бога! — зашептал Чарли. Гасси, моргая, вглядывалась в полумрак.

— Сюда, — позвала я.

Тут она заметила меня и с непосредственностью школьницы завопила:

— Господи, не может быть, Октавия! Неужели это ты?

— Ну, конечно, я. Иди сюда, выпьем.

Гасси протискивалась между столиками. Ее порозовевшее лицо светилось возбуждением, грудь вздымалась от усилий.

— Как приятно тебя видеть. — Она поцеловала меня в подставленную щеку. — Выглядишь потрясающе!

Она подтолкнула блондина вперед.

— Это Джереми Уэст. У нас сегодня особенный вечер: мы помолвлены.

Ах вот почему шампанское. Ну что ж, помолвлены, это еще не женаты.

— Примите поздравления, — сказала я, бросив на Джереми Уэста один из моих долгих тяжелых томных взглядов. — Потрясающе!

Он улыбнулся в ответ.

— А разве нет?

— Джереми, дорогой, — застрекотала Гасси, — Это Октавия Бреннан. Мы учились вместе в школе, в одном классе, правда не очень долго. Октавия сделала нечто совершенно ужасное: съела одно из яблок, предназначенных для церковного праздника урожая, и ее исключили. После этого жизнь здорово поскучнела!

— Могу себе представить, — произнес Джереми Уэст.

О, какой вымученной была его улыбка!

— А это Чарлз Марчини, — в свою очередь представила я.

Чарли загадочно кивнул. Со своей физиономией мексиканского бандита, в замшевом костюме цвета молодого лосося и темно-серой рубашке, он выглядел одновременно зловеще и эффектно. Любой девушке было бы не стыдно появиться в его обществе.

— Почему бы нам всем не выпить? — спросила я, не обращая никакого внимания на последовавший от Чарли злобный пинок.

Гасси взглянула на Джереми.

— Почему бы и нет? — ответила она.

Он кивнул.

— Чарли, попроси официантку поставить дополнительные стулья, — сказала я.

— Что вы пили? — мрачно спросил Чарли.

— Шампанское, — сказала я, — они празднуют.

— Мне уже хватит, я и так навеселе, — сказала Гасси. — Можно мне оранжад?

Я давно заметила, что она опьянела.

— А ты будешь шампанское? — спросил Чарли, обращаясь к Джереми.

— Я предпочел бы виски. Разреши мне заплатить за этот заход.

Чарли покачал головой и подозвал официантку.

— Вы действительно сегодня помолвлены? — спросила я.

— Вчера, — ответила Гасси, поправляя бретельку лифчика на белом пухлом плече.

— А кольцо у тебя уже есть?

— Да, Красивое, правда?

Она продемонстрировала руку с короткими, похожими на обрубки, пальцами, в жизни не видавшими маникюра. На среднем пальце сверкало старинное кольцо — тонкая золотая косичка в обрамлении рубинов и жемчуга.

— Джереми выбирал.

Естественно, он выберет что-нибудь нежное, вроде этого. Любой из моих воздыхателей подарил бы мне бриллианты или сапфиры величиной с яйцо чайки, не меньше.

— Великолепное, — сказала я, взглянув сквозь прядь волос на Джереми. — Счастливая ты, Гасси. Не так часто встретишь в наше время красивого мужчину с изысканным вкусом.

Чарли, делающий заказ, пропустил это замечание мимо ушей. Джереми слегка покраснел.

— Правда ведь, он красивый? — вздохнула Гасси. — Я стараюсь время от времени ущипнуть себя, чтобы убедиться, что мне это не приснилось и он действительно выбрал такую клячу, как я.

— Когда вы обе закончите обсуждать меня, как породистого быка… — беззлобно начал Джереми и поправил Гасси выбившуюся прядь.

Принесли напитки.

— О, огромное спасибо, очень любезно с вашей стороны, — произнесла Гасси, лучезарно улыбнувшись Чарли.

Я сразу вспомнила, как она всегда до смешного рассыпалась в благодарностях за каждый пустяк.

— Какой красивый костюм, — добавила она с завистью. — Джереми выглядел бы в таком божественно, но он такой старомодный.

Я ждала, что Чарли поморщится, но этого не произошло. Вместо этого он начал рассказывать ей о своем магазине. Это была еще одна ее особенность. Ей всегда удавалось вызывать людей на откровенность и при этом производить впечатление заинтересованного слушателя.

Я устремила на Джереми долгий загадочный взгляд. Он первый опустил глаза и отпил виски.

— Совсем другое дело. Я никогда не был в восторге от шампанского.

— А я люблю выпить шампанского за завтраком, — сказала я. — Когда ваша свадьба?

— Мы предполагаем в ноябре.

— В ноябре? Зачем же так долго ждать?

— У меня в данный момент финансовые проблемы, которые мне не хотелось бы навешивать на Гасси.

Насколько я помнила у Гасси имелись какие-то собственные средства.

— Чем ты занимаешься?

— Я в издательском бизнесе. Редактор. И немного пишу сам.

— Что именно?

— Стихи, иногда критические статьи, разные обозрения. Этим особенно не заработаешь.

Он и в самом деле был похож на поэта с синими глазами и длинными светлыми волосами. В то же время он не казался изнеженным. Его рот и подбородок свидетельствовали о твердом характере. Я достала сигарету. Он поднес зажигалку. Прикрывая огонек, я задержала его руку, поглядывая на него из-под ресниц. Он безусловно чувствовал, что между нами возникло некое электрическое поле. Он спрятал зажигалку.

— Почему тебя назвали Октавией?

— Я родилась двадцать пятого октября. Моя мать уже оставила к тому времени моего отца и была по уши влюблена в другого. Меньше всего она испытывала радость от моего появления на свет и не собиралась утруждать себя поисками подходящего имени. Поэтому она и назвала меня в честь месяца моего рождения. Дурацкое имя.

— Красивое имя и тебе идет. Твоя мать потом вышла замуж за того, в кого была влюблена?

— О нет, совсем за другого, потом еще за одного, потом еще. Мой отец тоже был женат дважды. Он уже умер. А сводным братьям и сестрам я и счет потеряла.

— Должно быть, тебе было нелегко. У меня тоже семья неблагополучная, но не до такой степени. Ты встречаешься со своей матерью?

— Редко. В основном, когда она приезжает в Лондон. Мне трудно заставить себя ездить к ней: ненавижу сцены. Сейчас она в подавленном состоянии. Стареет, и на нее все чаще находят ужасные приступы сентиментальных воспоминаний о моем отце, что приводит в бешенство ее нынешнего мужа.

Сколько нежности и сострадания было сейчас в его глазах, и какие невероятно длинные у него ресницы!

— Прости, — сказала я, стараясь говорить тем слегка прерывистым и осевшим голосом, который я вырабатывала годами. — Я не хотела утомлять тебя подробностями моей семейной истории. Обычно я не распространяюсь об этом.

Ложь. На самом деле это был первый этап разработанной мною стратегии обольщения — дать почувствовать, что мне необходимо покровительство.

— Я польщен тем, что ты поделилась со мной, — проговорил он.

— Как вы встретились?

— Гасси временно заменяла мою секретаршу, когда та уехала на лыжный курорт, печатала мне. Нельзя сказать, что она отличалась большим умением, приходилось перепечатывать каждое письмо по несколько раз. К тому же она раскладывала их, путая конверты. При всем этом она была так мила, что, когда моя суперквалифицированная секретарша вернулась и восстановила порядок, я почувствовал, что мне недостает Гас. Я стал звонить в агентство, в котором она работала, встречаться с ней. Вот так все и произошло.

— Ничего удивительного, она такая прелесть! — сказала я, очень надеясь, что он не заметит чудовищной фальши в моем голосе. — В школе она всегда защищала меня от нападок.

— Да, ты ей нравишься.

Было очевидно, что Чарли ей нравится тоже.

— Однажды, я честно пыталась сидеть на диете, — откровенничала она. — День за днем, неделю за неделей я ничего не ела, кроме латука и отварной рыбы. В результате, через шесть недель я потеряла… полдюйма в росте.

Она истерически захохотала. Чарли и Джереми засмеялись.

Зазвучал последний хит Роллинг Стоунз. Я наклонилась вперед, прижав локти так, чтобы моя грудь стала еще соблазнительней. И заметила, как Джереми, взглянув на нее, быстро отвел взгляд.

— Я просто без ума от этой мелодии, — сказала я.

— Чего же мы ждем? — отозвался Чарли, поднимаясь.

Танцевать я люблю больше всего на свете. Танцы освобождают мое тело от напряжения, а душу — от всего дурного.

Я была в золотистой полупрозрачной тупике, точно такого цвета, как мои волосы. На шее — множество золотых цепочек. Я чувствовала себя морской водорослью, плывущей по волнам музыки то в одну сторону, то в другую. Я видела, что все смотрят на меня: женщины с завистью, мужчины с вожделением.

Чарли тоже прекрасно танцует. Его тело становится словно резиновым. Никогда он мне так не нравится, как во время танца. Сквозь пелену золотых волос я видела, что Джереми наблюдает за мной. Повернувшись, он что-то сказал Гасси. Она засмеялась и посмотрела в мою сторону. Музыка смолкла, и мы с Чарли, держась за руки, возвратились к нашему столу.

— Нам пора, — провозгласила я, полагая, что это идеальный сигнал к уходу.

— Идете домой? — спросила Гасси.

— Нет, в другое место, — ответил Чарли. — Один мой приятель только что открыл свое заведение. Хотите пойти? — спросил он, сменив гнев на милость.

Джереми взглянул на Гасси. Та покачала головой.

— Нам обоим завтра рано вставать. Дай мне свой телефон, Октавия. Мы должны поддерживать контакт.

— Конечно, должны, — подтвердила я, самым бессовестным образом уставившись на Джереми. — Вы оба непременно должны прийти ко мне в гости.

— Мы будем очень рады, — ответил он, делая ударение на слове «мы».

Уже вернувшись домой, я все еще продолжала витать в облаках, не в силах согнать с лица плотоядную усмешку, напоминая самой себе Чеширского кота, торжествующего победу. Когда лифт взлетал на верхний этаж, где находилась моя квартира, у меня возникло чувство, что он вознесет меня через крышу прямо к звездам.

Квартира у меня прекрасная. Александр, мой брат, большой специалист по интерьерам, помог мне ее красиво декорировать. Попадая ко мне в первый раз, люди немели от восхищения. Огромные роскошные растения, плотно расставленные в торцах вытянутой гостиной, создают эффект джунглей. Одну стену целиком занимает окно с видом на подсвеченные платаны Грин-парка.

Сбросив туфли, я почувствовала, как ноги мои утопают в пушистом белом ковре.

Тут зазвонил телефон.

— Послушай, — попросила я Чарли.

— Да, — сказал он, сняв трубку. — Какой-то Рикардо и, видимо, откуда-то издалека, — произнес он.

— Его разрывает от страстного желания, — проговорила я, беря трубку. — Пойди, принеси бутылку из холодильника, дорогой, — добавила я громко, так, чтобы Рикардо мог услышать.

— Привет, мой милый, — сказала я Рикардо.

Когда я, закончив разговор, вошла в спальню, Чарли, раздевшись, лежал на светлом меховом покрывале, потягивая шампанское, красивый и мрачный. На стене над его головой красовалась моя любимая картина. Итальянский мастер, XVI век, масло: Адам и Ева в райском саду в окружении множества животных и птиц.

«Очень важно, — утверждает мой брат, — чтобы над постелью висело что-нибудь ласкающее взор, что помогает разогнать скуку любовных игр».

Я изучила эту картину до мельчайших деталей.

Не обращая внимания на Чарли, я не спеша разделась и села за туалетный столик, любуясь своим отражением в тройном зеркале. То, что я в нем видела, мне очень нравилось. В мягком свете кожа моя казалась персиковой. С изяществом фигуры контрастировала тяжелая грудь. Сладострастным движением я начала расчесывать волосы.

— Кто такой этот Рикардо? — спросил Чарли, стараясь казаться невозмутимым.

— Довольно продолжительный этап моей прошлой жизни, — ответила я. — Ты же знаешь, итальянцы — моя слабость.

Чарли засмеялся.

— Надеюсь, в прошлом.

Он встал, пересек комнату и, остановившись позади меня, начал гладить мои плечи. Его тело казалось черным от загара под солнцем Марбельи. Он наклонил голову, чтобы поцеловать меня. В его темных волосах заблестели золотые пряди.

Мы смотрелись потрясающе, ну прямо кадр из фильма Феллини.

— Пойдем, Нарцисс, — сказал он, — пора ложиться.

Позже он потянулся за шампанским и протянул мне бокал.

— Боже, ты сегодня была восхитительна, — сонно пробормотал он, пока я изучала свое, хотя теперь не столь прекрасное, но все еще привлекательное отражение в зеркале напротив. — Что на тебя напало?

— Ты напал, — ответила я и тихо засмеялась.

Не объяснять же ему, что все время, что мы предавались любви, я призывала все свое воображение, представляя на его месте Джереми Уэста.

Он тут же уснул, продолжая обнимать меня. Было ужасно жарко. Я выскользнула из его объятий и легла на спину, думая о Джереми, вызывая в памяти каждую черточку его лица и каждое его слово, обращенное ко мне. То обстоятельство, что он был помолвлен с Гасси, ничуть меня не смущало, наоборот, добавляло азарта.

В конце концов я встала, прошла в ванную, тщательно сняла всю косметику и щедро нанесла крем на все тело. Потом взяла пару таблеток снотворного и уснула глубоким сном.