"Классная штучка" - читать интересную книгу автора (Льюис Сьюзен)

Глава 7

Не желая беспокоить Элламарию, которая продолжала спать. Боб тихонечко сполз с кровати и босиком прошлепал к окну. Взглянул на часы. Так, без десяти три. Времени, чтобы добраться до вокзала, было еще предостаточно.

Надев халат, Боб отправился в кухню, чтобы приготовить кофе.

Поставив на стол кофейные чашечки, он заметил альбомчик с фотографиями, который оставила Элламария. Дожидаясь, пока закипит чайник, он взял альбомчик и принялся перелистывать. Лицо его сразу же осветилось улыбкой. Этим фотографиям было уже больше двух лет; они с Элламарией сделали их во время поездки в Шотландию, куда удрали тайком. «Наш медовый месяц» — так называли они свой безмерно затянувшийся уик-энд. Это и вправду получился настоящий медовый месяц. Боб навсегда запомнил, как на заходе солнца они впервые предавались любви на горном склоне, поросшем вереском. Он и сейчас словно наяву видел, как матово белела среди изумрудной зелени и пестрых цветов нежная кожа Элламарии, с каким беззаветным неистовством они сливались в объятиях. Вот и фотография мистера и миссис Дафф, владельцев крохотной уютной гостиницы, в которой они тогда останавливались. И вдруг ему сделалось грустно: он понял, что именно неопределенность в их отношениях и неуверенность в завтрашнем дне вынуждали Элламарию искать утешения в счастливом прошлом.

О черт! Как же он мог забыть? Ведь он должен был заехать днем к Шайдерсу, чтобы забрать для Линды новые сапоги для верховой езды. И где, кстати, ее список того, что он должен был купить в «Хэрродзе»? Неужто он его забыл в театре? Дьявольщина, значит, придется туда вернуться. Он ведь к тому же и ее подарок там оставил. Проклятие! Боб снова посмотрел на часы. Нет, не успеть — придется отложить на завтра. А его мать тогда переночует у него здесь, в Лондоне. Но вот только Элламарии он, конечно, ничего об этом не расскажет.

Чайник, вскипев, отключился, и Боб насыпал в чашечки по ложке растворимого кофе.

— Боюсь, молока у меня нет, — послышался голос.

От неожиданности Боб вздрогнул и обернулся. Элламария стояла в проеме двери совершенно голая!

— Ничего, попьем черный, — сказал Боб, продолжая смотреть на нее во все глаза. Ее лицо еще было немного заспанным, а пышные волосы растрепались, рассыпавшись по обнаженным плечам. Захваченный врасплох, Боб пожирал глазами ее нагие прелести.

Одарив его понимающей улыбкой, Элламария приблизилась и обвила руками его шею. Боб жадно обхватил ее и, прижав к себе, начал покрывать поцелуями ее лицо; при этом его руки не переставая ласкали ее нежную кожу. В ответ Элламария прильнула к нему всем телом. Чувствуя, как быстро пробуждается желание, он принялся ласкать ее грудь, легонько сжимая соски. Затем, наклонившись, начал ее целовать. Элламария закрыла глаза и запрокинула голову, ее острые ногти впились в его спину.

Но Боб внезапно отстранился. Он вспомнил, что завтра должен возвратиться к жене, и не хотел, чтобы на теле остались уличающие отметины.

Чмокнув ее в кончик носа, он прошептал:

— Ты просто ненасытная.

— Я знаю, — улыбнулась Элламария, проскальзывая рукой под его халат. В следующее мгновение она обхватила его пробуждающуюся плоть и начала умело ее ласкать. У Боба перехватило дыхание. Подняв голову и зажмурившись, он отдался сладостным ощущениям…

…Потом они довольно долго стояли обнявшись. Элламария прислушивалась к биению его сердца, постепенно обретавшему обычный ритм. Наконец Боб погладил ее по плечу и благодарно прошептал:

— Я люблю тебя. — Затем, взяв ее под подбородок, приподнял ее голову и посмотрел прямо в глаза. — Если бы ты только знала, как я тебя люблю! Ты просто чудо!

Элламария улыбнулась и высвободилась из его объятий.

— Налить тебе кофе?

Боб кивнул. Элламария разлила кипяток по чашечкам, а он тем временем прижался к ней сзади.

— Между прочим, у меня для тебя сюрприз, — прошептал он, обхватывая обеими руками упругие чаши ее грудей.

— Как, уже? — изумилась она, оборачиваясь с озорной улыбкой.

Боб рассмеялся:

— Нет, не в том смысле. Хотя, если ты в ближайшую минуту не оденешься, я этого не исключаю.

С этими словами он шлепнул ее по упругой попке и направился в гостиную.

Минуту спустя Элламария присоединилась к нему. Она облачилась в атласный розовый халат — подарок Боба на день рождения.

Увидев, что она оделась, Боб вздохнул с облегчением.

Хотя поезд, на котором приезжала его мать, прибывал в шесть вечера, время стремительно иссякало. Он машинально посмотрел на часы, но тут же пожалел об этом. Идиотская выходка! А ведь сколько раз он давал себе зарок никогда не поступать так в присутствии Элламарии. Она промолчала, но легкое облачко, затуманившее ее лицо, не ускользнуло от внимания Боба. Он готов был лягнуть себя за свою промашку. Приняв из рук Элламарии чашечку кофе, он устроился на диване. Элламария села рядом.

— Ты сказал про какой-то сюрприз, — напомнила она. — А он мне понравится?

— Надеюсь, что да, — улыбнулся Боб, искоса поглядывая на нее. — Во всяком случае, я на это рассчитывал.

— Тогда скажи, не томи.

— А ты сама догадайся.

— Господи, но ведь я даже не представляю… Хоть намекни.

— Что ж, давай попробуем. О чем ты сейчас мечтаешь больше всего на свете?

Элламария с оборвавшимся сердцем посмотрела на него.

Ее глаза заволокло туманом. Неужели…

В ту же минуту Боб понял, что допустил чудовищную, непростительную ошибку. В его мозгу лихорадочно зароились мысли: как помешать ей высказать то, о чем она наверняка сейчас думала?

— Да, кино! — срывающимся от волнения голосом воскликнул он, видя, что Элламария вот-вот откроет рот. — Мне предложили снять фильм «Тристан и Изольда, или Великая трагедия королевы Корнуолла». Вот я и подумал, что ты, наверное, не станешь возражать, если роль Изольды достанется тебе!

Элламария быстро отвернулась, чтобы скрыть свое разочарование, и отпила кофе.

— Ну что, рада? — упавшим голосом спросил Боб. Даже ему самому было слышно, как он фальшивит.

— Конечно, — кивнула Элламария. — Еще бы.

Боб мысленно проклинал себя за глупость. Заметив, как задрожали его руки, Элламария все поняла и тут же прониклась к нему сочувствием. Она догадывалась, что режиссер искренне надеялся ее порадовать, а теперь сам жестоко мучился из-за своей промашки. В следующую минуту ее лицо озарилось счастливой улыбкой, и Боб едва успел отставить чашечку в сторону, как Элламария свалилась в его объятия. Быстро поцеловав его в губы и в щеку, она затараторила:

— Господи, до чего же я тебя люблю! Просто ушам своим не верю. Кино! До чего же я всегда мечтала сняться в кино! — И, сорвавшись с дивана, принялась весело порхать по комнате. Потом, остановившись, спросила:

— А когда ты об этом узнал? И почему раньше не сказал? Когда начнутся съемки?

Боб с облегчением засмеялся:

— Ну, еще не скоро. Сама знаешь — в таких делах поспешность только вредит.

— О, Боб! — вскричала Элламария, захлопав в ладоши. — Это и правда настоящий сюрприз. Господи, я просто сама себе не верю. Я — кинозвезда! Господи, всю жизнь об этом мечтала! Шекспир и кино. А теперь я добилась и того и другого. Так мы поедем во Францию и в Корнуолл? Или сначала сам на разведку съездишь? Может, прихватишь меня с собой?

Боб кивнул.

— Господи, с ума можно сойти! — заверещала она. — И на сколько? Ведь это означает, что все это время ты будешь мой!

— Забавно, — усмехнулся Боб. — А я почему-то думал, что это ты будешь моя!

Элламария прильнула к его груди, а он погладил ее по голове. Сам же мысленно поздравил себя, что дешево отделался.

Элламария была счастлива. Она всегда мечтала быть рядом с ним, работать вместе. И несмотря на жестокое разочарование, которое испытала несколько минут назад, Элламария твердо знала, что в один прекрасный день ее мечта осуществится и Боб будет принадлежать ей. Навсегда.

— Во сколько тебе надо уходить? — спросила она, поворачивая его запястье, чтобы посмотреть на часы.

— Примерно через полчаса. Мне придется сначала вернуться в театр — я там кое-что оставил.

— Да что ты, — изумилась Элламария. — А я думала, что ты все захватил.

— Нет, — сокрушенно покачал головой он. — Я только сейчас сообразил, что забыл там кое-какие вещи.

— Может, сценарий? — спросила она, сверкнув глазами.

Боб расхохотался.

— Нет, — ответил он и тут же спохватился. Надо было сказать «да».

— А что тогда? — Элламария и сама не могла понять, чего добивалась. Ей было вовсе не так уж важно, должен он вернуться в театр или нет. Однако что-то в поведении Боба неуловимо подсказывало ей: он не хочет, чтобы она об этом знала.

— Ничего особенного, — сказал он, отводя глаза в сторону. — Так, ерунда.

— Тогда почему тебе так уж обязательно туда заезжать? — спросила Элламария, понимая, что поступает глупо, но уже не в силах себя остановить.

— Просто мне надо, вот и все, — отрезал Боб, уже начиная раздражаться.

— Так что же это такое?

Боб вздохнул.

— Ну, ладно, — медленно произнес он. — Это рождественский подарок.

Элламария выпрямилась. Сердце ее заколотилось.

— Для нее, да?

— Да, — сокрушенно кивнул Боб и взял се за руку.

Но Элламария отдернула ее словно ужаленная. Господи, ну почему он не мог соврать? Кто его тянул за язык?

Впрочем, да… А ведь в последние недели она буквально из кожи вон лезла, чтобы отвлечься от мыслей о Рождестве. О том, что Боб собирается провести его со своей благоверной. А она останется одна. Ее родители не смогли (или не захотели) прилететь, а у нее самой возможности побывать дома тоже не было.

— Элламария! — произнес он умоляюще.

Она не ответила.

— Извини. Зря я тебе сказал.

Элламария решительно встряхнула головой.

— Ничего, — сказала она наконец. — Я сама виновата.

Нечего было к тебе приставать. Ясно же, что ты должен был купить подарок своей жене. Я просто сама не знаю, что на меня нашло.

— Ты же знаешь, как я хотел бы встретить Рождество с тобой, — промолвил он, слегка кривя душой.

— Честно?

Боб кивнул.

С минуту Элламария молчала, а он терпеливо дожидался, пока она заговорит. Когда она наконец нарушила молчание, то сказала именно то, чего он больше всего боялся.

— А знаешь, — сказала она, глядя в сторону, — о чем я подумала несколько минут назад, когда ты сказал, что припас для меня сюрприз?

Боб напрягся и устало провел пальцами по глазам.

— Ты знаешь, что я надеялась услышать?

— Да.

Элламария посмотрела на него в упор.

— Я надеялась услышать, что ты уходишь от жены.

— Я знаю. Извини.

— Вот что сделало бы меня самой счастливой на свете, — добавила она. — Моя мечта — всегда быть вместе с тобой!

Боб взял ее за руки и посмотрел прямо в глаза.

— Скоро мы будем вместе. Непременно. Обещаю. Просто… — Он замялся, затем продолжил:

— Не так легко одним махом обрубить одиннадцать с лишним лет своей жизни.

— Ну, может, ты просто честно ей признаешься, что завел другую женщину? Не может же она тебя удерживать силой, зная, что с ней ты несчастлив. Тебе ведь плохо с ней. Боб? Ты же хочешь быть со мной, да?

— Конечно, дорогая.

Элламария всплеснула руками.

— Ну так признайся же ей! Расскажи про нас.

— Хорошо, постараюсь.

— Нет, — покачала головой Элламария. — Пообещай мне, Боб. Поклянись, что расскажешь.

Он посмотрел в сторону, лихорадочно размышляя. Что делать? Что сказать?

В это мгновение Элламария прикоснулась к его щеке и, заставив повернуть голову, заглянула ему в глаза.

Ее взгляд был затуманен и преисполнен мольбы, как у ребенка, выпрашивающего долгожданную игрушку. Ну как ей отказать? Боб улыбнулся и кивнул.

— Хорошо, — промолвил он. — При первой же возможности я ей все расскажу.

И тут же проникся глубочайшим отвращением к самому себе.

Элламария восторженно прильнула к нему.

— Боже, как же я тебя люблю! — вскричала она. — Ты никогда не пожалеешь, клянусь! Со мной ты будешь счастлив.

— Не сомневаюсь, — сухо произнес он.

Из-за закрытой двери кабинета Билла Прюитта доносились монотонный гул голосов и стрекотание пишущих машинок. Все обсуждали одно и то же. Дженнин Грей не явилась на съемки утром в четверг. Честолюбивая Дженнин Грей, для которой не было в жизни ничего важнее работы, пропустила съемки.

Недоуменно покачав головой, Билл закрыл глаза и тяжело вздохнул. Он догадывался, о чем все сейчас говорят.

Что Дженнин Грей относится к своему делу свысока, убеждена, что достойна куда большего, и, не явившись, просто лишний раз подчеркнула свое высокомерие. Он решил поговорить с самой Дженнин Грей.

Однако пока разговор у них не клеился. И как после этого он может хоть попытаться ее выгородить, если она наотрез отказывается сказать, где была вчера утром?

Билл Прюитт снова вздохнул и отвернулся от окна.

Дженнин, понурив голову, сидела у его стола, нервно теребя носовой платочек.

— Джен, — сказал Билл и тут же заметил, как напряглись ее плечи. Подойдя поближе, он произнес:

— Посмотри на меня, Джен.

Дженнин Грей приподняла голову, и он заметил, что се веки опухли, а глаза покраснели от слез.

— Если не хочешь рассказать, где была, то придумай хотя бы что-нибудь. Наври с три короба, по только не талдычь о своем сожалении.

— Дженнин всхлипнула и помотала головой:

— Не могу, Билл. Хоть убей, не могу.

— Тогда скажи правду, — настаивал он. — Если хочешь, я поклянусь, что буду нем как рыба. А начальству тогда совру. Согласна?

Дженнин снова повесила голову. Господи, ну что ей делать? Будучи в здравом уме, она и сама не могла поверить в реальность существования миссис Грин. Вспомнив об этом, она поневоле содрогнулась, а к горлу подступила тошнота. Такое чувство она испытала, проснувшись утром в крохотном номере брайтонского отеля и обнаружив рядом с собой двоих голых юнцов, которые мирно посапывали, обнимая ее во сне. Нахлынувшая волна отвращения заставила Дженнин судорожно сглотнуть. Впрочем, это отвращение было ничто по сравнению с ненавистью, которую она испытывала к своим любовникам. Боже, что они только не выделывали с ней этой ночью!

— Неужели вы не можете сами придумать что-нибудь? — спросила она, устремляя на Билла молящий взгляд, но тут же отвела глаза в сторону. Мольба, а скорее даже боль, которую он прочитал в ее глазах, заставила его согласиться.

— Хорошо, — кивнул он. — Только сейчас я бы посоветовал тебе уехать домой. Не знаю, что с тобой стряслось, но выглядишь ты ужасно. Как считаешь, завтра сможешь прийти?

Дженнин молча кивнула и встала, собираясь уйти.

— Джен, — окликнул ее Билл, когда она уже была у двери. Дженнин обернулась. — Выше нос, девочка. Страшнее смерти ничего не бывает.

Она горько усмехнулась:

— Бывает, Билл. Очень даже бывает.