"Серебряный каньон" - читать интересную книгу автора (Ламур Луис)

Глава 16

Джолли Бенара сидел на корточках и рисовал пальцем на песке. Он съежился от утренней прохлады, правый глаз сощурился от табачного дыма.

— Это место, которое вы зовете амфитеатром — вот оно, здесь. Сразу за этой скалой есть тропа. На хорошей, привычной к горам лошади вы сможете проехать. Доберетесь до верха и окажетесь на мезе, над Темным каньоном. Тропа пересекает ее — это миль шесть. Там есть седловидная скала — как увидите, поезжайте к ней. Оттуда начинается тропа, если только ветер не разрушил ее.

Джонатан собрал для меня сорок голов скота. Засунув винчестер в седельный чехол, я вскочил на Серого.

Мы начали гнать скот, но стадо не хотело трогаться в путь; животным нравилось в Тополевой промоине, и они собирались оставаться там и впредь. В конце концов нам удалось расшевелить стадо, и мы двинулись к холмам. Джонатан сопровождал нас, но должен был покинуть, как только мы доберемся до каньона.

Свой спенсер он держал в руке — худощавый, высокий юноша, узкобедрый и сутуловатый. От утреннего холода лицо его чуть посинело. Он молчал.

Я тоже не был расположен к разговорам. Мысли мои были далеки от дела, которым я сейчас занимался. Гнать стадо вверх по каньону было совсем не сложно: ни один бычок не мог повернуть назад, не столкнувшись с нами; им оставалось только неохотно двигаться вперед. Не думал я и о загадочных всадниках, следы которых заметил Ник Бенара.

Действительно ли там была Мойра? И если да — слышала ли она мой зов? Я нетерпеливо ускорил шаг. Я был сердит на себя и на нее. Почему она так поступала? Она верила, что ее отца убил я? Кеневейл и Чепин почти сразу отказались от своих подозрений… Но были и другие, до сих пор считавшие виновным меня.

Я раздраженно наблюдал за стадом, погоняя его быстрее, чем необходимо. Джонатан посмотрел на меня, но не произнес ни слова, продолжая ехать рядом.

В амфитеатре скот разбрелся по пастбищу, останавливаясь, поднимая головы и оглядываясь вокруг. Вскоре животные почувствуют себя здесь как дома. Мы отъехали в сторону, наблюдая.

Не было слышно ни звука, кроме журчания воды по камням. Джонатан сунул винтовку в кобуру и перекинул ногу через луку седла. Свернув сигарету, он посмотрел на меня.

— Хотите, чтоб я составил вам компанию?

— Спасибо… Нет.

— Тогда я побуду немного со скотом, — проговорил он, поднося к сигарете зажженную спичку. — Вдруг какой-нибудь корове захочется вернуться обратно.

Он сунул ногу в стремя.

Я думал о Мойре.

— Не принимайте все так близко к сердцу, Мэтт. Вы слишком нервничаете.

— Спасибо… Я постараюсь.

Конечно, он был прав. Расстроенный бегством Мойры прошлой ночью, я был слишком раздражителен, а в таком состоянии в разведку ехать плохо. Мне действительно хотелось драться.

Тропа, о которой говорил Джонатан, хорошо сохранилась. Посмотрев наверх, я отступил немного и взглянул снова. В этом месте скала из красного песчаника поднималась футов на семьсот. Тропа была бровью на лице скалы — пугливой лошади ее никогда не одолеть. Но Серый был не пуглив, он вырос в горах. Думаю, он смог бы пройти и по натянутой проволоке.

Мы неспешно тронулись в путь. Близился полдень, солнце пригревало все жарче. Скала, по склону которой проходила тропа, находилась в начале узкого каньона. До противоположной стены было меньше пятидесяти футов, а по мере того, как я поднимался, расстояние становилось все меньше, пока не стало таким, что я почти мог до нее дотянуться. Я продвинулся уже почти на тысячу ярдов в глубь каньона, когда неожиданно оказался на вершине мезы. Место здесь было плоское, усеянное пучками редкой травы; поодаль росло несколько кустов можжевельника.

Неподвижно сидя в седле, я внимательно осмотрел вершину мезы. Теперь я буду приближаться к людям, не желающим быть замеченными. Честному человеку нечего здесь делать, а если это Слейды — нельзя забывать, что они искусные охотники за людьми и опасные противники.

Ветер здесь дул непрерывно. Над головой раскинулось бескрайнее синее небо, лишь несколько одиноких облачков плыло в вышине.

Я шагом тронул лошадь вперед, высматривая седловидную скалу. Меза простиралась далеко во всех направлениях. Воздух был полон аромата полыни и кедра. Здесь и там виднелись пучки файв-спота, пурпурно-розового цветка пустыни с ярко-красными пятнышками на лепестках, а также какие-то низкие кустики. От утренней прохлады не осталось и следа.

Неожиданно я увидел перед собой темный горб скалы — она и в самом деле походила на седло. Шагом я осторожно приблизился к ней, оглядываясь и настороженно ловя глазом любое движение.

Возле скалы я спешился, чтобы дать Серому отдохнуть и пощипать редкой травы. Некоторое время спустя я обнаружил в скале, сложенной темной вулканической лавой, довольно глубокую нишу. Я завел туда Серого, укрыв от посторонних глаз и палящих солнечных лучей. Сам я растянулся неподалеку на траве. Путь был долгий, я встал рано, не выспался, а потому уже через несколько минут задремал. Это был не сон, но и не бодрствование. Так прошло около получаса, и вдруг я расслышал стук копыт лошади, шедшей рысью.

Мгновенно вскочив на ноги, я быстро подошел к Серому и тихонько заговорил с ним. Конь расслабился, выжидая. Всадник приближался. Вытащив винчестер из чехла, я ждал, держа его у бедра.

Потом сообразил, что всадник проедет возле дальнего конца скалы — там, где, по словам Джолли, проходила тропа. Стараясь не шуметь, я поспешно взобрался на самую седловину горы. Найдя место, откуда мог видеть ту часть мезы, по которой пролегал путь всадника, я укрылся за валуном.

Прошла минута… Другая… Наконец показалась лошадь, сменившая рысь на шаг. В седле сидел настоящий великан — я знал лишь одного такого человека.

Морган Парк!

На тропе, по которой он ехал, я с трудом различал следы других лошадей. Понаблюдав за ним несколько секунд, я скользнул вниз. Ведя Серого в поводу, я обогнул скалу с таким расчетом, чтобы каменная громада укрывала меня от случайного взгляда Парка, а сам я мог видеть тропу впереди.

Проехав около мили, Парк свернул к мезе и исчез.

Я выждал три… четыре… пять минут — Парк мог остановиться, чтобы посмотреть, где же он проехал. Потом я сел в седло и поехал параллельно его следам. Отпечатки копыт его крупной лошади были легко различимы, и я изучал их. Заодно я приглядывался и к другим следам, которым было уже несколько дней.

День выдался жаркий. Туманная пелена застилала горизонт. Дрожащее марево жаркого воздуха тонкой вуалью размывало очертания далеких холмов Суит-Элис, и они казались краем видимого мира. Время от времени тропа приближалась к краю мезы, и я мог смотреть сверху на бесконечный лабиринт каньонов.

Но когда я доехал до места, где исчез Парк, тропа, вместо того чтобы пойти, как я ожидал, на край мезы, просто пошла под уклон. По-видимому, меза тянулась отсюда до самого подножия Суит-Элис. Однако, зная рельеф местности, я вполне мог предположить, что тропа пересечет полдюжины каньонов прежде, чем доведет до холмов. Моргана Парка нигде не было видно — он исчез.

Проехав еще немного, я остановился у развилки. Под ногами здесь была голая скала, и, сколько ни смотри, определить, в какую сторону направился Парк, было невозможно.

Наконец, доверившись случаю, я выбрал направление ближе к обрыву мезы. Неожиданно край скалы расступился, и стала видна крутая осыпь. По описанию братьев Бенара я узнал Пойсон-каньон. Спустившись по осыпи, я оказался на его узком дне.

Попадись мне здесь всадник — не миновать бы стрельбы. Никто не смог бы подняться обратно по этой осыпи, продвигаться можно было только по дну каньона. Я вытащил винтовку и ехал, держа ее в руке.

Песчаное дно было усеяно камнями всех форм и размеров. По обе стороны вздымались отвесные скалы. Растительности почти не было, зато попадалось множество перепутанных сухих корней, занесенных сюда потоками, проносившимися по этим каньонам после дождей.

Внезапно запахло дымом.

Остановившись, я ждал — прислушиваясь и втягивая воздух; через секунду снова потянуло дымком костра.

Поблизости никакого укрытия не было, и я провел лошадь немного дальше. Справа открылся каньон, сплошь заросший кустами манзаниты. Спешившись, я завел туда Серого. Продравшись сквозь заросли, я нашел небольшую, поросшую травой полянку. Здесь я привязал лошадь и, сняв сапоги, дальше стал красться в носках.

Воздух в каньоне был недвижим. Стояла страшная духота. Пот лил с меня градом. Рука, державшая винтовку, взмокла. Осторожно, избегая колючек, я пробрался сквозь заросли манзаниты и оказался между огромными валунами. Поблизости росла купа диких абрикосовых деревьев — я спрятался за ними и какое-то время выжидал. Потом стал продвигаться вперед — теперь уже на коленях.

Воздух был так раскален, что, казалось, обжигал при дыхании. Листья кустарника источали приятный, острый аромат. Сквозь него снова пробился легкий запах дыма. Потом я расслышал слабый шорох камешков и легкое звяканье сковороды о камень.

Под прикрытием густого кустарника я пополз вперед. Гревшаяся на камне ящерица вытаращила на меня глаза; бока ее пульсировали. Я шевельнул рукой, и она сразу исчезла, оставляя на песке крохотные следы. Заслышав тихие голоса, я замер; потом подполз чуть ближе, чтобы разобрать слова. Спрятавшись за валуном, я залег и стал слушать.

— Нет смысла бриться… Все равно в Хеттен теперь не попасть.

— Они со Слейдом что-то затевают… нам надо будет поторапливаться.

— Не нравится мне это.

— А тебя никто и не спрашивает. Все решит Слейд.

Снова звякнула сковородка.

— И вообще, чего ты дергаешься? Прежде чем придет наш черед, Слейд уже сделает все самое трудное. В «Ту-Бар» два-три человека — и все. И на «Боксед-М» ненамного больше.

— Этот громила и сам мог бы все сделать.

— А за что тогда нам платили?

Последовало молчание. Пот стекал по спине, колени затекли, но я не смел пошевелиться. Видеть я ничего не мог, потому что заросли достигли края их лагеря. Осторожно, стараясь не произвести ни малейшего звука, я положил винтовку, вытер ладони о рубашку и снова взял оружие в руки.

— Пиндер сегодня совершит рейд. Может, тем все и решится.

Пиндер… Рейд…

На мое ранчо? Куда еще, как не на мое ранчо? Пока я лежу здесь, в кустах, Малвени и братья Бенара, может быть, сражаются. Я подобрался — и расслабился. Вовремя мне все равно туда не успеть, да и парни Бенара — не цыплята. Не говоря уже о Малвени. Позиции у них надежные, воды и провианта вдоволь.

— А кто возьмет Бреннана?

— Почем я знаю? Может, тот здоровяк.

— Охотно уступаю.

— Допивай кофе. Я хочу прибрать.

— Рано. Еще Слейд не ел.

Снова наступило молчание. Я потихоньку выпрямил ногу, потом стал отползать от валуна назад, сквозь заросли. Ветка зацепилась за рубашку и выпрямилась с сухим, скребущим звуком.

— Что это?

Я замер, затаив дыхание.

— Да брось ты! У тебя нервы разыгрались.

— Нет. Я что-то слышал.

— Может, койот.

— Так близко? Ты с ума сошел!

Послышались шаги. Я поднял винтовку, мысленно прослеживая обратный путь к тому месту, где оставил Серого. Куда могли деться Морган Парк и Слейд? Возможно, мне придется уезжать отсюда второпях, а другой дороги, кроме как по осыпи, я не знал. Подниматься же там под огнем будет невозможно.

— Все-таки хочешь полезть туда? Выходит, ты и впрямь спятил. — Говоривший хихикнул. — У тебя слишком богатое воображение. А если там в самом деле кто-то есть? Что от тебя останется? Он ведь увидит тебя первым…

Шаги замедлились — человек явно колебался. Донесся шорох трущейся о ветки кожи, и я положил палец на спуск. Я знал, где он стоял, и на таком расстоянии не мог промахнуться. Что бы ни случилось потом, этого первого можно было считать мертвым.

Он тоже все понимал, и это не доставляло ему никакого удовольствия. Я почти видел, что у него сейчас проносилось в голове. Он решил сделать вид, что ничего не слыхал.

Он все еще стоял там, когда я рискнул продолжить отступление. Из лагеря не доносилось ни звука, и я, крадучись, добрался до лошади. Усевшись в седло, я тихо выехал из заросшего каньона и направился назад, к осыпи. Однако, достигнув ее, проехал мимо. За поворотом я остановился и, достав платок, вытер лицо. А потом, по-прежнему шагом, направил Серого в глубь незнакомого каньона.

Я узнал, что хотел. Слейд и его банда были здесь и готовились нанести удар. Сегодня они встречались с Морганом Парком…

А завтра?