"Мустанг" - читать интересную книгу автора (Ламур Луис)

Глава 8

Стало быть, я уволен, и ничто теперь меня не удерживает. Пенелопа Хьюм не произнесла ни слова, чтобы остановить меня. За нее я больше не отвечал. А места эти были мне не по вкусу. Иное дело настоящие горы, покрытые лесами, или бескрайние равнины.

Кроличьи Уши — это нагромождение базальтовых скал или, если хотите, лавы. К северу отсюда шла цепочка древних вулканов, которые когда-то буквально разодрали землю и залили ее лавой. Там хозяйничал ветер.

Как я говорил, Кроличьи Уши едва ли можно было назвать горой — большой холм с осыпями по склонам. Их вершины поднялись над равниной на высоту около тысячи футов.

Сделав широкий круг, я выехал к одноименному с горой ручью, напоил коня и направился вдоль берега на запад. На северо-западной стороне горы я нашел укромное местечко, скрытое кустарником и низкорослыми деревцами, с зеленым лужком, подпитываемым стоками с вершины. Пустил мустанга пастись на траве и, сменив сапоги на мокасины, поднялся на одну из вершин. Солнце заходило, и его последние лучи косо били в склон, обрисовывая все его неровности.

Из кустов у ручья Кроличьи Уши поднималась тонкая струйка дыма. Похоже, там устроили лагерь Лумис, Пенелопа и Флинч.

На востоке, милях в семи-восьми отсюда я заметил слабенький дымок рядом с белым пятном. Это белое пятно не могло быть не чем иным, как брезентовой крышей фургона. Карнсы или кто-то другой?

А что с Хукером? У него прострелено плечо. У Текса и Чарли Хэрста завтра будет разламываться от боли голова. Бросят ли они свою затею? Я решил, что едва ли.

Уильям Коу со своей бандой наверняка сидит в форте. Ребята у него крепкие, и сам Коу — парень боевой, готов драться по поводу и без повода; если уж на то пошло, то повод-то он всегда найдет.

Его банда совершала набеги на городок Тринидад и забиралась на восток до самого Доджа, они украли огромное правительственное стадо из Форт-Юниона. Хладнокровия и смелости им не занимать. Если Коу решит отомстить за своих ребят, мне несдобровать.

На северном склоне Кроличьих Ушей все овраги скатывались к ручью Сьенекилья. Где тупиковый каньон, мне было неизвестно, он мог лежать в любом месте от горы до ручья или даже находиться на другом склоне.

Спустившись с вершины, я перевел коня на свежую траву и сварил себе кофе, подкидывая в костер сухие дрова, которые почти не давали дыма. Лагерь разбил так, что огонь не был виден с расстояния больше пятнадцати футов.

Человек, скрывающийся от закона или путешествующий по индейским землям, быстро учится находить укромные убежища. От этого зависит его жизнь. А если он много ездит, как я, например, то скоро запоминает такие места.

Сидя у костра, почистил револьвер, на всякий случай положив винчестер рядом. Затем проверил оба ножа. Тот, что я носил в потайном кармане на спине за воротником рубашки, должен легко выходить из чехла. Но пару раз мне пришлось продираться сквозь чащобу, и в чехол набились листья и мелкие ветки, а нож в скором времени мне понадобится, это я знал точно.

Позже, лежа на одеялах, я смотрел сквозь листья на звезды. Костер прогорел до углей, кофейник был почти полным. Несмотря на усталость, спать не думал. Притаившись, старался уловить тихие звуки ночи: шуршание насекомых, шорохи птиц и ночных животных. Все они были мне знакомы. Однако в разных местах оттенки их меняются — по-своему трещат сухие ветви, шелестит трава и листва. Всегда, прежде чем заснуть, я долго вслушивался, чтобы запомнить голоса природы. Этому научился у старого пастуха-мексиканца, бродившего в горах с отарой овец.

Конечно, мустанг был рядом, а никто лучше дикой или полудикой лошади не предупредит человека об опасности. Если уж на то пошло, во мне текла та же кровь, и я сам был полудиким мустангом, бродящим по бескрайним прериям и высоким холмам.

А Пенелопа…

Не время думать о ней. Я с усилием откинул мысли о девушке и заставил себя просчитать ситуацию. Сильвии Карнс и ее братишкам необходимо было заполучить золото, они не остановятся ни перед чем, чтобы наложить на него руки. Знаю немало людей, которые будут убивать из-за денег, ненависти и еще черт знает из-за чего. Кроме Карнсов мне не попадалось ни одного, кто готов был убивать только ради того, чтобы убивать.

Ясно как божий день, что кофе, который приготовила мне Сильвия, был отравлен. Неизвестно, сколько трупов они оставили за собой или сколько еще оставят.

Лумис тоже охотится за золотом, и пока Пенелопа ему нужна. Он не тронет девушку до того, как найдет сокровища, а потом? Вот тогда Пенелопе Хьюм придется постоять за себя. И окажется она одна против зрелого мужчины, а может, и двоих.

Действительно ли она хотела продолжать путь без меня? Или ее заставили отказаться от моих услуг? Там, возле повозки она ни разу не глянула в мою сторону. Возможно, ее просто уговорили, однако не исключено, что и пригрозили.

Закон и порядок придуманы для того, чтобы защищать женщин, охранять их свободу. Однако на Диком Западе безопасность женщины зависела от окружающих ее мужчин. Здесь по закону живут только в городишках. Ни один шериф не станет выезжать на незаселенные земли, а федеральные агенты появляются лишь на Индейских Территориях. А кто вообще на свете знает, где находится Пенелопа Хьюм и куда собирается? Лумис наверняка позаботился о том, чтобы отъезд девушки из родных мест был окутан плотным туманом. Если она пропадет без следа, никто не задастся вопросом, куда она делась. В западных землях исчезло много мужчин и женщин, они остались лежать в безымянных могилах, а то и вовсе без могил. Пенелопе ничего не грозит, пока они не обнаружат золото либо не поймут, что его им не найти; после этого она станет добычей любого.

Конечно, она красива, конечно, она городская девушка. Оба качества не в ее пользу: красивые часто попадают в неприятности, а городские не имеют представления, как вести себя вдали от цивилизации. И все же! Я жалел, что оставил ее без присмотра.

Так я размышлял, усаживаясь в седло и спускаясь с горы. Ехал, стараясь держаться поближе к любому укрытию, чтобы остаться незамеченным. Найти тупиковый каньон хоть и трудно, но для меня легче, чем для Лумиса или Карнсов.

Допустим, я попаду в него первым и выкопаю золото? Кто успел, тот и съел, разве не так? Все правильно, и тем не менее мысль эта мне не нравилась. Я не беспокоился о Сильвии — такие как она не пропадут. Пенелопа же совсем другая, грешно оставить ее без гроша.

Передо мной открывался каньон, по которому я спускался. По берегам ручья и на склонах шумели деревья. Замедлив шаг коня, я огляделся, стараясь заметить что-то необычное.

Отсюда выеду на равнину, найду тупиковый каньон и, если повезет, золото. Затем вытащу из беды Пенелопу.

Впереди раскинулись заросли низкорослого кустарника, сбоку по склону высились сосны. Я начал огибать огромный валун, когда краем глаза поймал вспышку света и пригнулся. Что-то со страшной силой ударило меня в голову, мустанг рванул в сторону. По каньону гулко прокатилось эхо двух выстрелов. Очнувшись, я увидел, что лежу посреди скал в растекающейся по песку багровой луже.

Инстинкт требовал, чтобы я отполз с того места, где упал, но я не мог пошевелить даже пальцем. Сознание подсказывало, что надо во что бы то ни стало подняться и уходить, но я ничего не мог поделать.

Крик раздался совсем близко:

— Ральф! Стой, где стоишь! Я стреляю лучше тебя, и если ты сделаешь хоть шаг, прострелю тебе ногу!

— Не будь дурочкой, Пен! Мы приехали помочь тебе. Если бы ты знала про Лумиса то, что знаем мы…

— Мне не нужна помощь. Оставь этого человека в покое.

— Но он тоже охотится за золотом! Нам следует от него избавиться.

— Не лезь не в свое дело, Ральф! Забирай Сильвию и Эндрю и возвращайся домой. Вы не знаете, где спрятано золото, вам его не найти.

Ральф рассмеялся, и в смехе его слышалось злорадство.

— А нам не надо его искать. Вы с Лумисом сами принесете его нам на блюдечке.

— Ты слышал, что я сказала, Ральф. Уходи и оставь этого человека в покое.

— Я добью его, Пен, если он еще не подох.

— Ральф, — Пенелопа говорила спокойно, но твердо, — если ты сделаешь хоть одну попытку, я раздроблю тебе ногу, могу и две, и оставлю лежать здесь. Никто тебя не найдет, кроме стервятников.

Не знаю почему, но убийца ей поверил, наверное, он знал ее лучше, чем я.

Все это время я неподвижно лежал среди скал. Казалось, меня парализовало. Я все слышал, видел, но двигаться не мог. Если бы эта девушка не стояла неподалеку с винтовкой в руках, Ральф непременно пристрелил бы меня. Она спасла мне жизнь.

Через некоторое время Пенелопа тихо, чтобы мог слышать только я, произнесла:

— Мистер Сэкетт, с вами все в порядке?

Вопрос был дурацкий. Неужто она думала, что я валялся бы тут, если бы со мной все было в порядке? Я попытался заговорить, но вместо слов у меня вырвался лишь слабый хрип. Попробовал пошевелиться, — боль пронизала все тело, но ничего не произошло.

Затем я услышал ее шаги, по крайней мере я надеялся, что ее.

Пенелопа уверенно, словно всю жизнь только этим и занималась, спустилась по камням, поминутно оглядываясь, чтобы проверить, не подкрадывается ли кто-нибудь. Она остановилась рядом со мной, и я посмотрел ей в глаза.

— Слава Богу, вы живы, — сказала она и нагнулась ко мне. — Нам нельзя здесь оставаться. Ральф вернется с остальными. Он знает, что вы ранены.

Она положила мою руку себе на плечи и попыталась обнять меня, но была слишком слабой.

Я изо всех сил старался заговорить, и наконец мне удалось произнести одними губами:

— Коня… Приведите моего коня.

Пенелопа быстро выпрямилась и так же быстро ушла.

Теперь я старался пошевелить головой, когда получилось, уцепился пальцами за камень и подтянулся. Камень остался на месте, а я чуть-чуть сдвинулся. Очень осторожно и медленно я попытался поднять руку, чтобы схватиться за скалу, однако сил совсем не осталось, и рука упала на песок. Пальцы не слушались, голова раскалывалась, в висках стучало. Я не думал, что серьезно ранен. Может быть, просто не осмеливался так думать, потому что быть тяжело раненным здесь — значило умереть. И тем не менее, я ранен в голову, меня временно парализовало.

Для человека, который всегда полагался лишь на силу мышц и быстроту реакции, худшего положения не придумаешь. Умение работать и стрелять давало мне средства к существованию, без этого я ничто. У меня не было образования, и если больше нельзя рассчитывать на свои мускулы, как жить?

Обнаружив, что могу сгибать и разгибать кисть другой руки, я уцепился за край скалы, подтянулся и встал на четвереньки.

Мне надо было немедленно убираться отсюда. Подонки Карнсы вернутся. Они захотят убедиться, что со мной покончено, увидеть труп, а если я еще жив, добить.

Возвратилась Пенелопа, ведя в поводу жеребца. Удивительно, что он подпустил ее к себе, ведь мустанги очень настороженно относятся к незнакомым людям. Однако эту девушку отличала какая-то внутренняя сила… и смелость тоже.

Подойдя ко мне, Серый нервно всхрапнул, почуяв кровь. Я ласково уговаривал его:

— Спокойно, малыш, спокойно.

Рукой, которая меня слушалась, поймал стремя, Пенелопа обхватила меня за пояс и помогла выпрямиться. Но когда конь сделал первый шаг, я чуть не упал, и только поддержка Пенелопы не дала мне рухнуть.

Я едва переставлял ноги и даже не переставлял, а волочил. Так мы прошли футов двадцать, когда Пенелопа, оглянувшись назад, вдруг отпустила меня, и я на одной руке всем весом повис на стремени.

Девушка одним движением вскинула винтовку к плечу и в тот же момент выстрелила, потом еще раз. Мустанг шагом волок меня к кустам.

— Вперед, малыш, вперед, — тихонько подгонял я коня, и он шел.

Раздался выстрел, и пуля взрыхлила песок рядом со мной. Еще один, — и вторая прошла над головой. Серый подскочил, но я не отпустил стремя до тех пор, пока мы не оказались в зарослях можжевельника. Только тогда упал лицом в землю.

Пенелопа выстрелила в третий раз, затем я услышал, как она карабкается по скалам. Потом наступила тишина. Серый с раздувающимися ноздрями застыл среди деревьев. Мое лицо было залито кровью, я дрожал. Винчестер так и остался в чехле у седла, достать его мне было не под силу.

Неужели Пенелопу ранили?

Вокруг царило удивительное спокойствие. Горячо пригревало солнце. Я чувствовал запах пыли, крови и пота. Вытянув руку, отстегнул кожаный ремешок, удерживающий кольт в кобуре, вынул его и приготовился стрелять. Помахивая хвостом, мустанг потянулся к веткам кустарника, затем насторожился и поднял голову. Я с трудом сделал то же самое, но не увидел ничего, кроме корней и камней. Подо мной уже была лужа крови, моей крови.

Что случилось с Пенелопой? Вдруг она тоже ранена? И где Лумис? Почему-то я не вспомнил раньше ни о нем, ни о Флинче. А Стив Хукер и его ребята? Если они поблизости, на расстоянии нескольких миль, то должны услыхать выстрелы. На равнинах звуки разносятся далеко.

Я ухватился за выступающий над землей корень и подтянулся поближе к тонкому стволу деревца.

Хуже всего было то, что я не мог осмотреться. Прикрытие мое ненадежно, к тому же вовремя заметить подкрадывающегося я не в состоянии. Положение, прямо скажем, пиковое. Мне оставалось только лежать и ждать.

Топнул копытом конь. Где-то скатился по скалам камешек. Я положил револьвер рядом и вытер руку о рубашку. Потом начал разминать пальцы другой руки, стараясь вернуть ее к жизни. В голове стучала тяжелая боль, но кровотечение, похоже, остановилось. Через некоторое время, боясь рисковать, я снова поднял револьвер.

В горле пересохло, страшно хотелось пить. Вода была в ручье и во фляге, притороченной к седлу, однако и то, и другое оказалось мне совершенно недоступным.

Уцепившись за ствол дерева, я подтянулся и устроился в полусидячем положении. Вокруг было слишком тихо. Глядя поверх низкорослого кустарника и нагромождения камней, я искал Пенелопу, но не нашел. Внимательно оглядел устье каньона, усеянное валунами, скалистый склон и поросшую редкими деревьями равнину, полого спускающуюся к ручью.

Ничего…

А затем я услышал легкий шум за спиной. Повернув голову, посмотрел через небольшую полянку среди деревьев и кустов. Мустанг стоял с поднятой головой, раздувшимися ноздрями, глядя вправо. Я перевел взгляд туда.

Между двух кустов меските, скрывшись за опунцией, доходящей ему до груди, неподвижно стоял Эндрю. Он держал винтовку, приготовившись к стрельбе, его глаза обыскивали густой кустарник, в котором, прислонившись к дереву, сидел я.

С такого расстояния он будет стрелять наверняка.