"Венера" - читать интересную книгу автора (Фэйзер Джейн)

Глава 4

Леди Маргарет ждала возвращения деверя с плохо скрываемым нетерпением. Когда же он наконец появился в сопровождении лорда Де Винтера, ей поневоле пришлось вежливо улыбнуться, и, поприветствовав гостя, она приказала слугам поставить на стол еще один прибор.

— Как я поняла со слов Джона Кучера, братец, вы позволили Сьюзан и Полли погулять по рынку. Они еще не вернулись, и слуги на кухне с трудом управляются без них.

Леди была не в силах долее сдерживаться. Говорить она старалась, однако, как можно мягче, сохраняя при этом на губах улыбку, которая, к слову сказать, всегда выходила у нее несколько натянутой. В руках у Маргарет были пяльцы с вышиванием. Иголка быстро и непрестанно сновала по ткани. Так и не дождавшись ответа, невестка Ника продолжала:

— Мне кажется, что лишь хозяйка может отпускать слуг: откуда мужчине знать, когда они заслужили это, а когда — нет?

— Да, пожалуй, — согласился Николас. — Прошу принять мои искренние сожаления, если мое вмешательство создало для вас неудобства. Однако, по-моему, на кухне не очень-то нуждаются в помощи Полли. Впрочем, обе они скоро приступят к работе. Я велел им вернуться к обеду. — Он мягко улыбнулся. — Позволишь мне наполнить твой бокал, Ричард?

— С превеликим удовольствием! — отозвался Де Винтер, размышляя, на какую бы тему завести ему разговор с леди Маргарет. Дело в том, что почти все, о чем говорили в свете, — все эти сплетни и пересуды о политике и моде, — представляло собой, с точки зрения пуритан, дьявольское искушение. Благонравными они считали лишь беседы о религии, духовной музыке и погоде.

Легкий стук в дверь нарушил неловкое молчание.

— Обед готов, миледи, — доложила Полли, стоя на пороге в скромном переднике и чепце.

Ричард Де Винтер поднял в изумлении брови. Никогда еще не доводилось ему созерцать подобную красоту. Почувствовав на себе его восхищенный взгляд, Полли улыбнулась и, изящно поклонившись, глянула на него вызывающе-дерзко из-под роскошных длинных ресниц.

Леди Маргарет с трудом подавила возмущенный возглас. Она еще раз окинула взором одежду девушки. Ее деверь, должно быть, потратил целое состояние на покупку наряда, от которого не отказалась бы и знатная дама. Эта девчонка, разодетая в пух и прах, будет ей только мешать поддерживать среди слуг строгий порядок и дисциплину!

Хозяйка гневно посмотрела на деверя, который, казалось, не находил ничего предосудительного в манерах девчонки.

И действительно, Николас был доволен впечатлением, которое произвела Полли на Де Винтера. Понравилось ему и то, как повела себя девушка с его другом. Он знал, что так же она поступила в аналогичной ситуации и в таверне Пса. В ее поведении не было ничего непристойного или вульгарного. Разве что одно лишь невинное кокетство.

Не обращая внимания на злобные взгляды невестки, он сказал:

— Полли, прошу тебя зайти после обеда ко мне в кабинет на первый урок.

Глаза девушки радостно заблестели, и она снова поклонилась, но уже без всякого кокетства.

— Благодарю вас, милорд!

— Какие еще там уроки? — воскликнула леди Маргарет. — У нее не будет сегодня свободного времени! — И, повернувшись к двери, где все еще стояла, улыбаясь, Полли, проговорила разгневанно: — Разве нет у тебя иного занятия, кроме как торчать без дела в дверях?

Полли хотела было возразить, но, поймав предостерегающий взгляд Николаса, вовремя прикусила язычок. Она знала, что леди Маргарет — ее непримиримый враг, лорд же Кинкейд — не менее могущественный друг. Девушка была уверена, что он защитит ее от любой несправедливости. И все же… Покровители не держат своих подопечных на кухне. Они снимают для них квартиры, где можно и обучаться спокойно грамоте, и заниматься без помех, чем захочется. Если бы она была любовницей лорда, все, вероятно, обстояло бы иначе.

С такими вот мыслями Полли быстро вышла из гостиной.

— Какие еще там уроки? — повторила Маргарет. — Я думаю, лорд Де Винтер, мой братец лишился рассудка. Находит на улице замарашку-бродяжку и требует, чтобы с ней обращались как с близкой родственницей!

Она засмеялась, ожидая, что присутствующие оценят ее остроту, но этого не случилось.

— Я обещал девушке, что научу ее читать и писать, — объяснил спокойно Николас, прерывая неловкое молчание. — Она человек сообразительный. Так почему бы не помочь ей?

— А что подумают другие слуги, видя, как вы нянчитесь с ней? Это крайне непристойно — поощрять стремление простолюдинов изменить свой общественный статус, определяемый их принадлежностью к низшим слоям населения, — сказала Маргарет и, поджав губы, подвинула к гостю блюдо с тушеным фазаном. — Манеры у этой нахальной девчонки как у настоящей распутницы. Тебе, братец, понадобится хорошая узда, чтобы держать ее в повиновении.

Николас и Ричард переглянулись. Лорд Де Винтер давно уже привык к сварливости невестки своего друга, но сегодня она превзошла самое себя.

— Может быть, вы отложите вашу брань на другое время? Не забывайте, что у нас гость, сестра, — резко заметил Николас. — Мне кажется, лорду Де Винтеру скучно слушать все это.

Леди Маргарет густо покраснела, и Де Винтер, чтобы разрядить обстановку, не замедлил отпустить искусный комплимент по поводу изящно сервированного и обильного стола.

Когда трапеза наконец завершилась, ко всеобщему облегчению, леди Маргарет вышла из-за стола, и джентльмены остались одни.

— Что скажешь? — спросил Николас.

— Думаю, у тебя теперь будет масса неприятностей, — засмеялся Де Винтер. — Твоя невестка не успокоится до тех пор, пока ты не уберешь девушку из дома.

— Ты считаешь, что мне не справиться с Маргарет? — проговорил Николас, разжигая трубку.

— Мужчине трудно сладить со сварливой бабой, друг мой, — весело ответил Де Винтер. — И, по правде говоря, я не очень-то виню Маргарет: здесь есть от чего прийти в отчаяние. Никогда прежде не видел я подобной жемчужины. Девушка определенно создана не для простых ролей, и уж, конечно, в ней нет и следа пуританского ханжества.

Николас улыбнулся:

— Одно с другим несовместимо — ханжество и те качества, коими должен обладать нужный нам человек. — Он вдруг нахмурился. — Как ты думаешь, сможет она выполнить наше задание?

— Трудно сказать. Ясно одно: Том Киллигрэ не в силах будет отказаться от нее, — задумчиво сказал Де Винтер. — Эта прелестная девушка украсит собой любой спектакль. И герцог Букингемский обратит на нее внимание, как только она выйдет на сцену. Одним словом, в самый короткий срок Полли окажется в его постели. Нет такой женщины, которая бы устояла перед тем, что он предлагает. — Ричард пожал плечами. — Если ты и впредь будешь постоянно находиться возле нее, то не вижу причин, почему бы твой план не сработал. Однако, как я уже сказал, потребуется немало терпения и упорства, прежде чем тебе удастся завоевать ее преданность. Если герцог заплатит что-то ей за услуги, то тебе, чтобы одержать над ним верх, придется платить втрое больше.

— Какой цинизм! — произнес с улыбкой Николас. Он был полностью согласен с Де Винтером: несомненно, герцог Букингемский с его несметным богатством и связями может предложить Полли, ищущей славы и успеха, гораздо больше, чем лорд Кинкейд.

— Однако, кроме славы и денег, есть и другие ценности, — заметил Ник рассудительно. — Такие, например, как любовь и благодарность, друг мой, — то, о чем мы с тобой недавно говорили. Что же касается умственных способностей девушки, то время покажет, соответствуют ли они ее красоте.

Друзья вошли в рабочий кабинет лорда Кинкейда. Ричард уселся в мягкое кожаное кресло у камина, а Николас занялся поиском первой книги для чтения.

— Лучше всего, наверное, начать с Библии, — проговорил он с улыбкой. — По крайней мере, это будет приятно Маргарет.

Ник открыл толстый фолиант в роскошном переплете из телячьей кожи и позвонил в колокольчик.

— Слушаю вас, милорд, — войдя, сказала Сьюзан. Глаза ее радостно сияли. Видно было, что она не забыла щедрости своего господина.


— Пришли ко мне Полли, — попросил Николас, поднимая голову от книги.

Служанка, замявшись, произнесла нерешительным тоном:

— Миледи приказала Полли почистить столовое серебро.

Лорд Кинкейд нахмурился:

— Этим делом можно будет заняться и потом. Передай же Полли, что я жду ее.

— Да, милорд, — ответила Сьюзан, неловко кланяясь, и вышла из комнаты.

— Вот будет шуму! — улыбнулся Ричард. — Как объяснит Полли своей хозяйке, почему данное ей поручение осталось невыполненным?

— Уж не хочешь ли ты сказать, друг мой, что мне следует отказаться от своего плана?

— Вовсе нет, но тебе надо действовать осмотрительно, — проговорил Де Винтер.

Полли, казалось, совсем не беспокоило то обстоятельство, что ей пришлось ослушаться хозяйку. Количество столового серебра в доме лорда Кинкейда было устрашающе велико, и справиться с поставленной перед ней задачей в одиночку было попросту невозможно.

Девушка стремительно, без всяких церемоний ворвалась в кабинет милорда, зная, что леди Маргарет находится в этот момент в кладовой, наверху.

— Если бы я хотела прислуживать на кухне, сэр, то предпочла бы остаться в таверне Пса, — без обиняков заявила она. — И я осталась бы там, если бы подействовало снадобье Пруэ.

— А ты подумала, какая участь постигла бы тогда меня? — обиделся Николас. — Меня забили бы до смерти, а потом выбросили в Темзу.

Полли улыбнулась:

— Конечно, я бы не хотела этого. И все же почему бы мне не встретиться с господином Киллигрэ и уж потом начать учиться читать и писать? На худой конец я могла бы продавать апельсины. Все лучше, чем чистить это серебро!

— Торговать апельсинами — не дело. И вообще не суетись зря: мы с Де Винтером все устроим… Правда, Ричард?

Только тут Полли заметила, что они не одни в комнате, и неодобрительно посмотрела на Кинкейда.

— Лорд Де Винтер знаком с твоей историей и с твоими честолюбивыми замыслами, — успокоил ее Николас. — Он мой хороший друг. Друзья же — это те, кто оказывает нам порой неоценимые услуги.

— Да, действительно, данные слова вполне применимы ко мне, — вступил в разговор Де Винтер. — У меня есть кое-какие связи и в театральном мире. Однако Николас прав. Если ты начнешь продавать апельсины и таким образом завязывать нужные знакомства, чтобы попасть на сцену, то не удивляйся, если после представления от тебя будут требовать и интимных услуг. Верь мне, так тебе не заработать на жизнь. Но если ты обратишь свои взоры на более влиятельных покровителей, то вряд ли захочешь пачкаться с джентльменами с галерки.

— Я не подумала об этом, — вздохнула Полли. — И, тем не менее, я теперь такая чистая и нарядная, что было бы жалко не воспользоваться этим.

Глаза ее заиграли озорным призывным блеском.

— Да-да, — ответил Николас, пытаясь угадать, что скрывается за этим загадочным взглядом, которого он ранее не замечал. В нем не оставалось следа от вульгарной развязности девчонки из таверны и в то же время он не был наивным, как прежде.

— В одном я уверен точно: я не собираюсь больше устраивать такой переполох, чтобы снова привести тебя в божеский вид.

Он сказал это в шутку, но Полли погрустнела.

— Ну что ж, тогда уж лучше я снова займусь столовым серебром… — Она состроила такую комичную рожицу, что Николас и Де Винтер невольно улыбнулись. — Сколько дней мне понадобится, чтобы научиться грамоте?

— Это будет целиком зависеть от твоих способностей и прилежания, — ответил Николас. — Приступим же к занятиям.

Он опустился в кресло и указал Полли на стул, стоявший рядом. Девушка села и, незаметно пододвинувшись ближе к Николасу, как бы невзначай положила руку на подлокотник его кресла. И замерла, улыбаясь, с выражением тревожного ожидания на лице.

Николасу показалось, что Полли кокетничает с ним, преследуя какую-то собственную, — возможно, сомнительную, — цель. Осторожно убрав ее руку с подлокотника, он заметил холодно:

— На моем лице ничего не написано, Полли. Смотри сюда, в книгу, — и ткнул пальцем в страницу.

«Кажется, мне не слишком-то удается растопить его сердце», — печально подумала Полли и погрузилась в созерцание непонятных значков. Наморщив лоб, она изо всех сил пыталась ничего не упустить из того, что объяснял ей Николас.

Через час обоим джентльменам стало ясно, что они имеют дело со способной ученицей. Николас взглянул поверх склоненной головки девушки на Ричарда. Тот понимающе кивнул.

— Скажи, что знаешь ты о королевском дворе, Полли? — поинтересовался Де Винтер.

Видно было, что вопрос застал девушку врасплох, и к тому же он показался ей крайне неуместным. Да и в самом деле, что могла она знать о придворной жизни?

Полли подняла глаза от листа бумаги, на котором старательно выводила буквы алфавита.

— Мы, обитатели Ботэлф-лайн, не слишком осведомлены об этом, — насмешливо произнесла она. — Король почему-то не заглядывал в нашу таверну.

Наступило неловкое молчание.

Николас наклонился к камину, чтобы разжечь трубку.

— Какой, однако, дерзкий ответ. — Он внимательно взглянул на Полли сквозь легкое душистое облако дыма. — Тебе предстоит научиться гораздо большему, чем просто грамота, если ты собираешься стать актрисой. Но одно ты должна запомнить прямо сейчас: явная грубость непозволительна в любом случае. В высшем обществе никогда не услышишь резких замечаний, как бы ни были они обоснованны. Тебе будут говорить изысканные комплименты, которые ничего не значат. Даже глубочайшие оскорбления произносятся мягким тоном и с любезной улыбкой на устах. А сплетни и слухи пересказываются в обманчиво добрых выражениях. И — ни одной невежливой реплики. Если ты не поймешь этого, то можешь заранее отправляться назад, в таверну: путь тебе будет закрыт и в высшее общество, и в театр.

Полли закусила губы.

— Не очень-то приятно слушать такое, — призналась она.

— Верно, но тебе не следует этого забывать. А теперь вернемся к нашему разговору. Я допускаю, что ты можешь ничего не знать о придворной жизни. Однако, возможно, ты все же хоть что-нибудь слышала? Например, как зовут советников короля?

Полли задумалась.

— Простите, если я была невежлива, — я вовсе не хотела этого. Но ваш вопрос показался мне ужасно глупым. Теперь я вижу, что это не так.

Она посмотрела на обоих джентльменов с выражением глубокого раскаяния.

— Ну-ну, Полли, к чему трагическая мина! — с улыбкой заметил Николас. — Я прощаю тебя и верю, ты запомнила, что я сказал. И все-таки ты не ответила на вопрос.

Полли, теребя гусиное перо, напрягла свою память.

— Иногда в таверне говорили что-то. Приходили и просто какие-то странники, и купцы… Они жаловались на большие налоги… И на то, что король впустую тратит деньги.

Она посмотрела на Ника, и тот ободряюще кивнул.

— Ну а еще что ты помнишь?

— О ссоре с Голландией. Наверное, будет война, и от этого налоги возрастут еще больше. Это король захотел воевать, только я не знаю почему. — Она наморщила лоб, вспоминая обрывки разговоров, которые слышала в таверне. — Один из советников короля против всего этого. Но я забыла его имя… — Девушка поднесла задумчиво ко рту заостренный кончик пера. И тут же выпалила радостно — Ах да, это канцлер! Тот, который против войны!

— Кларендон, — уточнил Ричард. — Молодец, ты умеешь слушать.

— А еще говорили о любовницах короля, — продолжала Полли. — У него их очень много, но две — самые главные, не помню только, как их зовут.

— Леди Кастлмейн и Фрэнсис Стюарт, — подсказал Николас. — И что же говорили в связи с ними?

— То, что король слишком много времени уделяет своим порокам и удовольствиям. Простым людям все это не по душе…

Обменявшись многозначительными взглядами, приятели улыбнулись. Она была наивная, эта мисс Уайт, однако обладала живым умом и сообразительностью и вполне подходила для осуществления их сложного плана.

— Думаю, теперь тебе пора вернуться на кухню, — сказал, наконец Николас, взглянув на каминные часы в футляре из красного дерева. — Возьми с собой книгу, перо и бумагу, а когда освободишься, позанимайся. Завтра я проверю, как ты справилась с заданием.

Полли взяла книгу и бережно прижала ее к груди. Ничего не значащий жест вызвал у обоих друзей смешную ревность по отношению к неодушевленному предмету.

— Как вы думаете, смогу я через неделю быть представленной мистеру Киллигрэ? — Широко распахнутые живые карие глаза девушки смотрели с наивной искренностью. Красивая грудь взволнованно поднималась при каждом вздохе. — Я не нравлюсь леди Маргарет. Мне кажется, я не задержусь здесь надолго.

— Тебе не следует бояться леди Маргарет, — успокоил ее Николас. — Она не вправе распоряжаться тобой. Ты должна слушаться только меня.

Полли быстро взглянула на Николаса, словно проверяя, правду ли он говорит, а потом, облегченно вздохнув, вышла из комнаты. Вся ее фигурка выражала отвагу и решимость.

— Какое великолепное представление! — воскликнул Де Винтер.

— Ты о чем? — нахмурился Николас.

— Мой дорогой, — засмеялся в ответ Ричард, — готов поспорить, что ей достаточно только бросить на тебя умоляющий взгляд, и ты сделаешь все, о чем она ни попросит.

— Черт подери, Ричард, боюсь, что ты прав, — смущенно улыбнулся Николас. — Однако сейчас еще рано показывать ее Киллигрэ. И поселить в отдельной квартире тоже нельзя. Она не привыкла ни к свободе, ни к праздности. Трудно предсказать, к чему бы это ее привело. Здесь, под присмотром Маргарет, она будет в большей безопасности — на время, пока мы обучаем ее. — Он покачал головой. — Иногда я, честно говоря, сомневаюсь в своей способности сказать «нет» в ответ на ее просьбы. А как ты, Ричард? Тоже очарован ею?

Де Винтер встал.

— Нет. Да она и не пыталась околдовать меня, — сказал он, надевая перчатки с кружевами, и вышел, оставив друга наедине со своими мыслями.

Пока Полли чистила серебро, у нее было достаточно времени подумать о своих планах. Сегодня она потерпела неудачу, однако лорду Кинкейду все-таки придется сделать ее своей любовницей! И тогда он поможет ей стать актрисой, снимет для нее роскошную квартиру. Она будет пользоваться покровительством этого джентльмена, пока не докажет свою состоятельность как актриса. И в самом деле, почему бы лорду Кинкейду не стать настоящим ее покровителем?

От этой мысли легкая дрожь прошла по ее телу.


Лежа вечером в своей постели в мансарде, Полли не спала. Рядом с ней сонно посапывала Сьюзан, а в дальнем углу комнаты тяжело ворочалась Бриджит. Было еще довольно рано. В таверне в этот час работа только начиналась. А здесь все было по-другому. После ужина и долгой молитвы леди Маргарет отпускала всех спать.

Завтра будет тяжелый день. Вставать придется в четыре часа, задолго до рассвета, чтобы затем до позднего вечера стирать, сушить и утюжить белье. Об этом ей сказала Сьюзан, ложась со вздохом облегчения на узкую кровать.

— Нелегко будет нам! — простонала Сью. — Встанем ни свет ни заря, чтобы поставить на огонь чаны с водой, ну а потом займемся большой стиркой.

Ужасно все это, подумала Полли. Не то чтобы ей не нравилось быть чистой, нет, напротив, она была очень рада этому. Ее беспокоило только, что необходимость быть рано поутру на ногах может сорвать ее планы.

Лорд Кинкейд уехал из дому поздно, и неизвестно было, когда он возвратится. Если его светлости не надо будет вставать завтра чуть свет, — а это вероятнее всего, — то и вернуться он может сколь угодно поздно. Однако надежда у нее все-таки оставалась.

Полли, прислушавшись, осторожно встала с постели. Взяв книгу, перо и бумагу, она решила в ожидании Ника заняться правописанием. Поскольку тонкую свечку погасили сразу же, как только служанки улеглись спать, надо было поискать другое место, где есть свет и никто ей не помешает.

В помещении было темно. Даже лунный свет не падал из круглых маленьких окошек. Полли тихо, крадучись пробиралась к выходу. Наконец, пройдя по слабо освещенной парадной лестнице, она скользнула в спальню лорда, где был жарко натоплен камин и горели свечи в высоких канделябрах.

Однако в комнате было прохладно, а вся одежда Полли состояла лишь из легкой сорочки, и, чтобы согреться, девушка, с пером и бумагой в руках, расположилась на полу у самого камина. Когда же глаза ее устали от усердных занятий, она незаметно уснула прямо здесь, на ковре, у очага.

Войдя в полночь в спальню, лорд Кинкейд застал там спящую девушку. Густые медовые волосы разметались по сторонам, щеки нежно розовели во сне, а под тонкой тканью сорочки угадывались стройные формы юного тела. Он стоял и смотрел на нее, чувствуя, как утихает пробудившееся было вожделение. Девушка, уснувшая за книгой, выглядела столь невинно, что ее непрошеный визит не представлялся чем-то предосудительным. Ясно, что после того как все в доме легли спать и был погашен свет, она пришла заниматься в единственную освещенную комнату.

Николас наклонился над ней, вдыхая аромат розовой воды и свежего белья. Было что-то бесконечно привлекательное в маленьких узких ступнях ее ног, выглядывавших из-под подола ночной сорочки, тонких изящных пальчиках и чистых блестящих ноготках. Божественная красота! И такая дразнящая!

— Полли! — мягко вымолвил он, дотрагиваясь до плеча девушки и ощущая тепло ее кожи под тонкой сорочкой. Ответа не последовало.

— Полли! — уже громче и настойчивее позвал он, словно резкий тон мог помочь ему обуздать вновь проснувшееся желание.

Девушка шевельнулась, но глаз не открыла. Дыхание no-прежнему оставалось ровным, а тело — расслабленным в сонной истоме.

Тогда Николас пододвинул к Полли низкую кровать для прислуги и осторожно поднял свою подопечную. Та как будто все так же безмятежно спала. Во всяком случае, ресницы ее даже не дрогнули, дыхание не прервалось. Бережно опустив девушку на постель, лорд заботливо укрыл ее одеялом. Потом поправил прядь золотистых волос, упавших ей на лицо, и нежно поцеловал в щеку.

Чувствуя интуитивно, что ей лучше всего притворяться спящей, Полли покорно повиновалась этой непонятно откуда исходящей подсказке, хотя страстно желала обнять Николаса и коснуться его губами в ответном поцелуе.

Кинкейд, неохотно отойдя от кровати девушки, разделся и, улегшись на высокую пуховую постель, задул последнюю свечу и опустил тяжелый полог.

Полли ждала затаив дыхание, когда же уснет Николас. Вскоре в комнате наступила полная тишина, даже шорохи и те прекратились. Лорд явно погрузился в сон. Повременив еще немного, девушка спрыгнула с кровати и, подойдя к ложу лорда Кинкейда, прислушалась. Дышал он ровно и спокойно. Сняв с себя быстрым движением сорочку, она осторожно приподняла бархатный полог и робко скользнула под одеяло на мягкий пуховик. Никогда прежде не приходилось ей лежать на такой мягкой перине. Утонув в ней, Полли не двигаясь предалась размышлениям о том, что же ей делать теперь. Собственно говоря, у нее не было программы дальнейших действий. Наверное, надо просто ждать, что будет, когда Николас проснется. Однако что за наслаждение пребывать в этой огороженной со всех сторон темноте!

Прошло несколько минут, и Николас стал ощущать, что рядом с ним находится что-то теплое и мягкое. Явь переплелась со сновидением. Он вытянул руку и, коснувшись нежной кожи обнаженного бедра девушки, окончательно проснулся.

— Черт подери! — воскликнул он, отдернув полог кровати.

Бледный лунный свет слабо осветил постель. На Ника смотрели глаза из-под длинных шелковистых ресниц.

Девушка коснулась рукой его губ. Глаза улыбались призывно и ласково. Но, увы, интуиция подвела ее на этот раз.

Николас прекрасно помнил эту улыбку: он видел ее в таверне Пса. В ней ничего не содержалось, кроме лукавого, чувственного обещания кокетки. И он, словно обжегшись, резко отодвинулся от искусительницы. Девушка, лежавшая сейчас в его постели, не была той Полли, о которой он мечтал.

— Что, черт возьми, ты здесь делаешь?

Николас вскочил и, рванув покрывало, заставил свою подопечную встать.

Она же, оробев, стояла и молча смотрела на него.

— Я не понимаю, почему вы так рассердились? — проговорила девушка дрожащим голосом. — Я только лишь хотела… принадлежать вам.

— Боже милостивый!

Если он будет продолжать смотреть в эти глаза, то пропадет! Было ли это наивное простодушие притворным и наигранным? Пожалуй, в данной ситуации лучше всего придерживаться именно этой точки зрения: гнев — надежный помощник в борьбе с вожделением.

— Если бы ты рассталась с замашками уличной потаскушки, то знала бы, что предлагать себя следует в более привлекательной и деликатной манере! — холодно бросил Ник. — Если бы мне нужна была шлюха, я уж и сам как-нибудь нашел бы ее. — Подняв с пола сорочку, он бросил ее девушке: — Надень и отправляйся наверх! И никогда больше не приходи сюда, пока я не позову тебя!

Сказав это, Николас быстро отвернулся, чтобы не видеть ее лица, искаженного болью и выражавшего крайнее смущение. Потом снова улегся в постель и опустил полог.

Полли, сгорая от стыда, надела сорочку и выскользнула из комнаты, тихо прикрыв за собой дверь.

Услышав, что девушка вышла, Николас разразился громкой бранью. Он не идиот, чтобы не попять: Полли, пытаясь соблазнить его, преследовала вполне определенную практическую цель. Какую же? Этого он не знал. Нику хотелось, чтобы перед ним стояла не уличная девчонка с вульгарной улыбкой, а настоящая Полли — в блеске своей красоты и в ореоле невинности. И чтобы она жаждала добиться его любви ради самой любви, а не из-за чего-то, что, как думалось ей, можно купить вот таким образом.

Однако Николас хотел ее. Он все еще чувствовал тепло ее тела и видел обнаженную фигурку, одиноко стоявшую в лунном свете посреди комнаты. Он лежал, глядя широко открытыми глазами на странные, таинственные тени. Ночь обещала быть долгой и мучительно бессонной.

Полли успела добраться до своей постели лишь за несколько минут до того, как раздался звон большого колокола. Мансарду огласили стоны и проклятия соседок Полли, поднимавшихся со своих постелей. Бриджит зажгла свечу, и все, ежась от холода, стали одеваться при тусклом свете неровного пламени.

Время в этот день тянулось очень медленно. Из булькающих котлов валил пар, застилая все вокруг непроницаемой пеленой. Повсюду стоял запах мыла и мокрого белья. Было жарко и душно.

После почти бессонной ночи Полли с трудом держалась на ногах. Она ходила, натыкаясь на столы и стулья, и едва не опрокинула на себя тяжелый котел с кипящей водой. Бриджит, увидев это, рассердилась и тотчас отправила ее стирать простыни, и Полли, стоя на коленях на холодных плитах, старательно терла и скребла белье, пока руки ее не покраснели и не распухли.

После обеда девушки гладили, складывали и штопали выстиранную одежду. Полли двигалась как во сне. Даже в самые тяжелые дни в таверне Пса не чувствовала она такой усталости. Во время вечерней молитвы она едва не уснула, и если бы не Сьюзан, которая легонько подтолкнула ее локтем, гнева леди Маргарет было бы не миновать.

В эту ночь Полли спала очень крепко, забыв обо всем и даже о своем печальном ночном приключении. Однако утром она подумала: «Пусть лучше будет побольше работы! Только бы не встречаться с ним, не видеть презрения в его глазах!»

После обеда Николас сидел в своем кабинете, думая, что Полли придет на урок, но девушки не было. И вдруг внезапная мысль поразила его: а что, если она ушла из дома? Он, позвонив в колокольчик, нетерпеливо зашагал по комнате.

Через минуту в дверь постучали. На пороге стоял Том.

— Вы меня звали, милорд?

— Нет, мне нужна Полли. Она дома?

— В обед была, — ответил юноша с веселой усмешкой. — Хотите, я приведу ее?

— Да, будь так добр, — сухо ответил лорд Кинкейд.

Услышав, что ее зовут, Полли стала лихорадочно придумывать отговорки: у нее, мол, дел невпроворот — надо подмести пол, вычистить котлы…

— Не заставляй его светлость ждать тебя, — урезонил ее Том, с любопытством глядя на смущенное лицо девушки. — Господин сейчас в своем кабинете.

— О да, хорошо, — промолвила она.

Делать было нечего. Полли вытерла руки о передник и пошла в холл. Остановившись у двери кабинета, девушка постучала.

— Войдите, — последовал ответ.

Николас, оторвав глаза от Библии, улыбнулся. Полли стояла, потупив взор.

— Почему ты не пришла сегодня на урок? — спросил Ник.

— Я думала, что вы не захотите меня видеть, — сказала девушка, не поднимая глаз.

— Почему же?

— Уличным потаскушкам науки ни к чему.

— А ну войди в комнату и закрой дверь, — приказал Николас и уже мягче добавил: — Знаю, я был груб с тобой, но ты просто загнала меня в угол! Заруби себе на носу: пока ты находишься под этой крышей, я не смогу ответить тебе взаимностью. Наше сближение не только явилось бы вызовом принципам леди Маргарет, — а мне никак не хотелось бы обижать ее, — но и поставило бы тебя в весьма неловкое положение.

— Я прекрасно знаю это, — проговорила Полли, поднимая глаза. — Я-то как раз и рассчитывала на то, что, после того как это случится, вы подыщете для меня какое-нибудь другое место…

— Ах ты, плутовка! — воскликнул Николас, укоризненно качая головой. — Так вот что у тебя на уме! Я догадывался, что все это неспроста.

Из глаз Полли покатились слезы. Она стояла не шелохнувшись и даже не пытаясь вытереть их.

— Ну-ну, не плачь, — смущенно произнес лорд Кинкейд и, встав из-за стола, подошел к девушке. — Поверь, я не собирался тебя огорчать, дорогая моя!

Стоило только Нику произнести эти слова, как из глаз Полли тотчас же перестали литься слезы, — так бывает разве что лишь с пивом, если кто-то заткнет бочонок пробкой.

Николас удивленно смотрел на милое, залитое слезами личико. В сердце его закрались смутные подозрения, превратившиеся тут же, к его неудовольствию, в твердую уверенность.

— Бог мой! — пробормотал он. — Да я, видно, сам готовлю себе ловушку!