"Изумрудный лебедь" - читать интересную книгу автора (Фэйзер Джейн)

Глава 5

Даже в это солнечное августовское утро городская тюрьма Дувра оставалась мрачным местом. В темную камеру из зарешеченного оконца под потолком проникал бледный лучик света. Мама Гертруда ходила туда-сюда по каменной темнице до тех пор, пока не поняла, что долгая холодная ночь наконец миновала. Она вздрогнула, поплотнее закуталась в шаль и еще раз пересчитала скрюченные фигуры на грязной соломенной подстилке на полу. Она делала это уже много раз, хотя отлично знала, что никто из ее товарищей по несчастью не мог просочиться сквозь толстые каменные стены.

Посередине камеры был расположен покатый вонючий сток, деревянное ведро в углу служило для отправления естественных надобностей. Больше в камере ничего не было.

Они все были здесь, ее актеры, все, кроме Миранды. Не в первый раз труппа проводила ночь в тюрьме. По обвинению в бродяжничестве или по подозрению в воровстве. На этот раз они попали сюда из-за Миранды. Миранды и ее обезьянки. Насколько понимала Гертруда, эта парочка вызвала переполох в городе, но каким-то образом ухитрилась скрыться от погони. А в результате всех артистов схватили как раз тогда, когда они собирались сесть на паром, чтобы отправиться обратно в Кале. И засунули в эту смрадную дыру, чтобы умиротворить разгневанных жителей Дувра.

Берт кашлянул, плюнул в сток и сел:

— Клянусь Господом, никогда не думал, что нас угораздит попасть в такую историю!

— Скоро нас выпустят, — сказала Гертруда. — Они не могут держать нас здесь, не предъявляя обвинения, а обвинять нас не в чем. Что бы ни натворила Миранда, мы тут ни при чем. Нас там вообще не было.

— Она бы не стала воровать, — объявил Берт, порываясь встать на ноги. Все его тело болело после того, как он провел ночь на жестком и сыром каменном полу.

— Конечно, нет, но это ничего не значит. Они все равно могут обвинить ее в воровстве. — Эти слова произнес Рауль, силач, сейчас разминавший свои мощные бицепсы и возвышавшийся, как башня, над остальными актерами. — Они обвинят ее в воровстве и признают виновной, не позволив и слова вымолвить в свою защиту. Они скажут, что она действовала заодно с обезьяной.

Робби всхлипнул:

— Они повесят Миранду?

— Сначала они должны будут ее поймать, — ответил Рауль.

— А Миранда увертливая, как угорь, — вмешался Люк, и в тоне его прозвучала наивная гордость. — Если они еще не поймали ее, то теперь и не поймают. А если бы поймали, мы бы знали об этом.

— Да, — согласился Рауль.

— И все же мы в плачевном положении. Они хотят обвинить нас в бродяжничестве, и нас всех выпорют на городской площади. Если нам удастся убраться отсюда с расквашенными носами, то мы будем считать, что нам повезло.

Робби сопел и растирал ногу, нещадно разболевшуюся от сырости и холода.

— И все из-за этой чертовой обезьяны, — послышался голос из дальнего угла. — Следовало свернуть ей шею, когда девчонка ее подобрала.

Гертруда рассмеялась, и ее гигантский бюст заколыхался, как желе.

— Хотелось бы мне посмотреть, как ты сделал бы это, Джебидайя! Если бы ты видел, что Миранда сотворила с шарманщиком, который дурно обращался с обезьянкой! Она орала на него, как торговка рыбой, опрокинула его шарманку и выплеснула на него ведро помоев, когда он погнался за ней.

— Да, это было стоящее зрелище! — мечтательно сказал Берт. — Не стоит связываться с нашей Мирандой, когда в ней просыпается гнев.

— Что касается меня, я буду рад вырваться отсюда на волю и увидеть свет дня, — пробормотал Джебидайя. — А если для этого надо будет отдать обезьяну в руки правосудия, от меня вы не услышите ни звука.

Тяжелые шаги тюремщика прервали беседу, и все повернулись к массивной деревянной двери с маленьким зарешеченным оконцем…


Кобыла выглядела даже хуже, чем накануне вечером, и у Гарета возникли серьезные сомнения, что она довезет их до Лондона. Особенно теперь, когда ей придется тащить на себе двоих. Двойное седло было побито молью, но Миранда отказалась от попоны с прокладкой из конского волоса, пожаловавшись, что торчащая из-под холста щетина ранит ее, как еловые иголки. Она удобно расположилась за спиной Гарета, и они выехали наконец из конюшни. Миранда молчала, но в ее молчании было что-то мрачное.

— Ненавижу, когда жульничают, — сказала она наконец, когда они выехали из города на крутую тропу, ведущую к замку на вершине утеса.

Гарет вздохнул. Он понял, что скрывается за ее молчанием. Владелец платной конюшни, одноглазый старый матрос с лысой, как яйцо, головой, бессовестно обобрал своего сиятельного клиента, взяв с него огромную плату за свою клячу и дамское седло. Гарет услышал, как Миранда возмущенно фыркнула, но не стал торговаться с хозяином лошади из-за нескольких пенсов. Этот человек и рассчитывал на то, что богатый господин не моргнув глазом заплатит ту цену, которую ему назначат.

— Это сравнительно небольшая плата, — заметил Гарет.

— Не для каждого, — сказала Миранда скорее себе, чем ему.

И Гарет ощутил какую-то непонятную неловкость. И невесело подумал, что, судя по всему, взгляд Миранды на мир резко отличается от его собственного.

Кляча споткнулась о камень на крутой тропинке. Инстинктивно Гарет протянул руку за спину, чтобы поддержать Миранду.

— Я-то не упаду, милорд, — сказала она. — Но может быть, мне лучше спешиться и идти пешком?

Кляча опять споткнулась, и, не дожидаясь ответа Гарета, Миранда спрыгнула на землю. Через мгновение она уже оказалась на тропинке впереди него и двинулась дальше, подоткнув юбку, чтобы та не мешала движению, и открыв взору ноги, плотно обтянутые кожаными штанами. Нельзя было сказать, идет она или бежит, думал Гарет. Скорее это было похоже на танец. Чип спрыгнул с ее плеча и тоже принялся подниматься вверх по тропе, перескакивая с камня на камень, иногда останавливаясь, чтобы осмотреть какой-нибудь заинтересовавший его предмет.

Наблюдая за подвижной как ртуть Мирандой, следя за тем, как налетевший ветер играет ее сверкающими на солнце волосами, любуясь ее грациозным и стройным телом, Гарет размышлял, удастся ли его обман.

Любой, кто хоть раз видел Мод, не был бы введен в заблуждение. Если во время визита короля Генриха Миранда займет место Мод, то обратную подмену произвести будет уже невозможно. Хорошо еще, что Мод никогда не бывала при дворе.

Дебют Миранды должен состояться до прибытия короля Генриха. Те, кто знал Мод как бледную, вялую, склонную к затворничеству, постоянно больную девушку, должны убедиться, что она внезапно выздоровела. А Имоджин предстоит заставить их в это поверить. Хорошо зная свою сестру, Гарет не сомневался в ее успехе.

Генрих сказал, что его следует ожидать незадолго до Михайлова дня , а до Михайлова дня оставалось всего пять недель. Сможет ли Миранда выучить свою роль за такой короткий срок? Ну конечно, сможет. Она ведь урожденная д'Альбар, и происхождение, и наследственность очень скоро дадут о себе знать. У нее острый ум и цепкая память. Вскоре она будет чувствовать себя в высшем свете как рыба в воде.

Он видел, как уверенно девушка шагает по тропинке. Теперь они оказались в тени стен замка, и ему было известно, что за ними наблюдают с квадратных башен во внутреннем дворе. И не потому, что одинокий мужчина на жалкой кляче мог представлять угрозу. Владелец дуврского замка был старым знакомым, и, если бы не Миранда, Гарет мог бы просить гостеприимства у хозяина, намекнуть, что не прочь отобедать, и одолжить приличную лошадь. Но нельзя, чтобы этот человек увидел Миранду.

Она остановилась в конце тропинки и теперь стояла там, прикрывая глаза от солнца рукой и любуясь раскинувшимся внизу городом. Отсюда хорошо видны были Райская гавань и увенчанные белыми шапками морские волны.

— Я никогда не была в Лондоне, — сказала она, когда он поравнялся с ней.

Голос ее звучал печально, и Гарет понял почему. Она смотрела в сторону Франции, отделенной от острова двадцатью милями пролива, где, как ей было известно, уже должна была высадиться единственная семья, которую она знала в жизни. Когда Миранда подняла на него глаза, он заметил в них слезы. Но теперь она была не бродячая комедиантка, а одна из рода д'Альбар, и прошлое ее должно остаться позади.

— В таком случае настало время познакомиться тебе со столицей Англии, — сказал Гарет ободряюще. — Садись, теперь тропинка идет по ровному месту, и эта клячонка сможет везти нас обоих.

Он наклонился и протянул ей руку.

Миранда снова оказалась у него за спиной. Тотчас же появился Чип, сжимая в тощих пальчиках охапку листьев и что-то радостно вереща.

— Значит, ты нашел себе обед самостоятельно, — заметила Миранда, принимая его в свои объятия. — А где мы будем обедать, милорд?

Завтрак, столь драматически прерванный, был уже напрочь забыт.

— В Рочестере, в «Гербе Англии», — ответил Гарет. — Там неподалеку есть платные конюшни, где я надеюсь в обмен на эту лошадь получить животное покрепче. И завтра путь наш будет более приятным.

— Расскажите о своей сестре. Почему она мне не понравится?

— Сама увидишь, — ответил Гарет. — Но предупреждаю, что она вряд ли обрадуется при виде твоей обезьянки.

— Чип будет хорошо себя вести, — заверила его девушка. — Она замужем, ваша сестра?

— Да, за лордом Майлзом Дюфором.

— А он мне понравится?

— Он безобидный, под каблуком у жены.

Некоторое время Миранда молчала, покусывая губу, потом спросила:

— Ваш дом очень большой? Это дворец?

Он снисходительно улыбнулся:

— Ну, что-то вроде маленького дворца. Но ты быстро привыкнешь к нему.

— Королева у вас бывает?

— Иногда.

— Я увижу королеву?

— Если займешь место моей кузины, почти наверняка.

— А ваша кузина… ей я понравлюсь?

В голосе Миранды прозвучала тревога, забывшись, она положила руку ему на плечо.

— На этот вопрос мне трудно ответить, — отозвался Гарет, стараясь сохранить прежний равнодушный тон. Ее близость необычайно сильно волновала его. — Я мало что знаю о своей кузине. По правде говоря, я не очень близко с ней знаком.

— Меня вы тоже не очень хорошо знаете, — задумчиво заметила Миранда и слегка пошевелилась у него за спиной. — Но я могу вам о себе рассказать все, что вы пожелали бы узнать.

— Может быть, позже, — возразил Гарет. — Тебе обязательно сидеть так близко ко мне? Мне слишком жарко.

— Спина лошади покатая, и я все время сползаю вперед. Стараюсь удержаться, — сказала она, пытаясь отстраниться от него.

— Премного благодарен, — ответил Гарет улыбаясь.

Впервые за долгое время ему было по-настоящему весело. Женитьба положила конец его беззаботной жизни. Гарету казалось, что с тех пор прошла целая вечность. Теперь же ему было просто весело, и он с удивлением ощутил, что не может сейчас относиться к тому, что его окружает, цинично-насмешливо, как привык делать в последнее время.

Теперь дорога шла по равнине; они спустились с холмов, и кляча двигалась быстрее и увереннее. Они подъехали к перекрестку, когда услышали оглушительный шум: хриплый вой труб, грохот кастрюль, дикие вопли, в которых громкое пение мешалось с выкриками и улюлюканьем, веселые крики и издевательский хохот. Во всем этом было что-то неприятное и даже пугающее.

— Что это? — спросила Миранда, стараясь из-за спины Гарета разглядеть, что происходит на дороге. Из-за угла появилась оборванная толпа, трубившая в рога и бьющая в медные котлы.

— Черт возьми! — воскликнул Гарет. — Только этого не хватало!

Он осадил свою клячу, чтобы уступить дорогу странному шествию, и они оказались прижатыми к придорожной канаве.

— Что это? Что это? — продолжала спрашивать встревоженная Миранда. Грохот и крики слышались теперь совсем близко. За группой странных музыкантов устремилась многочисленная толпа, приплясывая и вопя во всю глотку. Процессия приближалась к перекрестку.

— Это такой местный обычай, если не ошибаюсь, — отозвался Гарет с мрачной усмешкой.

Миранда смотрела с открытым от изумления ртом на процессию, появившуюся из-за поворота. Впереди на осле ехал старик в лохмотьях. На нем были только потрепанные штаны и грязная куртка без рукавов. На голове у него красовалась пара бумажных рогов. Он дул изо всей силы в жестяной свисток. За ним выплясывала старая карга, высоко вскидывая ноги. Танец в ее исполнении походил на пародию. Она стучала деревянным башмаком по медному котлу. За ней следовал мужчина на вьючной лошади. Он размахивал бичом и ярко-красной нижней юбкой и при этом дул в бараний рог, издававший такой отчаянный рев, какой не у каждого быка получится.

За ними следовал осел с двумя седоками, привязанными к его спине. Женщина сидела лицом к толпе — ее широкое лицо было красным, глаза казались пустыми. Спиной к ней и лицом к ослиному хвосту сидел маленький человек, очень бледный, с испуганными глазами. В руках у женщины была поварешка, которой она лупила мужчину по голове. Он же отчаянно вертел веретено и сучил нить.

Осла и его седоков сопровождала большая толпа мужчин и женщин с дубинками и палками, которые они сразу же пускали в ход, как только седоки уставали и прекращали свои занятия.

Казалось, все жители округи принимали участие в этом странном шествии.

— Что это означает? — снова спросила Миранда, когда последние оборванцы обогнали их и оказались далеко впереди.

Гарет все так же мрачно улыбался.

— Это деревенский обычай, иначе называемый скиммингтоном. Когда муж позволяет верховодить жене, соседи принимают меры. Мужчина под каблуком у жены — плохой пример для остальных, и соседи таким образом выражают свое неодобрение.

— Но может быть, эту пару такое положение вещей вполне устраивает? — хмурясь, возразила Миранда. — Может, у нее более сильный характер и она лучше справляется с делами, чем муж?

— Какая ересь, Миранда! — воскликнул Гарет с притворным ужасом. — Разве ты не читала Священное Писание? Мужчина — наместник Господа на земле и царит возле своего очага. Если ты выскажешь свои идеи здесь, боюсь, тебя не поймут.

— Но может, он плохой кормилец? — не унималась Миранда. — Может, он пьяница и ей приходится брать на себя заботу о детях? Хотя, — добавила она задумчиво, — он не показался мне пьяным. Он очень бледный, а я заметила, что пьяницы обычно краснолицые и носы у них распухшие.

— Удел женщины — покоряться мужу и господину! — торжественно заявил Гарет. — Это закон нашей страны, милая Девочка, столь же непреложный, как законы нашей матери-церкви.

Миранда так и не поняла, серьезно он это говорит или шутит.

— Вы ведь сказали, что ваш зять под каблуком у жены. Вы хотели бы подвергнуть такому публичному поруганию свою сестру и ее мужа?

Гарет хмыкнул:

— Много раз мне приходило в голову, что было бы недурно, если бы Майлз не боялся пустить в ход кулаки. Порой сестра заслуживает того, чтобы ее как следует поколотили, а то она совсем меры не знает.

— Правда?

Гарет пожал плечами:

— В этом обычае есть что-то гнусное. Но мне бы хотелось, чтобы хоть раз в жизни мой зять повел себя как мужчина и постоял за себя.


Теперь процессия оказалась достаточно далеко впереди, чтобы они могли следовать дальше, не опасаясь, что их примут за участников этого шествия. Гарет заставил свою клячу двигаться, хотя делала она это с очевидной неохотой. Но когда они добрались до следующей деревеньки, им снова пришлось остановиться.

Участники скиммингтона остановились передохнуть возле гостиницы «Медведь и дубина». Слуги носились туда-сюда с покрытыми шапками пены кружками, пытаясь утолить жажду любителей своеобразной музыки. А те отдыхали, пили эль, хохотали и обменивались скабрезными шуточками. Однако скоро веселье стало чересчур шумным, и Гарет забеспокоился. Перебравшие эля участники процессии вывалились из здания гостиницы, препираясь друг с другом, и перебранка переросла в потасовку.

Вокруг драчунов быстро собралась толпа, изрыгающая непристойности, кричащая, распевающая песни и подбадривающая забияк.

— Кровь Господня! — пробормотал Гарет.

Он понимал, как скверно все может обернуться, если они окажутся среди этой пьяной толпы. Один он, может быть, и справился бы, но ему нужно было оберегать Миранду.

— Вон пара, которая ехала на осле, — прошептала ему на ухо Миранда. — Сейчас никто не обращает на них внимания. — Она указала в угол гостиничного двора, где на самом пекле стоял осел с привязанными к его спине седоками.

Осел жевал сено и больше ни на что не обращал внимания, но его седоки, поникшие в своих путах, по-видимому, сильно страдали от жары. Женщина, почти обессилев, продолжала механически размахивать большой деревянной поварешкой. Ложка не всегда достигала цели, порой она промахивалась и не попадала в покрытый ссадинами и синяками лоб мужчины. Он же продолжал яростно крутить веретено и работать прялкой, хотя теперь на них никто и не смотрел.

— Мы можем отвязать их, — продолжала Миранда шепотом. — Пока все смотрят драку, эти несчастные могут улизнуть. Если им удастся скрыться, толпа забудет о них. Особенно после нескольких кружек эля.

Гарет посмотрел на нее в полном изумлении.

— Во-первых, это не наше дело, — ответил он. — А во-вторых, ты подумала, что может сделать с нами пьяная толпа, если увидит?

— Но вы же не можете оставить их в бедственном положении, особенно когда появилась возможность помочь! — взмолилась Миранда. Глаза ее блестели. — Они такие несчастные. И уж, конечно, они достаточно настрадались… Даже если предположить, что они заслужили свою участь. Мы должны развязать их. Это наш… наш человеческий долг!

— Долг? — переспросил ошарашенный Гарет.

Он и сам считал такой способ вершения суда отвратительным, но никогда и не думал вмешиваться. Это его не касалось, и потом ведь все равно ничего не изменить.

— Они даже не узнают, что это мы, — твердо сказала Миранда и соскользнула с крупа лошади.

Она метнулась через двор. Чип цеплялся за ее шею.

Гарет почувствовал, что спокойный, налаженный ритм его жизни ломается. Однако вместо того чтобы остановить Миранду, подогнал свою клячу поближе к месту, где она сейчас находилась, и встал так, чтобы скрыть ее от глаз толпы.

Миранда безуспешно пыталась развязать узлы на путах.

— Отойди. — Гарет наклонился с седла и перерезал узлы кинжалом. Потом схватил Миранду за талию и усадил в седло перед собой.

— Торопитесь, — сказала Миранда обомлевшей от изумления паре, все еще сидевшей на осле. — Если поспешите, сможете убежать. Мы закроем вас от них.

— Вот как? Неужели? — пробормотал Гарет, но не двинулся с места.

Мужчина и женщина свалились с осла на землю.

— Ты, чертов идиот! — закричала женщина и принялась колотить своего мужа поварешкой теперь уж всерьез. — Если бы ты поменьше болтал, ничего бы не случилось!

— О, прекрати, Сэди, перестань же! — урезонивал ее маленький человечек, увертываясь от ударов и потихоньку продвигаясь к дальнему концу двора. — Идем, пока они снова не схватили нас.

Все еще продолжая колотить его, женщина последовала за мужем.

Ни тот, ни другая и не подумали поблагодарить своих спасителей.

— Какая ужасная женщина! Теперь я начинаю понимать, что нам не следовало помогать им, — сказала Миранда.

— О, я-то и раньше знал, что не следовало, — мрачно ответил Гарет.

За спиной раздался многоголосый вопль ярости. Кто-то увидел, что жертвы улизнули.

— Ну-ка ты, несчастная тварь. Посмотрим, на что ты способна!

Гарет огрел клячу бичом, и испуганное животное с ржанием поднялось на дыбы, а потом рванулось вперед. Он не переставал погонять лошадь, впиваясь пятками в ее бока и направляя к стене в конце двора.

Стена приближалась с невероятной быстротой — у Миранды захватило дыхание от ужаса, сердце подскочило к горлу. Казалось, что лошадь сейчас врежется в стену, но в последний момент, перед самой стеной, Гарет с такой силой хлестнул ее, что она поднялась в воздух, каким-то чудом перепрыгнула через стену и оказалась посреди хозяйского огорода.

Крики за их спиной становились все громче, люди неуклюже карабкались на стену, пытаясь догнать их. Похоже, толпа разъярилась не на шутку. Теперь они жаждали их крови.

— Черт возьми все! — Гарет оглядывал огород в тщетной надежде выбраться.

Оказалось, что огород обнесен второй стеной. Но главное, здесь не было места для разбега, и через минуту разъяренная толпа может догнать их и схватить. Они попали в западню.

Миранда встала на корточки на крупе лошади.

— Я открою ворота.

Прежде чем он успел возразить, она уже вскочила на стену. Спрыгнула с другой стороны, и через секунду ворота распахнулись.

Гарет пришпорил клячу, та рванулась вперед. Миранда захлопнула ворота и прыгнула в седло за спину Гарета.

— Ай! А где Чип?

— Он найдет нас! — крикнул Гарет, стараясь сдержать обезумевшую лошадь. Он пришел к выводу, что жаркое летнее солнце помутило его рассудок, ибо другого объяснения своему теперешнему поведению найти не мог.

— О! Вот же он!

Чип на трех лапах догонял их по переулочку, что-то вереща и размахивая свободной лапой.

— Чип! Быстрей, быстрей! — Миранда перегнулась через седло, сжимая бока лошади сомкнутыми коленями. Она протянула Чипу руку. Тот вцепился в нее и ловко перебрался ей на плечо.

— Как, ради всего святого, мы отсюда выберемся? — Гарет не видел свободного выезда из деревни, кроме как минуя гостиницу.

Миранда легко вскочила на ноги и стояла теперь на спине лошадки, слегка покачиваясь оттого, что клячонка бежала тряской рысцой.

— Не вижу ничего за крышей нужника. Направо вьется узенькая тропинка, прямо позади выгребной ямы. Может, она выведет нас отсюда. — С судорожным вздохом девушка опустилась на круп лошади — мимо просвистел камень, брошенный кем-то из преследователей, которым наконец удалось выбраться из сада.

Гарет погнал обезумевшую лошадь по узкой тропинке, извивавшейся по краю зловонной выгребной ямы.

— Надеюсь, что эта тропка с Божьей помощью выведет нас куда-нибудь, а иначе мы окажемся в западне, как крысы в сточной канаве.

— Думаю, эта тропинка выведет нас в поле.


Гарет с облегчением перевел дух.

— Если когда-нибудь я почувствую хоть малейшее желание пойти навстречу твоим человеколюбивым порывам, Миранда, скажи мне, чтобы я отправлялся прямо в сумасшедший дом.

— Мы не могли их оставить, — возразила она просто.

— Не могли, — согласился он со вздохом. — Думаю, что не могли.

На самом деле граф Харкорт с легким сердцем оставил бы их в столь бедственном положении, но в обществе Миранды д'Альбар мир становился совсем иным, непривычным и совершенно незнакомым Гарету.


— Господь помог нам, но я там чуть не задохнулся! — Берт откинул голову назад и вдохнул относительно свежий воздух на Тюремной улице, когда гигантские железные двери, загремев, захлопнулись за ними.

— Да, я боялся, что они задержат нас за бродяжничество, был почти уверен в этом, — объявил Рауль. — Но, клянусь кровью Господней, разве здесь не свежий и не вольный воздух?

— Пойдемте, — скомандовала Гертруда. — Нам надо уложить вещи, а потом поищем Миранду и двинемся дальше к Фолкстону. Там сядем на паром и забудем об этой неприятности.

— Как же мы сумеем найти девушку, если половина жителей Дувра не сумела этого сделать? — поинтересовался язвительный Джебидайя.

— Конечно, мы найдем ее, — возразил Люк, бодро шедший впереди всех. — Я буду расспрашивать о ней везде — в тавернах, на рыночных площадях и в порту, пока вы будете собираться. Наверняка кто-нибудь видел ее.

— Люк, возьми меня с собой, — попросил Робби, ковыляя и стараясь поспеть за ним. На его маленьком личике было написано беспокойство.

— Ты мне будешь только мешать, — сказал Люк, но тотчас же пожалел малыша. — Ладно! Я посажу тебя на закорки.

Он присел на корточки, и Робби неуклюже вскарабкался ему на спину. Тельце ребенка показалось почти невесомым даже тощему Люку. Он двинулся в город, предоставив своим товарищам собирать пожитки, оставленные на попечение сердобольного рыбака.