"Жизнь Мухаммеда" - читать интересную книгу автора (Панова Вера Федоровна, Вахтин Юрий...)

Глава 20 РЕФОРМЫ

— Образ жизни пророка

— «Люди, сидящие под навесом»

— Семейная жизнь

— Новые откровения

— Вдовы и сироты

— Мухаммед в мечети

— Откровение о наследовании имущества

— Сколько жен разрешено иметь верующему

— Осуждение кровосмесительных браков

— Усложнение развода

— Облегчение милостыни

— Польза новых реформ для дела ислама

— Предательское нападение на посланцев пророка у колодца ар-Раджи

— Кровавая жертва близ Каабы

— Новое нападение на проповедников у колодца Бир-Мауна

— Коварный замысел надиритов

— Племя ан-Надир покидает Медину

— Встреча в долине Кадра

Когда солнце выкатывалось из-за гряды холмов правее фиолетово-серой горы Оход и его лучи, раздробившись о перистые кроны финиковых пальм, освещали дома Мухаммеда, пророк и посланник Бога уже бодрствовал. По давней привычке он просыпался перед рассветом, чтобы, совершив омовение, помолиться до восхода солнца. Раннее пробуждение и длительная молитва в первую треть ночи сокращали продолжительность его сна до четырех часов, но этого Мухаммеду, отдыхавшему после полудня, было вполне достаточно.

Только ранним утром Мухаммед мог побыть немного в одиночестве.

Вскоре появлялись ахл ас-суффа — «люди, сидящие под навесом» неимущие, пожилые, одинокие мусульмане, проводившие все свободное время во дворе пророка.

Свободного времени у них было предостаточно, ибо они ничем не занимались; находиться рядом с пророком, видеть, слышать и размышлять — к большему они не стремились.

«Ансары отправлялись с утра в свои сады и поля, мухаджиры спешили на рынки, чтобы заниматься торговлей, мы же довольствовались той пищей, которой угощал нас пророк, и весь день проводили рядом с ним», — не без гордости вспоминали много лет спустя «люди, сидящие под навесом».

Эти мудрые философы, осознавшие бренность труда и войны, часто являлись свидетелями тех странных состояний пророка, после которых в его сердце запечатлевались послания всемогущего Бога — бессмертные стихи Корана.

Но и вне этих коротких периодов прямого общения с Богом пророка Мухаммеда не всегда позволительно было рассматривать как обыкновенного человека, так как, по все больше и больше распространявшемуся мнению, многими его словами и поступками и в обыденной жизни исподволь и незаметно для окружающих руководил Аллах. Такие слова и поступки, вдохновленные свыше, могли и должны были стать со временем примером для подражания, основой для различения добра и зла, дозволенного и запрещенного, благочестивого и греховного.

Какими словами и поступками пророка незримо руководил Аллах, а какими не руководил, предстояло решить в будущем, и не «людям, сидящим под навесом» стоило ломать над этим голову. Им надлежало платить Мухаммеду добром за добро и мудро закрывать глаза на все случайное, ненужное, так сказать нетипичное и нехарактерное для пророка, не могущее послужить его славе и славе ислама. Так они и поступали, эти слишком близкие свидетели жизни Мухаммеда, с ее досадными промахами, опрометчивыми высказываниями и непоследовательностью. «Я рассказываю не обо всем, чему я был свидетелем, говорил один из „людей, сидящих под навесом“, переживший Мухаммеда. — Если бы я рассказывал о пророке и посланнике божьем все, верующие перерезали бы мне горло…»

Постоянное присутствие «людей, сидящих под навесом», обращавшихся с пророком с привычной бесцеремонностью «братьев», с годами все больше тяготило его.

Верующие приходили к Мухаммеду посоветоваться, поделиться новостями или просто поболтать, когда им заблагорассудится, не дожидаясь приглашения и не заботясь о том, занят ли он или свободен.

— Мухаммед! — громко кричали они у дверей его дома, и кричали до тех пор, пока он не выходил к ним.

Жены Мухаммеда не вели жизнь затворниц — родственники и знакомые, по словам современников, толпились в их небольших домиках с утра до вечера. В том числе и мужчины, что не доставляло Мухаммеду особого удовольствия — жены его были молоды и привлекательны, ему же шел шестой десяток.

Мухаммед нуждался в уединении. В Мекке он периодически уходил на гору Хира, чтобы молиться, размышлять и предаваться созерцанию. И в доме его доме Хадиджи — господствовали порядок и тишина. Он не был в те годы ни главой огромного оазиса, ни судьей, ни военачальником.

В Медине Мухаммед не мог уединяться в своем доме, а о том, чтобы удалиться в пустынные окрестности, нельзя было и помышлять — слишком много забот тяготело над ним, слишком много врагов поклялось убить его.

В Медине для религиозного уединения Мухаммед стал удаляться в мечеть там для него ставили палатку, в которой он и укрывался на два-три дня для молитвы, поста и созерцания. Во время такого уединения его не тревожили по пустякам.

Ко времени битвы при Оходе семья Мухаммеда уже не испытывала материальных трудностей — военная добыча и добровольные пожертвования новообращенных с избытком покрывали скромные потребности пророка. На пастбищах в окрестностях Медины паслось принадлежащее лично Мухаммеду стадо верблюдиц, у него было дорогое оружие, любимице Айше он подарил жемчужное ожерелье — надо думать, что и другие жены получали дорогие подарки, ибо пророк был справедлив и очень ценил покой в семье. И все же Мухаммед сохранил прежний образ жизни, отличавшийся умеренностью, едва не переходившей в аскетизм. Одежда его была столь же бедна, еда — столь же неприхотлива, как и в первые годы пророчества. Скромные глинобитные хижины, в которых разместилась его семья после переселения из Мекки, не перестраивались и не расширялись, для новых жен их строили точно такими же с небольшой «гостиной» и крошечной спальней, такой крошечной, что, по словам Айши, ей приходилось подгибать ноги, когда во время ночных молитв Мухаммед должен был класть земные поклоны. «Удобств» не было ни в хижинах, ни во дворе; случалось, что во время ночных прогулок в расположенную поблизости рощу финиковых пальм с женами пророка, которых принимали за легкомысленных рабынь, пытались заигрывать молодые повесы, что было жестоким оскорблением и чести жен, и чести Мухаммеда. Возможность ошибиться не очень, однако, пугала повес — пророк не был окружен ореолом безусловной святости, а Мухаммед «правитель Медины» не обладал столь уж существенной властью.

Семейная жизнь Мухаммеда, осложненная наличием четырех жен, была строго регламентирована, подчинена раз навсегда установленному порядку, почитавшемуся как закон и женами, и Мухаммедом. Внимание его было поровну поделено между всеми, каждая жена имела свой день, в течение которого Мухаммед находился на ее полном попечении, и чередование этих дней не могло быть нарушено по желанию Мухаммеда. Когда Мухаммед надолго отправлялся в поход, его сопровождала одна из жен — ее везли в крытом паланкине, укрепленном на спине верблюда. Кому сопровождать Мухаммеда, жены определяли жребием — мнение самого пророка по этому поводу в расчет не принималось.

Такой строгий порядок, не оставляющий места произволу и капризу, чреватый неизменными ссорами и неудовольствиями, был основан на многовековом опыте взаимоотношений в полигамной семье. Вместе с тем достигалось требуемое Аллахом справедливое отношение к женам, одинаковая забота об их материальном и духовном благополучии, и в этом смысле домашняя жизнь Мухаммеда могла служить для верующих примером религиозного поведения в быту.

Но даже пророк, обогащенный многолетним нравственным совершенствованием, обладавший могучей способностью к самовнушению, не смог выработать в себе одинакового внутреннего отношения к женам. С годами он пришел к выводу, что мужчина не может заставить себя в равной мере любить своих жен, как то повелевает ему супружеский долг. Более того, неодинаковая привязанность к женам, уже сама по себе являющаяся отступлением от принципа справедливости, рано или поздно, в большом или малом неизбежно проявляется, что тотчас же нарушает мирное течение семейной жизни. О жемчужном ожерелье, которое Мухаммед подарил Айше, мы потому и знаем, что остальные жены расценили этот поступок пророка как явное свидетельство его душевной слабости и непростительное нарушение справедливости, в результате чего разразилась крупная ссора в семье пророка. В ссору были втянуты и влиятельные родственники обиженных жен. Эти родственники, кстати, не раз приходили Мухаммеду на помощь и всячески старались, чтобы ссоры, порожденные ревностью и соперничеством, не приводили к разрыву между пророком и их «представительницей» в его доме.

Как итог личного горького опыта прозвучали в сердце Мухаммеда во время одного из откровений слова всеведующего Аллаха:

— И никогда вы не в состоянии быть справедливыми между женами, хотя бы и хотели этого.

Увы! Полная гармония отношений недостижима в земной жизни, и Мухаммед понимал это. По его словам, даже самые праведные войдут в рай лишь после того, как Аллах очистит их души от всякой скверны, иначе, надо полагать, вечное блаженство в раю с его гуриями, подобными жемчугу хранимому, было бы невозможно.

…Когда в странах ислама начала развиваться современная промышленность и передовые слои общества осознали необходимость раскрепостить женщину, многие богословы, опираясь на приведенный выше отрывок из Корана, стали доказывать, что именно моногамия, а не многоженство провозглашена Аллахом как лучшая, а потому и наиболее добродетельная форма брака. Многоженство же лишь дозволено, а вовсе не рекомендовано Аллахом. Дозволено по многим причинам, в том числе и потому, что создан человек, как сказано в Коране, слабым.

Поражение при Оходе поставило перед Мухаммедом и его единомышленниками много проблем, требующих неотложного решения.

Более шестидесяти мусульман, павших у подножия горы Оход, оставили после себя чуть ли не двести сирот и вдов, сотни других родственников, претендующих на наследство.

Для Медины, все население которой вряд ли превышало десять тысяч, это было крупное потрясение, чреватое серьезным расстройством социальной жизни, упадком нравов, нескончаемыми распрями при дележе имущества.

Вдов нужно было пристроить, интересы сирот защитить, имущество поделить по справедливости.

Нет ничего удивительного, что примерно через месяц после битвы при Оходе в озабоченной душе Мухаммеда прозвучали слова божественного откровения, дававшего ясный ответ на поставленные жизнью вопросы. Шестнадцать стихов Корана получил Мухаммед в апреле 625 года, и он тотчас же, во время очередного пятничного богослужения в мечети, оповестил о новом послании Аллаха всех верующих.

Мухаммед входил в мечеть прямо со своего двора, через специальные ворота, примерно через полчаса после того, как Биляль с плоской кровли своего дома заканчивал призывать верующих к богослужению. В первые годы после переселения в Медину при входе пророка в мечеть навстречу ему поднимался величественный Абдаллах ибн Убайя, упорно продолжавший считать себя самой влиятельной персоной в оазисе. С вежливостью радушного хозяина он приветствовал Мухаммеда, а затем приглашал собравшихся внимательно выслушать пророка… После победоносной битвы при Бадре и изгнании из Медины племени Кайнука властолюбивый шейх хазраджитов стал вести себя скромнее и уже не разыгрывал роль хозяина в мечети Мухаммеда — хозяйничать он продолжал только в «нечестивой» мечети ат-Дирар, которую ни пророк, ни преданные ему мусульмане не посещали — там происходили сборища «лицемеров», которых Мухаммед неустанно проклинал.

В мечети, с небольшого деревянного возвышения, на котором он был хорошо виден всем, Мухаммед произнес проповедь, в которой довел до сведения и разъяснил новое откровение, ниспосланное Аллахом, касающееся сирот, брака и наследования имущества.

Главное внимание от уделял сиротам — тем, отцы которых погибли и власть над которыми переходила, по обычаю, к главам семей и кланов.

— Давайте сиротам имущество их, — сообщал Мухаммед повеление Аллаха, и не заменяйте дурным хорошего. И не ешьте их имущества в дополнение к вашему, — ведь это — великий грех!

Имущество следовало передавать сиротам, достигшим брачного возраста, и передавать при свидетелях, чтобы не было никакого обмана. И помнить, предостерегал Мухаммед, что нечестность не укроется от глаз Бога, ибо «Бог есть самый верный наблюдатель расчетов». О слабоумных же сиротах, неспособных к браку, надлежало опекунам заботиться пожизненно — питать их, одевать и обращаться с ними «благоприветливо».

Сироты могли стать обладателями имущества, только унаследовав его от родителей или близких родственников, и порядок наследования был изложен в ниспосланном Мухаммеду откровении особенно подробно.

— Мужчинам, — провозгласил Мухаммед, — удел из того, что оставили родители и близкие, и женщинам — удел из того, что оставили родители и близкие, — из того, что мало или много, удел определенный.

И вслед за этим точно указал, какой «удел» приходится на долю всякого, будь то мужчина или женщина, по смерти таких-то и таких-то родственников.

— …Сыну — долю, подобную доле двух дочерей. А если они (дети) женщины, числом больше двух, то им — две трети того, что он оставил, а если одна, то ей — половина. А родителям его — каждому из двух — одна шестая того, что он оставил, если у него есть ребенок. А если у него нет ребенка и ему наследуют его родители, то матери — одна треть. А если есть у него братья, то матери — одна шестая… Родители ваши или ваши сыновья — вы не знаете, кто из них ближе вам по пользе, как установлено Аллахом. Поистине Аллах знающ, мудр!

В таком же духе определил Мухаммед «удел» многих других родственников, придерживаясь принципа, согласно которому близкие родственники получают больше, чем дальние, а при равной степени родства мужчина получает, как правило, в два раза больше, чем женщина.

Жадные опекуны, не желавшие выпускать из рук имущества сирот, часто препятствовали замужеству находящихся на их попечении девушек или выдавали их замуж по древним обычаям материнского рода — после замужества сирота не покидала родной семьи, муж либо поселялся в доме жены, либо лишь периодически навещал ее. И в том и другом случае имуществом женщины не распоряжались ни ее муж, ни его родственники — оно оставалось в руках опекуна. В Медине были распространены и временные браки — брак заключали на год или два, и по истечении этого срока он считался автоматически расторгнутым. Временный брак можно заключить на месяц, на неделю или всего на один день, одна женщина могла находиться в браке с несколькими мужчинами, а один мужчина — с несколькими женщинами.

Все подобные формы брака во времена Мухаммеда являлись уже явным анахронизмом. Они поддерживались все той же алчностью опекунов, не признававших за женщинами права уносить часть имущества из семьи, и нередко служили формой узаконенной проституции.

Мухаммед, выросший в торговой Мекке, все пережитки матриархата воспринимал как безнравственность, беззаконие, разврат. Добродетельным, угодным Богу, нравственным супружеством было для него только такое, при котором жена поселяется в доме мужа и муж является главой семьи.

— Мужья стоят над женами за то, что Аллах дал одним преимущество перед другими, и за то, что они расходуют из своего имущества, — утверждал Мухаммед в Коране. — И порядочные женщины благочестивы… А тех, непокорности которых вы боитесь, увещайте, и покидайте их на ложах, и ударяйте их. И если они повинятся вам, то не ищите против них, — поистине, Аллах возвышен, велик!

Чтобы покончить с безнравственными обычаями старины, Мухаммед предложил опекунам либо выдавать сирот замуж на сторону, выделив им законную долю имущества, либо… самим жениться на них:

— А если вы боитесь, что не будете справедливы с сиротами, то женитесь на тех, что приятны вам, женщинах — и двух, и трех, и четырех. А если боитесь, что не будете справедливы, то — на одной или на тех, которыми овладели ваши десницы… И давайте женам их вено в дар.

В приведенном отрывке из ниспосланного Мухаммеду откровения речь идет не только о сиротах — в нем впервые затронут вопрос о числе жен, разрешенных верующему, и дается на него точный ответ: четыре жены. Не больше. Ровно столько, заметим, сколько было в описываемое время у самого пророка.

Мухаммед не вводил многоженства, но он счел нужным узаконить его, освятить авторитетом новой веры. И сделал он это через месяц после битвы при Оходе, чтобы раз и навсегда решить проблему вдов и сирот, проблему для воинственной мусульманской общины немаловажную. Патриархальная семья с числом жен от одной до четырех признавалась отныне единственно законной; все прочие существовавшие формы брака объявлялись противоречащими исламу, греховным и безнравственным сожительством.

В апреле 625 года Мухаммед сообщил верующим шестнадцать ниспосланных Аллахом стихов Корана, в которых затрагивались вопросы брака, семьи и наследования. В последовавших затем откровениях все эти вопросы были уточнены и дополнены.

В них было точно определено, при каких степенях родства разрешено верующим вступать в брак. Все формы кровосмесительных браков Мухаммед решительно осудил — запрещено было жениться на матерях, сестрах, дочерях и племянницах. Такое запрещение носило явно рациональный смысл: очевидно, Мухаммед хорошо сознавал вред близкородственных браков. Но запрет основывался не только на рациональных соображениях. Для Мухаммеда понятия биологического родства и юридического родства почти совпадали. Поэтому он запретил жениться не только на матерях, но и на кормилицах, и на женах отца; не только на дочерях, но и на падчерицах, и на женах сына.

Запрещение жениться на овдовевшей снохе распространялось и на жен приемного сына. Таким образом, по точному смыслу провозглашенного от имени Аллаха закона Мухаммед не имел права, например, вступать в брак с женщинами, бывшими ранее замужем за его приемным сыном Зайдом.

Развод разрешался как по желанию мужа, так и по желанию жены, но был усложнен введением «испытательного срока» — в течение трех месяцев супруги, публично провозгласившие о разрыве, должны были оставаться вместе, и если за это время между ними возобновится близость, вопрос о разводе сам собой отпадал. При разводе муж обязан был возвратить жене все ее приданое, разведенная жена уносила с собой часть имущества, которую семья мужа уже привыкла считать своей. В частности, поэтому право женщин на развод Мухаммед ограничил — они могли добиваться развода только по уважительным причинам таковыми признавались дурное обращение со стороны мужа, его слабоумие, отвращение к мужу и др.

Провозглашенные Мухаммедом от имени Аллаха законы были встречены большинством жителей Медины с удовлетворением.

Мухаммед не выдумывал их — задолго до его рождения эти законы были проверены жизнью и многими признаны наилучшими. Но наряду с ними существовали и иные обычаи, иные неписаные законы. Новаторство Мухаммеда состояло в том, что он освятил авторитетом веры одни обычаи и решительно отверг множество других. Разнообразию законов и обычаев приходил конец. Жизнь должна была подчиняться отныне одному, равно обязательному для всех закону. Тем самым по племенной организации наносился еще один чувствительный удар — племена и кланы лишались права выступать творцами законов.

Права и обязанности каждого человека должны были определяться не его принадлежностью к тому или иному клану, племени, а его принадлежностью к умме Мухаммеда — единому народу верующих.

Для Мухаммеда закон являлся прямым приказанием всемогущего Бога, а потому нарушение закона он рассматривал прежде всего как грех ослушания и неповиновения — тяжкий грех. Он понимал, что законы не должны умножать грехи, что узаконить стоит только такие требования, которые не противоречат жизни и природе людей.

Никакой закон не мог, например, оградить рабыню от посягательств хозяина — и Мухаммед разрешил правоверным иметь наложниц из числа рабынь — и купленных и тех, которыми завладели их десницы, потребовав только, чтобы рабынь не принуждали к сожительству. Дети рабыни от ее господина считались свободнорожденными и наследовали имущество отца, а их мать становилась свободной по его смерти.

Права наложниц были невелики, но и наказания для них установил Мухаммед наполовину меньшие, чем для жен.

Запрещение временных браков встревожило купцов, которые убедительно доказывали пророку, что при многомесячных торговых поездках без временных браков им никак не обойтись, что это требование Аллаха невыполнимо. Многие верующие по сей день считают, что пророк в конце концов разрешил временные браки, другие же отрицают это.

Новые законы не разрушали уже сложившихся семей — если кто женится на своей мачехе до того, как Аллах ниспослал свои повеления, разъяснял пророк, то в этом греха нет, можете оставаться мужем и женой, разводиться не обязательно. Впредь же такие браки воспрещены.

Многомужество же и групповые браки с верой несовместимы, как бы давно они ни были заключены, все равно это мерзость в глазах Бога и непростительный грех, такие браки должны быть расторгнуты.

Власти расторгнуть подобные браки у Мухаммеда не было, но он запретил верующим жениться на «развратницах» и выдавать своих дочерей за «развратников», и этого оказалось достаточным.

Поражение в битве при горе Оход ухудшило положение Мухаммеда. И все-таки не проигранная битва тревожила его больше всего, а причины поражения. Только семьсот человек в тот роковой день последовало за пророком сражаться с курайшитами, всего семьсот человек… А три тысячи мужчин Медины, три тысячи воинов не пожелали рисковать жизнью за дело ислама. И это было самое страшное — ведь будущее сулило не мир, а решительную войну с язычниками.

Проигранная битва открыла Мухаммеду глаза на истинное положение дел несмотря на успешные походы и богатую добычу, большинство мединцев его учением не удовлетворено, и если пророк не прислушается к их пожеланиям, он рискует остаться в одиночестве.

Мусульмане с радостью и облегчением встретили новые откровения не только из-за того, что они решали проблему многочисленных вдов и сирот, но и потому, что в них признавалась незыблемость прав собственности и узаконивался институт рабства.

Отсюда подробное перечисление, какая часть имущества наследуется каждым родственником, отсюда же упоминание о тех, «кем овладела десница», — о рабах и рабынях, купленных и захваченных на воине.

Требование гуманного отношения к рабам оставалось в силе, но освобождение рабов Мухаммед стал рассматривать не просто как благочестивый поступок, угодный Богу, но скорее как искупительную жертву — для покрытия тяжких грехов, например в случае непредумышленного убийства. Благочестивый мусульманин, не совершивший тяжких прегрешений, мог владеть рабами со спокойной совестью, ибо Аллах создал людей неравными и одних поставил над другими. Кстати, и стадо дойных верблюдиц, принадлежащее самому пророку, пасли в окрестностях Медины не наемные работники, а рабы.

Эпизод с Сальманом аль-Фариси, выкупленным переселенцами из Мекки и отпущенным на свободу, так и остался эпизодом, исключительным случаем среди земледельцев Медины подобные поступки не встретили сочувствия: им рабы в хозяйстве были нужны. Нужны они стали и мухаджирам, приобретшим уже кое-какую земельную собственность и рассчитывавшим в будущем еще больше обогатиться.

Биляль, Сальман и другие бывшие рабы поддерживали политику пророка свою личную свободу они уже завоевали.

Жизнь отвергла отмену рабства, и Мухаммед узаконил его — с гуманными оговорками, но узаконил.

Оговорки эти стоили немало — благодаря им в мусульманском мире утвердилось более человечное отношение к рабам, чем в христианском.

Каждый верующий был обязан лично творить милостыню, а также отдавать часть своего имущества Мухаммеду для распределения среди бедняков. Размер этого налога в пользу бедных не был точно установлен, и это раздражало имущих мусульман, ибо над каждым из них тяготело постоянное подозрение в недостаточном усердии в делах веры, в преступной греховности, а очередной взнос не гарантировал, что вскоре не последуют новые настойчивые напоминания, что творить милостыню есть первейшая обязанность верующего.

Мухаммед счел нужным отказаться от такой практики. Он подразделил милостыню на обязательную (закат) и добровольную (садака) и установил, что размер заката не должен превышать двух-трех процентов стоимости имущества уплатив эту сумму, каждый верующий отныне знал, что на год пророк оставит его в покое.

Конечно, бедняки, для которых предназначался закат, от налога освобождались.

Закат собирали лица, назначенные самим Мухаммедом, и пророк следил, чтобы при сборе его не было злоупотреблений.

Закат и пятая часть военной добычи составляли общественный фонд, с помощью которого Мухаммед поддерживал неимущих — больных, престарелых и тех, кто, несмотря на все старания, не мог прокормить свои семьи. Тунеядцев же, не желавших трудиться, пророк решительно осуждал, прогонял от себя и лишал всякой помощи из общественных средств, ибо Бог любит тех, кто трудится, и не любит бездельников. Тем самым помощь неимущим не наносила никакого вреда ансарам-земледельцам, нанимавшим работников для ухода за своими полями и садами.

Меры, принятые Мухаммедом почти сразу же после битвы при Оходе, устранили главные причины, порождавшие недовольство в лагере мусульман. Главные, но не все — война требовала все больших расходов, а многие земледельцы-ансары на войну расходоваться не хотели, не видя для себя особых выгод от ее продолжения и сомневаясь в победе. Требования пророка жертвовать жизнью и имуществом ради победы встречали упорное сопротивление «лицемеров».

Столь же упорно противодействовали «лицемеры» стремлению Мухаммеда слить всех мусульман в единый народ, не знающий деления на племена и кланы, — и хазраджиты и авситы продолжали отстаивать свою автономию внутри уммы, свое право вести самостоятельную политику, дружить и враждовать, с кем им заблагорассудится.

Даже ограничения кровной мести, введенные Мухаммедом, встречали среди ансаров противодействие.

Пророк от имени Аллаха запретил кровную месть за неумышленное убийство, но когда такое убийство произошло, ему с трудом удалось заставить брата погибшего принять денежную компенсацию и дать клятву не покушаться на жизнь случайного виновника случившегося. Примирение состоялось, но «позор» оказался для брата погибшего нестерпимым, он подстерег и прикончил убийцу, после чего бежал в Мекку.

За умышленное убийство Мухаммед разрешил мстить, но мстить не клану и племени, как это практиковалось с незапамятных времен, а только самому убийце — и то с оговоркой, что и в этом случае лучше всего «простить» убийцу, удовлетвориться денежной компенсацией и примириться. Такое ограничение казалось многим ревнителям племенной морали несправедливым (так как убийца мог представлять меньшую «ценность», чем убитый) и подрывающим принцип круговой поруки, которая сплачивала кланы. К последнему Мухаммед и стремился — во что бы то ни стало покончить с зависимостью мусульман от их кланов и племен, слить их в единый народ.

Мухаммед был безупречно предан Аллаху и как нельзя лучше выполнял возложенную на него миссию. Поэтому ни пророка, ни верующих не удивило, что вслед за общими законами о семье и браке Аллах ниспослал Мухаммеду особые законы, предназначенные только для него, законы, которые принимали во внимание высокое положение пророка в общине верующих и его не укрывшуюся от глаз всевышнего любовь к женской красоте.

— О пророк! — прогремели в сердце Мухаммеда слова Аллаха. — Мы разрешили тебе твоими женами тех, которым ты дал их награду, и тех, которыми овладела твоя десница из того, что даровал Аллах тебе в добычу, и дочерей твоего дяди со стороны отца, и дочерей теток со стороны отца, и дочерей твоего дяди со стороны матери, и дочерей твоих теток со стороны матери, которые выселились вместе с тобой, и верующую женщину, если она отдала самое себя пророку, если пророк пожелает жениться на ней, — исключительно для тебя, помимо верующих.

Аллах разрешил пророку иметь неограниченное число жен, не говоря о наложницах, и, кроме того, жениться на тех, кто «сами себя отдали пророку», — «сами собой» выходили замуж женщины тех кланов и племен, которые сохранили обычаи матриархата, решительно осужденные Аллахом. Своему же любимому пророку Аллах разрешил и такие браки (при которых жена продолжала жить отдельно от мужа) — все это ради того, чтобы «не было на тебе стеснения», пояснил Аллах.

Сколько у Мухаммеда было жен, которые сами собой вышли за него замуж, мы не знаем. Подобные браки вскоре стали считаться ужасно безнравственными, а потому компрометирующими пророка. Но уже весной 626 года он взял в дом пятую жену — тридцатилетнюю вдову мусульманина — Зайнаб, дочь Кузаймы. Эта новая жена умерла через несколько месяцев после свадьбы.

Мухаммед проводил в жизнь важные реформы не только для того, чтобы укрепить свое положение в Медине, одновременно он подрывал силы язычников, их готовность сражаться против ислама насмерть. А враги пророка, ободренные победой курайшитов при Оходе, немедленно подняли голову. Кочевые племена в окрестностях Медины, согласившиеся ранее принять ислам, заколебались, усомнившись в силах Мухаммеда.

Через четыре месяца после битвы при Оходе, в июле 625 года, к Мухаммеду явились представители кочевых племен Адал и аль-Кара. Они заверили пророка, что многие адалиты и алькариты уже приняли ислам, но нуждаются в сведущих людях, которые бы растолковали им все правила новой веры, объяснили им новые законы и научили их чтению Корана. По их просьбе Мухаммед послал к племенам Адал и аль-Кара шестерых мусульман во главе с Мурхадом. Во время привала близ колодца ар-Раджи, к востоку от Мекки, «хозяева» оставили приглашенных мусульман одних, а сами дали знать об их местонахождении союзному курайшитам племени Хузайл. Хузайлиты окружили мусульман и предложили им сдаться, обещая сохранить им жизнь. Положение было безнадежным, но Мурхад призвал своих соратников не полагаться на клятвы многобожников и с честью встретить смерть с оружием в руках. Он и два последовавших его примеру мусульманина пали мученической смертью у колодца ар-Раджи. Остальных хузайлиты связали и повели в Мекку. Что ждет их в Мекке, проявившие недостаточную преданность исламу мусульмане хорошо понимали, по дороге одному из них удалось освободиться от пут и завладеть мечом — только для того, чтобы погибнуть сражаясь, как то и подобает мужчине. Двоих мусульман за большие деньги купили курайшиты, родственники которых пали при Оходе, — для погашения неоплаченного счета кровной мести. Этих мусульман, не пожелавших отречься от истинной веры, публично казнили поблизости от Каабы. Впрочем, «казнили» не совсем точное слово, ибо их зарезали кремневыми ножами, которыми язычники издавна, со времен каменного века, резали приносимых в жертву верблюдов и овец в ограде храма. Кровную месть курайшиты воспринимали, по-видимому, и как священный обряд, как человеческое жертвоприношение, угодное не только душам умерших, но и богам.

Говорят, что на Абу Суфиана и других мекканцев сильное впечатление произвело мужественное поведение мусульман во время казни, их преданность исламу и любовь к пророку.

Второе избиение мусульман произошло почти одновременно с трагедией, разыгравшейся у колодца ар-Раджи.

Один из шейхов племени Амир, кочевавшего к западу от Медины, в предгорьях Неджда, уговорил Мухаммеда послать проповедников к амиритам, обещая полную безопасность мусульманам и обращение в ислам всего своего племени. Мухаммед послал к амиритам крупный отряд «проповедников» — молодых, преданных вере мусульман в полном вооружении. На привале у колодца Бир-Мауна, расположенного у самой границы земель племени Амир, отряд мусульман был застигнут врасплох и перебит кочевниками племени Сулайм по прямому наущению самих амиритов, которые не приняли участия в резне только потому, что боялись военного столкновения с Мединой.

Из всего отряда спаслось только двое. Одного тяжелораненого мусульманина кочевники посчитали сперва мертвым, а потом, когда возбуждение схватки улеглось, не стали добивать; второй пас верблюдов, на которых передвигался отряд, вдали от колодца и не принимал участия в сражении, его кочевники взяли в плен и отпустили.

С отрезанной прядью волос — позорным знаком недавнего освобождения из рабства — отправился этот мусульманин в Медину. По дороге он встретил двух амиритов, ничего не подозревавших о недавнем столкновении, и убил их, мстя за смерть товарищей у колодца Бир-Мауна. С известием о гибели отряда и своем подвиге во имя веры он явился к пророку.

Медина находилась с племенем Амир в дружбе, убийство мусульман произошло не на территории амиритов, и амириты не принимали участия в нападении на отряд — все было сделано руками сулаймитов. По закону убийство двух амиритов было «несправедливым» — Мухаммеду предстояло либо заплатить амиритам крупный штраф за непредумышленное убийство (убийца не знал истинного положения дел), либо начать войну с племенем Амир.

Мухаммед предпочел платить штраф.

Языческое племя Амир находилось в тесном союзе с проживавшим в оазисе племенем ан-Надир. К обнесенному стеной поселку надиритов и отправился Мухаммед, сопровождаемый Абу Бакром и Али, чтобы урегулировать возникший конфликт. По-видимому, он хотел добиться от надиритов уплаты большей части штрафа, который падал на всю умму мусульман.

Шейхи надиритов согласились обсудить с Мухаммедом этот вопрос, но попросили его подождать, пока будет приготовлено подобающее угощение.

Мухаммед, Абу Бакр и Али сидели, прислонившись к стене, в ожидании начала переговоров, как вдруг пророк поднялся и, не говоря ни слова, быстрым шагом направился в Медину. Назад он не вернулся.

Уже будучи в своем доме, пророк оповестил мусульман, что надириты готовили на него злодейское покушение — они собирались сбросить на него жернов с крыши и именно для этого стали затягивать начало переговоров. Об этом Мухаммеду сообщил «голос» с неба, когда он, ничего не подозревая, сидел у стены. Этот «голос» назвал даже имя надирита, вызвавшегося добровольно осуществить убийство.

В Медине все знали, что поэт-надирит Кааб аль-Ашраф был убит по приказу Мухаммеда и за смерть Кааба надириты до сих пор не расквитались. Знали мусульмане и о том, что в каждом племени и почти каждом клане есть у пророка свои «глаза» и «уши», с помощью которых содержание даже самых тайных бесед часто становилось известным пророку. Обвинению надиритов в злодейском покушении на жизнь пророка и посланника божьего большинство мусульман поверило, и в тот же день Мухаммед послал надиритам ультимативное требование — под страхом смерти покинуть в течение десяти дней оазис; принадлежавшие надиритам финиковые пальмы пророк соглашался оставить в их руках.

Племя ан-Надир проживало в оазисе на правах клиента племени Аус, и хотя с образованием единой уммы мусульман взаимные обязательства патронов и клиентов утратили силу, многие авситы из числа «лицемеров» были недовольны покушением пророка на древние права.

Лидер «лицемеров» и непримиримый противник пророка Ибн Убайя тотчас тайно заверил надиритов, что Мухаммед не осмелится на них напасть. Если же вооруженное столкновение все-таки произойдет, то «лицемеры», обещал Ибн Убайя, будут рука об руку с надиритами сражаться против сторонников Мухаммеда и либо изгонят пророка из Медины, либо вместе с надиритами покинут оазис. Сулил Ибн Убайя надиритам и помощь дружественных кочевых племен.

Племя ан-Надир, ободренное этими обещаниями, отклонило ультиматум Мухаммеда, и мусульмане немедленно осадили защищенный стеной поселок надиритов.

Ибн Убайя не смог поднять «лицемеров» против Мухаммеда, никакой помощи от него надириты не получили, кочевые племена не поспешили к ним на выручку. На седьмой день осады мусульмане по приказу Мухаммеда приступили к уничтожению принадлежавших надиритам финиковых пальм, и осажденные поняли, что сопротивление их становится бессмысленным: даже если кто-нибудь и придет им на помощь, они все равно будут разорены и не смогут оставаться в Медине. Они уведомили Мухаммеда, что согласны покинуть Медину на предложенных им условиях, но теперь пророк потребовал большего: все оружие, дома и посадки финиковой пальмы должны были перейти в руки мусульман.

Надириты приняли эти более тяжелые условия и, погрузив свой скарб на верблюдов, с женщинами, детьми и рабами покинули оазис. Чтобы не радовать врагов проявлениями скорби и горя, они уходили с песнями, под звуки флейт и тамбуринов, надев праздничные наряды. В сердцах своих они уносили ненависть к Мухаммеду и мусульманам. Часть их выселилась в Хайбар, остальные отправились в Сирию. Племя ан-Надир стало активным союзником курайшитов, готовившихся к новому, на этот раз решающему походу против Медины.

В руки мусульман попала большая добыча, но пророк объявил, что, в соответствии с полученным им откровением, никакого дележа этой добычи не будет — она взята без крови, ради нее верующим «не пришлось гнать ни коней, ни верблюдов», а потому вся она целиком поступает в распоряжение пророка.

— Что дал Аллах в добычу посланнику Своему от обитателей селений, сообщено было Мухаммеду свыше, — то принадлежит Аллаху, и посланнику, и близким, и сиротам, и бедным, и путнику, чтобы не оказалось это распределением между богатыми у вас. И что даровал вам посланник, то берите, а что он вам запретил, от того удержитесь. И бойтесь Аллаха, ведь Аллах силен наказанием!

Поведанное Аллахом относилось не только к имуществу, оставленному надиритами, — это был новый закон, согласно которому и впредь все, отнятое у врагов в результате переговоров, а не захваченное в бою, поступает в полное распоряжение Мухаммеда.

С этим решением мусульмане согласились почти без споров. Они знали, что пророк справедлив, и не ошиблись в нем.

В соответствии с повелением Аллаха в первую очередь наделить «бедняков, выселившихся, которые изгнаны из своих земель», Мухаммед роздал дома и земли надиритов переселенцам из Мекки — мухаджирам. Тем самым проблема прочного обоснования мухаджиров в Медине была окончательно разрешена. От этой меры с облегчением вздохнули и ансары, в домах которых мекканские переселенцы жили на протяжении трех лет, с самого начала хиджры. Напомним, что жили мухаджиры в домах ансаров на правах побратимов, и ансарам приходилось постоянно «творить милостыню» — подкармливать и поддерживать семьи мухаджиров. Теперь это бремя Мухаммед с них снял — мухаджиры получили и дома, и финиковые пальмы, отныне они могли сами содержать себя, вне зависимости от торговли и переменчивого военного счастья. И содержать себя, и жертвовать свое имущество, сражаясь на пути, который указывал Аллах; значительную часть урожая фиников благочестивые мухаджиры немедленно пожертвовали на военные нужды, для пропитания тех, кто отправляется в дальние походы против язычников.

Захваченное оружие Мухаммед роздал и ансарам и мухаджирам — тем, в мужественной готовности сражаться которых он не сомневался.

Землю же получили от пророка только два ансара. Сохранили свое имущество и землю и те из надиритов, которые согласились принять ислам таких оказалось немного: всего две семьи приняли ислам и остались в Медине на правах полноправных членов уммы пророка.

Интриги Ибн Убайя, который сослужил неплохую службу делу ислама, обострив конфликт с надиритами, Мухаммед высмеял в Коране.

— Разве ты не видел тех, которые лицемерят, как они говорят своим братьям из обладателей писания, которые не уверовали: «Если вы будете изгнаны, то мы выйдем вместе с вами и не подчинимся из-за вас никогда никому. Если с вами будут сражаться, мы непременно поможем вам». А Аллах свидетельствует, что они лжецы!

Если они будут изгнаны, то они не выйдут вместе с ними; если с ними будут сражаться, то они им не помогут; а если они и помогут, то обратят тыл, и не будет им помощи….

— Они не будут сражаться с вами все, — успокаивал Аллах мусульман, встревоженных, что изгнание племени ан-Надир сплотит против них всех «людей писания» полуострова, — а только в укрепленных селениях или из-за стен. Ярость их между ними сильна: ты думаешь, что они вместе, а сердца их врозь. Это — за то, что они — народ, который не понимает.

«Ярость их между ними сильна… а сердца их врозь» — сказанное относилось и к язычникам. Мухаммед видел, как раздроблены и разобщены язычники, и это вселяло в него твердую веру в победу.

Во время осады надиритов, когда от безделья и скуки вином стали злоупотреблять даже ближайшие соратники пророка, получил Мухаммед и еще одно важное откровение — откровение, окончательно запрещавшее мусульманам вино и азартные игры. И то и другое, разъяснил впоследствии Мухаммед, — «мерзость из деяния сатаны», мерзость, при помощи которой «сатана желает зародить среди вас вражду и ненависть… и отклонить вас от поминания Аллаха и от молитвы». Сторонитесь же этого, призывал пророк, — может быть, вы будете счастливы!

Изгнанием племени ан-Надир Мухаммед закончил военную кампанию 625 года. Наделение мухаджиров землей, умеренная налоговая политика и твердые гарантии права собственности настолько упрочили его положение в Медине, что в апреле следующего года в поход в долину Бадра с ним выступил небывалый по численности отряд — около полутора тысяч человек. Двухтысячный отряд курайшитов во главе с Абу Суфианом тоже явился в Бадр, но ни мусульмане, ни язычники ни решились вступить в битву. Поторговав на ежегодной ярмарке, привлекавшей в эту обильную источниками долину многочисленные кочевые племена, курайшиты и мусульмане разошлись.