"Башни страха" - читать интересную книгу автора (Фарр Каролина)

Глава 7

Несмотря на все уговоры Хейлсвортов, изображать из себя тяжелобольную я не стала и в постель не легла. По опыту своему я знала, что лучшее для меня лекарство сейчас – это горячая ванна.

Нэнси, хлопотавшая возле меня, сообщила, что Дональда в доме нет – после того как мы с Монти отправились на прогулку, он сел в машину и поехал в деревню.

Едва я успела одеться, как в моей комнате раздался телефонный звонок.

– Мисс Каванаф? – услышала я в трубке мягкий женский голос. – Это Урсула Грант. Монти сказал, что с вами произошел несчастный случай. Я могу вам чем-то помочь?

– Если как медсестра, то нет, – ответила я. – Большое вам спасибо за заботу, но я так удачно упала, что никаких серьезных повреждений не получила. А сейчас, после горячей ванны, я чувствую себя вполне нормально.

– Рада была это услышать. Монти, как всегда, все преувеличивает. Знаете, после того, как вы сели на эту лошадь, чувство тревоги за вас не покидало меня. Он сказал, что вы чуть было не погибли. А как это с вами случилось?

– Во всем виновата игла. Она каким-то образом оказалась в моем седле. При каждом ее уколе мой жеребец отскакивал в сторону. Последний раз это произошло с ним как раз на спуске в бухту. На том самом опасном участке пути, о котором вы меня предупреждали.

– Боже мой, какой ужас! Я рада, что вы так спокойно об этом говорите. Хотя мы обе дипломированные медсестры, а все медики склонны видеть в каждом пациенте смертельно больного.

– Да, вы абсолютно правы, – согласилась я, а сама подумала: "Да, только когда этот больной – не ты сама".

– Теперь вы, наверное, не сможете прийти ко мне на чай. А Монти все еще у меня. Я только что налила ему виски. Вы не представляете себе, как он взволнован. У него даже руки трясутся.

– Передайте ему, что со мной все в порядке. Правда, я устала. Так что мне хотелось бы немного отдохнуть. А как там мистер Барри?

– Он у меня и тоже пьет виски. У него на ноге глубокие царапины и огромный синяк. Думаю, что жеребец его лягнул. Ссадины я ему обработала и ногу забинтовала. Теперь мистер Барри чувствует себя гораздо лучше. Какое счастье, что он оказался с вами рядом. Не так ли?

В ее мягком голосе улавливалась настороженность.

– Да, мне жутко повезло, – радостно ответила я.

– Но вы знали, что он в наших местах? Джоан сказала, что вы встретились с ним в деревне. Когда мистер Барри пришел к нам в дом, она его сразу узнала.

– Да, мы встретились с ним на причале. Но той встречей я была удивлена не меньше, чем сегодняшней. Ведь я полагала, что мистер Барри в Нью-Йорке. Знаете, он писатель, чьи книги выпускает наше издательство, а писатели, мисс Грант, люди абсолютно непредсказуемые.

– Да? Теперь понятно, почему Монти хочет, чтобы он встретился с миссис Хейлсворт.

– Что вы говорите!

– Да, он только что мне об этом сказал. Более того, Монти предложил отвезти его в деревню. Мисс Каванаф, вы не против, если я пришлю вам чай и бисквиты? Я попрошу горничную отнести их к вам в комнату.

– О, спасибо, мисс Грант. Когда Монти рассказывал, какие вы печете бисквиты, у меня даже слюнки текли.

Урсула рассмеялась:

– Как я уже сказала, этот Монти склонен все преувеличивать. Да, но ко мне вы все же как-нибудь заглянете?

– Спасибо, мисс Грант. С огромным удовольствием непременно загляну.

– А Джоан у вас? – после долгой паузы неуверенно произнесла Урсула. – Я хотела кое-что у нее узнать.

Я нахмурилась, вспомнив, что после того, как мы вернулись с прогулки, Джоан ко мне так и не зашла.

– Но ее здесь нет.

– А после возвращения вы с ней не разговаривали?

– Нет, мисс Грант.

– Странно. Ведь я сказала ей, чтобы она вас проведала. Прошу вас, если Джоан к вам зайдет или позвонит, скажите ей, что я хочу ее видеть.

– Да, конечно, я ей обязательно скажу.

Если Урсула просила Джоан навестить меня, то та обязательно должна была это сделать.

Я задумчиво покачала головой: обстановка, сложившаяся в доме Хейлсвортов, все больше меня настораживала.

– Да, вот что еще я хотела бы вам сказать, – произнесла Урсула. – То, что случилось с вами сегодня, со мной никогда не произойдет. Лошади внушают мне страх, и я стараюсь держаться от них подальше.

– Англичанка, которая не любит кататься на лошадях? – шутливо спросила я. – Мисс Грант, вы меня удивляете. Только не говорите мне, что вы никогда не сидели в седле.

– Никогда верхом на них не ездила и ездить не буду, – ответила Урсула. – В том районе Лондона, в котором я жила, ни лошадей, ни места, где можно было бы на них кататься, нет. И этому я только рада. Вы забыли, что с вами сегодня произошло? Вы же чуть не погибли. Да, лучше бы вы, мисс Каванаф, оставались в Нью-Йорке. Надеюсь, что ничего подобного с вами больше не случится.

– И я тоже, мисс Грант.

Услышав короткие гудки, я положила телефонную трубку и задумалась. И тут я вспомнила: Джоан говорила мне, что Урсула на лошадях не ездит. Ну что же, это проблемы ее двоюродной сестры.

Вскоре после телефонного звонка Урсулы меня проведала миссис Хейлсворт. Она поинтересовалась, на навещала ли меня Джоан, и, когда я ответила, что жду ее с минуты на минуту, женщина облегченно вздохнула. Правда, она не спросила меня, откуда я знаю, что ее дочь должна прийти. Но я была этому даже рада.

Как только в комнату с накрытым белой салфеткой подносом вошла Нэнси, миссис Хейлсворт поднялась и направилась к двери.

– Мисс Каванаф, это вам прислала мисс Грант, – улыбаясь, сказала горничная. – С наилучшими пожеланиями.

– Она очень добра.

– Мисс Грант бывает очень милой, когда ей этого хочется, – заметила Нэнси, снимая салфетку с подноса.

Я не смогла сдержать улыбки: горничная проявила природную осторожность жителей Новой Англии.

– Тебе правится мисс Грант? – спросила я.

Девушка удивленно посмотрела на меня:

– Если бы меня спросили то же самое о вас, я сразу бы ответила "да". Вы мне с первого взгляда поправились. Но мисс Грант совсем не такая, как вы. Таких, как она, сразу не распознаешь. Холодная, скрытная. Да и держится она со всеми... как бы это сказать... высокомерно. Впрочем, вы и сами сумели заметить.

Я рассмеялась.

– Она прислала мне свои бисквиты, – возразила я. – Это говорит о ее доброте.

– Да, мисс Каванаф, бисквиты она печет великолепные. Они у вас будут во рту таять. Как я рада, что вы ничего себе не повредили. Вся прислуга в доме, узнав, что вы упали с лошади, очень за вас переживала. И бедный Бенсон тоже. Знаете, мистер Монти так кричал на него. Но Бенсон поклялся, что он вот уже год как не брал в руки иглы. Он сказал нам, что никак не может попять, как эта игла могла попасть в ваше седло. Конюх уверен, что в него ее кто-то воткнул специально.

– Я тоже не могу этого понять. Но она там была. Мистер Барри извлек ее из седла и показал нам.

– Знаете, мисс Каванаф, в этом доме происходят странные вещи. И все началось после того, как Эндрю, предок Хейлсвортов, сбросил в море... – Поняв, что сказала лишнее, молоденькая горничная запнулась на полуслове, а потом быстро добавила: – Мисс Каванаф, могу я чем-нибудь вам помочь?

– Нет, Нэнси. Огромное тебе спасибо.

Теплые еще бисквиты, которые прислала Урсула, и в самом деле оказались необыкновенно вкусными. В Бостоне, живя с родителями, я часто пила чай. Не то что сейчас в Нью-Йорке.

Каждый раз, когда казалось, что по коридору кто-то идет, я поглядывала на дверь в надежде увидеть Джоан. Наконец терпение мое иссякло, и я, поднявшись с кресла, направилась к ней. Подойдя к двери ее комнаты, я уже подняла руку, чтобы постучать, но тут заметила, что дверь приоткрыта. Как только я взялась за ее ручку, из комнаты до меня донесся испуганный голос Джоан:

– Нет-нет! Я этого совсем не хотела! Мне просто хотелось, чтобы она поскорее уехала!

Меня так испугали интонации в ее голосе и то, что она выкрикнула, что я тут же закрыла дверь. Если она имела в виду меня, а в этом никаких сомнений быть не могло, то я должна была догадаться, с кем разговаривала Джоан. Да, я должна была это выяснить!

Я постучала в ее комнату прежде, чем заметила кнопку звонка. Дверь была такой же массивной, как и в моей комнате, но звонок и чьи-то поспешные шаги за ней я все же услышала.

Когда дверь распахнулась, я отступила от нее на шаг назад.

– Эли? – увидев меня, удивленно произнесла Джоан.

– Джоан, я могу войти?

– А я уже собиралась идти к тебе. Ну что ж, входи. Я слышала, что Стил тебя сбросил. Как ты?

Под глазами у Джоан залегли тени, и выглядела она изможденной.

– Не очень-то ты спешила об этом узнать, – заметила я. – А до моей комнаты тебе надо было сделать всего-то несколько шагов.

– Я уже собиралась к тебе идти. О том, что с тобой произошло, я только что узнала. От Монти и твоего знакомого. Я была у Урсулы и, узнав о случившемся, тут же вернулась к себе.

Джоан отошла от двери, и я, войдя в комнату, обвела ее взглядом.

– Но мы вернулись более часа назад. Конечно, за беседой время бежит незаметно. Джоан, с кем ты только что разговаривала?

Она уставилась на меня своими удивленными глазами.

– Я разговаривала? – переспросила Джоан.

– Да. Дверь в твою комнату была приоткрыта. Услышав твой голос, я закрыла ее и позвонила. Джоан, так кто это был? Урсула?

– Урсула? – словно эхо повторила она, и в ее глазах появился лихорадочный блеск. – Эли, здесь никого, кроме меня, не было. Я сидела в комнате одна. Если не веришь мне, можешь проверить. Загляни в другие комнаты.

Джоан так искренне это произнесла, что у меня возникли сомнения. "А может быть, у меня начались слуховые галлюцинации?" – подумала я.

– Хорошо. Я сейчас проверю.

Расположение комнат у Джоан было таким же, как и у меня. Вот только у нее был балкон, на который вела огромная стеклянная дверь. К ней я и направилась. Однако она оказалась запертой, а ключа в ее замке не было.

В раздражении я подергала за дверную ручку.

– Джоан, она заперта, – нервно произнесла я.

Тот, с кем она разговаривала, мог уйти отсюда только через балкон.

– Эту дверь закрыли на ключ после того, как я впервые увидела... того, кто за мной подглядывает, а ключ от нее Дональд постоянно держит при себе. Когда летом мне хочется погреться на солнышке, он мне его дает. Но поздней осенью я на балкон не выхожу. Очень холодно и ветрено.

Тут я вспомнила, что Дональд уехал на машине в Харрикейн-Коув.

– А запасной ключ у кого-нибудь есть?

Джоан в ответ молча помотала головой.

С хмурым видом я проверила другие помещения, но ни в кабинете, ни в ванной комнате так никого и не обнаружила.

– Джоан, но я явственно слышала твой голос, – вернувшись, сказала я. – Чем ты занималась, когда я позвонила в дверь?

Она отвела от меня глаза.

– Просто сидела в кресле и думала, – ответила Джоан. – Эли, когда я узнала, что с тобой произошло, я сильно расстроилась. Перед тем как идти к тебе, мне надо было хотя бы немного успокоиться и все обдумать... – Она окинула взглядом комнату и продолжила: – С детских лет я привыкла успокаиваться здесь. Знаешь, Эли, эта комната – единственное, что принадлежит только мне. Здесь мне не надо выслушивать ни свою маму, ни Урсулу... Никого! Когда меня начинает что-то мучить... когда я начинаю чувствовать себя очень одинокой и никому не нужной, то всегда прихожу сюда и думаю, думаю...

– Но, Джоан, думать – это не значит произносить слова, – заметила я.

К лицу Джоан мгновенно прилила краска. Надо сказать, что она вообще часто краснела.

– Эли, прошу тебя, не спорь со мной. Я пытаюсь объяснить, как это было, а ты не хочешь мне верить. Иногда если я сильно встревожена, то начинаю думать вслух. Ты разве не знаешь, что одинокие люди часто так делают?

Я удивленно посмотрела на нее. Мне показалось, что в ее голубых глазах, которые прежде смотрели на меня с детской наивностью, затаилось лукавство.

– Хочешь сказать, что ты разговаривала сама с собой?

– Эли, я часто думаю вслух, – нахмурив брови, ответила Джоан. – А это не одно и то же.

Снова ощутив боль в суставах, я, сильно прихрамывая, дошла до кресла и опустилась в него.

– В таком случае объясни, в чем здесь разница. Джоан, я хотела бы это знать!

– Конечно, разница есть! – впервые за все это время с жаром произнесла Джоан. – Ты думаешь о том, что тебя тревожит, и в голову начинают приходить разные мысли. Ты соглашаешься с одной, другую отвергаешь... И так продолжается до тех пор, пока не выбираешь ту, которая кажется тебе правильной. Потом произносишь ее вслух и решаешь, что тебе надо делать. А с тобой разве такого не бывает?

Я помотала головой:

– Джоан, это похоже на детскую игру, а мы с тобой уже взрослые...

– Знаешь, Эли, когда я думаю о тебе, то жалею, что годы учебы в школе уже не вернуть, – с тоской в голосе сказала Джоан. – А ты разве о том же не жалеешь? Вот в колледже все было совсем иначе. Там все старались выглядеть старше своих лет, более значительными, задевали других... Нет, в школе мне было очень хорошо. Я чувствовала себя такой счастливой...

Я улыбнулась. Казалось, что мы вновь стали с ней близкими подругами.

– А помнишь, как мы проводили каникулы на папиной ферме? – спросила я. – Джоан, как было бы хорошо, если мы могли бы снова туда поехать. Чтобы были живы мои родители и все было, как тогда... Да, то время ушло от нас навсегда. Но мы с тобой все равно можем оставаться подругами. Ведь этому ничто не мешает. Правда?

Я ожидала, что Джоан мне ответит, но она, насупившись, продолжала молчать.

– Ты должна приехать ко мне в Гринвич-Виллидж, – продолжила я. – Тебе у меня непременно поправится. Там все напоминает о нашем общежитии, в котором мы жили в Редклиффе. Квартирка моя чуть больше нашей студенческой комнаты. Ты можешь жить в ней, сколько захочешь. Я буду рада принять тебя. Это если и не вернет, то обязательно напомнит нам годы учебы. Правда, теперь тебя занимают лошади. Но ничего. Мы сможем куда-нибудь поехать и покататься верхом. Помнишь, как часто ты рассказывала мне о Стиле? А знаешь, он точно такой, каким я его себе и представляла. Он потрясающий жеребец. А в том, что я свалилась с него, вина совсем не его.

Я была абсолютно уверена, что подбираю к сердцу Джоан правильные ключи, но в тот момент, когда я упомянула о своем падении с лошади, я поняла, что их мгновенно потеряла. До этого она спокойно сидела рядом и, мечтательно глядя мне в глаза, внимательно слушала, а тут резко поднялась с кресла и выпрямилась.

– Эли, ты же могла погибнуть, – суровым голосом произнесла Джоан и с опаской оглядела комнату. – Я же говорила, что тебе лучше отсюда уехать. Если ты останешься, произойдет что-то ужасное!

От таких слов мне стало страшно, и я почувствовала, как у меня по спине пробежали мурашки.

– Ты имеешь в виду... со мной? – спросила я. – Что, кто-то специально воткнул в мое седло иглу?

– Эли, ни о чем меня не спрашивай! Прошу тебя, уезжай в Нью-Йорк. И как можно скорее...

– Если в вашем доме есть человек, который желает мне зла, то его надо остановить! – воскликнула я. – Для этого тебе достаточно сказать своей маме...

– Об этом я с нею говорить не стану, – прервав меня, резко сказала Джоан. – И с тобой тоже. Ни с кем! Если я это сделаю, то он скажет, что...

Она внезапно замолкла.

– Он? – вскричала я. – Так это сделал мужчина и ты знаешь кто?

– Эли, не лови меня на слове.

Я вспомнила о ее старшем брате.

– Джоан, если ты не хочешь говорить об этом со мной, то тогда поговори с Дональдом. Он обязательно что-нибудь сделает. Он его отсюда выгонит. Тогда этот человек не сможет тебя запугивать и причинять зло другим.

Она уставилась на меня безумными глазами, лицо ее стало белым как мел.

– Нет! – в ужасе прошептала Джоан. – Нет, Эли, этого я сделать не могу! Ты не знаешь, каким он становится, если его не слушаются...

В глазах ее застыл неподдельный страх. Я вспомнила разрушенные Стилом перила, море, увиденное мною с обрыва, и торчавшие из него камни.

– Джоан, это он воткнул в седло иглу? – спросила я.

Ответом мне послужило ее молчание, и я вздрогнула от охватившего меня ужаса.

– Почему он хотел моей смерти? – дрожащим голосом спросила я. – За что он хочет меня убить? Что я могла ему сделать плохого? Ведь я его даже не знаю!

– Он ненавидит тебя и ничего с этим поделать не может, – тихо ответила Джоан. – Эли, ты не представляешь, какой он ревнивый.

– Ревнивый? – удивленно посмотрев на нее, переспросила я. – Так это из-за того, что мы с тобой... вместе учились? Потому что мы были подругами?

– Эли, он не хочет меня ни с кем делить. Ни с мамой, ни с Дональдом. Ни с кем другим, за исключением Урсулы... – Она замолчала, а потом добавила: – Он знает, что Урсула нужна мне.

– Ты хочешь сказать, что ты и он?.. Он... приходит к тебе? У тебя с ним... любовные отношения? Поэтому он ревнует?

Джоан укоризненно посмотрела на меня:

– Эли, а почему у меня не может быть любимого человека? Помнишь, у всех девушек в Редклиффе были парни? Даже ты ходила на вечеринки, дискотеки...

– Джоан, как он оказывается в твоей комнате? Ты его впускаешь?

Она нахмурилась:

– Эли, тот мужчина, которого я сегодня видела с Монти... Только не говори, что он просто твой знакомый. У тебя с ним любовь?

– Ну, мы с ним часто общаемся, – ответила я. – Но не более. Джоан, если Дональд держит ключ от балконной двери у себя, то как к тебе попадает тот человек? Если из коридора, то твоя мама слышала бы его шаги...

Джоан задумчиво посмотрела мимо меня.

– Когда у нас возникает потребность друг в друге, я слышу, как он идет по кабинету. Но это происходит всегда поздно ночью. Я слышу, как он подходит к моей кровати, и чувствую его нежные прикосновения...

От этих слов мне стало страшно, по спине моей пробежал холодок.

– Это тот самый мужчина, который появляется в твоем окне? Да, конечно, он! Но если у тебя с ним любовь, то почему ты тогда, увидев его, кричишь и падаешь в обморок?

– Иногда он меня пугает, – прошептала в ответ Джоан. – Я же говорила тебе, каким он может быть свирепым.

– Тогда почему ты доводишь его до такого состояния?

– Ты меня вынуждаешь! – сердито произнесла она. – Ты приехала сюда и хочешь занять место Урсулы, а я пытаюсь тебя от него защитить...

– Это я тебя вынуждаю?

– Да, конечно. Я прошу его не делать тебе ничего плохого. Я просто хочу, чтобы ты нас оставила. – Джоан злобно посмотрела на меня. – Что, испугалась? Ты прекрасно знаешь, что может произойти с тобой, если останешься. То, что случилось сегодня, я предотвратить не смогла. Пыталась, но он и слушать меня не хотел. Он хотел тебя убить. Если ты не уедешь в Нью-Йорк, он это обязательно сделает. Ну неужели ты этого не понимаешь?

– Нет, теперь понимаю, – упавшим голосом ответила я и, поднявшись с кресла, с опаской посмотрела на балконную дверь.

За окном быстро темнело, и в комнате Джоан становилось холодно и мрачно. Ветер усиливался, небо заволакивали черные тучи.

– Ну, так ты от нас уезжаешь? – с надеждой в голосе спросила Джоан. – Когда, Эли?

– Прямо сейчас. Если смогу.

– Нет, так поздно тебе ехать нельзя, – торопливо произнесла она. – В твоем поспешном отъезде мама обвинит меня. Она стала жутко подозрительной. Станет задавать мне неприятные вопросы, а ему это не понравится. Он может прийти в ярость и погнаться за тобой. А на ночь тебе придется останавливаться в деревне.

Я вспомнила, что вечернего рейса автобуса из Харрикейн-Коув нет.

– Что же мне тогда делать? – в страхе спросила я.

– Знаешь, он человек очень решительный, и если что задумал, то обязательно это сделает. Сегодня ночью я скажу ему, что ты уезжаешь, и тогда можешь спать спокойно. Бояться тебе будет нечего. Хотя тебя все равно будет мучить страх. Но если ты твердо решила ехать домой, то тебе уже ничто не грозит.

– Нет, я здесь ни за что не останусь, – направляясь к выходу, тихо произнесла я. – И пусть твой любовник знает, что я в Сторм-Тауэрс никогда не вернусь. Так и передай ему!

Остановившись у двери, я протянула руку к выключателю:

– Джоан, включить свет?

– Нет, не надо. Эли, меня приучили любить темноту.

Оказавшись в ярко освещенном коридоре, я облегченно вздохнула. Мысли в моей голове быстро сменяли одна другую.

Бедная Джоан! Теперь я тебя поняла. Твои рассказы о грабителе, о любовнике, разговоры с собой, любовь к темноте и одиночеству – все это плод твоего больного воображения. И прав был Монти, когда говорил, что ты душевнобольная. В минуты просветления твоего разума ты и сама это понимаешь.

Я поежилась от страха. Если у Джоан не было никакого любовника, то это означало, что иглу мне в седло подложила она. Джоан боялась, что я, приехав к ним в дом, разрушу тот мир, в котором она жила. А чтобы этого не произошло, она собиралась меня убить!

Но я отказывалась в это поверить. Просто не могла. Но Дональд считает свою сестру нормальной. Миссис Хейлсворт и доктор Пирсон придерживаются того же мнения. И это меня удивляло.

До этого разговора с Джоан я тоже считала ее вполне нормальной. То, что происходило в моей комнате прошлой ночью, явно доказывало, что никаких видений у нее нет. Да и Дональд говорил мне, что видел, как из комнаты его сестры выходил какой-то мужчина. Он даже пытался его схватить.

Открыв дверь в свою комнату, я очень удивилась тому, что в ней горит свет, а в камине, таком же, как и в спальне Джоан, пылают поленья.

Боясь сдвинуться с места, я застыла в дверях и только потом заметила улыбающуюся Нэнси Морган.

– Мисс Каванаф, как ваше самочувствие? – увидев мое испуганное лицо, с тревогой спросила горничная.

– Уже намного лучше, – с улыбкой ответила я. – Надеюсь к завтрашнему утру окончательно поправиться.

– Да, мисс Каванаф, единственное, что вам сейчас необходимо, это хорошенько выспаться. Может быть, вам на ночь принять снотворного? У мисс Урсулы оно есть. У нее много лекарств, которыми она пичкает мисс Джоан. Хотите, после ужина я вам его принесу?

– Спасибо, Нэнси. Если тебя это не затруднит.

– В таком случае, как только закончится ужин, я к вам приду и принесу снотворное, – пообещала девушка. – Я положила в камин большие поленья. Так что в тепле да еще со снотворным вы быстро заснете. Этой осенью мы впервые затопили в доме камины. Мисс Кии слышала по радио, что на нас из Ньюфаундленда надвигается сильный шторм, и миссис Хейлсворт велела во всех спальнях затопить камины. Ожидается проливной дождь с сильным, порывистым ветром. Штормовое предупреждение получили все капитаны судов и водители автотранспорта. Если этот прогноз оправдается, то вы услышите, как кипит Котел Дьявола.

– А я завтра утром собиралась от вас уехать, – упавшим голосом произнесла я. – Что же мне теперь, придется задержаться?

– Думаю, что да, – ответила горничная и пошевелила в камине поленья.

Те затрещали, и Нэнси загородила топку камина экраном-отражателем.

– Надо полагать, что и мистер Барри задержится, – многозначительно посмотрев на меня, заметила девушка. – Во всяком случае, так сказал мистер Дональд. Знаете, мистеру Барри разрешено воспользоваться семейной библиотекой. А ему это необходимо для написания книги. Они приходили вас проведать, и я слышала их разговор. Мистер Дональд спросил меня, где вы, а я ответила, что у Джоан. Тогда он сказал, чтобы я вас не звала. После этого они ушли. Но перед ужином мистер Дональд обещал к вам зайти.

– А где они сейчас? – нахмурившись, спросила я.

– От вас они пошли в конюшню. Мистер Барри подробно рассказал, что с вами произошло, и мистер Дональд заявил, что хочет немедленно поговорить с Бенсоном.

Когда горничная ушла, чтобы приготовить комнату для Грега, я придвинула к камину кресло, села в него и, глядя на языки пламени, задумалась.

За окном завывал ветер.

Интересно, какова будет реакция Джоан, когда она узнает, что мой отъезд откладывается на неопределенное время? Сама мысль о том, что мне придется задержаться в Сторм-Тауэрс, пугала меня. И это несмотря на то, что водитель Хейлсвортов установил на моей двери надежную задвижку. Я еще хорошо помнила, что происходило в моей комнате прошлой ночью. Тогда я слышала приглушенные голоса и чувствовала запах женских духов. Так этих людей, мужчину и женщину, я все-таки видела во сне или наяву? Нет, я, засыпая и просыпаясь, явственно их видела! Более того, даже когда они исчезли, запах духов все еще витал в моей комнате.

Чем дольше я об этом думала, тем больше страшилась предстоящей ночи. Если Джоан психически нормальный человек, во что мне очень хотелось верить, то это означает, что у нее и в самом деле есть любовник. Я была выше, чем Джоан, и физически сильнее ее. В случае нападения на меня я бы с ней легко справилась. А с ними двумя?..

Я поморщилась, не зная, во что и чему поверить. Ситуация, в которой я оказалась, была настолько запутанной, что я никак не могла понять, что мне делать. Если той парой, которую я видела, были Джоан и ее любовник, то войти ко мне из коридора они никак не могли – только из кабинета. Именно так, если верить Джоан, приходил к ней ее любовник. Но поскольку сквозь стены, обшитые дубовыми панелями, он пройти не мог, значит, он попадал в ее комнату каким-то другим путем. Но каким?

Поднявшись с кресла, я прошла в кабинет и, включив в нем свет, оглядела его стены. Собственно говоря, я не знала, что собиралась искать. Облицовка стен из старого дуба оказалась с гладкой и ровной поверхностью, а мореная древесина – толстой и прочной. Если в моей спальне на таких панелях имелась резьба, то здесь ее не было. Не было ничего такого, за что можно было бы зацепиться пальцами, повернуть или нажать, чтобы открыть потайную дверь, как в фильмах ужасов. Во всяком случае, я этого не обнаружила.

Тогда я принялась изо всех сил поочередно давить на каждую панель. Однако они даже на дюйм не поддавались. Я уже обследовала примерно половину их, когда из спальни до меня донесся голос Дональда:

– Эли, ты здесь?

– Дональд, я в кабинете! – давя на очередную панель, отозвалась я.

Но и с этой панелью у меня ничего не вышло – она, как и остальные, моим усилиям не поддалась.

Я едва успела от нее отойти и улыбнуться вошедшему в кабинет Дональду.

– Эли, как ты себя чувствуешь? – разглядывая меня, с тревогой в голосе спросил он, а потом тоже улыбнулся. – Ну наконец-то ты стала спокойно передвигаться.

– Да, боли я почти не чувствую, а к утру о ней уже и не вспомню, – ответила я. – Так что, если позволит погода, завтра я отправлюсь домой.

– Ты не представляешь, как я расстроен случившимся. В том, что ты не погибла, заслуга твоего приятеля Грега. Жаль, что ты так мало у нас побыла. Уверен, что и наша мама будет жалеть. Когда Нэнси сказала нам, что ты у Джоан, у меня затеплилась надежда на то, что ты останешься. Но мне попятно твое желание ухать. После того, что с тобой произошло...

– Дональд, Джоан уже не та, какой я ее знала, – тихо ответила я. – И мы это должны признать. Она не хочет меня видеть, боится каждой встречи со мной и не желает, чтобы я была с ней рядом. С моим отъездом напряжение в отношениях между вами сразу же спадет. Возможно, что мой отъезд положительно скажется и на Джоан.

– Каким образом? – впившись в меня своими голубыми глазами, спросил Дональд.

– Наверное, она почувствует себя... в большей безопасности, чем при мне, – пожав плечами, ответила я. – Только не спрашивай, почему я так думаю. Мне многое здесь совсем непонятно.

– И ты боишься?

– Да, мне здесь страшно! – глядя Дональду в глаза, воскликнула я. – Как ты считаешь, откуда в моем седле взялась иголка?

– Да, Эли, у тебя есть все основания бояться, – медленно выговаривая слова, согласился он. – Поговорив с Барри, я пришел к выводу, что иглу кто-то специально воткнул в седло. Этот "кто-то" хотел причинить тебе зло. А может быть, и убить.

Дональд оглядел кабинет и зябко поежился.

– Здесь так холодно, – заметил он. – Не возражаешь, если мы продолжим разговор у камина?

В моем кабинете действительно резко похолодало. На это я еще раньше обратила внимание.

Дональд взял меня под руку, и мы с ним прошли в другую комнату. Когда мы расположились в креслах возле камина, он тихо произнес:

– А у тебя очень симпатичный друг. Он мне понравился. Но ты, Эли, его знаешь лучше меня. Скажи, ты ему доверяешь?

Я возмущенно посмотрела на него:

– Ну конечно! К тому, что со мной случилось, он никакого отношения не имеет. Его единственной целью было попасть в ваш дом. Ему это нужно для работы над книгой.

– На мою мать он произвел самое приятное впечатление. Сейчас она показывает ему нашу библиотеку. Тебе известно, о чем будет его книга? Подробная информация об истории нашего рода содержится в дневниках, письмах, личных бумагах... Мы решили предоставить Грегу все, что у нас имеется. Я попросил Холдена забрать из гостиницы его вещи. Так что твой друг у нас еще немного побудет.

Я настороженно посмотрела на Дональда и подумала: "Неужели он думает, что это заставит меня остаться?"

– Я рада, что вы оказали Грегу помощь, – сказала я. – Надеюсь, что из-под его пера выйдет интересная книга. Но я, Дональд, все равно завтра утром от вас уезжаю.

– Понимаю...

Он отвел от меня глаза и задумчиво посмотрел на пылающий в камине огонь.

– Барри говорил, что иногда вы вместе с ним ужинаете. И я решил, что у тебя с ним... Но ты, Эли, в него не влюблена?

– В его компании мне приятно. К тому же мы работаем с ним в одном издательстве. А девушка даже в Нью-Йорке может чувствовать себя совсем одиноко.

– Одиноким можно стать где угодно, – заметил Дональд и заглянул в мои глаза. – Ты сказала, что доверяешь ему. А мне?

– Да, я тебе доверяю. Дональд, а почему ты об этом спросил?

– Тогда поверь мне, что мы с Грегом сделаем все, чтобы оградить тебя от любой опасности. Этой ночью один из нас будет наблюдать за твоей дверью. Так что ты, Эли, можешь спокойно спать. Тебе в Сторм-Тауэрс будет обеспечена полная безопасность. Клянусь, твой сон никто не потревожит!

– А как быть, если в мою комнату войдут не из коридора? – спросила я.

– Поэтому, когда я пришел к тебе, ты была в кабинете? Искала потайную дверь? Но, Эли, ее там нет и быть не может. Я же тебе говорил, что единственный в Сторм-Тауэрс тайный ход давно уже замурован. А если тебя все же что-то напугает, то тебе достаточно только крикнуть, и мы тут же появимся в твоей комнате. Это я тебе обещаю.

– А если потайная дверь все же существует? – со страхом спросила я. – Та, которая ведет в комнату Джоан.

Дональд посмотрел на меня, и его загорелое лицо стало очень серьезным.

– Джоан в разговоре с тобой о ней, случайно, не упоминала? – спросил он. – Незнакомец, которого я видел как-то ночью, выходил из комнаты Джоан...

– Да. Но ты сказал, что, когда ты вбежал к ней, она крепко спала. В таком случае как же он мог попасть в ее комнату? Думаешь, у него был ключ?

– Эли, ты сегодня заходила к Джоан. Скажи, о чем вы с ней говорили?

– Тема нашего разговора тебе не поправится.

– Многое из того, что происходит в нашем доме, мне не правится, – сказал Дональд и достал из кармана конверт. – И вот это тоже.

Он вытряхнул из него себе на ладонь какой-то очень маленький предмет.

– Монти сказал, что обломок с ее острием, который Грег нашел в твоем седле, он выбросил. Но Бенсон, распоров седло, обнаружил вот это и принес мне. Видишь, какая-то игла.

Обломок иголки с ушком поблескивал на его ладони.

– Это обычная игла, – повторила я. – Для шитья и вышивания. Шорники пользуются совсем другими. Длина этой иглы такова, что она могла впиваться в спину лошади только в том случае, если наездник подавался корпусом назад. Например, при спуске.

– Швейная игла? – удивленно рассматривая обломок, переспросил Дональд.

– Да. И об этом можно было догадаться не распарывая седла. Я видела ее острый кончик. Мне его показал Монти, а потом выбросил. Я видела, куда он упал, и, если хочешь, могу его найти.

Дональд, не отрывая глаз от отломанного ушка иголки, помотал головой.

– Возможно, что завтра утром это нам понадобится, – произнес он. – Значит, обычная швейная...

Дональд поднял на меня свои голубые глаза.

– Эли, я хочу знать, о чем вы говорили с Джоан, – решительно проговорил он. – Мне нужно знать все, что она тебе сказала.