"Врата мироздания" - читать интересную книгу автора (Фармер Филип Хосе)

Глава 7

Вала со смехом приветствовала его в полумраке шарообразного отсека. Смеялась она не в истерике, а испытывая подлинное наслаждение поворотом событий. Вольф не сомневался, что будь у сходен посветлее, он несомненно разглядел бы в ее глазах счастливый блеск.

– Рад, что ты находишь это смешным, – произнес он. Его качало от усталости, кровь нечидлоров покрывала его с головы до ног, одежда липла от пота. – Ты, Вала, всегда была со странностями. Даже ребенком обожала всех дразнить и жестоко подшучивать. А став женщиной, испытывала куда больше удовольствия от крови и страданий, чем от любви.

– Не забывай, что я – Властительница, – сказала она. – Дочь своего отца. И как можно было бы добавить – сестра своего брата. Ты был точно таким же, Джадавин, пока не превратился в сентиментального человекоподобного Вольфа – выродка и полуземлянина. – Приблизившись и понизив голос, Вала добавила: – Я уже давненько никому не отдавалась, Джадавин. И ты не прикасался к женщине с тех пор, как прошел через «врата». А ведь я знаю твою мужскую силу, ты страдаешь, если не переспишь с женщиной хоть раз в день… Отбрось свою непонятную ненависть ко мне! Пойдем, на острове найдется сотня темных и теплых укромных местечек, где нам никто не помешает, я прошу тебя.

Вала говорила правду; как мужчина он был действительно силен. И теперь Вольф чувствовал, как им овладевает желание, которое он день за днем подавлял делами. А по ночам, ложась в постель, он занимал свои мысли планами борьбы с отцом, стараясь обдумать тысячи случайностей и найти способ уберечься от них.

– Сначала кровавый пир, а на десерт вожделение и страсть, – произнес он. – Не я возбудил тебя, а удары клинков и вид крови.

– И то и другое, – сказала Вала и протянула ему руку, – пойдем со мной.

Вольф покачал головой:

– Нет! И давай больше не будем об этом говорить. Между нами все кончено раз и навсегда.

Она процедила сквозь зубы:

– Так скоро будет кончено и с тобой, еще никто не смел…

Она резко повернулась и ушла. Потом некоторое время спустя Вольф увидел ее, разговаривающую с принцем Паламброном, затем оба удалились в полумрак переходов.

В первое мгновение он собирался вернуть их. Ведь они, в сущности, дезертировали со своих постов. Опасность нападения нечидлоров, похоже, миновала, но если ртутный ливень усилится, то капли ртути могут серьезно повредить или даже разрушить остров.

Вольф пожал плечами и отвернулся. В конце концов, его никто не уполномачивал распоряжаться. Властелины согласились сотрудничать лишь формально, а о мерах наказания вообще не было сказано ни слова. Кроме того, любую попытку с его стороны остановить парочку расценили бы как проявление ревности. И нельзя сказать, что подобное объяснение не было лишено оснований. Ему действительно было больно, когда Вала ушла с другим мужчиной, очевидно, что она все еще нравилась ему. Что поделать, если эхо чувств, которые он питал к ней более пятисот лет назад, все еще сохранились в его сердце и даже предательство не стерло воспоминаний.

Вольф осведомился у Лугарна:

– Как долго длится такой ливень?

– Около получаса, – ответил вождь. – Капли проносятся вместе с черной кометой. Мы называем это смехом Уризена. Только Уризен, жестокий и кровожадный бог, мог создать такую пакость. Он наслаждается страданиями своего народа.

Лугарн относился к Уризену иначе, чем Властелины. За многие тысячелетия, которые потомки Властелинов провели на этом острове из-за попавших в ловушку своих предков, имя Уризена стало олицетворять злобное божество в пантеоне абуталов.

Послышался грохот, и Вольф на мгновение испугался, решив что лопнул газовый пузырь на заднем конце острова. Однако скоро выяснилось, что взорвалось гнездо нечидлоров. Оно попало под концентрированный поток капель, несущие пузыри начали один за другим выходить из строя. Наконец цепная реакция охватила весь сфероид и он разлетелся на куски.

Вольф подошел к Теориону, сидящему в углу на корточках и попытался заговорить с ним. Брат бросил на него взгляд, полный ненависти и страданий, несколько минут оба молчали. Наконец Теорион беспокойно заерзал и произнес:

– Отец говорил мне, что его крепость находится на планете Аппирмадзум. Вокруг нее вращаются еще четыре планеты, каждая из которых примерно такого же размера как эта. И все удалены от Аппирмадзума не более чем на двадцать тысяч миль. Планеты не новые, отец создал их как серию, примерно пятнадцать тысяч лет назад, но держал закрытыми, их «врата» действовали лишь тогда, когда через них проходил отец, потому они не поддавались обнаружению.

– Так вот почему я видел тоже три планеты, – сказал Вольф. – Они располагаются квадратом, и одна скрыта Аппирмадзумом.

Его не интересовало, каким образом тела таких больших размеров тем не менее удерживаются в сравнительной близости и тем не менее остаются в стороне от исхоженных путей (наука Властелинов была вне его понимания). Они унаследовали и использовали силы, принцип действия которых больше не понимали. Достаточно было того, что они ими владели.

Недостаток знаний делал Властелинов уязвимыми. У каждого из них имелось множество машин и механизмов, но если что-нибудь ломалось, терялось или было украдено, Властелину ничего не оставалось, как похитить подобную вещь у соседа, если у того еще имелся аналог. Поэтому оборонительные сооружения, какими бы неприступными они не казались, всегда имели бреши. Но обнаружить их можно было только непрестанно нападая. Так что, несмотря на беспомощность группы в данный момент, Вольф не терял надежды на победу.

Ожидая пока прекратится ртутный ливень, он размышлял. Из уголка мозга всплывала мысль, уже давно беспокоившая его и не имеющая казалось бы никакого отношения к происходящим событиям. Подсознательно он продолжал тревожиться о Хрисенде, помочь которой в данный момент ничем не мог.

Имена отца, братьев и сестер, кузенов не переставали удивлять Вольфа с тех пор, как он восстановил в памяти свою жизнь Джадавина, Властелина мира Тнерса.

Уризен, Вала, Лувах, Анана, Теорион, Паламброн, Энион, Аристон, Тармас, Ринтрах – именно под этими именами упоминал Уильям Блейк в своих символических и дидактических произведениях Властелинов и таинственных космогонов. Это не могло быть простым совпадением. Вольф был убежден в этом. Но как прознал про них английский поэт-мистицист? Встретил ли он какого-нибудь изгнанного Властелина, скитающегося по Земле, и тот по неизвестной причине поведал о своих собратьях землянину. Может быть и Блейк использовал некоторые эпизоды из жизни Властелинов, как основу своих апокалиптических стихов. Хотя конечно сильно исказил слышанные истории.

Когда-нибудь, если он выберется из этой ловушки, надо будет поискать его на Земле, а так же порасспрашивать тех Властелинов, которые решатся побеседовать с ним.

Ртутный град прекратился. Выждав для полной уверенности еще полчаса, островитяне вернулись на главную палубу. Глазам их предстало печальное зрелище; настил был сожжен и исковеркан, стены испещрены пробоинами настолько, что корни и листья превратились в лохмотья. Особенно сильно пострадала гондола – от нее остались одни обломки. Всю палубу усеивали капли ртути.

Теорион произнес:

– Ртутный ливень нельзя сравнить с метеоритным. Капли летят всего лишь сотню миль в час, когда входят в атмосферу, и, прежде чем достигнуть поверхности, еще больше снижают скорость и распадаются на брызги. И все же…

Он махнул ластом, указывая на причиненный ущерб.

Вольф посмотрел вокруг над морем. Уцелевшие гнезда медленно удалялись. У крылатых людей хватало своих забот, им было не до атаки.

Лишившиеся крова нечидлоры так перегрузили один из сфероидов, что он заметно терял высоту.

Лугарн был мрачен. Огромные потери среди островитян сильно затрудняли маневрирование островом и сделали невозможным его защиту в случае другого нападения. Племя останется беззащитным до тех пор, пока не подрастут дети. Однако не было никакой надежды, что за этот долгий срок не произойдет ни одного столкновения.

– Мой народ обречен, – сказал Лугарн.

– Положение серьезное, – согласился Вольф. – Но в конце концов вам не обязательно затевать бой с каждой встречной абутой или островом на поверхности океана. Вы как-то говорили мне, что единственным поводом для боя между племенами абуталов служит сближение их островов. Так избегайте этого, а нечидлоры встречаются редко. Ведь вы, если я не ошибаюсь, натолкнулись на такое большое гнездование пятнадцать лет назад.

– Что? Уклоняться от сражений?! – воскликнул Лугарн. От удивления у него отвисла челюсть. – Ну знаете… такое даже в голове не укладывается. Ведь мы прослывем трусами, а наши имена станут оскорбительными словами в устах врага.

– Вздор, – возразил Вольф. – Как они разглядят вас, если вы не дадите им приблизиться, если вам этого так хочется, если не можете отказаться от своих предрассудков.

И Вольф вместе с другими принялся расчищать остров. Мертвых и раненых нечидлоров выбросили за борт. Павшим в сражении абуталам устроили похоронную церемонию. Погребальный обряд совершил Лугарн, так как колдуну в стычке разбили голову. Тела погибших столкнули за борт и их приняло море.

Днем и ночью остров медленно двигался по ветру. Долгими часами Вольф глядел на огромную сферу Аппирмадзума. До нее было двадцать тысяч миль – так близко и одновременно недосягаемо. С таким же успехом она могла находиться и за миллион миль. Неужели нельзя отыскать способ попасть туда? В голове у Вольфа мелькнула идея – идея столь сумасшедшая, что он сам посмеялся над собой. И все же, будь под рукой необходимые материалы, план можно было бы претворить в жизнь.

Абута пролетала над полярной областью, поверхность которой не отличалась от других районов планеты. Дважды на горизонте появлялись вражеские острова. Но как только они меняли курс на сближение с абутой, Лугарн печально приказывал спасаться бегством. Клапаны по бокам острова регулировались так, чтобы придать ему боковое ускорение и расстояние между летающими островами оставалось неизменным. Через некоторое время противник прекращал преследование, не рискуя больше использовать газ из пузырей. Лугарн объяснил, что маневры абуталов при столкновении продолжаются иногда до пяти дней.

– Никогда не встречал людей, которые бы так стремились умереть, – откровенно высказался Вольф.

Однажды, когда уже всем Властелинам казалось, что они будут вечно летать над бескрайними просторами океана, раздался крик впереди стоящего. Все сбежались на крик.

– Мать всех островов! – кричал он. – Как раз впереди! Мать островов!

По сравнению с матерью островов ее дети выглядели действительно небольшими. С высоты трех тысяч футов Вольф не мог окинуть плывущую массу от берега до берега одним взглядом. Остров был около двадцати миль в ширину и около тридцати миль в длину. Все на свете относительно и мать островов была на этой планете почти континентом.

Побережье изрезали заливы и бухты, в низинах виднелись озера морской воды. Некий катаклизм, возможно столкновение с другими островами, сморщили часть острова, образовав горы. И именно на вершине одной из них Вольф увидел «врата».

Шестиугольных сооружений из светящегося материала было два, и каждое по величине равнялось газовой камере цеппелина.

Вольф поспешил объяснить новость Лугарну. Вождь уже знал о «вратах» и выкрикивал приказы. Он давно пообещал Вольфу выполнить соглашение: когда найдутся «врата», Вольф с лучеметом и Властелины смогут покинуть абуту.

Следовало торопиться и снизить летающий остров так, чтобы он пролетел над Митцой, матерью островов, на желаемой высоте, прежде чем отправиться дальше. Поэтому Властелины, не мешкая, спустились на нижнюю палубу, где на них уже приготовили упряжки на пузырях для спуска. Они застегнули пояса вокруг плеч, груди и ног и пошли к отверстию. Лугарн и абуталы пришедшие проводить гостей, стояли вокруг. Из всех Властелинов они попрощались только с Вольфом и Лувахом, расцеловали их и вручили по цветку молодого газового растения. Крикнув «до свидания», Вольф прыгнул в люк и устремился вниз со скоростью падающего парашютиста, за ним последовали остальные Властелины. Вольф метил на поляну между фрондов, но не принял в расчет ветер и врезался в верхушку дерева, та спружинила, оборвав его падение. Остальные также приземлились успешно, хотя некоторые ушиблись. Теориону, весившему четыреста пятьдесят фунтов, выделили дополнительную упряжь, но тем не менее он опустился гораздо быстрее других. Приняв удар на ноги, он упал, перекувырнулся и тут же с воплем подскочил, стукнувшись обо что-то головой.

Дожидаясь, пока все придут в себя, Вольф помахал рукой Илмавирам, выглядывавшим из донных отверстий. Летающий остров удалялся все дальше и дальше и вскоре исчез из виду. Властелины начали пробираться через джунгли к горе. Они держались настороже, так как видели с абуты много местных деревень. Однако на пути к «вратам» аборигены не встретились, и вскоре путешественники стояли перед возвышающимися гексагонами.

– Почему два? – осведомился Паламброн.

– Очевидно, загадка нашего отца, – пожала плечами Вала. – Одни «врата» ведут очевидно в его дворец на Аппирмадзуме. Другие – кто знает?

– Как же быть? – спросил Паламброн.

– Тупица! – не сдержалась Вала. – Конечно, придется идти на риск.

Вольф слегка улыбнулся; с тех пор как Вала развлекалась с Паламброном, она обращалась с ним с еще большей усмешкой и презрением, чем с другими. Паламброн был сбит этим с толку. Очевидно, он ожидал своего рода благодарности.

Вольф сказал:

– Мы все должны пойти в одни «врата». Было бы неразумно разъединять наши силы. Правильные «врата» или нет, но нам следует держаться вместе.

– Ты прав, брат, – согласился Паламброн. – Кроме того, если мы разделимся и одна группа доберется до Уризена и убьет его, то она захватит власть и, несомненно, предаст тех, кто пошел во второй группе.

– Призывая держаться вместе, я не имел ввиду это, – заметил Вольф. – Но мыслишь ты правильно.

– Макушкой он мыслит, – буркнула Вала, – из Паламброна такой же никудышный мыслитель, как и любовник.

Паламброн побагровел и схватился за рукоятку меча.

– Мне надоело сносить твои оскорбления, мегера! – гневно вскричал он. – Еще одно слово, и твоя голова повалится с плеч.

– Вам еще представится случай воспользоваться оружием, – вмешался Вольф. – Попридержите свой пыл для того, кто находится по ту сторону «врат».

Тут в сотне ярдов от них, он заметил какое-то движение. За ними наблюдал туземец. Вольф не прочь был узнать, не пытался ли кто-нибудь из местных жителей пройти через «врата». Если попытки предпринимались, то исчезновение людей наверняка напугало аборигенов и место, возможно, считалось запретным табу.

Он интересовался реакцией туземцев еще и потому, что рассчитывал в будущем на их помощь. Однако он просто не мог позволить себе потерять на расспросы ни одной секунды. Хрисенда томилась в крепости Уризена и каждая секунда в застенках причиняла ей не только моральные, но и физические страдания.

Вольф вздрогнул и постарался выбросить из головы мрачную картину, встававшую перед его мысленным взором. Следовало сосредоточиться на насущных делах.

Он окинул взглядом Властелинов, внимательно наблюдавших за ним. Хоть они и стали отрицать это, но в душе считали его вожаком. Вольф не был самым старшим, он был моложе одного из кузенов. Но когда наступал кризис, он действовал решительно и дальновидно. У него был лучемет. Однако главная причина крылась в другом, в том, что Властелины внутренне ощущали в нем некую внутреннюю силу, которой не обладали сами, хотя и это они стали бы отрицать, если бы их спросили. Его жизненный опыт как землянина Вольфа развил в нем умение в делах, которые прочими считались слишком низменными, чтобы марать себе руки. Избавленные от тяжелого труда и от необходимости заниматься простыми или на их взгляд примитивными вещами, они чувствовали себя потерянными. Когда-то Властелины создавали миры, теперь же они стали не лучше дикарей, которых сами так презирали. Только Джадавин, или Вольф, как его стали теперь называть, был среди них единственным человеком, знавшим этот варварский мир.

– Те «врата» или эти… – пробормотал Вольф. – На все воля случая… ини мини мики мой.

– Что это за тарабарщина? – поинтересовалась Вала.

– Один из земных языков. Сейчас поймете. Поскольку Вала здесь единственная женщина…

– Но более мужчина, чем большинство из присутствующих, – объявила она.

– …поэтому, почему бы ей не выбрать, в какие ворота войти? Думаю, что этот метод ничуть не хуже других.

– Сукина дочь в жизни не поступала правильно, – негодовал Паламброн. – Но впрочем пусть выбирает. Мы пойдем не в те ворота, которые она укажет, а в другие, тогда уж точно не ошибемся.

– Дело ваше, – пожала плечами Вала. – Но я говорю, надо идти в те «врата».

Она указала на гексагон справа.

– Что ж, прекрасно, – сказал Вольф. – Поскольку у меня лучемет, я пойду первым. Не знаю, что меня ждет по ту сторону. Скорее всего там смерть, трудно сказать, какую форму она примет. Однако на прощание мне хотелось бы напомнить вам вот о чем. Было время, когда мы, братья мои, кузены и сестры, любили друг друга. Тогда была еще жива наша мать и мы были счастливы. Мы боялись отца, мрачного, страшного, далекого Уризена. Но не чувствовали к нему ненависти. Потом мать умерла. Как это случилось – никто не знает. Кое-кто, я в том числе, уверены, что мать погибла от руки Уризена. Ведь не прошло и трех дней после ее кончины, как отец взял в жены Агару, Властительницу соседнего мира, и таким образом объединил ее и свои владения.

Но пусть убийца матери неизвестен, зато мы все знаем о том, что последовало за ее смертью. Уризен пожалел, что имеет детей. Он был одним из немногих, кто воспитывал своих отпрысков как Властелинов. Ведь наша раса вымирает. Мы владеем бессмертием, мы обладаем властью, но наш род постепенно угасает. К тому же мы платим за свое могущество тем, что потеряли возможность любить.

– Ах, любовь! – усмехнулась Вала.

Послышались смешки. Лувах тоже улыбнулся, но сдержанно.

– Вы похожи на стаю гиен, – негодовал Вольф. – Да на гиен, на этих пожирателей падали – сильных, отвратительных и злобных животных, чье зловоние и мерзкие повадки вызывают к ним везде негодование и презрение. Но даже они выполняют полезную функцию, чего нельзя сказать о вас.

– Да любовь, я не боюсь этого слова, хотя оно ничего не значит для вас. Ведь прошли тысячелетия с тех пор, как вы испытывали нечто подобное. Да, я уже говорил, мы узнали, что Уризен задумал погубить нас. Или, сохранив жизнь, отречься и сослать на одну из захудалых планет, лишенную «врат», в одной из своих вселенных, чтобы мы влачили свое жалкое существование там с аборигенами и никогда не смогли бы нанести ему ответный удар. Мы сбежали. Он последовал за нами и попытался убить. Нам удалось выжить, уничтожив других Властелинов и завладев их мирами.

Шли годы и мы забыли о своем родстве. Мы стали настоящими Властелинами – полными ненависти, интригующими друг против друга, завистливыми собственниками. Убийцами, не щадившими ни себя, ни людей, населявших наши миры.

– Довольно разглагольствовать, брат, – сказала Вала. – К чему ты клонишь?

Вольф вздохнул, он понапрасну тратил время и силы.

– Я хотел сказать, что Уризен, сам не зная того, вполне мог оказать нам услугу. Возможно, нам как-то удастся воскресить в себе детскую любовь, вновь вспомнить, что мы кровные братья. Жить, как подобает…

Вольф запнулся. Лица обращенные к нему напоминали лики каменных идолов. Время разгладит их черты, любовь – никогда.

Он повернулся и шагнул в правые «врата».