"Отцы Ели Кислый Виноград. Второй Лабиринт" - читать интересную книгу автора (Шифман Фаня Давидовна)

1. Знойная ламбада

Турнир на пороге Внутри Забора, охватившего зону таинственных действий окривевшим кольцом, процесс плавно переходил в завершающую стадию. Время заборных аттракций, привлекавших массы народа, постепенно сокращалось, пока не сошло окончательно на нет.

В один прекрасный день по всему окривевшему кольцу, охватывающему Забор, заклубился густой серебристый туман. Казалось, его можно было не только видеть, но и пощупать. Тогда же из "Silonocool-News" и прочих СМИ заклубился мощный словесный туман, щедро источаемый репортажами Офелии, пестревшими затейливыми терминами (плодами неустанного творчества лучших умов терминологического сектора СТАФИ). Любимица эранийских элитариев, и особенно молодёжи, вдруг совершенно перестала упоминать о Заборе. Зато она ни разу не забыла напомнить простым эранийцам про "агрессивный звуковой наркотик шофар, вредному звучанию которого необходимо в решительной и категорической форме положить конец"… Для закрепления в памяти эранийцев этой основополагающей идеи использовали прогрессивный способ подачи изображений. Из густого тумана внезапно выпрыгивали калейдоскопически вращающиеся, сумбурно мельтешащие карикатурные изображения главарей антистримеров: чаще всего это были Гилад и Ронен. Их изображали со злобно надутыми щеками, в момент неуклюжей попытки выдуть звуки из шофаров, словно бы растущих прямо из неправдоподобно толстогубых ртов. Зловещие паузы то и дело внезапно прерывались каркающими звуками, ничего общего со звучанием реального шофара не имеющими. Далее проносились карикатурные изображения Бенци Дорона и его сыновей-близнецов, за ними бледные извивающиеся тени, условно изображающие их друзей-студийцев "Тацлилим". И так бесконечное количество раз.

Так публику отвлекали от происходящего внутри густого серебристого тумана, за одну ночь неизвестно откуда налетевшего и плотно окутавшего Забор и примыкающее пространство.

Лишь фанфарматорам Пительмана и отборным дубонам Кошеля Шибушича, стоявшим на круглосуточной вахте вокруг Забора, было доступно потрясающее ночное зрелище.

Дежурный фанфарматор в присутствии Пительмана запустил известную программу Моти Блоха с помощью новой композиции силонофона на фоне рассыпчатого тремоло ботлофона. Забор откликнулся лёгкой дрожью. Фанфарматор повторил запуск несколько раз, пока данные замеров не показали, что амплитуда флуктуаций Забора начала ступенчато возрастать. В первую ночь это явление продолжалось до самого рассвета. Поэтому наутро зеваки, по привычке устремившиеся к Забору, не увидели ничего, кроме густого тумана, зловеще клубившегося там, где они привыкли наслаждаться забавными аттракциями.

В следующую ночь (на пост заступил другой дежурный фанфарматор) окутанная густым туманом и дрожащая нервными синкопами поверхность Забора по всему периметру вдруг причудливо изогнулась, одновременно расщепляясь на множество поверхностей, которые тут же начали сворачиваться в жгуты. И эта ступень успешно завершилась на рассвете. Третья, последняя, ночь завершала первый этап Великой Реконструкции.

На пост заступили оба фанфарматора, к ним с вечера присоединились шефы, Пительман и Арпадофель. К этому времени поверхность Забора благополучно расщепилась, и многочисленные образовавшиеся поверхности свернулись в тугие жгуты, которые медленно, в анти-ритме силонокулл-пассажа, скручивались спиралями с переменной крутизной в различных плоскостях, то пересекаясь и пронизывая друг друга, то следуя параллельно друг другу…

И вот на рассвете вместо Забора, имевшего форму окривевшего кольца, охватившего большую площадь территории Парка, сверкала всеми цветами радуги гигантская ракушка, устье которой одновременно являло собой гигантский экран компьютера, плавно переходящий из прямоугольника в чуть скособоченный эллипс (в первом приближении – то же окривевшее кольцо). Перед устьем, как бы ступенькой ниже, находилось гигантское нечто, отдалённо напоминающее свирепо-ухмыляющуюся жирную крысу с раскрытой пастью, усеянной бессчётным количеством сверкающих зубов – этакий гибрид пасти с клавиатурой компьютера (только зубов-клавиш гораздо больше, чем зубов в пасти и клавиш на обычном компьютере).

Получившаяся грандиозная конструкция органично сочеталась с Фонтаном Как-У-Всехного Согласия, струя которого обладала резким ароматом странного букета и била из Фонтана то с возрастающей, то с убывающей силой. Слегка увлажнив кромку экрана (он же – устье гигантской ракушки) жидкость начинала сочиться оттуда, как из губки, с аритмично-пульсирующим мерцанием. Было видно, как струя, бьющая из Фонтана, ваяет ракушку "Цедефошрии". В свою очередь ракушка питает бьющую из Фонтана струю, которая широкой и бурной рекой вливается в экран и скрывается где-то в извилинах сверкающих витков. И так до условной бесконечности. Открытие этого зрелища для всеобщего созерцания ознаменовало зарю струи подобающей цветовой гаммы. Но эранийцы об этом не задумывались, они только зачарованно глазели…

Отдел фанфаризации Пительмана, он же творческое ядро СТАФИ, в первые же дни существования Забора переехал из "Лулиании" (доживающей последние денёчки) в Зону Экспериментального Колпакования и теперь вплотную приступил к следующему этапу.

Собственно, подготовка к этому этапу началась с установки на улицах Меирии упоминаемых воронок, с помощью которых намеревались завлечь упёртых фиолетовых в новую "Цедефошрию". Привлечь эту публику к Забору не получилось, стало быть, пришло время завлечь их в устье "Цедефошрии". Оставалось только задействовать систему воронок на полную (не экспериментальную) мощность. Жители Меирии всегда считались более сговорчивыми и законопослушными, нежели злостные и упёртые фанатики, поселившиеся в посёлке Неве-Меирия (откуда, судя по всему, и начала своё вредоносное шествие фиолетовая зараза). Именно поэтому с Меирии и решено было начать экспериментальный охват её обитателей струёй… (и т. д.), то есть процесс, который скоро официально назовут колпакованием.

Вдруг неизвестно откуда выскочила непредвиденная проблема: в звуковое пространство Меирии проникли непонятные флуктуации, источник которых никак не удавалось засечь. Даже своими спорадическими всплесками они серьёзно мешали экспериментальной работе воронок, призванных создать в звуковом пространстве посёлка постоянное силонокулл-поле. Судя по всему, где-то в Меирии скрывался зловредный шофар, а может, и не один. Главная проблема заключалась в том, что шофар резко осуждался всеми ветвями агентства "OFEL-INFO", но до сих пор не был запрещён. Тиму очень хотелось найти на шофар, так сказать, фелио-эффектную управу; ведь пойти на прямой запрет вредного инструмента – значило расписаться в поражении самой идеи фелио!..

Кроме того, именно сейчас у фанфаризаторов не было ни времени, ни возможности искать по всей Меирии источник вредоносных флуктуаций – главные усилия направлялись на подготовку к Большому музыкальному Турниру, который должен был пройти без сучка, без задоринки!.. Поэтому оставили окончательное приручение фиолетовых, обитателей Меирии (а позже и Неве-Меирии) на послетурнирный период.

Собственно, присоединение Меирии к Эрании могло считаться началом такого добровольно-принудительного охвата её обитателей струёй подобающей цветовой гаммы.

Подготавливаемый в постоянно нагнетаемом возбуждении Большой музыкальный Турнир надвинулся совершенно внезапно.

За несколько недель до этого лулианичам бросилась в глаза резко возросшая, несвойственная нормальному деловому ритму суета. Даже почти не покидавший рабочий кабинет Моти обратил внимание на чрезмерное возбуждение а-ритмов, сотрясающих "Лулианию".

Тимми большую часть рабочего дня снова проводил в главном корпусе старой "Лулиании".

С прытью необычайной он сновал из кабинета Мезимотеса в кабинет Арпадофеля – и обратно. А то слонялся по коридору, сжимая фелиофон с напоминавшей флюгер антенной, поглядывал на пёстрый экранчик, чересчур возбуждённо поигрывал кнопочками, настороженно озираясь. Остатки ветеранского корпуса, немногочисленные рядовые лулианичи по привычке наивно полагали, что Пительман в рабочее время "гуляет" по всевозможным игровым и игривым сайтам Интернета. К этому они относились с пониманием. К нему то и дело подходили странные экстравагантные личности, прикид которых более подходил фанатеющим от силонокулл-пассажей подросткам перед поступлением в гимназию Галили, членам спортивных секций восточных единоборств из клуба "Далетарий", нежели людям солидного возраста и положения, или, как их пытался представить Тим, столичным или закордонным вершителям дум.

По коридору деловито сновали шомроши Арпадофеля, с грохотом толкая на тележках аппаратуру, вроде той, которой в своё время был оборудован в небольшом проходном холле его кабинет, а затем и Центральный фанфароторий. Рядовых лулианичей-ветеранов изрядно позабавило то, с какой помпой был вынесен из здания "Лулиании" символ унитазификации эстетики – золотое кресло Арпадофеля. Об этой громкой эпопее долго гуляли по Эрании рассказы, обрастая всё новыми и новыми анекдотическими подробностями. Глядя на эту свистопляску, Моти счёл за лучшее как можно реже покидать кабинет с новеньким компьютером на третьем этаже.

Однажды перед самым концом рабочего дня ему передали, что адон Арпадофель вызывает его к себе. Моти был неприятно поражён. Ведь Куби-блинок (появление которого в "Лулиании" знаменовало жутковатые перемены) словно бы не замечал вернувшегося из отпуска Моти Блоха, реагировал на него, как на тумбочку, из которой давным-давно вынули последние денежки… И вдруг этот странный и неожиданный вызов, причём переданный через одного из ветеранов среднего звена.

Моти, не оглядываясь, поблагодарил заглянувшего к нему в комнату и передавшего приглашение обладателя смутно знакомого голоса, неспешно выключил компьютер, встал с места и, уже выходя за дверь, вдруг подумал: "А кто же это был тот, что мне сказал? И был – или не был, или мне почудилось?" Всю дорогу до кабинета Главного фанфаролога он мучительно размышлял: было приглашение – или ему приснилось? Но шёл туда, как в тумане, словно сквозь туман был протянут крепкий канат, который тянул его туда неотвратимо.

Стараясь держаться по мере возможности с вежливым достоинством, Моти вошёл в кабинет Арпадофеля. Его сразу же поразило полное отсутствие в кабинете привычной шикарной обстановки: только стол, старое, облезлое кожаное кресло да чёрный обшарпаный шкаф в углу – и более ничего. В уголке стола стопка бумаг, на ней авторучка, а между этой стопкой и сидящим за столом – обычный чёрный телефон старой модели, не с кнопочками, а с вращающимся диском (точно такой же аппарат Моти помнит у них дома, когда был мальчишкой). За столом сидел… Тим Пительман, бывший армейский приятель, а теперь – друг сыновей, а ему и Рути совсем не друг.

Моти снова неприятно поразило выражение лица Пительмана: тот улыбался сладчайшей из своих улыбочек ему, Моти Блоху, которого он так ловко третировал, с помощью боссов выжал, как лимон. Боссы фактически отстранили его от работ над угишотрией – после того, как Моти выложил на стол свой важный козырь: работающую программу саморазвития и саморазрастания компьютера. Где он теперь, его старый друг компьютер, на котором он создал эту фантасмагорию?..

Пительман деловито заговорил голосом, напоминавшим интонации диктора телевидения – в них сухая официальность сочеталась с душевностью: "Итак, адон Мордехай, мы с вами прекрасно поработали вместе, достигнув небывалого успеха. Невозможно переоценить работу, которую вы проделали для "Лулиании"! За это руководс тво наградило вас большой премией и годичным внеочередным отпуском. А ныне принято решение наградить вас и вашу семью бесплатными билетами на первый Большой музыкальный Турнир. Это мероприятие, совмещённое с открытием новой "Цедефошрии", организовано ириёй Эрании и спонсируется Международным Силонокулл-Советом".

"Как ты, наверняка, знаешь, – неожиданно перешёл Тим на неофициальный тон, – президентом МСС является мистер Бизон Хэрпанс. На Турнир он посылает своего помощника и полномочного представителя мистера Кулло Здонерса. Ты, конечно же, в курсе, что Кулло – знаменитый учёный-археолог, изучающий культуру древних мирмеев, народа, жившего на этой земле с незапамятных времён. С ним вместе прибывает и известный музыковед мистер Клим Мазикин. Освещать наш Турнир будет концерн Mushkhat-info, не исключено, прибудет сам синьор Мушхатти. Ну, конечно, наша гордость, Офелия Тишкер! Ощущаешь уровень представительности? А какая это честь для Арцены, для Эрании! Надеюсь, ты понимаешь?.. Вот, держи билет на всю семью…" – с этими словами Тимми своей пухлой ручищей протянул Моти, потерявшему от изумления дар речи, пёструю, блестящую картонку размером с половинку стандартного листа.

Моти повертел картонку в руках, развернул её. Первое, что он увидел на развороте, – это затейливый рисунок чрезвычайно пёстрой ракушки, распахивающей откровенно манящее устье, из него выползали и вились по спирали строки, на которых были написаны имена и его, и Рути, и трёх его детей. Наконец, он рассеянно, как бы сам себе, пробормотал: "А что, в новую "Цедефошрию" пускают всех – и детей младше 14 лет?.." – "Мотеле, это семейный билет. К тому же… э-э-э… разве у тебя есть ребёнок младше 14?" – "Да нет, моей младшей скоро 16… Просто я по привычке считаю её маленькой. Она и вправду отнюдь не гигантского роста, но для девочки это не беда!" – чуть слышно пробормотал Моти. – "Мы выдаём лулианичам бесплатные семейные билеты и настоятельно просим (во избежание в дальнейшем неприятностей!) придти в "Цедефошрию" на Турнир всей семьёй, то есть, всем указанным в билете. Тебе, Моти, я, как родному, хочу сказать: руководству очень непросто обеспечить бесплатными билетами всех-всех-всех сотрудников и членов их семей".

Услышав "как родному", Моти изумлённо вскинул брови, но тут же спохватился и с трудом натянул на лицо серьёзное и заинтересованное выражение. Тим продолжал тем же ласковым тоном: "Стало быть, любой, гордящийся своей принадлежностью к престижной фирме, не может подвести её, нанести даже малейший ущерб её чести, проигнорировав Турнир, или позволив подобное кому-то из членов семьи. Дело чести, ты понимаешь, Моти?" Моти слушал Тимми и вдруг с оторопью осознал то, от чего долго не мог придти в себя: "голос, голос Мезимотеса, облик, облик – Пительмана"!

Ну, и на том спасибо, что обошлось без зловеще сверкающих очередей левого глаза Арпадофеля, переливающегося от гнойно-жёлтого до зеленоватого, в сочетании с неподвижным стеклянным сверлом правого глаза.

Моти стоял и глядел то на билет, то на Пительмана и не мог произнести ни слова.

Он полагал, что сыновья-дубоны будут стоять на вахте возле сцены, а Ширли, конечно же, захочет сидеть с Доронами, или с подругами из ульпены. И он понимал своих детей.

Как бы услышав его мысли, Тим с улыбочкой мягко проговорил: "Да, твои мальчики – на важном посту. Не волнуйся, они будут к вам с Рути подходить. А вот твоя дочь…

Я надеюсь, ты меня понимаешь. Позаботься, чтобы нам не пришлось позаботиться об этом. Воспитанием детей надо было, конечно, заниматься раньше. Она же у тебя несовершеннолетняя, и ты за неё отвечаешь. Ты меня понял?" Тим продолжал что-то ласково журчать, но Моти уже не слушал, его охватил знобящий страх. От всего облика Пительмана, от его мягкого тенорка, от ласковой, сладчайшей улыбочки веяло пронизывающей жутью. Чтобы не смотреть на Тима, важно развалившегося в стареньком кресле, Моти сосредоточенно разглядывал билет.

Подняв голову, он… с изумлением увидел, что перед ним не Пительман, а босс и учитель Миней Мезимотес. Неужели он всё это время пребывал в каком-то полусонном состоянии?.. Сидящий перед ним человек, – Моти так и не понял, кто же это был на самом деле, – нежно журчал: "В день Большого музыкального Турнира СТАФИ всем своим сотрудникам предоставляет выходной – с тем, чтобы они, отдохнув и морально подготовив себя и членов своей семьи, все, как один, явились на Турнир и своим голосом всемерно поддержали славный имидж престижной фирмы, интеллектуально-элитарного лица нашей славной Эрании. Надеюсь, Моти, ты знаешь, какие кнопки надо нажимать на голосователе, который разработчики на фанфармационном сленге прозвали ктивтимон. Но для внешнего мира он называется войтеромат! Ты, конечно, понимаешь…" Моти изумлённо поднял брови, но промолчал, только слабо кивнул.

"Сленговое название, ктивтимон присвоили прибору фанфаризаторы, сподвижники Тимми. Но наш скромняга Тимми наотрез отказался, поэтому официально мы его назвали простенько и со вкусом – войтеромат. Но не в этом суть… Никто не должен знать, кроме нас, приобщённых: ктивтимон по глубинной сути своей – составная часть нашей угишотрии! Нам удалось доработать её и приспособить для определения результатов турнира. Вот какую хитрую программу ты создал! Молодец!

Я в тебя всегда верил!" – "Как-как? Угишотрия? – очнулся Моти. – Это же название нашей темы. Но… какое это имеет отношение к…" – "Угишотрия – коллективный воспитатель масс в духе струи. Такова же цель и нашего Турнира. Больше я тебе ничего не скажу, сам грамотный! Вспомни беседы на наших традиционных кофейных посиделках…" – Миней легонько прихлопнул ладонью по столу, давая понять, что беседа окончена. "Всё-таки кто же это?" – мучительно думал Моти, пытаясь вглядеться в человека, сидящего против него, казавшегося несколько размытым из-за непонятно откуда заполнившей кабинет туманной дымки.

Моти, пошатываясь, вышел из кабинета непонятно, какого – скорей всего, виртуального босса. Не иначе, как его пригласили на беседу с интерактивными голографическими изображениями Тимми и Минея, которые менялись по ходу дела. Ему навстречу то ли попался, то ли не попался расплывчатый и дробящийся в туманных струйках Тим Пительман со своей хронической улыбкой, в которой почти не осталось ни капли обаяния, зато больше, чем обычно, было высокомерного торжества, когда он взглянул на Моти Блоха. И только ракушачья пестрота семейного билета на Большой музыкальный Турнир лежала в руке весомой и зримой реальностью, доказывающей, что беседа с боссами не была сном.

Тихая презентация ницафона Раздался мелодичный звонок та-фона, который лежал перед Ширли на маленьком столике, за которым она обычно занималась. Она, вздрогнула, подняла голову от книги и, раскрыв аппарат, прижала к уху.

Ренана, почти не изменив позы, подняла глаза и проницательно глянула на подругу.

Лицо Ширли постепенно мрачнело и покрывалось темно-красными пятнами, по мере того, как она в напряжённом молчании слушала голос, звучавший в крохотном наушнике. Она тихо и отрывисто бросала: "Нет, не хочу! Это меня не касается… Я взрослый человек, и буду решать сама! Я пойду туда отсюда, и сидеть буду со своими друзьями. В конце концов, я учусь в ульпене, имею полное право пойти туда с классом. Да, это я так решила, никто за меня не решал! Я уже сказала!" Голос её взлетел и раздражённо зазвенел; девушка резко закрыла аппарат. Ренана ушам своим не верила: что это с покладистой Ширли? "Что случилось?" – участливо спросила она подругу, которая слишком низко склонилась над книгой, пряча заблестевшие от сердитых слёз глаза. Лицо её пылало. Она слегка дёрнула плечом и ничего не ответила. Ренана решила оставить все вопросы на потом, когда Ширли немного успокоится.

Вдруг Ренана проговорила, глядя в пространство с мечтательной улыбкой: "Сегодня вечером в нашу старую квартиру папа придёт, и Ирми с Ноамом тоже приедут. Ребята обещали привезти нам всем новенькие та-фоны! И тебе… в смысле – в твой та-фон… скорее всего, просто что-то загрузят… Ноам говорил, что тебе лучше пока сохранить твой старый аппарат…" – "Ноам?.. Он сегодня приедет?" – Ширли тут же подняла голову; на покрывшееся после разговора красными пятнами лицо медленно возвращался румянец, и слабая, смущённая улыбка осветила лицо. – "Ага… Мы встретимся в нашей старой квартире. Я жду звонка!" – обронила Ренана. Как бы в подтверждение её слов, тут же мелодично запел та-фон. Она с улыбкой приложила аппарат к уху, и её лицо начал медленно заливать румянец. Ширли выпрямилась, наблюдая за подругой. Ренана закрыла аппарат и проговорила: "Давай, собирайся: через десять минут они будут у проходной общежития…" Собирая сумку, Ренана оживлённо частила: "Ты знаешь, они в "Неэмании" хотят дать аппаратам какое-то фирменное название, я не знаю, какое, и не спрашивай!.. И дизайн будет фирменный… После того, как руллокаты запретили, им пришлось целиком переключиться на та-фоны. Ну, ты же знаешь историю с магазином Иммануэля…" – "Ещё бы… – чуть слышно прошелестела Ширли. – И, боюсь, без моих братьев тут не обошлось…" Ренана пропустила слова подруги мимо ушей и продолжала тараторить: "Зато на та-фоны все силы бросили! А-а-а! Ты же ещё не знаешь: это Рувик предложил дизайн! Ирми с Максом его идея очень понравилась. В Неве-Меирии теперь это – самый писк моды…" – "А почему мне не привезут новенький, как у вас? Я готова заплатить!" – обиженно спросила Ширли, подкрашивая глаза перед зеркалом. – "Потому что тебе лучше сейчас пользоваться аппаратом вашего элитарного дизайна. А то ещё братишки или приспешники-дубоны увидят!.. Тебе это надо? Наверно, можно было бы сделать тебе второй аппарат, но… это со временем…

Поэтому пока что поживи с папиным подарком…" – "Пожалуй, ты права… Папин подарок… – грустно повторила девочка. – Мы ещё не знаем, что они искали у меня в комнате! Мама тщилась убедить меня, что, наверно, какие-то хулиганы в дом забрались. Она никак не может понять, что я не маленькая девочка, которая верит детским сказкам – и за это тоже я на неё немного обижена…" – "Хорошо, что твой руллокат мы оставили у нас в Неве-Меирии… – рассудительно заметила Ренана и тотчас же перескочила на другую тему: – Ты, наверно, знаешь, что Меирию уже присоединяют к Эрании, и это будет Эрания-Юд-Гимель, или просто Юд-Гимель.

Далетарии нас прозвали фиолетовыми, соответственно, и посёлок – фиолетовый. В "Silonocool-News" писали про какой-то опрос общественного мнения среди жителей Меирии: якобы, большинство опрошенных высказалось за присоединение. Не знаю уж, где они откопали эту представительную выборку – ведь такие дела решаются общим голосованием, на референдуме, а не каким-то частным опросом, который и подделать ничего не стоит! Ещё напечатали речь Рошкатанкера на ту же тему. Что за баблат!

Ребята над каждой фразой ржали!.." – "Но ведь он, сколько я знаю, до последнего времени был против присоединения, всё время говорил, что хочет сохранить культурную ауру Эрании неприкосновенной – и вдруг… такой поворот темы! Что вдруг в его мнении изменилось?" – "Макси говорит, что Рошкатанкер следует ласковой, но строгой команде Мезимотеса. Сразу же берёт во фрунт и "чего изволите?"! Такой уж это человек!.. Любая "его тема" вертится указаниями Минея – как собачий хвостик… Ведь Мезимотес его откуда-то с Юга привёз…" – "Значит, без Тумбеля тоже не обошлось, тоже кадр с Юга… Я так понимаю, что кому-то очень понадобилось свести на нет культурную ауру Меирии… И это только начало…" – мрачно заметила Ширли. Ренана кивнула: "Ирми тоже так думает. Макси говорит, что власти Эрании давно готовили это решение, с этим же связаны и воронки на улицах. Наши главы посёлка ходили в ирию Эрании, просили убрать, но ничего не вышло. Ирми сказал, что они их уже пару раз испытывали… Интересно знать, когда, и в чём это выразилось. Напомни мне – непременно спрошу…" Ренана закинула сумку через плечо и мечтательно проговорила: "Ирми мне всё-всё рассказал про новенькие та-фоны. Это не просто модная новинка с фирменным дизайном. Они там ввели… как бы защиту от силонокулла: это же многим необходимо – и тебе, и Гидону, и маме, и Шилат, и многим другим… Мне Ирми что-то объяснял, но… – Ренана покраснела и смущённо улыбнулась: – Я в этом не разбираюсь…" Снова в та-фоне Ренаны прозвучал сигнал вызова. Ренана послушала считанные секунды, что-то односложно ответила и закрыла аппарат с озадаченным выражением лица: "Папа просит нас не торопиться, они уже на месте, но что-то им нужно решить с близнецами: оказывается, они со своей компашкой снова там… А у папы должна была состояться важная встреча… Ирми приедет прямо сюда и нас отвезёт, но чуть позже…" И девочки снова сели заниматься.

Некоторое время назад Амихай, узнав, чем занимаются ребята из компании близнецов Дорон, испугался. К тому же, поддавшись сильному давлению Адины и её отца, он сначала запретил Нахуми ходить на эти встречи. Арье, напротив, говорил: "Цвика уже бар-мицва, а стало быть, отцу не годится на сына давить. Пусть учится принимать решения самостоятельно!" Он, конечно, переживал за мальчика и мучился сомнениями, правильно ли сделал, что хотя бы не предостерёг сына от участия в рискованных затеях близнецов. Кончилось тем, что под влиянием Цвики и его восторженных рассказов о каждой такой встрече и о планах близнецов Дорон, Нахуми попросту начал сбегать вместе с Цвикой на встречи с близнецами. Так Амихай оказался между двух огней. С одной стороны – истеричные требования Адины чуть ли не запереть старшего сына в доме. С другой стороны – горячее желание Нахуми вместе с друзьями заниматься интересным делом, которое в глубине души Амихай прекрасно понимал, принимая сторону сына. Поэтому он внял советам Арье и Тили: махнув на свои не совсем искренние запреты рукой и рискуя семейным спокойствием, он прикинулся слепо-глухо-немым. Он ещё не забыл своё детство и отрочество, крутой характер своего отца и постоянные запреты, отравлявшие ему жизнь.

Отравить жизнь своих детей, опутав её цепью подобных же ограничений и запретов, он был не готов. Невозможно было до бесконечности повиноваться требованиям Адины, и без того хватало проблем в их отношениях. В конечном итоге, Нахуми перебрался жить к Арье и Тили, которые его понимали и очень тепло к нему отнеслись.

В старой меирийской квартире Доронов в комнате мальчиков прямо на полу сидели в кружок близнецы и несколько их близких приятелей, среди которых Цвика и Нахуми Магидовичи. Конечно, мальчишек несколько озадачило, что бывшие комнаты родителей и сестёр заперты на замок с секретом, но ни времени, ни охоты разбираться с этой странностью у них сейчас не было.

Когда Бенци с Ноамом и Ирми вошли в пустой, как им казалось, дом, они с удивлением услышали, как из бывшей комнаты мальчишек, раздаются звуки музыки.

Бенци приложил палец к губам, и трое замерли, прислушиваясь. Они услышали красивую мелодию, исполняемую по нескольку раз на каждом инструменте: сначала на флейте соло, потом под аккомпанемент гитары затем на чём-то, напоминающем шофар с расширенным диапазоном. "Угав", – тихо пробормотал Бенци. Мелодия отзвучала, затем повторилось то же самое с более сложно аранжированной и красивой мелодией.

Настала тишина, после короткой паузы послышались тихие голоса близнецов, иногда становившиеся несколько возбуждёнными, им отвечали голоса их друзей, среди которых выделялись мальчишеские голоса Цвики и Нахуми. Потом снова зазвучали по нескольку раз отдельные пассажи – сначала отдельно на каждом инструменте, затем ансамблем. Немалое удивление вызвало красивое и не совсем обычное звучание песни, в которой явственно выделялись слова "Ты слышишь? Звенят колокольчики радости!" Ирми попытался тихо подпевать, но Бенци тут же сделал ему знак замолкнуть, и тот послушно прикусил язык.

Спустя час с лишним из комнаты потянулись близнецы и их друзья, усталые, но довольные. До отца донёсся голос одного из сыновей: "Хотя бы по нескольку минут каждые час-два надо играть какой-нибудь отрывок, особенно тот самый… ну, вы знаете! Мы-то не можем тут всё время сидеть – у нас йешива. И так столько запущено!.. На вас вся надежда… И подготовьте ещё несколько надёжных парней, потренируйтесь с ними…" Бенци уселся в глубокое кресло и пригнул голову, Ирми и Ноам на цыпочках прошли на кухню. Близнецы с друзьями прошли через салон, продолжая свою тихую беседу, вышли за дверь, проводили друзей по заросшей травою дорожке до калитки. Отца они не заметили. Когда же они вернулись в салон, их встретили стоящие у дивана отец, Ноам и Ирми. Близнецы ухмылялись одинаково загадочными улыбками, но увидели отца – и их улыбки сменились виноватым изумлением на лицах. Ирми тихо прошептал Бенци: "Я съезжу и привезу девчат, а вы уж тут без меня…" – "Давай… А то поздно… Можем ничего не успеть…"

Ирми сиял, выглядывая из окна машины, легко подмигнул Ренане, тепло приветствовал Ширли и весело возгласил: "Привет из Неве-Меирии от твоих мамы, братика, сестрёнки, бабушки, дедушки! Все в полном порядке, чего и тебе желают!" – "А где папа?" – спросила Ренана. – "Они с Ноамом на месте, вправляют мозги твоим братишкам – разболтались, понимаешь ли… Я не хотел мешать воспитательному процессу, да и вас надо на место доставить…"

Ирми сел на диван, привлёк к себе надутых близнецов, с лиц которых ещё не сошёл яркий румянец смущения, и заговорил: "Мы рассказывали, что Макс очень вовремя ввёл своих старых друзей в тему, показал объект, то есть Забор, в действии. Нам-то, после сами знаете чего, пришлось отойти, чтобы не светиться – ведь мы теперь не только у Тумбеля на крючке! Ребятишки и сменили нас – между прочим, очень успешно: результаты наблюдений мы вместе обсуждали и обрабатывали. Они часами ходили за Тумбелем с Офелией, которую он просвещал. Это был настоящий прорыв: мы узнали про существование одного интересного приборчика, называемого… – он сделал эффектную паузу и внятно произнёс: – фелиофон". – "Как-как ты сказал?

Фашлафон?" – переспросил Рувик, кидая украдкой взгляд на девочек, краснея и ухмыляясь. – "Ага, он самый. Это ты хорошо оговорился! Твой поэтический образ мне нравится!" – "Расскажи подробней", – попросил и Ноам. – "Из того, что он говорил Офелии, парни поняли: у прибора давняя история. Они воспользовались украденными идеями Гиди о виртуальных звуковых зеркалах и линзах с обертонами, правда, это уже их идея – использовать унтертона. Конструктивно это как бы обычный та-фон модного дизайна".

"Короче, один из элементов фанфаризации, – вступил Бенци. – Не слышали этого слова?" – "Кажется, что-то в "Silonocool-News" у Офелии было… Разве за их терминоманией уследишь!.." – обронил Ноам. – "И не говори, сынок, – заметил Бенци. – Главные идеологи и авторы этой идеи – Арпадофель и Мезимотес, известный генератор идей и их словесного выражения. Так они друг друга и нашли, Миней и Арпадофель. Кошмарный тандем, к ним позже присоединился Пительман, и получилась Тройка. Тим, сколько я его знаю, ничем не интересовался, кроме коммерции и спекуляций. А уж нужные ему идеи он всегда здорово умел выискивать, просто талант в этом деле!.. Утаскивал, ещё и приторговывал ими. Так Куби-блинок нашёл себе незаменимого помощника! Под их чутким руководством Тумбель превратился в типичного волкодава! С ним не шутите!" Рувик тут же подобрался и из-под очков сверкнул глазами на Ирми: "Погоди! Ты нам не о Тумбеле и прочих волкодавах, а про фашлафон расскажи! Это он тогда хулиганил на концерте в "Цлилей Рина"?.. Только шофар нам и помог…" – "Точно, – буркнул Ирми, нахмурившись. – Это действительно игрушка ещё с тех дней…" – "Значит, надо будет на самом деле превратить фелиофон в фашлафон!" – решительно рубанул рукой воздух парнишка, а Шмулик энергично закивал головой, порываясь вскочить. – "Да, дорогой, и тут вам с братом отводится одна из главных ролей. Но об этом – после…" – ухмыльнулся Ирми и щёлкнул уже теперь Рувика по лбу. – "Но ради этого совсем необязательно забрасывать занятия в йешиве", – буркнул Ноам, сведя брови и безуспешно пытаясь придать своему лицу грозный вид. Близнецы потупились, но между собой переглянулись с хитрой усмешкой.

Ирми продолжал: "Фелиофон – терминал главного компьютера, но может работать и автономно. Ад-Малек придумывает новые пассажи, один кошмарнее другого, и каждый новый пассаж обладает более мощным силонокулл-полем… – серьёзно закончил Ирми, оглядев ребят уже без улыбки. – Значит, и нам надо защиту совершенствовать – с вашей помощью, мальчики!" – и он весело посмотрел на близнецов. Бенци переглянулся с Ноамом и потихоньку погрозил близнецам пальцем, оба снова потупились, на сей раз уже без ухмылок.

"Воронки, – продолжал Ирми, – те же терминалы угишотрии, но, так сказать, "пассивные", они не работают автономно… Макс и Хели говорили, что их уже несколько раз опытно запускали…" Ренана воскликнула: "Я как раз хотела спросить: не потому ли плитка так плохо нагревалась? И свет вдруг вполнакала!.." – "Ещё бы!.. Воронки потребляют массу энергии. А может, причина ещё серьёзней…" – серьёзно проговорил Ирми. – "То есть?" – спросила Ренана. – "Намеренное сокращение подающейся в Юд-Гимель энергии". – "Я думаю, не стоит сразу так плохо думать о властях Эрании", – нерешительно и медленно проговорил Ноам, угрюмо уставившись в пустой экран компьютера.

Ирми выпрямился на диване и продолжил, искоса наблюдая за Ноамом: "Мы с Гиди работаем, так сказать, над антиподом фелиофона. Мы сделали первую опытную модель на базе "неэмановского" та-фона, который назвали ницафон. Её надо испытать, чем и будем заниматься мы, сидящие тут Считайте нашу встречу первой тихой презентацией ницафона! – усмехнулся Ирми, подмигнув Ренане, потом близнецам, которые нетерпеливо ёрзали в ожидании, когда же им покажут сам прибор и скажут, в чём заключается их роль. – Он выглядит, как обычный фирменный та-фон "Неэмании".

У элитариев своя мода (вот, посмотрите на та-фоне Ширли!), у фелиофонов тот же модный дизайн. Они в фелиофон, а мы в ницафон дополнительно загрузили некие функции. Наш дизайн имени Рувика отлично подошёл! – Ирми ухмыльнулся и снова заговорил: – Идея Рувика людям нравится, мы лишь слегка доработали, в смысле – причесали. В Неве-Меирии и Шалеме наши та-фоны предпочитают элитарным. Скоро будем их за рубежом продавать. Имиджмейкеры уже запускают в Калифорнии анонсы!" – "Ирми, не увлекайся!" – усмехнувшись в бороду, оборвал его Бенци. – "Извините.

В ницафоне, кроме обычных программ, загружена программа силонокулл-защиты. Для этого он снабжён специальной антенной, такринатором, и особым способом его включения. Поскольку программа постоянно совершенствуется, мы продумали доступную – для своих! – систему пере- и дозагрузки. Сегодня мы ещё не знаем, как сработает блок защиты в случае жёсткого силонокулл-поля – ведь до сих пор, слава Б-гу, мы не попадали в жёсткие силонокулл-поля… и от тех, что есть, вреда хватает! Фактически работы у нас в самом начале… Забора больше не существует…" "Что значит – Забора больше не существует? Куда он делся?" – спросила Ренана, глядя на Ирми с изумлением. – "А из него выкрутили какое-то сооружение, по виду – гигантская ракушка. Она через дисплей сопряжена со старым, огигантевшим компьютером Блоха… – он глянул на Ширли, которая уже не сводила с него испуганных глаз, – и с Фонтаном Бар-Зеэвува. Это и есть новая "Цедефошрия".

Короче, вот-вот нас всех пригласят на Турнир. Так политкорректно называется предписание всем присутствовать на Турнире!" – "А папа уже получил именной билет на всю семью. Ему на работе вручили, бесплатный. Он мне сегодня звонил и говорил, что мы всей семьёй должны пойти на Турнир и сесть все вместе. Вроде там будут оборудованы столики, на каждую семью, или ячейку, так они это обозвали. То есть сидеть мы должны всей ячейкой за своим столиком, – еле слышно произнесла Ширли, и в её голосе послышались слёзы. – Я им сказала, что если у нас в школе будут давать билеты, то я пойду с классом, а не с ними. Ведь братья будут в охране, а не с семьёй. Я учусь, и моё право идти со своим классом. Если ульпену не пригласят, то и мне незачем идти". – "Нам всем всё равно надо будет пойти: ведь там наши выступают! Надо поддержать! – мягко заговорил Бенци. Ширли удивлённо распахнула глаза: "Ой!.. Тогда я обязательно пойду! Но я хочу с вами… Или с Магидовичами – тоже моя родня…" – "Не надо раньше времени планировать. Я обещаю тебе: всё разузнаю, и вместе подумаем, как тебе лучше поступить. Может, ничего страшного не случится, если ты посидишь со своими… Папа с мамой тебе зла не желают", – ещё мягче проговорил Бенци, ласково улыбнувшись Ширли. – "Главное – знать, какую кнопку на голосователе нажимать". – заметил Ирми. – "А что, есть специальный голосователь?" – осведомился Ноам. – "Неужели не знаешь? По радио, ТВ и в "Silonocool-News" сообщали! Ребята слышали про его два названия. Одно на сленге фанфаризаторов – ктивтимон, как вы понимаете, в честь их шефа…" – "Что-о??!

Неужели Тумбель разработал?" – "Его холуи, разумеется – не он же сам… – усмехнулся Ирми. – А официальное название, так сказать, для внешнего мира – войтеромат. С ктивтимоном стыдно выйти к прогрессивному человечеству: ещё расшифруют и обнажат истинное мурло нашей демократии…" – иронически усмехнулся Ирми. – "А я бы его назвал, – раздался голос Рувика, – комбиномат. Не сомневаюсь, что там запрограммированы какие-то манипуляции, так что…" – "Ну, Рувик, ты снова со своими шуточками! Ты бы послушал, как грубо это слово звучит, тогда бы не шутил так… – недовольно заметил Ноам. – Мы же ещё не знаем, что это такое.

Так зачем сразу думать плохо и называть такими нехорошими словами! В принципе-то идея отличная – автоматизировать процесс голосования. Там глядишь, и вообще голосовать можно будет, не выходя из дома – на личном компьютере или на та-фоне…" Рувик пытался возразить, но тут Бенци сверкнул глазами и прикрикнул на него: "Реувен, прекрати! Я уж не говорю, что придуманное тобою слово звучит… э-э-э… не совсем прилично! Маму бы это очень огорчило…" Он искоса глянул на девочек, но тут же сердито уставился на Рувика.

Ренана отвернулась, еле сдерживая смех, и прошептала: "Ну, папа и выдал! Ну, и выдал!" Рувик густо покраснел и попытался вскочить с дивана, но Ирми силой удержал его на месте и зашептал ему в ухо: "Сиди и не рыпайся. Брат ничего плохого тебе не сказал и папа тоже…" После этого маленького семейного инцидента Ирми подытожил: "Теперь вы видите, как преуспели фанфаризаторы…" – "Фанфароны?.." – еле слышно откликнулась Ренана. Ирми глянул на неё, усмехнулся, чуть заметно подмигнул, после чего продолжил: "Мы явно отстали. О войтероматах знаем не больше, чем о них сообщает "Silonocool-News". Турнир прояснит ситуацию! Гиди и его ребята собрали ницафоны, наше дело – проверить их на местности, а вам, друзья, ещё и внести свою лепту в их усовершенствование! Поэтому, Бенци, нам повезло, что твои мальчишки тут оказались! – он снова со значением посмотрел на близнецов, переведя глаза на Бенци, на Ноама, помолчал и веско заключил: – Все понимают, какой секрет я рассказал?" Он встал, потянулся и спросил: "А что у нас с ужином, девочки? Папа кое-что принёс, только разогреть…" – "Сейчас…" – смущённо обронила Ренана и встала, Ширли поднялась следом.

Ирми с Ноамом и Бенци удалились на веранду, перекатили туда столик с компьютером.

Шмулик достал завёрнутый в большой шарф угав, подарок Ирми и Максима, пробормотав: "Это будет вернее!" Бенци наглухо задраил занавески на окнах и опустил трисы на веранде. Рувик остался один в салоне, грустно перебирая струны гитары и поглядывая то в сторону кухни, то в сторону веранды: он чувствовал себя не у дел.

Зазвучали уже знакомые девочкам тревожные пассажи угава Шмулика. Вдруг Рувик заметил, что свет начал гореть ярче. Бенци выглянул и окликнул Ренану: "Дочка, проверь, как там микрогаль, плитка и холодильник?" Ренана крикнула с кухни с удивлённым восторгом: "Папуля! Всё отлично!" За ужином Ирми обратился к Ренане: "А вы, девчата, пока подумайте над чехлами для инструментов. Поговорите с Рувиком и Шмулоном. Основная идея: чехол должен подходить и к гитаре, и к угаву и хорошо маскировать их. Нечто универсальное…" – "Мы подумаем…" – зардевшись, пообещала Ренана. Ширли исподлобья поглядывала на Ноама, задумчиво уставившегося в пространство. "Все вопросы – к музыкальной бригаде…" – ухмыльнулся Ирми, подмигнул близнецам и наклонился к Ноаму, что-то зашептал ему в ухо, тот то кивал, то качал головой. Потом поднял голову и застенчиво улыбнулся.

"Ширли, дай-ка мне твой та-фон, – в конце ужина попросил Ноам, взглянул на девушку и тут же отвёл глаза. – Я хочу загрузить в него элементы ницафона, но с виду он останется таким же, как был. Так… э-э-э… будет лучше… и тебе, и нам всем…" Ноам протянул руку, и девушка положила в неё свой аппарат, оба обменялись смущёнными улыбками. Ноам, как бы нечаянно, коснулся её запястья, и оба покраснели, мгновенно отведя друг от друга взоры. "Ты поняла, что сказал Ирми? – Ширли молча кивнула, нервно сглотнув, Ноам пояснил: – Такринатор – очень важный элемент ницафона, но у тебя… надо подумать, как его встроить…" Он тут же отошёл от Ширли, разглядывая аппарат, задумчиво вертя его в руках и что-то бормоча про себя.

Рувик, не глядя на старшего брата, украдкой поглядывал на девочку, его огромные глаза подозрительно заблестели. Шмулик, заметив его настроение, подсел к нему и начал что-то ему нашёптывать, тот сначала упрямо дёргал плечом, немного сник, потом заулыбался.

Бенци хитро улыбнулся, достал из сумки и, веером разложив на своих больших руках, показал Ренане и близнецам три та-фона. Они напоминали детские клавишные музыкальные инструменты. Корпуса двух аппаратов были густо-фиолетового оттенка, почти неотличимых друг от друга, корпус третьего напоминал шкуру фантастического фиолетового леопарда с тёмно-оранжевыми пятнами. Бенци улыбнулся и объявил: "Вот они, ваши ницафоны! Мы думали их вам дать сейчас же, но по ходу дела возникли новые идеи, и Шмулик нам поможет их реализовать. Поэтому вы их получите утром".

Ренана кинула взгляд на Ирми, улыбнулась и зарделась. Ирми озорно подмигнул ей:

"А сейчас мы вам покажем, как работать с такринатором – это несложно!" – Ирми снова ласково улыбнулся Ренане.

"Мы в Неве-Меирии уже начали загружать всем желающим в компьютеры специальные программы силонокулл-защиты. Конечно, тем, кто об этом просит, кого нам удалось убедить… Правда, пока таких немного, но… – объяснил Бенци. – Вчера туда завезли оборудование для установки воронок. Валяются по улицам прямо на тротуарах столбы и эти уродливые гроздья… Воронок в гроздьях явно больше, чем тут в Меирии, да и выглядят мощнее. Не понимаю, почему рав Давид, ваш дедушка, да и старики в посёлке ни за что не хотят верить ни в силонокулл, ни в то, что его пытаются у них насадить силой, а то и пиратски. Им сказали, что просто собираются установить новую аппаратуру оповещения – они и поверили: мол, это же власти сказали! Правда, рав Давид согласился каждый вечер проводить занятия хора мальчиков, но считает, что это к делу не относится!.. Он так и заявил, что это никак не связано с нашими, как он говорит, бредовыми идеями и паникой". – "А что с твоей секцией борьбы, Ирми? Ты её, наконец-то, зарегистрировал?" – вдруг спросил Ноам. – "Ага! Щас! – неожиданно зло выдохнул Ирми. – У кого, скажи на милость, я её мог зарегистрировать? Ты не знаешь, кто этой регистрацией ведает?

Мы с Максом давно поняли: Тумбель нам никогда не позволит открыть такую секцию, тем более – в Неве-Меирии! Фанфаризаторы считают, что силовая борьба – только для элитариев, а фиолетовым агрессивным фанатикам не положено!" – "Может, он где-то и прав… Драки вообще ничего не решают, тем более – между своими! А уж учиться этому в полулегальной секции… – по меньшей мере, некрасиво!" – "Это что, эти самые… Ширли, прости, пожалуйста… которые тебя избили тогда, а теперь тебя же и клеймят бандитом, свои?! Бандитом, более злостным, чем твоя сестра, которая всё-таки врезала… ладно… не надо об этом…" – "Вот именно, мальчики! Мы же решили, что ту историю больше не вспоминаем…" – сверкнул Бенци глазами, и все замолкли.

После продолжительной паузы Ноам вскинул голову и упрямо закончил: "Я всё-таки верю, что "Цлилей Рина" ещё восстановят… Когда их дурацкий силонокулл себя исчерпает… Ведь мы никого не трогаем, никому не угрожаем и не навязываем…

Должны же понимать!.." – "Негде её там уже восстанавливать – после Великой Реконструкции!.. Такой Парк загубили, разорили!.. Такие аллеи и Лужайки – во что превратили!.. – пробурчал Ирми, сердито глядя в сторону. – Там уже… э-э-э…

Они нашу Лужайку с самого начала поместили вовнутрь Зоны, и что там теперь – ещё увидим… или уже не увидим… А насчёт исчерпания, то… черпать устанешь…" "Хорошо… – не глядя на старшего сына, проговорил Бенци, и в его голосе послышалась лёгкая горечь. – Ребята, завтра получите новые аппараты, а сейчас, девочки, возвращайтесь в общежитие. Ирми вас подбросит…" – "А как мы получим?.." – растерянно прошептала Ширли. – "Утречком подвезём прямо в ульпену", – заверил их Бенци, делая Ирми знак. Тот встал и направился к выходу, девочки за ним.

Ширли беспомощно оглянулась в сторону Ноама, он, очевидно, почувствовал её взгляд, поднял голову и ободряюще улыбнулся. Ирми и девочки вышли.

"А вы, мальчики, – Бенци пристально посмотрел на близнецов: – поможете нам.

Шмулик, твоя помощь особенно понадобится!"