"Победоносец" - читать интересную книгу автора (Жулавский Ежи)

Глава V

Случилось то, о чем говорил шерн Авий.

Равнинную область между берегом Великого моря и горами в окрестностях южного полюса Марк захватил целиком. Разрушил тридцать с лишним городов и на всем этом пространстве истребил шернов так, что следа от них не осталось. Тринадцать долгих по-лунному дней прошло с той поры, как завоеватели высадились на неведомом берегу, и все это время военное счастье их не оставляло. Но на четырнадцатый день, а по земному счету — через год с небольшим, непрерывных ратных трудов они очутились вдали от моря, в труднопроходимой горной местности.

Солнце здесь поднималось невысоко и прокатывалось за спиной по низкой дуге, а по ночам погружалось за горизонт неглубоко, так что по южному краю неба до утра тлела незакатная заря. Полоса полдневных гроз осталась позади, дни были не такие жаркие, а ночные холода не такие жестокие.

Впереди, словно крепости, вздымались кольцевые горы. Выше полосы дремучих лесов и джунглей, покрывающих подножья, по крутым склонам раскинулись зеленые луга, перемежаемые глубокими ущельями. А еще выше вздымались крутые отроги, голые скалы, увенчанные ледяными шапками.

В промежутках между этими громадами располагались кольца пониже и пошире, образованные пологими валами, поросшими лесом.

В узких зеленых долинах между кольцами живой души было не сыскать. Там и сям попадались покинутые и с умыслом разрушенные жилища. Но даже по их остаткам было видно, как неказисты были строения, очень похожие на овчарни. Все они были поспешно брошены и уничтожены без сожаления при подходе врага.

Но где же прячутся шерны? Взор невольно обращался к могучим природным скальным твердыням, которыми была усеяна вся страна к югу, докуда видит глаз. Там конца не было огромным грозным и неприступным фортам. И Победоносец понял, что его истребительному походу пришел конец. Оставалось только одно — не давать покоя шернам в их заповедных крепостях, пока они сами не запросят мира.

Сидя на камне, Марк угрюмым взглядом окинул лежащую впереди удивительную страну. Мир с шернами! Мир с шернами равнялся поражению, поскольку никакой пользы он людям не принесет и на будущее ничего не гарантирует. Стоит Марку уйти, шерны снова наберутся сил и начнут нападать на людей, пренебрегая всеми клятвами и обещаниями, каких он от этих тварей силком ни добейся. Какое-то время их будет удерживать память о сокрушительном разгроме на равнинах и страх перед именем Победоносца, а что потом? Что потом? Не тем ли жесточе окажется их месть, чем сильнее будет желание искоренить даже память о былом нежданном поражении?

Дав людям в руки огнестрельное оружие, Марк оставил за собой секрет производства взрывчатых веществ, оставил с той мыслью, что, возвращаясь на Землю, унесет тайну с собой, чтобы люди не воспользовались этим грозным средством в братоубийственных распрях.

Но делалось ясно, что полное уничтожение шернов невозможно. Как же поступить в таком случае? В таком случае придется дать людям возможность защиты на будущее, придется научить их производству взрывчатых веществ и отбыть с ясным представлением насчет того, каковы могут оказаться губительные последствия успехов просвещения на Луне.

Марк озабоченно оглянулся на пройденную обширную равнину, что тянулась до самого моря, низко над которым, у черты горизонта, помаленьку брело себе солнышко. Покинуть этот завоеванный край означало позволить шернам заново овладеть им и заново набраться сил на плодородных нивах, которые в течение многих сотен лет служили первожителям уж не иначе как житницами. Выходит, тогда поход был предпринят напрасно, лучше бы его вообще не затевать. А что, если призвать сюда людей из-за моря? Что, если наделить их этими землями? Что, если помочь обстроиться и обзавестись?

Но ведь как только он, Победоносец, покинет Луну, колонисты окажутся первыми жертвами мстительных шернов. Поселенцев придется на веки вечные приговорить к военной жизни, рука на спусковом крючке, глаз на мушке, при постоянном бдительном ожидании, а не валит ли с неприступных гор вражья стая! И кто знает, удастся ли им выстоять, в заморском отдалении от сородичей обреченным опираться только на собственные силы? Кто знает, не станут ли опять мужчины со временем рабами шернов? И не заставят ли женщин снова рожать выворотней на повторное и теперь уже вечное посрамление роду людскому? А те, кто живет-поживает на прежних местах, за морем, того и гляди, не помогать будут здешним братьям, а презирать их, звать нечистыми, питая предубеждение к собственному предполью, оберегающему родовое гнездо от нашествия врага.

Неужели к этому сведется благая весть, которую долгожданный Победоносец принес в лунный мир? Неужели настолько бесславен окажется его подвиг?

Марк вскочил и окинул взглядом громоздящиеся впереди горы. Нет, останавливаться перед ними нельзя! Начатое надо доводить до конца: либо полная победа, либо смерть — иного выхода нет.

Он вызвал Ерета и Нузара. Оба явились выслушать приказы, и тогда Марк задал выворотню вопрос:

— Где шерны?

Нузар удивленно воззрился на Марка, не понимая, то ли Победоносец действительно хочет знать, где враг, то ли это какое-то изощренное испытание верности.

Помедлив, он махнул рукой в сторону гор:

— Там.

— Где «там»?

— Там, вон в этих.

— Вон в этих? Ты хочешь сказать, во внутренних долинах кольцевых гор?

— Да.

— Ты там бывал?

Нузар отрицательно покачал головой:

— Нет. Они нас туда не пускают. И-и…

— Что «и-и»?

— Чтобы туда попасть, надо крылья иметь, как у шернов. Иначе туда не пробраться.

Победоносец задумался. А выворотень, убедившись, что Ерет отвернулся и не подслушивает, вскарабкался на глыбу и шепнул Марку на ухо:

— Хозяин, не пора ли? Шерны попрятались, давай теперь охотиться на людей.

Марк даже не подумал ответить, сделал Нузару жест, означающий «ступай вон». А потом взглянул на Ерета:

— А ты что скажешь?

Ерет нерешительно пожал плечами:

— Он верно говорит: надо крылья иметь.

И глянул Марку в глаза. Некоторое время Марк молчал, а потом насупил брови так, что они сошлись в одну жесткую линию, и решительно сказал:

— Крылья есть. Наша воля нам крылья.

У Ерета посветлело лицо. Порывистым движением он склонился к ногам Марка:

— Ты воистину ниспосланный нам Победоносец!..

Вскоре началась подготовка к продолжению похода. Марк понимал, что прежде всего следует показать шернам свою решимость, нанеся сокрушительный удар там, где они чувствуют себя в полной безопасности. За валами кольцевых гор, несомненно, скрыты их города. Но за какими именно? Кольцевым горам тут числа нет. Так неужто за всеми? А что, если он с великим трудом приведет войско на ледяной гребень головокружительной высоты только затем, чтобы убедиться: центральная котловина пуста?

Прежние проводники из выворотней, отобранные Нузаром, оказались бесполезны. Они были не из этих мест и давали противоречивые и туманные сведения. Логические выкладки тоже не помогали. Если бы шерны в этом краю с давних пор чувствовали угрозу, они построили бы города внутри самых недоступных кольцевых гор. Но шернов здесь никто и никогда не беспокоил, искать убежищ им было не от кого. Так зачем им было забираться в неудобные места? Наверное, обосновались бы внутри колец с пологими склонами, поросшими лесом. Но ведь могли и покинуть пологие сейчас, спасаясь от нашествия, уйти в места надежные и безопасные.

Как ни ломай голову, умом этой задачи не решить Оставался метод проб и ошибок. С тяжелым сознанием этого Марк двинулся в сторону южного полюса, решив положиться в дальнейшем выборе пути на волю случая.

Целый день ушел на то, чтобы обогнуть пологий лесистый вал одной из низких кольцевых гор. На закате оказались там, где вал снижался, образуя почти равнинный удобный вход в центральную котловину. Котловина была обширная, ниже уровня внешней равнины, в ней оказалось несколько невысоких конусообразных горушек на расстоянии одна от другой и несколько небольших овальных озер.

Долгая, но не чрезмерно холодная ночь прошла у этого входа начеку перед нападением шернов Но шерны не появились. И с первыми проблесками дня, едва на фоне меркнущих звезд проступили очертания гор, Победоносец повел войско в глубину котловины.

Всю ее обшарили, каждую высотку, каждый отрог центральных горушек. Обнаружили несколько таких же хуторов в окружении обработанных полей, как и на подступах к горам. Хутора были покинуты, везде следы поспешного бегства. И ни единого шерна.

Теперь не подлежало сомнению, что обитатели укрылись в малодоступных местах и там готовятся к обороне. Взоры Марка невольно обратились к огромному кольцу с зазубренным гребнем, расположенному прямо на юг от входа в первое пологое. До этой воистину неприступной твердыни, сверкавшей на утреннем солнце ледяными шапками на высочайших пиках, небольшому войску завоевателей оставалось несколько десятков километров.

Победоносец вытянул руку и указал Ерету на эту поднебесную высь:

— Я поведу вас туда.

Ерет склонился в почтительном покорстве:

— Куда ты, туда и мы.

Начался долгий и трудный марш. Видимые выше границы лесов северные отроги представлялись настолько неприступными, что Марк решил, не считаясь с потерями времени, двигаться вдоль внешнего обвода кольца в поисках мало-мальски приметного понижения гребня, которое на вид сулило бы возможность прорваться внутрь. Но чем дольше длился этот марш, тем неотвязней тревожила мысль, что дело кончится круговым обходом неприступной крепости. Притом Марк опасался засад и не торопился углубляться в леса, хотя там могла бы найтись тропа, указывающая путь через гребень.

С момента, когда начался обход этого гигантского «кратера», прошло около двух недель, уже близился лунный полдень, и тут Марк обратил внимание на безлесный участок склона, как ему показалось, не такой крутой. Туда он и повел своих воинов.

Сначала тянулись луга, пониже — обильные, а чем выше, тем беднее, тем чаще проплешинами выступала цельная скала. Но вот верхняя граница лугов осталась позади. Подъем пошел по россыпям глыб, где надо было постоянно перепрыгивать с валуна на валун. Потоки, бегущие со снежных вершин, уходили под осыпи глубоко и бесследно, людей на безводье стала донимать жажда. Они падали от усталости, но никто не смел просить об отдыхе. Все взоры были устремлены на Победоносца, тот шагал впереди, и пока он шагал, никто не хотел останавливаться.

Марк устраивал частые, но короткие привалы, хотел как можно быстрее оказаться выше осыпей, где есть возможность найти поток, текущий поверх скалы. Но карабканью вверх по осыпям, казалось, не будет конца. На смену глыбам величиной с дом и таким расселинам между ними, что перепрыгнуть их удавалось только благодаря малой силе тяжести на Луне, начались еще более труднопроходимые, подвижные галечники. При каждом шаге галька уходила из-под ног, увлекая за собой идущего. Пришлось взять чуть в сторону, к гребню скального отрога.

Но там было не легче: скала оказалась вся в трещинах, местами еле держалась, хотя обманчиво выглядела цельной. Ногами здесь было не пройти, приходилось карабкаться на четвереньках.

Головным вдруг начали чудиться шерны поблизости, но то был мираж, а может быть, и какие-то горные звери, которые перепрыгивали с камня на камень и скрывались с глаз долой. Людей, истомленных трудом и жаждой, начали мучить галлюцинации. Силы были на исходе.

Однажды, когда пришлось перебраться на другую сторону отрога, чтобы обойти отвесный обрыв, один из солдат пошатнулся и рухнул в пропасть. Шедшие следом замерли на месте. У некоторых начали дрожать ноги, а пальцы рук, судорожно цепляющиеся за щели в камне, свело до потери чувствительности. Люди один за другим начали останавливаться, оглядываться и полуприсаживаться-полуприваливаться, где только позволяло место Наступил миг удрученного молчания, и вот кто-то застонал, кто-то ответил рыдающим вздохом. Послышался шум еще одного упавшего тела. На этот раз солдат сам прыгнул в пропасть вниз головой, широко раскинув руки.

Еще миг, и…

И тут сверху, оттуда, где шла передовая группа, горсточка самых отважных и выносливых, — шла, поскольку не знала о падении двух товарищей, — раздался спасительный крик:

— Вода! Вода!

Забыв обо всем, люди ринулись вперед. Те, кто только что готов был потерять власть над собой, теперь с невероятной ловкостью карабкались по зубчатому, круто вздымающемуся гребню, ослабевшим, казалось, откуда-то прибыло сил. Под радостные крики кое-кто полез наперегонки.

Наверху гребень выводил на широкую протяженную полку, поросшую травой и пересеченную узким желобом, по дну которого бежал поток, ниже теряющийся в осыпях.

Марк смотрел, как стеснились люди, черпая воду руками, шапками, котелками, припадая к ней ртом, — кто как мог и сумел. Напади в эту минуту шерны, дело кончилось бы препаскудно, но, к счастью, вокруг не было ни одной живой души. И тем не менее Победоносец понял, что дальше так двигаться нельзя, это грозит гибелью людям и ему самому. Поэтому, когда отряд утолил жажду, он приказал воинам расположиться на отдых, а сам, отобрав команду смельчаков, вместе с выворотнем Нузаром двинулся наверх, чтобы отыскать самый удобный маршрут на гребень кольца и, достигнув его, убедиться, стоит ли вести туда людей, действительно ли в центральной котловине имеется поселение шернов.

Хотел пойти с ним и Ерет, но Марк приказал ему оставаться на месте и быть готовым отразить внезапное нападение.

Восхождение оказалось более чем изнурительным. Постоянно помня, что следом пойдут люди с оружием и грузом, Марк выискивал и прокладывал маршрут полегче, а на это уходило много времени. Тянулись долгие часы. Солнце, прежде скрытое за крутым скальным гребнем, сместилось к западу и, оказавшись слева чуть впереди, стало бить в лицо, хоть и с заметно меньшей силой. Препятствия усложнялись с каждым шагом. Приходилось идти по крутым и узким полкам над пропастями, взбираться по каминам с перехватами в виде огромных глыб, еще более затруднявших подъем. Дорогу обозначали галечными турами, поставленными на видных местах: на вершинах утесов или на лужайках, поросших редкой травкой.

До линии вечных снегов добрались нескоро. Характер склона заставил сильно отклониться к востоку, почти без выигрыша в высоте. По пути пересекали желобы, заполненные снегом, но слишком круто идущие вверх и там быстро кончающиеся, так что ими нельзя было воспользоваться для подъема.

Наконец наткнулись на желоб не шире прочих, но не такой крутой и, насколько было видно, ведущий наверх к седловине с пологими склонами. А на снегу Марк заприметил следы: как бы отпечатки когтистых лап шернов и борозды, проложенные не иначе как тяжелыми предметами, которые кто-то волок наверх.

Сомневаться не приходилось: найден искомый путь, а внутри горного кольца действительно затаились шерны.

Продолжать восхождение малой группой означало бесцельную трату времени. И, оставив с собой Нузара, Победоносец отослал остальных назад, чтобы те знакомым путем привели сюда сотоварищей.

Настали долгие часы ожидания, оказавшиеся куда более утомительными, чем восхождение. Нузар свернулся клубочком, привалясь к глыбе, и заснул прямо на снегу, как зверь. Оставшемуся в одиночестве Победоносцу не давали покоя мысли и страхи. Напрасно-де он сам не вернулся за товарищами, гонцы могли упустить из виду какой-нибудь из редких туров или сбиться на обратном пути. Без его помощи и примера люди могут не совладать с трудностями маршрута: вдруг при каком-нибудь неизбежном несчастном случае снова разразится паника и людей при виде неприступных утесов и зияющих пропастей одного за другим начнет косить ужасная горная болезнь!

Была мысль и об угрозе нападения шернов, о которых он чуть было совсем не забыл, поглощенный трудностями восхождения. Лишь здесь и сейчас он уразумел, каким безумием и легкомыслием был весь этот рывок в скальные клещи с горсточкой преданных и беззаветно доверившихся ему людей.

Он глянул на спящего Нузара — не разбудить ли выворотня? Но тут же отказался от этого намерения, показавшегося жалким и бесполезным. Чем мог ему помочь выворотень с его полуживотным разумом?

Но беспокойство нарастало. Марк не мог усидеть на месте. Встал и сам побрел обратным путем к гребню вдоль западной стороны желоба. Поднялся на гребень, вышел из тени и оказался на живительном солнечном свету. Прищурился от нестерпимо яркого сияния и внимательно огляделся по сторонам. Разглядывал в бинокль каждый скальный зуб, каждый излом и каждую щель, но ничего не увидел, кроме глыб и осыпей.

Не иначе как шерны, излишне полагаясь на труднодоступность местности, даже не подумали о засадах и заставах. Вероятно, не верили, что Победоносец отважится на такое безумное предприятие и что, вдобавок, ему повезет отыскать тропу, быть может, к единственному перевалу, проходимому для людей.

Вздохнулось полегче. По крайней мере с этой стороны опасность не подстерегала.

Хотел было начать спуск навстречу своему воинству,

однако вдруг охватила неодолимая лень. Марк лег на скалу,

во весь рост вытянулся на солнце, решив самую малость

отдохнуть, но едва откинул голову на сомкнутые ладони,

как забылся глубоким и сладким сном.

Спустя некоторое время его разбудило легкое прикосновение. С трудом открыл заспанные глаза. Рядом сидел Нузар и указывал рукой вниз.

— Идут, хозяин, — сказал он.

Марк вскочил:

— Шерны?

— Нет. Твои люди идут, Победоносец.

Напрасно всматривался Марк туда, куда указывал выворотень. Зоркие глаза Нузара высмотрели то, что он и в бинокль не мог разглядеть. Была даже мысль, что Нузар ошибся, но тут снизу донеслась едва слышная перекличка голосов. Не иначе как там увидели его фигуру на высоком гребне на фоне вечных снегов и подняли приветственный крик. Наконец внизу различилась как бы стая мелких муравьев, облепивших гигантские утесы. Это действительно шли его люди…

Через несколько часов началось общее восхождение. Кто посильнее, шли впереди и по очереди рубили ступеньки в снегу для идущих следом, и так постепенно близились к перевалу по желобу, местами менее пологому, чем казалось снизу. Путь был труден и крут. Более слабых и податливых на горную болезнь соединили длинными веревками в связки, чтобы уберечь от падения. Марк строго-настрого запретил оглядываться. Шагали молча, боясь криком или пением подать шернам весть о своей грозной близости, шли, не сводя глаз с небесной лазури над снежной белизной седловины.

Несколько раз впереди идущим чудилось, что до перевала осталось меньше сотни шагов, что еще одно усилие и будет достигнута желанная цель. Люди в нетерпении брались рубить снег с удвоенной силой, но понапрасну: то, что принимали за вершину перевала, оказывалось перегибом, за которым снова тянулась вверх сверкающая наклонная плоскость. Усталые руки отказывались служить, в ослепших от яркого света глазах снег внезапно чернел и шел волнами, как море. И тогда Марк сам становился впереди и, громко повторяя приказ: «Вниз не смотреть! Вниз не смотреть!», вел шатающихся от усталости, словно зачарованных его волей людей все выше и выше.

А желоб, собственно, уже кончился, раскинувшись наверху в широкое, чуть вогнутое снежное поле. Уклон сделался настолько малым, что надобность рубить ступеньки отпала, и вереница идущих постепенно превратилась в изогнутую полукругом шеренгу, где каждый сам пролагал себе путь, как умел.

И вдруг случилось чудо. Перед глазами солдат, уже столько раз обманутых надеждой на близость перевала, внезапно и в самый неожиданный момент открылся вид на огромную котловину, обрамленную горным кольцом. Идущие позади не догадывались, что передние добрались наконец до перевала. Они подходили небольшими группами и сами останавливались, потрясенные зрелищем, не привычным даже для их глаз, приученных к лунным пейзажам.

Перед ними с беспредельной высоты открылась огромная круглая долина, со всех сторон окруженная мощной стеной покрытых снегом гор. Долина кипела великолепной зеленью, на фоне которой тут и там были видны похожие на павлиний глаз овальные озера. Кое-где по всей долине, пологими террасами поднимавшейся к лесистым горным склонам, были разбросаны зеленые холмы, напоминавшие курганы. На террасах, на холмах, по берегам озер белели небольшие поселки, окруженные привольными садами. А посредине, примерно до половины высоты окружающих гор, торчала гора в виде усеченного конуса, и всю ее вершину занимал большой город-крепость, ощетинившийся сотней башен и диковинных стрельчатых строений.

Тень от юго-западной стороны внешнего горного вала уже покрыла большую часть долины, в синей мгле пригасли озера и тонуло подножье центрального конуса, но город полыхал на клонящемся к горизонту солнце золотом и багрецом.

Долго стоял Марк, не в силах вымолвить слова, глядя на этот чудный тихий край, который еще до заката солнца доведется превратить в поле битвы, быть может самой кровавой из всех когда-либо происходивших на Луне, а пробудили его от задумчивости отрывочные восклицания солдат, в которых звучало что-то похожее на священный трепет.

Марк огляделся. Его люди стояли, обратившись спиной к таинственной стране шернов, и указывали друг другу на что-то из ряда вон выходящее при южной стороне горизонта. Над страной, как море волнами, изборожденной уходящими в бесконечность горными хребтами, над зубчатой линией самых дальних гор висело белесое, едва заметное облачко, полукруглое сверху, странно непохожее на обычные облака.

Довольно долго Марк терялся в догадках, что это там такое, и вдруг у него задрожали губы. Да! Ведь он же в окрестностях южного полюса, а в этих широтах… Да! Да! Это белесое облачко, этот бледный узкий серп, полускрытый зубчатым горным горизонтом, это же…

— Земля! Земля! — все громче перекликались между собой солдаты.

Некоторые падали ниц на снег, некоторые воздевали руки и замирали в экстазе, не в силах постичь, каким образом звезда, которую они видывали с иного края лунного мира, вдруг ни с того ни с сего явилась у них перед глазами здесь.

— Земля идет вслед Победоносцу! — пролепетал кто-то посеревшими губами.

— Земля пришла! Она хочет видеть, как сгинут навеки шерны!

Ерет распростер руки.

— Земля всюду! — воскликнул он. — Нам она видится неподвижной, на одном и том же месте, а она обходит по краю весь диск Луны и стережет границы Великой пустыни!

— Земля всюду! — ответил ему общий хор.

И люди попадали ниц перед Победоносцем, восхваляя святого посланца Земли.

А он стоял недвижим, позабыв в этот миг о шернах и о народе, смиренно припадающем к его стопам, он смотрел на бледный призрак своей отчизны в бездне небес, и у него впервые в жизни увлажнился взор.