"Убийства в алфавитном порядке" - читать интересную книгу автора (Эдигей Ежи)

Клубок убийств

Когда на следующий день майор вошел в здание комендатуры, обе девушки – пани Зося и поручник Шливиньска – были заняты разговором. Комендант не подслушивал, но, поднимаясь по лестнице, услышал, что девушки называют друг друга по имени и болтают о каких-то тряпках.

При виде начальника Шливиньска снова встала по стойке «смирно» и представилась по уставу. Это немного смягчило Зайончковского.

– На будущее не нужно, – махнул он рукой, – тут у нас не так строго придерживаются устава, как в Ченстохове.

– Не передумал ли гражданин майор, – спросила девушка с беспокойством в голосе, – по этому делу?

– Не бойтесь.

– Я полночи не спала от волнения.

– Вы еще проклянете ту минуту, когда впервые взяли в руки это дело.

– Такого не будет.

– Ну-ну. Сейчас дам вам дело. Можете работать здесь, рядом, в кабинете моего заместителя, который болен. Начните с очень тщательного изучения всей документации. Не спешите. Когда ознакомитесь с деталями, поговорим, что делать дальше.

– Слушаюсь.

Это было четыре толстых тома. Каждый завязан тесемками. Барбара Шливиньска, сидя в выделенной для нее комнате, осмотрела содержимое каждого тома. Они не имели единого шифра. На каждом была надпись, сделанная крупным, несколько наклонным почерком: «Дело об убийстве…» (имя и фамилия), а под ней дата. Самый старый том информировал, что содержит материалы, касающиеся Винцента Адамяка, и был датирован 25 июня 1975 г.

Шливиньска развязала тесемки и принялась изучать дело. В самом начале, как обычно, было краткое «Сообщение о преступлении», сделанное дежурным Яном Лисовским. Оно гласило, что во время дежурства старшего сержанта, в 12 часов 35 минут, в комендатуру обратились два молодых человека – Януш Маляга и Ян Гавиньский. Они ловили рыбу в реке и заметили неподвижно лежащего в кустах человека. Подойдя ближе, они увидели вокруг него лужу крови. Перепуганные, парни побежали в милицию. Высланный на место происшествия патруль установил, что в кустах лежит труп молодого мужчины, убитого каким-то острым предметом. Милиционеры из патрульной машины без труда опознали личность убитого. Им был известный на забеговских улицах хулиган Винцент Адамяк, частый «гость» милицейской КПЗ. Личность убитого подтвердила и его мать, привезенная на место происшествия.

В деле имелись протокол следственной группы и фотографии, сделанные милицейским фотографом. Несколько снимков запечатлели заросли, из которых виднелись ноги человека, лежащего на животе. Другие снимки, сделанные с близкого расстояния, позволяли рассмотреть, что рубашка на мужчине окровавлена и разорвана с левой стороны примерно на высоте сердца. Заметна была также не очень большая рана. На следующих фотографиях – лицо убитого. В деле находились также отпечатки его пальцев.

Протокол следственной группы был кратким. В нем говорилось, что тело убитого в кусты затаскивали. На это с достаточной очевидностью указывали следы крови на траве. Место убийства, вероятнее всего, находилось над рекой на высоком берегу, в десяти метрах от того места, где лежал труп. На берегу нашли бумагу с остатками колбасы и кусками хлеба, а также две пустые бутылки – одна из-под популярного фруктового вина, известного в Забегово под названием «Очарование похорон», вторая из-под «пожарного ликера». Интересно, что ни на одной бутылке не обнаружили никаких отпечатков пальцев, даже пальцев Адамяка. Может, убийца тщательно вытер бутылки? Но почему в таком случае он просто не бросил их в воду?

Вскрытие и осмотр трупа подтвердили, что смерть наступила приблизительно между 19 и 21 часом 25 июня в результате прокола левого желудочка сердца. Рана в спину под левую лопатку была нанесена каким-то узким острым предметом длиной не менее 12 сантиметров, вероятнее всего стилетом. Кухонный нож или нож мясника нанес бы более широкую рану. Жертва погибла на месте в момент, когда острие достигло сердца.

Вскрытие установило, что молодой человек в момент убийства был сильно пьян.

Расследование по месту проживания убитого ничего не дало. Винцент Адамяк нигде не работал. Иногда помогал матери, торговавшей с лотка на городском рынке. Окончил семь классов основной школы, затем учился в профессиональном училище, но оттуда его выгнали за злостное непосещение занятий и хулиганство.

Убитому было 23 года. В армии не служил.

Установили, что последний раз Адамяка видели около четырех часов дня у пивного ларька вблизи железнодорожного вокзала. Как показали выпивавшие с ним приятели, уже тогда Вицек был «здорово подвыпивши». По показаниям этих дружков, после двух-трех кружек пива денег у Адамяка больше не осталось. Он пытался одолжить у приятелей, чтобы продолжить выпивку. Не вышло. Уже назревал скандал, но вовремя вмешался хозяин ларька Бернард Формаковский, известный среди выпивох своей тяжелой рукой. Это несколько успокоило молодого хулигана, который, уходя, сказал, что идет к матери за деньгами. К сожалению, не удалось установить, в какое время он ушел. Счастливцы с кружкой в руке часов не наблюдают, время у них летит быстро. Формаковский, следивший за тем, чтобы у ларька не было слишком шумно, поскольку это грозило ему отобранием разрешения на торговлю, тоже не помнит, когда это было.

Мать убитого, Янина Адамяк, вдова, содержащая себя и свою семью (помимо Винцента она имела еще двоих младших сыновей и двух дочерей) продажей зелени на городском рынке, показала, что последний раз видела Винцента утром, когда он помог ей отнести товар на рынок. За эту услугу он выманил у матери тридцать злотых. После обеда ни на рынке, ни в доме Винцент не появлялся, что подтвердили и младшие члены семьи.

Скорее всего, Адамяк встретил своего будущего убийцу по дороге домой. На деньги этого человека был куплен алкоголь, и выпивка продолжалась у реки.

На теле трупа не обнаружили ни единой царапины. Следы на траве также не подтвердили версию, что между выпивавшими произошла ссора, перешедшая в драку, в ходе которой Адамяку был нанесен смертельный удар.

Милиция опросила всех работников торговых точек, продававших вино и водку. Забегово – город маленький, насчитывает едва восемь тысяч жителей. В таких городках все друг друга знают. Никто из продавцов не помнил, чтобы Адамяк в тот день покупал алкоголь. Никто из них также не вспомнил, чтобы продал кому-либо одновременно бутылку «фруктовки» и бутылку ликера.

Сопоставив собранные факты, милиция сделала правильный вывод, что убийство это не было случайным – в драке или в процессе внезапной ссоры. Оно было заранее спланировано и хладнокровно осуществлено. Адамяка заманили к реке, а там его, уже пьяного, напоили до бесчувствия, чтобы потом убить ножом в спину. Тело оттащили в ближайшие кусты. Убийца даже не захотел скрыть труп, а также потратить время на сокрытие следов преступления. Поэтому он и не бросил бутылки в реку, где их нашли бы не сразу.

Установление личных контактов убитого также не составило особого труда для милиции, досконально знавшей местную «латунную» молодежь. Дружки Адамяка, которые, как они сами говорили, никогда не пачкали своих рук работой, несколько девушек, сексуально обслуживающих эту компанию, соседи по дому, где жила мать Адамяка, избегавшие молодого шалопая как огня, – на этом круг свидетелей замыкался.

Заслушивали каждого по очереди. Компания, которую привели в здание комендатуры (на всякий случай, чтобы не допустить сговора, каждого ее члена закрыли в изолированном помещении), не была солидарной в высказываниях и не руководствовалась старой христианской заповедью «о мертвых или хорошо, или ничего». Наоборот, не очень яркую фигуру Адамяка рисовали выразительно, не жалея черных красок. Однако относительно убийства никто не сказал ничего конкретного. Молодые люди были удивлены и даже изрядно перепуганы. Каждый утверждал, что эта смерть явилась для него абсолютной неожиданностью, и старался представить милиции более или менее правдоподобное алиби.

Все допросы проводились очень тщательно. Были выявлены серьезные расхождения в показаниях. Особенно относительно места пребывания Адамяка в то время, когда он сидел у реки рядом со своим будущим убийцей. Подобных расхождений, однако, не было достаточно для того, чтобы можно было предъявить обвинение в убийстве кому-либо из этих молодых бездельников.

Но все-таки каким мог быть повод для убийства? Наверняка не грабеж, так как Адамяк не имел при себе ни гроша. Часов он не носил, потому что давно их пропил.

Читая лист за листом это дело, поручник Барбара Шливиньска с полным уважением оценила труд коллег из Забегово. Быстро и квалифицированно они проделали огромную работу. Опросили многих людей, проверили их показания, провели многочисленные экспертизы и осмотры. Но, несмотря на это, следствие застопорилось.

В то время как милиция билась над разгадкой обстоятельств смерти Винцента Адамяка, население городка взбудоражило новое кровавое преступление.

В воскресенье 18 июля в городскую комендатуру милиции прибежала Юстына Феликсяк, жительница Забегово с улицы Сверчевского, и сообщила, что с целью занять стакан сахара она постучала в дом соседки Боженцкой. Соседка на стук не отозвалась. Феликсяк заглянула в окно и увидела страшную картину: Боженцка лежала на полу в луже крови.

Высланный на улицу Сверчевского патруль подтвердил информацию Феликсяк. Следственная группа открыла двери домика, в котором жила одинокая вдова Мария Боженцка. Женщина была мертва. Ее затылок был размозжен ударом обуха топора, который лежал тут же, рядом с трупом, и, как установили позже, являлся собственностью убитой.

На рукоятке топора отпечатков пальцев не обнаружили. Скорее всего, они были стерты.

Отсутствовали какие-либо следы борьбы. Следовательно, маловероятно, чтобы поводом к убийству послужила ссора или драка. Убийство также не преследовало цель грабежа. В деревянном сундучке, стоящем под кроватью и закрытом на довольно примитивный висячий замок, милиция обнаружила свыше 18 000 злотых наличными и три золотые пятидолларовые монеты, завернутые в белую тряпку. На буфете лежали несколько красных стозлотовых купюр, деньги помельче и немного мелочи. Убийца не тронул денег, хотя, судя по положению тела убитой, в момент нанесения ей удара он как раз стоял у буфета.

Вскрытие трупа подтвердило, что смерть наступила в результате раздробления затылочной части черепа и повреждения мозга. Время смерти судебный медик определил между 18 и 23 часами 17 июля.

Марию Боженцку в Забегово милиция также хорошо знала. Вдова железнодорожника получала небольшую пенсию и «подрабатывала» тем, что спекулировала водкой. Если кто-то не успел запастись алкоголем в одном из государственных магазинов, он мог, подогреваемый желанием, в любое время дня и ночи разжиться поллитровкой у тетки Боженцкой.

Милиция неоднократно делала обыски в домике на улице Сверчевского. Конфисковывала все запасы обнаруженного алкоголя и направляла дело в административную коллегию или в суд. Боженцку карали высокими штрафами и даже арестом. Штрафы она платила, от отсидки старалась отвертеться ссылками на возраст и на плохое состояние здоровья (жаловалась на тяжелую бронхиальную астму). Потом опять бралась за свое. В тот день, когда тетку нашли мертвой, милиция обнаружила у нее под полом хитроумный тайник с 19 поллитровками.

В Забегово последнее убийство было совершено 17 лет назад. Тогда один молодой человек из ревности убил девушку, которая его отвергла, а потом сам повесился на суку дуба в ближайшем лесу. А сейчас в течение каких-то четырех недель уже два трупа. Ничего удивительного, что убийства вызвали огромный переполох и широко комментировались по всему воеводству.

Клиентура тетки Боженцкой была очень многочисленной. Забегово отнюдь не относилось к городам, где действует сухой закон. Наоборот, по количеству потребляемого алкоголя этот город занимал самое «почетное» место в воеводстве. Не препятствовал пьяному веселью даже обязательный во всем районе запрет продажи водки по субботам. Дело в том, что таких «отзывчивых» теток, как Боженцка, в Забегово и районе было достаточно много.

Люди, пользовавшиеся услугами тетки, не хвалились этим перед милицией. Но, к счастью, в небольших городках есть обычай, в соответствии с которым женщины после обеда сидят у своих окон и обозревают окрестности, а также сплетничают друг с другом о прохожих, о соседях. То же самое происходило и в ту субботу на улице Сверчевского. Без труда удалось установить немало клиентов, заходивших в тот день в домик тетки, и даже выявить очередность, в которой они исчезали за гостеприимными дверями Марии Боженцкой.

Последний, кто вынес из этого дома поллитровку, был Мариан Палицкий. На допросе он неохотно признался, что посетил Боженцку около половины девятого вечера, когда уже смеркалось. Он утверждал, что оставил пенсионерку в целости и сохранности.

Милиция продержала Палицкого под арестом 48 часов. Прокурор не дал санкции на дальнейшее задержание, поскольку на теле и одежде задержанного не обнаружили никаких следов крови, которые, будь Палицкий убийцей, не могли не остаться. Между тем ничто не свидетельствовало о том, что одежда задержанного за последние дни побывала в стирке или в чистке. Кроме того, у него отсутствовал мотив убийства. Разве этот пьяница, постоянный клиент тетки мог убить свою «кормилицу»?

Вероятно, после Палицкого, когда на улице уже стемнело, а любопытствующие зашторили окна и занялись своими делами, кто-то проскользнул в домик и убил хозяйку. Наверное, Боженцка знала его, раз впустила в дом. А ведь она была очень осторожна, чужим не открывала, опасаясь не столько врагов, сколько осведомителей милиции, которые так портили жизнь старушке. О том, что она доверяла убийце, говорил и сам способ убийства. Боженцка стояла спиной к нападавшему, когда он спокойно взял в углу топор и ударил им ничего не подозревавшую женщину.

Еще одна мысль пришла Шливиньской в голову в результате рассматривания фотографий. Весь затылок жертвы был разбит ударом необычайной силы. Бил мужчина, и мужчина сильный, вероятно работающий физически и часто имеющий дело с топором.

Убийца был уверен в себе. Спокойно закрыл дверь ключами, найденными в доме, а потом связку ключей небрежно бросил в садик перед домом. Милиция нашла их в трех метрах от дорожки.

Шливиньску, внимательно изучавшую все детали, привлекло описание дома Марии Боженцкой. Он состоял из двух помещений – кухни и комнаты. Убийство было совершено в кухне. Здесь было одно окно, в комнате два. На всех окнах стояли решетки. Дверь, обитая изнутри толстым металлическим листом, имела целых три замка. Один из них очень современный, сложной конструкции, которая могла даже опытному специалисту создать много трудностей. Отмычкой его ни за что не открыть. Даже сотрудники милиции, чтобы проникнуть в дом, должны были выбить раму и перепилить оконную решетку, только после этого самый щуплый из них втиснулся в комнату и открыл дверь изнутри (ключи были найдены в траве значительно позже).

Столь серьезные меры предосторожности, принятые скромной старушкой, очень удивили Шливиньску. Бедная вдова боялась нападения или грабежа? А может, у нее был смертельный враг, который покушался не на ее скромные сбережения, а на ее жизнь? Трагическая смерть пожилой женщины, казалось, полностью подтверждала эти предположения. Но кому нужно было убивать старушку?

Выяснили, что Мария Боженцка имела двоих детей: сына, который окончил в Кракове горно-металлургическую академию и работал на одной из шахт в Силезии, и дочь, которая окончила во Вроцлаве медицинское училище, два года проработала в городской больнице, потом вышла замуж за молодого врача и вместе с ним переехала в Щецинское воеводство.

Милиция на всякий случай проверила алиби этих двоих и их супругов. Дети Боженцкой, извещенные о смерти матери, приехали на похороны, заказали надгробье у местного каменотеса, поручили адвокату оформление наследства, а также оставили ему полномочия на продажу домика.

Милиция вновь установила решетки на окнах, закрыла дом и даже опечатала. Дети убитой ничего с собой не взяли: мебель в доме весьма скромная, а личные вещи матери не представляли для них никакой ценности. Наличные, обнаруженные милицией и внесенные на депозит суда, были включены в наследственное имущество. Все говорило о том, что после завершения юридических формальностей дети покойной забудут о ней.

«Однако это была деловая женщина, – размышляла Шливиньска. – Овдовела пятнадцать лет назад, дети тогда еще были маленькие, ходили в школу. И все-таки она дала им возможность получить образование. Сын стал инженером, дочь тоже приобрела надежную профессию. Наверняка Боженцкой нелегко это далось. Но почему ее ждал такой трагический конец?