"Своенравная красавица" - читать интересную книгу автора (Ли Эйна)

В здании располагались роликовый каток и магазинчик, где продавали или давали напрокат коньки. Когда они выбрали себе подходящий размер и прошли к катку, Мэгги увидела, что здесь полно детей с родителями и романтических парочек. Она восхищенным взглядом следила за одной парой, которая буквально вальсировала на роликах. В качестве музыкального сопровождения звучали пианино и аккордеон.

Коул помог ей надеть коньки и, взяв под руку, повел в зал. Сначала она испытывала страх и буквально повисла у него на руке, но потом немного освоилась, почувствовав себя увереннее. Вскоре они почти перестали выделяться среди остальных пар. Правда, один раз она не удержала равновесие, упала и едва не потянула за собой Коула, что вызвало у обоих веселый смех.

Когда они уходили с катка, Мэгги очень гордилась собой: первый раз на роликах, а вовсе не чувствовала себя как корова на льду.

Отыскивая подходящий ресторанчик, чтобы пообедать, они прошли через парк. Выходные были в самом разгаре, в воздухе пахло кукурузой и жареными цыплятами. Вдалеке играл маленький оркестрик.

– Ужасно хочется есть, – пожаловался Коул. Мэгги усмехнулась:

– Так давай отыщем подходящее местечко и перекусим чем-нибудь прямо здесь. Лично я не против.

– Ох, Мэгги О' Ши, ты девушка моей мечты.

Он схватил ее за руку и потащил на полянку. Она устроилась в тени раскидистого дерева, а Коул поспешил пойти купить им что-нибудь поесть. Мэгги лениво наблюдала, как вокруг шумно носилась стайка ребятишек на роликах.

Коул быстро вернулся, неся в руках тарелки с жареными цыплятами и картофельным салатом, шипучку и яблочный пирог. Еда показалась очень вкусной, и Мэгги съела все до последнего кусочка.

Когда они поели, Коул растянулся на травке, подложив руки под голову.

– Ты же не собираешься спать, правда? – обеспокоенно спросила Мэгги.

– Скоро пять часов.

– Да нет, просто расслабился.

– Сегодня прекрасный день, Коул. Мне все понравилось.

– Мне тоже. С тобой здорово, Мэгги.

– Скажи, а ты все время жил в Сан-Франциско, с тех пор как мы расстались?

– В основном да. Ездил посмотреть соседние города, но всегда возвращался.

– Ты собираешься там поселиться?

– Нет. Я поселюсь только в одном месте – родном доме в «Трипл-Эм». – А ты встречаешься с девушкой в Сан-Франциско? – Он хмыкнул:

– Постоянной девушки у меня нет. – Она залилась краской.

– Я просто подумала, что у тебя есть причина каждый раз возвращаться в Сан-Франциско, вот и предположила. Ты уедешь обратно, когда покончишь с делами в Лоуфорде?

– Нет, Сан-Франциско мне надоел. Собственно говоря, я возвращался туда только по одной причине – там мне всегда везло в картах.

– В картах?

– Ну да, в покере. За два года, что я там жил, я много выиграл. Почти втрое против того, что заработал на Аляске. Ну а ты, Мэгги? Что ты делала прошедшие два года? Я знаю, папаша О'Ши собирался отправить тебя учиться в Сент-Луис.

– Да. Как же я ненавидела эту проклятую школу, ты представить себе не можешь! Я так и не подружилась с тамошними девочками. По правде говоря, их ничто в жизни не интересовало, кроме мальчишек. Все свободное время я сидела у себя в комнате. Читала.

– И что, никаких школьных романов?

– Ну, по праздникам к нам на танцы приглашали мальчиков из соседней военной академии, тощих, прыщавых и заносчивых. Большинство из них вели себя с девчонками так, будто оказывали великую честь своим вниманием. Ничего интересного.

Коул расхохотался.

– Зато они, наверное, тобой очень даже интересовались.

– С чего ты взял?

– Ну а как же иначе?

– Я оставалась там, только чтобы порадовать отца. Иначе сбежала бы. Ох, как же мне его сейчас не хватает, Коул! Подумать только, я два года проторчала в дурацкой школе, вместо того чтобы жить с ним рядом.

– Но ты ведь приезжала домой на каникулы?

– Да, но всего несколько раз и ненадолго.

– Что ж, однако хватило времени, чтобы Лоуфорд успел положить на тебя глаз.

– Кит? Коул, будь реалистом. Ты же видел наш городок. На кого там смотреть? Одни старухи. Ну за исключением, может быть, Даллас Донован.

Тучи заволокли небо. Коул поднял голову и хмыкнул:

– Что-то мне погодка не нравится, похоже, пойдет дождь. Давай-ка сматывать удочки.

Дойдя до колесной мастерской, они с облегчением узнали, что уже все готово. Поблагодарив мастера, они наняли рабочих донести колесо до конюшни. Когда Коул начал устанавливать новое колесо на дилижанс, пошел сильный дождь. За пять минут они промокли до нитки.

– Нам придется заночевать в городе, Мэгги, – проговорил Коул. – Из-за дождя дорогу на Лоуфорд развезет. Забирайся в дилижанс, поедем к миссис Халлауэй.

Мэгги слишком устала за день, чтобы спорить. Она промокла, дул холодный ветер, тело по-прежнему болело. Ни слова не говоря, девушка забралась в экипаж и устроилась на одном из сидений.

Разместив лошадей на ночлег, Коул и Мэгги зашли поздороваться с миссис Халлауэй.

– Ох вы мои бедняжки! – сочувственно воскликнула она. – Как только начался дождь, я тут же поняла, что вы обязательно вернетесь. Скорее идите наверх и переоденьтесь, не то заболеете. Я дам вам теплые одеяла, чтобы закутаться, пока ваша одежда будет сохнуть. И обязательно примите горячую ванну! Бак полон, горячей воды всем хватит. Рядом с камином лежат дрова, растопите его пожарче, чтоб согреться.

– Давай ты первая в ванну, Мэгги, – предложил Коул, когда они поднялись к себе в комнату. Мэгги дрожала от холода и еле держалась на ногах, так что ей даже в голову не пришло спорить. Она пошла в ванную, скинула мокрую одежду и забралась в воду. У нее ныла каждая косточка, но Мэгги все-таки нашла в себе силы вымыть голову.

В дверь постучался Коул:

– Мэгги, миссис Халлауэй принесла одеяла и полотенца.

– Зажмурься и давай все сюда.

Коул приоткрыл дверь и вручил их ей. Мэгги осторожно выбралась из ванны, вытерла волосы и обвязала их одним из полотенец. Потом насухо вытерлась другим и выжала мокрую одежду.

Завернувшись в одеяло, Мэгги вошла в комнату. Коул в одних джинсах разжигал камин. От такого зрелища у Мэгги сладко заныло сердце.

– Ванная в твоем распоряжении, – тихо сказала она. Он кивнул и исчез за дверью.

Мэгги разложила сушиться свою мокрую одежду перед камином и стала расчесывать волосы. Самочувствие ее значительно улучшилось.

Вскоре показался Коул с полотенцем, обмотанным вокруг бедер.

– Ты быстро. Ограничился душем? – спросила Мэгги, пока он раскладывал сушиться свои вещи.

– Да, только ополоснулся, – произнес он, садясь рядом с ней возле камина.

Какое-то время они молча смотрели на огонь, наслаждаясь покоем и уютом. Потом Мэгги поплотнее закуталась в одеяло, обняла руками колени и тихо проговорила:

– В комнате витает любовь, Коул.

– То есть?

– Любовь тех, кто жил здесь. Генри и Джози. Должно быть, они были очень счастливы.

– Откуда ты знаешь?

– Я чувствую. А ты нет?

– Боюсь, у меня не такое богатое воображение.

Он ласково улыбнулся, заглянув ей в глаза, и Мэгги вновь залилась краской. Коул заметил, как причудливо отражается огонь на ее золотистых волосах.

Каждый раз, когда он видел ее такой – нежной и женственной, что-то странное происходило с его сердцем: оно то сладко вздрагивало, то томно замирало. Он не мог отделаться от мысли, что одним движением может скинуть с нее одеяло и почувствовать тепло ее тела, мягкие изгибы прекрасной фигуры, нежность кожи. Усилием воли он заставил себя переключиться на другие мысли.

– Коул, помнишь, мы часто играли на Аляске в одну игру, – нарушила затянувшееся молчание Мэгги. – Отец называл нам какое-нибудь слово, а мы говорили первое, что приходило на ум.

– Да, помню, – отозвался он.

– Ты, конечно, во всем умудрялся находить неприличный подтекст, – хихикнула Мэгги. – Но вот интересно, с чем у тебя ассоциируется комната, в которой мы находимся?

– Комната? – задумчиво протянул Коул. – Ну... тепло. Особенно когда я смотрю, как ты старательно кутаешься в одеяло, хотя здесь не холодно.

– Ты можешь оставаться серьезным, Коул?

– Ладно. Уют. Очень уютная комната. А ты что скажешь?

– Блаженство.

– Что ж, значит, мы мыслим в одном ключе. Хоть в этом сходимся.

Мэгги покачала головой:

– Нет-нет, тут совсем не одно и то же. Блаженство – гораздо больше, чем просто уют, нечто более глубокое, более личное, что ли.

– Личное? Ты о чем?

– Я говорю о Джози и Генри. – Она взглянула на портрет над камином. – На всем здесь лежит отпечаток их былого счастья. Их любовь сделала комнату такой уютной и милой, они привнесли сюда ощущение теплоты и комфорта, которое не ушло даже после смерти Генри Халлауэя. Присутствовать здесь – блаженство, комната наполнена любовью и радостью. – Какая ты, оказывается, романтичная девушка, Мэгги, – откликнулся Коул. – А ведь ты никогда не видела Генри Халлауэя. Как ты можешь знать, что он за человек? Может, он довольно неприятный тип, а? Кроме того, если миссис Халлауэй так любила мужа, почему же она не забрала в свою комнату его портрет?

– Да потому что портрет принадлежит определенному месту! Он напоминает о том, как они были здесь счастливы. Ты просто циник и не веришь в любовь.

– Неправда. Я всей душой верю в любовь. У меня перед глазами всегда был прекрасный пример – мать и отец, которые влюбились друг в друга с первого взгляда и на всю жизнь. Кстати, то же самое можно сказать о моих тете с дядей и кузенах с их женами.

– Но сам-то ты никогда не любил.

– Да, ты права. Просто я пока не встретил подходящую женщину. А когда встречу, вернусь в родное поместье, чтобы остаться там навсегда. Кстати, так поступали все мужчины в нашей семье. Я в последнее время часто думаю о доме. Но пока я только приезжаю погостить в «Трипл-Эм». И так будет до того дня, когда я встречу девушку моей мечты.

– Понятно.

Он заметил, что Мэгги уже готова расплакаться, и добавил:

– Ну что ты, не грусти, мечтательница! Однажды я ее обязательно встречу.

– А... Да нет, не обращай на меня внимания.

– Что случилось, Мэгги? Почему ты плачешь?

– А... Я... Из-за того, что у меня все болит, Коул. После того как я вчера упала с лошади, тело буквально разваливается на кусочки.

– Черт побери, Мэгги, почему же ты не сказала? Я же вчера купил тебе мазь. Сейчас, минутку, только вспомню, куда я ее положил. – Коул обвел глазами комнату и заметил лежащую на столе газету. – А, точно! – Он подошел к столу и достал из-под газеты тюбик с мазью. – Вот она! Позволь я тебе помогу.

Коул выдавил немного мази из тюбика и тщательно втер ей в кожу. Сначала он помассировал ей одну руку, потом другую. Мэгги замерла и смотрела на него широко открытыми глазами.

– Так лучше?

– Да-да, спасибо.

– Ляг на живот, Мэгги, я намажу тебе спину.

Не говоря ни слова, она повиновалась. Коул выдавил на ладонь еще мази и стал осторожно массировать ей плечи и спину. Мэгги буквально таяла от его прикосновений. Коул чувствовал, как она расслабляется под его руками, но массаж здорово возбудил его самого.

– Перевернись-ка на спину, Мэгги, я помассирую шею спереди.

Он открыл тюбик и выдавил еще мази. Короткая передышка далась ему мучительно. Коул жаждал вновь ощущать под пальцами нежность ее кожи. Когда он прикоснулся к ней снова, стало ясно, что массаж превратился в Любовную ласку.

Его прикосновения стали легкими и возбуждающими. Сладкая волна желания накрыла Мэгги с головой. Она так давно мечтала, чтобы Коул увидел в ней женщину. Сейчас сомнения отпали – он испытывает к ней влечение, он хочет ее. Мечты сбылись.

Когда Коул говорил, что пока еще не встретил девушку своей мечты, Мэгги чуть не расплакалась. Что ж, пусть он ее не любит. Пусть у него к ней всего лишь минутное влечение. Ее любви хватит на двоих.

Его пальцы нежно скользили по ее телу, приближаясь к груди. Мэгги затрепетала. Надо остановить его. Надо сказать, чтобы он прекратил. Что он подумает, если она позволит продолжать в том же духе?

Но что, если она велит ему остановиться и он... остановится? Нет, она мечтала о подобном долгих четыре года, и ей наплевать, что он подумает! Лишь бы продолжал ласкать ее, лишь бы... О нет, она не попросит его перестать!

Они пересеклись взглядами, и она отчетливо увидела огонь желания в его сапфировых глазах. О, как она его ждала!

– Мэгги, – хрипло прошептал Коул, наклоняясь к ней. Он поцеловал ее, и она горячо отвечала. Его губы целовали настойчиво и требовательно. Мэгги задыхалась от страсти, ей хотелось, чтобы поцелуй никогда не заканчивался.

Наконец Коул отпустил ее и стал осыпать быстрыми поцелуями ее лицо и глаза, а потом вновь накрыл губами ее влажные губы. Горячий язык Коула требовательно раздвинул ее дрожащие губы, Мэгги не могла представить, что поцелуй окажется таким сладким и возбуждающим.

Она тихо охнула, когда Коул порывисто сбросил с нее одеяло и начал ласкать грудь. Нежно гладя ее пальцами, он легко провел языком вокруг напрягшихся сосков. Она застонала от наслаждения.

Внезапно Коул замер. Мэгги хотелось кричать от обиды, она жаждала его ласк, его поцелуев, его страстной нежности. Приоткрыв глаза, она заметила, что Коул к чему-то прислушивается. Через секунду раздался негромкий стук в дверь.

– Мистер Маккензи, – голос принадлежал миссис Халлауэй, – я принесла поленья для камина.

Коул поднялся на ноги, бросив на Мэгги взгляд, в котором явно читались сожаление и еще не угасшее желание. Этот взгляд вернул ее к реальности. Она быстро закуталась в одеяло, вскочила на ноги, проскользнула в ванную и заперлась.

– Спасибо, мэм. Вы очень добры, – услышала Мэгги голос Коула.

Она открыла кран и ополоснула лицо и шею холодной водой. Ее трясло – то ли от ледяной воды, то ли от того, что случилось между ней и Коулом. Мэгги с ужасом подумала, что если бы не пришла миссис Халлауэй...

Она почувствовала, что краснеет, и вновь плеснула налицо холодной водой.

Когда она наконец набралась смелости выйти из ванной, Коул сидел перед камином, подкладывая в огонь новые поленья.

– Думаю, мне лучше поспать на полу, – сказал он. – Нам завтра рано вставать, поедем на рассвете.

– Спокойной ночи, – пробормотала она, забираясь в постель.

Но Мэгги долго еще не могла заснуть, прислушиваясь к треску поленьев в камине и шуму дождя за окном. Почему-то ей казалось, что и Коул тоже не спит.