"Судьба обетованная" - читать интересную книгу автора (Ли Эйна)

Глава 5

Элизабет Пьемонт в одиночестве стояла на маленьком семейном кладбище, и в прозрачных синих озерах ее глаз блестели невыплаканные слезы. Ветерок трепал ее длинные волосы, спадавшие по плечам каскадом черного шелка. Она печально смотрела на надгробные плиты, не догадываясь о том, какую живописную картину скорби являет собой в этот момент.

Новый грубо сколоченный крест на могиле Ханны Мазер резко отличался от тронутого временем резного гранитного надгробия прадедушки Элизабет Филиппа Эллиота, благородного джентльмена, который семьдесят пять лет назад построил Ханаан. Она перевела грустный взгляд на каменную плиту, поставленную на пустой могиле ее дедушки и бабушки, Чарлза и Ленор Эллиотов – они пропали в море, когда ее отцу было всего три года.

Не в силах сдерживать слезы, она оглянулась на крест, вырезанный Уиллом Мазером для могилы родителей Эндрю, молодого доктора-идеалиста из Шотландии и его возлюбленной индианки. Мама часто рассказывала ей трагическую историю своего брата и красавицы индианки Сары, отец и дед которой были вождями племени.

«Ханаан разрушен, – печально думала Элизабет, – а вместе с ним рассыпались прахом несбыточные мечты старика о земле обетованной. Правда, каменные стены еще стоят, а зубчатые башенки еще высятся над долиной, но заложенные в них надежды и устремления ушли в небытие вслед за тем, кто их воздвиг».

Элизабет улыбнулась сквозь слезы, радуясь, что ее отцу хватило мудрости уйти из этой пышной цитадели и избежать трагической участи, казалось, уготованной величественному замку. Теперь она молила Бога, чтобы Эндрю не пал жертвой этого скорбного наследия. Печально вздохнув, женщина повернула к дому.

Она заметила прислонившуюся к дереву фигуру с ружьем в руке и испуганно отпрянула. Однако тревога ее прошла, как только она узнала Брэндона Сазерленда.

– Вы меня разочаровали, леди Пьемонт, – сказал он строго, но мягко, ибо все это время наблюдал за ее скорбью.

Элизабет улыбнулась. Она была очень признательна этому английскому офицеру за то, что он ее спас, и с первого момента испытывала к нему глубокую симпатию.

– Чем же я заслужила ваше недовольство, капитан Сазерленд?

Брэндон Сазерленд выпрямился и подошел к ней.

– Я велел вам ни в коем случае не выходить за крепостные стены.

Элизабет виновато покраснела.

– Прошу прощения, капитан Сазерленд. Я забыла ваш приказ.

– Индейцы, напавшие на ваше поместье, могут быть поблизости, а я не хочу, чтобы с вами что-то случилось, леди. – Его карие глаза задержались на манящих полных губах.

– К чему такая официальность, капитан? Называйте меня просто Элизабет, – предложила она.

– Только если вы перестанете называть меня капитаном. У меня тоже есть имя, Элизабет.

Несколько долгих мгновений они, улыбаясь, смотрели друг другу в глаза. У Элизабет возникло подозрение, что ее чувства к нему не ограничиваются одной благодарностью. Она отвернулась и медленно пошла к дому.

– Расскажите мне о себе, капитан Сазерленд. Вы давно служите в колониях? – взволнованно спросила она шагавшего рядом офицера.

Элизабет с удивлением обнаружила, что его присутствие будоражит ее. Вот уже много лет ни один мужчина не вызывал в ней физического волнения.

– Боюсь, мне особо нечего рассказывать, – начал он. – Я родился в горной Шотландии и был пятым, последним, ребенком в семье. После университета Святого Эндрю я пошел служить в армию и вот уже пятнадцать лет состою профессиональным военным. В колонии я приехал около полугода назад.

– Вам здесь нравится, капитан?

Он пожал плечами:

– Очень красивая страна. Это побережье чем-то напоминает мне мою родину.

– А где конкретно ваша родина?

Взгляд его подернулся ностальгической грустью.

– На севере Шотландии, там, где Ферт-оф-Дорнох выходит в Северное море. Ах, леди! – вздохнул он и продолжил охрипшим от волнения голосом: – Если бы вы знали, как красив этот дикий берег, изрезанный укромными бухтами! А в Лох-Бидх попадаются такие большие лососи, что их можно вытянуть только вдвоем.

Элизабет понимающе кивнула:

– У вас, шотландцев, сильна любовь к родине. Такое же выражение я часто видела в глазах моей мамы, когда она говорила об Ашкирке.

Брэндон Сазерленд несколько мгновений грустно смотрел вдаль.

– Шотландия – как мать-орлица, которая учит летать своих оперившихся птенцов. Она выпускает их в дальние выси, где они опаляют себе крылья, потому что знает: они непременно вернутся в родимое гнездо.

Элизабет остановилась и взглянула на капитана с искренним сочувствием.

– Знаете, капитан Сазерленд, мне кажется, вы сильно тоскуете по родине, – ласково проговорила она.

Большие карие глаза были печальными, как у раненого оленя.

– Она забирает душу со дня твоего появления на свет, Элизабет.

Он прогнал прочь грустные мысли и мило усмехнулся. Теперь в его карих глазах зажглись лукавые огоньки.

– Видите, я без труда называю вас по имени, но по-прежнему остаюсь для вас капитаном.

Элизабет засмеялась, и на щеках у нее появились пленительные ямочки.

– Простите, Брэндон.

Он тепло улыбнулся, и в уголках его глаз весело заиграли задорные лучики.

– Ну вот, разве так трудно было сказать это раньше? А скоро мы попробуем перейти на Брэна, это еще короче. – Он подкупающе хохотнул.

Тонкие брови Элизабет приподнялись над сияющими синими глазами.

– Вы очаровательный плут, Брэндон Сазерленд! Ваша жена, наверное, скучает без вас.

– Я не женат, Элизабет.

– Ну, значит, помолвлен.

– Нет, леди, и не помолвлен.

Они подошли к воротам, и Элизабет, остановившись, вскинула на Брэндона удивленные глаза.

– Что ж, как видно, вы еще и неуловимый плут. Но наверняка есть женщина, которой удалось завоевать вашу любовь.

Взгляд Брэндона Сазерленда, устремленный на нее сверху вниз, был совершенно серьезен. Веселая улыбка сошла с его лица, и внимательные карие глаза как будто просвечивали ее насквозь.

– Пока нет, Элизабет.

Он отступил в сторону и вежливым жестом пригласил ее первой пройти в ворота.

Эндрю и Рейчел добрались до Ханаана в полдень. Рейнджеры встретили их радостными криками и поздравлениями, а Элизабет расплакалась от счастья.

В доме убрали все следы варварского нашествия, и Рейчел с удивлением обнаружила, что обстановка не так уж сильно и пострадала: были разбиты и испорчены предметы искусства, повреждена кое-какая мебель и сгорели занавеси. Рейнджеры сожгли весь мусор и погребли мертвых.

Элизабет упаковала в ящики дорогие и любимые вещи, которые, по ее мнению, хотели бы сохранить ее родители. Она собиралась взять их с собой в Виргинию. Ей удалось продать кое-что из мебели жителям ближайшего городка Маршфилда, достать фургон и упряжку лошадей для поездки в Бостон.

Рейчел приняла ванну, вымыла голову и как следует поела – впервые за неделю. Она начала понемногу приходить в себя после пережитого испытания.

Эндрю Киркленда нигде не было видно, но это и к лучшему, говорила себе девушка. За весь день он не сказал ей ни слова. Проснувшись сегодня утром, она позавтракала лесными ягодами и кусочками кролика, которые он оставил ей с вечера, после чего они продолжили свой переход в Ханаан.

Рейнджерам не терпелось уехать, поэтому решено было отправиться всем вместе завтра утром, а ворота Ханаана запереть навсегда.

Еще раз досадливо вздохнув, Рейчел поднялась с постели и надела платье. Вот уже несколько часов она безуспешно пыталась уснуть. «Как странно! – удивленно думала она. – В последние несколько ночей я не знала такой проблемы, хоть была в опасности и могла надеяться на защиту только одного человека – Эндрю Киркленда. – Она криво усмехнулась. – Эндрю Киркленд… Подумаешь, какая сила!»

Не зная, чем себя занять, она открыла дверь спальни и выглянула в коридор. Узкий длинный проход освещали свечи в подсвечниках, прикрепленных к стенам. В доме не было слышно ни шороха, хотя Рейчел знала, что внизу, в большом зале, спят рейнджеры. Не задумываясь о позднем часе, она поднялась по крутой лестнице на верхнюю зубчатую башню в надежде, что свежий воздух разгонит ее бессонницу.

В какой-то момент она почувствовала, что не одна. От страха у нее по рукам побежали мурашки. Резко повернувшись, Рейчел увидела выступившую из тени высокую фигуру и испуганно вскинула руку к груди.

– Не слишком ли поздно вы вышли погулять, мистрис Берк?

Услышав голос Эндрю Киркленда, девушка расслабилась и, вглядевшись в темноту, охнула от удивления. В стоявшем перед ней человеке трудно было узнать того полуголого дикаря, которого она лицезрела в последние дни. Набедренную повязку сменили рубашка и штаны из оленьей кожи, волосы были завязаны в аккуратный хвостик на затылке. Рейчел поразила его неотразимая привлекательность. «Удивительно! – подумала она. – Стоило лишь сменить одежду, и человек полностью преобразился!» Отвернувшись, она прислонилась плечом к стене башни.

– Мне не спалось, и я решила подышать свежим воздухом, – сказала она.

Эндрю направился к ней. Уловив едкий запах табачного дыма, Рейчел взглянула ему в лицо и увидела, что он курит трубку. Повисло неловкое молчание. Девушка обнаружила, что ее волнует не только запах трубочного табака. От Эндрю исходили приятные ароматы туалетной воды и мыла для бритья. Она поежилась словно от холода и с удивлением поняла, что впервые с момента их встречи испытывает к нему интерес как к мужчине. Эти новые чувства совершенно обескуражили Рейчел.

Эндрю Киркленд загасил свою трубку, несколько раз постучав ею о каменную стену, и убрал в нагрудный карман рубашки. Рейчел смотрела на него с нескрываемым любопытством. Интересно, что он здесь делает среди ночи?

– Вам тоже не спится, мистер Киркленд? – спросила она. – Я думала, что после нашего похода вам захочется отдохнуть.

Он пожал плечами:

– Я то же самое думал про вас, мистрис Берк.

Она отвернулась и опять уставилась в темнеющее пространство. Похоже, он собирался и дальше отделываться немногословными фразами. Этот человек ничуть не изменился. Под цивилизованной одеждой таился все тот же мрачный дикарь. Это открытие разозлило Рейчел.

– У вас тяжелый характер, мистер Киркленд. Знаю, вы спасли мне жизнь и теперь я в неоплатном долгу перед вами, но я не нахожу возможным выразить вам свою благодарность. Вы самый несносный мужчина из всех, кого я когда-либо знала.

Он повернул к ней бесстрастное лицо.

– А вы знали многих мужчин, мистрис Берк?

Рейчел вспыхнула, заметив внезапный блеск его темно-синих глаз. «Он еще издевается! С этим хамом невозможно разговаривать», – решила она и двинулась к лестнице, собираясь уйти в свою комнату.

Но Эндрю схватил ее за руку и резко повернул к себе, нависнув над ней пугающей темной громадой. Девушка в страхе округлила глаза и попятилась, но он не отпустил ее и прижал крепким торсом к стене.

– Так вы знали многих мужчин, мистрис Берк? – тихо повторил он.

От его хриплого шепота по спине Рейчел пробежал холодок, а сердце отчаянно застучало под ребрами. Она попыталась вывернуться, но его высокое стройное тело держало ее, точно капкан.

– Отпустите меня, пожалуйста, – проговорила она, чуть не плача.

– Ты не ответила на мой вопрос, – прозвучал его гортанный голос, – хотя, пожалуй, я и сам найду ответ на свой вопрос.

Он впился губами в ее рот, но она крепко стиснула его в попытке воспротивиться поцелую. Однако вскоре ей стало нечем дышать и пришлось открыть рот. В то же мгновение туда проник его язык. Этот жадный поцелуй, казалось, поглощал ее всю, рождая в недрах ее существа непознанный доселе огонь страсти. У Рейчел закружилась голова, ее тело обволокло странным теплом, и она неожиданно для себя обнаружила, что откликается на этот поцелуй.

Губы Эндрю оторвались от ее губ и оказались у чувствительной ложбинки уха. Ощутив легкие движения его горячего влажного языка, она откинула голову назад и задрожала от восторга, прильнув трепещущим телом к его крепкой груди. Его бедро скользнуло ей между ног, обдав жаром ее лоно сквозь тонкие слои одежды.

Все естество девушки занялось огнем. Она была беспомощна перед этими новыми испепеляющими ощущениями.

Он жадно припал губами к ее тонкой шее. Она подняла дрожащие руки, чтобы оттолкнуть его, но была не в силах противостоять этому натиску и лишь обхватила его шею. Губы Эндрю вернулись к ее губам. Растворившись в этом страстном поцелуе, Рейчел прижалась к его горячему телу и, ощутив жаркую крепость его возбужденной плоти, затрепетала от мучительного желания. Эндрю расстегнул лиф ее платья, обхватил ладонью мягкую упругую грудь и начал дразнить большим пальцем затвердевший сосок через тонкую ткань ночной рубашки. Из горла девушки исторгся стон удовольствия. Он отпустил ее губы, и их страстное дыхание перемешалось.

Охваченная острым пульсирующим томлением, Рейчел обмякла в объятиях Эндрю. Ее длинные густые ресницы трепетали, как крылья испуганной бабочки.

Эндрю потрясенно смотрел в подернутые негой зеленые глаза девушки, ласково обхватив своей большой ладонью ее теплую щеку. В тлеющих глубинах ее взгляда таились смущение, страсть и растерянность. Пытаясь побороть собственное смущение, он хрипло проговорил:

– Даже удивительно, что такая красивая и страстная женщина, как ты, смогла так долго оставаться целомудренной и при этом рассуждать о мужчинах, которых якобы знала. Очень жаль, что до сих пор никто не разжег это пламя страсти!

Вся дрожа, Рейчел пыталась высвободиться из его мучительно сладких объятий. Эндрю нехотя отпустил ее.

– Я не понимаю, о чем вы говорите, – пробормотала она трясущимися губами.

– А по-моему, ты все понимаешь, – возразил он с усмешкой.

– Вам доставляет удовольствие дразнить меня! – сердито заявила она. – Вы забавляетесь со мной, как малый ребенок. С меня хватит! Я не намерена больше терпеть ваши игры и вашу грубость, мистер Киркленд. Ни один джентльмен не стал бы обращаться с дамой подобным образом.

Его глаза вспыхнули язвительным огнем.

– А я никогда и не претендовал на звание джентльмена, Рейчел Берк. И не собираюсь просить прощения за то, что вложил в эту пустую, но красивую золотую головку мысль о том, что она венчает тело женщины.

С трудом обуздывая свой гнев, Эндрю больно схватил ее за плечи.

– Ты создана для любви, Рейчел Берк. В этом пылком теле томится скрытая энергия жизни, и я зажгу из искры яркое пламя.

Он опять нагнул голову, собираясь завладеть ее губами, но на этот раз девушке достало силы вырваться из его объятий. Охваченная не меньшей яростью, она вскинула на него горевший негодованием взгляд.

– Вы невоспитанный эгоист, дикарь, мистер Киркленд, и я сильно сомневаюсь в крепости вашего рассудка. Ваши грубые выходки меня утомили. – Она презрительно улыбнулась, окатив его насмешливым взглядом зеленых глаз. – А что касается вашего хвастливого обещания зажечь во мне страсть, то единственное, что вы способны во мне зажечь, так это желание немедленно сказать вам «спокойной ночи». Хотя, надо признаться, вы не заслуживаете такого вежливого обхождения.

Рейчел сердито отвернулась и зашагала вниз по лестнице. Лишь через несколько часов, когда гнев ее немного утих, она наконец смогла заснуть.