"На холмах любви" - читать интересную книгу автора (Ли Эйна)

Глава 13

Лучи утреннего солнца осветили серое небо. Иней укрывал землю и деревья ледяным плащом. Из ноздрей и ртов всхрапывающих лошадей валил пар, они нервно били копытами о схваченную морозом землю. В студеном воздухе стоял острый, неприятный запах.

Элизабет дрожала, и ей очень хотелось побыстрее отправиться в путь. Она взглянула на мужа. Роберт и Дэвид, сблизив головы, о чем-то совещались.

Когда Роберт сказал Элизабет, что он должен объехать свой клан, она решила, что это просто предлог, чтобы уехать к Дезире дю Плесси. Поэтому молодая женщина была приятно удивлена, когда тот заявил – он надеется, что жена поедет вместе с ним. Как ни странно, но Элизабет согласилась на это предложение.

Окончив разговор, Роберт дружески похлопал Дэвида по плечу и подошел к Бет.

– Вы готовы, миледи?

Он протянул ей руку, чтобы помочь сесть в седло, Элизабет приподняла юбку, и тут Роберт заметил, что на ней – штаны в красно-черную клетку. Новоиспеченный граф Керкленд раскрыл рот от удивления.

– Что это такое?

Элизабет помедлила в стремени, прежде чем перенести ногу через седло, соблазнительные округлости ее derriere[32] в черных и красных клетках были совсем близко, у самого лица Роберта. Бет насмешливо глянула на него сверху вниз.

– Очевидно, надето в знак уважения к вам, милорд.

Графиня села в седло, Роберт тоже. В его глазах плясали огоньки смеха.

– Вы сказали мне, что надели наши цвета на сердце в честь моего отца. Должен ли я придавать какое-либо значение вашему поступку на этот раз, миледи?

– Вы чрезвычайно проницательны, милорд. Видите ли, ваш отец мог предъявить права на мое сердце. В то время как вы, сэр, вы никогда не сможете претендовать ни на что, кроме того места, на котором я сижу.

– Не хотите ли вы сказать, что хотя бы ваш «низ» выполняет наш брачный договор? – И Роберт ухмыльнулся.

– Ваша глупость, сэр, только подтверждает то, что, кроме нескольких часов, по принуждению проведенных с вами в постели, у меня с вами нет ничего общего.

Тут Роберт запел со злобной радостью:

Увы, моя девица

На меня гневится:

Не отдает мне сердце,

А только ягодицы...

Годится!

– Сэр, если вы и дальше намерены выражаться столь вульгарно, я поверну обратно и вернусь в Эшкерк. Возможно, женщины, в обществе которых вы бываете, и не смущаются подобными разговорами, я же нахожу их оскорбительными. Боюсь, ваше общество для меня всегда будет невыносимо.

Однако Роберт был не из тех, кто отмахивается от брошенной перчатки. Он проговорил:

– Как можете вы быть столь уверены в этом, Элизабет?

Элизабет повернулась к мужу. Теперь они смотрели друг другу в глаза, и ни один не хотел первым отводить взгляд.

– Милорд, советую вам ни минуты не сомневаться в том, что моя воля не слабее вашей. То, что я подчинилась вашей грубой силе, еще не значит, что я сдалась. В нашем поединке вы сильнее меня, милорд. Но не забывайте, существует еще и хитрость. Честно говоря, я считаю большинство горцев дикарями. Но вы, милорд, худший из них всех, поскольку вы знаете, как должно себя вести, но делаете вид, что не знаете. Ваши люди насквозь пропитаны семейной и родовой спесью, но при этом спокойно смотрят, как вы бездельничаете и пьянствуете, в то время как земля у вас пребывает в запустении. И в то же время вы готовы ринуться в любую кровавую битву, какая подвернется, лишь бы показать свою храбрость.

В глазах Роберта вспыхнул злой огонь.

– Сударыня, наши недоброжелатели часто возводят на нас напраслину. Наша земля – сплошные скалы и склоны. На ней особо не развернешься, и все же мы используем каждый клочок нашего любимого Хайленда. Мы возделываем то, что можем, там, где можем. По-моему, это называется не праздностью, а... как-то по-другому. Что же до этих дикарей, – продолжал Роберт, – о которых вы говорите с таким презрением, они вовсе не должны менять свои обычаи ради вас и только потому, что вы считаете другие обычаи лучшими. Ведь враги уважают и боятся их. Я же полагаю, что не обязан оправдывать или объяснять мою преданность и привязанность к ним, поскольку я одной с ними крови. И вы тоже должны быть им преданны. Уважение же нужно заслужить.

Элизабет передернула плечами.

– А почему это, сэр, я должна быть им преданна?

Роберт ответил тоном, не терпящим никаких возражений:

– Потому что вы моя жена, Элизабет.

«Как мне надоели эти гляделки, – подумала молодая женщина. – Он, наверное, часами перед зеркалом упражнялся».

– На один год, милорд. – И Бет пустила свою кобылку вскачь.

Следующие четверть часа они ехали молча. Каждый погрузился в собственные мысли. Элизабет была сбита с толку своим двойственным отношением к Роберту Керкленду. С одной стороны, она была целиком во власти мужа, и хотя старалась не поддаваться, но в постели он всегда умел сделать так, что она отзывалась на его ласки. Элизабет сама себя ненавидела за эту слабость. Но Роберт разжег в ней скрытый огонь. Конечно, если этот огонь уже занялся, любой мужчина сможет превратить его в костер!

Вскоре они подъехали к маленькой горной деревушке Керкмуир, состоявшей из нескольких домов, кузницы и церкви. Дома – простые прямоугольные постройки без окон, сложенные из грубого камня, не скрепленного раствором, с соломенными крышами. Каждый дом был разделен на две половины: в одной жили люди, в другой – домашний скот. Единственная дверь вела в оба помещения.

Хотя большая часть членов клана Керклендов принадлежала к протестантской церкви, Элизабет с удивлением заметила, что храм в деревне – католический. Он сохранялся для тех, кто придерживался старой веры. Это было маленькое простое здание, тоже без окон, со стенами – из прутьев, обмазанных глиной. Единственным украшением его был алтарь из березового дерева и распятие, висевшее на стене.

Супруги остановились у самого большого дома в деревне. Роберт спешился, помог Элизабет сойти с лошади. Человек, появившийся в дверях дома, заслонил собой весь дверной проем. Ему было по меньшей мере лет восемьдесят. Волосы – совершенно белы. Одет – в типичный костюм горца: простую белую рубаху, плед, закрепленный на поясе ремнем, на ногах броги, килт до колен; поверх рубашки – безрукавка из оленьей кожи.

Осанка этого человека была гордой, исполненной достоинства. Годы не согнули его.

Старик узнал Роберта, и его изборожденное морщинами лицо расплылось в улыбке. Он шагнул вперед и обнял молодого человека.

– Это наш новый лэрд, Мэри! – крикнул он низким голосом, обращаясь к кому-то в доме.

Появилась женщина лет шестидесяти. С ног до головы она была укутана в плед, который на талии перехватывал пояс. Небольшой кусок льняного полотна, завязанный под подбородком, покрывал волосы, заплетенные в косы и уложенные на макушке. Полными руками она обняла Роберта, тот тоже обнял и поцеловал ее. Женщина погладила Керкленда по щеке, в глазах ее блестели слезы.

– Ах, Робби, мы соскучились по тебе, мальчик. Роберт опять обнял ее и опять поцеловал в щеку.

– Слыхали мы, слыхали, что старый лэрд помер. Жалость-то какая. Все мы тут горевали, все. Мы ведь любили его, Робби.

– Я знаю, Мэри. И он вас любил.

Тут старуха устремила взгляд на Элизабет, стоящую поодаль.

– А это кто такая, а? Это милое дитя – твоя жена? Твоя хозяйка?

– Элизабет, познакомьтесь, пожалуйста, с моими родственниками, Джоном и Мэри.

Те кивнули ей. Элизабет улыбнулась в ответ.

– Джон ведет летопись нашего клана. Он записывает рождения, смерти, браки – все, что случается. Даже какая у кого корова.

– Наверное, это очень серьезное дело, – отозвалась молодая женщина.

– Да уж, оно не допускает легкомысленного отношения к себе, девочка, – проговорил Джон.

– А вы зашли бы, чайку попили, – пригласила Мэри.

Вскоре Элизабет сидела у простого стола, стоящего на козлах. Мэри быстро приготовила чай и подала небольшую тарелочку с овсяным печеньем. Джон положил на стол толстую книгу и вписал в нее дату смерти графа Керквуда, имя нового лэрда и дату бракосочетания Роберта Керкленда из Эшкерка и Элизабет Скотт из Бэллантайна.

– Вы обвенчались в церкви преподобного Мак-Кинстри? – спросил Джон.

– Нет, в Эшкерке. И священника не было, – ответил Роберт.

Брови Джона поползли вверх, он не одобрил услышанного. Воцарилось молчание, нарушаемое только скрипом пера – Джон продолжал свои записи.

– А кто были свидетели, мальчик?

– Свидетелями нашего бракосочетания был мой отец, граф Керквуд, мой брат, лорд Блейкли, и леди Анна Барди, двоюродная сестра моей жены, – ответил Роберт.

Перо передали Роберту, потом – Элизабет, и они оба поставили свои подписи под историческим документом. Закрыв чернильницу, Джон захлопнул книгу и положил в металлический ящик.

Завершив свое дело, он присоседился к сидящим за столом.

– А теперь скажи, Робби, намерен ты созвать клан?

– Пока я еще не решил.

– Теперь ты лэрд, Робби. Тебе и решать. Как ты скажешь, так мы все и сделаем.

– Однако я еще не решил. Это дело важное, и я должен взвесить все «за» и «против».

– Это верно, мальчик, должен. – Джон кивнул. – Ты такой славный, и жаль, если придется положить тебя к себе на колени и отшлепать. А придется, если ты не будешь думать как следует.

Закинув голову, Роберт захохотал, а Джон повернулся к Элизабет.

– Да, миледи, множество раз мне приходилось класть себе на колени этого мальчугана и его брата Дэвида и спускать с них штаны. Сущие были дьяволята, скажу я вам!

– Ничуть в этом не сомневаюсь, – кивнула Элизабет. Она чувствовала, что за этими насмешками скрывается горячая привязанность старика к Роберту и Дэвиду.

Вокруг глаз Роберта разбежались веселые морщинки.

– И всякий раз после этого Мэри совала нам с Дэвидом сладкое печенье.

– Робби, – упрекнула его Мэри, – это ведь наша тайна!

Джон с суровым видом глянул на жену.

– Видно, я задавал трепку не тем, кому нужно, женщина. Пороть нужно было вовсе не мальчишек.

Сидя и слушая шутливую перебранку между этими людьми, Элизабет чувствовала себя посторонней. Она прекрасно понимала, что они очень привязаны друг к другу.

Вскоре появились другие жители деревни, и Бет вспомнила, что многих из них она видела на похоронах. Перед тем как уехать, Элизабет и Роберт разделили со стариками вечернюю трапезу, состоявшую из сыра, черного хлеба и эля, который здесь варили из вереска.

Объезжая членов клана, Элизабет узнала многое. Где бы они с Робертом ни появились, всюду их встречали тепло и сердечно. Если эти люди и были воинственны, это никак не сказывалось на их отношении друг к другу. Они веселились, шутили, поддразнивали своего лэрда. Элизабет заметила, что им вовсе не чуждо чувство красоты – это сказывалось не только в их отношении к родному Хайленду, но и в звуках их ритмичных мелодий, и в строках их стихотворных произведений. Больше всего Бет удивило, что, несмотря на отсутствие образования, они своими песнями и рассказами могли бы затмить лучших придворных писателей и поэтов.

Вскоре Элизабет, к своему изумлению, обнаружила, что эти горцы ей весьма симпатичны.

Поздним вечером того же дня прекрасная графиня Керкленд сидела, обхватив руками колени, и размышляла о горцах. Она не замечала, что Роберт не сводит с нее глаз.

По дороге их застал снегопад, и Роберту пришлось отказаться от намерения добраться до своего охотничьего домика засветло. Услышав его предложение – провести ночь в пещере, молодая женщина пришла в ужас. Но муж успокоил ее. Когда они с Дэвидом были еще мальчишками, они там проводили немало времени и все хорошо обустроили. Теперь, сидя перед жарким огнем, поужинав холодной куропаткой, хлебом и вином – все это было взято в дорогу, – Элизабет совершенно растаяла.

– Вы так задумчивы сегодня, миледи. Не связаны ли ваши мысли хотя бы в малой степени с моей особой? – Роберт подбросил в огонь поленья. Он долго смотрел на Элизабет, и постепенно желание просыпалось в нем.

– Сколько у вас кузенов, милорд? Кажется, в ваших краях все зовут друг друга кузенами?

Роберт усмехнулся:

– Это просто обращение, принятое у нас в Хайленде. Оно уравнивает всех со всеми, и никто не оказывается родом выше другого. Единственный признанный здесь титул – это титул лэрда.

Элизабет хмыкнула. У нее на родине это не принято. Ни одному фермеру в Бэллантайне никогда не придет в голову назвать ее или Эндрю кузенами.

– Признаю, что у этого обычая есть свои достоинства.

Роберт поднял брови.

– Вы хотите сказать, что обнаружили в наших краях нечто такое, что вызвало ваше одобрение?

– О, мне многое понравилось в Хайленде, – ответила молодая женщина. – Ваша земля мне кажется прекрасной. Я никогда не видела ничего подобного. Она рождает в человеке вдохновение. Понятно, почему все вы поэты: в природе вокруг вас есть нечто одухотворенное.

– Прекрасные слова, миледи.

– И поэтому я не могу понять, как они в то же время могут быть такими негодяями, – пожала она плечами.

Желание разгорелось в Роберте с такой силой, что он уже не владел собой. Он обнял жену, повалил ее на пол пещеры, заглянул в ее испуганные глаза. Во взгляде Керкленда горела страсть. Осторожным и ласковым движением он отвел темную прядь с ее лица, провел пальцем по нежной щечке.

– А я, наверное, самый негодный из всех этих негодяев, Элизабет, потому что мне все равно, как вы ко мне относитесь. Я хочу вас и буду владеть вами. И если я не могу владеть всем, но только вашим телом, меня это вполне устраивает. Меня это вполне устраивает, Элизабет, и это так и будет, – прошептал он хрипло и коснулся губами ее губ.